Текст книги "В главных ролях (ЛП)"

Автор книги: Mad_Lori

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц)

– Доброе утро, – сказал Джон, широко улыбаясь.

Шерлок оглядел его с ног до головы.

– Ты не спал.

Джон не стал спрашивать, откуда он это узнал.

– Я всегда плохо сплю перед началом съемок.

– Беспокойство не способствует хорошей игре. Оно заставляет актера идти на поводу у своих наиболее очевидных инстинктов, не замечая более тонких нюансов.

– Ну, если ты будешь так любезен сообщить, где у меня выключатель беспокойства, я, так и быть, его выключу.

Шерлок наградил его уничтожающим взглядом и вернулся к своему чтению. Пока его гримировали, Джон молчал. Женщина-гример поцокала языком, увидя его уставшие глаза, но ничего не сказала. Джон наблюдал в зеркале за ее работой, чувствуя знакомое неприятное ощущение, которое возникало у него при виде собственного стареющего лица. “Сколько еще осталось, пока мне не начнут предлагать роли отцов?” – подумал он.

Пока их с Шерлоком гримировали и одевали, съемочная группа готовила декорации и освещение на площадке. Их дублеры сидели на диване, где им предстояло играть сцену. Камеры были готовы снимать общий план.

– Репетиция! – на самом деле это означало быстрый прогон, чтобы проверить, все ли в порядке.

Джон присел на свой край дивана, мысленно перевоплощаясь в Марка, персонажа, которого он цементировал в своем сознании всю прошедшую неделю. Они прогнали сцену, сделали пометки в диалоге.

А затем наступило время первых кадров фильма. Энг сказал: “Мотор!”, и они начали.

Над этой сценой работали три часа: Энг сделал три общих плана с разных ракурсов. Последний ракурс – движущейся камерой, захватив всю сцену одним кадром. Наконец, Энг сказал: “Снято!” – и все зааплодировали. Джон сделал глубокий вдох, чувствуя прилив адреналина. Он повернулся к Шерлоку и с вызовом улыбнулся ему.

– Было круто, – сказал он.

Шерлок коротко кивнул и ответил:

– Удовлетворительно.

Подошла Клара, первый помреж.

– Начинаем снимать Бенджамина!

Джон встал, чтобы можно было установить камеру там, где он только что сидел, и перебрался к раскладным стульям у мониторов.

– Я буду подавать ему реплики, – сказал он Энгу. Режиссер обернулся, некоторое время молча смотрел на него, а потом кивнул и сделал жест Кларе.

– Принесу тебе стул, – сказала она и подмигнула.

Шерлок встал и прошелся, чтобы размять ноги, пока меняли свет. Салли, его ассистент, подала ему чашку чаю, и они отошли в сторонку, тихонько совещаясь. Помреж призвал всех занять свои места, и Шерлок вышел из кадра. Несколько раз они отсняли, как он входит в комнату ожидания, а затем Шерлок снова сел на диван.

Джон уселся на стул рядом с камерой, которая находилась примерно там же, где он сидел во время съемки общего плана. Шерлок увидел его и нахмурился.

– Ты будешь подавать мне реплики? – спросил он.

– Конечно. Это важная сцена.

Шерлок, казалось, был несколько удивлен.

– А… Ну… Спасибо. Это очень мило с твоей стороны.

– Не за что.

Они сделали пять дублей. Потом камеры переставили, и они отсняли еще четыре дубля, пока Энг, наконец, не остался доволен.

– Камеры для Марка! – выкрикнул помреж, и съемочная группа вновь принялась за работу.

Джон присел, чтобы гример мог поправить ему грим. Гарри принесла кофе и половинку сэндвича.

– Он остается, – пробормотала она. Джон посмотрел мимо нее туда, где Шерлок сидел на своем раскладном стуле и разговаривал по телефону.

– Ну, наверное, после того, как я подавал ему реплики, он не хочет выглядеть последней сволочью.

Гарри помотала головой.

– Ты не понимаешь. Он этого никогда не делает. Я только что говорила с Салли. Она сказала, что он вообще никогда никому не подает реплик. Даже если его просят.

– Надо же, какой я везунчик, – вздохнул Джон. – После этой сцены он, наверное, совсем озвереет. В следующие два дня делать ему будет особо нечего. Я знаю кучу актеров, которые вечно ноют, что съемку можно было бы передвинуть на потом, чтобы сразу после первой сцены им не пришлось несколько дней валять дурака.

– Не думаю, что он начнет ныть. Если верить тому, что я про него слышала.

– А что ты слышала?

– Ты знал, что он не вписывает в контракты личные требования?

– Что, совсем-совсем? – Джон всегда считал себя довольно демократичным в этом плане, но даже у него в контрактах всегда было несколько дополнительных оговорок, главная из которых гласила, что его личным ассистентом на съемках должна быть Гарри. Остальные оговорки содержали в себе несколько простых требований к размещению на время съемок и все такое. Ничего из ряда вон, но все-таки.

– У него репутация, как у оперной дивы, но все его требования касаются творческого процесса. Ему плевать, какой ему выделяют трейлер, или минералку какой марки ему приносят в гримерную. Салли говорит, что единственное, что его волнует – это работа. Как она сказала? “Все остальное – транспорт”

Джон вздохнул.

– Признаться, я считал его примадонной. Ну, вроде того, что он готов закатить истерику, если ему не дадут любимый сорт органического йогурта или еще чего-нибудь.

– Похоже, что как раз наоборот.

– Великолепно. А я думал, что дальше его бояться уже некуда.

***

Когда объявили перерыв на обед, Шерлок взял сценарий, собрал свои записи и направился к выходу.

– Шерлок! – выкрикнул Джон, спеша к нему.

“О, боже, ну что еще?”

– Да?

– Просто хотел поблагодарить тебя за то, что остался, пока снимали мои реплики.

Шерлок дернул плечом. Он и сам не мог толком понять, почему так поступил. Джон подавал ему реплики и уж точно был не первым актером, делавшим такой жест, но никогда прежде у Шерлока не возникало желания ответить тем же.

– Надеюсь, это помогло.

– Еще как! У меня от сцены осталось хорошее впечатление, а у тебя?

Боже, этот человек был похоже на щенка, который ждет, что ему почешут животик. Но у Шерлока и правда осталось хорошее впечатление. У него даже появились микроскопические зачатки надежды, что, возможно, топорная манера игры его партнера все-таки не угробит фильм. Но и забегать вперед тоже не хотелось. Он только и мог, что контролировать собственную игру.

– Начало положено неплохое, – сказал он.

Джон слегка поник. Это явно была не та реакция, на которую он рассчитывал.

– Ну, думаю, в ближайшие дни мы не увидимся.

– Вероятно, нет, – Шерлок должен был сниматься в нескольких сценах, где Бенджамин появлялся один, но в общем и целом у него было мало работы до тех пор, пока не отснимут сцену самоубийства Джеймса.

– А мне придется пахать за двоих. Видел актера, который будет изображать тело Джеймса? Просто мой двойник, обалдеть можно. Ну, по крайней мере со спины.

– Меньшего я и не ожидал. Всего хорошего, Джон, – он кивнул, обрывая разговор, развернулся и направился к выходу. Салли шла рядом, возмущенно пыхтя.

– Ты хочешь поделиться со мной каким-нибудь комментарием, Салли?

– Ты мог бы быть с ним повежливей.

– Я и раньше никогда не заморачивался собственной вежливостью, а ты только сейчас обратила на это внимание. Все еще лелеешь к нему трепетные чувства?

– Не в этом дело. Будь к нему помягче.

– С какой стати?

– Сцена вышла изумительная, и ты сам это знаешь. Просто не хочешь признаться.

– Эта сцена у кого угодно хорошо получится. Встреча незнакомцев, моментальная неприязнь, общая тревога. Как в школе актерского мастерства. Он не сделал ничего такого, что заставило бы меня пересмотреть мои предыдущие представления о его способностях.

– Шерлок, я тебе клянусь…

– Салли, – сказал он, устав от разговора, – принеси мне, пожалуйста, сценарий, который прислал Терренс. Я буду в своем трейлере.

Она наградила его взглядом, говорящим, что разговор еще не закончен, и ушла за машиной, чтобы поехать в отель за сценарием. Шерлок направился к себе в трейлер, влекомый его спокойствием и тишиной. Там он вздохнул, скинул туфли, устроился в удобном кресле и читал до тех пор, пока его снова не позвали.

***

Салли пришла около десяти вечера и принесла ему ужин. Закончился второй день съемок, и Шерлока снедало нетерпение. Ему хотелось, наконец, добраться до ядра истории: его отношений с Марком, кризиса самооценки и делу о врачебной халатности. А пока что он изучал сценарий и ходил кругами по комнате.

– Я принесла тебе тофу с чесноком, – она положила пакеты на журнальный столик.

– Я не голоден, – откликнулся он рассеянно. – Где тебя весь день носило?

– Я была на площадке, смотрела, как снимают, – сказала Салли и подбоченилась. – Шерлок, тебе тоже надо бы посмотреть, что там происходит.

Это привлекло его внимание.

– Зачем? Он настолько ужасен? О, нет, только не говори, что он отыгрывает номер со злобным близнецом.

– Я просто… – Салли помотала головой. – Я принесу тебе дневной материал. Ты должен видеть, что он творит..

– Что он еще творит?

– Я тебе клянусь, если бы я не знала, что это он, я бы решила, что они просто нашли двух актеров, которые похожи друг на друга, как две капли воды, и взяли их на роли Марка и Джеймса. Он… он необыкновенный. У меня просто слов нет. Все только о нем и говорят.

– Конечно, все под впечатлением. Им за это деньги платят.

– Нет, и ты это знаешь. Они тут всякого повидали, и их уже сложно чем-нибудь удивить. Просто… – она подыскивала слова. – Когда он играет Джеймса, он почти такой же, но не совсем. Он чуточку другой, но разница получается просто огромная. И он так передает любовь и близость между братьями, что ее прямо почувствовать можно.

– Салли, ты меня удивляешь. Не думал, что ты такая сентиментальная.

– Ты бы тоже стал сентиментальным, если бы увидел, как играет твой партнер. Именно играет. Да еще как. Понятия не имею, как он мог десять лет сниматься в коммерческих фильмах, он же просто зарывал талант в землю.

– Ладно, ладно, я понял.

– Но не поверил.

– Салли, я отказываюсь верить, что Джон Ватсон без всякой видимой причины скрывал выдающийся драматический талант и при этом с удовольствием снимался в безвкусных ромкомах. Это противоречит всякой логике.

– Завтра у него большая сцена. Придешь посмотреть?

– Зачем? Я уже знаю, какую показуху он устроит. Начнет рыдать, рвать на себе одежды – самое то для Оскара, и вообще, просто и доступно пониманию. Обыватели будут под впечатлением, но не расстроятся. В этом и заключается наша задача, не так ли? Передавать чувства, но не слишком остро. Показывать эмоции, но не слишком ярко. Все это карикатура. Вот такую карикатуру он и сыграет.

– Приди и посмотри. Я хочу, чтобы ты это видел. Ты же знаешь, я могу превратить твою жизнь в ад.

Шерлок вздохнул, понимая, что она не заткнется, пока не добьется своего.

– Хорошо, я приду. Довольна?

– Да. Очень. А теперь поешь тофу, пожалуйста. Я снова начинаю видеть твои ребра.

***

Большую сцену, как ее называла съемочная группа, снимали, по сути, в декорациях. Ассистент по локациям не смог найти подходящей квартиры, и тогда в офисном здании адвокатской конторы Марка отыскалось пустое помещение, ставшее квартирой Джеймса. Это было к лучшему, потому что так в их распоряжении имелось гораздо больше места. В пустом офисе не было стестняющих стен настоящей квартиры, что давало камерам простор для передвижений. Другое преимущество Шерлок почувствовал в тот момент, когда попал на съемочную площадку. Казалось, вся съемочная группа, независимо от того, был ли у кого-то сегодня выходной или нет, пришла, чтобы посмотреть на Сцену. Он прокрался в дальний угол помещения, не желая быть замеченным Джоном.

Осторожно, стараясь не попасться никому на глаза, он пробрался к мониторам. Джон и Энг стояли на площадке вместе с дублером, который играл труп Джеймса. Шерлок держался поодаль, стараясь не шуметь, чтобы не привлечь к себе внимания. Энг пошел к своему месту рядом с камерой. Оператор тоже занял свою позицию, а Джон приготовился играть.

Разговоры стихали, пока совсем не смолкли. Клара попросила абсолютной тишины. Джон ждал за дверью спальни. Сейчас он откроет дверь, и все, что произойдет дальше, будет зависеть только от него.

Шерлок поймал себя на том, что затаил дыхание. Внутри у него пробежал холодок беспокойства. Энг сказал: “Мотор!” Заработали камеры. Джон вошел в комнату, и Марк увидел тело своего брата, яркие брызги крови на стене, пистолет, все еще зажатый в руке. Шерлок ждал. Он ждал рыданий, восклицаний, криков, обращенных к небу. Слез, всхлипов, мольбы и проклятий, всех этих предсказуемых ужимок.

Дождался он только тишины. Абсолютной тишины. Было так тихо, что он слышал мотор работающей камеры. Он посмотрел на мониторы.

Марк шел вперед, более или менее спокойно, но в шагах его чувствовалась едва уловимая заминка. Он взял пистолет из руки Джеймса, отошел назад, быстрым, уверенным движением достал магазин из пистолета, а потом уронил и то и другое на пол. Снова пошел. Два шага. Пауза. Два шага, пауза. Его взгляд метался от обезображенного лица Джеймса и обратно к нему.

До Шерлока стало доходить, что Джон не собирается играть “оскароносную сцену”. Джон не причитал. Не рыдал. Шерлок смотрел, как развивается сцена, и то, что он видел, не поддавалось описанию. Холодный, слепой шок, рушащийся на глазах мир человека. Ему показывали это короткими, быстрыми жестами, беглыми проблесками мимики актера, который полностью контролировал ситуацию, тем не менее создавая впечатление, что он нащупывает свой путь вслепую. Это было абсолютно, болезненно реально, и на несколько мгновений Шерлок забыл, что смотрит представление. Когда Марк, наконец, сломался и заплакал, это были оправданные слезы. И это было страшно. Он слышал, как позади него зашмыгали носами.

Все продолжалось еще несколько минут. Реплик было мало, очень мало. Джон сымпровизировал несколько фраз. Шерлок смотрел на мониторы, и в груди у него нарастало волнение.

“Этот фильм будет бомбой!”

Энг, наконец, сказал: “Снято”. Все разразились аплодисментами. Джон выпрямился, сбрасывая личину Марка, и просиял. Шерлок оглянулся в поисках Салли, встретился с ней взглядом и подозвал к себе.

– Ну? – спросила она, подняв бровь.

Но Шерлок не собирался доставлять ей удовольствие, признавая ее правоту.

– Мне нужен отснятый материал за последние два дня. Сможешь достать его для меня?

– Дай мне пару часов.

– Отлично, – он посмотрел туда, где Джон и Энг снова стояли рядом и о чем-то совещались. – Пойду, пока он меня не заметил.

– Ну, что я тебе говорила? Ты видел?

– Видел.

– И?

Шерлок вздохнул.

– Принеси мне отснятый материал. Пожалуйста, Салли.

Шерлок вышел из здания и пошел к машине. Снимать еще будут долго, а он больше не мог на это смотреть. Шерлок боялся, что в противном случае может обнаружить то, что и так уже подозревал – а именно, что Джон Ватсон, как актер, может оказаться сильнее, чем он сам.

***

При просмотре отснятого материала за последние дни, где Джон играл и Марка и Джеймса, Шерлока обуревали разнообразные чувства. Первым было удивление, смешанное с чистым восторгом, которое он ощущал, наблюдая за тем, с какой легкостью и мастерством выполнялось то, чему он посвятил всю свою жизнь. Вторым была зависть, потому что он не мог понять, как, черт побери, Ватсону это удается. Третьим было облегчение от того, что – вопреки опасениям Шерлока – игра этого самого Ватсона фильм не испортит.

Четвертым была ярость.

Он пойдет к нему. Прямо сейчас. И плевать, что уже давно перевалило за десять часов вечера и для визитов поздновато. Он пойдет к этому человеку и поговорит с ним, спросит его, как такое может быть. От потребует ответов, и он их получит. Шерлок встал, натянул пальто, прошагал к двери, рывком распахнул ее, и…

На пороге стоял Джон Ватсон, подняв руку, явно собираясь постучать в дверь. Челюсти сжаты, глаза горят.

– Джон! – сказал Шерлок, чтобы что-нибудь сказать.

Джон оттолкнул его и вошел. Шерлок вернулся в квартиру, несколько растерянный от того, что ему так смешали карты.

– Я знаю, что ты считаешь меня шарлатаном, – подбоченившись, начал Джон без вступления. – Я знаю, что ты презираешь меня и мою карьеру. Но за каким хреном тебе понадобился отснятый материал? Мало того, что ты мне не доверяешь, так теперь ты взялся проверять, как я работаю? Ты совсем обнаглел, Шерлок Холмс. А я еще тобой восхищался. Всегда. Считал тебя талантом. Гением, мать твою. Никто не умеет играть, как ты. Хотел даже из-за тебя сняться в этом фильме. Слышал, конечно, что ты считаешь, будто все остальные тебе и в подметки не годятся, но не думал, что прямо до такой степени. Так вот, я ошибался. Ты гораздо хуже.

– Это я обнаглел? – спросил Шерлок. – Я?! На себя посмотри, Джон Ватсон! Ты позволял мне язвить о твоих фильмах и твоей карьере, сравнивать наши уровни, а сам все это время знал! Знал, на что способен, и ни слова не сказал в свою защиту! Ты позволял мне считать тебя бесталанным ремесленником, а сам все время знал, что это неправда!

Джон ошарашенно отступил на шаг.

– Что-что?

– Я про сцену, которую ты сегодня сыграл. Сцену, которой все боялись до чертиков.

Джон прищурился.

– Так ты там был? Ты видел?

– Я там был. Но я не знаю, что я видел. Поэтому я попросил принести мне отснятый материал. Мне надо было это понять. Мне надо было понять тебя.

– Я вот вообще не понимаю, о чем ты сейчас.

– Я сейчас о том, что видел сегодня один из самых блестящих образцов актерской игры, и поверь мне, Джон, я за свою жизнь повидал много хороших работ. Так пожалуйста, объясни мне, как такое может быть, что ты все это время был способен на игру такого уровня, и при этом позволил всем думать – позволил мне думать – что ты посредственность, которой важны только гонорары?

Джон остановил его жестом.

– Так, давай проясним. Тебе сегодня понравилось, как я играю?

– Понравилось? Понравилось?! Господи ты боже мой, ты же там был, ты должен помнить, что творил.

– Ага. Значит, тебе понравилось, как я играю, и поэтому ты бесишься? Я-то думал, ты обрадуешься.

– Я и радуюсь. Я рад, я восхищен, я ослеплен завистью и абсолютно точно взбешен.

– Ну и как это понимать? Тебя бесит, что я все-таки умею играть?

– Я не люблю, когда меня обманывают.

Ватсон потряс головой.

– А, ну конечно. Потому что я и моя карьера – это исключительно твое дело.

– Да нет же, дурак ты несчастный, не мое! Это наше дело! То, чем мы тут занимаемся. Как ты мог? Как ты мог сниматься в этом ширпотребе и позволять своим способностям атрофироваться от бездействия и невостребованности? Ты лишил мир своей игры, ты лишил своих коллег возможности появляться с тобой на одном экране, ты лишил самого себя возможности исследовать свои границы, найти себя, как артиста! Ты хоть знаешь, сколько актеров жизнь кладут на то, чтобы добиться того, что тебе дано от природы? Ты просто плюешь в лицо каждому из них, включая меня, когда не позволяешь раскрыться своему таланту в полную силу. Это оскорбление!

– Теперь я тебя еще и обидел своей карьерой. Чем дальше, тем лучше.

– В чем дело, Джон? Тебе было лень? Было проще браться за легкие сценарии, чтобы не напрягаться? Проще работать со слабыми актерами, чтобы выигрышнее казаться на их фоне?

Джон повернулся к нему с застывшим от гнева лицом.

– Заткнись, цаца привилегированная. Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.

– Так объясни мне!

Джон вздохнул и взъерошил свои и без того растрепанные волосы.

– Ну ладно, хорошо. Да, я умею играть. Я знаю. Всегда знал. Но ты понятия не имеешь, кто я такой и какие у меня мотивы. Ты сам из богатой семьи, учился в частной школе и все такое. А я – нет. Мои родители были такие бедные, что нам с братьями и сестрами иногда приходилось рыться в мусоре, чтобы найти еду. Мы мыкались по социальным квартирам, а соседи наши дохли от передозов или от насморка, плавно переходившего в воспаление легких. Армия была единственным способом выбраться оттуда. Я бы до сих пор служил, если бы меня не подстрелили. Сам не знаю, что меня дернуло пойти на актерские курсы, но там я обнаружил, что у меня есть талант, который я могу продать. И это все, что имело для меня значение. Деньги. Так я мог обеспечить свою семью, особенно моих стариков, у которых со здоровьем совсем плохо. Конечно, сначала было интересно работать, хотелось себя показать. Но когда я получил первые большие деньги и смог купить родителям дом, нанять им домработницу, отправить племянников учиться и дать работу сестре, чтобы оторвать ее от бутылки, тогда для меня стало главным, чтобы так было и дальше. Вот я и стал браться за все, что предлагали, выбирая, где больше платят. И если ты считаешь, что я продал или предал свой талант, то, честно тебе скажу – мне похер. Пока моя семья обеспечена, я с радостью буду торговать собой и дальше, – он остановился и перевел дыхание. – Знаешь, я чуть было не отказался от этого фильма. Содерберг предлагал мне роль в этой салонной драме в Саванне, где сейчас пол-Голливуда снимается. И платят там больше. Я первый раз в жизни выбрал роль не из-за денег, а из-за самой роли. И это было нелегко. Чуть было не передумал. Знаешь, что меня остановило? Ты. Я знал, что ты будешь тут сниматься, и не смог отказаться. Боялся, конечно, до чертиков, потому что давно уже и мечтать не смел сыграть с кем-то твоего уровня. Так что сделай милость – не смей мне говорить, что я недостоин этого сценария или твоего достопочтенного присутствия, и еще не смей мне говорить, что я оскорбил тебя выбором, который сделал в жизни, потому что, между прочим, это не твое собачье дело.

Он замолчал. Шерлок сидел, молча на него уставившись. Эта мучительная немая сцена продолжалась, пока они, сцепившись взглядами, ждали, кто решится заговорить первым.

– Тебе нужно, чтобы этот фильм получился, – сказал Шерлок. Это не было вопросом.

– Очень.

– И мне тоже, – он задрал подбородок и распрямил плечи. – Ну что, тогда за работу?

– О, боже, да.

Комментарий к Глава Третья

Примечания автора:

Только одно примечание к реальным фактам. Эпизод с полубессмысленными реминисценциями Энга о снежных вершинах взяты из интервью Джейка Джилленхола о съемках “Горбатой горы”. Он рассказывал, как однажды Энг сказал ему и Энн Хэтэуэй, что они с ней, как вода с молоком, и все вокруг кивали, а он думал про себя: “Я понятия не имею, что это значит”.

========== Глава Четвертая ==========

Съемки. Неделя вторая.

– Доброе утро, – сказала Гарри, традиционно уже присоединяясь к Салли за завтраком.

– Как дела?

– Порядок. Где наши близнецы-братья? Джон утром свалил без меня.

– Они там, – сказала Салли, кивая куда-то вправо.

Гарри глянула в ту сторону и увидела Джона и Шерлока, стоявших под деревом – там, где готовили первую на сегодня сцену. Склонили головы друг к другу и увлеченно что-то обсуждают. В последнее время это зрелище уже стало привычным. Прошло две недели, а все до сих пор спрашивали себя, что же, черт возьми, произошло. В самом начале съемок эти двое по возможности избегали друг друга (Шерлок, как всегда, был отстраненным и недосягаемым), а потом вдруг стали не разлей вода. Они проводили долгие вечера, повторяя текст, обсуждая своих персонажей и занимаясь всем тем, чем актеры еще занимаются во время работы над фильмом. Теперь само собой разумелось, что на съемках они подавали друг другу реплики. Большую часть времени их трейлеры сиротливо пустовали: если кому-то одному надо было присутствовать на площадке, значит, на площадке были оба.

Когда Гарри посмотрела в их сторону, Джон обернулся, увидел ее и приветственно поднял руку. Гарри кивнула, а он вернулся к своей беседе с Шерлоком.

– Начнутся разговоры, – пробормотала Салли.

– О чем?

– Сама знаешь. О них. Пойдут слухи.

Гарри фыркнула.

– Слухи всегда ходят. И потом, Джон натурал. Вроде как.

– Значит, Сара Сойер все-таки не его борода? – ухмыльнулась Салли.

– Я воспользуюсь своим дипломатическим иммунитетом, чтобы не отвечать на этот вопрос. А как насчет Шерлока?

– Ему, кажется, вообще все параллельно. За то время, что я у него работаю, я не видела, чтобы ему хоть кто-нибудь понравился, а это уже три года. Господи, как время-то летит, – она посмотрела на Шерлока и Джона. – С другой стороны, я еще никогда не видела, чтобы он добровольно проводил с кем-то столько времени, ни с женщиной, ни с мужчиной, да еще и явно получал от этого удовольствие.

Подошла Клара, первый помреж. Гарри подтянулась.

– Привет, Клара!

“Черт, поменьше энтузиазма”, – подумала Гарри.

Клара улыбнулась.

– Привет, Гарри. Андерсон тут не пробегал?

– Нет еще, а что?

– Он сегодня сценариста приведет. Наконец-то, собираются определиться насчет названия.

– Эх, ну вот. А я только-только свыклась с “Безымянным Гейским Фильмом”.

Салли фыркнула. Клара наградила ее строгим взглядом.

– Я знаю, что название прижилось, но не упоминайте его при Энге. Ему это не понравится.

– Да нет, конечно. Ну и потом, здорово, что наконец-то будет приличное название. Хоть что-то можно на хлопушках написать.

– А как там война с гортензиями? – улыбаясь спросила Салли.

Клара закатила глаза.

– Как же я с ними задолбалась! Ты себе не представляешь, на что декораторам приходится идти, чтобы добыть их здесь в марте. Сейчас, между прочим, не цветочный сезон. Андерсон уже ругается из-за денег, но Энг настаивает. Это, мол, символ из сценария, поэтому обязательно впихивать его в каждый кадр. Как что в голову втемяшится, так хоть трава не расти. Я ему твержу, что эти долбаные цветы вообще никто не заметит, но нет – это важно, это символ робкой и прекрасной любви Бенджамина и Марка, и хрупкости человеческой жизни, и бла-бла-бла.

Гарри сочувственно покивала.

– Когда Джон снимался в “Праздниках с придурками”, режиссер настаивал, чтобы в сцене на винограднике Марты ни на ком не было одежды синего цвета, кроме Джона. Смысла ноль, никто этого вообще не заметил, и режиссер, по-моему, так и не объяснил, зачем это все. Вот надо ему, видишь ли, было. Можно подумать, если он сделает что-то бессмысленное и дурацкое, то сразу станет следующим Аронофски.

– Энгу не нужно выпендриваться, чтобы считаться художником, – сказала Клара. – Просто тут и правда никого не возбуждает перспектива гоняться за последней гортензией в Онтарио.

– А вот и Андерсон, – встрепенулась Салли. – А с ним, наверное, сценарист.

Гарри смотрела, как Андерсон, исполнительный продюсер, приближается к ним вместе с незнакомой женщиной. Стройная, небольшого роста. Глаза ее горели восторгом.

– Привет, Салли, – сказал Андерсон, и на его вечно угрюмо поджатых губах появился намек на улыбку.

“Ага, интере-есно”, – подумала Гарри.

Андерсон снова стал воплощением серьезности.

– Клара, это Молли Хупер, наш сценарист. Молли, это Клара Денбро, первый помощник режиссера.

– Очень приятно, – сказала Молли, пожимая Кларе руку и широко улыбаясь.

– Взаимно.

– Можете пока за ней присмотреть? Познакомьте ее тут со всеми. У Энга телеконференция с Джимом, а мне надо заняться массовкой для похорон.

– Конечно.

– Спасибо, – сказал Андерсон. Он бросил на Салли еще один застенчивый взгляд и ушел.

Молли была в такой ажитации, что Гарри опасалась, как бы та не выскочила из собственной кожи.

– Ну что, Молли, добро пожаловать на съемки. Хотя, конечно, сценаристы редко бывают довольны происходящим.

– Все кругом такие милые. Я в восторге уже от того, что могу тут находиться и смотреть, как все происходит, – Молли все бросала взгляды туда, где Шерлок и Джон ошивались без дела в ожидании начала съемки.

Гарри улыбнулась.

– Хочешь познакомиться с Шерлоком и Джоном?

Молли кивнула и улыбнулась.

– Ужасно.

– Я их приведу, подожди тут, – Гарри пересекла парковку и подбежала к дереву, под которым главные актеры фильма отрабатывали свои непомерно высокие гонорары, пялясь в пространство.

– В чем дело? – спросил Джон, завидев ее.

– Сценарист приехала. Мечтает с вами познакомиться. Если вы, конечно, не слишком заняты.

Шерлок вскинул бровь.

– Джон, у тебя чрезвычайно нахальный ассистент. Тебе нужно ее уволить.

Джон театрально вздохнул.

– Родня все-таки. Приходится терпеть.

– Вы оба просто жжете напалмом. Давайте, надевайте маски милых актеров, особенно ты, – она показала на Шерлока.

– Я всегда милый. Само воплощение обаяния, вежливости и вообще всего восхитительного. Я это точно знаю, потому что так написали в “Эмпайр”.

Они последовали за Гарри туда, где стояли Молли и Салли. Гарри пришлось согнать с лица ухмылку: если бы они были в мультфильме, то у Молли, глядящей на Шерлока, вместо глаз были бы огромные сверкающие сердечки.

– Знакомьтесь: Молли Хупер. Молли, это Джон Ватсон и Шерлок Холмс, – Молли едва удостоила Джона беглого взгляда, когда пожимала ему руку, все ее внимание было обращено на Шерлока. Джон и Гарри обменялись ироническими взглядами.

– Боже, я так рада познакомиться, – сказала Молли. – Я ваша давняя поклонница.

Шерлок изобразил нечто, что можно было назвать обаятельной улыбкой.

– Спасибо. А мы тут все в восторге от вашего сценария.

Молли, казалось, вспомнила, в какой роли она здесь находится, и взяла себя в руки. В конце концов, она была не охотником за автографами, а сценаристом.

– Спасибо, – сказала она. – Я была рада, что кто-то вообще им заинтересовался. А когда узнала, кто будет его снимать, и особенно, что вы оба будете сниматься в главных ролях… Я все жду, когда проснусь.

– Это твой первый сценарий? – спросил Джон.

– Не первый, который я написала, но определенно первый, который у меня купили, – сказала Молли и рассмеялась.

Шерлок оглядел ее с ног до головы.

– На жизнь вы себе зарабатываете не писательством. Вы… да, вы врач. Я бы сказал… судмедэксперт. Живете одна, а писательство – это хобби и способ снятия стресса. У вас две собаки. Обе одной и той же породы, маленькие. Вы ходите бегать, но по вечерам, когда прохладнее.

– Не обращай на него внимания, – сказал Джон, увидев ошарашенное выражение на лице Молли. – Обычно мы не выпускаем его из комнаты, когда приходят приличные люди.

– Но как…

– Как я узнал? – спросил Шерлок.

– Все сходится! В точности! Как вы…

– Лучше тебе этого не знать, – перебила ее Салли. – Он тебе поведает такие подробности – пожалеешь, что спросила.

– Еще вы считаете, что Джон – неподходящая кандидатура на эту роль, – продолжал Шерлок, как если бы Салли его и не перебивала.

Молли покраснела и взглянула на Джона, который, казалось, не был удивлен.

– О… это неправда. Я… я уверена, что ты… вы… то, что надо, – быстро проговорила она.

– Все в порядке, – сказал Джон. – Ты не первая, кто в этом сомневается. Пол-Голливуда ждет, когда я сяду в лужу. Шерлок сначала тоже был не в восторге, правда? – он пихнул Шерлока локтем.

– Да. Боюсь, что поспешные выводы помешали моим наблюдениям. Но могу вас заверить, что многие люди еще возьмут свои слова обратно.

Гарри посмотрела на брата. Тот переступал с ноги на ногу, уши его покраснели от похвалы, и он явно из последних сил сдерживал довольную улыбку.

– Я знаю, тебе хотелось, чтобы Шерлок играл Бенджамина. А кого ты видела в роли Марка? – спросила Салли.