Текст книги "Проснуться ото сна (СИ)"
Автор книги: Maiyonaka
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)
– Я не понимаю тебя и не стану причинять ей боль!
Через несколько секунд я понял, про снятие какого ограничения шла речь. Как будто нити, которые натягивали, удерживая мои новообретенные способности, отпустили. Как я мог не замечать подобного?
Вначале налетел голод, готовый сожрать меня заживо изнутри. И я почувствовал пьянящий запах крови и желание получить, разорвать плоть и тонуть в этой теплой крови. Почти сразу невидимые сдерживающие нити слегка натянулись, не давая потерять самообладание.
Я пытался думать.
Я барахтался в траве, желая уцепиться за что-нибудь, вырывал ее с корнем и скреб ногтями землю.
– Ты не сможешь сопротивляться долго. – Он равнодушно констатировал известный факт.
Не в силах больше совладать с самим собой, я закричал. Граф не успел закрыть мне рот, не ожидая подобного:
– Беги, беги! Мы звери, убегай ты в опасности! – крича это, я, спотыкаясь и падая, бежал в сторону той деревни.
Девушка повернулась, оглядываясь в поисках голоса и не найдя его, бросилась со всех ног, не разбирая дороги, отбросив в сторону завядший букет цветов. Ее длинные косы метались слева направо, красивая фигура в платье с каждым моим шагом все приближалась.
Я запрыгнул на нее со спины, повалив на землю. Девушка пронзительно закричала, исчезнув в траве. Ей каким-то непонятным образом удалось перевернуться, и большие испуганные глаза полные слез смотрели на меня, ее руки уперлись мне в грудь, отталкивая.
Я напугался, вновь узрев эту неземную красоту, и содрогался всем телом, борясь с собой.
– Не трогайте меня, – взмолилась она. Ее шепот резал слух.
Ее лицо исказила гримаса ужаса. Кого она видела перед собой? Я не сомневался, что перед ней чудовище.
Я отчетливо ощущал кровь, бегущую под кожей, и понимал, что безумно голоден.
Ее дыхание обжигало, множество вен и капилляров светились, точно указывая их месторасположение.
Замер, боясь даже пошевелиться.
– Чего ты ждешь? Ей все равно сейчас не жить, – промчалась в голове не моя мысль.
Я взревел, как раненый зверь, вскочил на ноги и, вырвав из земли с корнями небольшое деревце, растущее рядом, отшвырнул его и бросился в лес.
Ненавидя и боясь себя не знал, что делать. Стоят ли сотни отнятых жизней, чтобы продлить свою? Я сильно сомневался в этом, воспитание вопило, что это путь в некуда, в самый центр бездны.
Гнев графа чуть не сжег меня. Я мчался быстрее ветра, ветви больно хлестали меня по лицу, оставляя жгучие красные полосы. Я бежал скорее от самого себя, чем от гнева графа, стараясь спастись от того существа, каким стал.
Наконец я остановился. От такого бега, будучи человеком, давно б задохнулся, но сейчас я дышал более-менее ровно.
Огляделся, совершенно потерял ориентацию на местности. Откуда я прибежал? Как выйти из леса?
Думать о том, что стало с той несчастной, не хотелось, да я и так знал.
Все внутри конвульсивно сжималось от голода, возникали резкие непродолжительные приступы боли.
Сев под высоченную ель, нижние ветви которой не доставали до земли всего метр, а верхушка терялась в непроглядной тьме, заплакал. Красноватые слезы потекли по щекам, оставляя ели заметные борозды. Наконец, успокоившись, притянул колени к груди, положил на них голову, и замер. Было так приятно сидеть на мягком мху, чувствовать его бархат, это отвлекало. Ни одна ткань не дарила таких приятных ощущений. Я водил руками по пушистому верху темно-зеленого мха.
Мне удалось поймать мышь, так кстати высунувшуюся из норки. Ее кровь оказалась кисловато-горькой на вкус. Меня чуть не стошнило. Сделав два маленьких глотка, я выкинул в сторону обмякшее, пушистое тельце.
Густая темнота между деревьев неприятно двигалась, словно живое существо. Ветер раскачивал деревья, и они, поскрипывая, шевелились. Огромная еловая ветка, потревоженная ветром, задела меня своими острыми иголочками, слегка уколов. Потом еще раз и еще раз, уже сильнее.
Глава 4
Я оглянулся. Граф стоял за мной, одной рукой продолжая раскачивать ветку. Как давно он подошел? И каким образом ему удалось это сделать настолько неслышно? Его окаменевшее лицо не выражало ничего и только глаза сверкали бешенством, как у кошки, готовящейся к нападению.
– Как ты посмел, мальчишка? – Заметил взмах его руки, но не успел среагировать, а когда опомнился, уже лежал на земле. Щеки ныли от пощечины и длинных покрасневших отметин. – Хочешь быть падальщиком? – Он отшвырнул носком ботинка труп мыши. – Если не сможешь жить как положено, клянусь, я сам убью тебя.
– Убей сейчас, – прошипел я.
– Так ты хочешь смерти? Встал!! – Я поднялся на ноги, но граф не торопился подходить. – Я убил ту девчонку. Она так плакала, ползала на коленях и валялась у меня в ногах. – Он усмехнулся, довольный выражением моего лица.
– Я ненавижу тебя, – с этими словами кинулся на него.
Мой соперник легко увернулся, схватив, ударил в живот и отшвырнул в дерево. От удара голова готова была расколоться, я открывал рот пытаясь глотнуть хоть немного воздуха. Меня дернули вверх, грубо протащив по шершавому стволу дерева.
– Знаешь, что ты натворил, отказавшись от первой охоты? Теперь ты никогда не обретешь полную силу! Останешься слабым собирателем падали, в лучшем случае полудохлых людей.
Он разжал пальцы, и я вновь упал на землю.
– Как же я мог так просчитаться?
– Так убей меня, – злость в моих глазах готова была прожечь насквозь.
– Ты настолько хочешь умереть? А знаешь, я передумал, ты будешь жить. Станешь моим рабом, моим подопытным, с которым я стану делать все, что пожелаю. Полная и безграничная власть. – Его руки взметнулись вверх. – Прикажу ползти – ты поползешь, прикажу убить – убьешь, прикажу поцеловать…
– Я не стану всего этого делать!
– Тебе не нравятся мужчины или конкретно я? – Он наклонился так низко, что мог коснуться моего лица, и вдруг лизнул меня языком. Я дернулся, но граф уже стоял в нескольких шагах. – У меня в постели чаще были девушки… пока что. Но впереди долгая жизнь. И запомни, если не станешь выполнять мои приказы добровольно, я сломаю тебя, сделав безвольной куклой.
Следующую неделю граф не выпускал меня из подвала. Приводимые ко мне люди были в полусознательном состоянии. Я с ума сходил от отсутствия общения, невозможности никуда выходить и съедавшей меня совести. Бывало, сутками не смыкал глаз. Сонное состояние не в силах было одолеть мой воспаленный разум.
В эту ночь я лежал в углу в изнеможенном состоянии. Я так ни разу и не лег в гроб, от холодного и твердого пола немели мышцы. Было чувство, что я выпил раскаленного свинца, даже кричать уже не получалось.
Дверь тихонько отворилась. Я, подняв голову, увидел здорового мужика в рубахе и штанах, перед собой он держал подсвечник. Он вошел внутрь помещения, остановился, привыкая к темноте и стараясь что-то рассмотреть. Дверь за ним поспешно закрылась, лязгнул замок. Мужик застучал в дверь, требуя, чтоб ее отворили, не услышав ответа, повернулся спиной к двери, ворочая головой на толстой шее.
– Здесь кто-то есть? – крикнул он басом. Звук эхом отразился от каменных стен.
Он заметил блестящие глаза хищника в темноте. В прошлые три ночи ко мне никого не приводили, и сейчас я притаился. Сознание было на грани помутнения, мной управляли инстинкты. Голод отступил, чтобы я смог добыть желаемое.
Я подкрался к нему, наклоняясь ниже к полу. На его лице прочитал удивление, он скорее ожидал увидеть животное, которому принадлежал этот блеск глаз. Перед ним же возник я.
Мне пришлось повозиться. Мужик плотного телосложения, сильный, оказал достойное сопротивление. Но я и сам стал сильнее, чем обычный человек. Мышцы словно крепкая натянутая струна, но пользоваться ими в полной мере мне еще не удавалось.
Мужик сразу увидел мое неадекватное поведение. Когда я стал в досягаемости, нанес удар слева огромным кулаком. Я не ожидал, отлетев на несколько метров. Что-то хрустнуло, и левая рука повисла, выбитая из сустава. Издав крик, затих, и пока он искал меня в темноте, подкрался к нему с левого бока, используя только слух. Я закрыл глаза, которые могли выдать меня.
В пылу схватки, я кинул его несколько раз на стену, пока он не упал на пол тряпичной куклой.
Давно я не был так счастлив. Возможность думать возвращалась ко мне, кровь исцеляла мое воспаленное раздумьями сознание. И после насыщения, я какое-то время сидел, приходя в себя. Те безумные мысли и действия, навеянные голодом, меня совершенно не радовали.
Одним движением я вправил руку, на доли секунд перед глазами потемнело.
Услышав приближающиеся шаги, я тут же встал и подошел к двери. Звук каблуков затих сразу. За ней кто-то так же, как и я, прислушивался.
– Эй! Вы меня слышите? Кто там? – Рукой я оперся на деревянную дверь, приложив к ней одно ухо. Что это не граф сомнений не осталось.
– Вы уже сыты и не станете на меня нападать? – Голос был приятный, женский, я сразу узнал графиню Экшелен.
– Я не трону Вас, сейчас я полностью владею собой, – уверял я больше самого себя, чем ее, не зная, как стану вести себя без присутствия графа.
Замок щелкнул, дверь осторожно открылась. В одной руке она держала подсвечник с наполовину сгоревшей свечой, в другой – деревянный крест. Свет проник в открытое помещение и слегка осветил фигуру на полу. Графиня поморщилась и отвела от тела большие испуганные глаза.
– Он мертв? – Голос ее дрогнул. Она очень старалась держать себя в руках. Свет слегка дрожал. Она опустила его чуть ниже, руки затряслись сильнее.
– Думаю да, но я не хотел этого. – Конечно, смысла оправдываться не было.
Я спокойно смотрел на крест в ее руке, он не возымел никакого действия. Она посмотрела на меня, потом на распятие и спрятала его в подол платья.
– Если бы ты захотел мне зла, то крест отреагировал б. Я верю.
Я кивнул в ответ, соглашаясь. Мне показалась, что произнесенными словами она хочет убедить себя в правильности принятого решения.
Подсвечник слегка раскачивался в ее руке. Графиня сжала сильнее пальцы, пытаясь унять дрожь от холода подвального помещения, от страха моего присутствия и от только что увиденного мертвого человека, в смерти которого частично виновата сама.
– Может быть, пойдем наверх? Думаю, нам обоим это место не нравится.
Она кивнула, и ее русые кудряшки, словно дожидаясь момента, весело запрыгали.
Мы пошли по коридору. Тусклый свет выхватывал из мрака камни, почти сразу вновь растворяя их в темноте. Графиня шла впереди, ее плечи были напряжены. Я мог поклясться, что она даже испытывала боль в мышцах.
Выйдя в блеклый свет жилых помещений, я растерялся: что дальше?
Я не знал куда идти, я даже не знал, остался ли я прежним или мне лучше больше никогда не показываться моим друзьям и знакомым на глаза, убежав из этих мест. Посмотрев вокруг, я спросил:
– А где граф?
Его супруга пожала плечиками, свеча уже была погашена, а подсвечник поставлен на пол.
– Он уехал?
– Пойдемте в мой кабинет, разговаривать здесь опасно.
Она зашагала вверх по лестнице. Ее платье чуть раскачивалось, волосы продолжали заманчиво прыгать, словно заигрывая. Сейчас графиня мне виделась совсем иначе, чем в первую нашу встречу перед выходом из дома. Она не была так совершенна, как та девушка из леса, но так прекрасна. Весь путь в кабинет рассматривал ее, и даже зайдя в него, не мог оторвать глаз.
– Почему вы так смотрите на меня? – в конце концов не выдержала моя спасительница. – Вы меня пугаете.
– Вы так прекрасны, не понимаю почему, ведь я и раньше видел вас, но сейчас…
– Супруг говорил, что люди прекрасны потому, что живые. Но мне кажется, это его объяснение лишь образно. В реальности только Вам подобные могут ответить на этот вопрос. – Хозяйка дома немного расслабилась, плечи чуть опустились, но расстояние, разделявшее нас, не стало меньше. – Я знаю, у вас много вопросов, но на их все я не смогу дать ответ. Вы спрашивали, где мой супруг? В последнее время он был сам не свой. Граф, даже предостерег меня, чтобы я поздно не выходила из дома, и в случае, если он не вернется ночевать в течение двух ночей, отправить к тебе человека. Видимо у него были серьезные причины так говорить. Могу предположить, что ему кто-то угрожал.
– Ясно. – Я сел на край маленького письменного кабинета с множеством ящичков. – Что мне делать?
– Я не знаю, – она покачала головой, аккуратно рассматривая меня, будто я постоянно меняюсь, как хамелеон. – Но оставаться здесь опасно. Знаете, кроме вас двоих существуют и другие, но давайте устроимся поудобнее, и я расскажу все по порядку. Надеюсь, вы не голодны?
Было заметно, что она заранее готовилась к этому разговору. Кресла уже стояли друг напротив друга, разделенные маленьким круглым столиком на львиных лапах. Столешницу красиво украшал орнамент.
Ее светло-бежевое платье очень шло к русым волосам и голубым с вкраплениями карего глазам, смотревшим на меня сейчас очень серьезно.
– Может, чаю? – она тут же осеклась. – Извините, совсем забыла. Вы вновь меня разглядываете.
– Вы очень красивая, не перестаю удивляться моей новой сущности.
– Конечно, я не понимаю Вашего видения вещей и что вы чувствуете, но надеюсь никогда не пойму. Наверное, граф говорил, что предлагал мне стать подобной ему, я предпочла отказаться.
– Он говорил, что ваша вера в Бога настолько сильна, что…
– Не говорите глупостей, я, конечно, верю в Бога, но он услышал лишь то, что хотел. В действительности, я очень хочу полноценную семью и детей. Семья для меня все. Его же предложением была долгая жизнь в одиночестве. Ответьте мне: разве то, что он предложил – жизнь?
Я одарил ее непонимающим взглядом.
– Я вижу, вы грустите? Похоже, многие минусы перерождения вы слышите впервые. Если так, то мне очень жаль сообщать их. Но я начну. – Она выпрямилась, сев поудобнее. – Раньше, когда только поженились, все складывалось замечательно. Мы планировали вскоре обзавестись детьми, я хотела их много, может, пятерых. Денег было в достатке, хороший дом, полная идиллия, не взирая на то, что супруг вдвое старше меня. В день свадьбы мне уже исполнилось двадцать, ему через три месяца было б сорок. Разница в возрасте меня не пугала, обычный брак по расчету, но когда мы встретились, сразу же понравились друг другу. Прошел год, два, пять, а забеременеть так и не смогла, наши чувства друг к другу охладели. Примерно в это время, просиживая в библиотеки часы на пролет, граф нашел рукопись своего прадеда. В ней шла речь о необычных существах. Конечно, что они похожи на вампиров, там тоже упоминалось, но то, что они были мыслящими и жили сотни лет, зажгло в супруге навязчивую идею найти их. Его поиски длились несколько лет, но, к сожалению, увенчались успехом.
Горько усмехнувшись своим словам, продолжила:
– Он так целеустремленно искал их, руководствуясь записями предка, что, однажды пропав, вернулся спустя месяц совершенно другим. Я прочитала ту рукопись, и чувство радости от встречи сменилось ужасом. Мне это не забыть никогда.
Она замолчала, словно та картина вновь предстала перед ее взором. Я не смел ее потревожить, терпеливо ждал.
– Несколько месяцев после его возвращения я не выходила из своей комнаты. Супруг меня уговаривал быть с ним, я его предложение очень хорошо обдумала и недостатков подобной жизни для себя нашла гораздо больше, чем плюсов. Но и выдать его, рассказав всем правду, я не могла. Дурой я никогда не была. Конечно, здесь присутствовал и страх за себя. Ведь смерть была бы самым простым исходом, все могли отвернуться от меня, оставить одну. В любом случае, проверять поверят мне или нет, не стала. Последствия были б ужасными и необратимыми. Так и жила я последние пару лет, находясь как бы в браке, а на самом деле наши отношения были чисто формальными. А на прошлой неделе он стал очень мнительный и осторожный. Как говорила ранее, уже пошла третья ночь с его ухода.
– История весьма печальна, – подвел я итог.
Графиня задумалась, слегка прищурив глаза:
– Да, очень грустно. Я любила его, а он променял все на вечную жизнь без меня. – Она посмотрела на их портрет, висевший на стене. – Знаете, как-то раз супруг упоминал, что он чуть насмерть не замерз, когда напал на след. Думаю, он шел на север. Скорей всего вам тоже стоит отправиться в том направлении.
– Что мне искать?
– Своих. Вы слишком мало знаете о том, кем стали. Небезопасно жить одному. Уверена, у вас накопилось множество вопросов.
– А может граф еще вернется.
– Вряд ли. Хоть он и попросил меня о просьбе отправить человека фактически на смерть, но на сто процентов не мог быть уверен, что я это исполню. Я и сама до последнего не верила, – легкая, печальная улыбка коснулась ее губ. – Вам подобные это делают регулярно?
– Вы имеете в виду, убивают? Хотелось бы верить, что, возможно, обойтись без этого. Вы же могли оставить меня умирать. Не понимаю, если это настолько было тяжело, то зачем?
– Вы мне понравились. Я помню еще вашу маму, тогда я была совсем ребенком. Она приходила к нам в гости, тогда ты был у нее в животике. Уже тогда я испытала к тебе чуть ли не материнские чувства, желание защитить, уберечь. У меня была прекрасная семья, прекрасное воспитание и наглядный пример. – Вдруг она встрепенулась, будто проснувшись ото сна, и заговорила очень быстро: – Через несколько часов рассвет, слуги еще спят, нам нужно убрать тело, чтоб никто ничего не заподозрил, а завтра или послезавтра вы уедете.
Графиня подтвердила, что прислуга без разрешения даже не может пройти по дому. За неподчинение следовало суровое наказание. Похоже, граф держал всех в ежовых рукавицах.
– Если все сложится хорошо, и вы вернетесь, то я помогу вам начать новую жизнь и оформить все необходимые документы, – сообщила моя спасительница.
До наступления рассвета мы еще поговорили про моих друзей, про родственников. Графиня посоветовала их забыть, нельзя ведь вернуть прошлого.
Глава 5
Только стемнело, я покинул дом, в плену которого провел больше двух недель. Графиня, укутавшись в теплый однотонный халат, с грустью провожала меня. Мне стало так печально, что не знал ее раньше. Мы могли бы стать хорошими друзьями.
Графиня подарила мне легкую повозку, запряженную одной лошадью, имевшую кожаный открывающийся верх. Править повозкой мог один из ездоков.
Я чувствовал, что уезжаю в неизвестность.
Погруженный в мысли сам не заметил, как подъехал к своим владениям. Не в силах справиться с собой, оставил повозку и пошел в сторону дома. Мне показалось, что родные места я не посещал несколько сотен лет. Не спеша прогуливаясь и вглядываясь в увиденные новым взглядом тропинки, деревья, вдалеке вырисовывающиеся очертания дома, я радовался.
Встреченная мной у ворот кибитка удивила меня, ведь ни у Тимми, ни у меня такой не было. Может у него гости? Находясь на приличном расстоянии, я услышал обрывки фраз. Разговор шел на повышенных тонах. И еще толком не понимая смысл разговора, я узнал голос отца. Полный негодования я подошел ближе.
– Теперь этот дом принадлежит мне, и я не хочу, чтобы посторонние проживали в нем. Прошу в течение двух дней покинуть его. – В лице отца было ликование, глаза алчно блестели.
Мне стало противно за него перед моим братом Тимми.
Дениэл, чуть ли не крякая от предвкушения, хлопнул дверью и пошел прочь по тропинке.
Подойдя к дому, я прислушался. Тихо. Потянул на себя, дверь открылась, Тимми видимо позабыл закрыть ее на засов. Прислушался, почувствовав, что все слуги сейчас в домике Луиса. Замечательно. Крадучись, я прошел в некогда мою комнату и притаился, спрятавшись за плотными и слишком длинными шторами. Ждать пришлось около получаса, в доме давно не было такой тишины.
Тимми зашел в комнату и, подойдя к столу, тяжело вздохнул.
– Как же так произошло? – обратился он сам к себе.
На меня нахлынули его чувства: боль, тревога, негодование. Я постарался отстраниться от них.
Темные шторы отлично скрывали меня своими складками. Тем временем я размышлял, как лучше выйти и заговорить с Тимми.
Он сам подтолкнул меня к действиям. Чуть пошатываясь от усталости, подошел к окну и отодвинул левую штору. Я оказался справа от него все еще вне зоны видимости. Задержав дыхание, чтоб не выдать себя, я ожидал удобного момента. Тимми, глядя в окно, вдруг схватил себя за волосы, дернул, вскрикнув от причиненной себе боли.
– Приди в себя, соберись, тряпка! Ну и осел этот Дэниэл! Какой он отец? А я еще не верил Алексу и защищал его.
– Ты прав, друг мой он давно мне не отец!
Тимми вздрогнул, подскочив как мячик вверх не меньше, чем на полметра, и сделал такие круглые большие глаза, каких я не видел в жизни. Не издав ни единого звука, он попятился и, запнувшись за собственную ногу, рухнул, ударился о спинку кровати, потеряв сознание.
– Блин, не так я планировал встречу.
Как оказалась, люди в бессознательном состоянии весят намного больше. Тимми, как кукла висел на моих руках и уронил голову на грудь, как только я усадил его в кресло. Фарфоровый графин с водой, для умывания, стоявший на столике рядом с аккуратно уложенными полотенцами, пригодился как никогда. Набрав в рот воды, я выпустил ее фонтаном в лицо Тимми. Тот открыл глаза, замахал руками, озираясь вокруг, и только хотел закричать, как, подойдя сзади, я зажал ему рот.
– Тсс, не поднимай шума, – попросил я.
Он все еще пытался вырваться, стараясь разжать мою руку, крепко держащую его, и убрать ладонь ото рта.
– Да успокойся же Тимми, сколько можно!
Наконец, друг овладел собой развернувшись и взахлеб заговорил так быстро, что некоторые слова лишь угадывались по смыслу:
– Ты жив! Где же ты был все это время? Ведь мы тебя похоронили. Я присутствовал на опознании тела. Тело было настолько истерзано, что узнать по лицу не получилось. Я и твои друзья так переживали, а ты где-то прохлаждался! – Тимми ударил со всей силы кулаком меня в грудь, я пошатнулся, сделав шаг назад, чтобы удержать равновесие. Слезы блеснули в его глазах. – Как хорошо, что ты жив. Завтра непременно обрадуем всех. – Он посмотрел на меня глазами, в которых смешалось множество эмоций. – Мы тебя хоронили в закрытом гробу…
Да, граф все подстроил очень хорошо, вычеркнув меня из жизней всех, кого я знал.
– Успокойся, кое-что действительно случилось, сядь. Прошу тебя, выслушай меня.
– Хорошо, – он покорно сел в кресло, с глупой улыбкой на лице.
– Клянись, что выслушаешь меня до конца, а только потом станешь задавать вопросы, и помни, что я тебе никогда не причиню зла.
– Конечно, клянусь, что за глупости ты говоришь? – не ожидая такого напора и не совсем понимая, к чему я клоню, тут же ответил Тимми.
Я рассказал, что в действительности произошло со мной: про слежки графа, про наш с ним разговор в тот вечер на балу, про мое заточение и про его исчезновение. Благоразумно умолчав про убитых людей.
По мере завершения моего повествования лицо его темнело, между нахмуренными бровями пролегла морщинка, в положении тела читалось, как он пытается поверить, соединить все воедино.
– Ты и сам теперь понимаешь, почему я не могу остаться. Мне необходимо узнать, кем я стал и как жить дальше.
– Но ведь в легендах вампиры, это монстры, ты совсем не похож на такого.
– У меня возникал аналогичный вопрос, но граф пояснил, что люди знают нас такими, какими мне подобные сами хотят чтобы их видели. Многое из легенд – выдумка. Конечно, не все. Сам подумай, я сижу перед тобой, общаюсь, не пытаюсь тебя убить.
– Все это как-то нереально. Ты же остался прежним!
– Поверь мне это не так. Изменилось то, что невозможно увидеть со стороны.
– Что ты намерен делать дальше?
– Пойду, по совету госпожи Экшелен, на север. – Засмеявшись, я добавил: – пойду туда, не знаю куда, и стану искать того, не знаю кого.
– Незавидные перспективы. Мне сегодня еще собирать вещи. Недавно приходил твой отец, в общем, мне дали два дня, чтобы собрать вещи и уехать из его дома.
– Как он только посмел явиться сюда и так безобразно себя вести? Я слышал часть разговора. Думаю, до этого он общался не лучше.
– Мда, совсем не похоже, что он недавно потерял сына. Хотя на похоронах он выглядел очень опечаленным. С ним еще был мальчик со светлыми волосами. Не хочется огорчать тебя, но с ним Дениэл обходился очень по-отечески.
Разум мой не желал, чтобы этот «якобы отец» жил в моем доме, ходил здесь, командовал. Я внезапно вскочил с места, Тимми даже опешил столь резкому движению:
– Эврика, это гениально! – я заходил по комнате, заложив руки за спину. – А если будет завещание, то Дениэл ведь не сможет тогда претендовать на дом?
– Чисто теоретически, да. У тебя есть завещание? – Недоуменно подытожил друг.
– С этим домом связано столько приятных воспоминаний и его так любила мама. Я не допущу, чтобы он достался человеку, который так обошелся со своей семьей. Это просто нечестно!
Тимми знал случившуюся в нашей семье трагедию. Больше никому я не смог доверить этой тайны, и он разделил ее со мной. Поэтому ему известны мои чувства.
Брат был настолько взволнован, что не знал, куда деть руки, да и себя самого, переходя из одной точки комнаты в другую.
Я подошел к столу и, порывшись в ящиках, нашел чистый листок.
– Будь другом, съезди прямо сейчас к господину Марку, он местный нотариус. Проживает недалеко отсюда совсем один, поэтому его никто не хватится среди ночи. Придумай причину, по которой просишь ехать с тобой, об остальном позабочусь я.
– Но, все же поймут. Он расскажет, что договор составлялся на днях в твоем присутствии… после твоей…
Я не стал его слушать, не видя в этом никакого смысла.
– Я все продумал. Он никому ничего не скажет, можешь быть уверен. – И прочитав по его изменившемуся лицу зарождающийся вопрос, добавил: – Я не собираюсь никому угрожать, ты же меня знаешь с детства. На обочине дороги стоит моя повозка, не трать время, поезжай на ней.
Выслушав как добраться до Марка, Тимми кивнул. Моих слов хватило, чтобы появляющиеся сомнения были уничтожены бесследно. Накинув легкое пальто, друг выбежал из комнаты. Распахнув входную дверь, стрелой пронесся по ступеням и исчез в темноте. Его шаги глухими ударами какое-то время отдавались о землю. Тимми очень спешил.
Я, закрыв дверь изнутри, остался ждать его и сочинять текст завещания.
Примерно через час я узнал, что они близко. Думаю, обострившиеся чувства действительно пригодятся в дальнейшем. Я начинал привыкать к ним: ты все видишь, ты все слышишь, следовательно, ты все знаешь.
Господин Марк, седой, лысоватый мужчина, беспрестанно щурившийся из-за ухудшающегося по причине возраста зрения, возник в дверях. Его черный костюм, словно траур по навсегда ушедшей молодости, снимался им только на ночь. Сверху была надета накидка без рукавов, выцветшая от времени.
– Эээ, Алекс… эээ, для меня большая неожиданность увидеть тебя во здравии.
По нашей договоренности Тимми умолчал про меня.
Удивить этого человека было всегда крайне сложно, тем более, чтобы эти эмоции отразились на лице. Конечно, он был не бесчувственный, но в основном ему не хотелось, чтобы его истинные чувства для кого-то стали известными. Его красивые усы слегка шевелились, густые брови нависали над глазами, словно травяные кочки. Но внешность его не отталкивала, скорее, была милой. В руке он держал маленький чемоданчик, закрывающийся на ключ. В нем хранились важные бумаги, печати, личные перья, чернила и очки, надеваемые лишь во время работы.
– Смею предположить, что у Вас ко мне много вопросов, но давайте сначала поговорим о деле, а все остальное после. – Марк кивнул. Его внимательные глазки зорко следили за каждым моим движением. – Так вот, я бы хотел составить завещание, но не сегодняшней датой, а лучше несколькими месяцами раньше, или даже годом.
Нотариус поспешно закивал:
– Понимаю, понимаю, в свете недавних событий. Хотя зачем вам завещание, вы ведь живы, дорогой Алекс?
– Я хочу исчезнуть. Вы сможете помочь мне в память о Луизе?
– Да, – его голова закачалась, как у болванчика. – Луиза была хорошей женщиной. Столько раз меня выручала, и ее так любила обожаемая мной собака. Хорошо, вопросы оставлю на потом, но только не думайте, что так же легко уйдете от ответа. Так, приступим…
Он положил свой чемоданчик на стол, достал ключ, висевший у него на шее и, повозившись немного с заедающим замком, открыл его. Внутри пространство было разделено на отсеки: для печатей, принадлежностей для письма, бумаг и закрытый небольшой кармашек для всякой мелочи. Развязав накидку, защищающую от ветра, он аккуратно, чуть ли не любя, положил ее на спинку стула. Марк был не богат, но и никогда не бедствовал. При этом ничего нового в его гардеробе за последние несколько лет не появилось. Куда он тратил деньги, оставалось загадкой.
– Ну и какое имущество и кому вам бы хотелось завещать? – Сев за стол он несколько раз, слегка подпрыгивая, пододвигал стул, устраиваясь поудобнее.
Достав чистый бланк и выбрав одно из четырех с первого взгляда совершенно одинаковых перьев, нацепил на нос две круглых линзы, скрепленных между собой проволокой. Аккуратно вывел заголовок: «Завещание» и далее текст, проговаривая его вслух:
«Я, Алекс Альендэ, находясь в здравом уме и трезвой памяти, проживающий по адресу…».
– Кстати, а какой здесь адрес, а вспомнил, – молча написал адрес и продолжил уже вслух. – Настоящим завещанием даю следующее распоряжение: принадлежащее мне имущество: дом с постройками и прилегающие к нему земли и все денежные средства, я завещаю…. Вы надумали, кому перейдет ваше имущество?
– Да, пишите: наследство перейдет моему другу, брату, и сыну сестры моей матери Тимати Фицтедмару.
Я увидел, как замер Тимми, услышав свое имя.
– Ты хорошо подумал Алекс?
– Да, тебе просто необходим отдельный дом, чтобы Доминика так явно не влияла на вашу с Лаурой жизнь, а на таком расстоянии это станет сложнее в двойне.
– А как же твой отец?
– Ты издеваешься надо мной? У него есть свой большой дом и земля. Я хотел бы, чтобы места, которые у меня вызывают столько приятных воспоминаний, принадлежали достойному человеку.
– Господа, сантименты потом. Следующего кандидата на завещание указывать будем?
– Нет, остановимся на одном.
Марк, что-то добавил в завещании и подытожил, параллельно записывая:
– Один экземпляр завещания хранится у нотариуса Марка Иланцева, второй экземпляр выдается завещателю Алексу Альендэ. – Он достал толстую тетрадь в твердом переплете, и внимательно листая, просиял. – Вам очень повезло, у меня сохранился один невостребованный номер чуть больше полугода назад. Прошу поставить вашу подпись. – Я расписался. Марк продолжил записывать: – «Свидетельствую подлинность подписи, которая сделана в моем присутствии. Текст завещания прочитан нотариусом вслух, зарегистрировано за номером 368». Моя подпись и печать. Сейчас напишу второй экземпляр, заверю, и дело сделано.
