Текст книги "Проснуться ото сна (СИ)"
Автор книги: Maiyonaka
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)
По моему распоряжению по ночам в доме бодрствовало всего несколько слуг, все остальные должны были находиться у себя в комнатах, расположенных в отдельно стоящем добротном здании.
В большинстве домов слуги жили на чердаках, в небольших комнатах, реже в специально построенных для них домах.
Будучи любопытным ребенком, я заглядывал в подобное строение и был удивлен условиями их жизни, так разительно это отличалось от дома хозяев: маленькие, убогие, почти без мебели комнатки с темными стенами и за частую живущей по соседству живностью. Я клялся, что у меня подобного не будет и сейчас держал обещание, насколько это было возможно.
Я осознал, насколько жизнь прислуги тяжела: вставать с лучами солнца, прибираться в доме, готовить, чистить и скрести все коридоры и комнаты, стирать, выполнять различные поручения хозяев, и вся эта круговерть повторяется изо дня в день, времени на себя практически не остается. Я помнил это и старался не гонять их по всяким пустякам, тем не менее, требовал, чтобы дом и прилегающий сад были ухожены.
Я зашел вслед за Энджилом и закрыл дверь в его комнату на ключ. Энджил самостоятельно перелез на кровать, устроился полусидя и укрывшись одеялом. Я сел напротив на диван, закинув ноги. Пристально глядя на брата, я мысленно перебирал в голове подходящие к разговору слова.
– Почему ты молчишь? – Он мягко улыбнулся мне. – С таким рвением ты произнес первые слова, а теперь опасаешься чего-то.
Я откинулся на спинку, потянувшись:
– Я думаю, чем мог себя выдать…
– В тот вечер, когда ты приходил к нам в дом, я, не видя тебя, чувствовал твое присутствие. Тогда мне было все равно кто ты или что ты, я был не в себе. Я знал, что ты прошел на второй этаж в комнату отца, но, даже зная, что в доме чужак, я не стал звать на помощь. То угнетающее состояние, в которое я загнал себя, полностью убило во мне желание жить и интересоваться жизнью. Девушки, эти прекрасные создания, – он тяжело вздохнул, закончив: – Все из-за них. Ты провел у него в комнате долгое время, я периодически проверял, здесь ли ты. И когда, наконец, перестал чувствовать твое присутствие, позвал служанку и дал распоряжение подняться к отцу. События ахов, перешептываний и смешанных чувств у слуг я пропущу, перейду сразу к главному. Отец был при смерти, я поднялся к нему, чтобы проститься. Находясь возле самой его кровати, я вынужден был слушать бред, в большом количестве льющийся из почти не открывающихся сухих губ. Его руки дергались, пытаясь жестикулировать в такт словам, из прикрытых веками глаз текли слезы, отец пытался что-то сказать, но половина слов была полным бредом. С его рассказа я понял, что к нему пришел демон воплоти напоминающий вампира из легенд.
– Он умер при мне, – не поверил я.
– А при мне ожил, – брат криво улыбнулся.
– Понятно, меня выдали, – я закинул голову на спинку дивана. Оказывается, слушая эту историю, я был напряжен.
– Если б мой рассудок не пошатнулся, я был бы в ужасе, ожидая твой приход, а в свете тех событий эта новость вызвала лишь легкое беспокойство. Можешь не волноваться, никто кроме меня не знает твою тайну.
– Забавно, я даже и представить не мог что тебе все известно. Скрывал и оберегал свою тайну, придумывая небылицы. – Я весело рассмеялся над собой.
– А знаешь, как сложно было оставаться серьезным, слушая бред, который ты говорил? – Энджил подтянул к себе одеяло, закрыв озарившееся улыбкой лицо.
– О, Энджил, ты не представляешь, какой камень упал с моей души, – произнося это, я поднял руки кверху.
– Предполагаю, что пропасть, изначально существовавшая между нами, будет сокращаться.
– Ответь тогда на мой вопрос, кто ты? – Энджил недоуменно поднял брови, не понимая. – Ты обладаешь какими-то способностями, и мне хочется понять их.
Он развел руками:
– Я это я. Сколько себя помню, я всегда чувствовал людей и есть еще кое-что пугающее меня. – Энджил задумался над формулировкой своих мыслей. – Я могу отбирать энергию у людей, хотя своих сил мне хватает. Не спрашивай, зачем я это делал, обстоятельства, банальное любопытство.
– Думаю на сегодняшний день откровений достаточно, я пойду. – Подойдя к двери, я уже взялся за ключ, чтобы повернуть его.
– Только не пойму одного, Алекс, зачем ты приходил тогда в наш дом?
– Не бывает такого, чтобы все секреты открылись сразу, будь терпелив.
Я покинул его покои с легкой душой, надеждой на будущее и четким пониманием, что грядут серьезные перемены.
Адис женился на Изабелле и этому я никак не смог помешать, на церемонии бракосочетания я решил не появляться, чтобы лишний раз меня и Адиса не видели вместе. Перед самой свадьбой у нас был серьезный разговор на тему дальнейшей жизни. Со слов Адиса, все казалось просто: после свадьбы он будет в полной мере использовать связи этой семьи. Он стремился к роскоши и безмерным тратам, к путешествиям в другие страны и добиться этого хотел благодаря умелому манипулированию людьми.
Для меня был туманен смысл этой глобальной жизненной цели Адиса.
Энджил запутанно ответил на это:
– Завидую, что он так стремится к этой цели. Мне кажется, не то, что я потерял себя, мне кажется, что я еще и не находил.
– Скажи, а у тебя какая жизненная цель? – не удержался я от любопытства.
– Сложный вопрос. Если честно, сейчас мне непонятна тяга Адиса, а зависть относится только к его стремлению. Раньше я поддержал бы его. Не поверишь в той жизни, когда я был здоров и полон энергии, моей целью были развлечения, увеселительные прогулки, флирт, плотские утехи. Сейчас все это кажется просто жалкой пародией на жизнь. Это все я потерял, хотя сто раз мог приобрести. И вот сейчас я сижу здесь изуродованный жизнью и разговариваю с вампиром. Просто невероятно. А ведь это мое наказание за бессердечие, за жестокие поступки и причиняющие боль слова, за слезы обманутых мной девушек.
– Поверь мне, ты не виноват, – мне хотелось успокоить его, слова прозвучали жалко, ведь с его позиции, как он мог мне поверить?
– Ты любил, когда-нибудь? – Энджил подпер подбородок рукой, видимо вспоминая прошлые годы.
Я нахмурился, скрестив руки:
– Почему вы все меня об этом спрашиваете? – Мне казалось, что этот вопрос преследует меня повсюду.
– Я раньше так же не понимал любовь, не придавал ей значения. Знаешь, любовь может как дать крылья, чтобы ты парил в облаках, так и причинить великую боль, тогда из-за страданий тебе не нужны будут ни друзья, ни сама жизнь.
Энджил фактически излил мне свою душу, мне не хотелось тревожить его прошлое, поэтому я попытался сменить тему, после чего разговор пошел совсем не в том направлении, каком мне хотелось.
– Знаешь Алекс, у моего отца раньше была другая семья, первая супруга долго болела, после чего скончалась. – Я молча кивнул, поражаясь, насколько извратили реальность событий. – Но он не отчаялся и нашел в себе силы жить дальше и женился на моей матушке, не обладающей знатным титулом. Отец просто полюбил ее всем сердцем. Даже я сам не уверен, что изменил бы свое прошлое, если б мне предложили навсегда отказаться от любви и остаться здоровым. Я попробовал бы изменить исход, а не саму причину.
– Неужели оно того стоило? – не поверил я его словам, помня его недавнее состояние.
– Сам раньше ни за что не поверил бы, что это чувство настолько ценно.
– Ты не должен полностью винить себя в случившемся и давай закроем эту тему.
– Ты переживаешь за меня, так мило, – Энджил взял подушку, лежавшую на диване, и прижал ее к себе. – Я буду молиться, чтобы и в твоей жизни появилась любовь. Ты достоин этого, хоть и не веришь.
– Не стоит утруждать себя друг мой, я не верю, что Бог мне поможет. Я не выбирал себе такую жизнь, и как ОН мог допустить, чтобы я стал таким.
Энджил глянул на меня исподлобья:
– А ты не думал, что это не беды, а испытания? Благодаря этому нам необходимо чему-то научиться или что-то понять. Я уяснил, что своими поступками причинял боль людям и почувствовал каково это на себе. В том, что ты усомнился в Боге, нет ничего хорошего.
Последняя фраза для меня прозвучала как причина, повлекшая все мои дальнейшие беды.
– Сейчас моя позиция непоколебима, что бы ты ни говорил. Тебе я ничего не запрещаю, ты можешь верить в кого хочешь, ходить, где вздумается, но в разговорах на некоторые темы быть осмотрительным.
– Я это знаю. Общаться с малознакомыми людьми я по-прежнему не настроен. От их жалостливых взглядов, охов, ахов, слов сочувствия меня тошнит. – Он скривился от одной только мысли. – Тем не менее, у меня есть небольшая просьба: хотел бы пригласить портного, чтобы сшить новую одежду. Всегда мечтал о голубом камзоле с золотой вышивкой.
Наблюдая заметные улучшения в самочувствии Энджила, проявляющиеся в его действиях, я улыбнулся:
– Хорошо, распоряжусь об этом, – кивнул я. В свете возобновившейся темы разговора вновь возникла мысль, которую мне никак не удавалось выкинуть из головы.
Подойдя, я похлопал его по плечу:
– Попроси лучше у Бога любви для себя.
– Я попрошу любви для нас обоих, – тихо сказал Энджил, не думая, что я услышу его слова из коридора.
В тот ранний вечер, устав сдерживать набегающие подобно волнам мысли, я решил развеять сомнения, терзающие меня. Так получилось, что я заранее узнал, это вышло случайно, адрес, по которому проживали Илларион с Маргаритой. Прошло уже больше полгода, в которые мне удачно удавалось избегать встреч со знакомыми и я так и не навестил моих друзей, полностью поглощенный другими делами.
Чем ближе я подходил к дому, тем больше замедлял шаг. Наконец, совсем остановился у железного забора, тянущегося по периметру незначительных владений. Я помнил, что бывал здесь в детстве всего несколько раз, отчего-то родители Лари не любили, когда мы играли в веселые игры в доме или в саду. Нам обязательно делали замечания, чтобы мы не шумели, не трогали цветы и не подходили близко к любимым клумбам. Поэтому родители друга всплывали в памяти не более чем мутными пятнами.
Я подошел к окну одной из комнат на первом этаже, откуда доносились голоса, закрыл глаза, сосредоточившись, слушая.
– Лари, дорогой, осталось меньше месяца до назначенного приема, мне необходимо новое платье, да и Алексу с Алексоц потребуется новая одежда.
Глаза открылись сами собой: про кого она говорила?
– Марго, ты же знаешь, у нас были незапланированные траты в этом месяце, ты выписывала из-за границы шкаф, – он только перевел дух, собираясь продолжить, но его бесцеремонно перебила супруга:
– По-твоему, я должна была жить в комнате с новым интерьером и старым шкафом, совершенно не подходящим атмосфере? Ты меня разлюбил, да? Я так и знала, о боже, столько лет совместной жизни и вот такая бесславная кончина наших чувств. Как мы об этом скажем нашим детям? От них-то ты не откажешься?
Столько пустых слов, в которых я не услышал и капли эмоций, не почувствовал, что она дорожит этим человеком. Илларион просто стоял, опустив руки и потупив взор, слушая ее. Его поза, внешний вид, все существо кричало о нестерпимой усталости. Я помнил, насколько сильный был характер у Марго, совершенно подавивший нежное и трепещущее «я» Лари.
Я проник в сознание друга, желая узнать природу моего непонимания. Тут же несчастье Иллариона окутало меня облаком. Он все еще любил ее, и понимал, что эта любовь безответна. По сути, она никогда и не была взаимной.
Я узнал и причину удручающего состояния друга детства. Однажды произошел случай, когда Лари подслушал откровения Марго перед Богом.
– Господи, прости меня, я грешна. Я живу с человеком, но душой всегда буду принадлежать другому. – Глазами друга видел ее, стоящую на коленях перед иконой. Лари был поражен услышанным, это чувствовалось всем телом. Сделав короткую паузу, она продолжила: – Раз не судьба мне быть с любимым человеком, то всю любовь я отдам детям. Обещаю, если родится мальчик, назову его Алексом, если девочка, то Алексой.
Сделав шаг, я отстранился от стены дома, закрывшись от чужих мыслей. Белый платок, поднесенный мной к носу, окрасился алыми пятнами крови.
Это не любовь, это безумие, – думал я, уходя прочь. – Ослепленная надуманной любовью Марго губит и свою жизнь, и жизнь супруга. Мне казалось, я сделаю Иллариона счастливым, тогда и Маргарита станет рядом с ним счастлива, полюбит, проникнется его чувствами. Все вышло наоборот. Оба стали несчастны, Лари, должно быть, еще сильнее завидует мне, считая, что я отнял его жизнь, ведь даже зная, что я покинул этот мир, Марго не забыла меня. И что за извращенная фантазия назвать обоих детей в мою честь? Как на это согласился Лари? Сомневаюсь, что он хоть что-то решает. Слишком много вопросов вызвал визит в эту семью.
Я завернулся в длинный плащ, создавая иллюзию безопасности и неприступности вокруг себя. В любом случае, исправить прошлое не в моих силах. Я могу только смириться и изменить своими действиями будущее.
Идя вдоль забора по мощеному камнем тротуару, я еще издалека заметил приближающуюся пару: мужчину и женщину. Когда мы поравнялись, меня захлестнула волна дрожи. Девушка оказалась вылитая Марго в молодости. Ее взгляд каре-зеленых глаз мельком скользнул по мне, рыжие волосы, закрученные в упругие кудри, прыгали вокруг лица. Не замедляя шаг, они проследовали мимо. Я остановился, не в силах противиться желанию, оглянулся им в след. Молодой человек сорвал декоративную алую розу, выглянувшую из зелени и холодных прутьев, и вставил ей в волосы.
– Спасибо. Но, Алекс, мы опаздываем. Мама уже заждалась. – Даже властные нотки, прозвучавшие в ее юном голосе, напомнили мне Маргариту.
В эту ночь я бесцельно бродил по улицам, целенаправленно избегая встречи с людьми. Как назло, люди попадались часто, и я сворачивал на другую улицу или переходил на противоположную сторону. В голове крутились мысли из прошлого, настоящего, возможного будущего, и я не видел в них того просвета, того лучика, который выведет меня из этой тьмы, окутавшей меня. Я запутался, я съедал себя изнутри.
В отчаянии я побежал. Побежал, не чувствуя усталость, не разбирая дороги, мимо домов, смотрящих на меня золотистыми или черными провалами глаз, не замечая больше встречных людей, удивленно провожающих меня взглядами. Запряженные лошади весело цокали копытами, везя своих пассажиров и седоков. Благодаря своему острому зрению, я замечал многое: как их жесткую гриву перебирал ветер, как мелькнувший в руке кнут опускался на спину животному. Все тело лошади протестующее вздрагивало в этот момент, повинуясь желанию извозчика ускорить шаг.
Остановился я только в поле. Трава свежая и сочная пробивалась из земли, и лишь кое-где доросла выше щиколотки. И только тогда я перевел дух, глубоко вздохнув, выпрямившись. Мысли, бушевавшие во мне, овладели мной, поработив. Я рухнул на колени, изнутри вырвался крик полный отчаяния. Когда весь воздух в легких закончился, я упал на траву вниз лицом и долго так лежал, приходя в себя.
Я и сам не понимал, что конкретно вызвало эту цепную реакцию. Видать стечение обстоятельств, неудачный выбор, сделанный мной в человеческой жизни. Именно этот день стал поворотным пунктом в моей теперешней жизни. Я задремал. Чтобы я погрузился в сон под ночным небом, подвергая себя опасности, такого никогда не случалось.
Лежа на животе, я увидел небо вместо зеленой травы. Я поразился происходящему, самой мысли, что такое возможно. Я перевернулся, пролетел несколько метров, упав в воду, руки погрузились в мягкий ил. Промокший, с грязными руками я не понимал, где нахожусь. Рядом разлилась река, выйдя из берегов и затопив близлежащие земли. Один ее хвост уходил за лес, другой терялся на поле в высокой траве. Луна странным образом освещала часть затопленной земли зеленоватым свечением, рассеивающимся в воздухе, превращаясь в нескольких метрах от освещаемого участка во тьму.
Я чувствовал спокойствие и нечто похожее на любовь, такое единение с этим местом, что хотелось остаться здесь навсегда. Дул ветер, шевеля и склоняя тонкие ярко-зеленые листики к земле. Я видел ветер, то, как все вокруг трепетало под его дуновениями, но не чувствовал его. Ветер огибал меня, словно натыкаясь на невидимую преграду. Я протянул вперед руку, желая почувствовать его мягкое прикосновение. Рука с трудом подалась вперед, и от кончиков пальцев появилось радужное свечение. Оно разрасталось, окутывая меня, чуть не ослепляя яркостью цветов. Это волшебное переплетение закрыло от меня весь другой мир. Мне осталось только купаться, раствориться в этом блаженстве чувств, переполняющих меня.
Сон оказался ярче и реалистичней самой реальности. Когда я открыл глаза, все небо уже затянуло тучами, быстро бегущими по небу. Однако я точно знал, что прошло уже несколько часов с момента, как убежал от людской суеты за пределы цивилизации. Я был настолько поражен душевным спокойствием, пребывая в том месте. Постарался оживить это чувство, но оно ускользало от меня.
Я закрыл глаза, не понимая для чего привиделось это место, сейчас отчего-то показавшееся мне знакомым.
Следующие дни мне не удавалось забыть случившееся, память то и дело возвращала меня туда, к изумрудной траве, тонувшей в прозрачной воде. Я начал грезить наяву, пытался вспоминать мог ли я видеть это раньше в реальности.
– Нет, нет, нет, опять не то, – я отбросил книгу с зарисовками различных рек. Художник очень живо передал красоту, скрытую от ненаблюдательных глаз. На каждой иллюстрации автор запечатлел особенности флоры и фауны: красивые цветы и резную траву, стрекоз, птиц, лягушек и прочую живность, обитающую только в этой местности.
Энджил вопросительно смотрел, не произнося ни слова, когда я, раздраженный, в очередной раз выходил из библиотеки.
– Может, стоит обратиться за помощью к тому, кто поймет мысли, изводящие тебя? – Не выдержав игры в молчанку, через неделю произнес брат. – Больно смотреть на твои терзания.
Я развернулся на каблуках и, подойдя к нему, наклонился, отодвинув падающие на лоб светлые пряди, и поцеловал.
– Спасибо тебе, что бы я без тебя делал.
– Думаю, мучил бы себя еще несколько дней бесцельными поисками, – Энджил растрепал себе волосы, придавая им прежний вид. – Рад слышать, что ты что-то придумал.
Окинул его восхищенным взглядом:
– Красивый камзол получился. Сегодня какой-то особый случай?
– У меня каждый день будни, решил сегодня устроить небольшой праздник для души. – Энджил осторожно провел пальцами по голубой ткани. – Ты вернешься до рассвета? – Он с такой надеждой посмотрел на меня, что я не смог сказать «нет».
– Постараюсь прийти пораньше.
Глава 11
Я поспешил к единственному человеку, который мог помочь разобраться в мучившем меня видении. Анита встретила меня не слишком дружелюбно и поспешно вытолкнула на улицу, плотно закрыв дверь.
– В чем дело, я не вовремя? – Я повиновался ей, перечить этой уже немолодой женщине было опасно.
Она поправила черный платок, прикрывающий ее рано седеющие волосы. Одета Анита была просто, что сейчас деньги позволяли одеваться лучше, ее не интересовало.
– А когда ты приходил ко мне вовремя? – удивилась колдунья, она осмотрела чернеющие окна дома, будто выискивая кого-то. – Зачем ты пришел? Что ты ищешь еще только должно произойти, а точнее это то, что я предсказывала при нашей первой встречи…
Она замолчала.
– Ваша дочь наблюдает за нами из окна, – я сказал это, не поднимая головы, чувствуя на себе взгляд Лилит.
– Неугомонная девка. Главное, чтобы она нас не слышала. Постоим здесь, а то вздумает еще пойти следом, – беспокойство Аниты, как матери, желающей уберечь детей от поступков, о которых они будут жалеть, мне были понятны. – А лучше уходи, – лицо Аниты стало суровым, между бровей залегли глубокие морщины.
– Понимаю, ты боишься за Лилит. Поверь мне, я ее не трону. Я пришел, потому что мне нужен твой совет, разобраться самому у меня не получается. Пойми, по пустякам я не стал бы тебя беспокоить.
Она прищурилась, протянув мне руку. Я принял ее. Ладошка у Аниты была грубой, кожа сухая, шелушащаяся. Не взирая на это, рука оказалась приятной на ощупь. Я знал, что по-другому не могут выглядеть руки работающего человека, даже с замужеством и с обретением благосостояния она не осела дома, вздыхая у окна от безделья, не бросилась развлекаться и танцевать на приемах. Танцы со светскими сдержанными беседами ей не пришлись по вкусу, Анита устроила себе маленький сад на заднем дворе и выращивала там цветы, овощи и травы. Раньше я любил приходить и наблюдать за тем, как Анита разговаривает с цветами. В один из таких вечеров, по нелепой случайности, я столкнулся с прекрасной Лилит – тогда она еще была совсем девочкой – и, к сожалению, проник в ее сердце. Анита одернула меня, развернув мои мысли в другое направление. Моя память окунулась в недавний сон, где разливалась, выйдя из берегов, прозрачная река.
Я открыл глаза, мои руки свободно покоились вдоль тела. Анита кивала, потирая и встряхивая свои, скидывая ненужную, чужую энергетику. Я ждал ее вердикта. К моему удивлению, она развернулась ко мне спиной и взялась за ручку двери, собираясь открыть.
– И это все? – изумился я ее поступку.
– Мне нечего добавить, в начале нашей беседы я все сказала. – Анита открыла дверь, шагнула внутрь и, глядя на меня сквозь оставшийся узкий дверной проем, добавила: – Перестань мучить себя и ложись спать, в течение нескольких месяцев все разрешиться. Расслабься и прислушайся к своей интуиции, она подскажет в каком направлении двигаться дальше.
Я растеряно стоял на крыльце. Что я ожидал? Четких рекомендаций? Это просто глупо.
Когда я зашел в гостиную, я увидел, насколько Энджил рад моему приходу. Он выехал в центр комнаты, произнеся:
– Я думал, что ты не успеешь. Мне хотелось провести этот вечер вдвоем, без тех людей, которые приходят к нам.
– Мне известно, что эти люди тебе не нравятся. Пойми, общение необходимо и, думаю, ты согласишься, что без их визитов стало бы скучно проводить время. – Я остановился в дверном проеме, задумавшись. – Энджил, ты настолько великолепно выглядишь, что для сегодняшнего вечера мне стоит переодеться.
Брат покрутил в пальцах вьющиеся локоны, забранные назад, выбивающиеся пряди он убрал за уши. Яркий камзол с сверкающей золотой вышивкой освежил его лицо, добавив жизни. Глаза блестели, как два чистейших голубых озера с черными бездонными зрачками. Ресницы были темнее на пару тонов, чем волосы. Именно поэтому глаза смотрелись не как необработанный бриллиант, а как великолепная картина в дорогой оправе.
Раньше, когда я жил вместе с Николасом и Еланой, мы часто ради удовольствия наряжались в дорогие одежды, демонстрируя их друг другу. Когда мы втроем гуляли по набережной, весело смеясь и показывая свою юношескую беззаботность, это привлекало внимание. Многие взгляды были обращены на нас, мы вызывали зависть. Наши бесшабашные действия, к примеру, хождение по перилам, громкие крики, прыжки с моста в воду, демонстрировали нашу свободу и вызывали искреннее недоумение и недовольство у прохожих. Когда мы решали веселиться, мы веселились на полную катушку. Наши развлечения отличались от человеческих забав. Они были более дерзкими, опасными, щекочущими нервы, доводящими сознание до исступления.
Мне часто вспоминалось, как мы бежали по лесу, не разбирая дороги – ветви больно хлестали по лицу, особенно сухие и безжизненные, – перепрыгивали через упавшие стволы полусгнивших, трухлявых деревьев. В одном из таких чудесных мест мы с Николасом бросались со скалы вниз в кристально чистую и холодную воду озера. То чувство, когда ты словно погружаешься в лед, который принимает тебя и расступается для тебя, незабываемо. Вода была настолько ледяной, что будь я человеком, непременно умер бы от переохлаждения. Много было дурачеств, жаль, что они остались в прошлом.
Эти воспоминания заполнили меня, пока я переодевался, приводя себя в заслуженный вид. Я оделся как на традиционный прием, центром этой ночи должен быть Энджил. Белую рубашку с жабо и свободными рукавами, с изящными рюшами, закрывающими наполовину мои кисти. Остальная одежда черного, строгого цвета, внутренняя подкладка насыщено алая. Я посмотрел на себя в зеркало, удовлетворенно кивнув. Головной убор одиноко остался лежать в коробке, сегодня он был бы явно лишний.
– Ты великолепен. Представляю, сколько женских сердец ты разбил. – Это было сказано в шутливой форме, и отвечать было не обязательно.
– Не так много, как ты думаешь. Я никогда не был женским угодником, – и, предвидя его следующий вопрос, сказал: – Всему виной плохие отношения между моими родителями.
– Зато я отрывался на полную катушку, – усмехнулся Энджил. – Можешь себе представить, я будто только что прозрел. Я всегда думал, как мы оказались вместе, а теперь понимаю, что противоположности притягиваются. Мы ведь такие разные, хотя, обещай, не будешь смеяться, порой, мне кажется, что нас связывает что-то. Скажешь, глупость, да?
Я улыбнулся, как можно искреннее, не желая, чтобы меня обличили во лжи:
– Ну ты выдумщик, Энджил. С твоей фантазией тебе впору писать книги, – высказал я свое мнение, раскладывая на круглом столике черно-белую доску и начиная расставлять недавно приобретенные шахматы. – Я играю черными, ты белыми. Посмотрим, кто из нас победит.
Энджил подъехал ближе и начал пододвигать к себе белые фигуры.
– Не понимаю твою любовь к миниатюрным резным предметам, – я честно пытался понять его страсть к прекрасному.
– Новые шахматы, – словно не слыша моих слов, изумился Энджил. – Из чего они сделаны? Нет, не говори, дай угадаю. – Он покрутил одну из фигур в руках, погладил, поскреб поверхность ногтем. Все фигуры были аккуратно вырезаны и отполированы. – Это кость. – Победная улыбка озарила лицо. – Думаю, я не ошибся.
– Твои глаза не обманули тебя, это кость коровы.
– Прекрасное произведение искусства, – подытожил свои слова Энджил. – Приступим к игре.
В свое время я не увлекался подобными увеселениями, Энджил же прекрасно умел играть и количество белых фигур на доске превосходило мои. Мой брат был превосходный стратег, а в плане терпения ему могли бы позавидовать многие.
Наши отношения, после моего признания, приобрели более доверительный характер, общение стало более открытым.
– Опасный момент, – усмехнулся Энджил, убирая одну из моих фигур с доски. – Прошлый наш разговор не совсем завершился, поэтому предлагаю его продолжить и узнать друг друга немного лучше.
Я призадумался, пытаясь вспомнить, когда и о чем мы разговаривали, одновременно кивнув, соглашаясь на откровенный разговор. По лицу Энджила было понятно, что он рад моему положительному ответу.
– Не знаю, о чем ты хочешь поговорить, но, судя по нашему внешнему виду, нам сейчас не помешало бы женское общество.
– Ты угадал тему для разговора, словно прочитав мои мысли, – с поля оказалась убрана еще одна из моих фигур. Посмотрев на меня и увидев мое замешательство и тревогу от его слов, он пояснил: – Я только имел в виду, что наши мысли иногда схожи.
– А, да, я так и подумал, – я отвернулся, пряча лицо за падающими на него волосами.
Я не сомневался, что Энджил прекрасно знал, что я могу читать мысли, и ставил себе какую-то защиту, преодолеть которую мне было не под силу. По правде говоря, я даже не мог помыслить, кем в реальности является Энджил и что за силы спрятаны в этом хрупком, прекрасном, покалеченном теле.
– Помню, ты говорил, что девушек у тебя было не очень много. Сколько конкретно? – Он задумался над своим ходом, прикидывая возможные комбинации развития событий и делая вид, что не замечает мое недовольство данной темой.
– Чтобы узнать меня лучше, обязательно начинать с этого? – Я поерзал в кресле, с начала разговора устроиться поудобней не получалось.
– Могу начать я, мне несложно. – Он сощурил глаза, смотря на меня хитрым взглядом. – Ты проиграл.
– Следующая партия будет моя, – слегка разочарованный из-за проигрыша произнес я, не желая мириться с поражением и настраивая себя на победу.
– Ты не голоден?
– А ты? – Энджил шутливо склонил голову на бок, демонстрируя открывшуюся нежную шею.
– Не льсти себе. Ты, как объект вожделения, меня не привлекаешь.
Энджил надул губки, совсем не по-мужски.
– Эх, ты не знаешь, от чего отказываешься, – он вновь обратил на меня свой чистый взор. – Я жду, первый ход твой.
В задумчивом молчании мы провели несколько минут. Каждый обдумывал стратегию дальнейшей игры, полностью погруженный в свои мысли.
Первым молчание нарушил Энджил:
– Уверяю тебя, любовь – это прекрасно. Ты многое потерял, убегая от нее, поддаваясь заложенным с детства страхам быть нелюбимым. Негативный опыт, полученный в детстве, сильно может подпортить будущее.
– Да не волнуйся ты так сильно, сейчас я общаюсь с девушками, ты это видишь своими глазами.
– Общаться общаешься, но ни одну не подпускаешь к себе близко. Будь внимателен, ты подставил свою фигуру. – Он цокнул языком. – Я опять выиграю. – На одну черную шашку в моей игрушечной армии стало меньше. – Давай так, кто проиграет, выполняет одно желание, это будет намного интересней.
Посмотрев на Энджила, не смог скрыть улыбки, вспомнился день, когда Николос предложил поспорить на желание. Тогда была ничья.
– Что за желание? – Решил уточнить я.
– Любое желание, каждый придумает то, что захочет. – Энджил одарил меня загадочным взглядом, сделав жест рукой в сторону. – Взбодрись же и начни думать.
Вторая партия длилась долго, Энджил успевал и говорить, и думать, быстрота мысли и точность подмеченных во мне черт немного пугала. Он описывал меня, будто я сам рассказывал о себе, упуская лишь отдельные моменты из жизни.
– Я боюсь тебя, мой друг, ты словно видишь меня насквозь. – Я смотрел на поле нашей битвы и понимал, что проигрываю.
– Я лишь говорю, как вижу и не более. Посмотри на меня, посмотри на себя, как мы избалованны жизнью. Наше теперешнее положение – расплата за то, как мы жили, не слушая ни себя, ни других, идя наперекор всему. Сейчас я понимаю, что просто не хотел замечать странностей в поведении Жозефины, обманувшей меня. Не смотри так, ты же видишь, мне до сих пор больно говорить об этом, и я ненавижу себя за ту слепоту и за обманутых мной девушек. Повторюсь, даже зная исход всей этой истории, я попытался бы поменять концовку, но не отказаться от этих чувств.
– Я в замешательстве, что ответить на твои слова.
– Скажи, что ты готов выполнить любое мое желание. Партия снова моя. – Он сделал глоток вина из хрустального бокала, поднес его на уровень глаз и посмотрел сквозь него на меня. – Так ты весь светишься.
– Ты слишком хороший игрок Энджил, мне еще нужно учиться. Давай говори, что ты хочешь. – Мне хотелось поскорее покончить с формальностями.
