Текст книги "Трансцендентальный эгоизм. Ангстово-любовный роман (СИ)"

Автор книги: MadameD

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

– Я забыла где-то очки…

– Сейчас разыщу.

Муж быстро отошел.

“Мне иногда кажется, что я сейчас сойду с ума. Их на одну меня слишком много, и я совсем их не знаю. Всего этого слишком много”, – подумала Женя.

– Пожалуйста, Женя.

Она с благодарностью, но немного устало оттого, что оказалась вдруг в центре внимания, приняла очки и надела их.

– Спасибо, милый.

Женя взяла ложку, но тут же вспомнила о муже:

– А ты ел?

Он с улыбкой кивнул. Конечно, у него давно сформировалась холостяцкая привычка есть в одиночестве.

– Я с тобой только и делаю, что сплю, – сказала она, в шутку досадуя на себя.

Муж вдруг взял ее за руку.

– Главное, что ты со мной.

Она улыбнулась; вдруг на миг Женя ощутила то, что называют счастьем – не от творчества, как привыкла, а от этих слов…

– Спасибо.

Женя стала есть, смущаясь тем, что муж на нее смотрит. Кажется, ему доставляло удовольствие наблюдать за нею в разные моменты жизни – просто наблюдать…

– Как ты себя чувствуешь сейчас? – вдруг спросил Игорь.

Женя вздрогнула и посмотрела на него.

– Хорошо…

Муж улыбнулся.

– Прекрасно.

А потом вдруг рассмеялся, глядя на ее лицо.

– Милая, не бойся меня. Я просто волнуюсь о твоем состоянии.

“Но ты можешь подвергнуть меня насилию, и никто не осудит тебя за это…”

Она поела, а потом вдруг муж сказал:

– С десертом я решил подождать до твоего пробуждения. Если ты не возражаешь, выпьем чаю вместе.

Женя рассмеялась.

– Конечно!

На десерт, после вкусного супа и жаркого, Фрося подала свежеиспеченный вишневый пирог. Женя вдруг ощутила сильное желание не только как следует поблагодарить свою горничную, но и узнать доподлинно о том…

Но нет, это никак невозможно!

– Твоя Фрося восхитительно готовит, – сказала Женя мужу.

Игорь кивнул.

– Да, я ею доволен. Но сейчас она особенно старается для тебя.

Женя нахмурилась.

– Вот как? Позови ее, будь добр.

Игорь поднял бровь с усмешкой, вдруг почувствовав в ней ту надменную благородную даму, какой хотел ее сделать. Сделав легкий поклон, он покинул жену и вскоре вернулся с Фросей.

Женя вгляделась в круглое курносое личико, пытаясь понять, что эта девица из себя представляет. Фрося отличалась от Дуни внешне, но ни воспитанием, ни манерой не отличалась. У Жени почему-то отлегло от сердца.

– Как твое полное имя? – спросила она.

– Ефросинья Ивановна Марьина, – сказала девушка, подняв на хозяйку простодушные глаза и тут же опустив их. Поспешно присела.

– С вашего позволения, барыня.

– Я тобой довольна, Ефросинья Ивановна, – сказала Женя. – Ты очень хорошая повариха. Спасибо.

Девушка улыбнулась. Застенчиво поправила волосы.

– Рада, что угодила вам, барыня.

– Ну, иди, – отпустила ее Женя, поняв, что больше ничего не дождется. Впрочем, и беспокоиться она перестала. Фроси и Дуни, конечно, не могли с нею мериться – особенно говоря о таких утонченных господах, как Морозовы.

– Ты так хорошо подаешь себя, – заметил Игорь, с удовольствием наблюдавший эту сцену.

Женя подарила ему широкую улыбку – она на миг почувствовала себя почти уверенной.

– Вели Фросе постелить нам сегодня на кровати.

Она остановилась; на нее нахлынула вся прежняя застенчивость при виде удивленной и довольной усмешки мужа.

– Ты рад?

– Очень, – откровенно ответил Игорь. Помолчал и прибавил:

– Ты меня радуешь все больше и больше.

“То есть я все больше делаюсь похожа на то, чем ты хочешь меня видеть”, – подумала Женя, вдруг почувствовав, что ее опять преобразуют согласно чужим желаниям.

Ночью она, однако, первая придвинулась к мужу. Было темно, Женя из застенчивости надела сорочку, но теперь ощутила готовность принять любую ласку. А может, и начать дарить ласки самой…

Однако до дарения дело не дошло – Игорь снова удивил и смутил жену тем, что делал с ней; впрочем, сейчас и наслаждение ее стало выше. Боли почти не было.

– Я тебя люблю, – снова сказал ей Игорь, обняв жену после соития. Женя с благодарностью прижалась к нему, но почувствовала, что еще не готова ответить ему теми же самыми словами.

Муж вдруг спросил:

– Как ты смотришь на то, чтобы завтра отправиться на конную прогулку?

– Я не умею кататься верхом, – удивленно сказала Женя.

– Я научу, – ответил Игорь. – А вечером мы можем пригласить с нами брата с женой. Нам нужно сближаться.

Женя прикрыла глаза и ничего не ответила.

* Приятного аппетита, моя дорогая Евгения (фр.)

* Спасибо. Тебе тоже (фр.)

========== Глава 24 ==========

Утром она встала раньше мужа – как будто прозвенел внутренний звоночек. Женя просто обязана была сегодня выглядеть как можно лучше. Игорь в первый раз “выводил ее в свет”.

“Мамочки, он всерьез намерен свести меня лицом к лицу с Василием и Лидией… Он не понимает, что я на них действую как пламя на порох…”

Но думать об этом было некогда. Женя подошла к секретеру в углу спальни, где лежали ее туалетные принадлежности, и достала специальное мыло, которым мыла голову. “Народные средства” вроде яиц и уксуса у Серафимы Афанасьевны доверия не вызывали.

“Фрося должна была уже встать…”

Накинув халат поверх сорочки, Женя на цыпочках прошла мимо крепко спящего Игоря. Ей вдруг захотелось поцеловать его, но она опасалась его разбудить. Женя покинула спальню и осторожно закрыла дверь.

Фрося на кухне уже звенела тарелками. Женя подошла к двери и тихо окликнула ее.

– Фрося, поди сюда!

Девушка тут же оторвалась от своего занятия и подошла к хозяйке, как была, с закатанными рукавами и мокрыми покрасневшими руками.

– Чего изволите, Евгения Романовна?

Женя улыбнулась.

– Фрося, милая, ты умеешь делать завивку? Я сейчас вымою голову, а ты после помоги мне завить волосы щипцами. Хорошо?

Фрося миг помедлила, потом кивнула.

– Постараюсь, барыня.

Женя недоверчиво посмотрела на руки горничной, потом улыбкой и жестом отпустила ее. Лучшей помощницы у нее все равно нет. Дома Женя завивала волосы сама, и получалось не слишком-то хорошо…

Женя вымылась, облачилась в свежее белье, а потом вымыла голову. Волосы у нее всегда были негустые – но сейчас словно бы стали лучше. Так бывает? Может, счастье в любви способствует и здоровью?

Надев халат, Женя вернулась в спальню.

Она обнаружила мужа уже на ногах и одетым. Постель была застелена. Игорь весело улыбнулся оторопевшей жене.

– Как ты быстро… – сказала Женя.

С волос капало за воротник. Она заправила волосы за уши, думая, как, наверное, смешно и уродливо выглядит.

Игорь подошел к ней и поцеловал.

– Конечно. Но я еще не умывался, я не хотел тебе мешать в ванной. А чем ты удивлена?

Он проследил за направлением ее взгляда и засмеялся.

– Ты думала, что я и постель за собой заправить не способен? Не делай, пожалуйста, из меня бесполезного барина. Я дворянин, но я умею все и всегда применяюсь к обстоятельствам.

– Ах, вот как, – сказала Женя.

Снова она почувствовала себя ниже этого человека.

Игорь вышел, а Женя села к окну, сушить волосы. Она распустила их по плечам, досадуя, что нельзя ускорить этот процесс.

Муж вернулся некоторое время спустя, благоухая одеколоном и собственным тонким мылом.

Он бросился к ней.

– Ты с ума сошла!..

Женя испуганно обернулась к Игорю.

– А что?

Он за руку сдернул ее со стула и отвел вглубь комнаты. Обнял за плечи.

– Женя, ты же образованный человек. Ты могла серьезно простудиться! С мокрыми волосами сесть у окна, это додуматься надо!..

– Я хотела высохнуть побыстрее, – пояснила Женя, чувствуя себя дурочкой. – Мы же сегодня собирались выйти на прогулку!

– Ты не будешь для этого рисковать своим здоровьем. И я пошлю к черту любую прогулку, если ты на нее не успеваешь, – серьезно сказал Игорь. – Не делай так больше, слышишь?

Женя улыбнулась.

– Не буду.

Муж поцеловал ее в лоб.

– Ты сейчас кажешься совсем девочкой…

Женя должна была почувствовать радость от такой заботы, но ощутила себя оскорбленной. Она промолчала.

– Игорь, дорогой, я сейчас собираюсь завивать волосы. Может, тебе пока заняться делами вне дома? Я не хочу, чтобы ты меня ви…

Игорь искренне рассмеялся.

– Извини, дорогая, но я не согласен быть изгнанным из дома только потому, что ты совершаешь туалет. Ты думаешь, меня что-то способно смутить? Я тебя видел всякой.

– Но я сейчас некрасивая, – наморщив лоб, сказала Женя.

Как она страдала от этой мысли!

– Ты всегда прекрасна, – ответил Игорь.

Он вдруг стал перед ней на одно колено и поцеловал ей руку.

– Ты моя belle dame. Никуда не годится рыцарь, чью любовь способны убить такие пустяки…

– Я тебе не верю, – прошептала Женя.

– Я сделаю все, чтобы ты поверила, – сказал Игорь.

“Какая удивительная вещь – любовь… Неприметные для прочих качества любимых она заставляет сиять, словно драгоценные камни…”

Женя обвила шею мужа руками, сев к нему на колено. Ей захотелось чем-нибудь ответить на такие возвышенные слова, но она не могла подобрать достойных выражений. А вдруг со стороны Игоря это просто… рыцарство?

– Я тебя люблю, – сказала она, не зная, имеют ли ее слова тот же смысл, что и слова мужа.

Игорь улыбнулся с нежностью и поцеловал ее.

– Пожалуй, у меня и правда найдутся дела вне дома, – вдруг сказал он загадочно.

На изумленный вопрос Жени Игорь только подмигнул и засмеялся.

– Всему свое время, мадам.

Он позавтракал быстрее нее и, одевшись, покинул дом. Женя терялась в догадках – уступил ей муж или вправду сейчас занят; или уступил, сердясь на жену? Как их понять, мужчин?

Высушив волосы, Женя призвала Фросю. Горячая завивка была не очень-то полезна, но времени оставалось мало.

Фрося довольно ловко помогла госпоже – так, что та опять почувствовала ревность. На скольких женщинах Фрося упражнялась до нее?

Женя как раз сидела перед зеркалом и выбирала прическу, когда услышала, что хлопнула входная дверь. Она чуть не вскочила: ей вдруг захотелось стремглав броситься к этому человеку. Но Женя удержалась.

Наверное, Игорь Морозов ценил в своей belle dame достоинство…

Он подошел сзади, а в следующий миг Женя ощутила холодок на шее. Что-то сверкнуло ей в глаза.

– Какая красота, – сказала она, еще не поняв, что это.

Это оказалось турмалиновое ожерелье – зеленые камни были оправлены в серебро.

– К сожалению, его ты сейчас надеть не сможешь, – сказал Игорь. – С амазонками таких драгоценностей не надевают. А вот это – сможешь…

– С амазонками? Вот это? – спросила ошарашенная Женя.

К ожерелью прилагались еще и серьги. Женя растерянно зажала в руке холодное украшение.

– Ты хочешь сказать, что купил мне платье? Но каким образом?

– Примерь, – спокойно ответил муж, выкладывая на кровати что-то длинное и темное.

К суконному платью прилагался еще и жакет в тон; и, конечно, цилиндр с вуалеткой.

– Выйди, – важно заявила Женя, едва сдерживая улыбку.

Она чувствовала, как в ней просыпается жажда красоты, жажда нравиться – которую все сильнее разжигал в ней муж.

Женя сбросила халат, потом затянула корсет – она давно наловчилась делать это сама; а потом с некоторой робостью взяла амазонку. Она всегда смотрела на них только со стороны. Вид у наездниц был недоступный, величественный – неужели и она станет такой?

Женя надела платье, жакет – все оказалось точно на нее сшито.

И тут ей впервые стало по-настоящему больно. Да, ее муж умел обращаться с женщинами! Да, он где-то этому научился!..

– Игорь, погоди, я сейчас! – крикнула она.

Женя торопливо села к зеркалу и закончила с прической, подобрав локоны шпильками. Подумав немного, приколола и шиньон. И наконец увенчала голову шляпкой с вуалеткой.

– Боже, неужели это – я…

Перед ней сидела незнакомка, дама, которую вполне можно было назвать и “мадам”, и даже “ваше сиятельство”. Конечно, Женино лицо не стало красивее. Но как преобразился весь ее облик!

Впервые Женя поняла, какими глазами на нее смотрели мужчины. Они оценивали ее всю сразу, и вся сразу она была ошеломительна…

– Игорь, иди сюда! – ликующе крикнула Женя.

Он вбежал и, увидев Женю, с восторженным возгласом подхватил ее и закружил.

– Ты просто звезда! Мне будет завидовать весь город!..

– Сумасшедший!..

Женя смеялась.

– Пусти же, прическу испортишь!

Он поставил ее.

– Мне еще нужно выгладить этот костюм. И сережки я надену, – вспоминала Женя. – А лошади как же?

– Я их арендовал. Не беспокойся, – ответил муж.

К вечеру Женя освоила дамское седло настолько, что смогла прямо держаться в нем – уже это оказалось большим искусством. Корсет, сидение боком были очень неудобны. У Жени с непривычки разболелись руки, спина и ноги – но она не позволяла себе жаловаться; комплименты мужа заставляли ее забывать обо всем. Она не видела себя со стороны, но читала в глазах Игоря, что ничуть не уступает гордым амазонкам, бывало, дразнившим ее своей статью.

– Василий тебя не узнает, – с улыбкой заметил муж, когда Женя с облегчением спустилась с лошади ему на руки.

Она замерла.

– А ты все еще намерен позвать его?

Игорь нахмурился.

– А что должно было заставить меня изменить мое намерение? Я известил Василия еще днем, запиской.

Женя прочитала на его лице желание не только поддержать брата – а еще и похвалиться перед ним своим трофеем. Своей женой, которая Василию так и не досталась. Как же вы похожи, господа Морозовы, какие же вы все эгоисты!..

А может, таковы все мужчины?

“Василия это убьет”, – вдруг подумала Женя.

***

В это самое время Василий Морозов сидел за столом в своем кабинете и вертел в руках записку Игоря, переданную ему лакеем. В ящике стола у него лежала другая записка, переданная другим лакеем…

Эта вторая записка была на лиловой бумаге и пахла духами графини Шуваловой.

Уже второе послание влюбленной истерички с голубой кровью, которое Василий проигнорировал.

“Пусть катится к дьяволу, – подумал Василий холодно. – С такими нельзя играть по правилам. Муж узнает – пускай проучит ее”.

Графиня приглашала его на свидание сегодня, но сегодня он пойдет на свидание со своей семьей.

***

Морозовы медленно ехали по улице бок о бок, единственная пара наездников, насколько хватало глаз – и на них оборачивались. Жене казалось, что все прохожие глазеют только на нее.

Что ж, действительно, большая часть внимания доставалась именно ей. Амазонки были значительно более редки, чем верховые мужчины. И дамы-наездницы сразу приобретали особенный шарм.

Женя поправила газовый черный шарфик рукой в черной перчатке и обернулась к мужу со счастливой улыбкой. Несмотря на то, что она предвкушала очень неприятную встречу с другой парой Морозовых, сейчас Женя ощущала себя королевой – такого бенефиса она не переживала даже на собственной свадьбе.

– Спасибо тебе, любимый, – сказала она звонко, вдруг ощутив гордость, что может сказать это, сказать громко.

Игорь не сводил с нее глаз. Женя была блистательна. Несколько мелочей довершили ее образ – перчатки и шарфик для Жени Морозовы приобрели, уже выйдя вместе из дома. По тому, как к Жене кидались почтительные продавцы в магазинах, она поняла, какое впечатление они с мужем производят.

А может, Игоря Морозова в этих местах уже знали.

– Ты не устала? – вдруг спросил ее муж.

Женя нахмурилась. Крепче сжала поводья и подтянула свободную ногу к опорной.

– Нет, ни чуточки.

У нее давно уже все болело, спина едва держала, ладони, несмотря на перчатки, саднили – но ни за что на свете она не отказалась бы от этого выезда. Женя Прозорова, Женька-сумасбродка, Женька-“синий чулок” могла быть королевой не только в своем внутреннем мире, как бы он ни был важен! И во внешнем тоже!

А ведь сейчас она могла бы, сославшись на усталость, отказаться видеться с Василием и Лидией. Избежать неловкого положения для всех.

Но Женя промолчала.

– Ты за ними зайдешь? – спросила она.

– Да нет, зачем же? Василий с женой будут в кафе “Parisien” в семь вечера, – отозвался Игорь. – Может, ты там бывала?

Женя усмехнулась.

– Да.

Под легкой вуалеткой мир казался дымчатым, еще и очки закрывали обзор – но Женя вдруг почувствовала, как в глазах у нее неподдельно туманится. Кажется, гимнастики ей на сегодня более чем достаточно…

– Женя! – вдруг встревоженно воскликнул Игорь.

Она выпрямилась.

– Что?

– Ты шатаешься, – ответил он. – Кажется, ты перетрудилась! Что же ты молчишь!

– Все хорошо, – ответила Женя, но Игорь повернул коня и подъехал к ней.

Спешился и подошел к лошади жены.

– Прошу вас.

Женя поджала губы, глядя на него сверху вниз – но Игорь ждал, протянув руку в белой перчатке. Это был не тот мужчина и не тот случай, для которого приемлем был бы отказ.

Она, морщась, спешилась; ноги тотчас же подогнулись, так что без поддержки мужа Женя упала бы в апрельскую грязь.

– Все болит? – сурово спросил Игорь.

Она решительно мотнула головой. Ну уж нет, никаких возвращений!

– Я только немного устала, Игорь. Мне нужно посидеть – вон там.

Женя смотрела на скамейку у дома, рядом с которым они остановились.

– А ты иди за братом и Лидией Сергеевной…

Она не подумала, куда муж денет лошадей. Сейчас ее заботила только боль в ногах; а такие проблемы всегда решались без нее.

Однако Игорь ни словом не возразил – он подвел ее к скамейке и усадил.

– Посиди, мы скоро приедем за тобой.

Женя закрыла глаза. Пусть муж думает о том, как быть. Он же мужчина, в конце концов!

На миг она словно потеряла сознание, даже испугалась – так на нее, оказывается, подействовала большая физическая работа, обилие новых впечатлений… и начало супружеской жизни. Женя сдернула перчатку и помассировала пульсирующий висок.

– Мадам, вам помочь?

Голос, раздавшийся над нею, был мужской и молодой – Женя открыла глаза и, справившись с мгновенным замешательством, ответила с улыбкой:

– Нет, сударь, благодарю вас.

– Вы уверены? – настаивал прохожий.

Это был молодой военный – Женя не разбиралась в чинах, но погоны, мундир и усы сквозь свой флер различила.

– Уверена, – холодно сказала она.

Участливый незнакомец поклонился и направился прочь. Поклонился!

Женя усмехнулась. Да, сегодня она действительно обворожительна. Оказывается, она умеет быть ничуть не менее привлекательной, чем Саша – а может, даже и более.

Женя поерзала на скамейке, сожалея, что никак нельзя избавиться от мучителя-корсета. После целого дня верховой езды корсет уже натер ей под грудью и под мышками. Но это истязание стоило того.

Она опять прикрыла глаза и, кажется, ненадолго задремала.

Женя вздрогнула и проснулась, как будто ее кто-то окликнул. Но нет – это просто прозвенело внутреннее предупреждение, как утром. Какой загадочный механизм!

В вечерней тишине слышался цокот копыт, который все усиливался. Она выпрямилась, натягивая на руку перчатку, которую до сих пор так и держала на коленях – к ней приближались трое всадников.

Вернее, два всадника и всадница. Четвертую лошадь Игорь вел под уздцы.

Женя встала – тело тут же взмолилось о пощаде.

“А я и не знала, что Василий такой ловкий наездник…”

Двое братьев Морозовых, одетые для верховой езды, были просто загляденье. Особенно их посадка, взгляд хозяев жизни, словно подчинявший себе простых прохожих. Светловолосая амазонка, их спутница, тоже была очень хороша. Женя ревниво отметила красоту лица и женственную фигуру Лидии – и она явно была более опытной наездницей, чем сама Женя. Хотя наряд ее чрезвычайно эффектному Жениному уступал.

Игорь спешился и подошел к своей даме.

– Прошу тебя, Женечка, садись.

Он заботливо подсадил ее в седло, но Жене пришлось стиснуть зубы, чтобы не застонать – хуже смерти было бы потерять лицо перед ненавидящей ее Лидией. Игорь и Василий даже не подозревали, что способны испытывать по отношению друг к другу женщины – их женщины!

Некоторое время новоиспеченные благородные родственники, четверо Морозовых, ехали молча. Потом Игорь решил развеять мрачную атмосферу.

– Не правда ли, друзья, какая сегодня хорошая погода?

Кажется, он и сам понял, что идея с совместной прогулкой была не самая удачная – Василий был невесел, погружен в себя и правил лошадью словно бы машинально; Лидия же прожигала взглядом Женю.

Она обернулась к Игорю в ответ на его вопрос, хотя тот обращался не к ней, а к брату.

– Да, погода славная.

Тон ее был таков, словно Лидия говорила: а не провалиться ли тебе вместе с твоей женушкой.

Игорь спокойно смотрел на молодую женщину, но взгляд и линия рта его стали жестче.

– Я спрашивал Василия, мадам, – сказал он. – Вася, ты совсем не рад нашей встрече? Может быть, ты наконец соизволишь поприветствовать мою жену? Ты ее словно бы и не заметил. С дамами так не обращаются.

Василий словно бы очнулся, а угрожающий тон брата пропустил мимо ушей. Он взглянул на Женю и улыбнулся. А у нее сердце перевернулось – как же этот человек был красив!

Василий подъехал к Жене и склонил голову.

– Приветствую вас, многоуважаемая Евгения Романовна. Очень рад, что мы породнились.

“Что ты врешь! Зачем вы все, аристократишки, все время врете!” – чуть не выкрикнула Женя.

И тут их внимание привлек новый звук – парный перестук копыт. Морозовы, все разом, обернулись, точно это явление представляло угрозу для всех них одновременно.

К ним подъезжал высокий, шикарный господин в цилиндре и черном фраке для верховой езды, в сопровождении дамы. Господин этот был светловолос, с пышными усами и зелеными безжалостными глазами охотника и бретера.

– Господа, может быть, вы изволите дать нам дорогу? – произнес он.

Василий при виде этой пары окаменел в седле. Лидия тоже смертельно побледнела, хотя всей величины угрозы не представляла.

– С кем имею честь говорить? – спросил Игорь Морозов, которому не понравилась манера высокомерного всадника.

– С графом Шуваловым, – негромко, но веско произнес неведомый господин.

И тут обрела голос его спутница.

– Пьер, я так давно хотела представить тебе его! Пьер, погляди, это тот самый медиум! – звонко воскликнула Анна Николаевна, указывая хлыстом на Василия. – Разве эта встреча – не знак свыше?

========== Глава 25 ==========

Граф расширившимися глазами уставился на Василия, у которого был такой вид, точно он сейчас потеряет сознание.

Конечно, он был ошеломлен – но трусом не был. Его просто сразила подлость Анны Николаевны. Вот такие женщины действительно были паразиты – не законодательницы мод и нравов, не интеллектуальный образец, а лишние в обществе люди!

– Вы – медиум? – наконец проговорил граф. Он рассматривал Василия как небывалое явление: в другом качестве, как соперника, он его еще не успел оценить. – Неужели то, что о вас писали в газетах, не досужая болтовня? Я всегда так считал.

Василий выпрямился.

– Вы ошибаетесь, милостивый государь. Я действительно медиум, – сказал он.

У графа задергался ус. Конь его нервно заходил под седлом; лошади Василия и графа Шувалова переступили по кругу, повинуясь импульсу, исходившему от седоков. Эти двое мужчин напоминали породистых псов, принюхивавшихся друг к другу перед тем, как сцепиться в смертельной схватке.

– Я не верю в медиумические явления, – брюзгливо и с отвращением проговорил наконец граф. – Полный вздор. Самообман или трюкачество.

Он поиграл хлыстом, небрежно лежавшим в его руке, и посмотрел прямо в глаза Василию.

Можно было услышать, как муха пролетит. Никто не сомневался, что это – провокация.

Однако Василий, после паузы, слегка поклонился собеседнику; лицо его не изменило выражения, хотя на висках и лбу выступил пот.

– Вы ошибаетесь, ваше сиятельство.

Согласно дуэльному кодексу, только равный имел право вызывать на поединок равного. Граф стоял значительно выше. Только что было нанесено оскорбление чести Василия, но сам Василий был не намерен подставляться под пулю по прихоти низкой, развращенной женщины, мстившей ему за то, что он не пожелал потворствовать ее наклонностям.

На лице графа Шувалова появилось презрение, но Василий не дрогнул. С застывшим лицом он тронул поводья и дал чете Шуваловых дорогу.

– Прошу вас, господа.

Граф усмехнулся и направил коня в открывшийся проход. Женя и Лидия, едва дышавшие на протяжении этого объяснения, наконец почувствовали, что на сей раз все обойдется. И может быть, все бы и обошлось.

Если бы Анна Николаевна, проезжая мимо Василия, не покачнулась в седле так удачно, что опрокинулась прямо на руки своему равнодушному кумиру. Василий от неожиданности обхватил женщину за плечи, чтобы не дать ей выпасть из седла; графиня вскрикнула, как будто ее схватили насильно. Граф Шувалов, уже миновавший Морозовых, обернулся – и так и прирос к седлу, с вытаращенными глазами и приоткрытым ртом. Он напоминал Медного всадника.

Василий как раз поддержал графиню, которая уже уселась в седле, но была бледна и с трудом переводила дух, точно пережила какую-то опасность.

Пришпорив коня, граф Шувалов развернулся, так что Игорь и дамы вынуждены были отпрянуть; Женю лошадь чуть не сбросила. Граф подскакал к Василию и занес руку; тот резко осадил назад, чтобы не получить тягчайшего оскорбления.

– Как эт-то понимать? – крикнул остервеневший граф Шувалов. – Что вы себе позволяете?

– Пьер, он посягнул на меня! – выкрикнула тут графиня и разразилась рыданиями. С видом слабой, обессиленной женщины она припала к шее своей серой в яблоках кобылки; ветер колыхал страусовые перья ее черной шляпки. Анна Николаевна ткнула пальцем в помертвевшего Василия и шмыгнула носом.

Граф, кажется, только сейчас осознал слова жены.

– Что значит – посягнул? – страшным шепотом спросил он. Лицо его налилось кровью. – Анна? Ты смеешь?..

– Я перед тобой чиста, Пьер, это все он! – воскликнула Анна Николаевна. – Ты ничего не знаешь, я сейчас перед тобою покаюсь!

И тут она проделала упражнение, уже знакомое Василию и Лидии.

Анна Николаевна проворно спрыгнула с коня и упала перед своим мужем на колени, на грязную мостовую, чуть ли не под копыта его коня. Граф Шувалов, на мгновение остолбеневший от этой выходки не меньше остальных, затем спрыгнул с лошади следом за женой и подхватил ее под локоть, поднимая на ноги. Но темно-зеленая бархатная амазонка Анны Николаевны была уже безнадежно испорчена.

Она всхлипывала.

– О, Пьер, прости меня!

– Аня, Аннушка! Ну же, успокойся!

Граф похлопывал жену по спине одной рукой, а другой протягивал ей белоснежный платок, вытащенный из кармана. Выражение его лица смягчилось. Чувствовалось, что этот человек по-своему очень любит жену.

– Расскажи мне все. Этот негодяй тебя оскорбил?

Анна Николаевна кивнула и закашлялась в платок.

Граф посмотрел на верхового Василия убийственным взглядом. Потом снова склонился к жене.

– Анна, говори!

– Пьер, ты сейчас, наверное, ужасно разгневаешься на меня, – сказала Анна Николаевна сдавленным голосом, так низко опустив голову, что всем были видны только ее прическа и шляпка. – Я без твоего ведома виделась с этим человеком в числе его почитателей. Я уверовала…

– В знак? Какая чушь! – воскликнул граф.

– Ах, я не знаю, – всхлипнула Анна Николаевна. – Но Василий Морозов чуть не принудил меня к преступлению. Мы случайно оказались наедине, и тогда… тогда… Помнишь, как я потеряла мою черную каракулевую шляпу, которая тебе так нравилась? – воскликнула графиня, точно под влиянием вдохновения.

Она наслаждалась успехом своей импровизации, как инженю*, получившая аплодисменты! Женщины видели это, но не мужчины – и, уж конечно, не ревнивый супруг.

– Ты лишилась ее во время борьбы? – воскликнул граф.

– Да, да, Пьер, он схватил меня, но я вырвалась, оставив в руках этого злодея свою шляпу, и убежала.

– Но почему ты молчала до сих пор? – спросил ее муж. – Почему?

Грудь его волновалась. Он старался поверить жене, но дело было слишком неслыханное.

– Я… боялась, что ты не поверишь в мою искренность, mon cher, – тоненько всхлипнула графиня. – Но клянусь тебе богом: я никогда даже не помышляла, чтобы…

– Я верю тебе, Анна.

Граф, теперь бледный, но совершенно спокойный, подсадил жену в седло, а следом взобрался на лошадь сам. Он сидел на ней как влитой. Несомненно, это был такой же прекрасный стрелок, как и наездник.

Граф подъехал к Василию.

– Вы дворянин? – спросил он его ледяным тоном.

– Да, граф, – ровным голосом ответил тот. Василий был бледен, будто от страха, но лицо его не выражало страха: он был словно окрылен происходящим.

– Милостивый государь, – таким же тоном произнес граф Шувалов, глядя ему в лицо. – Я оскорблен вами тягчайшим образом. Завтра в девять утра я пришлю вам моих секундантов.*

– Дуэль? – спросил Василий. – На пистолетах?

Лидия сидела ни жива ни мертва. Огромного усилия стоило ей промолчать – она только закусила губу и дрожала всем телом, так побледнев, точно уже видела перед собой труп мужа.

– Право выбора рода оружия остается за мной, как за оскорбленной стороной, – проговорил граф.

Он сделал паузу.

– Я выбираю пистолеты, – сказал граф Шувалов после совсем короткого колебания. – Честь имею.

Спокойный, как ледяная глыба, граф резко хлестнул коня между ушей, выдавая этим жестом свою ярость. Животное, поднявшись на дыбы, чуть не опрокинуло Игоря Морозова.

С коротким криком граф Шувалов поскакал прочь, а жена его отчего-то задержалась. Должно быть, чтобы сполна насладиться своим триумфом.

Она оглядела замерших Морозовых; взгляд Анны Николаевны на секунду остановился на лице Василия. Губы ее тронула победная улыбка.

И тут, издав вопль, точно раненая хищница, Лидия Морозова подскакала к ней вплотную и ударила графиню кулаком в лицо. Анна Николаевна вскрикнула и запрокинулась назад, в этот раз действительно чуть не упав с лошади; но теперь никто не пришел к ней на помощь. Графиня Шувалова выпрямилась, шипя от боли, широко раскрыв от изумления сапфировые глаза; по нежной скуле расплылся синяк.

– Ах ты, дрянь, – прошептала графиня, глядя на Лидию.

Ту всю трясло.

– Ты, стерва! – крикнула Лидия на всю улицу. – Отольется тебе наша кровь!

Около них уже собралась кучка зевак – но никто из них не смел вмешиваться, видя разбирательство таких высоких особ.

Лидия была женщиной, а не мужчиной; поэтому графине пришлось отъехать ни с чем, удовольствовавшись только наименованием “мужичка”, которое она произнесла сквозь зубы. Однако Василий Морозов должен был ответить и за себя, и за свою жену сполна. Ухудшить его положение Лидия уже не могла.

Но и спасти его она не могла тоже. Теперь Василий обязан был защищать свою честь, если хотел по-прежнему считаться благородным человеком и мужчиной.

Лидия отъехала в сторону и заплакала, уткнувшись лицом в ладонь. Игорь подъехал к ней, пытаясь утешить.

Женя, забытая всеми, съежилась в седле, насколько позволял корсет, и неподвижно смотрела на холку своего красивого гнедого коня. “Это из-за меня, это все из-за меня одной”, – думала она.

Василий Морозов сидел в седле, такой же бледный и холодный, как граф. И он чему-то улыбался.

***

Игорь уже тихо говорил о чем-то с братом, а Женя все сидела без движения. Ей казалось, что это она получила вызов на дуэль. К боли в разбитом теле прибавилась страшная душевная мука.

Василий! Василий может завтра умереть!..