Текст книги "Лестница в небо. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Laaren

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

  Вновь при воспоминании о только что произошедшем невольно скрипнули зубы, но я сдержался и, прошептав: 'Ну здравствуй, Конан. Будет приятно познакомиться!', перехватил тело Яхико и протянул было руку, но вдруг замер. Внутри дерева, оказавшегося всего лишь маскировкой, происходил разговор. Тонкий слой бумаги совершенно не был препятствием для не сдерживающихся собеседников, поэтому я все прекрасно слышал...

   – Ты хочешь понять меня?.. Кхе-кхе-кхе... – хриплый надтреснутый голос заперхал и было непонятно, то ли он смеется, то ли собирается на тот свет, лишь только закончит фразу. – Хорошо. Мы учились у одного учителя, так что тебе это будет полезно... Напоследок. Я расскажу тебе. Расскажу, почему. Слушай. Все началось в тот день, когда убили моих родителей...

  Голос продолжал хрипеть, а я замер, не в силах прикоснуться к такому тонкому на вид слою рисовой бумаги, изображающей дерево, и слушал...

  У Нагато была самая обычная жизнь. Конечно, обычной она была только для этого мира. В самом деле – ничего удивительного в том, что его родители стали случайными жертвами войны шиноби, в голоде, холоде, воровстве с прилавков и встрече с такими же изгоями не было. Это – судьба слишком многих и многих. Таюя прошла через то же самое, я это знаю... Порой – очень редко – после того, как она оставалась со мной на ночь, она не торопилась засыпать, а, устроив голову у меня на плече, рассказывала. О том, что происходило с ней, о своих воспоминаниях. Землянка в лесу, портовая банда, то же воровство еды. И светлое пятно – флейта, которую она как-то услышала на ярмарке и которая так ей понравилась, что она дала себе обещание научиться на ней играть. А потом были слабенькие эмоции: раздражение, беспокойство, которые она научилась внушать другим с помощью флейты – и Орочимару с обещанием, что когда-нибудь она сможет воплотить все свои мечты... Ю никогда не говорила, почему к ней приходят эти воспоминания, но я все равно знал. День рождения Сакона и Укона, которые единственные из Четверки Звука знали, когда и где родились; семь лет с момента встречи с Белым Змеем; первая флейта, честно украденная из палатки уличных музыкантов – все эти даты глубоко врезались ей в память. Порой после ее рассказов я еле сдерживал себя, чтобы не вскочить и не кинуться убивать – неважно кого. То ли сравнять с землей тот поганый городишко в Стране Рисовых Полей, в порту которого она провела столько лет, то ли найти пресловутую Деревню Звука и оставить на ее месте только прах и пепел... Но Ю, выговорившись, клала ладошку мне на грудь и засыпала. А я боялся потревожить ее сон и понимал – она здесь, она со мной и я сделаю все, чтобы не допустить даже тени тех событий, что она пережила когда-то. И засыпал сам...

  Так что Нагато я слушал спокойно – жизнь одинокого ребенка в мире шиноби. Разве что ему повезло больше, чем Ю: его учителем был не Орочимару, а Джирайя. О седом, как оказалось, с самой юности, старикане можно было сказать многое – и алкаш, и развратник, и безответственный, и вообще, судя по рассказу, прямо-таки идеалист. Но я знаю одно – добейся они с бабулей Цунаде, чтобы нас с Наруто отдали на воспитание им – и все вокруг стало бы совершенно иным. Да, совершенно иным...

  Различия с судьбой всех детей-шиноби, оставшихся сиротами: старшие разглядели талант – генин – умер на очередной войне, если нет никаких талантов, начались у Нагато даже не со встречи с Джирайей, на с Яхико, чье тело я сейчас держу на руках. Именно он поделился с ним мечтой о мире стране без насилия. А Джирайя потом лишь усугубил это желание. Возможно, у них бы все прошло со временем и они, поддерживая друг друга, пришли бы к очень простой мысли – прежде чем начать переделывать мир – начни с себя и тех кто рядом. Эро-сеннин это понимал... А Яхико, Конан и Нагато – не успели. В сражении с армией Деревни Дождя и Ханзо Саламандрой погиб Яхико...

  Через подобное проходят все, кто однажды набирается смелости и называет себя 'шиноби'. Даже я не избежал этого Боль от потери разрывает сердце и кромсает на части душу... но проходит время и ты понимаешь – ушедшие отдали свою жизнь, чтобы жили мы. Но для Нагато время застыло, ибо у него был Риннеган, уничтоживший в том бою, где они потеряли Яхико, всех врагов. Сам Саламандра сбежал лишь чудом... Риннеган был могущественен, он позволял своему обладателю плевать на законы мироздания... и избавляться от боли, заставляя мучиться других. А то, что она, возвращаясь, усиливалась стократно – было совершенно неважно. Так началось возвышение Пейна...

  Я стоял и думал. Мне было уже все понятно. Этот парень, в отличие от многих других, не старался прикрыться кем-то, он не говорил 'Меня заставили'... И это было гораздо страшнее, потому что Нагато даже не осознавал, что с ним происходит. Для него существовали только две вещи – мечта, которая уже давно перестала быть сама собой... и боль. И этого – не изменить...

  Пока я думал, бесконечный монолог Нагато прервал Наруто. Я не отвлекался от размышлений, когда рыжий, в свою очередь, рассказывал собеседнику о своем Учителе, которым для него стал Джирайя. Но вот в конце...

   – У Джирайи есть книга. Книга, которую он написал самой первой. В ней он пишет, что на эту историю его вдохновил его ученик Нагато! 'Я разрушу проклятие! Если такая вещь, как настоящий мир, существует, я найду его!', помнишь? А главного героя книги зовут – Наруто! Эти слова и это имя – моя память о нем и я не могу просто сдаться и растоптать ее! Я не сдамся! Я стану Хокаге и добьюсь мира и для Деревни Дождя тоже! Просто поверь в меня так, как верил он!

  Я не смог не улыбнуться. Наруто... а ты все такой же – все еще веришь в то, что нет плохих людей. К твоему сожалению, это далеко не так. Ты разве что научился красиво говорить, жаль, не всегда... Впрочем, может, так и бывает, когда разговаривают – сердцем? Какой же ты дурак, Наруто...

   – Мы учились у одного учителя, – медленно проскрежетал, как уже понятно, Нагато. – Когда я говорил, что ты сможешь понять меня, я издевался. Но это оказалось правдой. Ты странный парень, ты напоминаешь меня в молодости... – говоривший закашлялся, сквозь кашель пробился встревоженный девичий вскрик 'Нагато!', но фраза вновь продолжилась. – Я так и не смог поверить в то, что верил Джирайя-сенсей и в человечество. Ты избрал другой путь и знаешь... Я даже немного тебе завидую. Я бы поверил тебе, но... Джирайя мертв. Сама жизнь доказала, кто из нас больше прав! Поэтому я должен закончить то, что начал!

  Несмотря на хрипы в глотке, произнесшей эти слова, они прозвучали мрачно и торжественно, и я понял, что пора вмешаться, иначе... Что было бы иначе – совершенно неважно, ведь я был здесь. И, к сожалению, я все понял...

  Нужно было всего лишь подать чакру в руку. Совсем немного – бумажные листочки будто сами по себе отпрянули от меня и я вошел внутрь дерева.

  Здесь не было ничего. Просто половина поляны была укрыта фальшивым древесным стволом. Все окружающее было погружено в сумрак, в котором, тем не менее мжно было хорошо рассмотреть всех присутствующих.

  У противоположной стенки устроилось... пожалуй, я бы не покривил душой, назвав эту конструкцию креслом, ибо человек в ней именно сидел. Напротив нее замер Наруто с довольно-таки потрепанной книжкой в руках. Если бы вокруг была чуть иная ситуация, я бы никогда не прошел мимо, потому что в таком виде рыжему не хватало только килограммового нательного креста – и получилась бы замечательная картина 'Святой отец проповедует Слово Божье закоренелым язычникам'. Жаль, я сам не смогу – что бы я ни рисовал, получается только фуин...

  Около кресла замерла Конан. Я опознал ее только по синим волосам, да бумажной розе в прическе,потому что она была закутана в плащ до самого подбородка.

  А в самом кресле... 'Так вот ты какой, Нагато... Ну вот теперь и понятно, в чем именно вы похожи, Айдо. Пусть имени тебе не досталось... но кровь одна'. На голове скелета в кресле, по сравнению с которым распоследний больной анорексией выглядел бы Чоджи, только что разделавшимся с жаровней барбекю, сальной мочалкой болтались красные волосы. Похоже, этот парень уже очень давно жил за счет чакры. За счет необычно плотной чакры, которая, будучи высвобожденной, выглядит темно-синей и замечательно подходит как для печатей (фуин можно формировать прямо ею), так и для поддержания всех жизненных функц... 'Да нет, не может такого быть! Сам ведь знаю, что красные волосы – это совершенно не показатель! Доказательство вон – напротив стоит!' Признавать, что мы похожи гораздо больше, чем мне до того казалось – совершенно не хотелось. Но, как бы то ни было, из четверых находящихся в этом... дереве, трое – были Узумаки. Намечалась семейная разборка... 'Ну что ж, пусть будет так. Тогда и я тебя, Нагато... по родственному!'

   – Наруто, что за чушь ты тут несешь? Это ты после встречи с отцом такой? Тогда я до последней капельки понимаю, как могло произойти все случившееся! Только неисправимый идеалист может запихнуть в собственного ребенка, которому еще и часа не исполнилось, кровожадное чудовище, 'чтобы он стал сильнее'... или вещать о вере в себя перед существом, которое может создать вторую Луну... из трупов людей, им убитых!

   – Айдо... – Рыжий повернулся ко мне и вдруг бледно улыбнулся. – Привет... Я даже не буду спрашивать, почему ты здесь и откуда знаешь... все. В такие моменты мне все время хочется сказать: 'Ну это же Айдо!' А я... просто Эро-сен... Джирайя-сан верил в мир... И отец верил... Они оба завещали мне найти ответ...

  Красноречие явно покинуло Наруто. Ну конечно, перед ним ведь не жестокий и кровавый враг, которого нужно обязательно убедить, что он хороший, и не Саске, которого надо обязательно вернуть в деревню, да и не какое-нибудь там гипотетическое рогатое чудище с клыками, смахивающее на изрядно отожравшегося красного орангутана... А всего лишь его собственный брат. Вот был бы я всеми вышеперечисленными – он бы и для меня пару добрых слов нашел... Тьфу, зла не хватает.

   – Так вот ты какой, Айдо... – донеслось от кресла и я вздрогнул. Ками, мы даже думаем одинаково... нет и нет! – Всегда хотел посмотреть на тебя... своими глазами!

  Теперь вздрогнула Конан, так, что даже плащ не смог скрыть этого движения, а Нагато продолжил:

   – Что же до 'существа'... Не тебе упрекать меня в этом! В этой битве по количеству убитых мы одинаковы! Ну что, теперь ты, наконец, ощутил мою боль?

  Он говорил спокойно и как-то устало, но тем не менее отчетливо – даже кашель, кажется, отступил. Наруто стремительно обернулся ко мне:

   – Айдо, что это значит?

  Я промолчал, не отводя взгляд от скелета в кресле, но объяснения пришли с неожиданной стороны:

   – Это так, Наруто-кун. Пейн не пользовался ничем, кроме своих небесных техник, а Айдо-кун... Именно он почти сжег тело Пейна. А вместе с ним и...

  Я покосился в сторону звука. На плече Наруто мелькнуло что-то сине-белое и продолговатое, выставив в мою сторону две пары рожек.

  Наруто вскинулся было, но нежный голосок с его плеча продолжил:

   – Именно Айдо-кун задержал Девятихвостого и сражался с Пейном. И спас Хинату. Она уже пришла в себя.

  И Наруто резко погас...

  Нагато тем временем продолжил:

   – Ну что, Айдо, теперь ты чувствуешь, каково это – жить с болью? Хочешь, чтобы она прекратилась? Тогда помоги мне! Ты, как и я, совершил невозможное – нашел где-то десятого. Мы ведь одинаковы!

  Несколько секунд стояла тишина, за время которой в нас уперлись непонимающие взгляды Наруто и Конан: 'О чем это вы? Не понимаю'. А затем я... вздохнул.

   – Нагато, я ведь тоже учился у Джирайи-сенсея. Пусть и очень мало, но главное я усвоил. Пусть он махровый идеалист, но он, как я теперь понимаю, знает... Знает цену.

   – Знал, – почти само по себе вырвалось у Наруто, но я не остановился.

   – Что же до того, что мы похожи... Нагато, ты даже не представляешь, насколько. Но, несмотря на это, сегодня ты умрешь.

  Настоящий Пейн посмотрел на меня и попытался было усмехнуться, но я продолжал смотреть на него и усмешка погасла.

   – Да, умрешь. Так или иначе. Это будет моей платой за все, что я совершил, и, надеюсь, этого взноса будет достаточно, чтобы продолжить... А пока я хочу кое что спросить. Джирайя рассказал мне, что ты умеешь воскрешать, – Конан беззвучно прошептала 'Когда он?..' – Да я и сам видел – в памяти... их всех. Поэтому у меня всего лишь один вопрос: когда умер твой друг, тот, кто был тебе ближе брата, тот, кто был рядом с тобой, тот, кто дал тебе мечту, тот, кого ты не смог отпустить, сделав своей куклой – какого хрена ты его не воскресил, хотя его тело в полной сохранности?! Какого хрена ты не вернул его?!

  Последние слова я просто проорал. В этом вопле выплеснулось все – и боль, которую мне вновь причинила встреча с моей мертвой мамой, и цель, которая обернулась пшиком, и все, что оставили во мне умирающие в расплавленном камне и под обвалом... и взгляд Наруто, в первый миг после того, как он узнал о моих 'подвигах'... Думаю, если бы написать, что, что я крикнул – для выражения всего, что я чувствовал не хватило бы и целой строки восклицательных знаков. Но, как ни странно – стало гораздо легче. Может, девчонки со своими истериками в чем-то правы?

  Успокоившись, я положил тело, которое все еще держал, на землю и откинул с его лица угол драного плаща. Все железные штыри, торчащие в самых странных местах Яхико, уже вытащили, видимо – сам Наруто, когда приложил тело Разенганом, и труп уже ничем не напоминал Пейна. Скорее просто очень сильно измученного человека, который наконец получил заслуженный отдых...

  Я сделал шаг назад, но на меня никто не обратил внимания. Нагато уставился на тело своего друга так, как будто видел его впервые и не проходил в нем, как в старом костюме, двадцать лет.

   – Почему?.. Почему я... не вернул?!. – наконец прохрипел он и задергался в кресле. Конан бросилась к нему, но наткнулась на отрицательный взмах головой. Нагато продолжал смотреть.

   – Да, почему? – проговорил я. Мне никто не ответил и я продолжил: – Не можешь ответить? Тогда я отвечу за тебя!

   – Нет!.. – проскрежетал Нагато и поднял на меня глаза. В серо-фиолетовых издевательствах над здравым смыслом плескалась такая боль, что я на мгновение онемел. Но было поздно – цена должна быть уплачена до конца. Всеми нами...

   – Да, Нагато. Я знаю. Ты не вернул его потому, что после его смерти ты забрал его мечту. Ты сам так сказал. Ты пуст, Нагато, и все, что у тебя есть – лишь чужие мечты и желания. Именно поэтому ты и не стал хоронить своего лучшего друга. Ты боялся, что, если отпустишь его – вместе с ним уйдет и его мечта, оставив тебе только пустоту и боль потери. И не вернул ты его по этой же причине. Мечта осталась бы Яхико, а с тобой – только проклятия всех тех, кого ты убил. И с каждым днем, с каждым месяцем, с каждым годом ты был все дальше и дальше от мечты, которой заслонялся от правды! Тебе никогда не вернуть Яхико!

  Сумрак скрывал детали, а на костистом лице уже не было возможности увидеть эмоции. На нем жили только глаза. Серо-фиолетовые концентрические круги Риннегана – сильнейших глаз в мире. Могущественнее которых нет. Но даже это могущество не смогло спасти их обладателя от него самого. Впрочем, как и всегда – тысячелетия до этого мига, и, надеюсь, что все же не вечность – после...

   – И это еще не все, Нагато. Я очень долго разговаривал с Джирайей. Относительно долго. Он рассказал мне все. И то, что он знал, и то, о чем догадывался. Еще одна причина, по которой ты не вернул Яхико, это...

  Я перевел взгляд на застывшую неподвижно, ничего не понимающую Конан... и этого Нагато уже не выдержал.

   – Заткнись! – взревел он. – Это не так!

  Одним мощным движением, которого было трудно ожидать от такого тщедушного тельца, он вырвал руки из цилиндров кресла, в котором сидел, со всех сторон истыканный железками. Через них он и управлял куклами. Ладони Нагато сложились перед его грудью в обычную ручную печать концентрации.

   – Гедо: Ринне Тесей! – прорычал он.

   – Нагато, нет! – бросилась к ему синеволосая девушка, но замерла от слов своего напарника:

   – Конан... достаточно. Я слишком долго... ничего не знал! Я должен понять... прав ли я! Я устал... жить с этим!

  Нагато сильнее стиснул ладони, от него во все стороны рванулась волна чакры... и неожиданно не рассеялась, а замерла дрожанием воздуха по всему объему дерева. Волна все росла и росла вверх, а вокруг тела Яхико появилось едва заметное зеленое свечение...

  Несмотря на все прилагаемые усилия, у Нагато ничего не получалось. Свечение вокруг трупа становилось ярче, но этим все и ограничилось. Красноволосый скелет вдруг нечленораздельно зарычал, а из дрожания воздуха вдруг начало проступать нечто... оно не было похоже ни на что, что я раньше мог видеть, и я смутно чувствовал, что и сейчас видеть этого мне не полагается.

   – Наруто, Айдо, жители! – вдруг вскрикнуло существо... пусть будет улиткой для начала, с плеча Наруто.

   – Что?! – рывком повернул голову рыжий.

   – Мертвые... Они шевелятся! Все сразу! – обескураженно проговорила улитка, а я вдруг понял все. И что мне нужно сейчас делать... и какова, скорее всего, будет настоящая цена совершенному нами – двумя Узумаки, которые возомнили о себе слишком много и вторглись туда, куда человеку нет пути... буде он еще хочет остаться человеком.

  Я рванул вперед и двумя прыжками преодолел расстояние до Нагато, уже прекратившего рычать и нечленораздельно хрипевшего. Конан попыталась заступить мне дорогу, но я отодвинул ее одним взглядом, зашел за спинку кресла и упер ладони по обе стороны шеи последнего Пейна. Он дернулся, а я ускорил чакру, снял барьер с печати Инфуин и прошептал:

   – Делай что должно – случится чему суждено. А я помогу тебе, Нагато... Узумаки. Брат.

  Он вздрогнул, а я криво улыбнулся. Наруто – ты воистину хреново влияешь на окружающих. Вот и я уже начал искать братьев за каждым углом!..

  Чакра бурным потоком рванула в скелетообразное тело. Потерь почти не было, как будто я гонял энергию из одной руки в другую... а дрожание воздуха передо мной вдруг сгустилось и приняло форму исполинской бело-фиолетовой башки с яростным взглядом таких же, как у Нагато, глаз. Из распяленного от верхушек деревьев, которые как-то неожиданно вынырнули из бумажного вихря сброшенной маскировки Конан, до самой земли рта с острыми хищными зубами вдруг сплошным потоком хлынули зеленые искорки. Все они устремились в сторону невидимой Конохи, а я понял, что увидел технику воскрешения Риннегана, которую видят только двое – исполнитель и жертва... а еще – что я не смогу убрать рук от Нагато, даже если бы и хотел...

  Поток душ постепенно иссяк, но тело Яхико было по-прежнему неподвижным, лишь свечение вокруг него уже заставляло прикрывать глаза. Чакра утекала стремительным потоком, у меня уже начали холодеть ноги и я понял – не хватит. У нас двоих – не хватит, потому что мама говорила верно, душа Яхико уже не здесь, а дотянуться туда, где она сейчас – не хватит никакой чакры. Руки дрогнули, но... в конце концов, я был готов к такому. Разве еще одно дельце осталось, и вот как раз его обстряпать сейчас – самое время!

  'Йоко, уходи, – громко подумал я. – Это мое дело и я должен его закончить! Помнишь, ты говорила, что, если ты выберешься из печати полностью, то мне будет плохо? Так вот сейчас самое время – хуже уже не будет, а ты должна позаботиться об остальных! Йоко!'

  Ответом мне было молчание, а потом на поверхность прорезалась мысль:

  'Ох, и что бы вы все без меня делали... – голос девушки почему-то был очень грустным. – Знала бы, что ты задумал – сама бы удавила. А я ведь не хотела... Надеялась остаться обычной...'

  'Йоко, о чем ты? Уходи скорей!' – возмутился я, но меня не удостоили ответом. Вдруг мой череп до отказа заполнили ее мысли. Но обращалась она не ко мне!..

  'Эй... Отпусти его... Пожалуйста, – грустно говорила девушка непонятно кому. – Это я... И да, я согласна... Да, когда придет время...'

  'Йоко... ты о чем?..' – обескураженно подумал я.

  'Пап... Делай что должен – случится чему суждено... Византийские императоры не дураки были, а? – На этот раз она обратилась ко мне и я почувствовал ее улыбку. – Все равно не скажу, и не проси. А теперь – держи!'

  По левой руке, кажется, из самого сердца вдруг рванула волна ослепительного света... и из-по-прежнему распахнутого рта идола воскрешения вынырнула искорка. Одна-единственная искорка тусклого зеленого света и она с разгона ударила в труп Яхико...

  Где-то очень далеко отсюда, около водопада, тысячью тонких струек падающих с мясистых листьев исполинских (а для большинстве местных жителей – вполне обычного размера) растений сидели две жабы. Одна была перебинтована и курила трубку, мрачно поглядывая на бутылку рисовой водки, своими размерами вызвавшей бы у небезызвестного в этих местах Джирайи воистину религиозный экстаз. А вторая, старая, как мамонт, что легко было понять по могучим морщинам, избороздившим прежде гладкую жабью шкуру, напряженно вглядывалась в стеклянный шар, лежавший на бархатной подушечке перед ней. Наконец она удовлетворенно вздохнула:

   – Все кончено...

  Жабий Мудрец был доволен – он смутно предчувствовал, что скажет именно эти слова.

   – Что происходит? – вскинул голову Гамабунта, все еще переживающий недавнее сражение.

  Как и было предсказано. Революция в мире шиноби свершилась, и сделали это оба ученика Джирайи сразу. Никогда бы не подумал. Но, как бы то ни было, все кончено...

  Внезапно шар, в котором до этого отражалась смутная фигура парня в черно-оранжевом спортивном костюме, залило ослепительным солнечным светом. Он был таким ярким, что, казалось, вырвался из прозрачной сферы наружу, ослепив обоих собеседников. Но так же неожиданно, как и появился, свет погас.

   – Ну и что это было? – с интересом повернулся к собеседнику Жабий Босс.

   – А может быть, я и неправ... Все – только начинается, – обескураженно пробормотал Мудрец.

  Но об этом разговоре так никто никогда и не узнал...

  Нагато, напрягший все силы в последнем рывке, обессиленно упустил руки. Они рухнули на бортик кресла, но разжиматься не пожелали, так и оставшись сложенными в ручную печать. А тело Яхико... впрочем, так говорить уже неправильно... Яхико зашевелился, поднялся с земли, осмотрелся... и шагнул прямо к нам с Нагато. Я попытался было снова убрать руки, но у меня вновь ничего не вышло.

   – Нагато... Конан... Привет... – проговорил только что оживленный.

   – Яхико... – пискнула синеволосая, из сильного и уверенного в себе члена самой знаменитой организации нукенинов превращаясь в испуганную девчонку, которая, казалось, осталась в глубоком и далеком детстве.

   – Нагато... Ты все же сделал это. И я знаю, почему. Я всегда хотел тебе сказать – я не сержусь на тебя... и прощаю...

  Пока воскрешенный говорил это, волосы Нагато стремительно теряли цвет, пока не повисли совершенно седыми патлами. Он дернулся и попытался повернуться, но на это у него совершенно не осталось сил...

   – Айдо, – прошептал он. – Теперь я вижу – ты был прав. Боль – она ушла. Оно того стоило и... Спасибо тебе. Конан... Прости меня, если сможешь, потому что я... всегда... тебя...

  Изо рта полупрозрачного чудища вдруг протянулась белая когтистая рука и устремилась прямо к нам. На последних словах Нагато пальцы призрачной конечности обхватили его, с легкостью пройдя сквозь тело и сжавшись вокруг чего-то совершенно другого. Уже к телу не относящегося. По пути рука прошила насквозь Яхико, зацепив то же самое внутри него. А я почувствовал мертвенный холод от громадных когтей, прошедших всего лишь в паре сантиметров от меня. Рука дернулась обратно, Нагато дрогнул и обвис в кресле, Яхико, по-прежнему улыбаясь, рухнул на землю, а я не мог отвести взгляд от исчезающей во тьме руки и захлопывающейся пасти, чувствуя, что только что избежал очень крупных неприятностей... и что эта картина еще не раз и не два придет ко мне во сне...

  Спустя некоторое время все действительно было кончено Я стоял у деревьев. Глядя, как Конан бережно заворачивает в свою бумагу тела Нагато и Яхико, попутно о чем-то разговаривая с Наруто, я набирался смелости... и никак не мог решиться. После того, что я увидел, что узнал, что пережил... и что пережила она – мое предложение даже мне самому казалось жутким кощунством. Но и ничего не делать – я тоже не могу. Мне, как никому другому, известно, что это действительно необходимо сделать. Наверное, подожду, когда Наруто убредет отсюда. Ох уж мне эти идеалисты... такие же как и я сам. Это и пугает.

  Пока я предавался грустным мыслям, Конан закончила разговор с рыжим, зачем-то подарив ему букет бумажных цветов, и подошла ко мне.

   – Айдо.

  Я в упор посмотрел на нее, но в глазах медового оттенка ничего прочитать было невозможно.

   – Айдо, ты жесток, – я открыл было рот, для возражений или извинений – не понял и сам, но девушка продолжила говорить, не обратив на меня внимания. – Но, наверное... такой человек обязательно нужен, чтобы остальные могли мечтать и делить свои мечты с другими. Нагато был очень похож на тебя, он просто... заблудился. Спасибо, что помог ему понять. А твоему брату очень повезло с тобой.

   – Как ты догадалась? – промямлил я. По губам Конан впервые за все время, что я ее видел, проскользнула едва заметная улыбка:

   – Только идиот не догадается.

   – Поздравляю, Наруто, теперь еще один человек знает о тебе всю правду. Наши ряды ширятся, – шепот себе под нос не вышел – Конан услышала, удивленно отшатнулась, а затем... попыталась по-настоящему улыбнуться. Не получилось – она уже очень давно отвыкла это делать.

  Больше ничего не говоря, она отвернулась, и зашагала было к кромке деревьев, но я ее остановил:

   – Конан, – она обернулась. – Глаза Нагато... Они не должны существовать

  Девушка подобралась и посуровела.

   – Риннеган – это собственность Деревни Дождя и мы сможем ее защитить! Не надо, Айдо, – уже совсем другим тоном добавила она. Просьбы в голосе совсем не чувствовалось, скорее – угроза.

  Я мгновение поколебался. Ну вот и кто подскажет, как поступить – правильно или как Наруто? Не знаю... поэтому гори оно все огнем! Однако кое-что правильное я все же сделаю.

  Я улыбнулся, дернул правой рукой и метнул навесом в руки девушке выхваченный трехлезвийный кунай. Конечно, лучше бы было, если бы она меня поцеловала, онокак-то вернее, кунай и забыть можно... но это было бы уже слишком, а от добра – добра не ищут.

   – Держи, пригодится. И это... зови, если что!

  Конан секунду разглядывала подарок, а потом подняла голову, серьезно кивнула и, больше не задерживаясь, скрылась за деревьями. А я смотрел ей вслед и думал – настоящий ли я ученик Джирайи или, все же, после всего, что случилось, размышлять, что же так усердно скрывает Конан под плащом, застегнутым до подбородка – как минимум, неуместно?..

  Я почти нашел ответ на этот, без преувеличения, мировоззренческий вопрос, как позади меня раздался сдавленный звук. Я обернулся... и едва успел подхватить падающего Наруто.

   – Айдо... ты прости... – выдавил рыжий.

   – Да нормально, ты сегодня потрудился на славу. Прямо настоящий Хокаге! – подбодрил я его, но Наруто не услышал – он вырубился. Мдя...

  Вот так вот я и волок его на плече – ну а что? Он не раненый и не девушка, чтобы я его на руках таскал! – пока навстречу с ветки не соскочил Какаши. Наруто немедленно ожил:

   – Какаши-сенсей!

   – Хорошая работа, ребята! – в меланхоличном, по обыкновению, тоне Копирующего даже я без труда смог различить нотки одобрения. А уж Наруто, который 'кто ищет – тот всегда найдет' аж расцвел весь и в сознание пришел. Правда, для болтовни сил ему все равно не хватило, но зато весь оставшийся путь он проделал на закорках Какаши, что весьма облегчило ему жизнь. А уж когда мы добрались до деревни...

  Какаши явно что-то знал, потому что он спустил Наруто со спины у последних деревьев. А, может и не знал, а покрутил Шаринганом, потому что такую толпу заметить даже и через протектор было можно...

  На опушке леса собралась, кажется, вся Коноха. Поляна была запружена народом насколько хватало глаз. И, как только Наруто вышел из-за деревьев, вся эта толпа на разные лады завопила:

   – Наруто!

   – Ты молодец!

   – Ты справился!..

  А затем они все качнули вперед, и, наверное, так и окончились бы дни нового героя Конохагакуре Наруто Узумаки – растоптанного благодарной толпой. Впрочем, он ничего бы не имел против такой смерти – счастье рыжего можно было бы углядеть даже со спины. Но тут от деревьев отлепился я...

  По мере приближения к нам толпа все замедлялась и замедлялась. Даже крики, кажется, стали чуть тише. А затем... край, который был чуть ближе ко мне внезапно подобрался и обтек место, где я стоял, по широкой дуге. Но с такого расстояния можно было рассмотреть выражение их глаз.

  Там не было враждебности или ненависти. Это выражение с трудом поддавалось описанию. Наверное, самыми удачными словами было бы – разумное опасение. Медведь, запертый в клетке, выглядит милым и совсем нестрашным, но добровольно в клетку к нему зайдет только самый отмороженный тип. Вот что я прочитал во взглядах устремленных на меня.

  Я остановился... а затем усмехнулся. Ну что ж, все справедливо и эту часть цены я тоже готов уплатить. Ведь, в конце концов, у людей должно быть что-то, что объединяет их всех. Гораздо лучше, когда это общее дело, но гораздо эффективнее работает страх и неприязнь. Такую жертву я готов принести... вот только странно. Коноха – очень несчастливое место для братьев. Всегда один из них становится пугалом. Началось все с Хаширамы, а заканчивается, выходит, на нас с Наруто? Вон, даже Саске может подтвердить, хе-хе. Ну что, 'Айдо, Великий и Ужасный', наверное, нужно постоять, когда первая вола восторгов схлынет, поздравить Наруто, да и идти себе по добру поздорову? Рыжего вон уже и Сакура избить, а потом обнять успела – вот же неугомонная! – и еще кто-то подходил...

  Я скрестил руки на груди и приготовился ждать. Но моим надеждам не суждено было сбыться. Потому что из толпы прямо на меня...

  Интерлюдия.

  Наруто взлетал, подбрасываемый сильными и уверенными руками шиноби, а вместе с ним поднималась к небесам и его душа. В голове не было ни единой мысли, кроме всепоглощающего счастья и лишь на краю сознания крутились обрывки мыслей: 'Сделал! Доказал! Добился! Меня наконец признали!' Искренняя – он это чувствовал!– благодарность людей, которые поверили в него, казалось, придавала ему какие-то неимоверные силы. Сейчас он был способен на все: защитить деревню от всех и вся, одной левой скрутить Девятихвостого, достать с неба любую звезду на выбор Сакуры-тян, да даже... вернуть Саске!