Текст книги "КИНФ, БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ПЕРВАЯ: ПЛЕЯДА ЭШЕБИИ (СИ)"
Автор книги: Квилессе
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц)
– Что, что ты видишь? Что духи даруют тебе?
Тийна повернула ладонь к колдунье, чтоб та смогла рассмотреть её странную красоту. Старуха с благоговением смотрела на невиданное зрелище.
– Я придумала, – торжественно и радостно произнесла Тийна, – как мне избавиться от шрама.
Глядя в зеркало, она стиснула зубы и уверенно провела лезвием по щеке. Стало очень больно; шрам был очень толст и груб, и даже острое лезвие не сразу прорезало его… может, оттого, что так трудно резать самоё себя, свое тело?! Тийна даже закричала, из глаз её брызнули слезы, она изо всех сил зажала горящую щеку ладонью. Сквозь пальцы её текла кровь, глаз, под которым она сделала надрез, не желал открываться, веко словно свинцом налили – точно так же, как и тогда, когда это сделал Дракон. Зато она перерезала неровно сросшуюся кожу, которая, словно стяжка, тянула вверх кожу на скуле и заставляла кривиться рот. В услужливо поднесенное старухой зеркало она увидела себя – глаза были полны слез и боли, пальцы окровавлены, и тысячи, миллионы золотых искр пляшут на её лице! Они впитывали кровь поспешно и жадно, дочиста отмывая руку, и боль отступала. Медленно, не веря до конца своим ощущениям, она разжала пальцы, с которых поспешно исчезали темные пятна, и ахнула: золотыми нитями духи вышивали на её лице узор диковинный, тонкий и прекрасный, какие-то причудливо переплетающиеся тонкие ветви, среди которых распускался невиданный цветок, и это было так прекрасно, что не было слов, чтоб описать это.
– Боги, какая красота, – пробормотала старуха, отступая в тень. – Какую же плату вы потребуете за неё?
– Смотри, трусливая старуха! – ликуя, прокричала Тийна. – Смотри, как я прекрасна! Видела ли ты когда-нибудь что-нибудь подобное? Разве это не стоит той платы, что заплатила ты?! Пусть я буду такой очень малое время, но за это время весь мир ляжет к моим ногам!
Смело она рванула платье, обнажая грудь и руки, смело провела ножом по коже… и старуха в ужасе отступила в темноту, глядя, как обезумевшая женщина полосует себя ножом, крича от боли, и как кровь льется потоками по её телу, и ненасытные духи зашивают её раны золотыми нитями…
…Тийна проснулась в абсолютной темноте; алтарь давно погас и был холоден. Она лежала на полу, обнаженная, на ложе из обрывков своей одежды, прикрытая своим плащом. Произошедшее было так живо в памяти, словно она и не забывалась сном. Она шевельнулась, и тут же ощутила незнакомую, странную тяжесть на шее, колкое и холодное прикосновение. Тронув шею рукой, она обнаружила какое-то украшение, бусы из мелких обломков какого-то камня.
– Что это? Чье это? – пробормотала она.
Звук её голоса был тих, но занавеска, отделяющая одну комнату от другой, тут же отдернулась – старуха словно стояла за ней, дожидаясь, когда она проснется.
– Теперь это твое, – отрывисто произнесла она, кинув Тийне груду какого-то тряпья. – Оденься… и уходи. Никогда не приходи сюда больше. Ты напугала меня; ты проклята так, что страшнее не может проклясть даже лютый враг. Твой кристалл не выдержал и лопнул. Это его обломки у тебя на шее. Не потеряй их; это твой разум отныне. Если потеряешь его – потеряешь разум навсегда.
– Но… – Тийне стало страшно. На миг ей показалось, что все её тело покрыто кровоточащим ранами, иссечено ножом, и что когда старуха зажжет свет в этой крохотной комнатке, она ужаснется тому, что сделала с собой.
– Не желаю ничего слушать! Ты сама этого хотела. Я до последнего предлагала тебе отказаться. Теперь наслаждайся своей красотой!
Безжалостно старуха втащила в комнату факел – Тийна взвизгнула и закрыла лицо ладонями, – и сорвала темное покрывало с огромного зеркала, стоящего на полу. Свет отразился от блестящей глади и наполнил всю комнату.
– Смотри! – сильным и звучным голосом прокричала старуха над головой зажмурившейся от ужаса Тийны. – Кто теперь прекраснее тебя? Кто сможет отказать твоему зову? Ни единый мужчина! Даже женщины падут жертвами твоих чар – они готовы будут смотреть на твою красу, они будут любоваться тобой и сделают все во славу своей прекрасной госпожи! Этого ты хотела? Так получи!
Медленно Тийна отняла ладони от лица – и сама была очарована собой.
– Нет, это не смертная, – пробормотала она, поднимаясь во весь рост. – Духи, верно, ночуют в покоях богинь, раз знают, как они выглядят… и раз смогли сделать такое.
Старуха молча покачала головой, рассматривая её отражение в зеркале.
Тийна была прекрасна и совершенна.
Такой красоты трудно придумать и описать невозможно – скажу лишь, что совершенное, чудесное тонкое тело её словно светилось насквозь, как самый тонкий фарфор в свете свечей. Следы от её стройных ножек достойны целовать лишь боги, в волосах цвета звездной ночи запутались реки, подпитывающие вечной жизнью бессмертных. Тонкую талию Тийны и ее прекрасную лилейно-белую грудь мог придумать лишь сам Творец в момент наивысшего вдохновения.
Но загадочнее всего был золотой цветок на её щеке; узор, словно проросший в коже, начинался где-то в волосах, оплетал ровную дугу брови, спускался по скуле и расцветал причудливо на щеке, тонкими нитями продолжаясь на шее и плече. Более изысканного украшения нельзя было и придумать, и ни один земной мастер не смог бы сделать такое.
– Чего же ты напугалась, старуха? – медленно произнесла Тийна, поворачиваясь то так, то этак, чтобы рассмотреть себя со всех сторон. – И дня мне хватит, чтобы весь мир стал моим, и я буду играть с ним, как того пожелаю, вертеть его в своих пальцах, как игрушку. Какая кара покажется страшной после такого могущества? Ты глупа, старуха; ты платишь дорого, но попросила мало. Оттого терзаешься; я не пожалею ни на миг.
– Может быть, – задумчиво согласилась та. – Только теперь ты сама полна духами, они гнездятся в твоем теле, словно черви в трупе, и только эта нитка бус удерживает их в тебе и не дает им разорвать тебя в клочья. Понимаешь? Ты отдала им себя всю, ничего не оставив себе, и я не знаю, велик ли твой поступок или просто безумен. Теперь, думаю, я могу сжечь свою книгу, в ней нет ни капли силы. Ты сама теперь опасна, как эта книга. Уходи. И забудь это место.
Тийна лишь равнодушно пожала плечами.
– Зачем ты мне теперь, глупая старуха? – пробормотала она. – Разве я приходила к тебе когда-нибудь за чем иным, кроме приворотного зелья? Но теперь-то оно мне ни к чему. Теперь даже подлый Шут не устоит против моих чар – о, как он будет страдать за свою дерзость и жестокость! Он первый; а потом, когда он будет доведен до отчаянья, я отдам себя принцу Зару. И Шут покончит с собой от безысходности…
**********************************
====== 3.НОЧЬ. ======
А Шут – Шут, сама невинность! – даже не подозревал, какие тучи сгущаются над его головой, и что приговор неудовлетворенными женщинами уже вынесен, и карающий меч правосудия уже занесен, хе-хе... После своего дикого сна он не мог уснуть и ворочался на своем ложе и так, и этак, стараясь устроиться поудобнее. Его кровать, роскошная, старинная, раньше принадлежала кому-то из королевской династии (не «кому-то», а Кинф Андлолор, мой друг! Наверное, он тешил так свое самолюбие, что хоть таким образом, но проник в её постель. Принимается.), со множеством атласных подушек, была удобна, и не в ней крылась причина его бессонницы.
Чтобы заснуть, он взял четки и постарался читать молитвы, но скоро рука его просто перебирала крупный ровный жемчуг, а мысли, тайком сбежавшие от благочестивых слов, снова и снова возвращались к мысли, не дававшей ему покоя, и мозг решал одну задачу, быть может, труднейшую в его жизни.
Так значит, она здесь, Кинф Андлолор Один… палец отделил жемчужину от ряда других и она скользнула вниз по нити, сверкнув розоватым светом в отблесках пламени.
И она, эта самая Кинф, наверное, поначалу и не узнала его. Забыла за давностью лет. Конечно, что он для неё? Всего лишь маленький, ничего не значащий эпизод из её прежней жизни, проходившей в блеске и величии.
Проклятая женщина…
Еще одна жемчужинка скатилась вниз.
Интересно, а зачем же она все-таки сюда явилась? Мстить за семью или все-таки, как надеется Чет, она посол соседей? Ну да, посол, как же не так… Зачем же еще, кроме мести, являются такие люди – переодевшись в чужое платье и с таким опасным лицом? А где, кстати, её брат, Крифа? Наверное, умер. Жаль… Жаль.
Шут задумался, опустив голову на грудь; жемчужины перестали ссыпаться из его ладони.
Какая же она все-таки красавица!
Годы не отняли у неё ни юной свежести, ни огня во взоре. Черты её лица, правда, стали резче и четче, но что может быть лучше гордого чеканного профиля, который, по идее, имеет право красоваться на монетах? И грудь – какая роскошная теперь у неё грудь!
– Это что еще такое? – его размышления прервало появление у его кровати некой женщины, робко озирающейся по сторонам. Шут поднялся и уставился на красавицу – ибо это была именно красивая женщина из царского гарема, видимо, новенькая, раз Шут ни разу не видел её. И девица с некой долей робости разглядывала покои, ничем не отличающиеся от царских, а может, и превосходящие их по изысканности убранства, как, впрочем, отличался и сам Чет от хозяина этой комнаты, удивленно выглядывающего из-под полога. В нижней белой рубашке с расстегнутым воротом, в карянских срамных штанах, обтягивающих ноги, зад и все остальное, он сидел, уперев руки в колени и таращился на деву.
– Ты откуда взялась? Впрочем, постой – откуда ты взялась, я догадываюсь. А знает ли царь Чет, что ты здесь? – поинтересовался Шут, спуская одну ногу на пол (принял охотничью стойку, надо полагать). Девица подняла с лица вуаль и с симпатией улыбнулась Шуту: – Я из гарема, – ответила она.
– Это я понял, – Шут спустил на пол и вторую ногу, оглядывая (тоже с симпатией) девицу, довольно хорошо сложенную, да других в гареме и не водится. – Ты здесь зачем?
– Меня зовут Кнал, – она кокетливо сбросила своё покрывало и принялась играть своим длинным блестящим локоном. – И царь Чет велел мне найти тебя и развлечь, чтобы тебе не было одиноко этой ночью.
– Да-а? – протянул Шут, ничуть не удивляясь. – Ну-ну. Очень кстати. И как ты будешь меня развлекать?
Она пожала плечами, немного смущаясь. Ну, как женщина может развлечь мужчину..?
Увидев её замешательство, он улыбнулся и требовательно протянул руку:
– Иди сюда.
Ей оставалось лишь повиноваться.
…Немного позже Шут неторопливо затягивал широкий кушак на талии, а Кнал, зарывшись в одеяло, наблюдала за тем, ка он одевается.
– Как тебя зовут? – спросила она, любовно разглаживая ткань на постели, все ещё хранящую тепло его тела. Шут застегнул ворот рубахи и обернулся к ней.
– Разве ты не знаешь? Я Шут, просто Шут.
– Неправда. Должно же быть имя, которое тебе дали при рождении родители, мать с отцом.
– Я не имею права больше носить его, – ответил он. – Король Андлолор отнял его у меня.
Кнал хихикнула.
– Разве можно отнять имя? Даже если тебе запретят так называться, ты же помнишь его?
– Я действительно не помню; но всего ты не понимаешь. Мое имя было не просто звук, и оно… если у тебя отнимут монету, ты можешь помнить её тяжесть и блеск, но самой монеты у тебя уже не будет. Так и с моим именем.
Он снова прыгнул в кровать и обнял девушку. Она уткнулась лицом в его грудь и прикрыла глаза.
– А сколько тебе лет? Это-то не секрет?
Он ухмыльнулся.
– Нет, не секрет. Мне двадцать шесть лет.
– О, ты так молод! И красив,– она с обожанием глянула в его лицо. – Можно, я буду чаще приходить к тебе?
– Можно.
– А ты можешь попросить царя, чтоб он подарил меня тебе? Я буду только твоей, – соблазнительно промурлыкала она, щуря глаза.
Шут задумчиво посмотрел на неё. Может, и в самом деле взять её себе? Она красива; она достаточно умела и страстна, чтоб…
Нет; он покачал головой. Зачем обманывать себя? Она не заменит ту, другую.
Проклятая женщина…
– Не думаю, чтоб царь согласился расстаться с такой красоткой, как ты, – ответил он, обманывая. – Разве что я украду тебя? Но в любом случае я у него попрошу. А теперь тебе нужно собраться поскорее и пойти к себе. Ко мне кое-кто придет.
– Женщина? – ревниво произнесла Кнал. Какая смешная… Будто её ревность может заставить его не встречаться с другими женщинами!
Он ласково провел по её обнаженной спине:
– После тебя у меня нет желания встречаться с другой, ты выпила мои силы без остатка… нет, детка, придет не женщина. Придет царь.
– Откуда ты знаешь? – недоверчиво спросила она.
– Он всегда приходит, когда ему нужно попросить совета. А он ему нужен, раз он послал тебя как следует разбудить меня. Ну, ступай.
Шут оказался прав – Чет явился через полчаса. Он был озабочен и возбужден одновременно. И эта странная смесь чувств была написана на его лице так явно, что и не умеющий читать прочел бы.
– Как тебе Кнал? – спросил Чет, плюхаясь в кресло и нервно потирая руки.
– Ничего; спасибо, – ответил Шут.
Повисла тягостная тишина; оба молчали, думая о своем. Царь боялся спросить – а Шут не спешил с беседой. Время тоже словно замерло, не осмеливаясь нарушать торжественный покой скорым рассветом, и осталась лишь тишина, опасная и острая, как донельзя отточенное лезвие.
– У нас еще гость, – сказал Чет, нарушив эту тишину, и время помчалось своим привычным ходом, словно звук его голоса был сигналом к старту. – Какой-то рыцарь Натаниэль. На груди герб. Морда кота, что ли… Рычит, как лев. Пьян…Что скажешь?
– Какой-то? – переспросил насмешливо Шут. – Знавал я одного рыцаря с тигром на гербе, но если ты настаиваешь, что у этого рыцаря кот…
– Не придирайся! – огрызнулся царь. – Темно было, я мог и не рассмотреть. Так кто это?
– Помнишь, ты рассказывал, что во время первого перехода через Черные ущелья твои войска так погнали, что вы предпочли спрятаться в этих смертельных ущельях и отсиживаться там месяц, чем снова столкнуться с пограничниками?
– Ну?
– И ты не узнал его?! Думаю, он один навел на тебя такой ужас, что тебе показалось, что за тобой гонится целая армия. Натаниэль, Красный Лев, командовал долгое время этими пограничными отрядами.
– Ого! А эти олухи сказали, что поймали его!
– Поймали? Небось, еще и связали? Вели развязать немедля! Если он, не приведи Яр, увидит, что его связали, ты помчишься, царь, в свои Черные ущелья снова. Вели перенести его в комнату, а поутру, когда проснется, с почетом отпусти на все четыре стороны, как дорогого гостя.
– Снова – отпусти! А почему бы просто не отрубить ему голову, пока спит?
– Царь! Это воин; и как бы он ни был пьян, он почувствует сталь, угрожающую ему. И проснется; и тогда не факт, что я смогу защитить тебя – даже с учетом того, что когда-то я был с ним в дружеских отношениях.
– Проснется?!
– Проснется, царь. У него чутье зверя – может, поэтому он до сих пор жив, а уж у него-то всегда хватало недоброжелателей, уж поверь мне.
– Понятно. Снова твой дружок, и снова ты выгораживаешь его!
– Не веришь мне? Хорошо; вели сию секунду отрубить ему голову – нет, не сейчас. Дай я сначала уеду из дворца, или даже покину столицу…
Чет поморщился; на лице его было написано, что он страстно хочет сию же минуту что-нибудь этакое гадкое с рыцарем сделать – например, попытать его, – или еще что, словом, поступить так, как того хотелось бы ему лично. И слушать Шута ему не хотелось. Но жизнь кое-чему все ж научила его; и он со вздохом в очередной раз смолчал, принимая совет Шута.
– И еще, – Шут поморщился, словно говорить не хотелось, но он не мог промолчать. – Ты мне друг, царь. Безусловно, ты мне друг. Доказательство тому то, что я до сих пор жив… и ты – тоже, кстати. И потому, что ты мне друг, я скажу – я не могу молчать. Тебе угрожает опасность, но не от рыцаря Натаниэля – вообще забудь о нем, завтра я позабочусь о нем сам. Просто провожу его прочь из дворца, и все.
– О чем ты говоришь? – насторожился Чет.
– Приезжий гость, – произнес Шут, и краска схлынула с его лица; он мучительно потер лоб рукой и застонал, как от сильной боли – боги, боги, что наделал?! Но поздно каяться… – Мне кажется, это принцесса Кинф Андлолор.
Чет подпрыгнул как от удара.
– Что ты несешь?! Она же умерла! Ты сам рассказал, что нашли её могилу! А Первосвященник сказал, что ты опознал её вещи!
– Значит, это была другая женщина, – крикнул Шут, страдая. – Что фата? Её могли украсть, Кинф могла её продать, потерять… Мне показали лишь обрывки старой тряпки и череп – и я лишь сказал, что когда-то эта вещь принадлежала Кинф! В конце концов, это лишь тряпка! Что ты от меня хочешь?! Я говорю то, что вижу, а вижу я знакомое мне лицо, и юношу этого раньше я видел при дворе Андлолора, притом – в юбке! Это женщина, говорю тебе.
– А мои советники в один голос твердят, – ехидненьким голоском произнес Чет, – что на вензеле у него написано, что он – наследник богатейшей династии в Мирных Королевствах, и я склонен им верить!
– Как ты упрям, царь! Ты понимаешь, что она может убить тебя? Вели сию минуту ворваться к ней в комнату и казнить её! У тебя на то есть все права, она женщина-кинф, преступившая законы богов!
– Да ты с ума сошел?! Ты сам кричал о том, чтоб я не смел покушаться на приезжих, и вот тебе на – казнить!
– Тогда просто прогони.
– А коль это и в самом деле наследник Дракона? Мне был бы выгоден мир с кнентом богатого соседа! И плевать мне на то, что принц его – баба-кинф!
– Ты не слышишь меня, царь? Если это – баба-кинф, то это Кинф Андлолор Один. Только она.
– Так докажи мне это! Но если ты, несчастный, мне наврал, и своими подозрениями оскорбишь мне гостя, и он уедет, не заключив со мной никакого соглашения, мне выгодного, я сам прирежу или отравлю тебя, и чихал я на обычаи твоей страны!
– Хорошо, – остывая, сказал Шут. – Я докажу. Кто я? Всего лишь Шут, дурак. Я вызову гостя на поединок, и ты увидишь, что это женщина. Она не сможет даже вынуть свой меч из ножен своими изнеженными королевскими ручками, и все увидят, что она…
– Ну Ин с ней! Пусть! И что дальше? Пусть она баба, и что? Она – драконий приемыш, понимаешь? Я не хочу иметь дело с Драконом.
– Ты просто выгонишь её из страны. И любой Дракон тебя поймет. Женщины-кинф не в чести и по ту сторону гор. Её может признать Дракон, но не мы. И он вынужден будет уважать наше решение, потому что это – обычаи нашей страны. Главное – следи за приезжим, и все.
**************************************
Стоп-стоп-стоп! Не, я не понял. Так это что же получается – Шут, карянин он или эшеб, – и за сонков?!
Ты еще скажи – «наш – и за немцев?!». Вот, получается, так.
Ах, он, изменник!
Да, и сразу – изменник!
Но он же клятву давал, королю присягал!
Ну и что теперь, застрелиться, что ли? Из лука? Почисть мозги, Саня! Ты знаешь, почему он шут?
Не помню…что-то там с…
Принцесске Кинф же он написал письмецо любовное, весьма развратного содержания, осел, а ему ручки-то по самый локоток палачик и оттяпал, чтоб не писал больше пакостей.
Да ну?!
Ну да. По приказу короля, по жалобе наследной Кинф.
Но как же это-то… руки обратно-то..?
Руки-то? Да… Крифа тайком его из темницы выкрал да отдал Савари, а уж тот постарался. Что уж он там делал – неизвестно, но факт остается фактом, прирастил руки и долго прятал беглеца. Но вместе с руками, знаешь ли, и его рыцарство у Шута отняли, и имя – он же говорил? – и клятвы все, значит, забрали обратно.
Да уж, есть резон сердиться.
Да уж есть! А Чет мог бы его велеть убить. Несмотря на все его искусство владения оружием; никто вечно на земле не живет. Однако ж не убил.
Да, сложненькая история.
Сложненькая.
*********************************************
Само собою, спать после всего произошедшего не хотелось. Кровь кипела; ах, как кипела кровь!
Шут дождался, когда уйдет царь и хорошенько закрыл дверь, словно его мысли были материальны и могли выскочить наружу и выдать его.
Прежде всего – успокоиться. Он налил себе вина, стараясь хотя бы перед самим собой казаться спокойным, но это не вышло. Руки его тряслись от возбуждения.
Так; что беспокоит? Кинф; обманывать себя уже смысла нет. Он просто не сможет дольше терпеть её присутствие рядом с собой в мужском платье. Поэтому он и хотел выдать её, чтобы все видели, что она женщина, и чтобы он был рядом с ней, как с женщиной… голова треснет от этих сложных раздумий.
Но если даже она и откроется, то Чет выгонит её из страны.
Выгонит; и покоя не будет и после – Шут уже ясно представлял себе, что тогда он пойдет за ней вслед, в другую страну, преследуя ли, сопровождая ли… Покинет родину, всех, и глупого царя, который так в нем нуждается…
– О, это невыносимая мука! – прошептал он. Ему казалось, что мысли, мечущиеся от ненависти до любви, разрывают его пополам, как выстрелы баллисты разрушают башню. – Что делать?
Сидеть в темной комнате в одиночестве становилось невозможно; казалось, он сквозь толщину каменных стен чувствовал её присутствие, слышал её шепот… прислонившись щекой к холодному камню, он думал, что слышит её шаги, и опущенные веки дрожали.
– Нет, это невыносимо!
Лучше выйти в сад; там холодно, холод отрезвит его. Если повезет, то можно встретить покладистого стража, готового пренебречь своими обязанностями и составить ему компанию за карточным столом. Вместе можно напиться и пойти в ближайший дом с приветливым фонариком над входом – туда, где толстые грубые бабы жирно румянят щеки дешевой помадой, заставляют величать их «дамами» и выделывают невероятные штуки в постели за весьма умеренную плату… Забыться, забыться!
Наверное, неприметный серый плащ, каковым пользуются простые горожане, был у каждого обитателя замка, не только у принцессы. Пожалуй, у Шута он был ещё более замызганный и мятый, чем у неё, порядком залитый вином – темные неопрятные пятна украшали его грудь, – и на полах засохли шлепки грязи. Шут тщательно затянул завязки на груди, пряча фиолетовый костюм с серебром, и натянул капюшон на глаза – мало кто в столице мог похвастаться такой же серебряной роскошной гривой, как и у него, тем более – чистой.
После некоторых раздумий прихватил кошель с монетами – не золото, конечно, золото в столице такая же редкость, как и чистые волосы.
Руки пачкать не хотелось – так он обычно делал, если не хотел, чтобы обращали внимание на его ухоженные вычищенные ногти, просто зачерпывал на улице пригоршню весенней грязи и тер её меж ладонями.
Выбрал перчатки, пожалуй, слишком хорошие для того, чтоб на них не обратил внимания какой-нибудь воришка. А, какая, к черту, разница! Все равно ни для кого не секрет, что господин Шут погуливает в город!
Он влез на кровать, безжалостно топча дорогие подушки, и с силой нажал на круглый диск солнца, маленькую бронзовую пластинку на стене. Стена под его рукой подалась, бесшумно уходя назад, открывая ему темный коридор, выложенный красным кирпичом – увидеть цвета кладки в кромешной темноте он не мог, но знал это наверняка. Он вообще знал каждый камешек в этом подземелье. Шут скользнул в темноту и отпустил диск; стена, дрогнув, сама собой встала на место.
– А-а, это снова ты. Давненько не виделись…
Тихий голос, казалось, раздавался прямо в его сознании, и над головой вспыхнул голубой камень величиной с кошачью голову.
– Давненько, – подтвердил Шут и двинулся вперед. По обеим сторонам тоннеля вспыхивали одинаково круглые голубые Камни, и в их шевелящейся мути угадывались черты лиц, неясные, смазанные, распадающиеся на шевелящиеся волокна тумана…
Эти потайные ходы сохранились издавна – еще первые правители из династии, строившие дворец, велели сделать их и украсить не чем-либо, а магическими камнями, которые в свое время отбивали в военных набегах у различных магических Орденов. Огромная магическая сила, заключенная в Камни, была замурована в фундаменте здания – это ли не величие?!
Каждый из Камней, имеющий свое имя, которое еще помнил внешний мир, и помнил с содроганием, был вмурован в стену опытным магом и запечатан таким заклинанием, силу и ужас которого и вообразить себе невозможно. И теперь они были просто узниками, уже не один век служащие лишь украшением. Если в преданиях и вспоминали их имена с благоговением, то сами обитатели замка даже не подозревали о том, что под ногами у них дремлет древняя сила, а те, кто знали, воспринимали их просто как странную диковинку.
Болтливые стекляшки… Это ли ни ничтожество?
И теперь они, пыльные и старые, скучали в одиночестве. Их навещал лишь Шут, но и тот редко. Иногда он протирал их тряпочкой, и за это они души в нем не чаяли.
– Ну что, изменник, до сих пор жив? И как же тебя до сих пор не прихлопнули?
Шут неопределенно пожал плечами и улыбнулся; его улыбки никто не видел, но камням незачем было видеть его лицо, чтоб знать, что он улыбается.
– Как-то не решили никак, – неопределенно ответил он.
– А куда же ты тогда собрался? Небось, сбегаешь из замка?
– Да пока нет. Прогуляться решил. Где тут выход за пределы замка?
– Третий поворот налево, первый направо, – ответили ему. – Так почему же тебя никто не прихлопнет?
– Не знаю.
– Да ладно тебе! Чего ты как не родной? – возмутились Камни, видя, что им не удается вывести его из себя. – Та-акой серьезный… Будто снова замок захватили. Или снова тебе руки отрубили – но тогда ты вообще скучный был… Может, тебе приведение примерещилось? А то ведь вопил ты сегодня во сне.
– Может, и приснилось чего, чему сниться не нужно было бы, – покладисто согласился Шут. – Только вот подслушивать, что творится у меня в спальне, ни к чему.
– Да? Да? – в восторге оттого, что удалось вывести его из равновесия, заголосили наперебой Камни. Их голоса в его голове из слаженного хора превратились в тысячи тонких раздельных голосов, и каждый из них пакостливо пищал свое «а что ты сделаешь?» – А что ты нам сделаешь?
– А вот как тресну…
– Ха! Ха! И получишь еще больше магических Камней, только маленьких! Ха! Ха! Ну, так что там за приведение? Ты видел старого короля? Он, поди, обещал тебе, мерзавцу, шкуру содрать и углей за пазуху насыпать? Он это любил!
– Нет. Я видел Савари. Он сидел и пил вино.
– Ах, Савари! Савари! Вот где был маг! А знаешь ли ты, продажная шкура, что добрую часть из нас заключил в стену именно он? Эскиль и Занзан, Тенем и …
– …Сюзар, Варсам и Кэтем, – продолжил Шут. – Этот список известен моей продажной шкуре.
– А что тебе обещал Савари? Он, поди, напился, как свинья и обещал разорвать тебя лошадьми?
– Ничего он не обещал, – сказал Шут. – Он меня и не заметил. Сидел, пил себе Горячую Настойку вперемежку с «дроздами».
– Сидел в твоих видениях и тебя не заметил? – развеселились Камни. – Да у тебя видения бесконечно глупы! И кто тебе поверит, что Савари пил «дроздов»? Он их не любил; да и зачем приведению пить вино?
– А кто сказал, что Савари умер? – с хитрой улыбкой спросил Шут и наступила кромешная тьма – в такое изумление и даже в волнение поверг он Камни. – Что, рады, Эскиль и Занзан, Тенем и Сюзар, Варсам и Кэтем? Его жизнь может означать для вас свободу.
Неверный, слабый свет загорелся над его головой.
– Так ты утверждаешь, что Савари жив?
– Как я, – подтвердил Шут и продолжил путь.
– Значит, они возвращаются, – тихо заключили Камни.
– Кто? – насторожился Шут. – Кто – возвращается?
Камни помолчали.
– Недавно, – после длительной паузы проговорили они, – мы ощутили древнюю магию. Она пела нам колыбельную, и мы уснули. А когда проснулись… посмотри налево, вон туда.
В указанном месте свет вспыхнул ярче, и Шут с изумлением обнаружил на месте одного из Камней пустоту. Он провел рукой по впадине – казалось, кирпич еще не остыл после воздействия на него заклятий.
– Это был Ролл, – сказали Камни. – И его вставляли одним из первых. Сотни лет назад. Ты же понимаешь, что вынуть его может лишь тот, кто вставил? Так вот его вынули. Не разломали, не искрошили, а вынули. И вынул тот человек, который сотни лет назад заточил его здесь. Понимаешь? Человеческий век не долог, мы думали – мы здесь навсегда, но теперь видим – маги возвращаются из такого далека, откуда никто еще не приходил.
– Зачем его вынули? – задумчиво произнес Шут.
– Да уж не затем, чтоб полюбоваться, – ехидно ответили Камни. – Ролл был силен в свое время. И вместе с человеком, который потом обманул его и заточил здесь, свершал великие дела. Это, конечно, тайна, но… приближается такое время, в которое возможно все, и мы уже чувствуем, как шатается мир.
– О чем это вы? – насторожился Шут.
– О том, что Король Андлолор своими руками вырыл себе могилу! Ты помнишь план замка?
– Но при чем тут …
– При том. Ни одно пророчество нельзя не слушать! Он забыл Легенду Трех. Замок раньше был крепостью, доброй каменной крепостью о трех крыльях. Он стоял на холме, словно звезда о трех лучах, и в каждом крыле жили потомки Братьев, Породненных Железом. Андлолоры опирались на мощь этих кланов, их невозможно было победить! С какой бы стороны не подступал враг – всюду его встречали воины и держали оборону, покуда не приходила помощь их других крыльев замка. А воевали на заре времен куда больше, чем сейчас, можешь мне поверить, и сюда приходили воины посильнее и пострашнее, чем полудикие сонки! И все атаки были отбиты Братством. И мы подпитывали мощью магии этот тройственный союз, нас заточили сюда для этого! А последний Андлолор? Он разрушил Братство! Он изгнал рыцаря Натаниэля – для тебя секрет, что он прямой потомок одного из Братьев? Кобылу он пожалел…
Имя второго Брата вообще забыто; его крыло замка было отведено под гарем! Крепость превращена в сундук скупца, набитый золотым хламом! Ковры и хрусталь! Цветы!
Теперь все возвращается; Равновесие меж нами нарушено, и мы даже не знаем, какие силы разбужены изъятием Ролла. Ролл был основным камнем в крыле Братства, потомком которого является рыцарь Натаниэль – ты же слышал, что он тут? Это не случайно; быть может, его присутствие как-то удержит Равновесие…
– Ничего не понимаю, – пробормотал Шут, еще раз коснувшись пустого места в каменной кладке. – Вы говорите о странных вещах, которые меня пугают. Значит, все те события, что происходят, не случайны, и люди, что пришли в замок..?
– Мы зовем их, – кратко ответили Камни. – И скоро вернутся былые времена, и могучие воины тех сражений. Их будут прогонять, а они будут возвращаться. Их будут убивать, но будут приходить их потомки – в конце концов, это для вас, людей, века и годы – много, а для нас время не имеет значения. Они будут возвращаться; только вынув нас всех до единого, можно разрушить Братство и отпустить их, но кто осмелится тронуть нас?
– Вот как, – пробормотал Шут. Он уже забыл, куда направлялся, и мысли одолевали его. – Я думал, древние легенды – не более чем красивые пугающие сказки.
– Да? – насмешливо переспросили его Камни. – И много ли валяется на дороге говорящих Камней?
