Текст книги "Эффект бабочки, Цикл: Охотник (СИ)"

Автор книги: Люук Найтгест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

ада в окружении частокола, унизанного телами грешников. А неказистая хижина

походила скорее на убежище лесника, чем на место прозрения и соприкосновения с

потусторонним. Показав, где можно «припарковать» машину, Тори выбрался на улицу и

упругой походкой направился к домику. Когда я зашёл туда, обоняния коснулся запах

высушенных трав и пряного чая. Словом, если бы я когда-нибудь захотел стать

отшельником, я бы хотел, чтобы у моего дома (или пещеры?) была такая же атмосфера.

Свет, исходящий от немногочисленных бра, робко рассеивал вездесущую тьму; деревянные панели не скрипели под ногами и казались тёплыми. Весь первый этаж был

этакой студией: слева уместилась кухня и стол с несколькими стульями, справа же

было подобие гостиной. В ней ютился большой диван, несколько потёртый временем и

отчего-то намекающий мне, что на нём можно вполне удобно устроиться, да

застеклённый книжный шкаф – не слишком большой, однако наводящий меня на

подозрения, что в седой голове хозяина дома знаний хранится куда больше, чем на

этих несчастных полках. Но всё же я почувствовал себя несколько обманутым, когда

смотрел на него.

Акира всем своим видом предупреждал об опасности, от которого всегда веяла

несколько напрягающая тёмная аура – но этот старик казался и вовсе одуванчиком: разглагольствуя о том, что давно пора перебираться в более доступную часть страны, он наливал чай и раскладывал по небольшим мисочкам какой-то пёстрый салат, охал, что у меня совершенно нездоровый вид. Сняв с себя кеды, я положил рюкзак рядом с

дверью, а сам прошёл к столу, не совсем уверенный в том, как должен себя вести, что

говорить, а что – нет. Тори жестом пригласил меня присесть, сам же торопливо

перешёл к плите и достал из духовки противень, на котором исходило парком нечто

съестное. Брови мои ползли всё выше и выше. Когда Гото отправлял меня к человеку, который мог бы мне помочь «адаптироваться», я ожидал увидеть как минимум кого-то

вроде сатаниста, но никак не доброго дедушку.

– Гото-сан давно звонил? – наконец-то подал голос я, неуверенно придерживая чашку с

горячим чаем.

– Он не звонил, – вскинул брови Тори, садясь напротив меня, – по крайней мере не в

прошедшую неделю или месяц. Рассказывал про тебя некоторое время назад. Я тебя уже

ждал пару часов.

– Не понял, – теперь настала моя очередь удивляться и таращиться. – А как?..

– Как я узнал? Легко. Тебя за пару миль можно почувствовать. – На мою перекошенную

физиономию он смотрел с мудрым снисхождением. – Да ты пей-пей чай. А то аж страшно

на твою бледность смотреть.

Что мне ещё оставалось делать? Только покорно приняться за предложенное. Да вот

только чай мигом встал в горле комом, к глазам подступила темнота, конечности

онемели.

– Н-да, тяжёлый случай. Весьма, – раздался задумчивый голос старика надо мной. Но

он словно бы стал сильнее, моложе. Крепкая рука легла мне на макушку, пальцы

зарылись в волосы, затем сжимая и встряхивая. – Акио, значит. И ты даже не

почувствовал ничего, как столкнулся со мной? Как зашёл в этот дом? Поразительно.

– Пошёл ты, – из последних сил немеющими губами прошептал я.

Затем последовал сильный удар. Вероятно, это был стол, с которым меня любезно

познакомил Тори.

❃ ❃ ❃

Прерывать насильное забвение не хотелось совершенно: в нём не было мыслей, не было

кошмарных сновидений, не было путаницы воспоминаний. Но какая-то часть меня была

совершенно против подобной пустоты, она взывала ко мне, заставляя очнуться и не

дать свершиться неприятным вещам. Весьма неприятным. Я бы даже сказал, неудобным.

Разлепить глаза оказалось не так просто. Видимо, удар был столь сильным, что рассёк

мне лоб. Я чувствовал кровь на собственных губах, веках и ресницах, но всё равно

упрямствовал. Сперва, мне показалось, что нет никакой разницы, открывай ты глаза

или нет. Но затем чуть поодаль стал разгораться свет, словно со светильника

потихоньку снимали плотную ткань.

– Наконец-то очнулся.

С трудом повернув голову на затёкшей шее, я уставился на мужчину перед собой. Кого-

то он мне напоминал, вот только кого – я совершенно не мог понять. Тёмные волосы

были зачёсаны назад, карие глаза в темноте казались абсолютно чёрными, но лучи

неровного света подсвечивали золотистые искры у зрачков. Прямой нос, гладкий

подбородок и впалые щёки. Жилетка поверх рубашки с дутыми рукавами.

– Ты кто? – едва выдавил из себя я, морщась от боли в голове, что отдавалась в

самые зубы.

– Тори, – невозмутимо прозвучал голос мужчины, который следом за тем, когда в моих

глазах появится мысль, расхохотался. – Да-а, тяжёлый случай мне подкинул Акира.

Весьма тяжёлый. Но и не с такими разбирались, уж поверь мне. Пара часов моей

кропотливой работы, месяц-другой упорных тренировок – и Гото может получить лучший

кадр в своё распоряжение.

Словно огромные валуны на дне океана, мысли беспорядочно ворочались в голове, ударяясь друг о друга и издавая глухой, монотонный гул, от которого совершенно не

становилось легче. Лишь через пару минут после того, как пришёл в себя, я понял, что нахожусь в одном из самых незавидных положений. С потолка здесь повсюду свисали

цепи с кандалами, и в одних из них болтался, как червяк на крючке, я. Ноги не

доставали до пола, и я попытался прикинуть, нахожусь я на втором этаже дома или в

подвальном помещении. Домик Тори не выглядел таким уж большим, а это значило, что, скорее всего, я был под землёй – да и с ног до головы мокрый: земляной холод служил

тому подтверждением. Мужчина, мурлыкая что-то себе под нос, перебирал на столе

холодно поблескивающие инструменты, от вида которых мне становилось не по себе.

– Не дёргайся так, Арти, – не оборачиваясь, миролюбиво сказал он, поднимая в руках

что-то вроде стального керамбита – короткий нож поймал луч света и тут же отразил, преломляя на остром лезвии, – я не буду вытаскивать твои внутренности, мне и своих

хватает.

– Что происходит? – простонал я, сдаваясь и оставляя попытки выбраться из ледяного

захвата кандалов.

– Понимаешь, твоя семья находится у таких, как я и Гото, на не лучшем из счетов. Я

бы даже сказал, именно по вине твоей семьи мы вынуждены торчать в этом затхлом

мире. –Этот человек рассуждал столь спокойно, точно никогда не вынашивал планов

мести, никогда не думал, как перережет врагу горло. Возможно, он уже просто

«переболел». – Мне нравятся твои мысли, – он на пару мгновений повернул ко мне

голову, усмехнулся и вернулся к своим инструментам. – Да, я уже давно отказался от

такой глупости, как месть. По крайней мере, в том её смысле, что подразумеваешь ты

– мне не нужна смерть Акио. Ни одного из них. Так сложилось, что твоя мать стала

кем-то вроде нас, но по доброй воле. У-ух, как дрожала ткань миров, когда

прокатился скандал из-за этого инцидента. А ведь виной всему сладкая любовь с

первого взгляда. – На этом я как можно более саркастично фыркнул, не представляя, кем надо быть, чтобы полюбить Рафаэля. – Смейся-смейся. И вот, у наследницы рода

Акио рождаешься ты. Как думаешь, что твоя мать сделала?

– А зачем ей что-либо было делать? Если она изгнанница, значит, и дети, рождённые в

ссылке, будут такими же. Без права наследия, бла-бла-бла. – Эта игра мне начинала

надоедать, но я терпел из последних сил.

– Тут ты прав, многие политики нашего мира уже бы аплодировали тебе стоя, но есть

маленький нюанс. Твой дед никогда особо согласен с этим не был. Ещё бы! Он

рассчитывал получить такого наследника. Но Андреа бы скорее убила ребёнка

собственными руками, чем позволила ему вырасти в подобных условиях. И что же? Пуф, запечатывает все его силы и убирает в долгий ящик. Так ведь будет безопаснее? Пока

он сам не разломает замок. Или… – Тори обернулся ко мне и осклабился во всё своё

лицо, затем наступал плавно, едва ли не вальсируя. Когда остриё ножа замерло у моей

груди, он продолжил. – Или пока кто-нибудь слегка не поможет тебе. Увы и ах, сам я

это сделать не смогу: не моя компетенция, да и я не особо близок к тебе. Но я могу

подыскать тебе помощника. И, если я правильно понимаю Акиру, я даже знаю, кого

конкретно мне надо искать, что, несомненно, облегчает мою работу. Сейчас будет

немного больно.

При последнем предложении я представлял что-то вроде внутримышечного укола. Но

когда короткое лезвие впилось в мою грудь – перед глазами вновь начал меркнуть свет

и воздуха не хватало категорически. Настолько не хватало, что я не мог ни

застонать, ни пискнуть от боли.

– Н-да, – уже как-то глухо раздался голос Тори, – проблематично. Возможно, не то

место?

Он рванул нож на себя – горячая кровь тут же нашла выход и полилась ручьём вниз – я

же дал себе волю и заорал, впиваясь пальцами в цепи над собой. Мужчина ходил вокруг

меня, бормоча себе под нос что-то нелицеприятное, пока не замер у меня за спиной.

– Хм, как же я сразу не догадался? – пробормотал он, и я ощутил как холодная ладонь

коснулась сначала одной лопатки, потом другой. – Ну конечно!

Тори вернулся к своему столику, вновь принимаясь греметь инструментами. А кровь всё

утекала, с каждой минутой, голова кружилась, во рту пересохло и даже боль не

казалась тем, за что можно уцепиться, вытащить блекнущее сознание из омута. Пока

ещё два ледяных лезвия не ворвались в моё тело под лопатки, разрывая мышцы и

сухожилия. «Сыграть бы ещё хоть раз на скрипке после этого», – пронеслась

отдалённая мысль у меня в голове.

– Когда я умру, – просипел я, сплюнув кровь, – буду приходить к тебе каждую ночь и

укоризненно смотреть.

– Всего лишь?

– Могу ещё ноги тебе раскрывать, чтоб ты, скотина, мучился.

Тори громогласно расхохотался, и голос его отразился от стен, ударяя по слуху, причиняя лишь большую муку. А затем он вдруг заговорил, но я не мог разобрать, что

за слова срываются в полумглу. Мощный «речитатив» становился то плавным, глубоким, спокойным, то резким, словно бы лающим, но одно я понимал точно. Сейчас мужчина

зовёт кого-то. В подвале стало лишь холоднее, но мне показалось, что это моё почти

обескровленное тело отказывается повиноваться. Из последних сил я открывал глаза, заставлял смотреть перед собой, хотя они то и дело закатывались. Тори умолк. Но

вместо этого подвал наполнился иными звуками, если их так можно назвать. Словно

разом порвались сотни туго натянутых струн, взвыли ветра всех пустынь, разбились

волны о скалистые уступы, а затем – крики. Одни только эти визги были способны

разорвать на куски, и я не хотел знать, кто способен так страшно и бесчеловечно

выть. Тьма становилась гуще, её можно было резать ножом, но она и сама вдруг

раскрылась мне навстречу, распахивая врата в Пустоту. Как неумолимо сладок был её

опасный зов! Остатки моей крови готовы были загореться прямо в жилах от этого

приглашения. Светлый морок шагнул мне навстречу, ледяной, подвижный, стремительный, в одно мгновение оказался рядом со мной, обжигая своей нестерпимой стужей. Я готов

был поклясться, что моего лица коснулись ладони, хотя Тори стоял чуть поодаль, с

научным интересом наблюдая происходящее.

– Чего же ты ждёшь? Он твой. Ты же не хочешь, чтобы он умер? – мужчина ухмыльнулся, а я всё не мог понять, к кому он обращается.

Холод пробирался к самому сердцу, а я жадно хватал ртом воздух, но его не хватало, тело колотила дрожь. Силуэт скользнул около меня, и я ощутил, как лезвия покидают

моё тело – бережно, осторожно, даже ласково. И вновь едва ощутимые ладони коснулись

моей кожи совсем рядом с ранами. В полубреду я слышал, как тихо посмеивается Тори,

но вместе с тем, мне казалось, что я слышу в своей голове лёгкий шелест, точно

прикосновение ветра к листьям.

– Не сопротивляйся, – голос был незнакомым, бархатным, немного низким, и ему

хотелось подчиниться несмотря ни на что, – иначе я не смогу тебе помочь.

Я хотел было рассмеяться и сказать, что с меня достаточно чужой помощи, но сердце в

груди опасно замерло и неуверенно начало биться вновь. Не знаю, что вынудило меня

открыть рот, но всё же из последних сил прошептал:

– Делай что должно.

И после этого уже потерял сознание.

❃ ❃ ❃

Не скажу, что я жаждал смерти или избавления: не от чего пока было избавляться. Но

я считал эту черту приятным заключением жизненного пути, когда можно забыть про всю

грязь, что была позади. Однако я был неприятно удивлён, когда моего слуха коснулось

отдалённое завывание ветра и совсем уж дикий звук – щебет птиц. Они влились в мои

уши беспардонно, резко, не дожидаясь моего одобрения или разрешения. Но ни

вскакивать, ни садиться я не то чтобы не стал, но не мог. Слабость была такой

чудовищной, что я едва заставил себя открыть глаза. И не вздрогнул, когда разглядел

над собой лицо Тори.

– Сгинь, нечистый. Неприятно, когда за тобой так наблюдают, – в горле было сухо, и

мои слова больше походили на скрежет стула по полу, чем на обычный голос. – Есть

вода? Я сейчас умру от жажды.

– Вряд ли умрёшь, даже если очень сильно захочешь, – ухмыльнулся Тори, выпрямляясь

и исчезая из поля моего зрения. – Выпьешь сейчас бульона, надо как-то восстановить

в тебе силы.

– Заботливый дедушка Тори, – вяло огрызнулся я, – не тыкал бы меня своими ножами, небось, не пришлось бы выхаживать.

– Судя по тому, что у тебя проснулось острословие, ты почти полностью в порядке. —

С этими словами мужчина помог мне сесть и всучил в почти неподвижные пальцы

огромную чашку с золотистым бульоном. – Как ощущения?

Я похлопал на него глазами, поглядел по сторонам и лишь пожал плечами:

– Ничего особенного. Я бы даже сказал, что ничего не изменилось. Кроме того, конечно, что в меня трижды ткнули ножом. А так всё пучком.

Тори странно покосился на то, как я с аппетитом глотаю бульон, затем скрестил на

груди руки и вопросительно приподнял бровь:

– То есть совсем ничего не изменилось?

– Что ты хочешь от меня услышать, старик? Что я познал смысл жизни? Что я видел

будущее? Или, может, вижу, как течёт ручей жизни? Или что я слышу, как бьются

невинные сердца в нескольких милях от меня? Нет. – Я отставил опустевшую чашку в

сторону и повёл плечами, с удивлением обнаруживая, что не чувствую никакой боли.

Отодвинув в сторону одеяло, я тупо уставился на собственную грудь, которая по всем

правилам должна была быть продырявлена. Но о страшной ране напоминал лишь белёсый

шрам. – Правда, дырок во мне стало поменьше, чем было… Когда ты там меня расчленял?

– Неделю назад, – сухо ответил Тори.

– Неделю, – как попугай повторил я, глядя на руки, – то-то так курить хочется.

– Отшучивайся, сколько влезет. Кое-что всё-таки изменилось, – полное подозрения

лицо Тори всё же просияло. – Как только встанешь на ноги, проверю парочку теорий.

– Ага. Завтра и проверишь. – Я подтащил к себе столь любезно принесённый Тори

рюкзак и вытащил из него сигареты с зажигалкой. – А если не будешь мне мешать

курить и наслаждаться жизнью, то даже сегодня вечером.

– И где такого хама только отрыли? – Со вздохом мужчина спустился по лестнице на

первый этаж, перестав маячить у меня перед глазами. Но снизу раздался его окрик: —

Попробуй наладить связь со своим опекуном.

– Опекуном? – переспросил я, как только раскурил сигарету и сделал первую затяжку

дымом.

– Именно!

– Может, тебе кто говорил в нашем современном мире, но я напомню: это пахнет

безумием.

Тори только рассмеялся и не ответил, я же оказался предоставлен самому себе.

Несмотря на всю мою браваду, чувствовал я себя отвратительнейшим образом: кости

ломило, мышцы ныли, а голова казалась чугунной. Сил не было не только что-то

делать, но и элементарно насладиться сигаретой, под веки словно попал раскалённый

песок вперемешку с иглами. Я помнил, что произошло нечто не совсем поддающееся

описанию, что ко мне прикоснулся кто-то не совсем принадлежащий миру живых. И я

помнил зов. Страстный крик, звучавший в каждой клеточке моего тела, когда

распахнулась Пустота. Тогда я и не предполагал, как неожиданно метко окрестил это

явление, но меня то и не волновало. Сейчас же при воспоминании об этом чудовищном

холоде меня бросало в дрожь, а липкий страх сковывал всё моё естество. Вокруг всё

было просто великолепно: за окном пели птицы в унисон с ветром, запах высушенных

трав успокаивал, умиротворял. Но я чувствовал себя одной ногой в могиле. Не был

уверен, что происходящее реально. Ведомый непонятным инстинктом, я поднёс сигарету

к тыльной стороне ладони и прижёг кожу. По сравнению с той болью, что я испытал в

том подвале, это скорее походило на укус комара.

– Хочешь, чтобы я исцелил? – раздавшийся внезапно голос заставил меня вздрогнуть и

оглядеться по сторонам. Комната была пуста.

– А взамен? – на пробу негромко поинтересовался я.

– У меня есть всё, чего я желаю. Сейчас решать тебе.

– Допустим. Допустим, я хочу, чтобы ты… Э, исцелил.

– Как пожелаешь.

На лопатки словно посыпался раскалённый летним солнечным светом белый песок, коротко опаляющий спину, но не оставляющий красных следов. Это ощущение перебралось

к плечам, стремительно спустилось к руке, и вот я уже наблюдаю, как золотистые

искры скользят по обожжённой коже, как сходит на ней болезненная припухлость и

краснота. Остался лишь полупрозрачный шрам. Я глядел на собственную руку и пытался

прикинуть: лучше сразу оторвать и выбросить куда подальше или пусть пока что

остаётся?

– Вот так легко? Просто пожелал – и срослось? – недоверчиво пробормотал я себе под

нос, потирая кончиками пальцев место, где недавно красовался ожог. Ещё бы немного —

и я бы самостоятельно набрал номер дурки.

Кто бы ни оказался моим телохранителем, он не ответил, и мне это показалось даже

несколько оскорбительным, хоть я и чувствовал себя так, будто говорю с самим собой.

По словам Тори, это нечто должно было меня «опекать», но вряд ли ему это было

нужно, если только не было каких-то своих причин. Тогда начались самые неловкие

моменты моей жизни: с одной стороны я вроде бы был один, а с другой – постоянно

чувствовал рядом с собой присутствие кого-то ещё. Не выдержав, я сдёрнул с себя

одеяло, медленно свесил ноги с кровати и начал осторожно подниматься, хоть тело и

проклинало меня за подобные извращения. Осторожно выпрямившись, я потянулся, проверяя, как слушаются мышцы, как кровь приливает к конечностям. Взяв свои вещи со

спинки стула, я принялся натягивать их на себя, перебарывая слабость и лёгкое

головокружение.

– Почему именно Акира? – всё же подал голос дух, а я всё никак не мог разобраться, говорит он у меня в голове или где-то снаружи.

– Значит, всё-таки умеешь разговаривать не по делу, – не сдержал улыбку я, непослушными пальцами застёгивая молнию толстовки. – Акира раздражает моего отца.

Этого вполне достаточно, чтобы переманить меня.

– Как примитивно.

– Сказал клочок тумана. – Затянув ремень, я застелил постель, затем побрёл в

сторону лестницы. – Слушай, я бы рад отчитаться перед привидением, может, отпустит

после этого, но, поверь мне на слово, тебе не нужна моя трепотня, а уж тем более —

исповедь.

Спустившись на первый этаж и не обнаружив там Тори, я выбрался на улицу. Было

свежо, прохладно, пахло сырой землёй, но теперь ко всему примешивался странный

маслянистый аромат. Запах стёртых в пыль, пропитанных оливковым маслом костей. Не

самая лучшая смесь, пожалуй, но когда это забивается в твой нос, особого выбора не

остаётся. Пройдясь вокруг дома, я остановился, любуясь дикой природой. Всё-таки

было в этом что-то особенное, прекрасное, почти что родное, влекущее куда сильнее

всего технологического прогресса. Припоминая, что после травм советуют больше

гулять на свежем воздухе, я вздохнул полной грудью, но тут же пожалел о содеянном, потому как весь мой торс отозвался матерными словечками. Сунув руки в карманы

толстовки, я побрёл вглубь чащи, выбирая более-менее пригодный для ходьбы маршрут.

Неприятный запах становился тем сильнее, чем дальше я заходил в рощу. То и дело

опираясь на стволы деревьев, я брёл по ней, пересиливая себя да упрямясь. Мой путь

прошёл через овраг, корявый и крутой, скорее всего, бывший когда-то руслом не

слишком большой реки. Выкарабкаться из него оказалось не так уж и просто, но я всё

же справился, хотя от этой прогулки испарина уже выступила на висках и лице, сердце

колотилось совершенно неровно, а ноги дрожали. Деревья медленно расступились, открывая взгляду небольшую прогалину, наполненную солнечным светом. Посреди этой

благоуханной красоты и цветения, не свойственных для этого времени года, уместилось

строение из тёмного гранита, напоминая собой странный склеп. Земля вокруг него была

сухой, точно выжженной, на сглаженных чьими-то шагами ступенях не было ни единой

песчинки или травинки. Из тёмного зева прохода тянуло холодом, и я невольно

содрогнулся, когда стал спускаться вниз. «Это уже больше походит на настоящее

убежище тёмного мага-изгнанника, – мысленно ухмыльнулся я, проводя ладонью по стене

и придерживая себя в неясной полумгле. Под рукой чувствовались тонкие изгибы, наверняка рельеф, рассказывающий особую историю, но я не мог его разглядеть. —

Интересно, почему про это место ничего неизвестно? Тоже какие-нибудь особые чары-

мары?». Впрочем, отсюда тянуло ничем не прикрытой угрозой, опасностью, так что вряд

ли кто-то сюда рисковал соваться. А если всё же совершал такую ошибку, то

сомневаюсь, что возвращался домой. Спуск закончился в небольшом зале, где тьму

разгоняли свечи, в беспорядке расставленные на полу, по углам, танцуя на стенах

рыжеватыми бликами. И я ничуть не удивился, когда обнаружил Тори в этом месте. Он

стоял на коленях, сложив на них руки, прикрыв глаза и тихо бормотал себе под нос.

– Я смотрю, ты набожный, – негромко произнёс я, останавливаясь у одной из более-

менее освещённых стен и рассматривая рельеф. – Ни за что бы не подумал.

– По человеческим меркам я язычник, – со вздохом произнёс мужчина, прерывая свой

шёпот. – У нас иные боги.

– И какому предпочитаешь молиться ты?

– Я не молюсь, – огрызнулся Тори, и я почувствовал на себе его злобный взгляд, – я

отчитываюсь. Богу Смерти.

– Вот как. – Сдержав фырканье, я умолк, давая мужчине закончить.

Рельеф был старым, весьма старым, но хорошо сохранился, хоть и не представлял для

меня особую ценность. Да и тайного великого смысла я в изображённом не видел – вот, кучи трупов и костей, занесённые пылью. А вот человек, да что уж там, маг, поднимает их, подчиняя. Проведя по лицу ладонью, я закрыл глаза, не желая вдаваться

в подробности. Всё это оставалось для меня дикостью.

– Каждый из нас в своё время был поставлен перед выбором – что изучать и какому

богу отдать предпочтение. Эти две тонкие вещи всегда были взаимосвязаны. – Тори

поднялся с колен, провёл рукой над свечами, и они неохотно погасли, уступая мраку

его законное место. – Кто-то восхваляет умения Девы стихий и позволяет её силам

пронизать себя. Другие борются за благосклонность Повелителя холода и ждут с

нетерпением, когда лютая зима окутает земли. Великий зверь, Сумеречная госпожа, бог

Смерти, Хозяин леса, Хранитель кубка, Отец чудовищ и ещё не меньше дюжины ничего не

говорящих тебе имён – все они в равной степени несут мудрость и учат чему-то

своему. Я никогда не встречал их возможно потому, что никогда не отдавал им всего

себя. За исключением своего наставника. Смерть – это то, чего нельзя избежать, даже

таким долгожителям, как мы. Тысяча лет, десять тысяч, душа начнёт истощаться, так

или иначе угаснет, и тогда Смерть заберёт её на положенное место. Но если овладеть

определёнными навыками, крупицу жизни, а точнее, её подобие, то можно вдохнуть во

что угодно. Например, – Тори приподнял руку, точно желая, чтобы её поцеловали, глаза его наполнились мертвенно-бледным сиянием, и что-то позади меня со скрежетом

и грохотом рухнуло вниз. Оттуда, куда не доставал свет, выползло нечто, напоминающее человека. Сильно разложившегося человека, – они не чувствуют боли, у

них нет желаний – разве не превосходный боец? Но даже магия не сможет поддерживать

их вечно. Некроманты отдают свои жизни, в прямом смысле этого слова, частички своей

души, чтобы дарить правящей фракции боевые единицы. Как правило, мы именно те, кто

умирает от старости. После не слишком длинной жизни.

Мужчина опустил руку, и труп, как подкошенный, упал на пол, впредь не шевелясь.

Тори вздохнул и, хлопнув меня по плечу, направился на выход:

– Пойдём, посмотрим, какие у тебя сильные стороны.

– Очень надеюсь, что не это, – пробормотал я.

Я чувствовал себя смятённым, растерянным и ужасно слабым. И всё то время, что мы

поднимались по лестнице, я оглядывался назад и боялся, что мертвец зашевелится и

пойдёт следом. Лишь когда мы вышли на свет, тревога отступила от меня. Впрочем, слова Тори не внушали мне доверия. Я никогда не относился к тем, кто верит в высшие

силы, божественный замысел, и мне почему-то казалось, что всё должно быть сделано

нашими руками. Но из слов Тори следовало, что без вмешательства «свыше» хрен что

получится.

– И обязательно, э-э, служить какому-то богу? – всё же не выдержал я, опираясь на

колени и пытаясь подавить слабость.

– В принципе нет. – Тори смотрел на меня с нескрываемым любопытством, очерчивая

пальцами собственный подбородок. – Достаточно просто принять. Но тогда и уровень

сил будет соответствующим.

– Слушай, повелитель мух, я не гонюсь за силой – нужна она мне как веер осенью. Это

вам с Акирой какая-то вожжа под хвост попала, – съязвил я. – Я сюда пришёл только

за ответами. Но пока что стало только больше вопросов.