Текст книги "Трансцендентальный эгоизм. Ангстово-любовный роман (СИ)"

Автор книги: MadameD

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Святой Василий, великий человек… Единственный мостик между потусторонним и посюсторонним…

Женя плохо осознавала, что в голове у нее всплывают такие трансцендентально-меркантильные соображения, когда подъезжала к братьям Морозовым. Василий выглядел совсем спокойным, только лицо его было таким отрешенным и белым, точно он уже не принадлежал этому миру.

– Вася!.. Василий! – тут же поправилась Женя; но на ее оговорку никто не обратил внимания. Мужчины посмотрели на нее. Игорь казался взволнованным гораздо больше брата.

– Женя, я предлагал брату выступить в качестве замены*, – как о чем-то само собой разумеющемся, сообщил ей муж. – Я более опытный стрелок, чем Василий.

– Да что вы говорите! – воскликнула Женя.

Она почти ничего не понимала. Только что вознесенная на Олимп дворянской гордости, она слишком скоро познала горечь этого положения. Женщина, она оказалась свидетельницей жестокой борьбы мужчин, рафинированных, но оттого еще более непреклонных и беспощадных, чем неблагородные классы.

– Игорь, я дееспособен, – сказал брату Василий, все такой же белый и спокойный. – Твое предложение не годится. Разве я женщина или человек с физическим недостатком?

“Да! Да! – чуть не закричала Женя. – С огромным, бесценным физическим недостатком!”

– Но это не… – начала она снова, но тут же замолчала, зажав себе рот ладонями в кожаных перчатках, пропахших конским потом.

“Я только унижаю и расслабляю их, – подумала она. – Василий все равно не откажется от дуэли! Он слишком горд, Игорь был прав, так нельзя!..”

– Игорь, – дрожащим голосом прошептала Женя.

Игорь сейчас сам нуждался в утешении – но он понимал, что слабым женщинам в таком положении необходима намного большая поддержка. Старший Морозов подъехал к своей жене и положил ей руку на плечо. Женя хотела обняться с мужем, но вдруг покачнулась так, что чуть не упала с коня.

Она издала стон, ненавидя себя за то, что оттягивает на себя внимание в такой момент. Но ее бедное тело просто разламывалось.

Игорь спрыгнул с коня и подхватил жену на руки. Она вдруг поняла, что плачет – трясется от беззвучных рыданий, стискивая зубы от стыда за свою слабость; каждый всхлип отдавался болью в натруженные плечи, грудь, спину.

– О моя бедная Женя, – прошептал Игорь. – Какой я кретин!

– А как… ты…

Она давилась рыданиями. Как у этого мужчины получалось оставаться таким спокойным, когда его брат мог не увидеть завтрашнего вечера?

– Дай мне пощечину, чтобы я перестала!.. – потребовала Женя. Она сорвала бесполезные очки, залитые слезами.

– Что ты говоришь!..

Женя сама дала себе пощечину, и только тогда смогла взять себя в руки. Еще и Лидия, наверное, ревет, мрачно подумала она. Хороши помощницы в делах чести!

Она покосилась на Лидию и с облегчением увидела, что та тоже утирает слезы. Значит, Женя не одна такая слабачка.

– Игорь, ты, наверное, сейчас нужен Василию, – дрожащим голосом заявила Женя. – Поезжай с ним. Я отправлюсь домой. Слышишь?

Игорь несколько мгновений смотрел на нее так, точно хотел возразить. Потом улыбнулся.

– Умница. Хорошо, поезжай домой, я, наверное, вернусь поздно.

– Но ведь дуэль завтра в девять утра, – сказала Женя охрипшим голосом.

Василий покачал головой. Он по-прежнему сидел в седле, как и его жена.

– Нет, Евгения Романовна, завтра в девять только прибудут секунданты, – сказал “российский Юм”. – Будут выяснены обстоятельства и причины вызова, а также назначен суд чести*. Может быть, оскорбление еще сочтут недостаточным.

Женино лицо просияло, но лицо Василия осталось бесстрастным.

И тут она поняла, как мучает его в такой важный момент – заставляет размениваться на мелочи, когда решается его судьба. Женя быстро отошла от Василия и приблизилась к лошади Лидии.

Сейчас Женины глаза были сухи, а губы сурово поджаты.

– Лидия Сергеевна, – позвала она безутешную жену, уже ощущавшую себя вдовой. – Лидия Сергеевна!..

Она дернула Лидию за юбку.

– А? Как вы смеете? – воскликнула Лидия, чуть не шарахнувшись от нее вместе со своей лошадью.

Женины губы дрожали, в лице не было ни кровинки – но она была полна решимости.

– Вот что, Лидия Сергеевна, я не намерена с вами миндальничать, – прошептала Женя. – Я предлагаю вам сейчас отправиться ко мне домой, чтобы мы с вами не отвлекали наших мужей от их мужского дела.

Лидия в ужасе смотрела на Женю со своего коня.

– Вы сумасшедшая, – прошептала она. – Чтобы я сейчас оставила мужа!

– Вы поедете со мной, или я утащу вас силой, – сказала Женя, дрожа от ярости на такую типично женскую реакцию. – Вы что, мадам, не понимаете, что Василий сейчас не должен видеть бабьих слез? Подтянитесь!..

– Вы… – сказала Лидия, но потом замолчала. Очевидно, страх за Василия был сильнее обиды.

– Игорь, ты слышал нас? – спросила Женя, подойдя к мужу. – Мы с Лидией сейчас поедем к нам домой. Я ее отвезу. А ты… поезжай с Василием, вы, наверное, должны быть сейчас вместе. Думаю, Василию нужно поупражняться в стрельбе, пока еще осталось время.

Игорь несколько мгновений не отвечал. Он оглядывал Женю с таким выражением, точно в эту минуту открыл ее для себя заново.

– Да, – сказал он наконец. – Ты права, Женя. Тогда не жди меня и сегодня ночью, я останусь с Василием.

Женя улыбнулась, несмотря на слезу, скатившуюся по щеке.

– Мы будем ждать вас и молиться за вас.

Она потянулась к мужу и приняла его поцелуй.

– До свидания, Василий, – четко сказала Женя, обратив взгляд на свою первую любовь.

Василий улыбнулся.

– Вы героическая женщина, Женя.

Он послал ей со своего коня воздушный поцелуй.

Минута была такая, что даже Лидия не ревновала. Но Лидия очнулась первая и подошла к Жене.

– Евгения… Романовна, так мы едем?

– Да, едем, – сказала Женя.

Она даже смогла улыбнуться Лидии.

– У вас есть деньги? Я, признаться, не при деньгах.

– Да, – отрешенно сказала Лидия.

Женя поняла, что та снова мысленно уходит от нее к мужу, и поспешила утянуть Лидию прочь, пока та опять не разрыдалась на глазах у Василия.

Женщины ушли под руку, как подруги. Женя спешила отойти от мужчин подальше, но Лидия шла медленно, тяжело, и все больше заваливалась на свою спутницу.

“Ах ты, несчастная…”

Женя пыталась понять всю глубину чувств Лидии – и не могла. Это ведь не ее мужа угрожали завтра застрелить.

Жене пришлось самой поймать извозчика. Она усадила в экипаж Лидию и, чтобы расплатиться, буквально вынула у нее из кармана кошелек – та, казалось, утратила способность к осмысленным действиям. Лидия беспрерывно что-то шептала – словно бы молитву. Женя не помнила наизусть ни одной молитвы, даже “Отче наш”. Сейчас она жалела об этом.

– Лидия Сергеевна, приободритесь, – прошептала она. – Лида! Вы должны быть мужественной!

– Легко вам… говорить, – прошептала Лидия, но замолчала.

Теперь она сидела с таким же отрешенным видом, но молча. Лишь иногда слабо всхлипывала.

Они приехали, и Женя помогла Лидии сойти.

“Только бы довести ее до дома, только бы уложить, – думала Женя. – Боже! Боже мой! Она же до утра рехнется!”

– Идемте, Лидочка.

Женя и замечала, и не замечала, что обращается к Лидии как к сестре или дорогой подруге – а той, казалось, было все равно.

Женя под руку довела Лидию до дома и помогла ей подняться по ступенькам. Та стояла, точно оглушенная, пока Женя стучалась в дверь квартиры.

Открыла Фрося.

– Фрося, это Лидия Сергеевна Морозова, жена господина Морозова, – быстро проговорила Женя, пока горничная ничего не спросила. – Она сегодня погостит у нас. Барин вернется только завтра.

Изумленная Фрося хотела что-то спросить, но Женя быстро прижала палец к губам. Фрося кивнула и молча пропустила хозяйку и гостью в дом.

– Лида, идемте, я помогу вам умыться и переодеться, – сказала Женя.

Лидия остановилась.

– Как вы…

Она, очевидно, только что вспомнила, что Женя и есть причина всех несчастий, свалившихся на ее мужа.

Женя серьезно и грустно покачала головой.

– Никто не виноват, Лида. Пожалуйста, идемте со мной.

Она ласково погладила Лидию по сгорбившимся плечам.

– Мы с вами пропахли лошадьми, нам нужно вымыться и сменить платье. Наверное, мое белье вам подойдет, если вы не побрезгуете его надеть.

У Лидии дернулся уголок губ.

– Да что вы такое говорите…

Конечно, в ее положении белье – пустяки; но мало ли…

Женя уступила ванную комнату гостье, а пока та отмывалась, вместе с Фросей подыскала для нее белье и халат.

Лидии не было так долго, что Женя уже испугалась, не решила ли та утопиться. Но наконец она вышла – такая же отрешенная, но все же немного более спокойная.

– Фрося, подай барыне чай, – велела Женя и отправилась мыться сама.

Пока она умывалась, Женя подыскивала в уме выражения, какими могла бы успокоить Лидию. Никаких подходящих изобрести не получалось.

Но это и не понадобилось. Выйдя из ванной, Женя обнаружила, что гостья спит.

Лидия расположилась у нее на диване, и, казалось, спала мирно, как дитя. Женя изумилась этому, а потом подумала, что, наверное, последовала реакция организма на чрезмерное волнение.

– Она как чаю выпила, так ее и разморило, барыня, – прошептала Фрося.

– Тихо, – прошептала в ответ Женя.

Женщины на цыпочках вышли.

Лидия проспала долго – Женя, когда наступила ночь, устроилась в кресле напротив нее, карауля момент ее пробуждения. Сама она испытывала странные чувства. Ей было очень страшно за Василия, но когда она смотрела на его жену, ее охватывало какое-то чувство фатализма… и гораздо больше Женя беспокоилась за ту, что была сейчас вверена ее заботам.

Лидия пробудилась где-то в пятом часу утра, и Женя тотчас проснулась тоже. Она быстро встала и подошла к гостье. Та смотрела на нее как-то жалко, точно ребенок, нуждающийся в утешении.

Женя села рядом и обняла Лидию за плечи.

– Лида, успокойтесь, моя дорогая, – сказала она. – Ничего еще даже не решено. Может быть, дуэли вовсе не будет.

– Будет! – вдруг истерично перебила ее Лидия. – Вы же знаете! О, зачем это все, зачем я вас слушаю!..

Она брезгливо оттолкнула свою утешительницу.

– Это все вы, вы!..

Лидия разрыдалась.

Женя ждала, зная, что эту бурю остается только перемолчать. Ей самой вдруг захотелось заплакать, упасть на колени и класть земные поклоны, чтобы отвратить беду от дорогого им обеим человека…

Но если она это сделает, Лидия точно сойдет с ума, ей немного осталось.

В скором времени Лидия затихла, вернувшись в то же внешне безразличное состояние, в каком она пребывала вчера. Женя ждала, тоже сохраняя внешнее спокойствие – но знала, что долго так не выдержит. Она украдкой посматривала на часы – стрелка их ползла так медленно…

И наконец, уже в половине десятого, раздался стук в дверь.

Обе вскочили.

– Лида, сидите, я открою! – крикнула Женя и бросилась в прихожую. Но дверь уже отворила Фрося, и в дом вошел…

Игорь.

Один.

– Дуэль состоится сегодня в десять утра, – устало проговорил он.

* Амплуа актрисы, исполняющей роли наивных, простодушных девушек.

* Формальное выражение, позаимствованное из Дуэльного кодекса 1912 года (Санкт-Петербург). Секунданты – ответственные за законность хода поединка лица – наделялись, смотря по обстоятельствам, различными полномочиями.

* Правило дуэльного кодекса, которое Игорь понимает неверно.

* Суд чести должен был состоять из трех лиц, из которых противники или секунданты избирали двоих, каждая сторона одного; те в свой черед избирали третье лицо, председателя.

========== Глава 26 ==========

Василию осталось совсем немного времени на подготовку к поединку, но на колебания он энергии не тратил. Василий с того самого момента, как получил вызов, знал, что примет его.

Почему?

Внутри себя молодой человек понимал это, хотя и не выражал словами. Где-то глубоко в душе его ожило стремление к смерти, как к последнему порогу, к последнему врагу. Достоевское “отрицание смерти жизнью”…

Конечно, Василий жаждал жизни, жаждал победить. Он не вправе был оставить вдовой Лидию.

И поэтому загнал губительные порывания поглубже.

Морозовы почти сразу разделились, вопреки уверенности Жени и Лидии. Отправившись домой, Василий сразу лег спать, не тратя времени ни на что более; его сморил крепкий, подобный смерти сон. Игорь же отправился разыскивать секундантов для брата.

Встал Василий очень рано – почти в тот же час, что и сходящая с ума от страха за него жена. Но Василий был гораздо спокойнее ее и, несмотря на свое положение, ощущал себя выспавшимся и бодрым. Молодой человек успел тщательно совершить туалет и позавтракать. Он выпил крепкого кофе и почувствовал себя почти полностью готовым встретить свою судьбу.

В шестом часу утра Игорь приехал к брату домой в сопровождении двух их надежных общих знакомых – тоже дворянского происхождения. Секунданты остались дежурить на месте, а Василий в сопровождении Игоря отправился в тир, чтобы посвятить оставшееся время тренировке. Василий был неплохим стрелком, но с графом Шуваловым тягаться не мог – Василий не мог бы сказать, откуда он знает, каков на деле его противник, но инстинкт говорил ему, что шансов остаться в живых у него значительно меньше, чем у графа. Вероятно, это была не первая и даже не вторая дуэль его сиятельства.

Что же, часто исход таких поединков решает случай, а не меткость…

До восьми часов Василий стрелял, почти не замечая ободряющих слов Игоря, хотя тот, из чувства такта, редко отвлекал на себя внимание. Он просто надеялся укрепить дух брата своим присутствием.

После тренировки братья Морозовы вернулись домой, чтобы секунданты графа и их представители застали их на месте.

Эти господа, значительно более важные, чем Морозовы и их свидетели*, явились точно в назначенное время, секунда в секунду. С предельною вежливостью и корректностью, доходящими до презрения, высокие особы передали Василию вызов на дуэль от имени графа Шувалова и разъяснили его причины. Очевидно, от него ожидали трусости и капитуляции перед сиятельным именем. Граф Петр Шувалов был широко известен не только как аристократ, богач и очень влиятельный человек, а еще и как первоклассный стрелок.

Василий не стал даже вступать в споры. Вызов был принят немедленно.

Согласно правилам, суду чести надлежало установить тяжесть оскорбления и законность проведения поединка – но не последовало даже разбирательства, и суд чести оказался не нужен. Василий не желал унижать себя оправданиями, хотя лучше кого-либо другого понимал, что является не оскорбителем, а оскорбленной стороной…

Еще и поэтому он был твердо намерен сойтись на дуэли с графом.

Граф предоставил своим свидетелям один из собственных экипажей, и Василию было предложено поехать на назначенное место с ними. Он отклонил это оскорбительно-вежливое предложение и вместе с братом и своими секундантами взял извозчика. Игорь был намерен оставаться с ним до самого конца…

Однако через небольшое время Василий вдруг потребовал, чтобы брат оставил его.

“Мне тяжело сейчас видеть тебя”, – сказал он Игорю.

Тот не стал допытываться – почему.

Обнять брата Игорь не посмел, чтобы не нарушить его душевное равновесие. Только улыбнулся Василию, крепко сжав ему руку обеими руками. Несколько мгновений братья Морозовы смотрели друг другу в глаза.

Потом Игорь сошел на землю…

Он уносил с собою последнее впечатление от Василия – темные глаза, казалось, видевшие уже не его, а загробный мир из романа Евгении Прозоровой.

***

На пустыре, выбранном графом для поединка, уже ждал врач и экипаж самого графа. Когда пролетка Василия остановилась, он спрыгнул с подножки раньше, чем его секунданты и секунданты противника. Молодой человек оправил свой темный пиджак, ненакрахмаленную белую рубашку. Он не прибегал ни к каким уловкам, которые могли бы задержать пулю графа.

Сам Петр Александрович Шувалов прогуливался около своей кареты, заложив руки за спину. Оружие обоих, как предписывали правила, было у секундантов.

Увидев Василия, граф орлиным взором впился в его лицо. Однако не проявил никакой несдержанности, не позволив себе ни насмешек, ни оскорблений.

Василий коротко поклонился, и граф, также без единого слова, кивнул в ответ. Теперь Василий увидел на лице его тень улыбки, и легко разгадал, чему тот улыбается. Молодой человек улыбнулся тоже.

Он поднял голову и посмотрел на небо, сдвинув брови. По светло-голубому небу проплывали пуховые облачка, сквозь которые проглядывало солнце… как будто подмигивало медиуму. Василию было отчего-то легко.

“Где я буду… когда он выстрелит?”

Он отвел глаза от отрадной картины и прямо посмотрел на своего врага. Или друга?

Теперь Василий сосредоточился на графе и на поединке. Это далось ему так же легко, как только что – единение с небом. Василий чувствовал покалывание в пальцах и жар в груди и голове, иногда сменявшийся холодом. Никогда он не был более готов к сражению.

Один из секундантов графа – Василий так и не запомнил его имени – вдруг подошел к нему и быстро и бесцеремонно осмотрел, проведя рукой по его рубашке. Василий вздрогнул, на мгновение отвлекшись и почувствовав себя оскорбленным, а потом вспомнил, что это проверка его честности.

– Я не трус, сударь, – спокойно сказал Василий проверяющему.

Тот изумленно посмотрел на него; потом молча поклонился.

Василий стоял прямо и смотрел на графа.

Ничего, кроме графа и голоса руководителя дуэли, больше не существовало.

Василий краем глаза видел, как секунданты заряжают их пистолеты. Все это имело к нему самое непосредственное отношение; но воспринимал он действия помощников так, точно они происходили на луне. Вот его секундант – офицер, знакомый Игоря – направился к нему. Имени этого человека Василий сейчас тоже не помнил.

– Ваш пистолет, Василий Исаевич.

Василий удивленно улыбнулся, глядя в торжественно-мрачное лицо секунданта. Этот человек тоже, очевидно, знал его по газетам. Сожалел ли он о том, что сейчас произойдет?

– Удачи, – сказал офицер и отвел глаза.

Василий взял холодный пистолет и опустил руку. Оружие удобно легло в нее. Он выпрямил спину и уставился в застывшие, словно уже мертвые, зеленые глаза графа Шувалова.

Сам себе Василий напоминал сейчас разящую стрелу, которую вот-вот выпустят из лука.

– Идти к барьеру, господа! Стрелять по команде! – громко прозвучал голос руководителя.

Василий вздрогнул. Сейчас? Уже?

Он пошел, не чувствуя ног. Руку с оружием поднимать еще запрещалось. Краем сознания Василий отсчитывал шаги, но потом перестал. Все равно их остановят и разведут на нужное расстояние – пятнадцать шагов, минимальное расстояние для поединка на пистолетах…

Они сошлись с графом вплотную, потом одновременно отступили на шаг. Василий уловил движение противника, делающего формальный поклон, и поклонился в ответ. Спина была словно чужая.

Под пристальным взглядом руководителя противники повернулись друг к другу спиной и сделали каждый по семь шагов.

– Стой! – скомандовали им. – Повернуться и стрелять по команде!

Уже второй раз это повторяли, словно Василий или граф могли забыть главнейшее условие. А почему бы и нет?

Василий повернулся. “По команде “раз” вскинуть руку. По команде “раз” вскинуть руку”, – звучало у него в голове, как метроном.

– Раз!

Василий начал поднимать руку – вернее, она стала подниматься словно бы сама, без всякого его участия, плавным, выверенным движением. Ему казалось, что все происходит очень медленно, тогда как на самом деле это заняло не более секунды, установленного промежутка между командами руководителя.

– Два!

“Три” было сигналом к прекращению дуэли. Рука Василия завершила движение, и его пистолет уставился точно в середину высокого графского лба.

И вслед за этим грохнули два выстрела.

Василий Морозов упал на землю и остался лежать без движения.

Несколько мгновений в воздухе висел отзвук выстрелов, и более никаких звуков. Но наконец потрясенная тишина развеялась.

Граф Шувалов, морщась и держась за плечо, сделал несколько шагов к поверженному.

– Мертв? – спросил он.

Офицер, секундант Василия, быстро подошел к нему. Даже близко наклоняться не пришлось, чтобы увидеть рану посреди лба и открытые неподвижные глаза. Офицер распрямился и посмотрел на графа; лицо его исказилось отвращением и горем.

– Вы сами не понимаете, кого вы убили, – проговорил секундант Василия Морозова.

Граф, кривясь, ощупывал плечо. – Доктора! – крикнул он.

***

Игорь, Лидия и Женя сидели рядом на диване и ждали. Вернее, это Игорь и Женя сидели, а Лидия полулежала грудью на спинке дивана, как будто в обмороке или после тяжкого ранения. Время от времени она содрогалась, всхлипывая сквозь зубы, как от боли. Никто не смел ее тревожить.

Игорь поглаживал пальцы жены. Женина рука лежала в его ладони, и она чувствовала, что если бы не близость и поддержка мужа, она могла бы сейчас так же лежать, рыдая и терзаясь душою и телом за дорогого Василия.

– Нас тотчас же известят об исходе. Я просил наших секундантов, – прошептал Игорь жене.

Конечно, он понимал, отчего Женя так мучается, и, наверное, не только сам страдал за брата, но и ревновал, даже в такую минуту. Однако поделать ничего не мог. Он знал, что берет за себя женщину не с девственной душой…

Женя смотрела на часы, висевшие над дверью. Они громко, механически тикали, а Женя думала, что это бездушное устройство, возможно, отсчитывает последние минуты жизни Василия. Женя, наверное, ближе всех была к пониманию мотивов своего бывшего возлюбленного… он не только отстаивал сегодня свою честь – он бросал вызов смерти.

А если он проиграет этот бой? Если прав был Миша Кацман, не верующий в душу?..

– Десять пятнадцать, – проговорил Игорь, также не отрывавший взгляда от циферблата.

– Игорь!.. – воскликнула Женя, метнув взгляд на Лидию. Та вскинулась, как будто под ней развернулась диванная пружина, и застонала, биясь головой о скрещенные на спинке руки.

– Вася! Боже мой!..

– Лидочка, перестаньте, – Женя быстро подсела к ней и попыталась обнять. – Вот увидите: все будет хорошо…

Лидия громко зарыдала и упала головой ей на колени. Женя начала гладить свою бывшую соперницу по встрепанным волосам; рука ее дрожала, она едва могла сидеть и нормально воспринимать окружающее. Женя попыталась вспомнить слова хотя бы одной молитвы, но при первой такой попытке все слова скользнули в стороны, как ящерицы…

Потом Женя ощутила, как ее за плечи обняла сильная рука Игоря, и с облегчением припала к нему; Лидия все еще лежала на коленях у нее. Они напоминали сейчас какую-то траурную скульптурную группу или живую картину.

И тут раздался громкий стук в дверь, три раздельных громких удара. Василий никогда так не стучался.

Лидия ахнула и взвилась; Женя схватила ее в охапку.

– Сидите! Ради бога!..

– Пустите, пустите меня!..

Игорь метнулся мимо них в прихожую. Лидия забилась в руках своей конфидантки, удерживавшей ее на месте. Женя сама не понимала, отчего так вцепилась в жену Василия и не пускает ее, но, казалось, только это мускульное усилие давало им обеим не сойти с ума…

Раздался громкий стук сапог. Женщины обернулись.

– Сударыни?

Стоявший на пороге гостиной офицер, державший шапку в руках, прищелкнул каблуками и склонил голову.

– Mesdames, с величайшим прискорбием должен вам сообщить…

– О боже, – прошептала Женя, отшатываясь от Лидии и зажимая руками рот. Она это знала, предчувствовала, но только в эту минуту ее начало заполнять осознание…

– О боже!.. – крикнула Лидия и подстреленной птицей упала на спинку дивана. Она зарыдала, терзая свои волосы.

Игорь отправился за телом брата; он же начал организацию похорон. Лидию, рвавшуюся с ним, силой удержали Женя и Фрося. Лидия была в таком состоянии, что, казалось, ей грозит помешательство – и ей нельзя было сейчас видеть мужа; вернее сказать, как чувствовала Женя, Лидии следовало как можно меньше видеть его тело до погребения, чтобы сохранить рассудок.

Женя сама едва держалась – и только забота сильной крестьянки Фроси помогала ей бодриться. А еще забота о Лидии. Если бы Жене не приходилось уговаривать и успокаивать эту вдову, она сама переживала бы случившееся еще тяжелее…

Или нет?

Жене некогда было разбираться в собственных чувствах.

Вскоре в дверь опять постучали. Это оказался вернувшийся Игорь.

– Так скоро, – прошептала Женя.

Но тут с криком: “Васенька!..” вскочила с дивана Лидия и выбежала из гостиной. Женя бросилась было за ней, но остановилась. Вдруг она почувствовала, что не может глядеть на тело Василия. Она была виновата!

Она была так виновата перед ним!

– О боже, Васенька, милый, – прошептала Женя, держась за голову и раскачиваясь. – Прости меня! Это все я!

– Полноте, Евгения Романовна, – прошептала Фрося, подсев к ней. Она стала гладить барыню по волосам, как недавно Женя утешала Лидию, и Женя так же разрыдалась.

Спустя какое-то время – Женя не замечала течения времени – дверь открылась, и вошли Игорь и Лидия. Вошли в мертвом молчании.

Женя, затаив дыхание, отцепила от себя руки Фроси и встала. Она сжала руки, не решаясь двинуться навстречу брату и вдове своей жертвы.

Лидия вошла первой, опустив глаза, бледная и, казалось, равнодушная. Как могильный камень. Только на щеках ее высыхали дорожки слез.

Игорь шел позади, с таким же скорбным видом. Казалось, однако, что он больше озабочен состоянием вдовы, чем своим горем; он сочувственно посматривал на нее и иногда порывался дотронуться до ее плеча, но не смел. Лидия же была ко всему безучастна.

Она подошла к Жене, процокав каблучками по паркету.

“Куда она идет в грязной обуви”, – совершенно не к месту подумала Женя. Это она мысленно защищалась от Лидии. Женя чувствовала, что сейчас произойдет что-то ужасное.

Вдова подняла голову и уставилась в глаза Жене.

– Вы авантюристка и совершенно безнравственная женщина, – прошептала Лидия. Казалось, она не может поднять голос: может быть, осипла от слез. – Вы, и только вы, виновны в смерти моего мужа. Слышите?

– Лидия Сергеевна, – тут Игорь не выдержал и шагнул к ним, словно стремясь разнять женщин, но остановился. – Лида, вы несправедливы! – воскликнул он.

Лидия быстро обернулась к нему.

– Вы не знаете, какова ваша жена! – вдруг воскликнула она. – Это Евгения Романовна подбила Василия на самоубийство!

Женя обомлела. Игорь тоже.

– Лида, что вы говорите! – воскликнул он.

– Да, да!.. – продолжала Лидия. – Теперь вы никуда от этого не денетесь, Евгения Романовна!

Она обернулась к Жене, тяжело дыша.

– Это из-за вашей жалкой литературной поделки, – проговорила Лидия, тщательно артикулируя. – Это из-за того, что вы свели его с ума и заставили поверить в ваши выдумки! В возможность чего-то…

Она махнула рукой, точно указывая в беспредельность, и эта рука тут же упала.

“А она все-таки атеистка”, – подумала Женя.

Смысл слов Лидии доходил до нее с трудом.

– Но ведь, Лида, это сделал граф, – прошептала Женя. – Василий… умер на дуэли! Он получил вызов и обязан был его принять, как дворянин!

Лидия засмеялась.

– Я вас ненавижу, – проговорила она, все еще смеясь. – Ненавижу! И буду ненавидеть, пока не умру! Вы убийца!

Игорь быстро подошел к Жене и обнял ее за плечи, крепко прижав жену к себе. Это был рыцарь.

– Лидия Сергеевна, тогда уж вините и меня, – сказал он. – Это я вчера предложил Жене прокатиться верхом!

– Вас я тоже виню, Игорь Исаевич, – с уничтожающей улыбкой перебила Лидия. – Не бойтесь! Вы также сыграли свою роль в этом деле! Вася ополоумел из-за этой особы, – тут она ткнула пальцем в Женю, – еще и из-за того, что вы дразнили моего мужа этой женщиной, как осла морковкой!

– Василий не осел, как вы смеете! – не выдержала Женя.

“То есть не был ослом…”

Лидия опять приблизилась к ней вплотную.

– Это вы подставили его. Вы поставили на карту его жизнь, играя со смертью, – прошептала вдова. – Если вы этого не понимаете, вы еще ниже, чем я думала.

Женя нагнула голову, но глаз не отвела.

– Лидия Сергеевна, – тихо сказала она. – Мы все играем с этой разлучницей, ставя на карту наши жизни! Все время!

Лидия молчала, изучая ее лицо.

Жене вдруг показалось, что та словно бы растеряна, как будто на какой-то миг сдала позиции.

– И мы должны победить, Лида, – сказала Женя в нестерпимой тишине.

* Здесь: секунданты.

========== Глава 27 ==========

Похороны должны были состояться через три дня – чтобы на них успел самый старший Морозов, Олег Исаевич, которого Женя ни разу не видела. На отпевание он не успевал. Отпевать Василия должны были послезавтра.

– Ты, со своей стороны, никого не хочешь пригласить? – спросил жену Игорь, когда они наконец остались в квартире одни, не считая Фроси. – Я разрешаю тебе.

Женя улыбнулась, опустив глаза.

– Мама ни за что не придет, она боится вашей семьи как черта. К тому же, это похороны… сам понимаешь кого, вдвойне страшно. У меня есть еще любимая подруга, но она на седьмом месяце беременности.

– Но ты хотя бы должна сообщить домой, – сказал Игорь.

– Да, – согласилась Женя.

Даже сейчас она не чувствовала никакой потребности во внимании родителей. Как будто никогда до этого времени не имела родных. Хотя, разве что, отец…

Как же не хотелось представать перед матерью, по какому бы то ни было поводу…

– Игорь, поедем домой вместе, – попросила Женя, уткнувшись мужу лицом в грудь. Почему-то она чувствовала вину, ласкаясь к Игорю, хотя это было и правом ее, и обязанностью.

– Конечно, – сказал Игорь, гладя ее по голове. – Мы должны сделать это сегодня, если…

– Никто не пойдет, – перебила его Женя. – Я знаю! Игорь, ты же сам… видел, в каких я отношениях с моей семьей, тебе, наверное, этого не понять!

– Я понимаю, – задумчиво ответил муж. – Очень хорошо, что наши родители не дожили до этого дня.

Женя содрогнулась, представив себе, каково пришлось бы матери Василия, если бы она могла все это видеть. Если она была ему настоящей матерью. Женя крепче прижалась к мужу, обняв его за шею; она уже и не помнила, когда ей было комфортно одной.

– Игорь, ты меня любишь? – шепотом спросила она.

– Люблю, – ответил он, прижимая ее к себе и поглаживая по спине. Вдруг Женя подумала, что не видела у него ни слезинки после смерти Василия, и испугалась.

Она вырвалась.

“Вы также сыграли свою роль в этом деле!”

– Игорь, ты что, совсем не горюешь по брату? – испуганно спросила Женя. – Ты что?..

Лицо его передернулось, и вдруг Женя заметила на лбу мужа морщинки, которых не видела там раньше.

– Ты никогда не видела, как горюют мужчины? – сухо спросил Игорь. Казалось, у него внутри сидит боль, которой он не находит выхода. – Вам легче, – проговорил он и уткнулся лицом в ладони.

Женя вдруг ощутила, как Игорю хочется напиться – и как он сдерживается, чтобы не уронить себя в ее глазах. Ее охватила жалость. Она быстро подсела к мужу и обвила рукой его напряженные плечи, поглаживая их. Казалось, в своем горе они сближаются намного быстрее, чем сблизились бы без этого… Жене думалось в этот миг, что чувство к Игорю может однажды прорасти в ее сердце так же глубоко, как любовь к Василию – в сердце Лидии.