Текст книги "Эффект бабочки, Цикл: Охотник (СИ)"

Автор книги: Люук Найтгест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Тут поблизости даже зоопарков нет! – истошно завопили мысли, но ведь я привык

верить своим глазам: несуразное существо хлестало изогнутым хвостом, затем задрало

лохматую голову и издало низкий рёв. – Надеюсь, ты страдаешь над неудавшимся

ужином, а не созываешь родню».

Толкнув ворота, я просочился на территорию молчаливой усадьбы и вскоре поплёлся в

ванную, хотя колени всё ещё дрожали от страха, а селезёнка отзывалась про меня

самым нелестным образом. Уже сидя в прохладной воде и глядя в потолок, я задал себе

весьма полезный и ничуть не странный вопрос, пусть и риторический, пусть и с

философским подтекстом: «Какого лешего это было?». Дрожащий голос отразился от

стен, вернув мне сказанное, но не ответив на проблему. Откуда здесь взяться льву?

Разве что он когда-то был котёнком загадочного господина Гото, а потом вдруг

чересчур вырос, стал неудобным, жрал, как танк солярку, и его выгнали. Такое

объяснение мне казалось более логичным, но всё равно выходило за любые рамки.

Поддавшись эмоциональному раздраю, я набрал Мику и рассказал ему всё, что

произошло.

– Серьёзно? – фыркнул друг на том конце провода. – Это дурацкая шутка, Арти.

– Но я абсолютно серьёзен! – искренне возмутился и обиделся отчаянный я, что он мне

не верит, хотя рациональная часть меня ехидно заметила: собственной персоной я бы

тоже не поверил в подобный рассказ.

– Ох, был бы ты рядом, я бы попросил тебя дыхнуть. Звучит бредней пьяного

обдолбанного шизофреника.

– Я тоже тебя люблю, – буркнул я, проводя ладонью по лицу и отбрасывая с него

волосы. – Завтра же пойду туда и попробую найти следы.

– Я бы на твоём месте не стал этого делать.

– Вот как? Не веришь, что там что-то было, но не советуешь возвращаться? – Я только

головой покачал, сползая по самый подбородок в воду, и прикрыл глаза под звук

булькающих каплей из крана.

– Я верю, что там что-то было, – презрительно отозвался Мик, а затем, похоже, отвлёкся на посетителя, когда раздался звук льющейся жидкости, затем отдалённая

благодарность, но после продолжил. – Я лишь говорю, что вряд ли там был лев. Может, какой-то псих. Страх порождает чёрных чертей.

– Знаю-знаю, но всё же прогуляюсь туда завтра днём. – Поведя плечами, я поднялся на

ноги, вытащил из ванны затычку и включил воду. На том конце трубки присвистнул Мик.

– Ты в ванной?

– Угу-м.

– Почему без видеосвязи?

Я буквально представлял его хитрющую ухмылку, но при этом всё ещё слегка злился за

то, что он мне не поверил. И потому заговорил настолько сладко и томно, насколько

это вообще было возможно:

– Потому что сейчас я ополоснусь, как следует вымою волосы, а потом завернусь в

полотенце. И пойду в комнату. Где меня ждёт с большим нетерпением мой младший брат.

Кстати, он подрос и начал походить на мужчину.

– Не беси меня, – уже не так весело попросил Мик. – Чтобы я не срывался и не ехал

бить ему морду.

– Что это я слышу? – С наигранно дивной ноткой в голосе возразил я, выбираясь на

коврик подле ванны, чтобы не оставлять за собой лужи, и принялся сушить волосы

полотенцем. При такой длине их не возьмёт ни оно, ни даже фен, но я привык

справляться. – Уж не ревность ли это в твоём голосе?

– Именно она. Как только вернёшься – привяжу тебя к кровати и…

– Что-что? Здесь связь плохая, – не переставал глумиться я, уже заворачиваясь во

влажное полотенце. – Кажется, я тебя не слышу, Мик.

– Язва, – прыснул Дей, после тяжело вздохнув. – Постарайся быть осторожнее, когда

завтра пойдёшь искать следы, хорошо? И держись на связи.

– Договорились. Спокойной ночи.

– Спокойной.

Добравшись до комнаты, я рухнул на постель, где до того расслабленно потягивался

Сэто. Он невысоко подпрыгнул, поглядел на меня и тут же предпринял попытку избавить

от полотенца, однако я вяло остановил его руку.

– У тебя нет настроения? – На лице брата прорисовалась гримаска искреннего

расстройства и печали, и я невольно улыбнулся от милого зрелища.

– Просто… – Я потрепал себя по мокрым волосам, вздохнул, поглядел на телефон в

своей руке и отложил его на прикроватный столик. – Просто твой брат потихоньку

сходит с ума.

– Я слышал, что у сумасшедших повышенная сексуальная активность, – подло

ухмыльнулся он, но больше не подавал намёков для прелюдии, лишь пристроился рядом.

– Что-то случилось?

Решив не лгать, я рассказал ему всё как на духу: и про свою прогулку, и про погоню, и про разговор с Миком. На последнее Сэто недовольно скривился: у них с Деем были

весьма напряжённые отношения, но я не торопился их разнимать. Наоборот, мне было

любопытно следить за этими небольшими баталиями, причиной которых была моя скромная

персона.

– Пойду с тобой, – просто пожал плечами он, закидывая руки за голову, – вдвоём не

так страшно будет.

– А я и не боюсь, – огрызнулся я, садясь и всё же стаскивая с себя полотенце. Кинув

его на один из стульев, я снова встрепал волосы. Ледяные капли с них стремительно

охлаждали моё тело, и пришлось уже смириться с тем, что с утра нужно будет снова

бороться со своей буйной шевелюрой, приводя её в человеческий вид. Поёжившись, я

забрался под одеяло и прикрыл глаза, желая как можно скорей уснуть после столь

сумасшедшего дня. Рядом размеренно дышал Сэто, но я знал, что он не спит – слышал, как он то и дело возился, устраиваясь поудобнее, пока наконец не притулился ко мне

под бок.

– Ледяной, – тихо пробормотал он, затем снова завозился. – И подушка уже вся

мокрая.

– Боже, заткнись ты уже, – фыркнул я, отворачиваясь от него, затем собирая волосы и

устраивая эту мокрую кучу на собственной шее и плече. Сон всё не шёл. – И всё же, что это было?

– Манул-переросток? – сквозь зевок поинтересовался брат. – Мантикора?

– И я ещё после этого псих, – фыркнул я, уютнее заворачиваясь в одеяло. – Спи, фантазёр.

❃ ❃ ❃

В лесу было, на удивление, тихо, даже для его обычного состояния. Абсолютное

отсутствие ветра и вовсе превращало это место в застывшую и весьма отталкивающую

картину. Лишь издалека доносилось журчание речушки, больше напоминая смех из

загробного мира, чем нечто задорное и приятное. Сэто держался поблизости, то и дело

нервно поправляя рюкзак на плече и поглядывая по сторонам. Что он с собой взял и на

кой-чёрт, я не спрашивал, да и знать не хотел. На самой границе этого ужаса нам всё

же удалось увидеть следы, и я готов был съесть собственную шляпу, если бы они и

взаправду не принадлежали кому-то, как мне казалось, из семейства кошачьих. Особо

больших кошачьих. Но кроме того, я был абсолютно уверен, что такие тварюшки в наших

краях не водятся. И это вовсе не радовало. Именно тогда, когда я уже был готов

удариться в панику и пойти в обратную сторону, мы услышали голоса.

– Это означает, что вы облажались. – Посторонний голос словно бы звенел от холода и

едва ощутимой ярости, отчего по нашей коже муравьиным маршем понеслись мурашки. И

вовсе не ото льда, что звучал в нём. Глубокий, густой, он заполнял собой всё

вокруг, от него перехватывало дыхание. – Очень сильно облажались. И я весьма не

люблю, когда кто-то так ошибается.

– Господин, я знаю, знаю. – Второй, похоже, дрожал и готов был рухнуть в обморок от

страха. – Мы пытаемся всё исправить, всеми силами.

– У вас плохо получается. – Нет, человек не кричал, но даже я вздрогнул от того, как резко это прозвучало.

– Ты слышишь? – тихо прошептал Сэто, и я кивнул, останавливаясь за одним из особо

толстых деревьев. – Ничего не понимаю. О чём они говорят?

Я зашипел, приложив палец к губам, чтобы он не надоедал своей тихой трепотнёй и не

отвлекал. Брат мгновенно замолчал, прижавшись плечом к дереву и скрестив на груди

руки. Раздались быстрые шаги, затем звук удара о нечто твёрдое, второй человек

резко засипел, и чёрт знает, чем бы это всё закончилось, не реши я вмешаться в

происходящее.

– Господа, у вас проблемы? – старался я говорить как можно спокойнее, несмотря на

то что сердце готово было убежать в пятки.

Не знаю, кто удивился больше: я от их вида или они от моего вмешательства. Двое

мужчин выглядели так, словно только что сбежали с выставки средневековья, по

крайней мере, тот, что с чёрными волосами, – так уж точно. Более того, я готов был

ставить что угодно, что с него можно было бы рисовать графа Дракулу: бледный, как

снег, высокий, в старомодном чёрном плаще, он смотрел на меня с лёгким

пренебрежением, смешанным с непониманием. Тёмные, как вороново крыло, волосы тугими

крупными кудрями спадали ниже плеч, обрамляя хищное лицо. И даже его рубашка

казалась серой по сравнению с кожей мужчины. Но запомнилось мне совершенно не это, а его глаза. Они пылали на его лице словно два жидких насыщенных аметиста, гипнотизируя и выводя из равновесия. Абрис рядом стоящего на его фоне и вовсе

смотрелся как-то тускло, уныло и неприметно, почему мне даже не хотелось смотреть

на него.

– Вы это нам? – с некоторым раздражением поинтересовался незнакомец, отпуская

воротник своего собеседника и поворачиваясь ко мне.

– Да. – Я выпрямился, но всё равно старался демонстрировать свой пристальный

выразительный взгляд, тщательно смеряющий чужестранца с ног до головы. – Здесь

частная собственность. Что вы тут делаете?

– Вот как. – С этой ноткой неестественно тёмные губы мужчины приподнялись в

обольстительной улыбке, и сердце моё вновь дрогнуло. Он принялся снимать с рук

перчатки, хотя я и не мог себе представить, каким надо быть идиотом, чтобы по такой

погоде ходить в подобной одежде. И, протянув мне руку, он всё ещё не сменял

загадочного выражения лица. – Мы кое-что ищем. Возможно, вы сможете нам помочь.

В секунду рукопожатия я передёрнул плечами и всё же сдержал приветственный жест: несмотря на его одеяния, рука была холодной, почти что ледяной, и я поспешил

отдёрнуть собственную.

– Да? И что же? – Сэто переводил абсолютно шокированный взгляд с меня на мужчину и

обратно, точно ни на секунду не сомневаясь в том, что мы несём полную чепуху.

– Видите ли, – начал темноволосый, медленно обходя меня и замирая за моей спиной, но я не мог даже голову в его сторону повернуть, не то чтобы что-либо бросить в

ответ. – Моя, хм… компания занимается научными исследованиями, и один из подопытных

сбежал. Возможно, вам довелось его видеть накануне: поступали звонки с сообщениями

о том, что его видели в этих местах.

– Образец – это лев? – я приподнял бровь и скрестил руки на груди, стараясь

успокоиться, но всё равно опять-таки вздрогнул, и на этот раз не зря: голос мужчины

раздался совсем рядом с ухом, а неожиданно горячее дыхание коснулось шеи.

– Именно так. Не покажете ли место, где вы его видели?

Я повернул голову и разглядел его абсолютно хищную улыбку, от которой мне стало

здорово не по себе. Ровно мгновение он был ко мне непозволительно близко – я почти

мог ощутить его дыхание на собственных губах. Неприличный жар растёкся по телу, дух

перехватило, и я отвернулся, чувствуя, как пульсируют от смущения уши. И поспешил

двинуться в сторону речушки, махнув Сэто, чтобы держался поближе. Дважды повторять

не пришлось, и брат уже через пару мгновений схватил меня за локоть, стараясь не

отставать ни на шаг, хотя не делал таких жестов таки много лет – это говорило об

одном: он не на шутку взволнован и напуган. Взгляд его, обращённый на меня, становился всё более паническим, и я даже попытался поддержать его улыбкой, но

вышло слишком криво и нервно. Когда мы добрались до места, где я обычно забирался в

реку, мужчина остановился, приподнял голову и засмотрелся на ветви деревьев, что

почти переплетались между собой. А затем улыбнулся мне и, неожиданно взяв за руку, склонился, поцеловав тыльную сторону ладони прохладными губами:

– Спасибо вам, юноша, вы нам очень помогли. – Голос его точно наполнился низким

мурлыканьем, оглаживающим слух, и новые толпы мурашек расползлись по моей коже. А

затем он отпустил мою кисть, оглянулся на своего спутника и кивнул на

противоположный берег реки.

Они ушли, так и не попрощавшись, и через пару мгновений я потерял их из вида, хотя

судорожно всматривался в полумглу между стволами деревьев. Место, где моей кожи

коснулись губы необычного по всем параметрам странника, словно горело и молило о

новом даре, а я ещё некоторое время стоял на том месте, как идиот. Я хотел

закричать, рвануться за ними, только чтобы вновь ощутить взгляд этих аметистовых

глаз, обращённых лишь ко мне.

– Что это была за чертовщина? – почти по слогам выдохнул Сэто, когда я обернулся к

нему, наконец выйдя из ступора.

– О чём ты? – Голос мой непозволительно дрожал, равно как и сердце. А в голове

билась мысль, что мне стоило пойти за ними, хоть у меня на то и не было причин.

– Что за тарабарщину ты нёс?

– Не понял?

– На каком языке ты вообще говорил, придурок?

– На японском, конечно же, – я тряхнул головой и двинулся в сторону усадьбы, силясь

отогнать от себя образ обольстителя в чёрном плаще. – Просто надо меньше тупых

сериалов смотреть, небось мозги не атрофируются.

– Я серьёзно, Артемис. – Брат поймал меня за плечо, останавливая. – Ты говорил на

каком угодно языке, но только не на японском.

– Что я, думаешь, не замечу, если начну говорить на английском или французском? – Я

нервно дёрнул плечом и продолжил прерванный путь. – Давай возвращаться. Мне ещё

хочется успеть прокатиться верхом.

Сэто буркнул себе под нос нечто сомнительное и, несомненно, оскорбительное, но тем

и ограничился, и на том спасибо.

❃ ❃ ❃

Так прошла первая неделя в доме загадочного господина Гото, столь любезно

приютившего нас под своё крыло. Эти воспоминания до того сладки и упоительны, что я

до сих пор позволяю себе закрыть глаза и вспомнить тот чистый воздух, те пустынные

переходы усадьбы, тот шелест ветра, тот топот копыт и эту поразительную лёгкость

абсолютно невинного человека. Чёрт бы с ним, с Сэто, с Миком, с этими

беспорядочными любовными метаниями, с Рафаэлем и его замашками. Именно тогда я был

абсолютно свободен.

А затем однажды утром стук в дверь оповестил нас с Сэто о том, чем может оповестить

нас Тадаши.

– Рад сообщить, что сегодня ночью господин Гото вернулся и желает видеть всю семью

Акио за завтраком через час и пятнадцать минут. – Кажется, старик расцвёл оттого, что его начальник снова поблизости, и это не могло не смешить, однако я лишь сонно

кивнул. – А также он сказал, что будет благодарен, если молодые Акио соизволят

привести себя в приличный вид, соответствующий положению их семьи, а не «двух

дьяволят, готовых изваляться в грязи при первой же возможности». Это означает, что

он просит вас не надевать одежду городского стиля и придерживаться правил этикета.

– А говна на лопатке он не хочет? – сонно гаркнул Сэто, накрывая голову подушкой, дабы не слышать монотонное гудение дворецкого.

– Смею заверить молодого господина, что подобными прискорбными блюдами господин

Гото не увлекается, – не поведя и бровью, хладнокровно отозвался Тадаши, кивнул мне

и покинул комнату.

Заставить брата надеть рубашку оказалось сложнее, чем научить попугая говорить, и я

был готов сам сорвать с себя одежду от злости. Впрочем, выслушав мою ругань и

мольбы, младший смирился и всё же застегнул пуговицы рубашки, а сверху накинул

жилетку. Я же позволил себе одеться только после того, как принял прохладный душ.

Столовая находилась с восточной стороны дома, и большую часть стены здесь занимало

окно. Огромное, от пола до потолка, оно было снабжено широким подоконником и

множеством подушек, пледов и прочих приятных вещей, которые помогали согреться в

дождливую погоду и не впасть в отчаяние. Сейчас же её заливал приятный тёплый

ровный свет. К моему удивлению мы с Сэто явились первыми и обнаружили, что, кроме

нас, здесь никого нет. Обычно эта локация была шумной и несколько странной, но мне

всегда нравилось наблюдать за теми, кто посещал этот дом. Эти люди говорили на

разных языках, некоторые из которых я был не в силах не то что понять, но и

распознать: они жестикулировали и обменивались новостями. И вместе с тем было в них

что-то такое, что их всех делало… родными. Я не могу описать это чувство, но мне

казалось, будто меня с ними что-то связывает. Теперь же тут было тихо и пустынно, точно все разбежались.

– Позвольте проводить вас в малую столовую, – нежданно-негаданно явился Тадаши, точно чёртик из табакерки, и повёл нас прочь. – Господин Гото пожелал разделить

завтрак исключительно с вами и вашими родителями, а потому было решено накрыть на

стол в малой обеденной комнате.

Наконец он открыл перед нами двойные двери. В комнате пахло сигарами отца, духами

матери и озоном. Я не шучу: там будто только что прошла гроза с молниями. Помещение

было небольшим, панели стен на верхней части были украшены тканью, исписанной

японской живописью и несколькими стихами Басё**. И хотя природа ни в коем случае не

стояла в списке самых любимых мною вещей, но его хокку*** казались мне на удивление

точными. А возможно, всё дело в том, что воспитывали меня по японским традициям.

Округлый стол в центре гармонично дополнял круглую комнату с единственным в ней

окошком, которое сейчас обрамляли лёгкие нежные занавески охрового цвета. Ковёр

скрадывал шаги и создавал ощущение полёта. Вдоль стен разместились подушки разных

форм и размеров, так и маня поваляться на них, подумать о своём, познать дзэн. Надо

сказать, я проводил в этой комнате больше всего времени. Под потолком раскачивалась

музыка ветра, впущенного нами через сквозняк и сейчас едва различимо и ласково

зашелестевшего. Помимо окна источником света здесь служили две лампы, выполненные в

виде старинных фонарей, которые уместились по бокам от дверей. За столом сидело

трое: мать, отец и незнакомый мужчина.

Признаюсь, когда я слышал шепотки «господин Гото то», «господин Гото сё», то

предполагал увидеть нечто вроде моего отца, хмурое, злое, а тут… Наверное, самое

точное описание подсказала мне надпись на одной из панелей:

«Молния ночью во тьме.

Озера гладь водяная

Искрами вспыхнула вдруг».

Он и в самом деле походил на молнию, внезапно обретшую плоть и кровь, застывшую в

цельном образе сего мужчины. И пусть черты его лица были немного резкими, хищными, но их с лёгкостью смягчала улыбка на тонких бледных губах. Из тщательно выбеленных

и зачёсанных назад волос были видны отрастающие чёрные корни. Пожалуй, больше меня

удивило не это. Глядя на усадьбу, я пытался сосчитать, сколько времени и средств

надо было убить на то, чтобы построить и обустроить всё это. По моим расчётам

выходило около десяти лет на саму постройку, ещё не меньше пяти – на обустройство, а суммы были просто квадратными. И я рассчитывал увидеть кого-то, скажем так, старше моего отца. А он выглядел едва ли не моложе! Белоснежная его рубашка

слепила, но эту яркость скрадывал синий, как цветы колокольчика, длинный пиджак, больше походящий на фрак; насыщенный свежий цвет столь шёл ему к лицу, что и

вообразить подобное сочетание было сложно; голос был звучным, искрящимся, но при

этом совершенно не дребезжал, – словом, мне показалось, что я столкнулся с самим

воплощением стихии, не иначе.

– Доброе утро, молодые люди, – губы мужчины тронула улыбка. Он убрал упавшие ему на

лицо волосы и вежливо поднялся со своего места.

Не знаю, что меня возмущало больше: абсолютно молочный цвет его глаз или пара

коротких серёжек-«штанг», протыкающих его веки под бровями, отчего вид мужчина имел

несколько насмешливо-ироничный. И жуткий.

– Вас не учили правилам? – он чуть сощурился, и я шумно выдохнул, пытаясь выйти из

транса, в который меня будто погрузил этот ужасный человек.

Нет, вид он имел приятный, от него перехватывало горло восхищением, но вместе с тем

я себя чувствовал на прицеле, мошкой, застрявшей в карамели, но затем напряжение

испарилось – я перестал сводить вместе лопатки и слегка поклонился, хотя, буду

откровенен, редко когда опускался до подобного.

– Акио Артемис Второй, – представился я и поднял голову, чувствуя, как сердце

бешено колотится в груди, – прошу простить нас за опоздание.

– Акио Сэто. – Голос брата был бледен, дрожал, и я понял, что он прошёл через всю

ту же палитру чувств, что пришлось и мне.

– Гото Акира, рад с вами познакомиться, молодые люди. Присаживайтесь, – кивнув нам, мужчина опустился на своё место, и весь тот груз, что давил мне на плечи, наконец, испарился. – Андреа, ты не говорила, что твои сыновья уже такие взрослые.

Он говорил так, словно продолжил прерванный случайным кашлем разговор. Мать быстро

глянула на меня, чуть улыбнулась, а затем повернулась к Акире. «Почему я чувствую

себя, как под рентгеном? – мысли истерично бились в голове, пока я осторожно брал

приборы в руки и принимался аккуратно, ломтик за ломтиком, отрезать кусочки омлета

и отправлять их в рот. – Почему я чувствую себя так, будто у меня в голове кто-то

копошится даже без перчаток? Будто меня к чему-то готовят?». Во рту пересохло от

волнения, и еда казалась пресной на вкус, но мне нужно было хоть как-то унять

желудок, который нещадно крутило.

– Не было возможности поделиться с тобой этим. – Мать улыбалась беспечно и

спокойно, но я чувствовал, что она тоже несколько напряжена. Аккуратно приподняв

миниатюрную чашечку, она сделала глоток кофе. – Но в любом случае, увидеть самому

намного приятнее, чем услышать.

– В этом я с тобой согласен. – Белоснежные глаза Акиры сверкнули и упёрлись в меня, пронзая грудную клетку. Кусок застрял в горле, и я стремительно опустил взгляд, пытаясь продышаться. – Такие красивые юноши. Бьюсь об заклад, старший скромник

пользуется большой популярностью.

– Ты даже себе представить не можешь насколько, – процедил Рафаэль, и я едва

удержался от желания воткнуть ему вилку в глаз.

Даже так. Этот нежданный порыв был спонтанным и абсолютно точно чужеродным. И, хотя

рука дрогнула, я удержался и продолжил завтрак.

– Надо же! Ну, а младший у нас почему не ест?

– Я… я не голоден, Гото-сан. – Мне показалось, что Сэто вот-вот расплачется, и я

осторожно отложил приборы, сжал его ладонь в своих руках, отвлекая от неприятных

ощущений. Давление вновь испарилось, как не бывало. – Простите меня. Я предпочитаю

есть по ночам, а днём не могу себя заставить и кусочек съесть.

– Что ж, хотя бы откровенно. – Посмотрев на нас пару мгновений, он снова потерял к

нам интерес на некоторое время. – Ты так внезапно позвонила мне, дорогая, что я

невольно испугался. Сколько лет мы не общались? Десять? Двенадцать?

– Шестнадцать, – вкрадчиво уточнила Андреа и внезапно погладила меня по голове.

– Артемису было тогда два года.

– Точно, он ещё любил сидеть у меня на коленях, когда я играл на фортепиано.

– Да-да, и всё время пытался играть с тобой дуэтом, – рассмеялась мать, и я

невольно почувствовал себя уязвлённым: этих воспоминаний у меня не было, и, более

того, мне об этом никогда не рассказывали.

– Но это ещё можно исправить. – Акира переплёл пальцы и уложил на них подбородок, снова поглядев на меня. – Тадаши рассказал, что ты увлекаешься музыкой, Артемис?

– Да, – коротко кивнул я, всё же не сдержав улыбку, которая стремительно переросла

в язвительный оскал. – Несмотря на все старания моего отца, мне даже удаётся ей

заниматься.

– Что я слышу? Рафаэль, ты мешаешь юному таланту?

– Юный талант имеет обычай капать на нервы. Поэтому наказания для него иногда стоит

выписывать по всей строгости. – Ни единый мускул не дрогнул на лице отца, когда он

сбрасывал пепел в хрустальную пепельницу. – И, поверь мне, Акира, я лучше знаю, как

стоит себя вести с этим ребёнком.

– Ребёнком? – Кажется, на лице хозяина поместья отразилась самая настоящая обида.

– Какой же он ребёнок, Рафаэль? По мне так он уже вполне себе мужчина.

– Женщина, скорее, – зло отрезал отец, а мне стало вдруг так смешно, что я не

удержался и прыснул, и не смог перестать даже тогда, когда он смерил меня бешеным

взглядом. Но, несмотря на веселье, внутри зародилось дикое разочарование. Я

ненавидел, когда меня сравнивали с женщиной. А это делали слишком часто из-за

специфичной внешности. – Мы с тобой ещё поговорим.

– Как пожелаешь, пап. – я ухмыльнулся и закончил с основным блюдом, а затем с

удовольствием принялся намазывать хлеб маслом и вареньем: не знаю почему, но ужасно

захотелось побаловать себя. – Ваша поездка увенчалась успехом, Гото-сан?

– Благодарю, юноша, вы первый, кто меня об этом спросил. – Тут я услышал в его

голосе одобрение, и сам остался весьма тем доволен. – Но да, это был потрясающий

успех. Кстати, Андреа, по поводу причины вашего приезда. Вы правильно сделали, что

приехали. Уверен, здесь вам будет намного спокойнее и безопаснее. Но через пару

месяцев эта кутерьма уляжется.

– Мы уедем сразу, – уверяюще отрезала Андреа, и глаза Гото внезапно странно

блеснули.

– Ты не дала мне договорить, дорогая.

Мать замерла и напряжённо выпрямилась, равно как и отец, забывший про свою сигару.

Я опустил недоеденный сладкий бутерброд на тарелку, понимая, что именно сейчас

происходит что-то безумно важное. Они молчали пару минут, а затем Акира заговорил, обращаясь, как ни странно, ко мне и Сэто:

– Скажите, юные Акио, вы уже выбрали, чем хотите заняться?

– Ветеринария, – бодро отозвался младший брат, а я замялся, почувствовав, как

мужчина тотчас впивается в меня своим колким взглядом.

– Ну, а ты, Артемис?

– Не знаю, – покачал я головой. – Хотел заниматься баром вместе со своим другом, но…

– Но не чувствуешь это своим призванием? – И тут глаза его засветились ярче и

страннее, а грязная рука залезла в мои мысли, причиняя жуткий дискомфорт. Он словно

заранее знал всё то, что я только собирался сформулировать. – У меня есть для вас

предложение, юные Акио.

– Нет! – Мать вдруг поднялась со своего места, дрожала, и я видел, что она боится.

Мне и самому стало страшно. – Акира, ты не посмеешь.

– Сядь, – резко отрезал мужчина и впился в меня взглядом. – Я предлагаю вам

работать на себя.

– Я, – Сэто просиял, подался вперёд, но Андреа вновь встряла:

– Ни за что! Он ещё несовершеннолетний. Рафаэль, скажи им! – и грудь её тяжело

вздымалась и опускалась.

– Он не будет работать на тебя, Акира. Не тогда, когда я жив.

Это был первый раз, когда я пропитался странным уважением к собственному отцу: он

выглядел уверенным, спокойным и непривычно… сильным. Я понимал, что матушка боится

Гото, понимал, что она не посмеет пойти против него, если он ещё чуть-чуть надавит, но отец-то был из совершенно другого теста.

– А что скажет Артемис? – Сердце моё дрогнуло. – Он уже может решать за себя.

И именно в этот момент всё то, через что я прошёл, внезапно дало горькие, отравленные ростки. Я не желал более трястись перед отцом, я не желал оправдываться

перед семьёй и отдавать себя им в жертву. Я желал свободу, простор, раздолье. Желал

вырваться из клетки и заняться чем-то самостоятельно. И прежде чем кто-то из

родителей скажет хоть слово, я самоуверенно встал.

– Я согласен. – Мне было плевать, что этот жуткий человек сделает потом. Именно

тогда я поставил размашистую подпись под договором, отдающим мою душу в

распоряжение дьяволу.

– Я верил в тебя, дорогой, – Акира растянул губы в улыбке и, обойдя стол, покровительственно положил ладонь мне на плечо. – Ты ведь не против поездки верхом?

Тадаши говорил, что ты сдружился с моими любимцами.

Мне оставалось лишь кивнуть. Кажется, мать рыдала, когда я выходил из комнаты

вместе с Акирой и шёл рядом с ним в сторону конюшен. Он улыбался крайне довольным

образом, но пока что молчал, хотя я готов был начать подпрыгивать от нетерпения. И

удерживало меня лишь то, что я считал подобное поведение совершенно непристойным. В

конюшне Хикару мигом подорвался нам навстречу, но Акира отпустил его жестом, и

мужчина, низко поклонившись, поторопился убраться прочь. Я первым делом достал из

кармана утащенный со стола кусочек сахара и протянул своей лошади. Странно, провёл

всего неделю здесь, а уже считал её своей! Фламе охотно приняла лакомство и тут же

сухими губами принялась исследовать мои волосы. Когда с приветствиями было

покончено, я принялся седлать её, чувствуя на себе внимательный взгляд хозяина

усадьбы.

За ворота мы выезжали в полном молчании, но первым его нарушил Акира.

– Скажи, Артемис, как много ты слышал про мою компанию?

– Гото-сан, я…

– Акира. – Эта поправка прозвучала столь серьёзно и требовательно, что я поспешил

исправиться.

– Акира, я не слышал ровным счётом ничего. Мне ни разу не рассказывали о вас, да и

в новостях не сталкивался с вашим именем.

– Это радостная новость, – неожиданно улыбнулся мужчина, позволяя своему жеребцу

перейти на лёгкую рысь, – дело в том, что я предпочитаю… не появляться в отчётах

СМИ. Моя цель – найти талантливых, особых людей, готовых учиться новому, смотреть

на мир по-новому, обучить их тому, что я знаю сам.

– Для чего? – вопросил я, приподняв брови.

– По-твоему, поиск нового и неизведанного не стоит того, чтобы потратить на это

целую жизнь?

Он поймал меня на крючок столь крепко и ловко, что я даже не предпринимал попыток

вырваться. Тогда я смотрел на него во все глаза, ловил каждое его слово и понимал, что этот человек – идеальный. И нет чтобы насторожиться, забить тревогу – я лишь

больше увязал в болоте, в которое он меня так легко и умело заводил, радостно

проглатывая все наживки с лезвиями, что он мне подкидывал.

– Стоит, – откровенно признался я, смущённо опуская взгляд и поглаживая лошадь по

крепкой шее и гриве. – Просто мне казалось, что вы преследуете какую-то цель.

– Ты не глуп. Я не буду тебе врать, а для этого придержу самое интересное. – Акира

хитро сощурился. – Чисто из интереса, как быстро ты докопаешься до истины. Поверь, больше талантливых людей я ценю упорных, способных находить свою истину. Но знаю, что ты ещё юн для подобного, и именно поэтому хочу приглядеть за тобой, быть рядом, когда ты до всего дойдёшь своим умом. И, поверь мне, Артемис, ты сделаешь это

быстрее, чем тебе кажется. Ну, а теперь, если ты не против, я немного расскажу тебе

о том, чем ты будешь заниматься по началу. – Дождавшись моего кивка, Акира пустил

коня, позволяя ему привыкнуть, разогреть мышцы. – Не надейся, что я сразу дам тебе

заниматься важными делами, уж не обижайся. Пару месяцев ты будешь на испытательном

сроке, но это необходимая условность. Ты же понимаешь, я не хочу никого неволить, и

вполне может статься, что тебе не понравится работать со мной. Но я доверю тебе то, о чём новички только мечтают. Вручу всю свою документацию, естественно, в том

объёме, который не раздавит тебя своим грузом. Когда мы вернёмся, я познакомлю тебя

с базой, с твоим рабочим местом и расписанием. Это всё тоже неприятные, но

необходимые условности, от которых такие как мы с тобой никуда и никогда не

денутся. Ты будешь следить за расходами и доходами компании, и, судя по твоей