Текст книги "Трансцендентальный эгоизм. Ангстово-любовный роман (СИ)"

Автор книги: MadameD

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

“Он совсем не тронул меня, моего сердца”, – подумала Женя.

Это, может быть, потому, что она не потеряла головы. Но кто знает, что в действительности испытывают влюбленные?

– Женечка, почему ты согласилась? – вдруг спросил Игорь.

Женя вздрогнула. К этому экзамену она была не готова.

Игорь ждал, теперь совершенно серьезный и полностью владеющий собой.

Мужчина.

– Потому что я хочу этого, – сказала Женя, не отважившись на большую ложь: сказать, что она его любит. – Ты мне близок, дорог, – задумчиво продолжала она, – ты благородный, прекрасный человек…

Жених улыбнулся.

– Ты такая честная, Женя.

Вот сейчас он мог бы отказать ей. Вот сейчас.

Игорь Морозов очень себя ценил.

Женя сжала маленькие руки, тяжело задышав. Она приготовилась получить refus complet* от этого благородного дворянина – на это Игорь Морозов имел полное моральное право…

Но он молча привлек невесту к себе и поцеловал в лоб. Была ли то любовь – или благородство, с которым подобные ему не расстаются до могилы?..

Однако больше они об этом не заговорят. Из того же взаимного благородства, как выражался Достоевский в любимых Женей “Бесах”, каждый “заключившись сам в себя”. Как же трудно с такими тонкими людьми – и этим аристократам духа самим с собою, и всем им друг с другом!

– Женечка, ты хорошо обдумала этот шаг? Я не принудил тебя? – вдруг снова спросил Игорь.

Женя страдальчески взялась за голову.

– Пожалуйста, милый, не надо! Ты же сам говорил, какая я мнительная, а теперь только излишне волнуешь меня! Мы решили – значит, решили!

– Конечно, прости меня.

Жених бережно обнял ее.

– Я совершенно счастливый человек, – вдруг спокойно сказал он. – Вот мое, то, чего мне не хватало до сих пор.

Женя промолчала, умиротворенно прижавшись к его плечу. Но это вечно равнодушное маленькое “я” в глубине ее естества отчетливо рассмеялось над Игорем и над самой Женей.

Серафима Афанасьевна приняла известие о помолвке дочери с облегчением и радостью. Впервые за очень долгое время – Женя такого с детства не помнила – мать обняла ее и поцеловала. Наконец-то Женя стала, хотя бы ненадолго, “похожа на человека”.

То есть на такую женщину, какой должна была быть по представлениям матери – и представлениям общества…

Глядя на довольную и гордую Серафиму Афанасьевну, Женя испытала сильнейшее побуждение взять свои слова назад, а потом пойти и разругаться вдрызг с Игорем. Но она только закусила губу и опустила голову.

– Спасибо, мама, я очень рада, что ты одобряешь меня.

Вдруг Женя ощутила какой-то неприятный позыв… внизу. В той области живота, которая не называлась вслух. Она же совсем не подумала, как вступит в сферу материнства. А вдруг она бесплодна? Вдруг слишком слаба? А вдруг Игорь не захочет иметь от нее ребенка?..

“Ах, ладно, живут же как-то другие”, – подумала девушка.

Тут ей пришло в голову, что, наверное, очень многие семьи с изнанки подобны семье Саши. Супруги живут словно бы в браке, но на самом деле раздельно. Что ж, вероятно, жизнь действительно такова.

А, кстати говоря, – как живут ее собственные родители? Близки ли по-прежнему Роман Платонович и Серафима Афанасьевна?

– Что ты так смотришь на меня? Это неприлично, – проговорила госпожа Прозорова, заметив пристальный взгляд дочери.

“Ах, мама, почти все самое важное в жизни неприлично…”

– Прости, мама, я больше не буду.

Серафима Афанасьевна улыбнулась, поцеловала ее и перекрестила.

– Ну хорошо, бог с тобой.

Женя присела* матери, про себя засмеявшись этой церемонности, и ушла. Теперь надо было думать о тысячах вещей, о которых полагалось думать невесте.

Женя почувствовала, что уже заранее устала.

***

На свадьбу, которую играли у Прозоровых, Игорь и Женя пригласили небольшое число гостей. Игорь и сам не хотел шума, и не желал стеснять невесту присутствием незнакомых ей людей. А у Жени не осталось никого, кроме Саши.

Саша приехала с матерью – раздутая, как барабан, под своей безразмерной теплой накидкой, и на вид недовольная. “Быть может, она просто нездорова, – сочувственно подумала Женя. – Бедняжка!”

Тут она окинула взглядом свое белое атласное платье, притронулась к искусственному букетику из флердоранжа*, прикрепленному к корсажу, и подумала, что, возможно, в скором времени та же участь грозит ей самой. В последние дни перед свадьбой Женя почти не чувствовала себя счастливой – только безмерно взволнованной. Даже желудок у нее расстроился.

Саша разделась и оказалась даже симпатичной – в просторном шелковом зеленом платье, с уложенными по-сельски косами.

– Здравствуй, невеста, – улыбаясь, сказала она, обняв Женю. – Очаровательно выглядишь!

Женя улыбнулась.

– Я уже жена.

Конечно, ведь венчание в церкви уже состоялось, и теперь она – госпожа Морозова, “в здравии и болезни, в богатстве и бедности, пока смерть не разлучит…” Ощущение серьезности своей жизни вдруг охватило ее, словно прошлось по ногам холодным ветром.

– А где Игорь Исаевич? – встревоженно спросила вдруг госпожа Виргинская, деликатно оставшаяся в стороне. – Женечка?..

– Он приедет с братом и его женой. Скоро, – сказала Женя. Вид у нее вдруг стал какой-то испуганный.

– Василий будет? – понизив голос, уточнила Саша.

Женя кивнула. Она поправила жемчужную нить на шее.

Нелли Георгиевна слушала их с изумлением и предчувствием чего-то необычайного. Конечно, она, “как все образованные люди”, не поверила слухам о медиумизме Василия Морозова. Нелли Георгиевна не знала ровным счетом ничего…

Но, тем не менее, госпожу Виргинскую, как и всех, теперь тоже волновало имя Морозовых, стараниями “Русского слова” придавшее остроты пресноватому существованию горожан.

– Проходите в гостиную, Нелли Георгиевна. Саша, может быть, тебе пойти отдохнуть? – спросила Женя.

Саша сердито махнула рукой.

– Перестань обращаться со мной, как с инвалидом!

Она поджала губы, деловито оправила одежду, косы.

– Говори, может, тебе чем помочь?

Женя покачала головой. Саша знала, что ей откажут, но сейчас с трудом скрыла досаду.

– Ну ладно, посидим подождем жениха, – сказала она, протискиваясь мимо Жени и уводя под руку мать.

Женя осталась в передней, сжимая плечи холодными от волнения руками. Она не могла уйти от двери, точно ожидание Игоря и Василия Морозовых магнетизировало ее.

Тут из гостиной вышла Серафима Афанасьевна – сегодня просто шикарная, благоухающая, гордая и умная в своем золотом пенсне. Даже в такой день она не могла удержаться, чтобы не затмить дочь.

– Что ты тут торчишь на сквозняке? Простудишься, и гости тебя ждут!

– Подождут, – ответила Женя. Желание позлить мать в очередной раз оказалось непреодолимым.

– Несносная девчонка, – пробормотала госпожа Прозорова и скрылась в дверях, придержав пышный турнюр*.

Женя, улыбаясь, села на подзеркальный шкафчик, обхватив руками в белых скрипучих перчатках колено, обтянутое кружевной юбкой. Да, сегодня все будет так, как ей угодно. Сегодня ее праздник, даже если потом спустится вечная ночь.

– Игорь… Игорь, – прошептала она, словно впервые в жизни пробуя это слово на вкус. – Игорь Исаевич Морозов…

Это имя всегда отдавало чем-то демоническим. И она его жена? Жена фантома?

И тут раздался звонок в дверь. Женя вскочила, в первый миг не сообразив, что делать, куда идти; она застыла, прижав руки к груди. Но тут мимо нее, топая, пробежала Дуня.

Женя с облегчением отступила в сторону. На минутку, еще на минутку отсрочить этот миг…

– Здравствуйте, барин… Ой, матушки!

– Здравствуй, Дуня, – спокойно сказал Василий Морозов, точно не замечая ее разинутого рта и испуганных глаз. Он был бледен сегодня – как будто нездоров или испытывал какую-то тайную сильную тревогу. Но красив еще более, чем раньше, той самой воспетой немецкими и русскими романтиками “роковой” красотой: темные волосы оттеняли его бледность. “Как будто уксус пьет, точно трагические поэты”, – нелепо подумала Женя.

– Здравствуйте, Евгения Романовна.

Василий подошел к ней первым – и жену, и Игоря оставил позади, как будто тот даже сегодня, даже женихом не мог не остаться в тени брата.

– Позвольте вас поздравить.

Василий, с серьезным и печальным видом, склонился к ее руке. “Ну точно Кентервильское привидение”, – подумала Женя.

А ведь он теперь ей родственник. Как там эта степень называется?..

Женя чуть было даже не спросила Василия о причине его вида, но вовремя прикусила язык. К ней подошла Лидия. Женя почувствовала, как вспыхнули щеки; она с некоторой робостью подняла глаза.

Женя ожидала ненависти, презрения – и, в общем, почти не ошиблась в своих ожиданиях. Лидия смотрела на нее отстраненно, неприязненно.

– Поздравляю вас, Евгения Романовна.

Она протянула ей руку, и невеста пожала эту недружелюбную холодную руку.

“Вот уж это совершенно лишнее”.

Но наконец Женя избавилась от так смущавшего ее общества обоих и осталась наедине с женихом. На него она несколько мгновений вообще не решалась поднять глаза. Это был не жених уже – муж…

Игорь приобнял ее и поцеловал в висок.

– Здорова ли ты, дорогая?

– Да, вполне…

Ее опять тошнило от переживаний, как утром.

– Пойдем к гостям.

Игорь взял ее под руку. Он сегодня смотрелся старше… нет, представительнее, чем всегда, и почему-то казался окруженным таким же трагическим ореолом, как и брат. Хотя это должен был быть “самый счастливый день его жизни”.

Женя поморщилась от пришедшего на ум затасканного оборота.

Она позволила мужу отвести себя к родителям и гостям. Женя обвела взглядом улыбающиеся и встревоженные лица и подумала, что уже эту ночь проведет не дома. Она, в отличие от Саши, переезжала на квартиру к мужу – и он не скрывал нетерпеливого желания увезти ее, как только приобретет на это право…

“О господи, как же мне страшно…”

Ее кто-то поздравил, кто-то подал запотевший бокал шампанского. Женя чокнулась с мужем, потом неловко поцеловалась с ним под чье-то одинокое “Горько!”. Бурных восторгов никто не выражал. Настроение царило такое, что казалось, будто это не свадьба, а поминки – вернее, будто это не свадьба, а бесовский обряд… Может быть, от присутствия “российского Юма”…

Игорь, отвернувшись, заговорил с госпожой Виргинской. Серафима Афанасьевна подошла к Жене и тронула за плечо.

– Сейчас будет музыка. Сумеешь танцевать? – шепнула она, как всегда, озабоченная только лицом семьи перед чужими.

– Не трогай меня, мама, – холодно сказала Женя.

В присутствии обоих Морозовых Серафима Афанасьевна могла только подавить свое возмущение в ответ на эту грубость. Она отошла, полная шекспировского негодования на “детскую неблагодарность” дочери, и зашепталась в углу с музыкантами.

Грянул гром-вальс, и Женя вздрогнула. Игорь обошел ее и предложил руку; он улыбался, стараясь ободрить жену. Не утруждая себя никакими положенными любезностями, Женя молча позволила повести себя в танце; к счастью, она была все же не такой плохой танцоршей, чтобы опозорить мать.

***

Праздник закончился довольно рано – может быть, Игорь, а может, Женины родители не хотели позволить везти Женю в чужой дом в потемках. Женя неуклюже простилась с отцом, едва улыбнулась матери и отправилась в прихожую. Игорю пришлось почти самому одеть ее. Все валилось у Жени из рук, ноги едва держали.

Хорошо, что хотя бы вещи ее уже упаковали и отправили домой к мужу…

Игорь под руку довел ее до извозчика и подсадил в экипаж. Буквально подсадил, взяв на руки. Женя чувствовала, как ее трясет от холода и страха, даже зубы постукивали.

Игорь сел рядом на скамеечку, и Женя без сил прислонилась к его плечу, прикрыв глаза. Она ехала, ощущая его тепло, окруженная запахом его одеколона, и думала, что ничего еще даже не начиналось. Интересно, каким с ней будет муж? Ласковым или грубым? И одинаково ли мужчины и женщины понимают ласковость?

– Ты спишь? – шепнул ей муж.

– Нет, – отозвалась Женя.

Он замолчал.

Когда они приехали, Игорь, не говоря ни слова, тронул ее за руку, потом осторожно помог обессилевшей Жене спуститься с подножки. Дальше новобрачные пошли молча. Женя все сильнее и сильнее опиралась на руку мужа. Понимал ли он что-нибудь?..

Они поднялись на площадку, и Игорь резко постучал в собственную дверь. Женя на мгновение удивилась, а потом вспомнила, что у него есть служанка. Она ощутила неловкость и что-то вроде ревности.

Горничная молча открыла, и Игорь пропустил вперед Женю, придержав ее за локоть.

– Фрося, помоги барыне раздеться, – сурово сказал он.

“Кто это барыня? Ах, я!..”

– Заснули? Ну авось ничего, – ободряюще прошептала Фрося, вешая Женин плащ на крючок. – Идемте, барыня, миленькая…

Девушка взяла свою госпожу под руку крепкой рукой. Наверное, на Жене сейчас лица не было – так горничная забеспокоилась. Она подставила ей под ноги домашние туфли, потом повела вперед.

– Ванну набрать? – громким шепотом спросила Фрося. – А, Евгения Романовна?

– Ч-что?

Фрося посмотрела поверх ее головы на своего господина, и, видимо, тот дал добро, потому что горничная тут же закрылась в ванной комнате; послышался шум воды.

Женя сняла ожерелье, сережки и беспомощно посмотрела на своего мужа. Он улыбался доброй улыбкой.

– Я распорядился, чтобы Фрося мне постелила отдельно, – вдруг сказал Игорь. – Ляг сегодня одна, если хочешь.

Женя округлила глаза.

Игорь взял ее за руки, потом наклонился к ней и тихо поцеловал.

– Я понимаю больше, чем ты думаешь, – сказал он вполголоса. – Перед нами вся жизнь, а я хочу, чтобы ты перестала бояться меня и этого чужого тебе дома…

“Ой, напрасно стараешься…”

– Евгения Романовна, пожалуйте принимать ванну, – позвала ее Фрося. Женя растерянно улыбнулась мужу.

– Да-да, иду!

Она полежала в горячей воде, так что развились ее накрученные к свадьбе кудри; вымылась, потом намазалась кремом, который ей положила с собой мать и уже достала заботливая Фрося. Потом Женя облачилась в домашний же пеньюар. Вышла из ванной и виновато посмотрела в глаза мужу.

Он с улыбкой кивнул – все еще такой корректный, недоступный в своем фраке.

– Доброй ночи, дорогая.

Женя скользнула мимо и прошла в полутемную спальню. Двуспальная кровать действительно была расправлена только наполовину. Женя постаралась не думать об этом – избегая смотреть по сторонам, она прошла к постели и легла. Белье пахло свежестью.

“Какой он милый…”

Уже почти успокоившись, Женя закрыла глаза.

Заснула она довольно быстро.

* Полный отказ (фр.)

* Т.е. сделала реверанс.

* Белые цветы померанцевого дерева как принадлежность свадебного убора невесты.

* Принадлежность женского туалета, имеющая вид подушечки, которая подкладывалась под платье сзади ниже талии для придания фигуре пышности (в моде конца XIX в.); или же широкая юбка, предназначенная для ношения с такой подушечкой.

========== Глава 23 ==========

Женя открыла глаза, в первый миг не поняв, где она. Она не знала, и который теперь час. Потом ей сразу же вспомнилось, что вчера произошло самое главное событие ее жизни – и не произошло самого главного…

– Игорь?

Он сидел рядом, так тихо, что она даже не почувствовала его присутствия. Женя вскрикнула и подскочила в постели, глядя на улыбающегося темноволосого мужчину в халате, который вчера стал ее мужем.

Женя надела очки, и фигура Игоря наконец обрела четкость.

– Я тебя напугал? – спросил он.

– Давно ты не спишь? – пробормотала Женя.

– Давно, – подтвердил Игорь Морозов. Она теперь тоже была Морозова, и это было очень странно и непривычно… вызывало почему-то ощущение щекотки и озноба, какое испытываешь, читая страшные рассказы.

– Надо было меня разбудить, – сказала она. Женя мучительно думала, когда же Игорь захочет от нее исполнения супружеского долга, то есть на какое время он наметил их “первую брачную ночь”, которой, собственно, еще даже не было.

– Ты никуда не идешь? – спросила Женя, выскользнув из постели. Ей стало стыдно измявшегося пеньюара, и она постаралась тайком оправить его, что не получалось – Игорь не сводил с нее улыбающихся глаз.

– Тебе так хочется от меня избавиться? – спросил он.

Женя покраснела, про себя ужасно рассердившись на этого человека. Зачем он смеется над ней!

– Ты забыла, что я свободен до конца недели, – сказал муж, взяв ее за руки. – Это значит, что еще четыре дня в нашем полном распоряжении.

– Ах… конечно, – сказала Женя.

Она вспомнила, что они заговаривали о свадебном путешествии, и порадовалась, что хоть от этой идеи отказались – вернее, отложили путешествие “до лучших времен”. Тут же Женя вспомнила, почему они это сделали, и сердце ее упало. Игорь не хотел никуда уезжать от своего многострадального брата – теперь, в дни таких испытаний, выпавших ему.

– Фрося уже кофе сварила, – продолжал Игорь. – Приказать подать тебе завтрак в постель?

– Что ты, не стоит… Я же не какая-нибудь…

Она запнулась, увидев, как потемнел лицом муж.

– Ты не какая-нибудь, ты госпожа Морозова, дворянка, – резко сказал он. – Ты моя супруга. И я не позволю тебе больше принижать себя.

Женя словно только сейчас прочувствовала, насколько Морозовы другие. Насколько в действительности велико отличие высшего сословия России от всех остальных… Они и речью, и манерой поведения могут быть схожи с остальной интеллигенцией, но понятия… понятия…

Есть они – и есть все прочие, “плебеи”. Есть что-то, что возвышает их над всеми другими.

“А что ж, это верно, – подумала Женя. – Едва ли мой отец, например, был бы готов умереть или убить противника на дуэли за свои убеждения или даже за нанесенное ему оскорбление…”

– Ты уже завтракал? – спросила она, почему-то вдруг застеснявшись этого человека, который был настолько выше ее.

– Да, – опять сказал муж.

Жене вдруг захотелось поцеловать его, чтобы попросить прощения за то, как она нарушила весь уклад его жизни. Она потянулась к Игорю, но смутилась. Тогда он сам ее поцеловал.

Ничто, однако, не выдавало его нетерпения, какое он выказывал, когда хотел увезти жену к себе.

Может быть, этим актом, этим увозом, он уже подтвердил свое право владения? Может быть, потому и не спешит со всем остальным?

– Я не… А когда… – начала Женя, но запнулась.

– Когда ты будешь готова, – сказал Игорь. Ему почти никогда не нужно было ничего объяснять.

– Послушай, ты выбрал неверную тактику, – вдруг шепотом призналась она, не решаясь смотреть на него при таких словах. – Так я, пожалуй, не расхрабрюсь никогда… Давай уж ты… первый…

– Хорошо, – с улыбкой сказал ее муж. Больше он ничего не прибавил.

Вот теперь ей придется еще и гадать, когда на физическую любовь сподобится он!.. Никаких нервов не хватит! Неужели он не понимает?

– Иди же завтракать, – сказал Игорь. – Все простынет!

Женя встала и направилась мимо него, но не в гостиную, а в ванную комнату. Она и так уже непозволительно долго маячила у мужа перед глазами в неприбранном виде.

Она умылась и переоделась в другой халат, который, как ей казалось, шел ей больше остальных. Хорошо было бы, конечно, завить волосы в папильотки, да как таким займешься при Игоре? Интересно, Фрося умеет это делать?

Женя ограничилась тем, что тщательно расчесала волосы и перевязала их лентой, пустив через плечо. Потом пошла к мужу, про себя гадая, льстил он ей или нет, когда назвал красивой. Что ж, наверное, мужчины и вправду подслеповаты. Или так устроены, что видят женщин в более благоприятном свете, чем те сами.

Фрося уже накрыла стол, разлив кофе по чашкам. Тут же были свежие булочки и масло. Игорь, сидевший за столом, держал в руке чашку, но к хлебу не притрагивался; наверное, был сыт или имел аскетические привычки. Женя так до конца и не поняла этого, когда Игорь ухаживал за ней… Он многое умел от нее утаивать…

– Bon appetit, ma chere Eugenie.*

Женя не настолько хорошо и не так часто говорила по-французски, чтобы сразу оценить эту фразу. А Игорь, как видно, не хотел удивить ее. Только сделать ей приятное. Боже, как же он отличается от нее!

– Merci. Toi aussi*, – смущенно сказала она, садясь напротив мужа. – Игорь, прошу тебя, не говори со мною по-французски, я не вполне хорошо владею этим языком… И…

– И этот язык не идет к моему славянскому имени. Верно? – улыбаясь, произнес Игорь. – В отличие от твоего.

Женя вовсе ничего такого не имела в виду, но кивнула.

Она принялась за еду, не решаясь глядеть на мужа. А он, казалось, только и смотрел, что на нее. Женя чувствовала на себе его взгляд, ласкающий, почти как прикосновение.

“Боже, как же ему, наверное… не терпится!”

Она чуть не поперхнулась при этой мысли. Залпом выпила кофе, проглотила остаток булочки и отодвинулась от стола.

Фрося аккуратно и почти бесшумно составила пустую посуду и унесла все на кухню.

Женя осталась сидеть на месте, держа руки на коленях. Она вдруг озябла и зажала ладони между бедер.

– Игорь, закрой, пожалуйста, дверь, – глухо сказала госпожа Морозова.

В глазах его мелькнуло изумление, но он тут же поднялся и выполнил ее просьбу. Потом вернулся к жене и сел к ней, уже совсем рядом. Обнял за плечи.

– Что?

Женя посмотрела ему в глаза, потом отвела взгляд.

Она сняла очки. Опустила руки и потянула за шелковый витой шнурок, служивший ей поясом. Она очень надеялась, что муж поймет все сам.

И он понял. Привлек ее к себе, распуская ее пояс совсем, и позволил ее халату упасть с плеч. На ней остался только корсет, сорочка и панталоны.

– Ты носишь корсет дома? – изумленно спросил Игорь.

Торжественный ритуал прервался. Женя вздрогнула и дернула плечиком.

– Прошу тебя, не говори ничего!

Он поцеловал ее в шею, потом обошел; она ощутила его руки у себя на спине. Игорь аккуратно распустил шнуровку, потом снял корсет совсем. Он привлек жену к себе, и она изумленно вздохнула, ощутив его руки у себя на груди. Он сжал ее груди; Женя услышала его глубокий вздох.

– Боже, зачем тебе эта пыточная конструкция, ты и так безупречна!

Розовея от стыда и блаженства, она откинулась ему на плечо. А потом вдруг вскрикнула, когда муж подхватил ее на руки. Он отнес ее на широкий диван и уложил. Опустился рядом, уткнувшись лицом ей в шею.

– Не пойдем никуда, – пробормотал он. – Ты меня извинишь? Я больше не могу…

“Извинишь? Он извиняется?..”

Теперь он целовал ее – лицо, шею, плечи. В какой-то миг Женя почувствовала, что нужно поднять руки, и сделала это; муж освободил ее от сорочки. Его глаза загорелись при виде нее. Женя зажмурилась от робости, и в этот самый миг ощутила прикосновение его губ к своей груди. Это было восхитительно.

– Милая… Не смущайся, отдайся мне, – прошептал Игорь, прижимаясь губами к ее животу. Она почти не смущалась, гораздо больше ей было страшно. Муж расстегнул ей панталоны, и Женя приподнялась, позволив раздеть себя совсем.

Глаз она по-прежнему не открывала, и для нее стало настоящим потрясением, когда она ощутила прикосновение между ног. Почти сразу ласка стала настойчивой. Эти пальцы исследовали ее так же бесстыдно, как она сама исследовала человеческую душу…

– Какая ты чудесная, – прошептал Игорь. – У тебя тело такое же прекрасное, как душа…

Она простонала от нетерпения и страха.

– Пожалуйста…

Он разжигал ее, как костер, и одновременно томил, откладывая главное.

– Хорошо, дорогая.

Муж вдруг лег на нее, и Женя отвернула лицо, вдруг испугавшись, что задохнется. Но он не надавил на нее всей тяжестью. Наверное, опирался на руки…

Женя вскрикнула, неловко вцепившись в обнаженное плечо Игоря, когда принимала его; мысль, что она сделала ему больно, отвлекла ее от собственной боли. А потом муж сделал то, отчего все мысли покинули ее, оставив только изумление: перевернулся, так что она оказалась сверху. Женя приняла его полностью, прежде чем успела опомниться.

– О боже, – прошептала она, не замечая, что смотрит мужу в лицо, хотя до этого боялась даже глаза открыть. – Я никогда…

И вдруг он снова перевернул ее, так что оказался сверху, скрыв ее наготу от своих глаз и даже от нее самой.

– Я тебя люблю, – прошептал Игорь ей на ухо. Женя закрыла глаза. Весь мир сосредоточился в болезненно-сладострастных ощущениях. И вдруг она увидела перед собою Василия, и почти полностью поверила на миг, что это он берет ее сейчас; именно с ним она впервые пережила это сладострастие. Теперь никто этого не сотрет.

Когда муж оставил ее, ее влажное тело сразу озябло. Она почувствовала, что Игорь гладит ее по голове, и поняла, что нужно открыть глаза.

Он восхищенно улыбался, сидя рядом с диваном, на котором лежала жена. На Игоре уже откуда-то взялся халат. Женя порадовалась, что все постыдное кончилось. И она не могла ясно видеть мужа.

– Как ты себя чувствуешь? Тебе не очень больно? – спросил ее Игорь.

“Мне странно, – подумала Женя. – И мне нужно привести себя в порядок”.

– Нет, я сносно себя чувствую, – каким-то тонким голосом сказала она. – Только вот…

Она приподнялась, отчего ей стало действительно больно.

– О боже, если бы сейчас была ночь, – пробормотала Женя, не зная, куда деваться от смущения и расстройства. Но был день, и муж мог смотреть на нее при свете этого дня сразу после того, как обладал ею. И ей нужно было вымыться.

Боже милостивый, но ведь там, снаружи, прислуга!.. А если Фрося все поняла?

– Приподнимись-ка, – вдруг деловито сказал Игорь. Женя послушно приподнялась, и под ней через мгновение очутился ее халат. Муж одел ее и стянул на ней пояс так осторожно, точно она была хрустальная.

– Вот так, а теперь пойдем…

Он поднял ее на руки и понес к двери. Женя ахнула, осознав это. Фрося же все поймет, о господи, неужели ему все равно…

– Пусти!..

Конечно, это было бесполезно.

Игорь ногою отворил дверь и вынес жену в коридор. Потом направился с нею в ванную комнату. Женя отчетливо услышала, как на кухне смолк звон посуды, и увидела мелькнувший белый передник.

“Я умру…”

Игорь опустил ее на холодную мраморную плитку ванной комнаты.

– Я сам тебя искупаю…

– Игорь, ты что делаешь? – дрожащими губами прошептала Женя. – Твоя Фрося ведь все поняла! Это так стыдно!

Он тихо рассмеялся.

– Ты полагаешь, что Фрося не знает, чем могут заниматься ее господа, сочетавшиеся браком?

Женя смотрела ему в глаза. Она хотела что-то сказать, но потом осознала, что он ее не поймет. Для него Фрося была человек другого разряда, перед которым можно было не стыдиться. А может быть, он…

– Игорь, у тебя были другие женщины? – шепотом спросила она.

Он наклонился к ее уху.

– Да.

Сказал очень тихо, а потом поцеловал ее в висок.

– Это мое прошлое, не имеющее к тебе отношения.

Игорь снял с жены халат, оставив ее обнаженной и оцепеневшей, не сознающей этого.

– Ты просто пока слишком застенчива, – прошептал он ей на ухо. – Чтобы чувствовать себя свободнее, нужна опытность. Пойми, это вездесущая жизнь, и наши слуги видят ее и знают о ней… Нельзя отгородиться от того, что естественно, это следует принять…

А Женя слушала его и думала, что один человек никогда вполне не поймет другого, как бы они ни сделались близки.

***

Несмотря на Женин слабый протест, муж сам выкупал ее, сказав, что ей сейчас вредно утруждать себя.

– Я понимаю, как ты себя чувствуешь, – сказал Игорь, препятствовавший ей даже двигаться.

Женя покраснела и уткнулась взглядом в пол.

“Если бы ты понимал, ты бы сейчас вышел и дверь закрыл… Мне трудно в эту минуту даже видеть тебя!”

Игорь смыл кровь у нее с бедер, а потом вымыл ее так, как она это делала сама. Женя с изумлением чувствовала прикосновения этого мужчины, который так стремительно вторгся в ее интимную жизнь. Он не давал ей и вздохнуть.

Жене показалось, что муж снова ласкает ее, и ей захотелось сжать ноги и оттолкнуть его. Боже, ведь он имеет право делать это постоянно!

– Что ты дергаешься? Тебе больно? – спросил Игорь, нахмурившись.

Он был озабочен, но Женя догадалась, что он снова возбужден; вдруг ей стало страшно.

– Милый, просто я не привыкла к такому, – прошептала она, впервые ощутив себя женщиной, чья сокровенная жизнь отныне навсегда под угрозой мужской интервенции. – Я смущаюсь, – прибавила Женя, не надеясь, что ее поймут.

– У тебя нет больше причин смущаться мной, – ответил муж.

Он вытер ее досуха, потом закутал в халат и на секунду прижал к себе.

– Ты боишься…

“Тебя боюсь!”

– Да, я боюсь, что ты не… Я не…

– Я хорошо владею собой, – ответил Игорь, коротко взглянув на нее. Все же он был очень чутким человеком.

Однако взял ее на руки и отнес обратно в гостиную, хотя Жене больше всего хотелось бы остаться наедине со своими переживаниями.

– Может быть, тебе уснуть? – предложил Игорь, бережно усадив ее на диван.

Он коснулся ее живота, и Женя нахмурилась.

– Откуда ты так хорошо знаешь, что я чувствую?

Игорь пожал плечами с досадой.

– Что я, по-твоему, чурбан?

“Нет – по-моему, у тебя уже были девицы, – хмуро подумала Женя. – Имя одной я даже могу угадать”.

Но побыть сама с собой, прийти в себя она могла, только согласившись на предложение мужа.

– Да, дорогой, я бы соснула, если ты не против.

– Ну конечно, нет.

Он подложил ей под голову подушку, прикрыл ее пледом и поцеловал в лоб.

Хотел уйти, но отчего-то задержался.

Игорь присел рядом, взяв Женю за руку, и погладил большим пальцем ее ладонь. Она вздрогнула от неожиданного блаженного ощущения; повернула голову к мужу.

– Что?..

– Я хочу, чтобы ты понимала – в наших наслаждениях нет ничего постыдного, – тихо сказал он. – Мне очень хочется ласкать тебя, доставлять тебе удовольствие. Не противься мне…

Женя быстро улыбнулась.

– Ты замечательный… любовник, милый Игорь, но ты слишком напорист. Для меня это ново. И я иногда боюсь…

Он кивнул.

– Понимаю.

На лице его, кроме понимания, отразилось еще и удовольствие. В глубине души Игорю было приятно, что он мужчина, от которого исходит чувственная угроза.

Он наклонился к жене и еще раз поцеловал ее.

– Отдыхай.

Игорь вышел, тихо прикрыв дверь.

Женя закрыла глаза и повернулась к спинке дивана, плотнее закутавшись в плед. Живот еще побаливал. И ей было неприятно, что муж оставил ее без белья… она чувствовала себя не только неловко, а еще и какой-то уязвимой.

Все же вскоре она задремала.

Она проснулась, когда уже далеко перевалило за полдень. Подняла руку к голове и со стыдом вспомнила о том, что намеревалась завить волосы. На что она похожа!

Женя завертела головой, близоруко щурясь. Она забыла где-то очки! Ну как можно женщине иметь плохое зрение, на что она тогда будет годна!..

Открылась дверь, и вошел ее муж. В сопровождении Фроси, перед которой Жене сразу же стало стыдно – не только из-за утреннего приключения, а еще и из-за ее догадок насчет “прошлого” Игоря.

– Кушать подано, мадам, – сказал Игорь. Без всякой шутливости. Вслед за чем Фрося поставила на колени полуслепой и растерянной Жене тяжелый поднос с дымящимися тарелками.

Женя хотела протестовать, увидев присевшую в реверансе Фросю, но вспомнила об утреннем предостережении мужа и промолчала.

Служанка вышла, оставив супругов наедине. Женя втянула носом аппетитные запахи и пожаловалась: