Текст книги "Эффект бабочки, Цикл: Охотник (СИ)"

Автор книги: Люук Найтгест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

дочери, так ещё и занимались каждым школьным мероприятием вместе с другими

активными и неуёмными родителями – одним из них и был отец Мика. Вот только в

отличие от прочих, он занимался не официальной ересью, а тем, чтобы принести

немного радости. Младшие классы смотрели на него как на своего кумира. Риса никогда

не жаловалась и не плакала – даже когда её дёргали за волосы влюблённые мальчишки.

Но вместе с тем отзывчивая и мягкая, готова была помочь. Возможно, именно поэтому, видя мои метания, она вызвалась сюда. И уж не знаю, кому она больше помогла в тот

день: мне самому или Мику. Мы накупили по чуть-чуть овощей и фруктов, рыбы, лапши, мяса и консервов, сойдясь на том, что много скоропортящихся продуктов лучше не

приносить. Немного подумав, Риса взяла ещё и сладкого – сахарные печенья и большую

банку вишнёвого варенья. Как только мы вернулись, девушка отправила меня на кухню, заниматься приготовлением еды, сама же принялась за дом. Она несколько раз

пробегала мимо меня с набитыми мусорными мешками, внимательно следя за тем, что и

как я делаю, или не уставая вставлять замечания по поводу очередной сигареты,

оказавшейся у меня во рту. Словом, когда я закончил с ужином, дом блестел и дышал

свежестью, а его ошарашенные обитатели тихо сидели в баре, хрустя арахисом. Вскоре

я принёс туда ужин: пасту под томатно-мясным соусом, жареную рыбу с картофелем и

чай с вареньем. Поднос был тяжёлым, но я справился.

Трапеза проходила, как ни странно, оживлённо. Линда, пришедшая в себя, обновила

макияж, и теперь засыпала меня вопросами, «заинтересовавшись другом младшего

братика». На другой стороне стола, быстро орудуя вилкой и ножом, Мик листал

конспекты Рисы, выслушивая её тихие объяснения.

– Ой, Мик так много про тебя рассказывал, – поправляя лямку топа, возвестила Линда, взмахивая большими угольно-чёрными ресницами. – Ты же идёшь на золотую медаль?

– Как и многие другие, кто уделял должное внимание учёбе. – Улыбки у меня выходили

наверняка кривые, но девушку это, похоже, не волновало. Равно как и то, что она

была старше меня лет на десять.

– Как у вас принято говорить? Сильный сокол прячет когти. Не скромничай, – Линда

белозубо улыбнулась и снова кокетливо коснулась собственной бретельки.

Мик покосился на меня с ехидством, но, на своё счастье, никак не прокомментировал

поведение сестры и моё, мягко говоря, отвратительное положение. Когда с ужином было

покончено, Риса проследила за тем, чтобы Мик сфотографировал её записи, а затем

помыла посуду и попрощалась. Я уже хотел было последовать за ней, проводить до

дома, чтобы удостовериться, что девушка будет в порядке, но она подняла на меня

предупреждающий взгляд, отчего я замер.

– Ты не останешься на ночь, Артемис? – Линда обворожительно улыбнулась.

– Останется, – ухмыльнулся Мик.

Если бы я не знал про их разницу в возрасте, то предположил бы, что они близнецы.

Риса ушла, а я остался с ними, выслушивая истории про детство Мика. Вскоре Линда

томно возвестила, что собирается в душ, а потом спать. Я безразлично пожелал ей

спокойной ночи. Её брат, стоило девушке уйти, подошёл к бару. Взяв два стакана для

виски и бутылку положенного пойла, вернулся ко мне и налил.

– Лёд нужен? – тихо поинтересовался он и, дождавшись моего кивка, скрылся в кухне, откуда вскоре вернулся с двумя силиконовыми формочками. – Спасибо, что пришёл.

– Если бы не Риса, хрен бы я вас нашёл, – пожал плечами я, глядя на пару штук

ледяных кубиков в форме забавных звёздочек, упавших в стакан с виски. – Помогла мне

адрес откопать. Ничего, что она пришла?

– Это было неожиданно, но я… Даже рад, пожалуй. Одного тебя выставил бы вон.

Мы молча, не чокаясь, опустошили стаканы, и Мик разлил по-новой. Процедура

повторялась несколько раз. Скоро в ушах тонко звенело, а перед глазами всё плыло, и

именно тогда из Мика полилось всё то, что при девушках он, как мужчина, ни за что

бы не сказал. Он бил стол, вскакивал и начинал носиться туда-сюда, запуская пальцы

в волосы. Садился резко на корточки и утыкался лицом в колени, а затем вновь

поднимался и опрокидывал в себя заново налитый мною виски. Его отец умер ночью от

сердечного приступа. Он не говорил детям о том, что испытывает боли, лишь накануне

вечером, перед смертью, робко пожаловался, что не слишком хорошо себя чувствует и

закрыл бар пораньше. Тело обнаружила Линда, когда, не дождавшись отца к завтраку, отправилась его будить. Дальше, по словам Мика, она только рыдала и пила. Он же

занимался всем остальным, включая похороны, на которые Линда не явилась. В Японии к

смерти относятся… как к данности. Здесь это скорее привычный и даже повседневный

факт, чем роковая минута и идущие за ней страдания. Когда тебе с детства читают

книги о смерти, показывают фильмы и мультфильмы с подобной тематикой, ты начинаешь

привыкать. Но я знал, что Мика и Линду воспитывали иначе, обходили тему смерти

стороной. Особенно если учитывать, как рано они потеряли мать.

– Я не знаю, что мне теперь делать, – честно подытожил Мик, опускаясь на стул рядом

со мной и роняя голову на стол.

– Сдать экзамены, получить свою формальную аттестацию и заняться баром, – просто

пожал плечами я, обводя взглядом помещение и понимая, что это место можно сделать

очень уютным и приятным заведением. – Я даже готов помочь, если ты примешь помощь.

– После экзаменов. Иначе ты встретишься с моим отцом раньше меня, – попробовал

натянуть улыбку Мик.

Я убрал следы нашей пьянки, хотя сам покачивался от выпитого и усталости, затем

помог Микаэлису подняться и повёл его отсыпаться. Стоило ему снять с себя рубашку, как он упал лицом в подушку и тихо, как бы вдохновенно захрапел. Линда спала за

сёдзи – единственным японским приобретением в этом доме. Покосившись на часы, ехидно показывавшие половину второго ночи, я со вздохом поплёлся в ванную, надеясь, что смогу выспаться за оставшееся время. А когда вернулся и прилёг с краю кровати, то немного погодя обнаружил ладони Мика на собственной талии. Ощущение было

неопределённым, странным, но вместе с тем – невероятно приятным. От его поцелуев, тут же прошедшихся по шее и плечам, я лишь вздрогнул. Тело словно закостенело, пытаясь понять, что делать с этим острым удовольствием, как с ним жить и как

воспринимать. Против ожидания я думал не о Сэто. А о том, смогу ли после смотреть в

глаза лучшему кровнейшему другу, смогу ли потом хоть как-то говорить с ним, не

сгорая от стыда. Но, как говорил один великий и, несомненно, просвещённый мудрец,

«сексом дружбу не испортишь». Возможно, в стельку пьяный Мик придерживался именно

такого мнения. Мне бы возразить, уйти куда подальше, но, стоило мне обернуться, как

рот мой был оперативно заткнут поцелуем. Широкие горячие ладони прошлись по спине, стиснули ягодицы, и я ощутил собственную постыдную дрожь, пришедшую следом за

удовольствием. Не отвечать на его упорные ласки было невозможно: руки сами тянулись

обласкать, жар в груди умолял до боли прижаться губами к его шее, а мысли приняли

мирную капитуляцию.

Моё терпение лопнуло первым. Пихнув его назад, я перекинул ногу через его бедро, устраиваясь сверху, а затем, вновь приникая к его влажным тёплым губам

собственными, задержался всего на мгновение, чтобы облизать собственные пальцы.

Надо сказать, этот жест Мик провожал уморительно удивлённым взглядом, и я не

сдержал улыбку. Затюканные старшеклассниками и родителями отличники нередко знают, зачем в их теле существуют те или иные отверстия. А пока мы истязали друг друга

поцелуями, пока он, обхватив пальцами наши члены, подливал масла в огонь, я пытался

подготовить себя. Так сказать, на скорую руку.

Не дав себе закончить мысль, чтобы не превратить теоретически хорошую ночь в одну

из тех, что не захочется потом вспоминать, я опустился ниже и забрал его плоть в

рот. Не то чтобы это было моим любимым занятием (та самая брезгливая принцесска и

вовсе падала в обморок от подобных ритуалов), но я знал, что после такого можно

получить удовольствие. И что если немного постараюсь, то приятно будет не только

моему партнёру. Напрягая собственные губы, при этом стараясь не смотреть на

Микаэлиса, я начал ласкать его длинный гибкий член, придерживая у основания

пальцами, и пустил свой игривый язык в дело. Перестав робеть и ждать чуда, Мик

уложил ладонь мне на затылок, помогая выбрать нужный ему темп. И хотя я невольно

напрягся, но трахать в горло он меня не стал – лишь слегка направил. Едва я

приготовился к длительному и нудному процессу, как Мик достаточно быстро прервал

меня, всего лишь прикоснувшись к щеке – как ни странно, этого было достаточно, чтобы заставить меня замереть. Подтянув меня к себе выше, он, не морщась и не строя

из себя поруганную невинность, как некоторые, даже по-настоящему поцеловал меня. И

это было не менее неожиданно, удивительно и безумно приятно. Совсем расслабившись,

успокоившись и перестав подбадривать себя глупыми и бессмысленными шутками, я взял

его плоть в руку и принялся медленно опускаться на неё. Главное было заставить себя

перетерпеть эти моменты, не останавливаясь, иначе никакого удовольствия от

сомнительного процесса подавно не будет.

Микаэлис был очень тёплым, а кожа его ощущалась такой упругой, что к ней было

восхитительно приятно прикасаться, прижимаясь ещё сильнее к веющему от неё аромату

виски. Более того, он сам притискивал меня к себе, когда чувствовал, что я

выдыхаюсь или сбиваюсь с ритма, давал продохнуть, неторопливо лаская и всё больше

распаляя. Когда же ноги мои отозвались болью на не весьма удобную позу, я поспешил

о том сказать, дрожа и прижимаясь взмокшей грудью к груди Микаэлиса. Он таки

перестал в весьма грубой форме насаживать меня на собственный член и медленно сел, обнимая за талию, а затем опрокинул на спину. Кровать предательски скрипнула, я сам

едва сдержал шумный вдох, но Мик вовремя закрыл мой рот собственным. И тут уже

никакой речи о пощаде не было. Словно искры ледяного тока, проходились вдоль

позвоночника судороги удовольствия и боли, заставляя выгибаться ему навстречу, впиваться пальцами и ногтями в крепкую спину любовника. Горло болело от судорожного

дыхания и тщательно укрываемых стонов, от удовольствия хотелось кричать и бежать

куда подальше. Вот не мог я его достойно получать, и всё тут. На мои метания

Микаэлис смотрел с ласковой, почти нежной улыбкой, но держать от того не

переставал. Более того, стоило мне начать упираться, как он перехватил мои руки

своими и прижал их к кровати над головой, приговаривая что-то успокаивающее. Но и

на достигнутом он не остановился: наблюдая за тем, как я изгибаюсь, до крови кусая

губы и пытаясь не стонать, он принялся оглаживать мой член по всей длине. Я

дёрнулся было от рук озабоченного прочь, ругаясь сквозь зубы и силясь пережить

выжигающее изнутри удовольствие, но Дей навалился сверху, сильно, резко, мощно

двигая бёдрами, загоняя в меня свою плоть. Я умолял себя отключиться, вырубиться, забыться до того, как кончу, но Мик сдерживал крепко. Словно коршун, он вцепился в

меня, истязая поцелуями, прикосновениями, удовольствием. Пожалуй, я готов был

вытерпеть сколько угодно побоев отца, но вот оргазм всегда был чем-то… Даже не

знаю. Впрочем, это и неважно.

Когда же Микаэлис наконец добился моего хриплого стона, когда я кончил на его

ладонь, он тихо, едва слышно и довольно хмыкнул, отодвинувшись. Я распластался по

кровати и не мог пошевелить ни ногой, ни рукой, мне было уже плевать, что

происходит. Но когда я почувствовал, как он кончил в меня, то едва сдержал гневный

вопль. Не то чтобы это могло привести к каким-то необратимым последствиям, но

ощущение было не из приятных.

– Чёрт бы тебя побрал, – прошипел я, вскидывая гневный взгляд на Мика. – Кто тебе

разрешал?

– Никто, – спокойно пожал плечами парень, плюхнув своё тело подле меня на кровать.

– Но твоя задница буквально напрашивалась.

❃ ❃ ❃

Я уже не слышал его дальнейшие рассуждения по поводу моей филейной части, а просто

улёгся на него и уснул. А утром, пока все спали, тихо собрался и ушёл. И даже

пожалел, что после выбирался на экзамены, ведь там, так или иначе приходилось

видеться с Миком. Мне было стыдно поднимать на него взгляд, даже думать о нём я не

мог себе позволить, и искренне переживал, что из-за минутной слабости потерял

друга. Но вот он сидит передо мной, как ни в чём не бывало, лакает сладкий коктейль

и улыбается. И лишь смутно я помнил, что ощутил ночью его поцелуй. Воспоминания

были сладкими, от них сердце бешено колотилось в груди, но вместе с тем я

чувствовал себя как никогда паскудно. Закончив машинально покручивать в руках одну

из бутылок, я отставил её на стойку и, поднявшись, подошёл к доске с фотографиями.

Одна из них была сделана ещё до того, как умер отец Мика: мы отправились нашей

компанией за город, собираясь немного поплавать и отдохнуть. И это было весьма

спонтанным решением: по мне только проехался отец, так что мне хотелось отдохнуть.

Тем более, что начались каникулы и сбегать из дома на целый день не получалось.

Звонок от друга стал приятной неожиданностью, но отказаться от его предложения я

просто не смог.

❃ ❃ ❃

Прихватив с собой Сэто, я вскоре уже встретился с Миком и его отцом. Алекс выглядел

таким страшно довольным, что мы невольно заражались его энтузиазмом и энергией.

– Мы ждём ещё кого-то или можем уже отправляться? – после пяти минут стояния на

одном месте и по большей части пустой болтовни, поинтересовался я.

– Сейчас подойдёт наша знакомая со своими приятелями – и можем отправляться, —

серьёзно кивнул Мик, несколько нервно переминаясь с ноги на ногу. Я его понимал: курить хотелось безумно, но закуривать при брате я не торопился, равно как и при

Алексе.

Ещё некоторое время мы просто молчали: Сэто уткнулся в телефон и во что-то играл, Мик рассматривал землю под ногами, а я же листал учебник по итальянскому, стараясь

не отвлекаться от новых и приятных находок, когда доходил до страниц с эротической

темой. Наконец, когда в нашу сторону от остановки двинулась яркая компания, что

привлекло меня больше всего – так это то, что с той стороны были слышны реплики на

французском. Я вскинул голову, как охотничий пёс, взявший след. Впереди всех шла

девушка в коротких шортах и топе. Туфли на высоком каблуке обхватывали её щиколотки

тонкими декоративными лентами. Чёрные волосы упруго подпрыгивали при каждом шаге, впрочем, как и небольшая, но весьма аппетитная грудь. Именно от неё исходило

картавое и быстрое лопотание, когда она отвечала рыжему высокому парню с бородкой-

колышком. Тот то и дело смеялся и закидывал назад голову, отчего кадык на его шее

красиво напрягался. Расстёгнутая рубашка открывала всем желающим его торс, брюки

были закатаны почти до колен, и собственные кроссовки он держал прямо в руках.

Идущую чуть позади них девушку я принял за его сестру, но, впрочем, вскоре

убедился, что родственниками они никак не являются. Её длинные волосы были собраны

в причудливую трудную косу, скреплённую большой аляпистой резинкой с птицей.

Впрочем, одеждой она была похожа на первую девушку, с тем лишь отличием, что грудь

у неё, как таковая, казалось, отсутствовала совсем. И рядом с ней, низко опустив

голову, шла знакомая мне Риса.

– Ну и долго же вы, – пробурчал Микаэлис.

– Ричард задержался в автосервисе, – промурлыкала брюнетка, тотчас окинув

любопытным ожидающим взглядом меня с братом. – А это, должно быть, Артемис и Сэто.

На первом имени она так тщательно скартавила, что лицо моё едва не перекосило, а

челюсти сжались до боли, но я изобразил улыбку.

– Salut**, – кивнул я, и тщательно выщипанные брови девушки поползли вверх.

– Обнаружен ботаник, – ухмыльнулся рыжий парень без всякого намёка на акцент и

протянул мне руку. – Ричард Лакруа, а это Амели Серро.

– Артемис и Сэто Акио. – Я снова кивнул и с неохотой пожал ему руку: идти на такой

контакт не хотелось, но ради вежливости и друга я перешагнул через себя.

– Это Элизабет. – Ричард кивнул на вторую девушку, которая, похоже, нас не слушала

и не собиралась даже доставать из ушей наушники. Поймав наши взгляды, она

изобразила реверанс и, скрестив руки на груди, отвернулась. – Рису, думаю, вы

знаете.

Девушка махнула мне рукой, затем перекочевала поближе к Сэто и завела с ним

разговор. Как ни странно, брат тут же оживился и больше ни на что не обращал

внимание.

– Раз со знакомством покончено, можем выдвигаться, – радостно воскликнул Алекс и, протерев руки друг о друга, возглавил наше пёстрое шествие.

Мне хотелось точно так же, как той неприветливой рыженькой, заткнуть уши музыкой и

оказаться где-нибудь подальше, но Ричард мигом оказался рядом со мной и принялся

заваливать вопросами. Когда он панибратски закинул руку мне на плечо, мне

захотелось немедленно и очень сильно сломать ему челюсть, но я ограничился лишь

воображением этого. Судя по всему, в своей среде Мик был весьма разговорчив, потому

как Лакруа знал обо мне почти всё. Даже бестактно поинтересовался, с кем я сейчас

предпочитаю встречаться – с парнями или девушками. Бросив на Микаэлиса взгляд и

пожалев, что я не Медуза Горгона, я выдохнул и отозвался, что хочу оставить ответ

для себя. Как ни странно, Ричард посмеялся и кивнул, но руку с моего плеча не

убрал, чем напрягал меня до самого прихода на место. Это оказалась небольшая уютная

полянка на краю леса. С одной стороны её обступали деревья, с другой раскинулось

море, от которого веяло не только солью, но и свободой и свежестью, спокойствием, хотя высокие волны то и дело ударяли об огромные камни. Лиззи не задумываясь заняла

солнечное местечко, где, расстелив полотенце и не стесняясь никого, разделась

догола и улеглась загорать. Кожа её и без того была приятного золотистого оттенка, однако этого ей было, похоже, мало. Вопреки правилу приличия не разглядывать голых

загорающих девушек, я пялился на буквально блестящую фигуру Лиззи до тех пор, пока

брат не дал мне подзатыльник.

Алекс и Мик занялись обстановкой для костра, несмотря на то что я и пытался их

убедить, что за это могут весьма сильно оштрафовать. Не то чтобы я был приверженцем

закона, однако мне не хотелось портить нашу прекрасную и недолговечную природу, да

без того сильно покалеченную людьми. Но пускаться в такие рассуждения я не стал: ещё чего доброго в романтики запишут, а мне это было нужно, скажем так, в последнюю

очередь. Сэто первым ломанулся в воду, откуда радостно поливал нас под громкие

вопли Амели. Голос у неё оказался сильный, уверенный, хоть и… картавый. Я ни в коем

случае не относился к дефектам как-то особенно, ведь сам мог считаться одной

сплошной медицинской ошибкой. Но картавость всегда казалась мне милой и вместе с

тем ужасно веселила, хоть я и не понимал, отчего же так. Именно поэтому, когда

Амели грозно кричала «Немедленно прекрати это безобразие!», мне приходилось изо

всех сил сдерживать смех. Я не торопился раздеваться, да и вообще не думал об этом.

Затем помог развести огонь, уселся возле него и продолжил заниматься итальянским, вслушиваясь в отдалённые звуки смеха и плеска. Пока Алекс уходил плавать, я с

удовольствием закурил. Нет чтобы подышать свежим воздухом, насладиться природой и

чистотой неба…

– А ты чего не плаваешь? – Рядом со мной плюхнулась Амели, откинулась на согнутые

позади себя руки и протянула ноги к огню.

Тело её слегка блестело, едва прикрытое купальником. Капли воды стекали с шеи по

груди и бёдрам, привлекая взгляд, заставляя провожать каждую и ждать новую. Чуть

поведя плечом, я уставился в огонь.

– Не хочу, спасибо.

– Да ладно, нечего стесняться. Все свои, – она отобрала у меня книгу и засунула в

сумку, а затем потащила за собой. Прежде чем я понял, в чём дело, чьи-то руки

подхватили меня за подмышки, оторвав от земли. Следом были оперативно перехвачены

ноги.

– Ну, хоть обувь-то снимите! – захохотал Алекс, глядя на то, как я дёргаюсь в

захвате и шёпотом вывожу одно красное словцо за другим.

Сэто ломанулся на помощь, и я едва удержался от того, чтобы пнуть его прямиком в

челюсть. Не успев моргнуть, я полетел в воду прямо в одежде. Холодная, солёная, она

приняла меня в свои объятия быстрее, чем я успел крикнуть хоть что-нибудь более-

менее угрожающее напоследок. Словом, умри я от падения на камни, кончина бы была

более чем глупая. Рядом плюхнулось ещё несколько тел, яростно булькающих и

хохочущих. Мне же не было весело. Волосы промокли и теперь липли к спине, равно как

и одежда. Белый занавес собственных патл не давал ничего видеть и прятал глаза от

стыда, но ненадолго.

– Я вас урою, – только и выдохнул я, двигаясь к берегу и стягивая с себя рубашку.

Собственно, делать было нечего. Выкинув свою одежду сушиться, я всё же позволил

себе немного отдохнуть с ребятами. И хотя знал, что после этого болезнь заберёт

меня в свои объятия на пару недель, но просто-напросто дурачиться и ни о чём не

думать оказалось, на удивление, приятно. Не то чтобы я принимал активное участие в

их водных боях, но меня это так или иначе задевало, однако я всё же предпочёл

просто проплыть немного туда-сюда, полежать рядом с ними на воде и послушать их

безбашенные вопли, насладиться прикосновениями прохладной, мягкой воды, шумом ветра

и потрясающим спокойствием. Я будто знал наперёд, что все эти метания, всплески

совершенно ни к чему и что впереди обязательно будет лучше.

Словом, после такого активного отдыха я чувствовал себя уставшим, приятно

вымотанным и бесконечно счастливым. Алекс, взяв с нас слово, что мы никому ничего

не расскажем, приготовил глинтвейн, специально для меня сделав порцию без мёда и

апельсина, только щедро наградив корицей и гвоздикой. Сэто выпил немного из моего

бокала и скоро безудержно хихикал, подлезая ко мне под руку и целуя там, где

дотягивался. Мне было ужасно неловко, хотя близость брата отзывалась робким, тёплым

удовольствием в груди.

– Ваши родители знают про вас? – беспечно поинтересовался Алекс, а меня как будто

молотком по челюсти ударили.

Мик покосился на отца с укоризной и обвинением, остальные же поглядывали на нас с

искренним любопытством. Я не знал, что сказать, и чуть скривил губы, неопределённо

качнув головой.

– Вроде как, – отрезал я, а Сэто немного притих. Мне не хотелось вылезать из

одежды: на теле остались следы от вчерашних побоев, от моей слабости – на кистях, и

я чувствовал себя теперь безумно уязвимым. Я отставил бокал на землю, накинул на

плечи всё ещё влажную рубашку и поднялся на ноги. – Пойду покурю.

Уже на границе леса я слышал, как Микаэлис отчитывает отца, а тот сконфуженно

обещает извиниться передо мной. В традиционном японском обществе не принято

задавать такие личные вопросы почти незнакомым людям, то бишь тем, кто не делит с

тобой ужин чаще, чем раз в неделю. Прикасаться к человеку, имя которого ты только

что узнал, тоже не слишком вежливо, но я всегда прощал подобные выходки Мику.

Присев на выступающий в воду камень и свесив вниз ноги, я вновь закурил, любуясь

закатом и блеском волн, переливающих тёмно-синим. Там, на самом горизонте, небо

словно подёрнулось тёмной дымкой, точно неловкий художник коснулся углём. Уже тогда

я знал, что всё это и то, чем я занимаюсь, – неправильно. И я говорю вовсе не о

любви к брату или другим молодым людям, говорю не о том, что приходилось иногда

красть деньги с карты отца. Само моё положение в этом мире казалось мне дурной, злой шуткой.

– А я вот думаю, что это мило. – Рядом звучно хлопнулась полуголая задница, отчего

девушка зашипела, потёрла её, а затем коснулась кончиками пальцев ног воды. – Вы с

Сэто мило смотритесь. – уточнила Амели. Я молча пускал колечки дыма, наблюдая за

тем, как ветер относит их куда-то, развеивая, доставляя туда, где их место. – А с

девушками ты был?

– Был.

– И как тебе? – Черноволосая склонила голову на бок, улыбкой выражая себя

откровенно и немного пошло.

– Девушки как девушки.

– Я говорю про секс, – хихикнула в кулак она.

– Ах, вот оно что. – Я дёрнул плечом. – Не занимался с ними сексом.

– Почему это? – Она изумлённо вскинула брови.

– Потому что самки так устроены, что начинают желать потомства, крепких связей и

любви до гроба, как только запускают свои руки куда-нибудь не туда, – несколько

более грубо, чем собирался, отозвался я. – А мне это не нужно. По крайней мере, сейчас.

– То есть ты у нас самец? – Она посмотрела на меня пару мгновений и расхохоталась.

– Когда Мик тебя цитировал, мне казалось, что ты занудный ботаник, влюблённый в

книжки и старшеклассниц с длинными ногами. Всё куда как приятнее. – Улыбнувшись, она подалась вперёд, и её грудь во влажном купальнике коснулась моего плеча, дыхание, подёрнутое вином, огладило щёку. – Я, например, никаких обязательств не

прошу.

– Да что ты? – не выдержав, я ехидно приподнял бровь. – Может, поищешь себе другого

кагэма***?

– Грубиян. – Серро отпрянула, изумлённо хлопая ресницами. – Часто тебе девушки

предлагают встречаться таким образом?

– Значит, всё-таки отношения? – Сдержать собственную иронию я был не в силах. – Не

обижайся, Амели, ты сладкая и привлекательная, но я не нуждаюсь сейчас в

отношениях. А если между нами всё чисто и ты не против иногда, скажем, выпить чаю, то мой телефонный номер есть у Мика.

Поднявшись, я протянул девушке руку, предлагая встать, и она воспользовалась этим

жестом, хотя и выглядела оскорблённой до глубины души. Для девушки шестнадцати лет

у неё было поразительно пропорциональное, сформировавшееся тело, которое наверняка

было поводом для разговоров многих её одноклассников и знакомых. И, видимо, она

считала его своим единственным достоинством. Поцеловав кончики её пальцев, я

вернулся к костру, в который и выкинул окурок. Вскоре Алекс вытащил фотоаппарат и

заявил, что хочет сохранить этот день в памяти, и все мигом сбились в кучку вокруг

пытающегося удрать меня. Вспышка ослепила на мгновение – и я отвернулся, ткнувшись

лицом в волосы брата. И вот висит фотография с нами, мокрыми, немного пьяными. С

краю Лиззи, скорчив физиономию, смотрит куда-то в сторону. Ричард строит рожу прямо

в камеру, равно как и Сэто. Мик и Амели просто улыбаются, а я, склонив голову, утыкаюсь в макушку брата. Жаль, конечно, что самого Алекса на фотографии не было.

– Ностальгия? – чуть низкий, хрипловатый голос раздался возле самого уха, огладив

его тёплым дыханием. Я со вздохом улыбнулся и повернулся к Мику, подняв на него

взгляд. – Они обещали прийти, кстати говоря. Но у нас пока есть время.

Он склонился, и сердце моё ёкнуло в груди, рухнуло вниз, отзываясь болью и страхом.

Нервно улыбаясь, я чуть поворачиваю голову и прикрываю его губы собственной

ладонью:

– Для чего время, Мик? Я же… слушай, я был не прав тогда, что дал ситуации

развитие, ты не прав, что думаешь, будто у этой истории есть продолжение. Я не

знаю, как это объяснить.

– Плевать мне на объяснения. – Мик поднырнул под моей рукой, прижимаясь губами к

подбородку. И, чёрт возьми, как приятны были эти прикосновения! Но вместе с тем в

голове будто тревожный колокольчик зазвенел: «Эй, очнись, этому всё равно не

бывать», пока я собирался с силами, чтобы оттолкнуть его, руки Микаэлиса уже

забрались за границу брюк на пояснице. – Мне нужен шанс.

– Ты вынуждаешь меня вернуться домой. – Я качнул головой, низко её опуская, а затем

выводя цепочку. – Поскольку возвращаться домой мне хочется меньше, чем дать тебе

шанс, я его тебе дам. Мы пробудем вместе пару месяцев, и я уйду, снова пожелав

забыть абсолютно всё. Чёрт побери, Мик, не заставляй меня говорить романтичную

дребедень.

– Ваш заказ принят, – ухмыльнулся Дей, а затем всё же поцеловал меня.

Какая это была мучительная сладкая пытка! Я готов был простить ему всё на свете, лишь бы ощущать эти прикосновения, лишь бы чувствовать всё то, что он хочет до меня

донести. Мозгу казалось, что я схожу с ума, когда непреодолимое чувство сексуальной

прихоти заставило впиться в его губы зубами, зализывая укусы, стягивая с него

рубашку и оставляя на смуглой коже царапины. Я мог бы придумать и озвучить дюжину

причин, почему мне не стоит сближаться с Микаэлисом, потому хотел бы оторваться от

него и без зазрений совести забыть. Я всё это мог, прекрасно понимал, что долго

такие отношения не простоят, но те сладкие минуты, когда мы, как обезумевшие, целовались и предавались удовольствию, стоили того. Душевное равновесие, ночи без

сна, косые взгляды друзей, уважение к самому себе – всё это я готов был заплатить

за пару мгновений в объятиях Микаэлиса. Твёрдая поверхность стены давила на спину и

лопатки, и на копчик особенно сильно, когда я прогибался в спине, целуя сладкие от

коктейля губы Дея. И хотя шершавое покрытие царапало кожу, хотя я чувствовал боль, мне было сладко, мне было прекрасно, о чём я Микаэлису и сообщил. Он, как

изголодавшийся волк, кусался, глухо рычал, стискивая мои бёдра, за которые и

приподнял меня. Его мускулы напряглись: я чувствовал их жар сквозь упругую, чуть

влажную кожу. Опустив меня на ноги, он уже потянулся к собственной ширинке, как

колокольчик над дверью звякнул. «Интересно, дадут ли мне спокойно заняться

сексом?», – с мрачной ухмылкой подумал я, застёгивая пуговицу на джинсах.

– Арти, Мик, рада вас видеть. – Амели улыбалась широко и открыто, помахивая ключами

в руке. – Там было закрыто, и я думала, что вы ещё спите. Ох.

– Ох, – как можно более иронично повторил я. – Даже не хочу знать, откуда у тебя

ключи.

– Я расскажу, но попозже, – подмигнула девушка, убирая связку в небольшую сумочку.

Предназначение таких кошельков-переростков я никогда не понимал. В них же ничего

толком не положить! Я обычно брал с собой ноутбук, книгу, которую читал, электронку, кучу проводов-зарядников, бутылку воды и как минимум свитер. Либо же

вовсе всё рассовывал по карманам и шёл налегке. А тут для оби – слишком коротко, а

для тасуки – длинно.

– Ричард ищет место, где можно припарковаться, – сбрасывая с плеч кожаную куртку, проговорила девушка. – Сейчас они подойдут.

– Я ожидал вас вечером. – На Микаэлиса страшно было смотреть: тёмные глаза казались

совершенно чёрными, а на спокойном лице отпечаталась такая злость, что я невольно

почувствовал себя не в своей тарелке. – Могли хотя бы позвонить.

– Я звонила, – невинно и очаровательно взмахнула ресницами девушка. – Но ты

наверняка выключил звук, чтобы вам никто не мешал. Как жизнь, Арти?

– Несмотря на все старания Рафаэля – великолепно. – Направившись к Амели и

мимоходом огладив напряжённую спину Мика, я взял протянутую руку и коснулся

кончиков пальцев губами.

Это уже давно вошло в привычку: избалованная дядей, своим единственным

родственником, она вела, по крайней мере очень пыталась, себя как истинная леди. И