Текст книги "Лестница в небо. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Laaren

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)

  Я улыбнулся:

   – Мам, я бы хотел так много тебе рассказать... Того, что не могу рассказать больше никому... То, что я восстановил нашу деревню и сейчас обдумываю, как бы мне половчее возродить титул Узукаге... кстати, ты не скажешь, каким Узукаге я буду по счету? А то Первым обзываться как то нескромно... Спросить совета, как мне поступить, потому что я запутался в своих чувствах и не знаю, что делать дальше – вы, женщины – такие загадочные существа!.. Наконец, сообщить тебе, что на семнадцатом году после твоей смерти ты стала бабушкой... в техническом смысле этого слова! – я хитро улыбнулся и поднял ладонь, останавливая поток вопросов от пораженной в самое сердце девушки. Пожалуй, я ее понимаю – сколько ей было? Двадцать три, двадцать четыре? Пожалуй, в таком возрасте да от таких новостей я и сам бы инфаркт заработал... Хотя моя дочь сейчас выглядит старше меня, а моя мама, по виду – ее сестра близнец, только в длинном платье – готовилась бы к празднованию сорокалетнего юбилея. Так что в нашей веселой семейке – все в порядке! – Но я здесь не за этим. Мы еще успеем наговориться, потому что у меня появилась возможность вас воскресить! Давай все быстренько закончим и я, наконец, пойду и заберу этот проклятый Риннеган, стоивший мне так дорого!

  На протяжении моей речи глаза мамы округлялись все больше и больше, но на последних словах она вдруг успокоилась и грустно улыбнулась:

   – Риннеган, да? Значит, Нагато все же решил отомстить? Джирайя-сан очень сильно расстроится...

   – Откуда ты знаешь? Ты же...

   – Айдо, Джирайя очень любил Минато и рассказывал ему все, особенно – о возможных опасностях. Твой отец не распространялся об этом – обстановка в деревне тогда была сложной. Ну а мы – заперты здесь уже шестнадцать лет, и здесь совершенно нечем заняться, кроме как болтать! Я вытянула из Минато все его секреты, оказывается, он мне даже ни разу не изменил – и побить не за что! – хихикнула девушка, но тут же посерьезнела. – Айдо... Не вздумай воскрешать нас, ни техникой Второго, ни Риннеганом. Эдо Тенсей делает воскрешенного рабом, но даже не это важно – его всегда можно освободить, либо воскрешенный сможет освободиться сам, если у него хватит силы воли. Эдо Тенсей вырывает душу отовсюду, где бы она ни была, в том числе и из следующего перерождения. И эта тяжесть ложится на тебя. Поверь, я знаю, о чем говорю, наш клан совершенно не зря построил Храм Шинигами! Они нашли лазейку в договоре, чтобы невозбранно пользоваться его силами, но ни у кого не возникало даже мысли забираться в такие тонкие материи!

   – Но Риннеган – это ведь воскрешение без побочных эффектов... – пробормотал я

   – ... для которого – нужно тело воскрешаемого. Сколько прошло времени – семнадцать лет? В каком состоянии наши тела – сам догадаешься?

   – Тогда – я могу вырастить вам тела! Будет сложно, но ведь... Вы здесь, вы живые!

   – Айдо, это, – Кушина обмахнула себя ладонью, – всего лишь чакра. Здесь нет души. Мы думаем и чувствуем только благодаря Хакке но Фуин Шики. Минато вложил в нее весь свой талант, а я рассказала ему о фуин все, что могла... Именно она позволяет кускам нашей с Минато чакры существовать в этом виде. Мы не можем покинуть это место. Вне ее – мы тут же рассеемся. Да и вообще – ты не думал, каково это будет – жить без души, ничего не осознавать, не чувствовать? Ты бы хотел мне такой судьбы?

   – И что, никакого способа нет?.. – пробормотал я. Думать совершенно не хотелось, а мозг затягивало серой пеленой равнодушия. Зачем тогда все это было нужно? Все эти сражения? Все эти смерти? Я ведь был уверен, что у меня есть выполнимая цель, мне было жаль всех кто попал под плазменный взрыв, кто задыхался сейчас под рухнувшей скалой, но я думал, что все это будет оправдано тем, что я добьюсь цели. А, получается, что все это было зря и все, что я делал не имеет оправдания. Я сломал то, что строили другие, я наконец-то стал настоящим шиноби, для которого цель – единственное важное в его существовании, а все остальное – всего лишь помехи. Я предал сам себя...

   – Нет, Айдо, наверное, действительно нет, извини, – печально покачала головой Кушина. – Не грусти. Оставь мертвое – мертвым, а сам живи дальше и помни, что мы с Минато любим вас обоих больше, чем вы можете себе представить! Пусть все сложилось не так, как нам бы хотелось, но... вы выросли сильными и добрыми, и это – единственное, что на самом деле важно!

  Девушка улыбнулась, а меня обожгло стыдом. Знала бы ты, что я творил буквально только что!.. Черт!..

   – Ну почему?.. Почему вы выбрали Наруто, а не меня для запечатывания Лиса?! – вырвалось из самой глубины моей души. – Вы бы всегда были со мной, я бы покопался в этой Печати Восьми Триграмм, разобрался бы с вашей чакрой, сделал бы из Лиса источник для вас, привел бы Шинигами неоспоримые аргументы... Ну почему?!

  Кушина вдруг оглянулась по сторонам, будто проверяя, не слышит ли кто, снова присела передо мной и положила руки мне на плечи. Ее лицо оказалось близко-близко.

   – А хочешь, расскажу? Только пожалуйста, не обижайся, – почему-то виновато улыбнулась она. – Видишь ли, когда вы родились... Девятихвостый ведь освободился не сам по себе, я бы его удержала, делов-то! Он у меня вот где был, даттебайо!

  Девушка задорно тряхнула волосами и показала мне сжатый кулак, но тут же снова попыталась состроить скорбную гримаску и продолжила:

   – В общем, Лиса из меня вырвал шиноби в маске... Он почему-то показался мне знакомым... В общем, сразу после того, как я вас родила, он попытался нас убить. Минато спас нас, но... Знаешь, ты, когда родился, был такой милый и красивый, настоящее маленькое чудо!.. В общем, тогда у Минато не было времени особо всматриваться, а у меня уже не было сил в чем-то его убеждать. Ну и... – она замялась, вильнула глазами в пол, но сразу же подняла их на меня в упор и выпалила: – В общем, он посчитал тебя девочкой! Сам видишь, выбора-то никакого и не было! Прости!

  Она виновато смотрела голубыми глазищами, а в моей голове не было ни единой внятной мысли. Но тут Кушина улыбнулась и сказала:

   – А знаешь... лет через пять Минато признался, что в самую первую секунду, когда он тебя увидел, несмотря ни на что – ни на врага, ни на Лиса, ни на все остальное – он сразу выбрал тебе имя! Он хотел назвать тебя Аи и ты даже представить не можешь, как он обиделся, когда мы впервые тебя увидели и узнали, как тебя зовут!

  Несколько секунд царило молчание, а потом я все же кое-как вытолкнул из себя слова:

   – Мда... Я думал, что человек, посоветовавший назвать ребенка в честь лапши – уникален, но теперь я вижу – отсутствие фантазии заразно! Вы подпали под дурное влияние бабули Цунаде! И я буду не я, если не поженю этих двоих – они должны ругаться друг с другом и обезопасить общество от своих жутких придумок!

  Мама хихикнула, а потом убрала улыбку и серьезно посмотрела на меня.

   – Ну что, успокоился? Больше не будешь переживать? Что ты так смотришь? Думаешь, я не вижу, что с тобой творится после того, как ты узнал про воскрешение? Айдо... Я не знаю, что ты натворил, добираясь к Риннегану, вряд ли что-то хорошее – бессмертие еще никому из людей не принесло добра... Но хочу, чтобы ты запомнил – не ошибается тот, кто ничего не делает, а человек определяется не тем, сколько и чего он натворил, а какую цену он готов заплатить, чтобы исправить свои ошибки. Так что не вздумай вытворять то же, что и Хатаке Сакумо! Мертвые – уже ничего не могут изменить, уж я-то знаю!..

  Кушина вдруг подняла голову, к чему-то прислушиваясь. На мгновение на ее лице отразилось недоумение, она несколько секунд удивленно рассматривала меня, а затем улыбнулась:

   – Айдо, твой отец уже заканчивает, он справился гораздо быстрее, чем рассчитывал. Ну еще бы, с такой-то помощью! Тебе пора, иначе ты рискуешь застрять здесь вместе с нами, а ты ведь жив... Но напоследок хочу тебе сказать – не вздумай жалеть, что Кьюби запечатали не в тебе! Иначе я бы не стала бабушкой такой замечательной внучки!

   – Откуда ты?!. – только и успел спросить я.

   – Только что познакомились. А теперь – иди!

  Она толкнула меня в грудь и я снова, в который уже раз за этот длинный день, рухнул в темноту...

  Интерлюдия.

  Такой бури чувств Наруто не испытывал еще никогда. Хотелось бегать, прыгать и орать от счастья, обнять весь мир и рассказать всем-всем-всем, что это, наконец, произошло... И одновременно – закрыть глаза, броситься вперед и молотить, молотить, молотить всеми руками и ногами, неостановимо и бесконечно, пока душащая его нестерпимая ярость наконец-то ней уйдет. Ибо перед Наруто, посреди какой-то белой бесконечности, во плоти, точно таким же, каким его рисуют на портретах, стоял Четвертый Хокаге. Тот, кто запечатал в Наруто Девятихвостого Лиса Несчастий – ужас и бедствие Деревни, Скрытой в Листве. Тот, кто на самом деле был – его отцом... И ведь ни одна собака не сказала! Вот он их всех, даттебайо! А новоявленного отца – первым! Наруто чувствовал, что одного удара под дых ему самому явно не хватало и рука просто чесалась отвесить еще – можно по печени. Но на мгновение – мелькнуло смутное воспоминание о каких-то тринадцати годах чьих-то братских подзатыльников и кулак сам собой разжался...

  Четвертый Хокаге, стоящий перед ним, что-то говорил, Наруто бездумно что-то отвечал... Ему даже не нужно было сосредотачиваться, его душа, так долго ждавшая подобного момента, сама по себе раскрывалась навстречу тому, кто решился выслушать. И как же жаль, что этот человек был уже мертв долгие семнадцать лет!..

  Можно ли простить того, кто лишил тебя единственного в твоей жизни учителя, ставшего одновременно и другом? Единственного, кто относился к Наруто не как к джинчуурики Кьюби, генину Конохи, малолетнему шалопаю – а как к человеку? Не старался все время опекать – но почему-то всегда находившемуся рядом? Любившему поиздеваться над мелким Наруто, и всегда добивавшемуся, чтобы Наруто понял – все это не более чем его собственные желания, не осуществленные только потому, что недостаточно сил, и последствия у них точно такие же? Того, кто научил его – быть самим собой, и верить, и идти вперед, и отдавать свою силу людям вокруг себя, и получать отданное обратно сторицей? Возможно ли закрыть глаза на стертую с лица земли деревню с теми, с кем прожил рядом всю свою жизнь? Именно поэтому у Наруто будто сам собой вырвался вопрос:

   – Четвертый... – Наруто все еще не мог полностью принять... полностью смириться и назвать этого человека словом, которое он так долго безмолвно повторял по ночам, глотая злые, отчаянные или просто одинокие слезы – 'отец'. – Скажи... Что мне делать?

   – Не знаю... даже я не знаю, что делать, чтобы преодолеть многолетнюю ненависть. Тебе придется найти ответ самому.

  И тут Наруто прорвало. Все, что так долго копилось в нем все, что бурлило в душе, все, что он когда-либо хотел высказать своему отцу, или Четвертому Хокаге, или тому, кто обрек его на эту судьбу, вырвалось в лицо человеку, удивительным образом оказавшимся всеми этими личностями одновременно. В одной фразе.

   – Почему?! Почему вы все постоянно вешаете на меня все дерьмо?! Сначала Лис, ты хоть знаешь, через что мне пришлось пройти?!. А теперь еще и это?! Каким образом я должен отыскать то, что не нашли Жабий Отшельник и Четвертый Хокаге?! Я не великий шиноби и никогда не был очень уж умен!..

  Неизвестно, сколько бы еще орал Наруто, но вдруг на его голову легла рука отца... и слега потрепала по волосам.

   – Однажды ты найдешь ответ. Потому что ты – мой сын!

   – Ты... правда думаешь, что я?.. Что у меня получится?..

   – Эй, – улыбнулся Минато, – родители всегда верят, что из дети способны на все! И, кроме того – ты будешь не один! Рядом с тобой всегда будет тот, кто сможет тебе помочь. И моей веры хватит на вас обоих!

   – Э-э?.. Что ты имеешь в?.. – пробормотал озадаченный Наруто, но Четвертый неожиданно нахмурился:

   – Мне пора. Чтобы поговорить с тобой, я потратил все резервы чакры. Я восстановлю печать, но это будет в последний раз. Будь осторожнее.

  Он протянул руку к животу Наруто, на котором до сих пор зияла идеально круглая черная дыра с засохшими потеками мерзкой темной кашицы. С такими дырами не живут, но... в конце концов, вокруг был его внутренний мир, а это был всего лишь символ. Символ его злобы и ненависти ко всем живущим. Наруто кинул вниз лишь один взгляд и тут же поднял глаза – смотреть на это было неприятно. Да уж, если бы он знал, к чему это приведет, он бы... Парень тряхнул головой – все равно бы это ничего не изменило, ведь Хината, она...

  Минато тем временем поднес руку к животу Наруто. На его лице сама собой возникла жутко серьезная и суровая гримаса. Он явно собирался сказать парню что-то важное

   – Лист вырастет снова... Теперь это в твоих ру... – но пафосные слова застряли у Четвертого Хокаге в горле, а выражение значимости смели расширившиеся от удивления глаза. Потому что дыра печати, будто выкрученная в животе Наруто гигантским коловоротом, вдруг задрожала и совершенно самостоятельно начала раскручивать витки, одновременно затягиваясь. Без малейшего участия со стороны, собственно, автора печати.

   – Эт-то что еще за биджево дерьмо?.. – пробормотал Минато, а Наруто не удержался и несолидно хихикнул – уж больно выражение лица Четвертого было похоже на воспитателей приюта, приходящих в себя после очередной выходки его доброго красноволосого друга... который до сих пор шляется неизвестно где!

  Минадо стремительно шлепнул ладонью по животу парня, закрыв рукой дыру, и замер, во что-то вслушиваясь, а удивление на его лице все росло и росло, поднимая брови куда-то к верхней грани протектора и вынуждая глаза расширяться так, что это уже было даже как-то неестественно для человека...

   – Что это?.. Нет, кто это?.. Так это?.. Не может быть! Так это был он! А это существо... ну прости, прости, конечно же, ты не просто существо!.. – забормотал Минато, явно отключившись от всего и забыв, где и с кем он находится. Пробормотал еще несколько нечленораздельных звуков и вдруг воскликнул: – Что-о? Дедушка?!. А ведь ему всего шестнадцать! Ну молодец! Айдо, весь в отца! Ой, прости, дорогая, я совершенно не это имел в виду!..

   – Айдо? – Наруто, до этого непонимающе следивший за ужимками Четвертого, при звуке знакомого... очень знакомого имени встрепенулся. – Ты его знаешь? Откуда он здесь взялся?!

  Немного побледневший Минато, явно услышавший то, что ему бы не очень хотелось, одним быстрым движением завернул спираль, закрывая дыру и превращая ее обратно в нарисованную на животе его сына спираль, поднял на него глаза. Несмотря на явную помощь со стороны, Четвертый явно вложил в закрытие печати всю доступную энергию и растворялся прямо на глазах, становясь все бледнее и прозрачнее.

   – Что? – удивленно спросил он, и голос его был настолько слаб и тих, что Наруто едва разбирал слова. – Ты до сих пор не знаешь? Но ведь только на моей памяти Айдо два раза говорил тебе... Да уж, насчет своего ума – ты полностью прав, сын! Тогда слушай: Айдо... твой...

  На последнем слове прозрачные губы Минато еще шевелились, но до ушей Наруто уже не долетело ни звука. К сожалению ли, к счастью... а, может быть, и к всеобщей радости всего населения мира, получившего шанс спокойно пожить еще немного, Наруто никогда не мог заставить себя научиться читать по губам...

  На несколько секунд посреди белого ничто воцарилась тишина... а затем парень что было сил топнул ногой по несуществующей поверхности:

   – Ну почему?.. Почему вы всегда уходите одинаково?! Что ты... что он! Мне теперь кажется, что не я, а Айдо – твой сын! – Наруто замолчал, поднял глаза туда, где должно было быть небо... и улыбнулся. – Хотя... спасибо тебе. Я думаю, что понял тебя. Надеюсь, даже больше, чем ты хотел сказать... отец!

  Парень закрыл глаза, раскинул руки и шагнул спиной вперед. Ведь иногда, чтобы вернуться – стоит только захотеть!.

  Глава 19

  Вокруг шумел ветер. Искусственная луна, которая должна была стать клеткой для Девятихвостого, уже давно развалилась, потеряв смысл своего существования. Когда я открыл глаза, мне на мгновение показалось, что внизу каменного щара мелькнуло что-то привычно-рыжее. Скорее всего, мне показалось – с такого расстояния было невозможно рассмотреть мелкие подробности, все же торчать прямо под летающей скалой – было бы изрядной глупостью. Но я и так знал, что с Наруто все в порядке. Эмпатии у меня больше не было, я не мог чувствовать эмоции, но это совершенно не нужно. Там с ним была мама. А от живительного отеческого пинка рыжий как раз сейчас был готов свернуть горы, ведь он наконец получил то, о чем так долго мечтал. В отличие от меня...

  Техника Нагато, при всей своей масштабности и внушительности, добилась только одного – устроила геноцид паре десятков гектаров леса вокруг, ломая исполинские деревья как спички. Надо бы выяснить, как называется это ниндзюцу – вдруг мне придется заняться лесозаготовками. А там, куда все это рухнуло, наверное, теперь будет самая шикарная каменоломня на всем континенте и Коноха, наконец, обзаведется нормальными каменными строениями... если их еще осталось кому возводить. Ведь, не в пример несостоявшемуся искусственному спутнику планеты – мои боевые приемы не ухнули в трубу просто так...

  От этих воспоминаний душа снова попыталась свернуться в трубочку, но, трепыхнувшись, затихла. Чего уж теперь-то... Я продолжил стоять и смотреть в небо. Очистившееся от пыли, вновь светило обычное и привычное солнце, по небу бежали облака. Только слева, в стороне деревни, голубую бесконечность пятнал столб серо-черного дыма. Что уж там могло гореть – знает лишь Ками...

  Вот так я и стоял, без единой мысли пялясь в пустоту и сливаясь с окружающим миром. До тех самых пор, пока позади меня не затрещали сбитые на землю ветки. Да, катаклизм докатился и сюда.

   – Папа, что ты тут делаешь?

   – Йоко, где ты была? – спросил я, не оборачиваясь.

   – Я? Я была там, – неопределенно ответила девушка. Готов спорить – при этом она помахала в воздухе ладошкой. – А знаешь... Я помогла запереть Девятихвостого! Это было просто, он как будто сам решил от меня удрать!

  Йоко подскочила ближе и бодро затараторила:

   – А еще я познакомилась с твоими родителям! Они такие классные! Минато такой сильный! А твоя мама... Она очень добрая и хорошая! Теперь я точно знаю, почему решила быть на нее похожей! А еще... Она посоветовала, как сделать так, чтобы мне челка в глаза не лезла! Надо чем-то ее закрепить!

  И, несмотря на то, что творилось вокруг, на кое-где все еще продолжавшие дымить лесные пожары, я не удержался и слабо улыбнулся. Женщины... Даже энергетическое существо с семнадцать лет как мертвой девушкой, даже в краткий миг их первого и последнего знакомства в сознании носителя демона – не могли не обсудить фасоны прически...

  Йоко вдруг замолчала и замерла, а потом ветки неуверенно захрустели, как будто та, что стояла на них, переминалась с ноги на ногу.

   – Пап, – вдруг тихо произнесла девушка, – что с тобой? Я... совсем тебя не чувствую. Ты в порядке?

   – Что со мной? – тупо повторил я. В голове не было ни единой мысли и слова всплывали на язык как будто напрямую из души. – Ничего, просто... Цена. Какова будет для меня цена всего этого и что именно потребуют от меня в качестве платы? Не знаю...

  Я обернулся и посмотрел прямо в голубые глаза

   – Йоко. Что бы в дальнейшем ни произошло и как бы все ни повернулось – не надо больше контролировать мои чувства. Уж больно последствия у этого контроля...

  Я не договорил, потому что девушка отшатнулась и с ужасом уставилась на меня.

   – Ты же... Ты думаешь, что во всем этом виновата я?.. Но ведь... Хорошо... Если тебе станет легче...

   – Да нет, конечно, – мой голос по-прежнему был совершенно спокоен.

  Никогда до сих пор я не ощущал такого равнодушия. Наверное, именно это испытывал древний полководец Пирр, когда победил, потеряв всю свою армию. В моем же случае даже о победе речь не шла. И это неимоверно увеличивало цену...

  Все же моя мама – самая лучшая из женщин. И самая мудрая. Погибнув почти что в нежном возрасте, пробыв столько времени сгустком чакры, запертым в энергоконструкции, для которой простое слово 'печать' стало бы тягчайшим оскорблением, и лишь изредка вглядываясь в мутное окно во внешний мир – она не утратила способности сопереживать. Это искусство – выше чем эмпатия, потому что мало знать – нужно еще и понимать, что ты знаешь. И упомянула она об истории Хатаке Сакумо, о которой не говорят, но про которую все знают – совершенно не зря. Как-то задуматься об этом раньше было недосуг, но теперь...

  Вот что такого мог совершить уважаемый джонин, который поднялся к этой должности из генинов, и который по определению на этом пути обвешался такой горой трупов, что шапка с головы свалится, если голову к вершине задрать, чтобы покончить с собой? Какая плата показалась ему настолько непомерной, что он решил отдать в копилку последний взнос, который есть у каждого – собственную жизнь? А ведь Минато – мой отец – геройствовал на войне немногим позже... Из чего следует вывод – именно Хатаке Сакумо своими действиями по спасению товарищей начал Третью Мировую Войну шиноби и не вынес долга, по капле, с каждым погибшим на этой войне, падавшим на его душу. А ведь его выход мог бы показаться достойным и мне...

  В груди булькнул неслышный вздох – при всех своих достоинствах, мама, ты все же женщина и не очень хорошо разбираешься в мужчинах. Нет, я не стану убегать и прятаться за мантию Шинигами. Я постараюсь выплатить свой долг, чтобы жизни, которые прервались по моей вине, не были напрасны. Ибо нет ничего страшнее напрасной смерти. Тем более, кому-кому, а мне точно известно, что смерть – это лишь начало...

   – Ты всего лишь делала то, о чем тебя просил я, и никак иначе, – посмотрел я на дочку. Спасибо, что ты хочешь разделить эту ношу со мной, Йоко, но... для тебя – еще слишком рано. – А чтобы ты не думала обо всяких глупостях...

  На мгновение замер, размышляя, а потом потянул из внутреннего кармана жилетки полоску железа. Металл должен быть мягким – надо только ускорить циркуляцию чакры. В конце концов, нукенины вон его кунаями как масло режут, чем я хуже? Думаю, бокового края до заклепок как раз хватит.

  Я покрепче сжал протектор Узушиогакуре, подаренный мне, кажется, в столь незапамятные времена, что воспоминания о них скрывались в тумане прожитых лет... С тех пор многое изменилось. Протектор Деревни Водоворота уже вполне можно носит в открытую, и смутит он разве что каких-нибудь отсталых, живущих в деревенских глубинках – типа Облака или Камня... Но все мои по старой привычке, полученной во времена их беззаботного нукенинства или жизни изгоями, продолжали таскать его кто где – в карманах, в рюкзаках, в поясных шинобских сумках... Вот и мой протектор, вместо того, чтобы служить к утверждению вящей славы и авторитета Узушиогакуре – поработает успокоительным для одной очень красивой девушки с очень чувствительным, хоть и из чакры, сердцем. Впрочем, для полоски железа со стилизованным символом Водоворота это самая лучшая судьба, которую я только могу вообразить.

  Укоротившийся по самые заклепки с правого края протектор вновь спрятался во внутренний карман, а я, незаметно открыв вторые врата Хачимон, обминал пальцами узкую полоску металла, ставшую для меня не прочнее алюминия, чтобы не было острых заусенцев. Надо бы подтянуть верхний предел врат, а то мало ли что. Было бы у Пейна к моему прибытию не одна кукла, а все шесть, да при бесполезности барьеров, да при поглощении техник, да при безудержном воскрешении поверженных – уж и не знаю, что бы я запел. Вполне возможно, моя душа уже тоже бы болталась где-то в небесах над Конохой, обживая местный загробный мир. Кстати, о воскрешении...

  Я согнул металлическую полоску пополам, слегка сдавил, чтобы не разогнулась и шагнул к Йоко, все это время настороженно смотревшей на меня. Аккуратно собрал прядки ее челки и, не обращая внимания на удивленно округлившиеся голубые глаза, подцепил волосы получившейся заколкой на правом виске. Шагнул назад и секунду любовался работой. С подобранной челкой вид у моей дочку изменился. Вместо растрепанной и непослушной даже с виду девчонки передо мной стояла скромная и аккуратная красавица – законная гордость любого отца. Жаль только, что все это очень ненадолго...

   – Ну вот, – я смог выжать из себя улыбку и она даже получилась вполне нормальной. Кажется... – Так гораздо лучше. Только не расплавь – подарок все же.

   – Спасибо... – неуверенно пробормотала Йоко, трогая пальцем заколку. А потом в ее глазах вспыхнули яркие и радостные искорки. Я снова вздохнул про себя – девчонки-девчонки... Как же вам мало... и одновременно много надо! Ну и что мне – разорваться теперь?

   – Йоко, я все понимаю. Но у нас есть незаконченные дела...

   – Хорошо...

  Девушка уже привычно рассыпалась вихрем красных точек, но в этот раз железка, ставшая в одночасье заколкой для волос, растворилась вместе с ней. Наверное, она и вправду стала много значить для девушки. Ладно. А теперь – действительно пора.

  Имена Наруто и Нагато не зря были так похожи. Каменоломня из рухнувшей с небес второй луны их совместными усилиями и впрямь получилась шикарная... Мое имя на фиолетовоглазого не похоже совершенно... но мы с ним тоже кое в чем совпали. 'Лес рубят – щепки летят'. Вот только люди, кто бы они ни были – не щепки...

  Я стоял и смотрел на мертво распростершееся на камнях тело Яхико. Казалось бы – при жизни ты можешь быть каким угодно, сильным и уважаемым воином или обычным слабаком – смерть уравняет всех. Однако же здесь все не так и от этого становилось как-то не по себе. Мне уже кажется, что я почти догадался, что все это значит – необычные встречи, странные слова, особенные чувства... Почти. Но уж больно страшненькая правда получается. Вот и сейчас...

  За время нашей с ним разлуки на ободранной и обожженной бывшей кукле Нагато не появилось никаких дополнительных повреждений, за исключением небольшой – сантиметров в тридцать – круглой вмятинки чуть пониже груди, в которой угадывались едва заметные спиральные линии. Я усмехнулся – ну конечно же. Ашидамы, барьеры... Восемь хвостов Лиса Несчастий и целая армия (не по количеству, так по размеру уж точно) жаб... а все равно последним аргументом был и остается старый добрый Разенган. Поневоле засомневаешься, что Четвертый на самом деле считал, что не завершил эту технику. Скорее всего, он так подшутил над потомками, заставив их искать и развиваться самостоятельно.

  Я присел на корточки рядом с трупом и без малейшей брезгливости оттянул ему веко. Кожа чуть захрустела под моими пальцами и открыла мне глаз. Самый обычный, когда-то карий, как у Тен-тен... и Таюи... а теперь подернутый мутной пленкой смерти, человеческий глаз без малейших следов Риннегана. Я встал и отряхнул ладони. Хоть и притерпелся уже давным-давно, как-никак – трупы почти у меня дома вместо ваз стоят, а все равно – неприятно.

   – Все-таки, не настоящие глаза, а какая-то техника. Жаль. Нет, надеяться было глупо, но все же... Это было бы интересно.

  Я еще еще раз посмотрел на распростертое тело. Обычный труп мертвого человека, как сказали бы на моей первой родине. И не скажешь, что совсем недавно этот самый труп оставил воронку от города, называющегося деревней лишь по традиции... Внезапно я почувствовал, что нужно что-то сказать и я не стал противиться этому чувству.

   – Яхико... Судя по тому, что я знаю, ты был очень хорошим человеком. И пусть твое имя не запомнят – твои дела все равно останутся в истории. Только – вот ирония, правда? – только те, которые ты совершил после смерти. Моя мама сказала, что воскрешение – не всегда благо и, думаю, ты бы с ней согласился. Воскрешение... хм-м-м...

  Я запнулся на полуслове и замолчал. Какая-то мысль, нет – понимание поднималось из глубины души и я совершенно не собирался ему мешать. Так я и стоял рядом с трупом рыжеволосого парня, пока меня не вывели из задумчивости.

  'И что дальше?' – неуверенный голос Йоко тонкой струйкой просочился под череп.

   – Дальше? А дальше – пора начинать платить. Только вот... Я хочу кое-что узнать. Задать только один вопрос, который все еще меня интересует. Он и поможет мне понять, сколько я на самом деле должен... Скажи мне, где сейчас Наруто?

  'Там' – перед мысленным взором встал кивок дочки куда-то на восток.

   – А Нагато?

  'Кукловод? Там же, рядом с ним'

   – Вот оно как. Ну что ж, этого вполне можно было ожидать... братишка, – проговорил я, а затем закутал в обрывки его же плаща тело Яхико и подхватил его на руки. – Идем.

  Новообразовавшаяся каменоломня быстро скрылась позади. И надеюсь, я ее больше никогда не увижу...

  Дальше был бег по ставшим уже настолько привычным, что казалось, что иначе и быть не может, исполинским деревьям. Он занял гораздо больше времени, чем я рассчитывал – Коноха, пусть уничтоженная,пусть превращенная в кратер, сдаваться так просто не собиралась. Я приоткрыл маленькую форточку в душу, Йоко поделилась своим восприятием – и лес расцветился десятками огоньков человеческих эмоций. Судя по их перемещениям, кто-то в деревне спешно восстанавливал патрульную службу. Оно и понятно – у самых главных борцов за мир в лице руководства Скрытого Листа обычно и больше всего врагов.

  Вот только встречаться с ними мне сейчас было совершенно не с руки. И – с учетом трупа на руках слишком многое придется объяснять, да и вообще... так что мы с Йоко старались не встречаться ни с кем, чьи чувства были хотя бы похожи на разумные. К счастью, тот район, который был мне нужен, патрули почтительно обходили стороной, причем на солидном расстоянии. Интересно, кто ж это тут такой мудрый?..

  Долго ли, коротко ли, но я добрался до цели. На полянке, с которой почтительно расступились прочие деревья, торчала настоящая лесная громадина. Ей было бы нипочем не устоять в одиночестве, без поддержки соседей... если бы она и вправду была настоящей. Я поглядел на топорщащиеся из ствола листочки бумаги величиной не больше обыкновенной странички в блокноте и хмыкнул про себя, вспомнив рассказ Джирайи. Все-таки я никогда не пойму его... Как в нем может одновременно уживаться два настолько разных человека? Суровый воин, способный пожертвовать жизнью ради крупицы информации, которая может помочь тем, за кого он чувствует ответственность... а может и не помочь. И абсолютный раздолбай, находясь при смерти, без движения и живой только потому, что я сломал себе голову, компонуя свои существующие лечебные фуин и торопливо изобретая новые, рассказывающий, какой замечательной ученицей была синеволосая девочка и в какую красавицу она выросла. Спасибо и на том, что о ее техниках хоть мельком, а рассказал... может, мне, чтобы стать таким же как он, следует прожить такую же долгую жизнь? А то ведь до сих пор в раках дурака валяю, бывает. И ничем хорошим это не заканчивается...