Текст книги "КИНФ, БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ПЕРВАЯ: ПЛЕЯДА ЭШЕБИИ (СИ)"
Автор книги: Квилессе
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)
– Что ты хочешь знать? – синими дрожащими губами произнес советник, насилу открыв слипающиеся глаза.
– Кто он? Откуда? Как зовут его?
– Зовут его лордом Террозом – так, по меньшей мере, его кличут в народе. Может, врут.
– Лорд Терроз? Что за имя такое? Сонк он или кар?
– Ни то, ни другое, – ответил советник. – Имя, конечно, карянское, но он из сцеллов. Такой маленький народец, что раньше жил охотой и рудокопством. Странно вообще, что люди говорят, будто он сцелл. Сцеллы на моей памяти никогда не брали в руки оружия, разве что охотничьи ножи. Их боги давным-давно запретили им две вещи – убивать людей и жениться на иных людях, нежели на своих соплеменниках. Но, все же, думаю, он полукровка – нарушили же они запрет богов насчет оружия! Могли нарушить запрет и насчет свадеб…
– Сцелл?! Тот, кто никогда не брал в руки оружия вдруг взял его, да еще и за правильный конец – а вы, сонки, не можете отнять?! Интересно!
– Да, так; но, думаю, это не спроста. Его имя означает на языке карян «Долгожданный». Видно…
– О чем только думала его мамаша, нося его в своем брюхе и подарив ему такое имя? – грубо перебила советника Тийна, пропустив мимо ушей слова об исключительности лорда. – Или он сидел там дольше обычных людей? Ну, ничего! Мы быстренько заставим этого Долгожданного позабыть о его исключительности!
Советник лишь покачал головой с сомнением, но смолчал.
На въезде в поселок, как и в любом лесном глухом поселении, их встретил высокий забор да недовольный страж – кому охота было вылезать из теплой сторожки, заметенной чуть не по самую крышу снегом, от жарко горящей печи и подогретого доброго вина, открывать ворота, пусть даже и принцессе?!
Буран тем временем разыгрался не на шутку; с западной стороны поселка, под защитой вековых деревьев, сонки торопливо устанавливали свои походные шатры из серого лучшего толстого войлока, а Тийна, советник и бароны с приближенными лизоблюдами решили устроиться в деревне.
Скоро, раздуваемые жестоким обжигающим ветром, затеплились костерки, на которых босыми ногами плясали бешеная девка-зима, и потянуло дымом. Поселок притих, пережидая непогоду.
– Эх, что за беда – носиться по такой погоде по лесу! – ворчал стражник, провожая путников к харчевне. Фонарь его качался из стороны в сторону, словно ветер решил отнять его у человека, и лица покраснели от многочисленных уколов снежными иголками в щеки. – Под вечер принесло еще одного путника – вот кто безумец! Один, по лесу… правда, он в рубашке народился. Пережил ночь в таком буране, не замерз, да еще и день продержался, и дошел до людей…
В харчевне, куда проводил их страж, было немноголюдно и жарко. Лесорубы – в основном это они коротали здесь ненастный вечер, – курили трубочки, устроившись у жарко горящего пламени камина, да вели неторопливые беседы. Хозяин, толстый краснощекий весельчак с пышными усами, натирал до блеска свою стойку белоснежным полотенцем, мясо в печи подрумянивалось, распространяя манящий волшебный аромат, доброе вино в бокалах сверкало так, что сердце радовалось, и буран за окном казался игрушечным, вроде тех, что случаются в иных стеклянных огромных шарах с маленьким игрушечными домиками внутри, стоит их потрясти хорошенько.
Сонки, ворвавшись в натопленный зал, тотчас пробежали по всем углам, выискивая опасность, грубо пихая людей, будь то нечаянно или нарочно, но ничего не нашли. Советник и Тийна потребовали лучшие места – разумеется, поближе к огню, но так, чтобы запах дыма не мешал их ужину, – и еды побольше, а за одним и комнаты для ночлега. Бароны ужинать не стали; нарочно хмурясь, они потребовали поднять им еду в комнаты и за тем ушли, откланявшись.
– Они недовольны, – отметил советник, проводив баронов взглядом. – Того и гляди, перегрызутся. Или нам глотки перережут. Ты понимаешь, что если, не приведи боги, мы проиграем этому треклятому Зеленому Барону, они сожрут тебя вместе с твоим красивым шлемом? Победа – это наш единственный шанс. Иначе их люди, сейчас ночующие вместе, возможно даже в одних шатрах, сцепятся меж собой, как только бароны выведут из игры тебя, и тогда..!
– Ты преувеличиваешь, мой друг, – беспечно ответила Тийна, откинувшись на спинку кресла. – Есть и другие выходы – в случае поражения. Я, например, один четко вижу. Убить обоих баронов, а их людям сказать, что это сделали лазутчики Зеленого Барона. И тогда все их люди пойдут за нами на край света, даже если мы проиграем… А с чего ты вообще взял, что мы проиграем? Чем так примечателен этот барон?
– Да ничем, кроме своей огромной армии, – ответил советник. – Огромной и непобедимой.
Путник в углу, который, казалось, спал непробудным сном, чуть шевельнулся, словно прислушиваясь, и Тийна бросила на него внимательный взгляд. Но разинутый рот, пускающий через толстую губу слюни, сопящий громко нос и шляпа, сползшая на самые глаза, убедили её в том, что этот олух не то что подслушивать – он и понять-то не сможет ничего, даже если что и услышит. Да и не слушает он, а храпит на весь дом. Верно, тот путник, что родился в рубашке, вспомнила она, что не погиб в буран в лесу. Да, дуракам всегда везет…
К утру буря утихла, снег улегся, и на небе над темным вековым лесом снова показалось солнце, выглядевшее страшно виноватым оттого, что позволило такое безобразие, а оттого бледное. Сонки сворачивали свои шатры и были возбуждены; они славно отдохнули, до долины Зеленого Барона оставался день пути – возможно, ночью предстоит веселенькое дельце! Наконец-то дельце, наконец-то что-то привычное! А не эти многочисленные политические дворцовые ухищрения… Да и бароны выглядели довольными. О чем они говорили ночью (и говорили ли вообще) – никто не знал, но с утра они были более дружелюбны друг к другу, и Длодик даже изволил похлопать своего извечного соперника дружески по плечу – небывалое дело! И люди их приободрились, и с большей симпатией посмотрели друг на друга. А что, ничего, кажется, ребята…
К Тийне подскакал веселый сотник – его невероятно огромные уши горели от мороза, и нос был похож на переспелый помидор, а на голове словно пожар, пылали огненно-рыжие волосы.
– Тут человечек нашелся, – крикнул он, шмыгая своим разбухшим помидором, – который берется провести нас короткой дорогой. Клянется, что не врет. Это тот, что пришел вчера в бурю и не замерз. Просит немного говорит, что зарабатывает себе на жизнь проводником.
– Этот, что родился в рубашке? – припомнила Тийна. – А ну, тащи его сюда!
Его и притащили; человек, все так же спрятав глаза под широкими полами шляпы, выставив зубы поверх нижней губы, как заяц или бобер, поклонился до земли, и что-то забубнил под нос.
– Да говори же понятно! – раздраженно рявкнула Тийна, еле сдерживая лошадь – отчего та вдруг занервничала? Волками, что ли , пахнет от этого несуразного типа? – Эй, кто-нибудь! Поясните, о чем лопочет этот идиот!
– Он говорит, – встрял всезнающий сотник, – что до места, куда мы идем, есть короткая дорога, всего полдня пути. По ней он и пришел в поселок. Он покажет.
– А карта у него есть? – поинтересовалась Тийна. Дурачок под шляпой нелепо хрюкнул и закивал согласно головой.
– Он говорит, что есть, – перевел помидор, – да только он её не отдаст, потому что это его хлеб.
– Мы что, спрашивать будем?!
Бродягу подхватили и вытрясли из него все его нехитрое добро, среди которого была и карта. Тийна развернула её и внимательно осмотрела.
– Да, – протянула она, – если он не врет то к вечеру мы будем на месте, а ночью уже отпразднуем победу! – она швырнула бродяге его карту. – Ну что же, веди нас. Приставьте-ка к нему охрану получше чтобы не завел нас в глушь и не удрал! Если будет все, как обещаешь, получишь честную награду!
Однако проводник и вздумал сбегать; взгромоздившись на лошадь, он стукнул её пятками и неторопливо потрусил в чащу, туда, где среди наметенных снегов еле была видна тропинка Сильфов.
Ехали весь день; и Тийна не могла поверить своим глазам, когда увидела поселок или, точнее сказать, маленький городок на окраине Заповедной Чащи уже вечером – солнце еще раздумывало, остаться ли подольше на небе или все же уйти на покой, и его розовые лучи красиво очерчивали красными линиями домишки и притаившиеся сторожевые башенки, окрашивали в насыщенный коралловый цвет крепкую крепостную стену и старый засохший прошлогодний плющ, её обвивающий. Маленький поселок был превращен в добротную военную крепость, перегораживающую дорогу на север.
– Вот он, оплот Зеленого Барона, – торжественно сказал барон Рваола, подъехав ближе к Тийне. – Кажется, нас заметили. Это значит, что гонец уже мчится к западным городам во весь дух по дорогам, только ему одному ведомым, а сам Зеленый Барон готовится к схватке. Даже если б мы попытались просто проехать мимо, он не дал бы нам этого сделать, догнал бы и напал. Здесь у него не основные силы. Но и того, что здесь есть, хватит, чтобы крепко накостылять нам по шее.
Тийна зло осклабилась, наблюдая это вечернее великолепие.
– Каково! – воскликнула она. – Столица разрушается, не на что отстроить дворец. А тут строят укрепления и крепостную стену вокруг крохотной деревни, где живут неумытые крестьяне!
Тем временем в городке началось какое-то движение; на двух башнях, смежных с крепостной стеной, Тийна увидела изготавливающихся стрелков, с центральной башни в небо поднялся столб дыма – зачем гонец, если можно оповестить своих соратников так? – и какие-то люди, подобно муравьям в разворошенном муравейнике, забегали по стене.
– Готовятся к бою, – с каким-то удовольствием произнес Длодик. Он ненавидел неведомого Барона всей душой, но не мог не восхищаться его организацией дела. – Сегодня будет славная бойня!
Его маленькие злые глазки недобро сверкали, и Тийна подумала, что лучше бы им выиграть это сражение, не то советник окажется прав…
Тем временем солнце решило, что пора ложиться спать, и опустилось за кромку леса. Небо потеряло свой насыщенный розовый цвет, и стало бледного серого цвета, на фоне которого так хорошо видны были зажженные факелы.
– Нас заметили, – сказал Длодик, – и сейчас к на выйдет человек, чтобы узнать, чего мы хотим и вести переговоры.
Ворота, окованные железом, открылись (Рваола, знаток таранных атак, оценивал, много ли понадобится народу, чтобы поднять таран, которым наверняка можно будет пробить их, и по всему выходило, что много), и выехал человек на белом коне с развевающимся флагом в руке.
– Зеленый Барон собственной персоной, – определил Длодик. – Вон его зеленое знамя! Сам будет вести переговоры. Нам повезло, что мы застали в городе его самого, но то гонялись бы мы за ним по всем Паондлогам – могло быть и такое, – и тогда бы нам точно несдобровать.
Тийна нетерпеливо выхватила подзорную трубу у советника и навела её на разбойника.
Демон!
В свете заходящего солнца Зеленый Барон, гордо сжимающий свое зеленое знамя, показался ей очень молодым и дерзким мальчишкой, с развевающимися по ветру каштановыми волосами и такими синими глазами, в сравнении с которыми небо в июле над сосновой рощей было серым, как весенняя лужа. Барон был крупного телосложения, но не полный, а стройный, широкоплечий и статный, высокий, длинноногий и узкобедрый; его ладони были наверняка широки и мощны, его плечи (сильные, широкие, самые надежные в мире!) обтягивала свободная простая куртка охотника, перетянутая на груди ремнями, но в своем простом опрятном наряде он казался краше всех господ в их золотых драгоценных побрякушках и бархатных одеждах. Его молодое лицо было гладко выбрито, а на губах застыла недобрая такая усмешка.
Тийна ощутила, как знакомый приятный холодок сбегает по груди вниз, к животу, превращаясь там в невыносимую страстную и жаркую истому, и не смогла сдержать стона. Отчего небо вдруг стало посылать ей мужчин одного красивее другого, стоило ей самой похорошеть?! И всегда – как врагов?
Но не только молодостью и красотой был примечателен Зеленый Барон, чистокровный сцелл по рождению.
Казалось, вся ярость небес, дарованная людям, умещалась на дне его красивых синих глаз, и брови изгибались так грозно, что в глаза его отваживался взглянуть далеко не каждый, даже самый отчаянный и смелый человек. Его прихотливо вырезанные тонкие ноздри вздрагивали словно бы от неукротимой злости, а губы, так красиво и четко очерченные, говорили о невыносимой жестокости, на которую был способен далеко не каждый! От его взгляда кровь стыла в жилах, и, казалось, даже на руках волосы становились дыбом от ужаса, когда Зеленый Барон пристально вглядывался в лицо врага.
Но сам-то он, наверное, ничего такого о себе не думал, и наверняка даже считал себя симпатичным парнем, когда брился по утрам.
Наверное.
Да только войска, ближе всего стоящие к выехавшему парламентеру, отчего-то попятились и отступили, словно не один человек стоял перед ними, а целая кавалерия с острыми копьями, и Зеленый Барон усмехнулся, лишний раз показавшись Тийне просто богом войны, и она снова не смогла сдержать стона, рвущегося из груди. Какой красавец!
– И это ваш знаменитый страшный Зеленый Барон? – произнесла она. Советник и бароны не заметили её возбужденной дрожи, и приняли её возглас за раздосадованный вопль. – Этот сосунок и есть ваш непобедимый Зеленый Барон?!
– Может, он все еще и сосет грудь матери, – огрызнулся Рваола, – да только это идет ему на пользу! И поверь мне на слово, что лучше сию минуту заполучить сотню стрел в задницу, чем встретиться с ним в бою один на один!
Тийну уже колотило от возбуждения; эх, ну что за невезение?! Отчего же этот мальчишка – её враг?! Такой юный и соблазнительный… такой неукротимый… Только б не заметили сонки, как она нетерпеливо ерзает в седле; не то в случае поражения они точно обвинят её в сговоре с Бароном…
– Я сама отправлюсь на переговоры с ним, – решительно сказала Тийна, распахнув плащ и подняв лицо к угасающему небу. Бог знает, что творилось в её голове, но она готова была совратить Барона прямо на поле боя! Честолюбивые мечты рисовали ей его пленного, которого она доставит в столицу связанного, в цепях – они прекрасно подойдут к его дикому лицу! Ни один мужчина не сможет устоять перед её красотой – даже непримиримые Длодик и Рваола теперь встали под одно – её – знамя! А сцелл ничем не отличается от прочих; тем более – такой молодой. Он еще не успел пожать плоды своей красоты, он еще не замечает страдания девушек, провожающих его взглядами, он еще с азартом играет в войну – правда, живым людьми, но все равно для него они как деревянные солдатики, и он расставляет их перед стенами своей крепости как перед горкой, сложенной из камешков на теплой завалинке перед домом отца…
Сонки ничего не успели сказать ей, и даже ревностно охраняющий её советник не успел возразить – она выхватила свой бело-золотой флаг из рук знаменосца и, подобно Зеленому Барону, гордо подняла его над головой. Ткнув пятками коня в бока, она помчалась навстречу ожидающему её противнику. Сердце её бешено колотилось; он сам сдастся ей, на её милость! Он не сможет устоять!
Вблизи Барон показался ей еще краше – и еще более устрашающе. Странно было б подумать, что эти руки только и годились ранее на то, чтобы подстреливать кроликов в лесной траве, да копать руду. Его синие яростные глаза были глазами убийцы, и теперь они с интересом смотрели на Тийну. Как ни странно, он не пал тут же к ногам её, плененный её чарами. Напротив – он усмехнулся насмешливо и презрительно, словно видел насквозь все её тайные мысли. Его надменность и самоуверенность пребольно резанули Тийну по сердцу, и она под его высокомерным взглядом почувствовала себя разряженной дурой. Впрочем, тут же утешилась она, он вполне мог блефовать. Все-таки он не совсем обычный человек… И она нарочно выше подняла подбородок, чтобы он хорошенько мог разглядеть её белоснежную соблазнительную шею, провела тонкими пальцами по выбившимися из-под шлема локонам.
– Кто ты такой и что делаешь в моих землях? – громко и, как ей казалось, величественно произнесла Тийна. Мальчишка, озорно прищурив яркие глаза, чуть не расхохотался ей в лицо.
– В твоих землях? – переспросил он, и голос его был так же дерзок и самоуверен, как и его вид. – Последние два года я думал, что это мои земли. Так что разговаривай поуважительнее, женщина, перед тобой полноправный господин Долины Великой Жабы, лорд Терроз!
Два года… а ему едва ли минуло девятнадцать-двадцать, а то и вовсе всего восемнадцать лет. И в таком юном возрасте он уже приказывает величать себя лордом. Однако!
Его слова были оскорбительны и высокомерны, и Тийне очень захотелось обидеть его. Захотелось надсмеяться над его дерзостью и указать ему его место – низкое, в самой грязи! Потому она рассмеялась через силу, закинув голову, и сонки за её спиной (о, боги, благодарю за разум, дарованный им на этот краткий миг!) вторили ей.
– Лорд?! – произнесла она презрительно, приосанившись и оправляя блескучий мех на своем плече. – С каких это пор среди рабов появились лорды?!
От её слов сонки захохотали еще громче; их скалящиеся и кривляющиеся рожи были чудовищны, и, глядя на них, любой храбрец стушевался бы и растерял бы добрую толику своей спеси. Тем более – амбициозный себялюбивый мальчишка. Но не лорд Терроз.
С улыбкой он смотрел на веселящихся врагов, и ни единый мускул не дрогнул на его юном лице. Даже когда хохот начал стихать, когда сонки утирали слезящиеся от смеха глаза, он все смотрел на них – снисходительно и спокойно, как и прежде, и под глазами его залегли смешливые морщинки.
– Сцеллы никогда не были рабами, – произнес он, и от голоса его стало всем страшно – столько скрытой угрозы прозвучало в нем. – Зачем ты пришла сюда, женщина? Отчего не послала вперед своих союзников, с которыми бы я мог поговорить? Ты надеялась, что я, глядя в твое прекрасное лицо, обольщусь и сложу свое знамя к твоим ногам? Напрасно; можешь спрятать свои волосы под свой красивый шлем и прикрыть свою грудь – тебе ведь наверняка холодно? На своем недолгом веку я видел немало прекрасных дев, подобных тебе, но не из-за одной из них мне не хотелось терять головы, и я не променяю ни жизнь свою, ни свободу на ласки женщины. Уходи; мы будем биться.
Теперь хохотали наверху, на стенах, да так, что трясся старый сухой плющ. От жгучего стыда Тийна почувствовала, как наливается багровым горячим румянцем цветок на её лице, как раньше наливался болью шрам. Так мог унизить только очень юный и очень жестокий мальчишка, сердце которого не познало еще глубины настоящего чувства! И Тийне показалось, что и за своей спиной, в рядах своих союзников, она слышит смешки.
– Дерзкий щенок, – зло прошипела она, еле сдерживаясь от желания треснуть своим флагом лорда по голове. – Я сама выпущу тебе кишки и намотаю их на твой флаг!
Лорд усмехнулся.
– Ты, красавица, хоть и надела шлем, и флаг несешь, а в битвах еще не была, – беспечно ответил он. – Даже под твоим роскошным плащом я вижу, что руки твои тонки, нежны, и плечи слабы. Ты драться не умеешь, и в бою тебе меня не одолеть. Так что оставь эту радость кому-нибудь другому.
И он весьма невежливо развернулся к ней спиной и поехал назад, в свой город, под свист и улюлюканье толпы.
Тийне невыносимо было даже думать о том, что сейчас нужно будет вернуться своим союзникам и взглянуть в из глаза после того, как уел её Терроз. Оттого, пылая багровым румянцем, она просто обернулась к своим войскам и со всею яростью махнула рукой, закричав так страшно, что, казалось, и солнце испугалось и поспешило еще глубже спрятаться в шумящие кроны деревьев, а лошадь под ней взвилась на дыбы, от ужаса вообразив, что настал последний день её жизни.
Сонков не нужно было упрашивать; завопив радостно и кровожадно, они, подобно лавине с гор, ринулись вперед, и конь Тийны, испугавшись их бесчисленной массы, взбрыкнул, едва не скинув её.
А лорд Терроз, подлец, даже не обернулся, и не прибавил ходу; и ворота за ним захлопнулись издевательски прямо перед носом у наступающих…
Сонки осаждали стены, словно стая серых голодных крыс. С бряканьем ложились длинные лестницы на стену и десятки тел карабкались вверх, стараясь скорее взобраться и рубиться на стенах. Метали огромные камни – Длодик, великий мастак осаждать города при помощи военных машин, прикатил и катапульты, и прочие зловещие метательные машины, – в дребезги разносящие башенки со стрелками, и разлетались куски черепицы и камни со щепками, а бравые молодцы Рваолы с угрожающим ревом долбили в ворота тараном с литой бараньей головой на конце. Советник, которого Тийна считала тихим и робким, на деле оказался умелым воином, и сонки под его командованием удачно установили лестницы и штурмовали восточную стену.
Да только и защитники были не промах; и уже через несколько мгновений после начала битвы Тийна, оставшаяся в одиночестве у палаток с лекарями, позади всех своих войск, отошедшая от приступа ярости, поняла, почему Зеленый Барон так непобедим.
Городок защищали одни только сцеллы. Бывшие охотники и рудокопы, никогда не державшие меча и никогда не нападавшие на людей.
Но зато они хорошо знали, как надобно стрелять из луков – кто лучше сцелла добудет прыткого зайца в лесу?! И целые тучи метких стрел косили нападавших с такой точностью, словно сонки и не пытались уклоняться. Многие из тех, кто удерживал таран, были убиты в первый же миг, и Рваола, легко раненный, вырвав из груди стрелу – слава Чиши, у него такой толстый нагрудный панцирь! – яростно завопил, призывая новых людей. Одну из лестниц защитникам удалось оттолкнуть, и она с грохотом упала, прибив многих солдат. Лучники жестоко расстреливали наступающих, и их точность приводила Тийну в отчаянье.
– Проклятье, – прошептала Тийна, глядя горящими глазами, как гибнет её армия; если Рваола не пробьет ворота, все усилия будут напрасны.
Сонки, учуяв первостепенную опасность, прикрывали головы щитами, и вверх по лестницам ползли уже подобия ощетинившихся дикобразов. Стрелы часто и звонко пели, вонзаясь с сочным чпоканьем в дерево щитов, но некоторые нападающие уже достигли своей цели и были на стенах, то тут, то там закипала яростная схватка, и Тийне показалось, что удача все же не отвернулась от неё. В рукопашной сонкам не было равных! Вот они повалили, опрокинули котел с кипящей смолой, которую защитники хотели вылить на головы наступающим. Вот разбили, подожгли и вторую башню, откуда стрелки косили их ряды. Ворота трещали под напором Рваолы, и уже казалось, что победа близка.
– Еще немного! – простонала Тийна. – Еще немного, и я убью этого поганого спесивого мальчишку! Нет, хуже – я велю изуродовать его и выставлю на площади с табличкой на груди «Лорд Терроз, повелитель Долины Великой Жабы»!
Дрогнули, пробитые насквозь тараном, ворота, и сонки взвыли радостно и кровожадно. Таран убрали, и в пролом начали стрелять и тыкать копьями, отгоняя сопротивляющихся защитников. Те отвечали той же монетой, и схватка закипела с новой силой. Длодик, оставив командование катапультой на сотника, сам повел свежие силы на подмогу. Казалось, действительно победа близка; и Тийна с недоброй усмешкой подумала о юном лорде, которого что-то не видно на стенах, и чье великое и непобедимое войско так безжалостно терзают три её полководца. Не сбежал ли высокомерный и надменный лорд, испугавшись?
И едва она это подумала, как что-то произошло; на стенах возникло какое-то движение, и сонки, до того бесстрашно и браво бившиеся, с воплями полетели со стен вниз, словно их сдул страшный ураган или смерч, как до этого разлетались в разные стороны щепки раздробленных башен.
И он появился – бесстрашный и ужасный юный лорд; факелы осветили его фигуру, и его хорошо было видно на фоне черного ночного неба. Он не сменил свою простую охотничью куртку на латы, и не надел шлема. Он шел в бой подобно своим солдатам, но не с луком и стрелами, а с мечом и с ножом охотника. И два этих нехитрых орудия были в его руках страшнее и опаснее, чем пылающие секиры в руках злобных демонов, стерегущих вход в небесные покои Слепого Пророка, и боги войны над его головой пели ему свою суровую призывную песню.
Да, у Тийны, разумеется, не было ни полшанса, ни четверти и ни одной десятой шанса победить лорда в бою. Юный воин не только был смел – он был неимоверно силен, его сила была так неукротима и бешенна, что одного удара его меча достаточно было чтобы сбить с ног рослого сонка, и каждый его удар был смертельным – ибо, если не переламывалось оружие противника, и если яростный лорд не ранил врага, то просто сталкивал со стены вниз.
И лорд был не один – с ним был целый отряд таких же как он неукротимых воинов, ослепленных яростью битвы. В ужасе смотрела Тийна, как эти люди – нет, чудовища, кровожадные монстры! – нападали на сонков, и от их страшного боевого крика тряслось черное небо, и огонь от факелов качался и гас в ужасе. И лица их были страшны – одного взгляда на красивого лорда, так беспечно усмехавшегося недавно, хватило, чтобы породить в сердце Тийны ужас и отвращение к нему. Однажды увидев, это невозможно было забыть – и смотреть на него, как на мужчину, теперь тоже было невозможно.
– Да он одержим, – в ужасе прошептала Тийна, отшатнувшись от страшного зрелища. В свете пожара, устроенного сонками на стене, его хорошо было видно, и она могла поклясться, что рот его был обагрен кровью, оттого что он вгрызался в тела врагов подобно свирепому волку или дикому псу, а руки украшены огромными когтями, которыми он вырывает еще живые сердца.
Увы, разочарую тебя – это было лишь её болезненное воображение, не более. На руках лорда не было когтей, один лишь нож, и кровь он не пил. Но и без того он вселял суеверный ужас в сердца сонков, и они, дрогнув, отступили.
Истинно!
Первым удирал Длодик – к чести его скажем, что он имел на это полное право, потому что из всех людей, что пошли с ним в бой, осталось не более дюжины, да и те все раненые, и сам барон в бою лишился глаза.
Вторым к Тийне вернулся её верный советник. Он дешево отделался, и на нем не было почти ни единой серьезной раны, одни царапины, так, мелкие ничего не значащие порезы.
И последним отступал Рваола, порядком потрепанный и потерявший свой таран.
Защитники на стене ликовали; они свистели и улюлюкали вслед отступающим, и победитель-лорд смеялся и обнимал за плечи своих товарищей по оружию. И он снова был просто красивым юным мальчишкой, довольным тем, что победа вновь осталась за ним. И глядя на его беспечное лицо, освещенное пламенем пожара, Тийна не могла поверить, что некоторое время тому назад она видела в нем монстра.
– Ты видела?! – прокричал советник, осадив храпящего коня перед Тийной. – Видела?!
Тийна молчала. Ей нечего было ответить.
– Победа была почти в наших руках! – прохрипел Рваола; его измазанное в крови и саже лицо было ужасно и бледно, в груди булькало. – Если бы не этот прани! – это ругательное слово означало, что лорд Терроз одержим демоном Праном, который заставляет его биться в яростном припадке.
– Ты не прав, барон, – возразил советник. – Лорд не безумен. И он воистину Король войны!
– А все потому, – взвизгнул Длодик (его безглазое лицо было бесповоротно обезображено, и он бесился оттого), – что наш Чиши больше не поддерживает нас! Проклятая девка, это ты заставила нас повести в бой наших людей – и лишиться их! И это в час, когда наш бог свергнут с пьедестала и мы лишены его помощи! Теперь мы беспомощны и лишены еще и нашей армии!
Тийна беспомощно оглянулась – её окружали озлобленные враждебные сонки, и лица их мрачнели с каждым словом. Советник отступил от баронов, прикрывая её своим телом от наступающих на неё солдат и положил руку на меч. Но что он сможет, если толпа, раздосадованная поражением и большими потерями, кинется на них?!
– Чиши разбился не просто так! – выкрикнул кто-то из толпы. – Он разгневался! А все потому, что она велела бросить Первосвященника в подземелье к Палачам! Чиши мстит нам за смерть Тиерна!
Толпа загудела, загомонила, и Тийна испуганно взвизгнула, а советник выхватил меч.
– Остановитесь!
Голос этот, гулкий и страшный, пребольно резанувший слух и без того истерзанные нервы, враз успокоил толпу. И недоумок, приведший их сюда короткой дорогой, рывком сбросивший плащ, содрал с головы шляпу вместе с нечесаными космами и оказался Тиерном. И замолчавшие сонки отступили от него – маленький и щуплый, сейчас он казался почему-то выше всех и страшнее.
– Остановитесь, – повторил он, обводя взглядом примолкших людей. – Вы все еще возбуждены битвой. Опустите ваши мечи и не дайте пролиться крови.
Тиерн – это несомненно, был он, – странно изменился. Его обычно такое подвижное гадливое лицо было неподвижно и серьезное, и лисье выражение покинуло его черты навсегда.
– Тиерн, – охнул кто-то в задних рядах. – Живой!
– Живой, – подтвердил Тиерн, ступив вперед, и солдаты в испуге отпрянули от него, как до того отступали от лорда Терроза. – И все потому, что священный Чиши не отвернулся от нас! Маловерные! Чем вы недовольны?! – голос его гневно загремел, и сонки в суеверном ужасе молча внимали словам внезапно и так кстати воскресшего Первосвященника. – Вы проиграли этот бой, несомненно, а этот ваш страшный лорд его выиграл – но какой ценой? Многие из нас не вернулись с поля боя, но многие из армии лорда Терроза лежат вместе с ними там, на стенах крепости, – Тиерн еще раз обвел горящим взором лица слушающих его людей. – Мне кажется, это и было вашей целью – обескровить силы врага? А вы в гордыне своей решили одним ударом обезглавить человека, к которому до того целых два года и подойти-то боялись!
И принцессу вы корите зря. Не она ли повела вас в бой, и не она ли приблизила тот день, когда все эти земли наконец-то по праву будут нашими? Богатые рудники, города, лес! Ты, Длодик, – он обернулся к мрачному молодому барону, – потерял людей, верных тебе, и глаз, но обрел такого союзника, как Рваола – мало тебе?! Ты, Рваола, ранен и лишился своей армии, но скоро тебя наградят по заслугам, даровав тебе, к примеру, один из городов, который мы отнимем у этого мальчишки. Чего же вам еще надобно?
– Твои речи очень соблазнительны, – язвительно произнес Длодик, – но объясни-ка нам, как мы всего этого достигнем, если мы проиграли? Не победили, а позорно бежали с поля боя?
– Все-таки ты дурак, Длодик. Или тебе вместе с глазом вышибли и мозги? – раздраженно ответил Тиерн. – Если не ошибаюсь, здесь только люди, верные вам двоим?
– Несомненно, – подтвердил молодой барон.
– А армия принцессы, если не ошибаюсь, осталась в столице? – продолжил Тиерн. Глубокая складка на лбу угрюмого Рваолы разгладилась, он начал понимать, куда клонит Тиерн.
