Текст книги "КИНФ, БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ПЕРВАЯ: ПЛЕЯДА ЭШЕБИИ (СИ)"
Автор книги: Квилессе
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц)
– Значит, мне не выгнать её отсюда, – задумчиво произнес Шут. – Она вернется снова?
– Она – это принцесса Кинф? Она уже тут? – переспросили Камни.
Шут не стал объяснять. Молча поспешил он к указанному выходу, и Камни проводили его в тишине своим светом.
Идти к шлюхам расхотелось; захотелось другого – выйдя из потайного хода на весенний холод, он оглянулся, выискивая что-то, и нашел: устало бредущего сонка-солдата, ведущего на поводу лошадь. Приглядевшись, Шут определил, что это лошадь Первосвященника (иначе бы усталый сонк вскарабкался на неё).
– Как кстати, – пробормотал Шут, направляясь к лошади.
Сонк непонимающе вытаращил глаза, когда незнакомец в замызганном плаще вцепился в поводья.
– Куда лезешь, неумытая рожа, – ругнулся он машинально, но, увидев под капюшоном знакомую седую шевелюру, примолк.
– Мне потребуется эта лошадка, – ответил Шут, ловко подкинув монетку. Сонк не менее ловко поймал её и изготовился возражать, но Шут пресек его отговорки на корню. – Если Первосвященник будет спрашивать, где его транспорт, скажи – я взял. Думаю, мне он простит.
Он развернул всхрапнувшего коня – тот, разумеется, был недоволен, что вместо теплой конюшни его ожидает путешествие по холоду, – и, пришпорив его, помчался в ночь.
******************************************
====== 4.НОЧЬ. ======
Слушай, однако, скучно.
Какой ты, однако, честолюбивый, Белый!
Конечно. Зачем мы затеяли жизнеописание этой страны с её войнами и героями, если о нас нет ни словечка? В конце концов, мы не последние лица в этой истории, и даже почти первые. Где мы?!
А где мы?!
Мы в то время странствовали.
Ах, странствовали… так чего же ты хочешь? Пока мы не достранствуем до Мунивер, о нас и речи быть не может.
Так что же теперь, снова писать о скучных расшаркиваниях этих идиотов?! О, ужас!
Да ладно, хорош ныть. Все не так скучно на самом деле. Даже начинает становиться все веселее.
И кто повеселит меня первым?
Выбирать тебе.
Ладно. Пусть это будет…
**********************************************
Странно, что ночь такая длинная. Время словно встало. Замерло на месте.
Тийне казалось, что она провела у старухи много часов, но, подойдя к воротам замка, она увидела, что стража еще не сменилась. Значит, и три часа не прошло! Может, теперь она и временем повелевает?
Эта мысль развеселила её, и волна радости накатила на неё так, как раньше накатывала ярость. Захотелось прыгать, да что там – она готова была взлететь.
Тийна скользнула в тайный лаз и поспешно затворила за собой дверь, но темнота не навалилась на неё, как Тийна того ожидала. Каменный закуток осветился странным светом, словно горел хороший, только просмоленный факел, и даже целых три, но не гари, ни запаха, характерного для горящего факела, она не ощутила.
Боги, да это же она сама светится!
Светились её ноги, стоящие на камнях, от пальцев рук расходились тонкие нежные лучи, с волос словно осыпалась звездная пыль. Тийна расхохоталась – смех её был подобен смеху безумной, да она и была безумна.
– Что за беда, если однажды это кончится? – прошептала она. – До того времени я…
Дух захватило от мысли о том, что теперь она сможет сделать. А что, если наведаться к строптивому принцу прямо сейчас? Не думаю, что он спит. Скорее – коротает ночь в раздумьях о том, какая она, Тийна, сволочь и уродина. Только вот одежда… растерзанное и грязное платье, плащ… это не совсем то, что надо. Тийна хотела поразить принца в самое сердце!
Острыми зубами, не жалея, она прокусила себе ладонь, и выступила золотая кровь. Над раной заплясали, заживляя рану, духи.
– Постой, крошка, – один огонек замер, словно услыхал её. – Приведи-ка меня в порядок.
Маленький огонек послушно ринулся к её одежде, витая и опутывая её тонкой золотистой нитью, и прирастал на место оторванный напрочь рукав, тонкой вышивкой покрывался подол. Кудри, словно блестящие змеи, сами вползали на голову, укладывались в замысловатую пирамиду…
– Я иду, мой сладкий, я иду!
Итак, пути разных людей начали сходиться.
********************************
…Нат проснулся в кромешной темноте и никак не мог понять, где он находится, а главное, как он сюда попал. Последнее что он помнил из вчерашнего веселья – это стол. Стол был грубо обтесан и стар, и укладываясь спать на его столешню (практически мордой в салат), Нат еще порадовался, что от старости она стала гладкой, засаленной, затертой, а не то нацеплял бы заноз и неделю ходил бы с гноящейся мордой… Нет, а все-таки, как он сюда попал?
Он пошарил рукой – кажется, он лежал в постели, чистой и сухой постели, и даже ни с кем её не делил – значит, он не в ночлежке и не в постоялом дворе. В воздухе витал приятный аромат благовоний, слишком тонкий и еле заметный, как будто сожгли совсем чуть-чуть, скупо, экономя, но все же жгли, претендуя на роскошь – однако! Неужели опять залез в окно к какой–нибудь дамочке?
Охая и стеная, Нат поднялся. Болела спина – привыкший спать на жестком, Нат с непривычки залежал бока на перине. Да еще эти подушки… ноги запутались в одеяле, и Нат в ярости разодрал его – нечего тут валяться, мешать добрым людям!
Хотелось пить; очень хотелось пить, но гостеприимный хозяин, пес его побери вместе с его подушками, не подумал о том, что с утра гостю надо бы опохмелиться! Лучше бы поставил кувшин с вином, а подушками пусть подавится! Впотьмах Нат, роняя все (он даже не видел, что за предметы сыплются со стола, по которому он шарил) обследовал комнату и разозлился еще больше. Нет, каков дурак этот хозяин! Не то, что вина – воды простой не догадался оставить! Даже умывальный кувшин пуст… был… был умывальный кувшин…
Белеющие в темноте черепки, бывшие когда-то тончайшим фарфоровым сосудом, привезенным из далеких стран, навели на какую-то мысль. Она свербела в гудящей голове, зудела, как назойливая муха, но никак не оформлялась до конца. Глаза понемногу привыкли к темноте, и Нат огляделся. Ага, вот кровать, а вот стол… там, стало быть, оружейный угол, там, стало быть, его меч, ага, вот он… стоп!
Мысль, подобно мухе, наконец, успокоилась и присела, и Нат прихлопнул её одним махом.
Ему знакома эта комната! Знакомо расположение вещей и убранство, и окно он знает где. Он был тут не раз, и во многих других комнатах этого дома – теперь он с уверенностью мог сказать «замка», – он в замке старого Андлолора, будь он неладен!
Но постой-ка. Замок – то ведь захвачен, так? Живет тут Чет, так? Значит, и в гостях он у Чета? Хорошенькие гости…
Нат поскреб в голове. Он не связан, не скован – значит, все-таки в гостях, не в плену. Или все же охрана у дверей есть? Одним вопросы и ни одного ответа…
Охрана была. Как и умывальный кувшин – был…
Комнату Кинф Нат нашел случайно. Просто, когда за ним погналось уж слишком много охранников, он решил не делать много шума и спрятаться где-нибудь. Такие маленькие двери были у этой комнатки, значит, и сама она маленькая. А в маленькой комнатке наверняка народу немного. Значит, он успеет их по-быстренькому успокоить, прежде чем они поднимут шум.
Он толкнул эту дверь (попутно высадив засов, на который она была закрыта) и очутился в темноте, гнетущей, и, как ему показалось, живой. Чьи-то глаза наблюдали за ним, изучая. Но защищаться от этого невидимого противника было еще рано, и Нат переключил свое внимание на спасение своей шкуры, а именно навалился всем телом на дверь. Снаружи протопали солдаты, и все стихло; теперь Нат действительно был один на один с живой движущейся темнотой, и обернулся к ней.
Конечно, сама темнота не могла жить, но кто-то тут явно был. Он был невидим, но сила его взгляда прямо-таки сверлила Ната насквозь.
– Это кто это так громко сопит, прямо как в свинья в грязной луже? – спросил Нат, на всякий случай подняв кулак. Темнота оживилась, стали видны желтоватые глаза, похожие на кошачьи. Они сощурились, словно кошка собралась мурлыкать.
– Кто ты? – поинтересовался невидимый собеседник странным свистящим голосом, словно у него были повреждены голосовые связки. Нат наугад ударил в темноту, но оружие прошло свободно, не задев противника. Блеснула узкая полоска стали, и Нат еле успел отразить удар, метивший ему в голову. Чернокожий раб! Только чернокожие хорошо видят в темноте, настолько хорошо, что могут сражаться и ночью, не перебив друг друга по ошибке, как это случается с белыми.
Значит, тот, кого он охраняет, важная персона. Только важная персона может позволить себе купить чернокожего воина.
Уловив чуть слышный шелест ткани, Нат двинул кулаком и попал точно в глаз. Довольно точно угадал, и, наверное, убил бы, если бы не вскользь. Подхватив падающего за шиворот и еще раз треснув для верности, он встряхнул свою обмякшую жертву покрепче и приступил к допросу:
– Теперь поговорим. Отвечай, кому ты служишь? Не верится мне что-то, что у царя Чета есть деньги на чернокожих воинов.
– Я служу принцу Зару, – просипел полузадушенный пленник.
– Какому еще принцу? – удивился Нат и чуть отпустил раба, чтоб тот не испустил дух. Получается, дворец битком набит какими-то гостями, вот Нат, например, гость, и принц этот… Жаль, что он так бездумно пошел на поиски воды, и даже не спросил у охраны, в честь чего это он жив – могли бы и придушить сонного, – и что происходит в последнее время в столице… И что за Зар такой, может, он потомок или дальний родственник Андлолоров, или что-нибудь в этом роде?
– Это важный господин из Мирных Королевств, – просипел задушенный своим сорванным голосом.
– А ну, веди-ка меня к нему, – распорядился Нат, и задушенный перестал стенать и охать. Под рукой Ната шевельнулись крепкие мышцы, и пленник предпринял весьма серьезную попытку освободиться. Но не освободился.
– Ни за что, – зло прохрипел пленник. – Лучше убей!
– Ага, – буркнул Нат, влепив своему пленнику оплеуху. Знаем мы эти ваши штучки, ваша честь и бла-бла-бла. Вот делать больше нечего, только людей давить.
Пленник обмяк в руках Ната, и тот аккуратно положил бесчувственного человека на пол. Впереди обозначился неясный контур двери – кажется, кто-то приоткрыл её, прислушиваясь к возне, и Нат, как дикий вепрь, с разбегу шибанул её плечом, с ревом ввалившись в покои к принцу.
Подслушивающий – второй темнокожий раб, – оглушенный, отлетел к стене, и Нат, ослепленный светом, встал посреди комнаты. Тонкие изысканные драпировки опутали его голову, и он одним взмахом меча перерубил их, оказавшись лицом к лицу с приезжим.
Зар не испугался, несмотря на то, что ворвавшийся был огромен, силен, да еще и вооружен. Мало того – он даже не двинулся, наблюдая, как Нат воюет с изысканным убранством комнаты, и не прекратил своего занятия, а именно – винишко он потягивал, ярко-багровое, игристое, наблюдая, как пузырьки поднимаются со дна бокала и лопаются на поверхности, и смаковал терпкий вкус. По-местному называется «дрозды».
Рядышком и меч его лежал, без ножен на шелковой подушке, только что отполированный до блеска мягкой тканью, так что рукоять горела ярким золотым огнем, а само лезвие казалось ровной и чистой полосой, струей воды.
– Поздновато для визита, – голос гостя не был груб. Казалось, его забавляет появление здесь Ната. Что за меч у него? Сдается, его тоже Нат где-то видел… – Что привело тебя сюда, смелый рыцарь? Мне помнится, я тебя сюда не звал.
– Ноги, – ответил Нат, поглядывая на полупрозрачную паутину занавесей, еле шевелящихся за постелью. – Меня привели сюда мои ноги. Скажи своим людям чтоб не прятались по углам, а не то я начинаю нервничать.
Черный! Ну, какие нервы?! Нат мог сказать «я озвереваю», «я сейчас вас пришибу всех к чертовой матери», «глаз на жопу натяну», в конце концов, но вот «я нервничаю»… навряд ли, навряд ли. Нервы – это такой же анахронизм для Ната, как для меня – меховые сапоги.
О, Белый! Не строй из себя дебила! Если бы я (да и ты сам) все беседы передавал дословно, как оно и звучало, эта рукопись бы превратилась в один огромный нецензурный анекдот со множеством гнусных и весьма увлекательных интимных подробностей. Представь, как звучала бы запись нашего романа по радио?
Многочасовой звуковой сигнал типа «пи-и-ип!», перемежающийся междометьями и союзами, вместо текста.
А, кстати, насчет глаза ты был недалек от истины.
Принц расхохотался, едва не расплескав вино.
– Они охраняют меня, – весело ответил он, – но, думаю, от тебя им меня не защитить… Или они сами прячутся? Но в любом случае ты прав: прятаться и исподтишка подсматривать за гостями нехорошо.
Он жестом пригласил Ната сесть; тени за занавесями двинулись вперед, и стали видны еще один рыцарь и старик… ну что же за видения такие, почему все сегодня кажется ему знакомо, и даже какой-то дрянной старый пень?
– Я надеюсь, ты не убил моего раба, который стоял у двери? – предлагая гостю выпить (какой добрый и великодушный человек, этот принц Зар!), поинтересовался приезжий. Нат уселся на подушки, положив свой меч рядом с оружием принца. Тот улыбнулся, – видимо, в Пакефиде так делать было нельзя. Или считалось верхом невежества, над которым все потешались, – а, плевать! Нат не стал исправлять ошибки; он взял предложенную чашу и залпом осушил её.
Красота! В голове, не занятой больше проблемой похмелья, начало проясняться.
– К утру очнется, – буркнул он.
– И все-таки,– настойчиво повторил принц, – как получилось, что ты оказался здесь? Ты сильный человек, не спорю, но один ты не мог проникнуть в замок – если твоей целью было проникнуть и причинить вред обитателям замка. Значит, ты здесь гость и тебя пустили сюда по доброй воле. Но тогда отчего ты крушишь здесь стены и перебиваешь слуг гостеприимного хозяина? Или ты так обычно развлекаешься?
Меч, который не давал покоя Нату, наконец, обрел свое место в его воспоминаниях, и тот даже дышать перестал: родовой клинок Андлолоров, будь они неладны!
Сколько раз он скрещивал с ним свой могучий эспадон, рубясь с юным принцем Крифой?
Так кто же перед ним? Он буквально впился взглядом в улыбающееся лицо. Это не Крифа; его Нат узнал бы сразу, и даже с более жестокого похмелья. Родственник? Или случайный человек, которому меч достался нечаянно? Нет, не может быть! Такие вещи не приходят и не уходят просто так!
– Так вышло, – лаконично ответил Нат, запуская лапу в вазу с фруктами. – Но коль я твой гость, представься и ты мне, высокородный. Только не называй мне имени Зар – оно ни о чем мне не скажет. Тем более, что ты его, скорее всего, придумал, и придумал случайно, не озаботишь ни о родовом имени, ни о титуле.
Брови принца удивленно взлетели вверх.
– Отчего ты решил так?
– Оттого, что я вижу в руках твоих эту вещь, – Нат кивнул на меч. – Мне она знакома, и знакома настолько, что я не мог ни ошибиться, не предположить, что ошибся. В свое время я присягал на верность этому мечу, и многие поколения моих предков присягали ему же. Нечаянно тебе она не могла достаться. Значит…
– Вот как? Это хорошо; может, теперь присягнешь мне? Мне нужны сильные люди.
– Нет; я и сидеть-то рядом с тобой не должен. По идее, я должен меч этот у тебя отнять и отдать потомку тех людей, которым присягал.
– За это можешь не беспокоиться; я ношу его по праву.
– Да? Это по какому же?
– По праву наследования.
–Тут ты врешь, высокородный. Я не знаю тебя – а всех Андлолоров я знал в лицо, и даже четвероюродного племянника-дурачка Гопу.
Принц совершенно неприлично зафыркал, его свита тихонько ему вторила.
– Вот, значит, как думают о нас в народе, – посмеявшись, сказал принц. – Гопа не был дураком, рыцарь. Не его вина, что природа не наделила его высоким ростом и достаточным терпением, чтобы сносить достойно насмешки. А меня в лицо тебе и не положено было знать – в мое окно ты не полез бы ни за что.
Нат еще раз глянул в смеющиеся опасные глаза, и кровь отлила от его лица.
– Принцесса Кинф! – ахнул он, сам не заметив, как оказался на коленях. – Но как это возможно?
– Возможно все, мальчик мой, – голос подал старик – теперь и без живящего вина Нат знал, кто это говорит. – Мы рады видеть тебя… и одновременно твое появление меня заботит.
– Учитель, – Нат машинально, как когда-то в юности, поцеловал край черных одежд, и, как когда-то давно, одеяние старика пахло мускусом.
– Мы действительно рады тебе, мальчик мой, – старик покровительственно положил руку на голову коленопреклоненного великана. – Наступают такие времена, когда можно все – я вижу, что тебя смущает то, что королева твоя – женщина-кинф. Не пугайся этого; на то была воля последнего короля Андлолора. Она – последняя представительница династии. Даже Гопа погиб в ту ночь – его мужество, кстати, продлило жизнь старого короля на пять минут. Ну, так на что ты решишься? Я вижу, какая борьба происходит в твоем сознании: слово и присяга Андлолорам против закона твоей земли, по которому эту женщину надобно было бы сжечь на костре. Поэтому я не могу настаивать, но могу сказать лишь одно – как бы ты не решил, я уже на стороне этой женщины, и я не позволю тебе убить её, а значит, тебе придется либо уйти, либо примкнуть к нам. Ну так что?
– Ты мог бы не спрашивать, Старший, – смиренно ответил Нат, склонив голову. – Я остаюсь.
– Но одно меня беспокоит, – продолжил Савари, – я чувствую недобрые перемены. Раньше я говорил себе – это люди, они творят то, что происходит, но теперь-то я вижу, что не прав. Мы долгое время провели в Мирных Королевствах – отчего вдруг сейчас решили вернуться? Но это ладно; в конце концов, рано или поздно, мы бы сделали это. А ты, Нат? Что привело тебя сюда, именно в тот момент, когда сюда пришли мы? Таких совпадений не бывает! И эта одержимость…
– Одержимость? – переспросила Кинф. – О чем ты?
– Я чувствую зло, – не ответив на её вопрос, сказал Савари уверенно. – Эти стены говорят о нем. Но причина…
– Как бы то ни было, – ответила Кинф, – мы решили уйти, временно отказаться от нашего плана. Тайна моя раскрыта, и я рискую поплатиться жизнью, если не поспешу отсюда прочь. На рассвете мы должны покинуть замок.
…Первый советник с целой сворой охранников обыскивал замок; сонки прилежно переворачивали кровати и крушили мебель, оставляя после себя целую гору обломков, но, разумеется, ни следа Ната не находили. В оружейном зале разнесли в куски доспехи, украшавшие вход в зал, но и в них никто не прятался (тем более, что Нату они были бы малы).
Тут-то и нагнал разыскивающих запыхавшийся Тиерн, и, едва переведя дух, оповестил:
– Все, не ищите приезжего великана. Он… ох! Он у пакефидца в комнате прячется – там-то вы и не думали поискать, не так ли? Нужно позвать царя; в конце концов, это его гости, пусть сам и разбирается.
– Царя? – в нерешительности произнес советник, почесав свою аккуратно постриженную тыковку. Среди грохота, который производили солдаты, обыскивающие зал и опрокидывающие при этом доспехи и оружие, срывая со стен ковры с кинжалами и древними щитами, его голос был почти не слышен. – Что он там делает, этот чертов великан?
– Откуда мне знать? – окрысился Тиерн. – Он мне не докладывался! Он как взбесился. Все в комнате разломал, охране морды набил, мне всадил пинка и велел убираться, да поскорее – неделю хромать буду, и сидеть месяц не смогу!
– Лучше выставим охрану, где скрывается царь, – решил советник. – Ни к чему ему идти туда. Кто сможет остановить этого здоровяка, если тому вдруг взбредет в голову свернуть шею царю? Лучше пошлем парламентера, узнаем, что так расстроило дорогого гостя…
– Дорогого гостя?!
– Именно – дорогого гостя, и сможем ли мы исправить свою оплошность. Глядишь, он успокоится и сам по добру, по здорову согласится уйти отсюда. И принцессу надо бы спрятать – ох, не к добру все это…
– Спрятать меня? – почему-то резко наступила тишина, и в этой звенящей, почти пустой, оглушительной тишине голос Тийны был звонок, как колокольчик. – Это почему же?
Оба спорщика обернулись к ней – и онемели, даже не выпрямив спины после поклона, так и смотрели на свою молодую госпожу снизу вверх, в какой-то униженной подобострастной позе, подобно собакам, глядящим на своего хозяина и до ужаса боящимся его.
Тийна прикрыла лицо – о, эту роскошь она оставила на потом, только дляпакефидского гостя! – но сила духов, населяющих её тело, была так велика, что красота, словно свет сквозь облака, сияла сквозь тонкие белые ткани. Да, это была она же, её походка, её фигура, её лицо, но что-то неуловимое и непостижимое вплелось в общий облик женщины, отчего оба сонка благоговейно умолкли. И колдовской цветок на щеке – его золотые лепестки просвечивали даже сквозь ткань, зачаровывали.
– Тебе может угрожать опасность, – наконец произнес советник. – Не ровен час, прихлопнет кого гость дорогой.
Тийна расхохоталась – жутко, нехорошо, словно у неё снова начинается приступ этой странной ярости, – да так, что у сонков мурашки по спине побежали, и глаза её вспыхнули недобрым светом.
– Мне нечего опасаться приезжих, – произнесла она самоуверенно. – Ты их боишься? Ну-ну. Можешь спрятаться за моей спиной, и тогда ты увидишь, что оба они будут есть из моих рук.
Тиерн просто онемел от подобного заявления, и безоговорочно последовал за ней; советник, сделав знак солдатам – не зевать, за мной! – тоже присоединился к ним.
*******************************************
…Раздался громкий стук в дверь, такой громкий, что, казалось, скорее, ломают двери, чем стучат. Кинф – она задремала, ненадолго забылась тревожным сном, и резкий стук заставил её проснуться в испуге, – отдернула полог и глянула на насторожившегося Ната.
– Кто это так поздно? – произнес Савари. Стук повторился – казалось, кто-то неистовый колотит ногой в сапоге с железной подковой по стенающему дереву. – Или, точнее, слишком рано?
– Откройте! – крикнул снаружи приглушенный голос. – Именем Царя Чета, откройте!
– Это может быть погоня за тобой, рыцарь, – произнесла Кинф, поспешно вскакивая и наскоро приводя себя в порядок. – А может, и за мной.
– Если это за тобой, – спокойно произнес Нат, – то далеко они не уйдут, и придется им ночевать сегодня здесь, а завтра на погосте.
– Ну, ну, уж сразу – и на погосте! Подожди; спросим, что им нужно. Может, что-то произошло в замке, и хозяин просто хочет нам это сказать… Только ты, Красный Лев, спрячься за постелью и помалкивай. А ты, Савари, будь рядом – мало ли что… Откройте!
Стук прекратился, в передней комнате раздался топот множества ног, и к Кинф в комнату ввалилась делегация, возглавляемая Тийной.
И спрятавшийся Нат выступил из тени, и растерявшийся Савари опустил свой посох, и Кинф онемела и затаила дыхание.
– Это богиня, – прошептала Кинф еле слышно, во все глаза глядя на пришедшую.
– Дивный сон, – произнес Нат, смачно причмокнув и думая о чем-то своем, приземленном и плотском.
– Вот он, корень всех зол, – пробормотал Савари, и сердце его сжалось.
Тийна – а пришла именно она, – высокомерно подняла подбородок и окинула презрительным взглядом всех собравшихся. Она была прекрасна; белое её платье, шитое золотым тонким кружевом, придавало ей вид воздушный и невесомый, золото же запуталось в иссиня-черных кудрях, и если бы я был в тот момент в той комнате, я бы сказал, что это светлая богиня Венера или Аврора – комната просто наполнилась неземным сиянием, которое сочилось сквозь тонкую розовую кожу женщины. И в тот же миг, как только взгляды двух женщин встретились, свершилось то, о чем так просила Тийна – приезжий «принц» полюбил её.
Вместе с Тийной были и сонки, Тиерн (который не сбежал к себе по дороге в покои приезжего принца, хоть и подмывало его здорово) и советник, которому сбежать не позволил долг – они опасливо выглядывали из-за её спины, разглядывая Натаниэля, и было ясно, что явились они именно за ним.
– Что нужно прекрасной деве в столь поздний час? – с поклоном спросила Кинф, не отрывая восторженного взгляда от Тийны. Та насмешливо хмыкнула, покосилась на Ната.
– Этот человек, – произнесла она с презрением, – которого мой отец пригласил в свой дом, которого поместили в лучшие покои, дали ночлег и оказали гостеприимный прием – он отплатил черной неблагодарностью. Он побил наших людей, он поломал мебель и двери, он…
– Прекрасная дева, – перебила её Кинф, – не стоит так ругать его. Брань тебе не к лицу, она искажает твои черты. Что слуги? Разве их мало у твоего отца? Прости гостю его грубость; и если ты пообещаешь мне, что преследовать его не будешь, я пообещаю тебе, что он будет смирным, как овечка.
Тийна победно улыбнулась; приезжий смотрел на неё во все глаза, не отрываясь, и на лице его было выражение полнейшего восторга.
– Хорошо, – сладеньким голоском ответила Тийна, – я обещаю тебе не трогать гостя. Я вижу, ты времени даром не терял, и он теперь служит тебе – видишь, как близко он стоит к тебе и как угрожающе смотрит на моих слуг? Только и ты кое-что должен будешь сделать для меня. Прогуляемся по саду, сейчас? Ночной ветер свеж, в воздухе пахнет весной.
Для прогулок время было не самое подходящее, конечно, да и место, названное Тийной, тоже вызывало некоторое сомнение.
За окнами стояла глухая полночь, ветер тоскливо выл, и где-то скрипела и хлопала деревянная ставня на старых разболтавшихся петлях. А в саду было и того хуже – темные подтаявшие дорожки освещали лишь тусклые фонари, запутавшиеся в буйно разросшихся ветвях деревьев, и пустой сад больше походил на кладбище.
Но Тийне срочно нужно было уединиться с ее избранником. С неудовольствием поглядывала она на восторженные рожи сонков – теперь их и палкой не отгонишь от их прекрасной госпожи! – и запоздало жалела о своем опрометчивом желании покрасоваться. Но сделанного не воротишь.
А с приезжим надо поговорить! Ой, надо!
Видя в его зеленых глазах восторг, граничащий с благоговением, Тийна понимала, что теперь приезжий в ее власти, и скажет ей все, что она спросит, и сделает для нее все, что сможет!
А значит, так ли нужен ей отец?
Нет; этого старого дурака можно просто отодвинуть в сторону, и уехать с приезжим самой.
Вот этот-то вопрос Тийна и хотела обсудить с приезжим, приглашая его на прогулку по темному сырому саду.
Приезжего не смутила перспектива шататься в кромешной тьме под ледяными порывами ветра, словно неприкаянная душа по чистилищу. Напротив, он, казалось, был в полном восторге от этой затеи.
– Конечно, несравненная. Все, что пожелаешь. Я был бы дураком, если бы отказался от возможности смотреть на тебя. Даже глаза старцев откажутся слепнуть, лишь бы только видеть тебя…
– Мой принц, но нам нужно ехать утром, – вмешался Савари, не понимая, что происходит. Кинф обернулась к нему, и от её пустого, неживого взгляда ему стало не по себе, и дурные предчувствия усилились.
– Разве ты решаешь, что я должен делать? – зло спросила она. – Я уеду тогда, когда захочу. И это день наступит не завтра. Даже если бы завтрашний день грозил мне гибелью, я бы и с места не тронулся. Идем, несравненная, – она обернулась к подло ухмыляющейся Тийне, – мы будем гулять столько, сколько ты захочешь, и делать только то, что прикажешь ты.
– Но, господин мой, – в отчаянии крикнул Савари, и Кинф снова посмотрела на него уничтожающим взглядом.
– Еще одно слово, – процедила она, – и я велю убить тебя. Молчи, раб. Я – господин.
И Тийна бросила через плечо торжествующий взгляд победительницы на расстроенного старика.
Так-то. Знай свое место.
Дверь за ними закрылась; ничего не понимающий Нат вопросительно смотрел на старика, но тот молчал.
– Старший, – наконец произнес рыцарь, – что происходит? Я ничего не понял. Королева притворилась?
– Боюсь, что нет, мой мальчик, – печально произнес Савари. – Боюсь, что нет. Я узнал этот свет, и эту магию – когда-то давно я знал повелительницу Болотного Духа. Но как она могла..?
– Что она сделала? – не понимая, о ком говорит старик, спросил Нат.
– Свою силу, всех своих рабов-духов она влила в тело этой женщины. Это маленькое, несчастное, слюнявое существо, которое мы подобрали под дверями наших покоев, и которое так отчаянно и зло цеплялось за одежду королевы – она, видимо, пожелала власти над принцем, и она получила её, но какой ценой?! Кстати, мальчик мой, а почему ты не пал жертвой её чар? Все очарованы ею; ты видел, как её стражи смотрели на неё?
– Но ты – ты тоже не очарован, – возразил Нат.
– Я! Странно было бы, если у меня, у мага, не нашлось защиты от этого наваждения! А ты – ты другое дело. Может, у тебя есть какой амулет?
Нат лишь пожал плечами.
– Нет у меня никаких амулетов, – ответил он. – Да кто, кто? Кто околдовал королеву?
– Одна старая колдунья, – Савари недобро прищурился, и пробормотал пару отвратительных ругательств. – Вот напасть. Что же делать? Надо освободить королеву от чар – ах, как быстро начинают сбываться самые страшные проклятья! Боюсь, наши планы нарушены бесповоротно. Но мы еще поборемся! Идем, – Савари оглянулся еще раз на дверь с разломанным засовом. – Запри чем-нибудь эту дверь. Придвинь к ней этот сундук, вот так. Никто не должен будет знать, что мы уходили отсюда тайным путем, и никто не должен знать, где этот путь – только ах, боюсь, что это уже давно не секрет!
Вернувшись в опустевшую комнату, Савари прошел к постели и на стене нашел медную простенькую дощечку-солнце. Нажав её, он открыл ход – камень, запирающий его, двигался с трудом, словно нехотя, и видно было, что давненько им не пользовались.
– Идем, – Савари ступил в темноту. – Нет, не бери факела, не нужно. Будет достаточно светло.
И в самом деле, стало светло – Камни, засветившись, выхватили из чернильной темноты лицо старика, и свет их стал из голубого синим от изумления и, возможно, страха.
– Что это? – в удивлении произнес Нат, оглядываясь кругом. – Магические Камни?!
– О, да, – ответил Савари, оглядывая Камни, как старых знакомых, протирая блестящую граненую поверхность темной жесткой ладонью, стирая капли влаги и налипшую паутину, словно лаская. – Это очень старые Камни. И они меня узнали – не так ли? Моё появление означает для некоторых из них надежду. Идем, друг мой, проверим, прав ли я в своих догадках.
– Надежду на что? – переспросил Нат, пропустив мимо ушей последнее замечание Савари.
– Надежду на свободу, – ответил Савари. – Они были заточены сюда много столетий назад.
– Заточены? Но за что?
– За те дела, что они совершили. Ты бы видел, что они творили! Это была Каменная Эра, эра, целая эпоха, когда среди людей не было ни героев, ни путешественников, да и имен-то у людей не было. Даже у королей – тебе не назовут ни единого имени монарха того времени. Имена – такие, чтобы их можно было запомнить и передавать из уст в уста, как что-то религиозное и святое, – были у этих вот Камней. Камням этим был дан только разум, и ничего больше. Ни сожалений, ни милосердия, ни любви. Они подчиняли себе людей – целые племена и народы, – и питали свою странную жизнь их смертями. На алтари восходили сотни людей, но каждому из них этого было мало, каждый считал, что другой – сильнее его, и жертв становилось все больше и больше… Жестокие короли древности приделывали их себе не короны и отправлялись на войну – где больше льется крови? Мир тогда погряз в битвах, и все только потому, что этим стекляшкам было мало, мало силы! Жадность – это одно из немногих чувств, которое им дано… они, каждый из них, напитался силой так, что её с избытком хватит еще на тысячи лет, и однажды один великий человек захотел их остановить. Сам он был стар и немощен, а мы втроем – мы были молоды и смелы, отчаянны… он научил нас. Это был Радиган Андлолор, первый Король, чье имя не потерялось в веках.
