Текст книги "Лестница в небо. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Laaren

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 29 страниц)

  Как бы то ни было, Нагато, или Яхико, или Нагато-в-Яхико (биджу побери, если мне скажут, что Риннеган каким-то образом относится к Шарингану – я не удивлюсь, уж слишком у носителей симптомы одинаковые и любовь к овладению другими присутствует...) увернулся. Он отскочил подальше, причем проделал это гораздо легче, чем полагалось обычному человеческому телу (гравитация, Рикудо ее забери...), обернулся ко мне и на мгновение замер. Я получил возможность его рассмотреть, но уж лучше бы я этого не делал...

  Все тело куклы было покрыто ожогами и свежими ранами, в которых тускло блестели металлические штыри, пронзавшие его насквозь. Металл в нем был повсюду, превращая его фигуру в железный остов, кое-где разбавленной участками плоти, выглядящей, будто плохая подделка под человека – настолько все это тело выглядело ненастоящим и резиновым. У него даже не текла кровь. Ни малейшего на нее намека...

  На этом фоне поразительнее всего было практически неповрежденное лицо. Так – немного обугленная щека и сгоревшая челка. А вот ноги – я немного опустил взгляд – превратились в покрытые жирной копотью пучки арматуры. Я хмыкнул – ясно, нырнул в землю головой вниз. Что и ожидалось от бессмертного члена Акацки. Уж конечно, такие повреждения не заставят его не то что сдаться, а даже замедлиться, тем более, что это кукла. Но все равно – контраст между плазменным апокалипсисом в воронке и ожогами, пусть и пятой, несуществующей, степени, наводило на грустные мысли о могуществе этого парня. А, неважно! Впервые за очень долгое время я могу не бесплодно мечтать об осуществлении своих желаний, а реально их воплотить! И ради мамы, ради Такахаши-сенсея и... ладно уж, Минато, уболтал, черт языкатый, и тебя тоже... я своего добьюсь!

  Все эти размышления не заняли и мгновения, ведь думал я не словами. Ни заняли ровно столько, чтобы во второй паре моих рук раскрутились оранжевые шары, контролируемые Йоко. Повинуясь моему желанию, энергетические конечности вытянулись в сторону последнего Пейна и с них сорвались два ослепительных луча, ударивших прямо в маячившую впереди фигуру. Свет растекся по нему и отшвырнул еще дальше, но... когда лучи погасли, Нагато опустил поднятые руки и стряхнул с них последние искорки. Солнечные разенганы не причинили ему не малейшего вреда. Как он там говорил, Шинра Тенсей? Даже свет подчиняется силе тяжести... Я улыбнулся и шагнул в пустоту. Сейчас я мог прыгнуть в любую точку бывшей деревни, и, наверное, даже в ее окрестности. Чакра, вложенная в первый удар, рассеиваться не спешила...

  Яхико снова отскочил в той точке, куда я переместился, за неразличимый миг до того, как я ударил, но в этот раз ждать не стал. Он поднял ладони, его губы чуть шевельнулись и я вновь почувствовал, как непреодолимая сила тащит меня прямо к закопченной фигуре в драных остатках плаща. Я улыбнулся шире, секунду терпел на себе удивленный взгляд таких драгоценных глаз, а когда до Нагато оставался всего десяток метров, открыл пошире рот. Около губ вспыхнула ослепительная звездочка... и притяжение мгновенно исчезло. Но не успел я упасть на землю, как на меня обрушился новый удар, теперь уже – отталкивающий. Он вполне был способен оставить от меня мелко перемешанный мясо-костный фарш, но терпеть это было совершенно незачем и я шагнул в пустоту...

  На мое счастье, кукла была неспособна поддерживать постоянное гравитационное поле, иначе этот бой закончился бы не начавшись. Из этого прыжка я вышел на тридцать метров правее, чем собирался, едва не встряв в скалу – техника моего врага искажала пространство. Но достаточно было снова прыгнуть, помехи исчезли, и я оказался в воздухе. На Яхико опять обрушились лучи, как самые быстрые, что имелось у меня в арсенале – вряд ли что-то в этом мире превосходит реальную скорость света – а я вновь готовился подгадать момент для телепортации...

  В этом сражении я решил не мудрить. Наверное, останься целыми все шесть кукол – мне пришлось бы очень солоно, но и на такой случай у меня были наметки планов. Но сейчас и здесь все решает сила и скорость. Сила, скорость... и резервы чакры, и как раз этим Нагато, в отличие от меня, похвастаться не мог. Я, в отличие от него, был не один...

  Кукла уже начала выдыхаться. Это было заметно во всем – в движениях, ставших чуть более неловкими, хоть и недостаточно для того, чтобы подловить его на ошибке, в дерганом ритме, с которым он отклонял мои удары, и даже во взгляде его невозможных глаз. Наверное, он даже что-то кричал – я видел, как шевелятся его губы. Наверняка, что-то про боль, мир и то, как окружающее были жестоки к нему. Я не слушал – подобные типы, начиная от Орочимару, которого якобы не признали в родной деревне, и заканчивая Саске, ненавидящий брата и ставший в десять раз хуже, чем он, обожают сваливать вину за свое поведение на других. Это не они, а их. Не они сделали, а их заставили. Не они совершили, а их принудили... Почему-то Орочимару, при всем своем интеллекте, не дал себе труда задуматься, что должна была чувствовать Цунаде к деревне и лично к Третьему, потеряв любимого и брата из-за его решений. Почему-то Саске, при всей своей жажде силы, не понял, что Наруто становится сильнее сам и только ради друзей, а вовсе не из-за Девятихвостого... У этих уродов всегда виноваты – другие, и за это я, всегда знавший, что все принятые решения и все совершенные в этом мире ошибки, какими бы они ни были, только мои, ненавижу таких ничтожеств... Я дразню Йоко демоном, но для того, чтобы его заслужить – она сделала куда меньше... Какой мир могут принести нам люди, неспособные преодолеть боль потери и двадцать лет пользоваться телом своего погибшего друга как оружием, телепередатчиком и микрофоном? Нет, в таком мире я жить не хочу...

  Нагато устал. Мне не нужно было совершать эпических подвигов – все уже разрушено, не нужно было никого спасать – все, кому не повезло, уже мертвы, мне ничего не нужно было от этой куклы, кроме ее существования. Мне нужно было только немного подождать, не давая врагу ни секунды отдыха. Ведь он неуязвим только пока управляет гравитацией, но стоит ему только совершить ошибку... Солнечный Разенган, пропусти Нагато его луч, не оставит от железяк, которыми он нашпигован, даже пара, что он прекрасно чувствовал.

  Из второй пары трехпалых конечностей, больше напоминающих птичьи лапы, вновь сорвались два ярких луча. Было похоже, что они станут последними, но вдруг... На этот раз Нагато решил сэкономить силы. Вместо сплошной сферы, отталкивающей все вокруг, перед ним возникла выпуклая линза, и, как будто этого уже было недостаточно. Она расположилась под углом к своему создателю. В серых глазах мелькнуло удивление, а я на мгновение ощутил законную гордость – видимо, раньше у Нагато не возникало необходимости как-то совершенствовать свою технику. Да и вряд ли он когда-нибудь сражался с врагом, подходить к которому – себе дороже...

  Я чувствовал себя победителем очень не долго. Быстрее, чем можно было моргнуть, сияющие лучи уперлись в линзу... и в полном соответствии с то проклинаемыми мной, то благословляемыми законами физики срикошетили от нее. 'Угол падения равен углу отражения!' – грохотом раскатились под черепом слова, которые на земле знает каждый школьник, а я благополучно забыл. Потому что лучи, отразившись от линзы и не потеряв ни капли своей мощи, ударили прямо в сторону Горы Каге.

  Над остатками деревни поднялась туча пыли, зарокотал горный обвал. Земля содрогнулась, кукла Нагато резко обернулась ко мне и я увидел в ее глазах то, что меньше всего ожидал – тень сожаления. А я торопливо отскочил в сторону, переживая новый укол боли в голове. Ведь несколько огоньков, собравшихся в убежище под монументом, погасли...

  'Пап, надо что-то придумать! Вы и до этого не особо сдерживались, но сейчас... Продолжить дальше – то же самое, что устроить учения полка тяжелых танков с боевыми снарядами на площадке детского садика!' – воскликнула Йоко внутри меня, и несмотря на то, что происходило вокруг, несмотря на то, чему я сам только что стал причиной... я улыбнулся. Теперь можно спокойно умирать... или уходить к тому так понравившемуся мне водопаду на Узушио, строить бамбуковую хижину и заниматься разведением цветной капусты. Ведь главное в своей жизни я уже выполнил: моей дочери – не все равно!

  'Ты права. Единственное, что приходит мне в голову – надо вышвырнуть его из деревни. И я даже знаю как! Надеюсь, получится!'

   – Будь ты проклят за все, что ты сделал! – взревел я и бросился вперед. Раз простой победы на измор не вышло – пойдем сложным путем. А для этого мне нужно, чтобы он поверил...

  Губы куклы искривились в ухмылке:

   – Ну что, ты, наконец, почувствовал? А это всего лишь сотая, нет – тысячная доля той боли, которую испытываю Я! И чтобы больше не было страданий – я уничтожу тебя!!!

  Навстречу мне понеслись многотонные каменные глыбы, вырванные из земли силой Риннегана – глаз, которых не должно существовать, слишком уж они... слишком! Одну я отбил барьером, на мгновение остановившись, вторая летела слишком высоко и я просто поднырнул, не переставая бежать вперед, а третья... я был уже слишком близко, чтобы вилять, и поэтому на моей руке, окутанной оранжевой аурой, вспыхнули ярко-красные линии печати. Они вросли в руку, от плеча до кисти, я сжал кулак... и что было сил ударил прямо в середину несущейся на меня скалы. Фуин 'Сила' с энергией биджу – воистину дьявольская техника... Треск камня, кажется, мог бы заглушить гром небесный, мимо меня пронеслись осколки глыбы, а я вынырнул из облака пыли прямо перед Нагато. Раздвинул губы в улыбке... и перед моим лицом закрутился шарик яркого солнечного света.

   – Слишком поздно! Ты не успеешь создать свою проклятую биджудаму! – воскликнула кукла и выставила перед собой ладони, а я прикрыл глаза, концентрируясь. Надеюсь, это глаза не могут видеть чакру, потому что шарик перед моим лицом – всего лишь осветительный фуин. Ашидама не получится одновременно с тем, что я хочу сейчас сделать, ведь на две техники такой сложности одновременно не хватит даже меня, не говоря уж о Йоко. Она никогда не отличалась особой усидчивостью, паршивка... За что и люблю!

  Мои ладони скрестились перед грудью и медленно – на тех скоростях, какими мы с Нагато жили сейчас, а на самом деле быстро настолько, что кожа рук, не будь на мне Покрова Йоко, вполне могли бы получит ожог от трения – пошли в стороны. Нагато тоже не стал ждать.

  Как давным-давно известно всем правильным шиноби, произнесение названия техники на первых порах помогает юным генинам затвердить последовательность действий при ее выполнении. Опытным ниндзя выкрикивать все эти 'Катоны' и 'Суитоны' становится ненужным, тело и так знает, что делать. Но самые опытные шиноби знают, что произнесение названия ниндзюцу вслух, даже если ты можешь обойтись без этого, увеличивает концентрацию при выполнении техники. А концентрация для ниндзюцу – все. Можно увеличить время действия техники, ее силу, а то и вообще сделать из обычного огненного шара – самонаводящегося дракона. Это знают все джонины, само собой – все Каге, теперь – один неправильный шиноби с красными волосами... и так получилось, что Нагато тоже это знал.

   – Баншо Тенин! – крикнул он. От ладоней куклы устремилась плотная настолько, что показалась мне грязно-зеленой, волна. Было ясно, что в этот раз ему не придется больше применять ничего – эта штука сама по себе превратит меня в одну большую, грязную и кровавую лепешку...

  Нагато еще успел торжествующе улыбнуться, и я вдруг испытал острый приступ злобы. Вдруг захотелось размазать эту ухмылку по наглой, рыжей, закопченной и пирсингованной морде, вбить ее внутрь так, чтобы не осталось и следа... Видимо, Йоко устала держать контроль над бурей моих чувств и ощущений. Злость мгновенно исчезла, но после нее осталось нечто... И я не смог сопротивляться ему. Ну что ж, садист, а каково тебе будет получить той же самой монетой?!

  Я развел руки в стороны, будто обнимая надвигающуюся волну:

   – Зеркало Боли!

  Мой крик перекрыл восклицание Нагато, и между ним и мной возникла стена. Она переливалась серебристым туманом. Она дрожала, отражая в своей поверхности все вокруг, причудливо искажая очертания. В другое время, наверное, можно было бы вдоволь посмеяться, но сейчас...

  Тот самый двухмерный барьер, который не получался у меня больше ладони, сейчас полностью закрыл врага. Нама, конечно, прав, и я убедился в этом сам – гравитация разрушает пространственные барьеры. Но дьявол, как всегда – в деталях, и я надеялся, что все детали я рассмотрел правильно...

  Волна накатила на зеркало, оно вспучилось бугром и рассыпалось. Но той ничтожной секунды, что оно продержалось, хватило, чтобы двухмерное пространство проявило свои свойства. Гравитационная аномалия погрузилась в зеркало, вернулась обратно, и Нагато с нечленораздельным воплем взмыл в небо от собственного удара. Сила его была так велика, что кукла изломанной птицей прочертила небо над всей деревней и скрылась где-то в верхушках деревьев, окружавших то, что не так давно было Деревней, Скрытой в Листве...

  Нагато исчез за стеной, а я отвел взгляд, которым его провожал, и опустил дрожащие от напряжения руки.

   – Ну что, малыш, пора заканчивать? – почему-то жутко хотелось, чтобы она ответила мне вслух. Да и вообще – чтобы рядом вдруг оказался кто-то, кому я могу доверять... Но этим мечтам не суждено было сбыться, потому что из-за спины вдруг раздался очень знакомый рык. Я резко обернулся... и уставился прямо в круглые буркалы, источающие ослепительный свет.

  Джинчуурики обмахнулся пятью хвостами, а на крестце вспух бугорок, в скором времени предвещающий появление шестого. Как видно, Ашидама, зацепившая его лишь краем, не нанесла ему никаких повреждений, кроме одного сорванного чакрохвоста. С одной стороны – было обидно, хоть я в него и не целился. А с другой – там все же Наруто и мне нужно будет обязательно придумать, как вытащить моего непутевого братца из желудка этой твари. Хотя... с учетом того, что я услышал при своем появлении здесь – может, это не так уж и нужно, а?..

  Чудище сделало один маленький шажок ко мне, но я вскинул руку, на которой тут же сверкнули линии печати, и оно остановилось. Неуверенно прянуло багровыми ушами, совсем как настоящая лиса, и вдруг распялило пасть:

   – Уй...ди... Мой... МОЕ! Жить! ОН ХОЧЕТ! – нечленораздельно рыкнул монстр и бросился туда, куда рухнул Нагато, впрочем, обежав меня по широкой дуге. А я остался стоять, открывая и закрывая рот в попытках что-то сказать, до тех по, пока за стеной из за деревьев не раскатился грохот взрыва, подбросившего в воздух тучу пыли и вырванные с корнем деревья.

   – Мда. А ведь биджу – немного не такие, как мы до этого думали, правда? – почему-то снова вслух спросил я. – Как знать, может, и Курама окажется совершенно не таким? – и, не дожидаясь ответа от так же обескураженно молчащей Йоко, под грохот разгорающегося сражения, в котором одна пара родственников только что сменила другую, развернулся и шагнул в пустоту. Раз уж нас прикрыли – пора заняться делом и спасти того единственного Узумаки, который еще не потерял право называться человеком. Но об этом я не скажу никому...

  Первым, что меня встретило в раскиданной яме, помимо зеленых стен Трехгранного Барьера – единственной по-настоящему моей техники – стала пыльная, с потоками грязи от обильно текущего пота, но упрямо насупленная рожица Кано.

   – Айдо-нии! Я знал, что ты придешь! И я совершенно не боялся! Но... Почему ты так долго? Ведь Хаттори-сенсей!..

   – Кано! Чему я тебя учил! Не части! Настоящий фуин-мастер должен стойко переносить тяготы и лишения! Ох!.. – сумрак в дальнем углу ямы шевельнулся, предъявив миру бородатое – ну надо же! – но, очень бледное лицо Акихиро Хаттори. Он завозился, перебираясь ближе к выходу, а я уставился на него. Что-то в облике моего второго по очереди, но не по значению, сенсея показалось мне неправильным, Я никак не мог сообразить, что именно, пока он не выбрался из узкой норы, образованной вершиной пирамиды барьера. А когда рассмотрел...

   – Сенсей!

   – Ну что 'сенсей', что 'сенсей'? О себе лучше подумайте! Вон, один сейчас от чакроистощения рухнет, а второй... что-то какая-то аура подозрительная... Вот, помню, отец мой, да будет милостив к нему Ками, знакомил меня с Кушиной-сан, а я, молодой дурак, вспомнил, как ее младшие в Академии дразнили, 'Помидоркой', вот что-то подобное я тогда и... Нет, не хочу знать! А вообще, я уже давно привык. Что-то, как на деревню не нападают, так я без ноги остаюсь...

  Хаттори оперся о стену, и, аккуратно отпихнув Кано, сунувшегося помочь, выпрямился, утвердившись на правой ноге. На месте левой была только культяпка на середине бедра, залепленная когда-то белой, а теперь намокшей от крови бумажкой, на поверхности которой чернели какие-то линии. Перехватив мой внимательный взгляд, Акихиро усмехнулся:

   – Рано списывать меня со счетов, Айдо! Даже такой старик, как я, может кое-чем удивить! Новая печать! Но старая нога, конечно была бы лучше...

   – Сенсей, простите, я не успел! – возопил было Кано, но Хаттори только отмахнулся.

   – Не говори глупостей! По совокупности, я бы тебе уже и чунина дал, не все наши могут столько сколько ты! Мы все живы, а нога...

   – Нога, Хаттори-сан, это намек, что вам пора перебираться в более спокойные места, нежели Коноха! – подхватил я разговор и улыбнулся. – В моем регенерационном фуин-комплексе на Узушио еще осталось место, так что, если вас не пугают рассказы о любовных победах, которые вскоре огласят подвал в связи с кое-чьим восстановленным горлом, с ногой мы что-нибудь решим!

  Сенсей недоуменно нахмурился и собрался было что-то ответить, но его перебил грохот и треск, раздавшийся снаружи. Он перемежался встревоженными криками людей, видимо, начавших постепенно выбираться из развалин, а полость, в который мы сидели, заходила ходуном, грозя снова обрушиться. Больше не слушая ничьих разглагольствований, я подхватил обоих потерпевших и вышвырнул их наружу, сразу же рванув следом.

  А на поверхности... Там, где только что был ясный солнечный денек, теперь царили сумерки, разбавленные кроваво-красными отблесками. Солнце, по-прежнему невозмутимо освещавшее все, что творилось внизу, теперь заслоняла громадная масса камня, повисшая в небе. Она постоянно росла, вбирая в себя почву и скалы, сплошным потоком несущиеся к ней от земли, и будто стараясь поглотить собой чудовищное существо, торчавшее из массы камня и упорно не поддающее притяжению скальной массы. Больше всего чудище напомнило гибрид зверя с динозавром. На это напоминали подозрительно топорщащиеся вверх позвонки на спине. А полностью отсутствующая шкура позволяла рассмотреть все подробности мышечного строения, равно как и бешено вращающиеся выпученные глаза, лишенные век, зубы, торчащие в безгубой пасти... Освежеванный зверь периодически распяливал пасть, окатывая потоками огня налетающие на него камни, и именно это пламя подкрашивало окружающее в алый цвет. А позади зверя бились, наполовину увязнув в камне, восемь таких же лишенных шкуры отростков, в которых лишь самый большой оптимист увидел бы пушистые лисьи хвосты...

  'Пап... Не хочу тебя пугать, но... Если Кьюби освободит все девять хвостов, то Наруто... он... Курама явно рвется на свободу, а обрести он ее может, только если джинчуурики умрет...'

   – Ясно... вслух произнес я. – Но вот только... как же твои слова насчет детского садика?

  'Если Кьюби выберется, не останется ни детского садика, ни танкового полка... ни тебя... Прости, я слишком слабая, чтобы защитить тебя от него... Но я обязательно стану сильнее!'

  Последняя мысль прозвучала как будто сквозь стиснутые зубы, да простятся мне такие неуклюжие слова. Я практически увидел, как Йоко стискивает кулаки и сжимает губы в тонкую линию, не предвещающую окружающим ничего хорошего... и улыбнулся.

   – Хорошо. Вот только... Йоко... прости, но...

  'Их здесь нет. Никого их тех, о ком ты сейчас думаешь, нет поблизости. Некоторые за границей поселения, а Тен-тен вообще... я едва ее чувствую и то только потому, что ты думаешь о ней. И да. Хината просто спит.'

   – Спасибо, – вздохнул я и повернулся к Хаттори с пацаном. – Сенсей, Кано. Сами видите, мне придется пойти туда, но и вас я бросать не хочу, поэтому... Кано, слушайся ее, пожалуйста. А вы, сенсей... Не задирайтесь с ней, на самом деле она очень добрая и милая. И сильно похожа на вас некоторыми чертами характера! Кучиесе но Дзюцу: Таюя Узумаки!

  И, окинув взглядом вытянувшиеся лица, рванул через стену деревни.

  'Ты так и не сказала, что придумала, – подумал я, мечась между падающих метеоритным дождем камней, уже кое-где подпалившим лес. – просто стоять здесь не очень безопасно.'

  'Помнишь, ты сказал, что чувствуешь, как можно запечатать Кураму? Мне кажется, это можно сделать только из внутреннего мира Наруто. И я помогу тебе туда попасть!'

  Аура вокруг меня вдруг вытянуласб в громадную стрелу и рванула вверх, прямо к освежеванному чудищу, поливающему все вокруг жидким пламенем

  'Йоко, подожди! Но ведь я совершенно не знаю, что мне там делать!..'

  'Поздно, папа! Я в тебя верю!'

  Красная стрела воткунлась в каменный шар и с воплем: 'Йоко, я все равно придумаю, как дать тебе ремня!' я рухнул в завертевшуюся воронкой темноту...

  Открыв глаза, я вскочил на ноги. Вокруг меня плавала красная дымка. Она немного светилась, но в ней можно было рассмотреть окружающее едва на шаг. Под ногами у меня был каменный пол, сложенный из неправильной формы плиток. Полметра вокруг, ничего, кроме камня – и больше ничего.

   – Йоко, несносная девчонка, мы на месте? Йоко? – спросил я.

  Никто не отозвался, а на меня вдруг рухнул поток чувств, швырнувший меня обратно на пол. Ярость, злоба, ненависть. Я мог бы подумать, что это эмоции Курамы, если бы... Боль, страх, ужас от того, что только что произошло... И жалость... жалость к людям, кого я собственноручно убил, подставив сначала под Ашидаму, а потом под потоки плазмы, ворвавшиеся в убежище под горой Каге. Эти эмоции были моими собственными и это означало только одно – Йоко, которая держала в узде чувства, больше нет со мной рядом...

  Кое-как поднявшись и успокоив разум, явно попытавшийся взять отпуск, я пошел вперед. Где-то вдалеке что-то ревело и грохотало, изредка я упирался в препятствия и тогда приходилось обшаривать стены вокруг. Но проход всегда находился и я шагал дальше. По ощущениям – коридор, по которому я шел, был не особо широким, метра полтора, а стены были сложены из того же необработанного камня, что и пол. Подпрыгивать я опасался – мало ли...

  Долго ли, коротко ли, но вот чувство замкнутого пространства внезапно исчезло. Я сделал еще шаг и вдруг провалился по щиколотку в воду. Она была холодной... и очень мокрой. Передернувшись, поднял голову к гипотетическому потолку и громко спросил:

   – Ну и что мне здесь делать? Не видно ж ни зги! Есть кто живой?!.

  Вдруг в красном тумане обозначилось движение. Я опустил голову... но ничего не успел предпринять. Какая-то непреодолимая сила буквально смела меня и я полетел спиной вперед. Полет был недолгим – я со всей мощью грохнулся спиной во что-то твердое и округлое. Чья-то рука стиснула воротник жилетки, почти меня придушив, перед лицом загорелись прозрачно-голубые глаза, а молодой, но суровый голос прорычал:

   – Ты кто, йокай тебя сожри, такой и откуда ты здесь взялся?!

  Я дернулся, но рука держала крепко, и мне поневоле пришлось чуть лучше всмотреться в моего нового противника. Светлая, но не бледная, кожа, симметричные черты лица... но прежде всего бросались в глаза волосы. Волосы с падающей на лоб челкой, почти скрывающей протектор с символом Конохагакуре. Ярко-желтые, торчащие ежиком волосы с двумя длинными прядками, опускавшимися по бокам лица...

   – Подожди... Ты ведь Минато?.. Минато Намиказе? Но ты ведь... – пораженно пробормотал я, а мой визави нахмурил темно-русые брови.

   – Откуда ты меня знаешь? Стой... Мне кажется, я тебя видел раньше. Ты ведь не можешь быть?..

  Он не договорил. Рев, раньше раздававшийся где-то вдалеке, на этот раз чуть не разорвал мне уши, а Минато, живой, здоровый и стискивающий меня за воротник с силой, совершенно несвойственной мертвецам (впрочем, в свете новых веяний – это уж как сказать...), обернулся на звук и раздраженно цыкнул:

   – Проклятье, мне надо спешить! – повернулся куда-то вправо и крикнул: – Здесь чужой! Разберись с ним, а я пойду. Будь осторожней и... прощай!

  На последнем слове его лицо озарилось какой-то грустной, но при этом радостной и солнечной улыбкой, отшвырнул меня и мгновенно исчез в красном тумане. Я сполз по препятствию, на ощупь вроде как деревянной колонне... или пруте исполинской клетки, и прикрыл глаза. Спина болела, но, даже несмотря на это, несмотря на встречу со своим мертвым отцом и на то, что он меня не узнал, я не мог не думать об одной вещи. Ками, если он при жизни улыбался так всем – за ним должны были складываться штабели сраженных в самое сердце женщин. Черт побери, все же надо пошарить по Конохе на предмет сводных братьев и сестер! Везет же кому-то...

  По камню вдруг застучали легкие шаги. Они замерли передо мной – шагавший остановился, но я так и не открыл глаз. Пусть уже будет что будет, все равно вокруг все не настоящее, а это, наверное, все мне кажется...

  Зашуршала ткань – визитер, видимо, присел передо мной. Я не шевелился, и спустя всего секунду на мои плечи легли легкие руки... и потянули меня вперед, заключая в объятия.

  Так вот ты какой, Айдо Узумаки!.. – я изумленно распахнул глаза... и утонул в пушистом облаке красных волос. Красных, как рассвет над Узушио. Красных как... мои собственные. – Я так рада, что смогла наконец увидеть тебя... сын!

  Глава 18

   – Но... Мама, как ты здесь?.. Ты... жива?.. – обескураженно пролепетал я. Наконец, мозг зацепился за последнюю фразу и выдал что-то внятное: – Ты что, ничего не помнишь?

   – А что я должна помнить? – удивленно отстранилась от меня самая настоящая и ни капли не просвечивающаяся КушинаУзумаки.

   – Ну, мы ведь... В гостях у Шинигами... виделись, в общем...– чувствуя, что совершаю огромную ошибку, ляпнул я.

  Кушина на мгновение замерла... а потом резко отстранилась, вскакивая на ноги. Ее пышная шевелюра зашевелилась, сама собой разделилась на девять прядей и поднялась вверх, как будто ее окружил неощутимый больше никем смерч.

   – Айдо Узумаки! Уж не хочешь ли ты сказать, что ты попытался меня воскресить? Да за такое я лучше сама тебя прибью, чем тебя покарает Шинигами!

   – Нет-нет! – заторопился я. – Ты... Она, которая там... Тьфу! Тоже предупредила, что нельзя!

   – Ффух! – выдохнула красноволосая девушка, успокоилась, прекратила спецэффекты и снова присела передо мной. – Прости, что напугала тебя. Просто судьба тех, кто пытается украсть у Шинигами души, известна мне очень хорошо. Я ведь химе...

   – Меня теперь не напугать поднимающимися вверх волосами – я видел настоящего Девятихвостого, – тихо произнес я, и тут вдруг меня прострелила одна простая мысль... Черт, я должен был подумать об этом раньше! В какого-то беспечального идиота превратился, прости, Господи! Нет уж, больше я никого в свою душу не пущу– уж больно тонкая это материя... Я вскочил на ноги: – Мам, мне нужно срочно спасти Наруто! Ты, наверное, не знаешь, но Кьюби выпустил уже восемь хвостов и нам нужно!..

   – Сядь, – тихо, но так, что мои ноги сами собой подкосились, бросила девушка. Вот же... химе. Хочу клановое воспитание! А мама тем временем немного виновато и грустно улыбнулась мне. – Я знаю, но с этим разберется Минато. Твой отец оставил в печати частицу нас как раз на такой случай, он знает, что делать и давно к этому готов.

   – Мой отец... Так если он – отец, чего ж он так на меня набросился? – буркнул я.

   – Прости. Он просто тебя не узнал. Мы следили за вами отсюда, но... Так уж получалось, что мы видели только то, что видел Девятихвостый, а он вылезал, когда Наруто злился или сердился. Минато в основном следил за его сражениями и драками, уж такие вы – парни, никогда не обращаете внимания на то, что в самом деле важно! – она попыталась ласково взъерошить мне волосы, но едва смогла шевельнуть тяжелые пряди и уважительно хмыкнула. – А ты научился ухаживать за волосами! Я вот никогда не умела. Будь я жива, пришлось бы учиться у собственного сына... Ну а мне приходилось краем глаза выискивать тебя. Но все время, когда ты находился рядом, Наруто успокаивался и загонял Лиса обратно, поэтому у нас никогда не получалось тебя как следует рассмотреть. А мать – всегда и везде узнает собственного ребенка. Я должна была остаться тут страховкой, на случай, если даже после Минато Кьюби не угомонится, но... я не смогла не поговорить с тобой. Так что у нас очень мало времени – моя чакра скоро закончится...

  Все это время в моей голове ворочались огромные глыбы мыслей. Из-за своего размера они были абсолютно неопознаваемы и приходить в нормальный вид никак не хотели. Но все же какую-то работу они производили, так как на последних словах я качнулся вперед и обнял маму.

   – Бери сколько нужно, – прошептал я, а затем полностью раскрылся. Никогда – ни до, ни, наверное, после, мне не придется настолько сбрасывать барьеры и ограничения с самого себя. Разумное расходование чакры, маскировка, даже Инфуин – все рухнуло и раскрылось навстречу словам красноволосой девушки, которая выглядела всего лишь чуть-чуть старше меня, но при этом была моей мамой.

  От меня во все стороны рванулась сине-зеленая сфера, которая резко отбросила красный туман и я наконец смог осмотреться вокруг. Мы находились в огромном зале, стены и потолок которого скрывались во тьме. На полу хлюпала вода, покрывавшая пол едва на щиколотку и в которой было почему-то совершенно невозможно намокнуть. Я отстранился от Кушины и оглянулся – за спиной к невидимому потолку устремлялись прутья огромной клетки, а где-то в вышине на двух балках, должных изображать ворота, был прилеплен маленький листочек бумаги с надписью 'Печать'. И как раз в клетку и отступила красная дымка, раздраженно колыхаясь сразу за границей прутьев. Мне даже почудился недоуменный и разочарованный рев где-то за прутьями.

  Мама вскочила на ноги и пораженно повертела головой

   – Да-а, я, конечно, знала, что у тебя много чакры, но не думала, что настолько! Ты, наверное, превзошел даже моего отца, а он работал над своим резервом, между прочим, аж сто лет! Айдо, спасибо тебе! Теперь я не только смогу остаться, еще и помочь Наруто получится!