Текст книги "Трансцендентальный эгоизм. Ангстово-любовный роман (СИ)"

Автор книги: MadameD

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Женя скатилась с постели, точно вынырнула из сна, который разделяла с Василием.

– Уходите! Сейчас!

Ей казалось, что она кричит, но голос прозвучал тихо и умоляюще.

Улыбающийся дух двинулся к ней, и Женя попятилась. Она вдруг осознала, что ноги ее увязли в рубашке, упавшей с талии совсем. Женя споткнулась и села на пол, повернулась и поползла, как в дурном сне, хныча от страха и какого-то сладостного предчувствия. Все происходило медленно, как никогда не могло бы быть наяву. Женя поднялась на колени и увидела, что дверь заперта – заперта, потому что она заперла ее сама, ложась в постель.

Девушка попыталась нашарить щеколду, но тут ее руки накрыли чужие пальцы. Видение не исчезло. Дух был намерен довершить то, что начал с нею.

Женя сползла на пол, всхлипывая, покоряясь этой воле. Странно, но до сих пор Женя не боялась по-настоящему, как будто действительно спала или была одурманена опиумом. Она опрокинулась на спину, на холодный жесткий пол, и Василий тут же приподнял ее, заключая в объятия и целуя. Жене было стыдно, что она совсем обнажена, но при этом необыкновенно приятно.

– Уйдите… – попросила она. – Оставьте меня…

Ее опять уложили на спину, и Женя зажмурилась, ощущая прикосновения своего возлюбленного, ласкавшего ее там, где она и сама стыдилась себя касаться. А потом все как будто смешалось, что-то со всех сторон сдавило ее и лишило сознания.

Женя проснулась, почувствовав, что находится в странном положении. Она открыла глаза и ахнула от страха, сразу осознав все: она лежала на полу, совсем голая, далеко от кровати. Женя неуклюже встала, потому что не могла со сна сразу вскочить. Сознание путалось от страха, ее трясло от озноба; Женя сжала ноги, как будто могла еще предотвратить бесчестье. Ступни были ледяными.

Дверь в комнату была заперта.

“Он запер ее, должно быть, когда ушел…”

И тут Женя поняла, что такого быть не могло. Дверь в спальню запиралась только изнутри, и заперла она ее сама. Василий, если он действительно побывал у нее, должен был выпрыгнуть в окно, чтобы уйти.

А может, она заперла дверь после? Но почему она не помнит этого, как помнит все остальные подробности свидания – до того мгновения, как упала на пол и лишилась чувств?

Что же с ней было ночью? Может, только примечталось?..

Женя подошла к кровати и увидела свою ночную сорочку. Ситцевая голубая рубашка лежала здесь, кажется, давно: подобрав ее, Женя почувствовала, что сорочка совсем холодная, а значит – уже продолжительное время не соприкасалась с человеческим телом. Ворот… был порван.

– Господи, прости меня, грешную, – пробормотала Женя, просто от страха. Пробежавшись по вороту пальцами, она припомнила все подробности ночного визита фантома. Все было правдой.*

– Как же я смогу смотреть ему в глаза, – прошептала Женя. – Как я смогу теперь ложиться спать!

Она обернулась своей разорванной рубашкой, дрожа в предчувствии новых несчастий. Потом села на постель. Женя осталась бы в своей комнате на все утро, пока Василий Морозов не уйдет, но не знала, как объяснить это. Сказаться больной?

“Нет, я не могу прятаться… Я должна посмотреть ему в лицо!”

Женя закрыла лицо руками и некоторое время сидела так, во власти стыда и страха. Потом она замерзла, потому что по-прежнему была раздета. Это заставило ее подняться и надеть на себя халат, а потом и поискать платье и свежее белье. А там уже недалеко было до того, чтобы выйти из комнаты и направиться умываться.

Женя выскользнула из спальни, как будто не пережила ничего особенного. Как будто не провела почти брачную ночь с чужим молодым человеком. Но чувствовала она себя, несмотря на случившееся, совершенно как обычно. “Значит, медиумические явления не так влияют на физическую сферу, как физические”, – подумала Женя, и значительно приободрилась. В доме ничего не было слышно, значит, она встала совсем рано?

Кажется, да. Наверное, еще только седьмой час.

Рядом раздалось мяуканье, и Женя ощутила, как о ее ногу потерлось пушистое упругое тело. Девушка улыбнулась, почувствовав в кошке товарища, и подхватила ее на руки. Незабудка громко замурлыкала.

Женя почесала ее за ухом.

– Кушать хочешь?

Незабудка мяукнула. Женя засмеялась, чувствуя себя совсем хорошо.

– Ну подожди, я только умоюсь. Потом покормлю тебя.

Тут послышалось какое-то движение в конце коридора, и Женя вопросительно подняла глаза. Несмотря на очки, она не сразу поняла, что перед ней Василий. Что-то мешало этому пониманию.

Женя резко ссадила кошку и сложила руки на груди. Она чувствовала себя рядом с этим человеком так, точно была раздета. Женя хотела попятиться, но усилием воли заставила себя остаться на месте.

– Что вам нужно?

– Умыться, если позволите, – Василий, только в брюках и белой рубашке, приблизился к ней с улыбкой.

– Что-нибудь случилось? – спросил он.

Женя чуть не влепила ему пощечину, и едва удержалась, мысленно назвав себя истеричкой. Но скрыть румянец на щеках не смогла. Попыталась ответить на вопрос Василия, но ничего не получилось.

– Вы больны?

Женя мотнула головой. Она оглядывала своего гостя, часто дыша приоткрытым ртом. Он что, в самом деле ничегошеньки не помнит, не сознает?..

– Евгения Романовна, – Василий вдруг положил руку ей на локоть, и Женя чуть не вскрикнула. – Простите, что помешал вам, я вижу, вы направлялись в ванную комнату… Но я должен идти. Меня ждут срочные дела. Вы не знаете, встала ли уже Серафима Афанасьевна?

– Наверное…

Жене вдруг стало стыдно за свою мать, хотя в их доме всегда вставали рано.

– Который час, Василий? – спросила она.

– Начало седьмого, – ответил молодой человек.

– Мама должна была уже встать, – сказала Женя. – Особенно… помня о вас. Вам что-нибудь нужно?

Василий не сразу ответил. Женя отвернулась от своего собеседника, обхватив плечи руками.

Ей было так стыдно, что не передать словами. Самая чудесность вчерашней ночи затмевалась, заволакивалась этим стыдом.

– Да, если вы будете так любезны, – сказал наконец Василий, понизив голос и опять прикоснувшись к ее руке. – Вы не уступите мне ванную? Пожалуйста, я очень спешу.

“А куда это он вдруг так заспешил? – неожиданно вспыхнуло в сознании Жени подозрение. – Вчера и речи об этом не было!”

– Конечно, умывайтесь, – ответила она.

Василий пожал ей руку, благодарно улыбнувшись. А потом быстро обошел ее и направился в ванную.

Уехал он так скоро, как только смог: задержался на чай, уступив уговорам Серафимы Афанасьевны, хотя Женя думала, что он и на чай не останется. Ее мать недоумевала, была разочарована… а сама Женя, пожалуй, даже больше, хотя очень хотела избавиться от своего стыда. Но ей вдруг стало совсем обидно. Как же, Василий и явно, и вот так… душой, бессознательно показал, что она нравится ему, что он испытывает к ней потаенную страсть. А теперь бросает ее, ее, с которой уже почти… вступил в связь!..

“Но, может быть, он действительно не понимает этого?”

Никаких объяснений не последовало – Василий покинул их почти грубо, даже не попрощавшись с Женей, только с хозяевами.

* Старинное слово для обозначения человека с экстрасенсорными способностями.

* Подобные истории случались в действительности. Известна история медиума Флоренс Кук (феномен Кук в 1870-е годы пристально исследовал великий английский химик Уильям Крукс). Флоренс Кук, впадая в транс, материализовывала фантом, действовавший как самостоятельная личность и именовавший себя Кэти Кинг. “Кэти Кинг” удивляла исследователей тем, что флиртовала с гостями, а однажды сбросила с себя одежду, оставшись обнаженной. Психоаналитик и парапсихолог Нандор Фодор (работавший в 1930-е годы) предложил фрейдистское объяснение многих психических явлений, рассматривая их с позиции психоанализа: он утверждал, что большую роль в них играет сексуальность медиумов, скрытая, подавленная или извращенная. Возможно, феномен Кэти Кинг – как раз такой случай.

========== Глава 5 ==========

– Женечка, я думаю, что это только твое воображение, – сказала Саша.

Они медленно прогуливались по саду. Сашина голова была прикрыта широкополой соломенной шляпой – не только по моде, но и чтобы сохранить цвет лица, хотя был уже вечер. Женя была простоволосой, как всегда – что загорелая, что светлокожая, она не станет лучше.

– Ну конечно, что еще ты можешь думать, – сказала Женя.

Она не смотрела на Сашу. Женя знала, что ничего никому не докажет – даже ближайшая подруга не верила ей. Да что там! Василий, медиум, ничего не знал о своих способностях и был самым большим скептиком насчет них!

– Женечка, такого просто не может быть, – сказала Саша. Она говорила с ней с преувеличенной мягкостью, как с ребенком, и Женя молча сносила это унижение.

Женя остановилась и угрюмо посмотрела в красивые глаза своей золотоволосой русалки-берегини. Саша остановилась напротив – основательная, какая-то даже вальяжная, сложив на животе полные белые руки, просвечивавшие сквозь тонкое кружево рукавов.

– Не ты ли сама говорила, что это дикость? – спросила Саша.

Женя нервно заправила за уши свои жидкие волосы. Рядом с Сашей она так часто стыдилась себя, а сейчас и вовсе начала казаться себе не только дурнушкой, а еще и дурой.

Саша улыбалась со спокойным превосходством.

– Если я называла спиритические явления фантазией, это не значит, что так и есть, – сухо сказала Женя. – Василий был у меня ночью. Это факт…

– Тсс!..

Саша прижала палец к губам. Она недоверчиво улыбалась. Саша не верила, что ею, Женей Прозоровой, кто-нибудь мог всерьез увлечься!

– Может быть, и был, – прошептала Саша. – Он знал, что ты не станешь сопротивляться. Женечка… пойдем-ка присядем, я тебе задам один вопрос…

Она вдруг подхватила подругу под локоть своей сильной рукой и увлекла в сторону скамейки.

Саша оглянулась, потом посадила Женю на скамейку. Сама села рядом, с видом озабоченной матери.

– Женечка, только скажи мне откровенно, – произнесла она шепотом, взяв Женю за руку и накрыв ее своими пальцами, обтянутыми сетчатой перчаткой. – Он не… У вас не было полового общения? Ты хорошо запомнила, что случилось? Может быть, когда ты потеряла сознание…

Женя яростно выдернула свою руку из пальцев Саши.

– Ты полагаешь, что я бы не почувствовала, если бы он взял меня?

Саша была почти скандализирована Жениной прямотой, хотя сама вела к этому.

– Так значит, ничего не было?

Женя повернулась к ней и уставилась Саше в глаза.

– Это был фантом, – злым шепотом сказала она. – Он не мог повлиять на физическую область! И он не мог проникнуть сквозь запертую дверь, я сама видела, что замок нетронут!

Саша покачала головой.

– Это может быть только воспаленное воображение, – сказала она. – Я даже уверена, что это так. Но если нет, все хуже, чем мне представлялось…

Она прикрыла глаза рукой, беспокоясь за свою несчастливую подругу, которая могла только попасть в беду, увлекшись красивым молодым человеком.

– Ты могла не только лишиться невинности, но и забеременеть, – произнесла Саша. – Тебе следует обратиться к врачу.

Женя сжала виски кулачками и уставилась на Сашу со злым изумлением.

– Уверяю тебя, я не настолько еще сумасшедшая, чтобы не понять, имела ли половое сношение, – медленно произнесла она шепотом, тщательно выговаривая слова. – Я видела то, что видела. Если не веришь мне – жаль, но отрекаться от своего свидетельства я не стану.

Саша вздохнула. Она разгладила нежно-розовую юбку – в своем платье, со своим восхитительным цветом лица Саша Виргинская сама казалась роскошной розой.

– Женечка, а с тех пор Василий не писал тебе? Не искал с тобой встречи? – спросила она.

Женя улыбнулась, с жалостью к подруге и к себе. Сашу интересовала только эта сторона их с Василием отношений: все сверхъестественное, чему она была свидетельницей, прошло мимо нее, никак не изменив ее взглядов на жизнь.

– Нет, не искал, – сказала Женя.

“Я так и знала, что ничего не будет”, – подумала Саша.

– Тебе не следует больше писать ему самой, – предостерегла она. – Не следует навязываться мужчине, если он не выказывает своего интереса. Подожди, может быть, Василий еще сам…

Женя вспыхнула.

– Я знаю! Не воспитывай меня!

Саша улыбнулась.

– Хорошо, Женечка, не буду.

“Она дружит со мной только потому, что я ее не затмеваю. Потому, что она может учить меня жизни”, – вдруг подумала Женя.

– Василий мне не нужен, – холодно сказала она. – Он ничуть мне не интересен.

Саша промолчала, думая, что это оскорбленное самолюбие. Неудивительно. Бедняжка Женя должна постоянно чувствовать себя оскорбленной, имея дело с мужчинами.

– У тебя через три недели рожденье, – вдруг сказала Саша. – Совершеннолетие.* Может быть, тебе пригласить его? Это достойный повод…

Женя плотнее закуталась в платок.

– Нет, – холодно сказала она.

И тут Саша вдруг сжала ее руку, наклонившись к Жене и глядя в глаза.

– Евгения, это, может быть, лучший твой шанс, – прошептала она. – Ты можешь упустить его, очень глупо. Подумай… тебе уже двадцать один год.

– Тебе тоже скоро будет, – отозвалась Женя. – Ну и что? Останусь я одна – значит, так суждено. Я к этому готова. А вот ты нет.

Она с усмешкой взглянула на пышный наряд подруги. Женя неожиданно подумала, что, несмотря на успех у кавалеров, у Саши ни с кем из них не начиналось серьезного романа.

Саша промолчала, немного даже презрительно – явно подумала, что уж ей-то Женина участь никак не грозит.

– Пригласи его, – сказала она. – Я настоятельно советую. Еще пригласи Мишу Кацмана и Николая. Пусть Василий видит, что он около тебя не один.

– Петрова не приглашу, – сказала Женя с отвращением. – А Кацмана…

Миша Кацман и уважал ее, и немного понимал в спиритизме. Может быть, позвать его одновременно с Василием было разумно – тем более, что эти двое были знакомы… Правда, Женя не понимала еще, к чему это приглашение может привести…

– Хорошо, пожалуй, я так и сделаю, – выговорила Женя наконец. – Думаю, мама и отец будут не против.

***

Василий не отклонил приглашения Жени – хотя этот… медиум был настолько странным человеком, что мог бы поступить и так, несмотря на то, что это было бы очень неучтиво. До самого праздника Женя ничего о нем не слышала, и была убеждена, что Василий либо потерял к ней интерес, либо никогда его и не имел.

А то, что произошло между ними? Что ж, имело ли это действительно такое значение?

Помимо Василия, был приглашен еще и Миша Кацман, и, конечно, Саша. Еще мать пригласила пожилую незамужнюю тетку Жени, свою старшую сестру – Анисимову Ольгу Афанасьевну. Может быть, затем, чтобы, видя этот пример перед глазами, Женя начала действовать решительнее.

В последнее время Жене в каждом шаге матери виделся скрытый матримониальный смысл.

Из “Жениных” гостей Саша приехала раньше всех, радостная, взволнованная. Она была гораздо красивее рожденницы, несмотря на все Женины старания. Впрочем, Женя особенно и не старалась – знала, что выше головы, то есть выше Саши Виргинской, ей не прыгнуть.

Саша расцеловала ее.

– Ну, как ты? Счастлива?

– Да, – ответила Женя и улыбнулась с усилием. Она твердо вознамерилась быть сегодня счастливой.

– Как Вася? Приедет? – приглушенным голосом спросила Саша, взяв Женю под руку и уведя в сторонку – неподалеку Серафима Афанасьевна беседовала с Жениной теткой.

– Он не Вася!

Женя вдруг ужасно рассердилась, услышав, как Саша назвала Василия. Какой он ей “Вася”! Даже она не смеет называть его “Васей”!

– Не называй его так, – сказала Женя. – Он хочет, чтобы его называли Василием, и я не позволю…

– Ого!

Саша усмехнулась.

– Да ты и вправду влюблена в него и ревнуешь, – шепотом сказала она. – Ну что ж, если так, то я не буду фамильярничать.

Женя вспыхнула, открыла рот – и промолчала. Действительно, как тут возразишь?

– Он не приехал пока, надеюсь, что не опоздает, – сухо сказала рожденница. – Еще полчаса до начала праздника. А не приедет, так и… бог с ним.

Саша понимающе кивнула.

“Бедная Женька”, – подумала она.

Василий приехал за пять минут до праздника – красивый, цветущий… такой, что у Жени замерло сердце. Особенно когда она увидела своего бывшего – да, бывшего – поклонника рядом с Сашей. Какую бы пару они составили…

Однако на Сашу Василий внимания почти не обратил. Он направился прямо к Жене. Вдруг девушке показалось, что у Василия виноватый вид.

– С днем рождения, Евгения Романовна, – сказал он, почтительно целуя ей руку. – Примите как скромный знак внимания.

Он протянул ей букет желтых роз.

Женя покраснела и потупилась. Как это было похоже… на то, чем это никогда не могло бы быть. Она ворона, и парой этому прекрасному павлину никогда не станет.

– Спасибо, – сказала девушка. – Не нужно обращаться ко мне по отчеству, – совсем тихо прибавила Женя. – Мы ведь близко знакомы…

– Как желаете, – ответил Василий.

Выражение вины, которое почудилось Жене в его взгляде при встрече, снова показалось на его лице.

Все разъяснилось только после праздника – который прошел на удивление обыкновенно, как-то даже незаметно. Из столкновения Василия с Кацманом ничего не вышло. Оба несколько смущенно и уважительно поздравляли Женю, разговаривали и смеялись с ней, но между Женей и Василием не было больше никакой непринужденности. И ни на какую… сомнительную тему разговор тоже не зашел. Это был настоящий светский вечер, из тех вечеров, из которых ничего нельзя извлечь, кроме пустоты и разочарования.

Но когда уже все гости уехали, кроме Саши и Василия, молодой человек улучил минуту и отозвал в сторону виновницу торжества. Женя догадывалась, что он задерживается неспроста. Она ждала объяснений со смутной тоской и подозрением, хотя была готова к самому худшему.

Хотя что может кончиться между ними, если ничего толком не начиналось?

– Евгения… Романовна, – сказал Василий, остановившись в отдалении и не глядя на свою собеседницу. – У меня есть невеста.

***

Женя догадывалась о том, что Василий не свободен. Но ей вдруг стало так тоскливо, все показалось таким безрадостным, словно ей было уже девяносто лет. Неужели она и в самом деле… влюблена?

Да нет – просто это действительно был ее “лучший шанс”, если не единственный.

– Спасибо, что предупредили, – сухо сказала Женя, глядя в сторону. Потом сделала над собой усилие и повернулась к Василию. Все равно ведь это их последнее свидание.

– Вы уже давно обручены?

Василий кивнул.

Было двадцать восьмое августа, теплый ясный день, но Василий, как и она сама, казался каким-то пасмурным. К ним обоим сейчас были применимы эти погодные слова. Женя вдруг ощутила проблеск радости при виде огорчения Василия, но тут же приказала себе перестать фантазировать. Довольно.

– Кто эта особа? – спросила Женя.

Отвечать на этот вопрос Василию явно хотелось еще меньше, чем на предыдущий, но Женя чувствовала, что имеет право знать. Без сомнений, со своей невестой Василий не позволял себе таких вольностей, как с нею! Пусть даже он об этом не подозревал!

– Она мой друг уже более года, – неохотно признался Василий. – Ее зовут Лидия. Очаровательная девушка, мы с нею духовно близки…

И тут Женя, неожиданно для себя, ужасно разгневалась. Ах, вот как – духовно близки! С этой очаровательной Лидией можно иметь духовную близость, а с дурнушкой Женей Прозоровой плотскую, пусть даже фантасмагорического свойства! Хорошо устроился!..

– Василий, а вы не помните, что между нами было? – спросила Женя.

Он искренне удивился.

– Ничего, насколько мне помнится, – сказал Василий. – Вы считаете, что я вам что-то должен?

Теперь молодой человек смотрел на нее неприязненно, уже жалея, что пошел на это объяснение.

“Поразительная способность забывать о том, чего не получается принять, – подумала Женя с отвращением. – Что у Саши, что у него! Какое гадкое человеческое свойство!”

– Василий, а вы совсем забыли, с чего мы возобновили наше знакомство? – спросила Женя. – Как вы объясните письмо, которое я получила от вас?

– Тише!

Женя усмехнулась. Конечно, боится разоблачения.

Тут она вспомнила, что письмо давно уничтожено – она сама отдала его Василию обратно – и ей стало ужасно досадно.

– Аноним, насмешка, – сказал Василий. – Мне очень жаль, Евгения Романовна… но я тут ни при чем.

Женя покачала головой.

– Это не все, – сказала она. – Когда вы ночевали у нас, ко мне в спальню проник ваш фантом… который вел себя со мною весьма вольно, – закончила она, почти не понижая голоса. Пусть услышат. Какая разница?

Она испытывала такое отвращение к человеческой косности и материалистичности мышления, что ей было безразлично, что о ней могут подумать эти… консерваторы.

– Как вы сказали? Фантом? – переспросил Василий, до которого только теперь, кажется, дошел смысл ее слов. – Евгения Романовна, мне кажется, что вы замечтались. Вы, должно быть, чересчур много думали обо мне, вот вам и представилось…

Женя фыркнула.

– А разве о ком-нибудь можно думать “чересчур много”? – спросила она с усмешкой. – Все заняты собою. Вы бы лучше радовались такой своей власти над девицей, чем сожалеть.

Василий молчал, ветерок шевелил темные волосы на неподвижно склоненной голове. Женя поняла, что сумела уязвить его. Этот молодой человек действительно был заносчив и думал, что стоит такой женской преданности.

– Евгения Романовна, я не знаю, что сказать на это, – наконец произнес Василий. С сожалением – сожалением о том душевном перевороте, который он произвел в ней. Может быть, даже помрачении рассудка.

Женя наморщила лоб и с горечью махнула рукой.

– Идите уже! Идите!

Василий, видимо, понял ее состояние, хотя и не понял его причины. Женя не ожидала того, что он сделал потом, и не успела отстраниться: Василий шагнул к ней и, взяв за виски, поцеловал в лоб.

– Прощайте, Женя. Простите.

Женя проследила, как он уходит – растерянно, как будто не успела за чем-то очень важным.

А потом вдруг сорвалась с места и побежала – не за Василием, а прочь от него, прочь от всех людей, чтобы ее никто сейчас не трогал. Женя всхлипывала. Только бы не наткнуться сейчас на Сашу с ее утешениями; а на мать… нет, она этого не переживет. Женя пробежала через сад, упала на самую дальнюю скамейку и зарыдала, спрятав лицо в ладони.

Через десять минут Женя, хотя и с опухшим лицом, шмыгая носом, но спокойно шагала к дому. Саша не должна была уехать, не простившись с ней. А Женя должна была спросить у нее кое-о-чем важном. Это касалось Василия, но уже не в том значении, которое у их дружбы так и не появилось.

– Женька!..

Саша первая подбежала к ней. Она так и дожидалась ее в саду – а может, и искала.

– Вот ты где!

Всмотрелась в лицо подруги.

– Ты плакала? Из-за него?

Женя махнула рукой.

– Я тебя… хочу спросить, – отрешенно сказала она. – Та бумага. Ну, письмо его… Ты не помнишь эту бумагу… не узнаешь, если увидишь такую в нашем доме?

Саша удивилась.

– Какую такую? Такой плотности или такого размера?

Женя кивнула.

– Ну да, именно такую. Понимаешь ли, мне любопытно – какой степени вещественности должен был достичь дух, чтобы написать мне письмо. Мог ли Василий перенести бумагу из своего дома? Или стащил с отцовского бюро в его кабинете? Кабинет, насколько мне известно, был заперт…

Саша возвела очи горе.

– Евгения, ты опять начинаешь!

– Я и не прекращала, – спокойно ответила Женя. – Так ты узнаешь эту бумагу?

– Обычная писчая бумага, – раздраженно ответила Саша. – Я такую видела на твоем столе в спальне…

Она запнулась под взглядом подруги.

– Знаешь, я поговорила недавно с Кацманом, – вдруг сердито сказала Саша. Точно решилась разрубить узел, к которому не отваживалась до сих пор приступить, чтобы не ранить подругу.

Женя слушала внимательно, не перебивая.

– Специально для тебя поговорила, – прибавила Саша. – Я вообще не верю в духов, как ты знаешь… а Миша мне научно объяснил некоторые вещи, которые ты называешь фантастическими. Я не хотела пока говорить с тобой, – продолжала Саша, все больше воодушевляясь. – Я думала, что ты сама от этого отойдешь. Но теперь вижу, что ты крепко держишься за спиритическую идею…

– Александра, не тяни! – сердито перебила Женя. – Давай к делу!

– Пойдем сядем.

Саша потянула Женю к скамейке.

Когда они уселись, Саша сказала:

– Миша познакомил меня с идеями некоего Эдуарда фон Гартмана. Это философ и исследователь спиритизма.

Она прервалась, кусая губу, точно думала, что сейчас нанесет очень болезненный удар.

– Так вот, господин Гартман установил, что все действия, приписываемые духам, могут объясняться воздействием живых людей, – сказала Саша. – Иными словами, медиумы – это лица, которые обладают особой нервной силой. Эта сила физическая. Посредством ее медиумы могут производить воздействие на сознание других людей…*

Женя тряхнула головой. Ей отчего-то стало смешно.

– Господин Гартман говорит о передаче мыслей? И он утверждает, что это научно? – спросила она. – А разве этот господин Гартман не знает, что наука отрицает передачу мыслей?

Саша не сразу нашлась, что сказать.

– И Василий с помощью своей “нервной силы” написал мне письмо на расстоянии? – с насмешкой прибавила Женя. – Ты говоришь, что это физическая сила?

Саша растерянно кивнула.

– Однако действует она как человеческая личность, – сказала Женя. – Еще того удивительней, что “нервная сила” сумела передать почерк Василия…

– Василий мог сделать это сам, – сказала Саша.

Женя покачала головой.

– Ты знаешь, что не мог. И “нервная сила”, пишущая письма отдельно от медиума почерком медиума, кажется мне еще более фантастической, чем делающий то же независимый дух. Кроме того, Саша, Гартман, как и спириты, рассуждает ненаучно, и потому научным авторитетом быть не может.

– Что значит “ненаучно”? – спросила Саша, нахмурившись. – Ты признаешь, что вместе со спиритами впала в мечтательность?

– Нет, – ответила Женя. – Я признаю, что вместе со спиритами признаю вещи, которых наука не допускает – мысленное и физическое воздействие на расстоянии.

Саша некоторое время молчала.

– Однако существование духов Гартман опровергает, – сказала она.

Женя пожала плечами.

– Не вижу, каким образом существование духов может быть опровергнуто – если они трансцендентальны, то есть сверхчувственны, – сказала она. – Но, по моему мнению, некоторые факты могут доказать это существование.

Этой ночью Женя получила новое доказательство спиритической гипотезы.

* Двадцать один год.

* А.Н. Аксаков, “Анимизм и спиритизм”.

========== Глава 6 ==========

Женя спала, обняв свою кошку; на лице девушки высохли слезы. Она опять плакала перед сном, когда ее оставили совсем одну – видела, как расстроена мать, догадавшаяся о том, что произошло между дочерью и ее женихом.

Отец тоже был печален и озабочен, хотя всегда мягче относился к Жене, чем мать. Однако Роман Платонович не меньше своей жены хотел бы видеть дочь замужем. Тем более, что других детей у них не было.

Женя почувствовала во сне, как Незабудка шевельнулась под ее рукой. Девушка вздохнула и повернулась на живот, когда кошка выскользнула из-под ее локтя, но не проснулась.

Незабудка застыла, глядя на письменный стол хозяйки; она выгнула спину, приложив уши, и зашипела. Рыжий пышный, почти как у белки, хвост задрался и подрагивал. Не было видно ничего, что могло бы вызвать такое беспокойство животного – однако кошка не сводила глаз с Жениного стола, точно почуяла врага. Но приближаться к этому врагу Незабудка не отваживалась.

Она громко мяукнула.

Женя проснулась и села, нашаривая очки.

– Буся?..

– Мяу, моу, – ответила Незабудка, не сводя глаз со стола: она вся напряглась, точно готовилась к атаке или обороне. Хвост кошки задрожал и свернулся кольцом.

Женя, надев очки, протянула руку к питомице, чтобы погладить ее и успокоить, но отчего-то передумала. Девушка встала, глядя на свой стол с таким же потрясенным видом, как и ее чуткий ночной сторож.

– Василий Исаевич, – прошептала она. – Вы здесь, со мной. Вы мне напишете… да?

И следом за этим произошла самая чудесная вещь, которую Жене доводилось видеть.

Верхний листок бумаги в пачке, лежавшей на краю стола, соскользнул со стопки. Он лег на середину стола, а потом ожило перо в письменном приборе…

Женя сняла очки и судорожно протерла их, потом надела снова; и тут же пожалела об этом. Она пропустила почти всю последовательность фантастических действий: перо дописало послание, на этот раз короткое, и спокойно улеглось рядом с запиской.

– Ты мне стол закапаешь! – ахнула Женя, как ни странно, подумав вовсе не о том, что случившееся нарушало все известные законы физики. Она подбежала к столу и схватила перо: с кончика его и в самом деле накапало черными чернилами, и не только на бумагу, а еще и на саму столешницу.

Женя засунула перо в гнездо в письменном приборе, и только тогда схватила записку.

Вот сейчас она в полной мере осознала чудо. Ноги у нее подгибались.

“Боже мой, я сплю, несомненно, сплю…”

“Евгения, мое искушение, – прочитала Женя: определенно, это был почерк Василия. – Евгения, сердитая и сладкая. Ты гордишься – а я все равно возьму тебя, съем тебя”.

– Вот… охальник, – прошептала Женя. Она пылала от смущения, точно Василий живьем проник к ней посреди ночи. Хотя велика ли разница?

“Побуждение души, мысль – самое интимное в человеке, – подумала она. – Тело только следует воле хозяина”.

Женя опустила бумажку обратно на стол и боязливо обернулась. Она почти ожидала увидеть за своей спиной, у своей постели фантом, который приходил к ней ночью. Но сзади не было никого.

Больше всего Женю успокоил вид кошки – Незабудка, сидя на прежнем месте, упоенно вылизывалась. Это означало, что опасность миновала. “Древние верили, что животные особенно чутки к потусторонним явлениям, – подумала Женя. – Возможно, так и есть”.

Она легла в постель, не решаясь сомкнуть глаза. Женя хотела прижать к себе кошку, но Незабудка была сейчас не расположена к этому – могла вырваться, соскочить с постели и убежать. Лучше уж пусть просто сидит рядом, вылизывается.

“Да он и ушел – в самом деле ушел”.

Женя легла на живот, обняв подушку. Она в последнее время спала в каких-то смешных оборонительных позах – наверняка они показались бы смешными “духам”, если бы те могли ее видеть.

Женя лежала в своей постели, как заснула – но не в таком виде, как заснула. Без ночной рубашки. Вообще без всего.

Рядом с ней лежал Василий, и тоже совершенно… без всего…

Женя быстро отодвинулась, прикрываясь одеялом. Ей было стыдно, но притом как-то томно. – Уйдите, у вас есть невеста, – прошептала она.

Молодой человек погладил ее по плечу, улыбаясь.

– Вот моя невеста, – прошептал он. – Сердитая, сладкая Евгения. Иди ко мне, моя милая…

– Как тебе не стыдно, – шепнула Женя со слезами на глазах. – Ходишь к девице ночами… такое говоришь…

Василий тихо рассмеялся.

– А тебе, девица, как не стыдно принимать меня? – прошептал он, дразня пальцами ее ухо и подбородок. – Замолчи-ка лучше и иди ко мне ближе…