Текст книги "Лестница в небо. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Laaren

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)

  Под двумя девчоночьими взглядами шар секунду покрутился – и толчком раздулся метров до полутора в диаметре. Акеми отшатнулась, а я смерил фигурку дочки скептическим взглядом – и с силой метнул шар в небольшой пригорок на краю леса.

  Волосы трепануло горячим ветром, а я создал новую огненную сферу, теперь уже нормального размера. Покачал ее на ладони, будто решаясь, в сомнении покачал головой – и обычный Разеншотен отправился вслед за своим старшим товарищем.

   – Однако, что-то надо делать, – пробормотал я, поднял вверх правую руку с выставленным указательным пальцем и погрузился в глубокую концентрацию. На ногте замерцала крохотная искорка, тут же окуталась пламенем и начала наливаться ярко-оранжевым цветом, все ускоряя и ускоряя вращение, но оставаясь размером с мячик для гольфа. Я открыл глаза и посмотрел на Йоко. Девочка нахмурилась и сжала кулаки:

   – Хватит уже издеваться! Я не слабачка, я бы и с первым справилась!

   – Раздражение... есть, – бормотнул я, и уже в полный голос. – Как хочешь, но вообще-то...

  Я сложил пальца в щелбан и щелчком отправил оранжевую мандаринку вверх. Она почти мгновенно скрылась из виду. Секунда, другая – и нас пригибает к земле могучий и горячий до треска волос 'БДАХ!', а по небу расплывается громадная огненная медуза.

   – Вообще-то, я именно их этих соображений сжимал чакру почти до материального состояния!

  Йоко вздрогнула и опустила на меня испуганный взгляд.

   – Страх... есть, – все так же тихо. И – для всех: – Ладно, пошутили и будет. Йоко, готовься! Катон: Гока Меккяку!

  Ладони взлетели в ручных печатях уже почти без моего участия, легкие втянули воздух и выпустили горячую искорку, в тридцати сантиметрах от лица превратившуюся в ревущий поток огня.

  Казалось, его не могло остановить ничто. Ничто... кроме стоящей передо мной девочку, упершейся ладонью прямо в стену огня и втягивающую в себя костер. Я прекратил технику, пара секунд – и последний пламенный язычок втягивается в широко открытый ротик, а еще один язычок, только а этот раз вполне обычный, сыто облизывает губы. Йоко улыбнулась.

   – Не расслабляйся, дальше! – воскликнул я, и снова сложил печати. На этот раз она потребовалась всего одна.

  Кажется, я уже говорил, что обожаю техники, основанные на количестве вложенной энергии? Вот, например, как сейчас – Рессенпу. Вроде бы просто воздушная волна, но если ее достаточно наполнить, вполне можно выбивать в земле солидные ямы. Я вдруг вспомнил, что именно рассказывал Хиро об этой технике, вернее, о том, как он ее выучил и как потом разговорился с ее изначальной обладательницей. Да, Наруто, однажды тебя ожидает один сюрприз, спасибо Джирайе за его веселую юность! Почти как в сказках – принцесса странствует по свету, чтобы найти того, кто ее победит и взять его в мужья. Интересно, Наруто, когда его найдут и неизбежно как восход солнца дадут в лоб, решится стать консортом какой-то Деревни, Скрытой в Гвоздиках, или продолжит сохнуть по Сакуре? А ведь если верить Хиро, эта Шизука – вполне симпатичная личность, хоть мой джонин в основном и на ее спутницу таращился... Самому проверить, что ли, вроде как 'победи-ка ты сперва моего младшого брата', а там уже и поздно будет, рыжему не обломится? А что – романтичненько... Тьху, пропасть, не хватало еще пасть настолько низко, чтобы отбивать девушек у НАРУТО!

  Посторонние мысли отнюдь не были, как может показаться, ненужными в данной ситуации. Размышления совершенно не помешали мне выдуть воздушный шторм, который уже закономерно стал закуской для моей дочери. В конце концов, это привычно. А вот возведение в мозгах антиэмпатического барьера надо было чем-то прикрыть...

  Дочка довольно вздохнула и посмотрела на меня.

   – Удовлетворение – есть... Йоко, ну а теперь основное, ради чего мы тут и собрались. Акеми – я чуть подтолкнул девочку, казалось, ставшую олицетворением внимания, вперед, – помоги нам, пожалуйста. Запусти Райгеки в Йоко. Такое мощное, насколько можешь.

   – Прямо в нее?.. Но... как же?.. – опешила она.

   – Не беспокойся. Как ты могла видеть, ничего с ней не случится. Ты ведь говорила, что веришь?

   – Х-хорошо... – Акеми подняла ладони к к груди и довольно медленно сложила три ручных печати. Йоко, по-прежнему с улыбкой, подобралась, следя за ней. А я присматривал за ними обеими, поэтому едва не упустил момент, когда с рук маленькой шатенки сорвалась толстая ветвистая молния и во мгновение ока ударила во все же вытянутую вперед ладонь красноволосой девочки...

  Поляну огласил болезненный вскрик и Йоко рухнула на бок, скорчившись в позе эмбриона. Молния действительно получилась мощной, прав был Хиро насчет печатей. Жаль, что пришлось проверять это вот так...

  Акеми дернулась было к упавшей, но я придержал ее за плечо.

   – И, наконец – боль.

  Тем временем Йоко, повозившись по траве, все же поднялась, время от времени неуклюже дергаясь от шока, и посмотрела на нас. С неверием и злостью. А когда взгляд соскользнул на Акеми, в ее глазах даже мелькнуло что-то, очень похожее на...

   – Хм, так я и думал, – мой спокойный голос разлетелся над поляной. – Поглощение просто не могло не иметь никаких ограничений, это противоречит элементарной логике. Чакра – все же не магия и уж тем более не чудо. Конечно, нужны еще эксперименты, но в первом приближении могу сказать – чтобы поглотить способность, в тебе должен быть источник этой способности. С Огнем и Ветром проблем не возникло, а вот Молния... Что ж, жаль. Было столько надежд.

  Я посмотрел на Йоко. Девочка была ошеломлена, находилась в полном раздрае чувств, осложнявшемся еще и судорогами, пробегавшими по ее телу от последствий Райгеки. Не знаю, подействовало бы на нее настоящее электричество, но это была чакра. И вдобавок, она растерянно держалась за голову, будто не понимая, куда делось такое обычное и привычное ощущение всех, кто рядом... Я улыбнулся ей.

   – Но у меня есть решение! Йоко, ты хочешь стать сильнее? – не убирая улыбку, спросил я. – Тогда все очень просто! Поглоти источник этой способности! Съешь... вот ее!

  Я улыбнулся еще шире и кивнул вниз. Глаза Акеми расширились вне всяких пределов, она дернулась было в сторону, но моя хватка на ее плече не дала ей этого сделать.

   – Но... как... зачем... – донеслось от красноволосой девочки.

   – Не забивай себе голову всякими глупостями! Съешь ее! Она только что сделала тебе больно! А до этого не раз и не два смеялась над тобой! А если ты беспокоишься, то... Йоко, я всегда останусь с тобой! Какой бы ты не стала и что бы ни произошло – мы всегда будем вместе! Поэтому не думай лишнего, а просто съешь источник Молнии и стань еще на пятую часть сильнее! А потом мы съедим еще и Воду с Землей – они очень удачно оказались на Узушио, а я все равно никак не могу запомнить имена этих двоих! – и наконец, перестанем бояться друг за друга! Ты ведь этого хотела!

  Йоко, как во сне сделала шаг к нам. Один, второй, третий. В глубине ее глаз начало разгораться пламя, не медля выплеснувшееся на лицо и поползшее во все стороны. Акеми в моей хватке тряслась мелкой дрожью, слишком частой для естественного происхождения. Она явно пыталась применить Джинтон, но утащить на себе еще и меня оказалось для нее непосильной задачей. А я стиснул левую ладонь в кулак, чтобы никто не увидел, что именно сейчас на ней прорисовывается. Сейчас, впервые в жизни, я жалел, что мои печати со мной – всегда...

  Почти полностью покрывшаяся пламенем Йоко сделала еще один шаг... и вдруг рухнула на траву.

   – Нет... я так не могу... Только не это... Только не так... Ни за что!!!

  Огонь стек с нее, оставив в двухметровом круге только пепел. А затем на спекшуюся землю упали слезы, просочившиеся из-под ладоней, прижатых к лицу. Совершенно обычные, соленые и мокрые, девичьи слезы...

  Акеми перестала вырываться и я отпустил ее плечо. Она рефлекторно отпрыгнула, посмотрела дикими глазами, вдруг отвернулась от меня и подошла к Йоко. Мгновение постояла над ней, неожиданно сказала:

   – Дура... – и опустилась на колени рядом, тоже всхлипнув.

  Я смотрел, как две девочки самозабвенно рыдают, сидя в обнимку на пепельной земле, и осторожно разжимал левый кулак с осыпающимся черным песком. Легкий ветер подхватывал и тут же развеивал кусочки шести черточек, в раз и навсегда застывшем порядке складывающихся в значение, которое, к счастью, мне не пришлось сегодня вспоминать...

  Всхлипы, наконец, начали утихать и я подошел вплотную к девочкам. Акеми, отреагировав на движение, встала с земли, вытерла глаза и посмотрела на меня:

   – Теперь я знаю, ты – настоящий Каге, Айдо-сан. Раньше я сомневалась, но сейчас... – Йоко вздрогнула, не поднимая головы, а я ошеломленно уставился на младшую Кайсоку.

   – Чт-то?..

   – Не делай такие большие глаза, – криво улыбнулась девочка. – Ты правда думал, что я скажу тебе что-то другое? Когда мне исполнилось семь лет, я сидела на развалинах собственного дома и смотрела на две выскобленные до блеска выемки в земле на месте тел моих родителей. Нам не досталось даже капли крови для того, чтобы похоронить их... И все это произошло потому, что взрослые слишком верили... в безопасность. Раньше я думала, что ты слишком добрый и больше ничего не можешь, но теперь вижу, что быть добрым – ты выбрал сам. Моей сестре повезло, что она в тебя влюбилась...

  Я в онемении взирал на девочку, которой едва исполнилось тринадцать, а она серьезно смотрела не меня в ответ.

   – Не удивляйся, после пяти лет жизни изгоем взрослеешь быстро. Я все поняла. Но, – тут Акеми решительно тряхнула головой, – знаешь, когда я вырасту, я выйду замуж... за твоего брата Кано. У вас очень веселая семейка, с вами будет интересно. И не вздумай возражать – теперь ты мне должен!

  Акеми вдруг улыбнулась так, что сразу же становилось понятно – если года через четыре я и вздумаю пойти против, вполне может разразиться первое в новейшей истории сражение между двумя Узумаки, и убежала в лес. Ей явно хотелось размазаться в моих глазах от скорости, а то и мгновенно исчезнуть из виду – но опыта хватило пока только на очень быстрый бег. Впрочем, у нее есть еще лет шесть-семь на самосовершенствование, ибо торопить Кано с женитьбой я и не подумаю – с такой-то невестой...

  Я проводил ее взглядом, а потом опустился на колени рядом с дочкой. Йоко все это время просидела неподвижно, не поднимая головы.

  Некоторое время мы просто сидели рядом, а потом Йоко спросила, по-прежнему в землю:

   – Папа... Зачем... За что ты меня так?..

   – Потому что я люблю тебя больше, чем ты можешь себе представить!

  Девочка вскинула голову и наткнулась на мою улыбку. Я протянул руку и погладил ее по голове, а она замерла:

   – Но... Как?

   – Малышка... Когда тебе больно – это мучительно. Сегодня ты это почувствовала. Но тысячекратно больнее – взять на себя ответственность и стать причиной страдания другого, близкого тебе человека... Хотя бы и ради того, чтобы он больше никогда не испытывал такой боли. Это тебе еще предстоит понять, надеюсь, не на себе самой. А пока что запомни – я не врал тебе и действительно никогда бы тебя не бросил. Все, что нам предстоит, мы пройдем вместе.

  Йоко вдруг наклонилась вперед и обняла меня, уткнувшись в грудь. Рубашка начала быстро намокать.

   – Папа... Но почему именно так? Неужели нельзя было по-другому? Объяснить?..

   – Этого нельзя объяснить словами, Йоко. Жажда силы, жажда власти – всего лишь слова, Они как камни, глухо и пусто громыхающие в железной бочке, не показывающие слушателю и сотой доли действительности. Их можно услышать – но не понять. Сегодня мы с тобой заглянули за поворот дороги, вступив на которую, больше нельзя свернуть... – я прервался и перевел тему: – А хочешь, я почитаю тебе стихи? Так как ты моя дочка, а не девушка – они будут плохие и не в рифму, но все же...

  Йоко хихикнула напополам со всхлипом, а я припомнил как-то и где-то попавшиеся мне строчки:

   – Между моря без границы,

  Стоит как столп Гермеса птица

  Свои крылья пожирая

  И себя тем укрепляя

  И как только перья канут

  Она недвижным камнем станет

  Здесь сейчас бел он и красен

  И всеми цветами – смертью окрашен...

  Она замерла, вслушиваясь, а я без паузы продолжил:

   – Йоко, что бы дальше не произошло и как бы не сложилась наша с тобой жизнь, я не хочу, чтобы однажды мой Феникс обернулся и не увидел своих крыльев, которые поднимают его в небеса, потому что рядом с ним – только смерть...

   – Пап, такие метафоры – слишком сложные для твоей маленькой четырнадцатилетней дочки, – девочка подняла заплаканное лицо и улыбнулась. – Скажи по-простому – мне нельзя теперь пользоваться Поглощением, чтобы не стать... камнем? Может, это и глупо, но я не хочу больше испытывать... такое. А не испытывать – еще страшнее...

   – Ну почему же нельзя, очень даже можно. А вот как именно и когда – сердце подскажет. Оно у тебя большое!

  Йоко опустила глаза на свою грудь и вдруг вскочила, покраснев. Интересно, о чем таком она подумала? Впрочем... я не хочу это знать.

  Я поднялся вслед за ней, поднял руку и аккуратно вытер с ее лица мокрые дорожки:

   – Ну ладно. Экстремальную тренировку можно считать состоявшейся, а теперь пойдем. Тетя Ю ждет нас на ужин, и в наших с тобой интересах прийти пораньше, чтобы я успел приготовить что-то съедобное, так как интуиция буквально кричит мне, что сегодня мы опять будем есть пересоленные онигири. Не понимаешь ты своего счастья, Йоко, – вздохнул я. – Ты хотя бы можешь сжечь эти произведения искусства в собственном рту так, чтобы никто не догадался!

  И под заливистый, истерический, но постепенно переходящий в нормальный, красноволосый смех я сделал шаг сквозь пространство на мою персональную Голгофу, в последнее время упорно кажущуюся мне сложенной из исполинских пластов сожженного печенья и сваренных в однородные коричневые слизистые комочки овощей. О, где ты, римский легионер с уксусной губкой и копьем под левое ребро?! Ибо воистину – легче умереть!

  Кажется, пророческий Кеккей-Генкай все-таки существует, и я являюсь его носителем... Потому что Таюя действительно возилась на кухне, мурлыча какую-то песенку и сооружая очередной идеальный по форме рисовый треугольничек, от единственного куска которого из моих глаз брызнули слезы... '... счастья, Ю, это слезы невыразимого счастья!' Впрочем, искреннее предложение помочь и легкий поцелуй ('У тебя рисинка прилипла.... Позволь, я помогу... Вот так... М-м-м...') сотворили совместное чудо, и мило розовеющая девушка не обратила внимания, что в соус – гарнир к основному блюду – не упало ни крупинки соли. Так что спустя совсем немного времени мы наконец-то смогли усесться за стол, и даже проделать это с изрядным удовольствием. Но как и всегда, по вселенскому закону, за открытие которого имя Мерфи – этого посланца Орочимару на планете Земля – будет предано вечному проклятию, случилось это...

   – Извините, я не помешала? – алый глаз осторожно косил в приоткрытую дверь.

   – Карин! Заходи, ты вовремя – у нас ужин! – Таюя приветливо махнула ладошкой, и подвинула еще один стул.

  За столом сидели четверо абсолютно одинаковой масти и каждый со своими мыслями смотрели в стоящие перед ними тарелки. Наконец, молчание оказалось нарушено:

   – Айдо, ты дал мне сегодня задание... Но, мне кажется, я не...

   – Какое задание? – чуть нахмурилась Таюя.

   – Ю, да все в порядке. Просто Карин-тян рассказала, что знает хороших людей среди тех, кто сбежал от Орочимару после его смерти, и предложила забрать их на остров. А я согласился и поручил это ей. С меткой особых проблем не будет. Конечно, на Ангела, – я подмигнул девушке, – пусть даже не рассчитывают, но обезвредить метку я вполне смогу!

   – Айдо, но как же? Карин ведь всего дня три как попала к нам, почти ничего не умеет по нашим меркам и ты уже отправляешь ее?..

   – К сожалению, – перебил я Таюю, – я сейчас не могу надолго отлучаться с острова. Мне еще с Гекко общаться предстоит, да и вообще – народ за эти полгода совсем от рук отбился! Представляете, что мне на днях заявил Шин? Что мне пора жениться! Ну не умора ли? Зачем мне это надо, у меня ведь есть!..

  Я вдруг осекся, прерванный протяжным скрипом. Таюя неловко качнулась на стуле, а ее ладони, до того расслабленно лежавшие на столе, сжались в кулаки до белых костяшек. Из-под ногтей на стол упала капелька крови, а под ее футболкой разгорелась зелень внезапно включившегося 'Восстановления'.

   – Жениться, значит, – произнесла девушка, опустив голову, а затем вдруг повернулась к нам. На ее лице расцвела широкая и немного неестественная улыбка. – А знаешь, Айдо... Это неплохая идея. Может быть, ты станешь немного спокойнее и ответственнее!

  Она поднялась из-за стола:

   – Спасибо, я наелась, пока готовила. И, если ты не возражаешь, я помогу Карин в ее задании. Пойдем! – она повелительно взмахнула рукой и алоглазая без лишних споров вскочила со стула. – Когда мы разработаем план, тогда и отправимся, договорились?

   – Хорошо... – они вышли, а я перевел взгляд на своего эксперта по человеческим эмоциям. Больше ничего как-то не придумывалось. – Ну и что это было?

  Йоко неловко пожала плечами:

   – Там столько всего намешано, трудно разобраться... Пап, – внезапно встрепенулась она, – я хотела тебе сказать, но забыла. Карин, она... на самом деле...

   – Я знаю, – машинально перебил я девочку. Произошедшее только что никак не хотело выходить у меня из головы. – Я знаю это с самого первого момента. Она пошла со мной не потому, что поверила мне, а потому, что я оказался сильнее Саске. И еще... Она его спасала. От меня. Он все же был первым парнем в Змеиной шарашке, а какой девчонке будет не лестно, что такое счастье привалило именно к ней? Поэтому я и загрузил ее работой. Все эти красноглазые бредни – от безделья и отсутствия перспектив, а у нас все немного по-другому. Надеюсь, что она быстро это поймет. Но пока... ты приглядывай за ней, ладно?

  Девочка неловко кивнула, тоже встала из-за стола и ушла, тихонько прикрыв дверь. А я остался сидеть под лампочкой с симпатичным зеленым абажуром, работающей на фуин 'Каминари', и крутить в голове события, приведшие к тому, что я оказался один за столом, на котором стоят четыре нетронутые тарелки...

  Глава 12

  Интерлюдия. Саске. Кое-что никогда не меняется

   – Я помню вас еще совсем маленькими котятками. Просто не могу поверить, что все закончилось так. В клане осталось всего лишь два человека. И они стремятся убить друг друга...

  Старуха, то ли просто похожая на старую морщинистую кошку, то ли на самом деле являвшаяся ею, недовольно качнула головой с пышной, несмотря на возраст, шевелюрой серо-стального цвета. Из-за прищуренных в тонкие щелочки глаз невозможно было разобрать, куда она смотрит, но сидевшего перед ней молодого парня это не волновало. Он вспоминал.

  Заброшенный город Сора-ку посреди пустошей, где члены клана Учиха издавна хранили громадные запасы разнообразного снаряжения, не доверяя Конохе, которую сами же и основали, был все так же тих и безмолвен. За исключением кошек, водящихся тут в неимоверном количестве и успешно притворяющихся обычными. Первый раз Саске побывал в этом месте, еще будучи в команде номер семь. Помнится, тогда этот шумный идиот, как и всегда, пытался привлечь к себе внимание... Губы черноволосого парня едва заметно дрогнули в намеке на улыбку, но тут же на его лицо вернулась маска непоколебимого равнодушия.

  Путь сюда от Северного Убежища Орочимару занял почти неделю, и все это время последний Учиха не проронил ни слова. Его команда была с ним полностью солидарна. И если Джуго в принципе не любил разговоры, то молчание Суйгецу стало бы для невольного свидетеля этого путешествия большой загадкой... если не думать о событиях, с которых все и началось.

  Каждый из попутчиков переживал произошедшее по-своему. Джуго был задумчив больше обычного, прокручивая в голове моменты своего бессилия и изредка прикасаясь к шее, которую так жестко и недружелюбно захлестывали линии обездвиживающего фуин. Выходит, фуиндзюцу не исчезло до конца, как он думал раньше. А еще – эта печать была очень сильно похожа на Проклятую Метку...

  Суйгецу никак не мог успокоиться. Поражение (а никак иначе столкновение с этим Узумаки – странно, фамилия как у глупышки Карин – Айдо назвать было никак невозможно), то, как именно оно было нанесено, когда противник даже не попытался скрестить с ним мечи... В другой ситуации Суйгецу плюнул бы на все и продолжил сражаться, он не привык сдаваться и отступать. Но тогда – на него в упор смотрели отчаянно зеленые глаза. В них светилась решимость, уверенность в себе, непреклонность, готовность к сражению – все то, что Хозуки видел во всех своих противниках. Но на самом дне этих глаз было что-то еще... Задавленное волей хозяина, погребенное под грудой обыденных чувств и желаний – в глубине зрачков лениво колыхалось любопытство. Детское, восторженное и одновременно прагматичное любопытство, с которым малыши смотрят на настенные часы с кукушкой или пробегающего мимо котенка, и которое Суйгецу так долго созерцал через прозрачное стекло бронированного бака с водой. 'Интересно, а что же у него внутри?..'

  Красноволосый был прав – растечься лужей было проще простого, а испарившуюся воду легко можно было бы возместить из обычной фляжки. Но кончик меча все же задрожал и опустился – потому что: 'Суйгецу, не нужно сопротивляться, иначе мы вернемся в лабораторию!' Существо с глазами змеи больше всего восторгалось именно этим трюком...

  Несколько раз за время пути человек-каппа* порывался выяснить у своего спасителя, кто же такой этот шиноби, с легкостью нейтрализовавший их группу, в которой не было и не могло быть слабаков, которая могла бы создать неприятности, наверное, любому Каге, и во главе которой стоял легендарный Шаринган. А их поленились даже убить. Но при попытке открыть рот Суйгецу ловил предупреждающий взблеск красноты из-под полуопущенных век Учихи... и предпочитал раздумывать над ответом самостоятельно.

  ________________________________________________________________________

  * Каппа (яп. 河童: 'речное дитя') – японская разновидность водяных. прим. авт.

  ________________________________________________________________________

  Сам Саске за эту неделю не проронил ни слова. Он молча шагал по бесплодным камням, отмеряя километр за километром. Три коротких перерыва, устроенных для сна и еды, не принесли отдыха, но такой ритм позволил вытеснить вихрь мыслей, роящихся в голове, и заменить бурлящую подсердечную ненависть – тупой и бездумной усталостью. Клоун Майто Гай все же был в чем-то прав... и смог передать это своему ученику. О, как же Саске в свое время потешался над этой нелепой пародией на команду! Даже шумный идиот и слезливая дура не были такими слабаками, чтобы подпирать их таким же бесполезным четвертым! Но теперь... Такие изменения были бы невозможны без личного участия Хокаге и у Саске появился еще один дополнительный счет к Конохе, не уберегшей его семью и бросившей его самого на произвол судьбы, при этом давшей столько внимания какому-то жалкому неудачнику!

  Первый и единственный раз за все это время Учиха открыл рот, чтобы поздороваться с кошками-ниндзя, встретившими их команду в пыльных разрушенных переулках Сора-ку, и на это приветствие ушла вся доброта и тепло, что в нем еще оставались. Поэтому сейчас Саске молча слушал сокрушенное бормотание Старухи-Кошки, неподвижно рассматривая что-то в безграничной вечности над ее головой. Последнему Учихе, всерьез вознамерившемуся стать воистину последним, было безразлично, что она говорит – все случившееся было предопределено еще задолго до его рождения. Черноволосому парню оставалось лишь следовать своей судьбе. У него никогда, по большому счету, не было никакого выбора, и лишь в последнюю неделю его душу грыз какой-то червячок, с каждой минутой все расширяя и расширяя свою норку. Ведь если кто-то смог создать десятого биджу, ломая тем самым все законы и установления, почему бы и Учихе не сойти с проторенного пути Учих? А еще – Шаринган видит истину. И то, что Саске увидел во внутреннем мире над головой Айдо, то, что проступало сквозь облик огненной красноглазой птицы... или, точнее будет сказать, та... лишь добавляло в сердце тягучего яда сомнения, приправленного ранее неведомыми Саске чувствами, вызывая желание победить... уничтожить... размазать красноволосого наглеца... лишь для того, чтобы вновь услышать голос, на этот раз говорящий что-нибудь еще, кроме 'Ты не пройдешь!' Например...

  Внезапный шум за спиной отвлек Учиху от размышлений. Как знать, может быть, доведи он до конца эту без сомнения важную мысль, что-то бы и изменилось... Но история сослагательного наклонения не знает, поэтому он быстро, но, как и всегда, изящно повернул голову к источнику беспорядка.

  Боковую стену большой комнаты, где происходила беседа, занимал длинный ряд полок. На них стояли, лежали и висели разнообразнейшие вещи, используемые шиноби в своем много трудном ремесле. Здесь было все – от ядов, за один образец которых Якуши Кабуто отдал бы свою правую руку (попытавшись, правда, сторговаться на чужую) до обычной и банальной одежды, которую можно увидеть на каждом шиноби, безотносительно деревни, к которой он принадлежит. И именно одежда стала камнем преткновения...

  Юная светловолосая девушка сердито сгребла лежащий перед ней ком разнообразного барахла и сверкнула карими глазами из-за возвышавшегося над ней крепостной башней обнаженного по пояс Джуго. Как ни странно, эта картина явно не вызывала у нее эмоций, вроде бы полагающихся молодым девушкам, живущим в заброшенном пустом городе и не избалованным мужским вниманием. А волновало ее нечто совсем другое:

   – Бабушка! А побольше размеров у нас нет? На этого парня невозможно ничего подобрать!

   – Дай ему занавеску, Тамаки, пускай закутается! Тут ему не ателье! – раздраженно, из-за прерванного стариковского ворчания, проскрипела Некобаа.

   – Но ведь они нам платят! – возмутилась девушка, заметив, как рука Учихи выскользнула из-за пазухи с внушительно пачкой рё. – Что это за отношение!.. К... Клиентам...

  Тамаки пересеклась взглядом с Саске и ее обличающая фраза, начатая так напористо и уверенно, с каждым словом звучала все тише и тише, пока наконец не угасла совсем...

  Бабка совершенно по-кошачьи фыркнула, отворачиваясь от внучки и вновь перевела щелочки глаз на Учиху:

   – И все же, на что ты рассчитываешь? Итачи... он ведь... очень силен.

  Ее собеседник недовольно шевельнулся, раздосадованный перспективой все же начать разговор, но ему не дали проронить ни звука – рядом с ним будто из-под земли выросла Тамаки. За их спинами Джуго с непроницаемо-довольным видом закутывался в торопливо содранную девушкой с полок занавеску, а внучка резко подскочила к старухе и вцепилась ей в рукав.

   – Бабушка! Позволь мне отправиться с Саске! Я могу ему помочь!

   – Замолчи! – резко, от неожиданности, рыкнула Некобаа. -Ты не понимаешь, о чем говоришь! Итачи и Саске не чета тебе, они последние из клана и получили всю силу, прежде полагавшуюся множеству Учих! А ты не можешь ничего!..

   – Неправда! Я могу чувствовать запахи на большом расстоянии и различать их, ты сама меня учила, помнишь? Я не буду обузой Саске! И, кроме того... – девушка вдруг отвела глаза. – Я... могу попытаться... их помирить. Не этого ли ты на самом деле хочешь? Пожалуйста, позволь мне!

  Старая Кошка, прожившая в развалинах Сора-ку вдвоем с внучкой так долго, что почти забыла, откуда же именно эта самая внучка у нее взялась, некоторое время сидела неподвижно, затем перевела взгляд с напряженно ждущей Тамаки на по-прежнему невозмутимого Саске и едва заметно шевельнула губами. Тишину комнаты рассекло лишь одно слово, тут же затерявшееся в шелесте ветра за стенами постройки настолько ветхой, что было непонятно, как тут вообще мог кто-то жить. И это слово определило очень многие судьбы на долгие годы вперед...

  Немного позже, когда Саске с товарищами выбрался из переулков заброшенного города и невольно остановился на краю, вглядываясь в расстилающуюся перед ними пустынную даль, Суйгецу, все время подбора снаряжения невозмутимо игравший с кошками, подошел ближе к Учихе и остановился за его левым плечом:

   – Ну что, теперь команда в сборе? Ты не думаешь, что нас стоит как-то назвать? 'Команда Змеи', например? Или там 'Сокола', ты ведь, как и он, победил змею?

  Саске покосился на водяного, оглянулся на погруженную в себя громаду Джуго, все еще неуверенно жмущуюся в такой непривычной ей компании Тамаки и неожиданно улыбнулся. Всего лишь краем губ, но это была отчетливая улыбка... с весьма странным выражением:

   – Высперенно и неинформативно, Суйгецу. Будь проще... Кажется, теперь я понимаю, о чем он говорил... А что до названия... Пожалуй, мы останемся просто – командой!

  Учиха помедлил еще секунду... и шагнул вперед, вступая на дорогу с заранее известным концом. Впрочем, если бы тот, кто расписал путь Саске еще до его рождения, заглянул бы сейчас в его разум, он был бы неприятно удивлен. В голове Учихи крутилось, что огонь – сжигает все. А разумный огонь вполне способен сжечь даже предназначение. Как знать, может быть, в скором времени это предстоит понять на собственном примере?

  Вот такие мысли занимали Учиху Саске, и только один маленький вопрос не давал в полной мере предаться приятным мечтам. Черноволосый парень с мечом за спиной никак не мог вспомнить – был ли его шаринган активирован, когда он взглянул Тамаки в глаза... или все же нет?

  Айдо

  Я молча смотрел вслед девчонкам, скрывающимся за деревьями. По правде говоря, место, выбранное ими для начал поисков, немного меня удивило. Ну скажите на милость, кому придет в голову, сбежав от Орочимару, прятаться в Стране Огня, вотчине Конохи, которая годами собирает любые крупицы информации о Змеином Саннине? И даже сейчас, когда он мертв, вопрос актуальности не утратил...

  Так что я бы с удовольствием высказал свое мнение... но вот только это мнение никто не спрашивал. Всю неделю сборов Таюя, взявшая это задание в свои нежные, но крепкие руки, провела в бесконечных беседах с Карин. Как это и водится у девчонок, тихие разговоры о характере тех, кого им предстоит разыскать, их привычках, выяснении подробностей, известных их алоглазой надзирательнице, периодически прерывались сдавленными смешками и какими-то бессвязными воспоминаниями и болтовней. Вот казалось бы – они познакомились друг с дружкой и провели рядом совсем немного времени, до того, как одну увлокли на лабораторный стол, а другой – расплатились за тело Учихи Саске. Но, оказывается – даже после логовища самого страшного ученого-маньяка современности, даже у двух его 'экспериментов' – найдется куча поводов, чтобы вместе похихикать над общими воспоминаниями. Впрочем, чего это я – женщины!..