Текст книги "Проснуться ото сна (СИ)"
Автор книги: Maiyonaka
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)
Хватило минуты, пока я задумался, как передо мной появился второй человечек, еще меньше ростом с почти правильными пропорциями тела и большими детскими глазами. Он достал откуда-то колоду карт, перетасовал ее, спрятал в карман и, занеся руку мне за ухо, достал даму червей. Затем повел руками, и карта исчезла. Раскрыв передо мной веером всю колоду рубашками вверх, очень быстро заговорил, почти не делая паузы между словами:
– Ну, достань карту, давай, достань карту, ну же, смелее, тяни любую из колоды. Давай, давай.
Его резкие жестикуляции и мельтешение игральных карт перед самым моим носом мне сильно не понравились. Быстрым движением я выхватил карты, раскидав их по всему фургончику. Маленький человек засмеялся и спрыгнул с поставленных друг на друга сундуков.
– Ганс, друг мой, не стоит злить льва, заходя к нему в клетку, – философски заметил Николас.
Елана все это время молча сидела на маленьком стуле у самого входа.
– Что здесь происходит? – Негодовал я. – Сколько можно мелькать перед глазами и показывать глупые фокусы?
– Фокусы, глупые фокусы. А знаешь, что и мы все похожи на фокусы, мы с братом – неудачные фокусы, да и ты тоже не лучше, ночной скиталец. – Ганс вновь засмеялся, голос детский, звонкий, неприятный для ушей.
Мне не нравилась сложившаяся ситуация, слишком много шокирующего увидено мной в этот день и еще большие потрясения мне не были нужны.
– А ты, Анатоль, видел шокирующую красотку на представлении?
Я не совсем понимал, кого этот карлик имеет в виду, сделал вид, что пытаюсь вспомнить.
– Как так, не можешь вспомнить? Она самая прекрасная фея в нашем цирке. У нее самые длинные волосы, подобной ей больше не существует.
Ганс, как младший брат, был более активный и постоянно перебегал с места на место, подпрыгивал и что-то напевал.
Среди всех выступающих я вспомнил девушку, о которой так лестно отзывается Ганс. Эта длинноволосая «фея», находясь на сцене и стоя спиной к большей части зала, повернула голову на сто восемьдесят градусов, шея закрутилась, как канат. За свою жизнь я видел девушек и более приятных, да и более красивых. Память услужливо выдала образ улыбающейся Маргариты, сердце затрепетало, и я поймал себя на мысли, что давно не думал о ней.
– Ганс, Карл очень рады были повидаться с вами, надеюсь, до нашей следующей встречи пройдет не так много времени. – Николас протянул внушительный сверток, маленькие толстенькие ручки Карла тут же схватили его, спрятав за пазуху.
– Я тоже надуюсь, – отозвался Карл.
– Очень рад, очень рад был с вами повидаться, – скороговоркой произнес Ганс.
Мы вышли из фургончика. Я вдохнул полной грудью, застоявшимся воздухом их жилища дышать было неприятно. Фернандо, заметив нас и не дожидаясь, пошел вперед.
– Кто эти маленькие суетливые мыши?
Николас засмеялся на мою реплику, Елана издала звук средний между неодобрительным хмыканьем и стоном.
– Это два брата. Знаю, что с первого взгляда они могут и не понравиться, но они хорошие ребята. Как тебе наш сюрприз?
– До сих пор не могу прийти в себя, – отозвался я, глядя в темное небо на едва различимые плывущие облака. – Никогда раньше не слышал о подобном Цирке. Как вы узнали о нем?
Елана кинула быстрый взгляд на Николаса. За весь путь назад она не проронила ни слова. Я давно заметил, что эти двое могут понимать друг друга без слов, одним взглядом говоря о своих желаниях, также Николас потрясающе умел читать мимику лица, сто процентов угадывая настрой и эмоции человека. Я поражался тому, как он разносторонне смог развить себя.
– Если честно, то узнали давно и совершенно случайно, даже скорее пришлось узнать о подобном Цирке.
Ночь была прекрасна, воздух настолько приятный, что при вдыхании чувствовалась освежающая прохлада. Если б я оставался человеком, то уже ощущал бы приближение зимы: прятал руки в карманы и втягивал шею в воротник. Сейчас погода меня волновала меньше из-за сниженной чувствительности к холоду.
Я часто сравнивал себя до превращения и после. Вот и сейчас по левую сторону от нас находился лес. Его светло-серые стволы деревьев будто светились, тьма, окутывающая их, словно живая, шевелилась и перетекала от дерева к дереву. Я видел и несколько стволов, идущих за первым, каждый последующий все больше тонул в темноте. Раньше различить удавалось лишь серые ближние стволы. Оставалось только поражаться остроте зрения.
До владений с жилыми домами и всевозможными постройками было совсем недалеко. Елана оглянулась назад, остановившись. Место нахождения Цирка уже скрылось, ее глаза наполнились слезами. Быстро заморгав и незаметно убрав пробежавшую по щеке слезу, она поспешила догнать нас.
Очередной переезд. Я уже не видел различия и потерял счет нашим многочисленным пристанищам. Такое название подходило куда больше, чем «дом». Я все реже благоустраивал свою комнату, переставляя мебель и покупая понравившуюся, зная, что взять с собой ничего не удастся, а когда вернемся сюда вновь, одному лишь Богу известно. Мне начинали надоедать постоянные переезды, хотелось какого-то постоянства, хотя б на непродолжительный срок.
Но только меня начали посещать подобные мысли, как Николас сделал мне предложение, от которого я не смог отказаться.
– Приглашаю тебя на прогулку, только не простую, – он встал, прислонившись к шкафу, потянулся, как изящный кот, сделал хитрое выражение лица. – Что скажешь?
Я, даже не поворачиваясь к нему, ответил:
– Вновь очередная твоя пошлая идея? Мне она совершенно неинтересна. – Делая новый набросок моего милого ангела, я не счел нужным даже поднять головы. Нужный мне эскиз так и не получался, и это выводило из себя. Раздраженно смяв листок, вновь кинул его на пол, он отскочил, улетев под кровать, присоединившись к прочим.
– Это совершенно другое, тебе понравится.
Николас одним легким движением развернул меня лицом к себе. Я провел жирную линию на половину листа, испортив очередной эскиз.
– Ты утомил меня, Николас, оставь меня.
Раздался раскатистый смех, я поежился. В последнее время я стал слишком легко раздражаться из-за всяких пустяков.
– Пойдем! Да не упрямься ты, как девушка, – он взял меня за руку и потянул за собой. Я было схватился за дверной проем, желая сопротивляться ему, но потом передумал, последовав за ним.
Мы вышли на улицу. Холодный осенний ветер дул в лицо, сообщая о приближении зимы. Мне даже не удалось захватить верхнюю одежду и несколько человек, встретившихся нам на пути, с удивлением смотрели на меня, перешептываясь. Я не обратил на этих людей никакого внимания.
Николас остановился так резко, что я выставил вперед руки, чтобы не сбить его с ног.
– Смотри! Тебе нравиться?
Я удивленно повернул голову.
– Ты про дом? – не поверил я. – Хочешь его купить?
– Неверное предположение, – он игриво щелкнул меня по кончику носа.
– Ты с ума сошел, Николас? Зачем ты меня сюда притащил?
Он оглянулся на дом: колонны у входа, огромные окна, сквозь железный витиеватый забор виднелась часть ухоженного отцветающего сада.
– Тебе нравится? – вновь повторил друг, прикрыв веки, все еще повернув голову в сторону дома.
Сразу за забором росли кусты сирени, на ветвях, выше человеческого роста, еще оставалось небольшое количество пожухлых листьев, кое-где можно было увидеть неостриженные засохшие кисти цветов. Садовнику повезет, если хозяева не заметят его оплошность.
– Скажи, что ты задумал или я сейчас же уйду! – терпение мое подходило к концу.
– Хорошо, но только если ты мне предоставишь как можно более полную информацию о доме, о хозяевах, об их распорядке дня, все что сочтешь нужным.
Я сложил руки на груди.
– Для чего тебе? Я жду объяснения, прежде чем ты начнешь что-то требовать от меня.
– Я хотел повеселить тебя, заметив, что ты последнее время чем-то опечален, – у меня не получалось на него злиться, сейчас Николас был потрясающе мил. – Предоставь мне эту информацию, и ты не пожалеешь.
Усмехнувшись его настойчивости, понимая, что не отстанет, отмахнулся и пошел прочь. Вдогонку он крикнул:
– Даю тебе сроку не больше двух недель.
«Мда, вот и придумал мне Николас занятие, отказаться от которого вряд ли получится, ну да ладно, мне и самому уже становилось интересно, что за странные мысли затаились в его голове».
Глава 7
Следующие четыре дня я наведывался к дому с колоннами, делая вид, что просто гуляю, а сам тайком то и дело бросал косые взгляды в его сторону.
В прошлый раз, будучи на взводе, я особо не интересовался, что происходит вокруг, сейчас же, напротив – старался заметить мельчайшие детали. Даже по внешнему виду мне было понятно, что кому бы ни принадлежал этот дом, но это точно человек влиятельный. Изысканный фасад здания показывал, насколько состоятельным людям принадлежат эти владения. Богатых людей в этом месте выдавало все: забор, выложенные из камня дорожки, великолепный огромный сад, мраморные колоны у самого входа.
Примерно раз в три часа днем владения обходил уполномоченный человек, осматривая, нет ли нарушений. Перед тем как хозяева ложатся спать, делается обход с собаками, скорее для устрашения. Всю эту информацию я узнал у местных зевак, сам же выяснил, что за ночь обход с трещотками и собаками делают еще два раза. Трещотки предназначены для отпугивания громким звуком злых духов и прочей нежити, собаки же распугивают нежданных гостей.
Я не был уверен, но догадывался о цели моей слежки – Николас хочет проникнуть в дом. Верить в это мне не хотелось. Но остановиться я уже не мог, и с маниакальной настойчивостью наблюдал за всем, что происходило во владениях.
Также мне удалось выяснить, что черный вход с обратной стороны дома запирается на замок, открыть который не представит особых усилий.
Спустя полторы недели я собрал достаточно информации о владельцах, о самом доме и о владениях, и даже об истории этих земель.
Я поймал Николаса в дверях, он собирался уходить.
– Николас, подожди!
Он оглянулся, уже взявшись за дверную ручку, безусловно, зная, что я шел следом за ним.
– Я очень тороплюсь, но смогу уделить тебе минуту, – он замер, словно статуя, так и не выпустив из рук железную ручку.
– Думаю, я выполнил твое задание, и мне хотелось бы узнать, для чего это было нужно.
Николас слегка улыбнулся, помедлил, прикидывая время, на которое сможет задержаться.
– Очень рад, я так и думал, что ты постараешься справиться быстрее. Знаешь, сейчас мне действительно необходимо уйти, в ближайшее время мы вернемся к этому разговору, и я расскажу, для чего просил все узнать.
После этих слов, слегка наклонив голову, таким образом попрощавшись со мной, вышел в пасмурную и ветреную осеннюю ночь.
Я чертыхнулся, будучи уверенным, что друг сразу же даст все ответы, а выходит, вновь придется ждать.
– А-а-а, ну что-ж за такое? – я злился из-за того, что Николас вот так играючи вновь нарушил мои планы.
Я поднялся наверх, так как питался вчера, сегодня вполне можно потерпеть, и, закрывшись в своем кабинете, ушел с головой в чтение книг по астрономии.
Наступление грядущей ночи я ждал с большим нетерпением, но каково было мое разочарование, когда Елана сообщила, что Николас не пришел домой под утро и она очень волнуется о его судьбе.
Мы все втроем сидели за столиком на террасе, что случалось нечасто. Елана накинула на плечи теплый платок, ночью становилось все холоднее. Мы не разговаривали, каждый из нас думал о чем-то своем.
Казалось, что сама ночь молчит, я верил, что такое затишье не может быть случайным, морально готовясь к событиям, одному Богу известным.
Я почувствовал Николаса, когда его еще не было видно. Он шел к нам с задумчивым выражением лица, и как ни в чем не бывало, поздоровался и сел на пустой стул. Мне еле удавалось сдерживать себя от распирающих меня вопросов, постоянно меняя позу и косясь на него, я совершенно не знал, стоит ли начинать разговор при всех.
– Где ты был? – с тревогой в голосе спросила Елана.
– У меня были важные дела. – Николас не счел нужным сейчас вдаваться в подробности. – Такая прекрасная ночь, но становится холодно, – он повернулся к своей подруге. – Елана, тебе стоит зайти в дом, чтобы не заболеть. Фернандо, проводи ее, – и взмахнул рукой в непонятном жесте.
Мы остались наедине, мое сердце забилось сильнее.
– Так что ты узнал?
Николас сразу перешел к делу.
– Дом охраняется, в охрану входят несколько человек в возрасте, а также пять собак, территория большая и требует более тщательного надзора. Прислуги много, двухэтажный особняк имеет богатую отделку, как снаружи здания, так и изнутри.
– Ты побывал в самом доме?
– Нет.
– Ясно, значит, наблюдал через окна первого этажа. Тоже неплохо. Что еще?
– Я даже узнал об истории семьи, проживающей в этом доме. Уильям Торрент с супругой получили дом в наследство от дяди господина Уильяма, пожилого и бездетного старика. У них самих было всего двое детей, уже не живших с ними, но Торренты раз в несколько месяцев устраивают приемы, а иногда и шикарные балы, такие дорогие, что подобное могут позволить лишь несколько семей в округе. Кстати, похожий бал намечен на следующие выходные.
– Да, я знаю, и один раз присутствовал у них на приеме, внутри дом великолепен, обставлен дорогой мебелью, правда, в некоторых комнатах это сделано без особого вкуса.
– Семья ничем не примечательная, кроме большого достатка.
Мы с ним разговаривали несколько часов, я делился своими впечатлениями и домыслами, друг чаще всего кивал, предоставляя мне возможность рассказать все, что я смог узнать. Он слушал, подперев подбородок рукой, искоса поглядывая на меня.
– Ты сказал все правильно, но упустил одну очень важную деталь, – он ехидно улыбнулся, видя мое замешательство. – Наследство Уильяму досталось не совсем честно. Заинтересовал? Тогда слушай. Его дядя по своему характеру был ворчливым человеком и не был женат из-за своего привередливого вкуса к избраннице, не сумев найти идеальную девушку. Я знал его, и поверь мне, общаться с ним было непросто.
Наконец друг опустился на соседний стул, усмехнувшись, продолжил:
– Сам Уильям человек высокомерный и всегда ставит себя выше других, ходит с высоко поднятой головой, супругу себе выбирал сам, и основными критериями были: богатство и высокое положение избранницы. Такие качества, как красота, образованность, доброта его мало интересуют. Это жесткий и властный человек, относящийся к людям ниже его по статусу с нескрываемым презрением, зато перед нужными людьми льстит и заискивает, осыпая их множеством ложных комплиментов. Сильный характером, он нашел супругу кроткую и нежную, которая подчиняется ему беспрекословно, одним словом, бесхарактерную личность. Но это все предисловие, я говорю все это к тому, что в связи со своей жадностью и безграничной завистью к более успешным людям, Уильям пошел на преступление.
Я быстро прокрутил в голове все только что озвученное Николасом и, действительно, ничего подобного я не слышал, даже косвенного упоминания и слухов о преступлении.
– Ладно, допустим, но скажи, зачем ты все это рассказываешь?
– Чтобы ты понял цель моей дальнейшей идеи и не задавал глупых вопросов. Но я продолжу, с твоего разрешения. Дядя Уильяма скопил большое состояние, но вот наследниками так и не обзавелся. Зная об этом, Уильям начал часто наведываться к дяде, но тот относился к внезапному проявлению заботы с большим недоверием. Тогда, сходив к ведьме, он купил у нее порошок. Поверь мне, тот порошок обошелся ему очень недешево, тем более Уильям, ко всему прочему, еще и трус. Заплатив даже больше, чем требовалось, он начал, по наставлению ведьмы, заваривать его в стакане горячей воды и незаметно подливать в напитки и супы своему дяде. Конечно, он действовал не своими руками, у него были помощники. Примерно через месяц, жизнерадостный и будучи еще в силах, пожилой мужчина превратился в развалину, часто забывая даже элементарные вещи.
А где-то через полгода он скончался. Никто особо не расстроился из-за его ухода, так как никто его и не любил. Уильям же, являясь первым в очереди по наследованию, получил почти все состояние.
– Грустная история, – вздохнул я.
– Да, но о старике давно никто не вспоминает, а об этом происшествии знают единицы, предпочитая молчать. И я тоже, – предчувствуя мой вопрос, Николас ответил, – мне не выгодно раскрывать эту тайну, да и доказательств его вины у меня нет.
Прохладный ветерок подул прямо в лицо, откинув волосы назад, нежно перебирая их.
– Ты все это затеял, чтобы проникнуть в дом? Но зачем?
– Не поверишь, мой дорогой Алекс, но я хочу уменьшить его состояние.
Я закрыл глаза и сложил пальцы вместе:
– Значит, все это для банального ограбления? Ты это делаешь не первый раз, не так ли?
– Мы живем на эти деньги, разве тебя что-то не устраивает? Не понимаю, откуда у тебя эти воздушные замки про нашу безбедную жизнь, деньги не могут сыпаться с неба. Чтобы их получить, ты должен приложить хоть какое-то усилие. Не поверишь, но это весело и помогает выработать необходимые навыки и отточить инстинкты. Вскоре ты в этом сам убедишься.
Я представил, что среди ночи пробираюсь в дом, стараясь, чтобы меня никто не заметил, и мне стало жутко.
– Хотелось бы обойтись без этого спланированного преступления, – выговорил я, как ребенок, которого заставляют есть невкусную кашу.
– Ты пойдешь, и это не обсуждается, – сказал как отрезал. – Более того, если ты попадешься, то я не стану тебя спасать, представь, что это твой экзамен. Это поможет тебе взбодриться.
Ветер сделал зигзаг, облетая дом.
Николас встал, будто кто-то резко поставил его на ноги, и в полуобороте пристально посмотрел на меня:
– Игры закончились, впереди реальная жизнь, пора самому на нее зарабатывать.
Я остался сидеть, словно прилип к стулу.
Наступления завтрашней ночи я ждал с содроганием, меня несколько раз посещала мысль: а не убежать ли куда-нибудь на эту ночь. Но тут же здравый смысл одергивал меня и напоминал, что это может повториться. Я никогда ничего не крал, даже не допускал такой возможности.
Но Николас не шутил.
Как только стемнело, он, не дав мне опомниться, зашел в мою комнату, и постоянно подгоняя меня, не давал задержаться ни на минуту.
Когда мы вышли из дома, небо затянуло грозовыми тучами, по улице было невозможно пройти, не наступив в лужу или грязь. Стояли последние теплые осенние деньки, вскоре должна уже установиться низкая температура, превратив лужи в блестящие, скользкие зеркала, а грязь – в непреодолимые горы для транспорта.
Грозовые облака нависали над нами, угрожающе гремя раскатами грома. У меня в душе бушевали плохие предчувствия.
– Тебе даже не интересно, что мы будем изымать?
– С чего ты взял? – огрызнулся я, заранее недовольный началом ночи.
– Ты ни разу не поинтересовался об этом, – констатация факта.
И действительно, мне и в голову не пришло спросить, я был удивлен сам себе. Наперекор всем моим страхам, мы подошли к огораживающему интересующие нас владения забору – черный, матовый, он не отражал тусклый свет ночи, будто впитывая его.
Ворота были закрыты.
– Как мы попадем внутрь? – спросил я, надеясь, что все отложится на неопределенный срок.
– Ты ведешь себя как ребенок, мой любимый мальчик. Страх и переживания я чувствую с каждым твоим вдохом. В чем дело? Знаю, – уверенно продолжил Николас, не позволив вставить и слова, – что ты не в восторге от подобных развлечений, но лучше ты будешь трястись от страха, чем окончательно упадешь духом, погрузившись в депрессивное состояние. Хватит болтать, перелезай через забор.
Он обхватил меня за талию и подкинул, я схватился за железные прутья, согнутые, украшенные железной травой и изображением каких-то птиц. Осталось только перекинуть ноги на противоположную сторону. Приземлившись на мягкую землю с пожухшей травой и разбросанными ветром листьями, огляделся. Николас оказался рядом, я даже не успел заметить, как ему это удалось. Волосы для удобства он заплел в косу и надел черные перчатки. Повернувшись, внимательно осмотрел меня, заявив:
– Оторви все блестящие пуговицы от своей рубашки.
«А не мог сразу предупредить».
Пришлось сделать все, как было велено, еще в доме было сказано не надевать верхнюю одежду.
– Прекрасно, выброси их подальше. А теперь иди вперед, я за тобой. Давай же, иди, тебе пойдет на пользу выработать полезные для дальнейшей жизни навыки. Не хочу, чтобы ты, когда покинешь нас, остался без средств к существованию и без умений добыть их.
– Ты меня прогонишь? – смысл слов дрожью передался и в голосе.
– Ты сам все видишь и слышишь, достаточно пустых слов.
Не дожидаясь меня, Николас словно растворился во тьме. Я, прилагая огромные усилия, дошел до черного входа. Друг скучал, дожидаясь меня. На улице царила тишина.
– Открывай дверь.
Я подошел, подергал замок, хоть и старый, но довольно крепкий.
– Не открывается, – дернул сильнее, прозвучал жалобный скрип.
– Так ты наделаешь слишком много шума, – отойдя к кусту, он взял железный прут, лежавший под опавшей листвой. – Я надеялся, что ты как-то подготовишься, но да ладно. Держи.
С этими словами Николас протянул мне инструмент, чуть загнутый с одной стороны. Я взял его машинально.
– Открывай, только как можно тише.
Мне показалось, что я возился с замком, по меньшей мере, минут двадцать. Не получалось никак захватить его, я пробовал тянуть, просовывая импровизированный ломик между самим замком и закрывающейся дужкой, очень нервничал.
Терпение Николаса закончилось и он, выхватив прут из моих рук, одним легким движением сломал замок. Я заморгал, не понимая, как ему удалось.
– Советую научиться. Поверь мне, это тебе пригодится в дальнейшем, – увидев мое возмущение, договорил: – и не обязательно ради проникновения в дом с целью кражи.
– Видимо, я переволновался, – оправдываясь, вымолвил я.
Николас беззвучно рассмеялся. Мы вошли внутрь.
Пространство между дверью и начинающейся лестницей было совсем крохотным, мы стояли, почти соприкасаясь друг с другом. Николас шагнул на лестницу, я поморщился аромату, заполнившему все пространство – видимо, помои не всегда выносили на улицу, а выливали прямо здесь.
Я брезговал ступать по лестнице, касаться стен, даже вдыхать этот ужасный воздух. Будь я человеком, меня бы стошнило. По маленьким ступеням винтовой лестницы мы поднялись на второй этаж. В доме царила тишина.
– Ступай точно по моим следам, – шепнул Николас, не оборачиваясь.
Я послушался, хоть и не понял причину его требования. На втором этаже дома располагались пять спален, мы направились вниз. Друг, не желая действовать как обычный грабитель, вместо того чтобы спуститься по парадной лестнице, устланной ковром, скатился вниз по гладким лакированным перилам. Я удивленно смотрел на него с самого верха и шагнул на ступеньку ниже, раздался чуть слышный скрип. Я замер, так и не перенеся вторую ногу рядом с первой.
Николас приложил руку ко лбу и покачал головой. Мне пришлось сесть на перила, оказавшись вперед лицом, и так съехать вниз. Друг еле сдерживал смех.
– Очень смешно.
– В действительности да, ты мог выдать нас своей выходкой, но без смеха смотреть на тебя невозможно, – он слегка похлопал меня по плечу. – Пожалуйста, впредь выполняй мои указания в точности.
Длинные коридоры тянулись в обе стороны от лестницы. Мы направились направо. Я повернулся, пытаясь понять, какие помещения остались с левой стороны.
– В той стороне располагаются столовая, зал для приемов, комната ожидания для гостей и еще несколько помещений. Нас интересует картинная галерея.
Я кивнул.
Проведя рукой по стене одной из проходных комнат, почувствовал переплетение нитей, шелковая ткань с мелким рисунком. На постаментах стояли большие вазы, на стенах висели картины с портретами знаменитых и влиятельных людей.
Мы зашли в очередную комнату и, пропустив меня вперед, Николас закрыл дверь, задернул шторы на окнах. Я следил за ним, пока он по очереди занавешивал все три окна.
– Зачем ты это делаешь? – поинтересовался я. – Мы прекрасно видим в темноте, поэтому с улицы нас не увидят.
– Причина в другом, хочу тебе кое-что показать, сейчас ты сам все поймешь.
Николас подошел к стене и, отодвинув ткань, скрывающую небольшое пространство, достал приспособление для разжигания свеч: длинная железная палка, на конце которой ставилась подожженная свеча. Взяв свечу и насадив ее на штырек, поджог, и подняв палку на всю длину, поднес к крайней свече люстры. Огонек весело перескочил на фитиль, следом по цепочке начали вспыхивать соседние свечи. Прошло меньше минуты, как огромное количество огоньков, не меньше пятидесяти, осветило комнату, люстра отбрасывала причудливые, длинные ветви теней. Я ахнул.
– Никогда не видел ничего подобного, – мерцающая люстра, подвешенная к потолку ближе, чем в большинстве домов, напоминала солнышко с отходившими в разные стороны лучами. Скорее всего, именно эта особенность придавала освещению комнаты сказочное великолепие. Я будто прозрел, настолько яркого света я не видел уже несколько лет.
– Мы ведь тоже зажигали большие люстры, но подобного эффекта не было, – изумлялся я, поворачиваясь вокруг себя.
– Эту люстру сделали по эскизу дочери Торрентов несколько лет назад. Очень одаренный ребенок. Это ее любимая комната, когда она гостит, то отдыхает здесь за чтением романа. Люстру зажигают редко, экономя. Но мы пришли не ради подобного зрелища, меня больше интересует картина неизвестного автора, украшающая это помещение.
Я проследил за рукой Николаса и в громоздкой золоченой раме увидел картину, на которой изображалась небольшая бегущая извилистая речка, деревья и девушка, с закрытыми глазами лежащая на траве в полуобнаженном виде. Подобное откровение меня потрясло.
– Об авторе, нарисовавшем картину, почти ничего неизвестно, кроме того, что картину он посвятил своей сестре Лизе, любимой маме Мари и прекрасной незнакомке. Все это написано в нижнем правом углу картины. Автора зовут Ян, это был странный человек, жизнь которого покрыта мраком неизвестности, он почти ни с кем не общался и жил отшельником, сохранилось всего несколько картин, написанных его рукой. Все украшают лучшие дома.
– Как называется картина и почему именно она нам нужна?
– Почему его произведения получили такую известность, смотри сам: картина необычна для нас и слишком откровенна, ты скажешь, что есть картины и с обнаженными натурами, но… – он сделал паузу, подчеркнув важность дальнейших слов, – смотри какая странная одежда на этой молодой девушке, я ни разу не видел ничего подобного. А рядом, если приглядеться, можно заметить обувь, не свойственную нашим представлениям о ней.
Я подошел ближе и, приглядевшись, увидел в траве обувь черного цвета без каблуков с белыми полосками по бокам.
– Ты уверен, что это именно обувь? Мало ли что мог изобразить автор.
– Ты сомневаешься в моих словах? Я видел одну из его картин – к сожалению, недавно сгоревшую вместе с домом, – на ней стоит девушка в длинном, почти облегающем, платье, слегка приподнимая подол и оголяя ноги, на которые надеты эти самые кроссовки, так он их назвал.
Я поднял брови:
– Что за название такое странное? Как ты вообще узнал про эти картины? Уверен, есть авторы, которых ценят выше.
– Сейчас дело не в цене, у меня иногда возникает чувство, что я должен оказаться в определенном месте в определенное время, и то событие, которое я увижу или человек, с которым повстречаюсь, окажет существенное влияние на дальнейшие события. Не знаю, как это объяснить: судьба, интуиция, предзнаменование, я всегда повинуюсь этому чувству. Благодаря этому мы встретились с тобой, я спас Елану от смерти, и таких случаев было немало, но озвученные мной стали переломными моментами в судьбе.
– Это проявилось только, когда ты стал таким, или подобное происходило и раньше?
– Помоги мне, держи картину за низ рамы. – Я помог, хотя Николас мог все сделать сам. – Когда я был человеком, интуиция так же не подводила меня, но и не давала таких шансов изменить свою судьбу, лишь, небольшие везения. Как только мы приехали сюда, с самого первого дня меня тянуло к этому дому.
– Получается, когда ты приходил сюда по приглашению на прием, этой картины не было, или я чего-то не понимаю?
– Ты правильно мыслишь, ее Торрент приобрел совсем недавно, вдохновленный и впечатленный картиной. Стоит ли говорить, что он в произведениях искусства совершенно не разбирается, а покупает лишь то, на что знающий человек даст свой положительный отзыв. Дом такого человека, как Уильям Торрент, не достоин, чтобы в нем находились подлинные произведения искусства. – На лице Николаса заиграла довольная улыбка. – Я уже подменил самые лучшие произведения копиями.
Николас аккуратно снял картину, вынул ее из дорогой и утяжеляющей произведение рамы и повесил пустую раму на стену.
– Погаси, пожалуйста, свет, нам пора уходить. Слышишь, как в другой части дома просыпаются слуги, чтобы приступить к своей работе?
– До рассвета еще не меньше двух часов, – удивился я.
– Хозяин дома держит своих людей под своим железным кулаком. Бывают дни, когда Уильям не ложится спать или встает с рассветом. Поэтому требует, чтобы работа, которую в других домах делают до обеда, была сделана уже рано утром.
Я взял колпак для гашения свеч, он выглядел как колокольчик на длинной ручке и начал по очереди закрывать им пляшущие огоньки. Когда я закончил, комната вновь погрузилась в темноту, Николас открыл шторы и дверь, но нам пришлось задержаться, так как прислуга уже неслышно ходила по коридорам, трудясь.
Мы прокрались к черному ходу, около него кто-то успел поставить ведро с помоями. Я зажал нос рукой, из-за обострившегося обоняния резкий запах сводил с ума.
Мы покинули дом никем не замеченными. Когда шли по улице, а дом остался далеко позади, я облегченно вздохнул.
– Полагаю, ты всегда добывал деньги подобным образом? – Я сделал движение, словно стряхиваю с рук капельки воды, стараясь избавиться от этого противного ощущения, что я – вор. Мама всегда упоминала, что говорить неправду и брать чужое не хорошо, что Бог тебя накажет за такие поступки, сейчас же я был погружен в эти грехи с головой.
– О чем задумался, мой переволновавшийся друг?
– Грех – брать чужое.
Николас рассмеялся, не скрывая, насколько позабавили мои слова.
– Я не считаю то, что мы сделали грехом. Так, небольшой проступок, ведь Уильям Торрент получил свое состояние нечестным путем. У честных и благородных людей, которые нажили все своим трудом, я никогда ничего не брал. Я этим занимаюсь не только ради денег, когда ты проживешь достаточное количество лет, то проклянешь обыденность дней и сам станешь искать новые ощущения.
– И сколько должно пройти лет до этого момента?
– Ты сам почувствуешь, когда наступит время. – Он ускорил шаг, свернув на маленькую улочку между домами. – Постоянные переезды тебе приелись, хочется постоянства, а не перемен. Тот поворотный момент, про который мы говорим, уже наступает. Он будет идти с тобой всегда, неотступно сопровождая тебя, заставляя что-то менять. А виной всему наша длинная жизнь. Не печалься, большинство перемен к лучшему.
