Текст книги "1792e1018cadb53c9ba14f1bda33b2ec"

Автор книги: Kuras

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 32 страниц)

Комментарий к 23. Возвращаясь на юг.

А вот и новая глава с весьма символичным названием:3

Добавил немного сведений о образе жизни драконов, мне это кажется интересным. Разбавляет события и помогает в познавать устройство того мира) Небольшой спойлер: в обозримом будущем мы будем узнавать о нём или о некоторых событиях. Некоторые читатели ждут этого, я знаю.

Азайлас читается как коготь белого льда, Сардолас как коготь грома. “Лас” с их языка означает коготь, просто справка для любознательных:3 Да, я хвастаюсь, что продумываю и такие моменты XD

Я думаю что встреча матери с драконышами может быть радостной и необыкновенной, но вот первое время они будут учиться жить друг с другом, а это не так просто. Для меня это непростой момент, но я буду стараться) Мы перевалили за сто страниц.

Читатели, товарищи ждущие, спасибо вам и приятного дня!

========== 24. Встреча. ==========

Нивервир лежал на крыше своей башни и, нежась под лучами, застывшего тысячелетиями назад, солнца, дремал. За последние двадцать с лишним дней он устал, наверное как никогда раньше. Король не имел опыта плотного общения с детьми и тем более их воспитания. У него не было ни братьев, ни сестёр, чтобы хотя бы представлять, как вести себя с драконышами, с гибридной самкой, чьё сознание недалеко ушло от детского. Да и его собственные родители не уделяли ему особого внимания, чаще всего предоставляя молодого принца самому себе. Он и сам считал такое отношение правильным и оптимальным: детёныши должны сами учиться исследовать мир, слушать инстинкты. Но, возможно, дело было в том, что королевские драконы взрослеют раньше прочих, и его период детства длился только два года до того самого момента, когда он встал на крыло. Сыновья Трефалкира могли об этом пока только мечтать, попутно донимая взрослых драконов расспросами. Благо чернокнижник неплохо их воспитал, и черту надоедливости они не переступали, интуитивно опасаясь незнакомых родичей. Если взрослые драконы недолюбливали чернокнижника, то к его детям относились терпимо, примирившись спустя какое-то время с их необычной внешностью. Выступающими нижними челюстями, слегка недоразвитыми верхними у Бэйлфара и Фангрэнэ, цветастыми языками и слишком крупными размерами Сардоласа. Его все принимали за сверстника Роулсанэ, исправно приглядывавшей за драконятами, и очень удивлялись, когда дети самодовольно сообщали, что им троим нету и двух лет со дня вылупления. Драконыши очень спелись за это время с юной морской драконицей и уже обсуждали совместные планы на такое далёкое будущее, что любой взрослый дракон лишь снисходительно улыбнулся бы. Вчетвером облететь все драконовы земли, увидеть настоящие чудеса природы, может, открыть новые просторы. Самка обещала показать им необычные морские глубины, от чего драконыши пришли в полный восторг. Когда они тосковали по отцу и выражали свои страхи за него и за мать, которую ни разу не видели, Роулсанэ их утешала, прижимала к шее и подбадривала. Они видели в ней не то старшую сестру, не то воспитательницу. Вероятно, потому что впервые столкнулись с таким неким подобием материнской заботы. И даже сама Роулсанэ начала испытывать за них больше ответственности чем раньше. Но, скорее всего, из-за инстинктов, заложенных природой. Самки подсознательно заботятся о потомстве, самцам в этом плане труднее. Наверное то, как Трефалкир воспитывал и опекал своих чад, было очень редким явлением и было возможным благодаря его невероятной любви к Азайлас.

Нивервир не сомневался, что не сможет так же, даже если бы у него и было потомство. Об этом говорило его отношение к рукотворной драконице, за которую он взял на себя ответственность. Пускай пернатый самец вёл себя уверенно, успокаивал обитателей и гостей Долины, сам он до сих пор не мог относиться к ней, как к полноценному родичу. Она больше напоминала совсем уж примитивное животное, жалкое подобие драконьему роду. Однако король добился за эти дни небольшого успеха. Тёмно-алая самка перестала рассматривать всех и каждого как потенциальную пищу, потому что из бледно-жёлтых глаз ушёл дикий, голодный блеск, так настораживающий всех вокруг. Теперь она по большей части смотрела с интересом, непониманием, озадаченностью. После долгих снов в роще шепчущих деревьев, она стала более спокойной и стала повторять всё больше слов. Иногда бессмысленно, иногда осознанно, придавая им какое-то своё значение. Почти всё это время драконица неотрывно следовала за Нивервиром, очевидно признав в нём короля или кого-то весьма сильного. Это действовало ему, привыкшему к гордому одиночеству, на нервы. Поэтому иногда, как например сейчас, он просто оставлял её внизу на плацу перед полуразвалившейся башней, а сам забирался наверх и отдыхал в тишине без этого постоянного бормотания за спиной. Рукотворное создание прыгало по гранёным белым камням, постукивало по ним клювом, когтями. Пару раз сыновья Трефалкира отваживалась подойти поближе и попытаться поиграть с ней. Без особых успехов – они только обнюхивали друг друга и нерешительно трогали лапами. В итоге самка садилась, закрывая себя тёмно-алыми оперёнными крыльями, и недоумённо смотрела на маленьких пришельцев. Они же, спустя какое-то время и несколько попыток заговорить с ней, уходили обратно к Роулсанэ, которая не решалась подходить к гибриду ближе чем на тридцать метров. В такие перерывы Нивервир либо дремал, наблюдая одним глазом за этими нелепыми сценами, либо думал о своих обязанностях, что ему стоит в ближайшие дни начать облетать патрулем земли. Но как это сделать, когда у тебя под надсмотром один великовозрастный, опасный ребёнок и трое малышей, за которыми недолгое время может присматривать один подросток? Трефалкир задерживался, и пернатый дракон не мог отбыть из Скрытой Долины с чистой совестью. Это не могло не тревожить короля. Последний раз земляной дракон тормозил его отправку очень давно. «Последний раз это было восемь или девять лет назад», Нивервир сморгнул. Яркий, синий огонь глаз слегка померк, король погрузился в воспоминания.

***

В Скрытой Долине в тот день всё шло совершенно обычным образом. Мирно, тихо и совершенно спокойно. Этот беззаботный денёк юный принц проводил за оттачиванием своих лётных навыков. Ему исполнилось девятнадцать лет, со стороны столетних драконов ещё совсем детёныш, но уже вполне самостоятельный и взрослый. Он, по сравнению с прошлым годом, совсем немного прибавил в размерах, клюв казалось набрался крепости и прочности, а все четыре крыла стали ещё сильнее. Ими он и занимался, летая в лесах Долины, учась преодолевать препятствия на лету, преодолевать такое замкнутое пространство, совершать в этих условиях неожиданные стремительные манёвры. И когда молодой дракон услышал призывный, несколько раздражённый клёкот отца, уже порядком набил себе ушибов на крылья. Нивервир устремился к венценосному родителю и через минуту уже стоял перед ним на развалинах древней площади, сложив крылья и покорно наклонив голову. Вискрир, на тот момент ещё величественный и внушающий уважение, надменно оглядел своего единственного сына, который весь был в мелких веточках и листочках. Принц уже несколько лет назад понял, что все его попытки привлечь к себе благосклонное внимание отца ни к чему не приведут. Вечно что-то будет не так, вечно он чем-то не устраивает его. Поэтому и не старался ему вечно угождать, старался быть самим собой и самому себя ценить. Хотя от простой детской обиды отделаться не получалось. Разве он где-то подвёл родителей? Мать же такого высокомерия не проявляла, даже наоборот, пытаясь сгладить острые углы между сыном и отцом, проявляя чрезмерную заботу по отношению к своему чаду.

– Нивервир, я хочу, чтобы ты полетел на юго-западные склоны к нашим родичам, – важно начал король.

Молодой дракон знал ту семью королевских драконов, они приходились ему двоюродными родственниками. Состояла из двух взрослых драконов, одного подростка и двух детёнышей. Нивервиру они нравились и он не понимал, почему его собственные отец и мать медлят с продолжением потомства. С другой стороны: режущему потоки ветра исполнилось только сто пятьдесят семь лет, что по меркам драконов более чем нормальный возраст. Матери, Осфир, же было сто двадцать три года. И принц свято полагал, что ещё успеет повозиться с братом или сестрой. Но пока одиночество учило его любить себя, медленно учило не зависеть от чьего-либо мнения.

Получалось это с переменным успехом. Иногда ему казалось, что отец не такой мудрый правитель, как кажется. И что именно в этом причина такого отношения к собственному сыну. А иногда казалось, что он сам просто не дотягивает до своего отца и его силы. Режущий потоки ветра был могучим драконом, длинные перья покрывали не только голову и крылья, но и спину вдоль хребта, мощные пластины покрывали всё тело, а клюв был длинным и загнутым. Видя, что чадо не перебивает его и не проявляет особого интереса к словами, Вискрир спокойно продолжил.

– От них не было никаких вестей больше чем за месяц. Полетишь – разузнаешь что там и как.

Работа для простого дракона с быстрыми крыльями. Работа для гонца – не принца. Нивервир не сказал этого вслух, молча принимая это распоряжение. Отец отправлял его одного не в самый ближний край, никак не заботясь за безопасность единственного отпрыска.

– Можно я возьму с собой Трефалкира, отец? Дорога нелёгкая, я бы предпочёл лететь не одному, – всё так же не поднимая головы, спросил Нивервир.

– Остальные драконы тебе только спасибо скажут, если ты уведёшь из Долины этого чернокнижника. От него смердит его магией.

Выразив таким образом своё одобрение, Вискрир взмахнул всеми крыльями и взметнулся высоко в небо, оставляя сына одного вместе с поднятым ветром и несколькими выпавшими бело-коричневыми перьями. Молодой дракон проводил его взглядом и пошёл на поиски земляного дракона. Тот появился в этом месте примерно четыре года назад. Нивервира не оттолкнула мрачная, удушающая аура вокруг этого самца подростка. И, вопреки всем мнениям, они быстро сдружились. Принца поразила история Трефалкира и отсутствие предвзятости с его стороны. Он общался с ним, с наследником короля, как с равным себе. Благодаря этому, между ними возникло взаимопонимание и уважение. Впрочем остальным драконам не нравилось, что Нивервир водит дружбу с чёрным магом, пускай и очень юным. Все опасались: не повлияет ли это пагубным образом на принца и на его душу. Сам принц удивлялся, как первый за всю его короткую жизнь друг может на него плохо повлиять? Ему наоборот стало легче и веселее находиться в Долине. Он стал реально задумываться о вещах, о которых раньше знал, но слишком уж поверхностно. Например, что есть ответственность перед другими? Стал понимать, как ему стоит относиться к поданным, если когда-нибудь станет королём. И какая разница, что его друг несколько чудной и отличается от прочих. К тому же отец никак не возражал этому общению, а может, ему просто было всё равно.

В любом случае отпрыск Вискрира не видел в этом никакой проблемы. Мир драконов разнообразен и чудесен, стоит принимать все его стороны. Трефалкир отыскался на границе развалин древнего города. Тёмно-зелёный дракон катался по сочной траве, трясь мордой о мягкую землю. Она забивалась за небольшие наросты, за мембраны, коими заканчивалась его голова, за подбородок с круглой, выступающей чешуёй. Завидев спускающегося с неба друга, чернокнижник сел и отряхнулся, но опрятней выглядеть не стал. Нивервир пружиняще приземлился на задние лапы, покрытые плотной жёлтой чешуёй, сложил две пары оперённых крыльев за спиной, передние лапы перед собой. Трефалкир приветственно, миролюбиво заурчал. Но в его тёмно-оранжевых глазах прибывший прочёл некую печаль, впрочем не столь сильную, чтобы начать переживать за друга.

– Не ожидал, что ты будешь здесь, Трефалкир. Что-то случилось? – сильный, дружелюбный голос не вязался с тем смирением, которое слышалось в кратком разговоре с отцом.

Земляной самец, выросший на северный пиках, нервно поводил в воздухе хвостом, потом выдохнул и начал объясняться.

– Я сегодня гулял по лесам возле подземного лаза и нашёл там очень красивый цветок. Я такого никогда не видел ранее, хотя не раз бродил вокруг того места. И я захотел показать его Азайлас.

Чернокнижник замолк, теперь во всём его виде читалась досада. В этом поведении никакой тайны не было, принц запрокинул голову и клокочуще, беззлобно рассмеялся, затем вынес вердикт.

– Надо полагать она не только отказалась, но и что-то сказала по этому поводу. Иначе бы ты не валялся тут с такой мордой.

– Она сказала, что ей не до этой чепухи и что взрослые драконы должны быть серьёзней и думать о другом, – земляной дракон насупился и обернул себя кожаными крыльями наподобие летучей мыши.

– Ей только четырнадцать лет, – примиряюще сказал Нивервир, взмахнув тонким хвостом, – её сейчас интересуют другие вещи, нежели красота и трогательность.

Подразумевалось, что впечатлить в таком возрасте самку можно силой, победой в поединке. Иными словами показать, что ты лучше других, а не чувствительней и романтичнее. Трефалкир мог бы сказать, что нутром чувствует: Азайлас нравятся краски природы и их проявления, потому что она, как и он, росла на однотонном белом севере; но не стал, только фыркнул, раздув ноздри и выдохнув облачко белого пара.

Королевский дракон посмотрел на него, наклонив голову с не особо длинным, но крупным жёлто-рыжим клювом. Друг явно был уязвлён и расстроен. Азайлас ему нравилась, но она отвергала все его попытки ухаживания. Может, дело было в её нраве, может, в её строгом воспитании, может, в том, что они были разных пород, может, в самой неуместности чернокнижника и его противоестественности. «Что ж, можно ненадолго и задержаться перед отправкой», Нивервир принял решение.

– Хочешь, я хоть посмотрю на твой диво-цветок? – предложил принц, посмеиваясь. – А потом мы направимся из Долины на юго-запад.

– Хоть с тобой поделюсь увиденным, – Трефалкир улыбнулся, устало прикрыла глаза, затем прищурился, – а что на тех землях?

– Отец посылает меня проведать родичей, а тебя я приглашаю с собой, – пернатый дракон раскрыл верхнюю пару двухцветных, коричнево-белых крыльев и сделал ими широкий жест.

– Знал, что не откажусь? – спросил маг, вставая на четыре лапы и направляясь в лес.

– Конечно знал, – фыркнул Нивервир и направился за ним прыгающей походкой.

Они углубились южную часть леса, где развалины больших каменных домов уходили частично под землю и совсем уж заросли густой растительностью. Не всем гостям Скрытой Долины здесь нравилось, но некоторые драконы, виверны и человеческие маги иногда приходили сюда. Сетуя на невозможность в таких зарослях размахнуться крыльями, принц перепрыгивал выступающие корни и оглядывал местность. Земляной дракон просто брёл сквозь лес со свойственной его породе лёгкостью и небрежностью. Наконец они дошли до небольшой поляны, где и рос высокий со множеством алых лепестков цветок. Запаха он не источал, но всё же выглядел красиво и захватывающе. Для жителей снежных пиков. Луг озарил смех Нивервира.

– Это же мутралэр, он очень часто встречается в таких лесах. Однако и правда красиво распустился, – отметил принц, щёлкнув клювом, – в Долине редко что-либо зацветает по-новому, в основном цветы либо всегда раскрыты, либо никогда.

– Вот и я хотел показать Азайлас такую красоту, – маг покачал головой, сетуя, – может в следующий раз.

– Верно, мы и так задержались, пора лететь, поручение не ждёт, – Нивервир взмахнул крыльями, мигом оторвался от земли и стремительно полетел напрямую вверх через густые кроны деревьев.

Трефалкир огляделся, всматриваясь оранжевыми глазами в заросли пару мгновений, бросил прощальный взгляд на цветок, затем последовал за своим другом. Тот уже ждал его, паря в небе, вдвоём они поднялись ещё выше и через минуту преодолели призрачную границу безопасного мира, оказываясь во внешнем. Покружили какое-то время над равниной, обсуждая, как им лучше добраться до места назначения, и полетели на юго-запад.

***

Нивервир чётко помнил это ощущение, когда пересекаешь эту невидимую черту, словно выныриваешь из тихой реки. Помнил, как он вместе с Трефалкиром безмятежно покинул Скрытую Долину, ещё не зная к чему-то это приведёт. Внезапно он ощутил что-то похожее, перекликающееся с воспоминаниями о том дне. Встал на четыре лапы, черепица тихонько зазвенела под его когтями, повёл клювом, и улыбнулся. Через секунду небо вдалеке озарила малая светло-голубая вспышка, и показались две фигуры. Две хорошо знакомых ему фигуры. Они вернулись. Король издал приветственный клёкот.

Комментарий к 24. Встреча.

Да, дорогие читатели, да. Это то самое, что некоторые из вас ждали. Это звёздочки для флэшбеков о событиях войны XD. Я очень старался сделать переход ровным. Хотелось показать героев более молодыми и беззаботными, чем они есть в нынешнем времени. Мирное время до тяжёлых событий. Не стоит забывать и о настоящем:3

Цветок примерно что-то среднее между Этлингерой и Аморфофаллусом титаническим. Некоторые драконы верят, что он распускается перед кровопролитием, но ни Нивервир, ни тем более Трефалкир этого не знают. Да, я спрятал эту иронию.

Мать Нивервира Осфир – мягкое перо.

Читатели, четверо ждущих, спасибо вам!

========== 25. Узы крови. ==========

От ледяной драконицы разило тёмным чародейством на приличное расстояние. Что было особо заметно в мирной обстановке Скрытой Долины и в её чистом воздухе, но на тот момент никто не придавал этому особого значения. Всё омерзение от противоестественного вмешательства магией в драконье тело перекрывалось волнами радости и облегчения. И шли они не только от прибывшей пары, но и от всех обитателей, почувствовавших гостей. Многие драконы слышали, куда и зачем полетел чернокнижник, и считали эту затею почти что безнадёжной. Всем известно: если ледяной родич не возвращался сам после буйства, значит, он не вернётся уже никогда. И сейчас на их глазах свершилось невозможное чудо: ледяной дракон, выбравшийся из снежных пиков спустя несколько лет после впадение в безумство. Спасение из кольца холодной смерти. О таком никто раньше не слышал даже в легендах. Невероятное происходило прямо сейчас. Многие драконы вставали с насиженных мест, выходили из укромных развалин, торопливо выбирались из леса в город, чтобы лично засвидетельствовать это событие, чтобы потом пересказывать его. Такие истории всегда поднимают дух и помогают верить в то, что закат драконов ещё не так близок, как поговаривают. Ослабление всей драконьей расы, почти что вымирание древнейшего королевского рода, слишком медленное восстановление популяции после войны, и вдобавок некий разлад между самими драконами, всё это рождало вполне закономерные домыслы. Хорошие вести придутся весьма кстати, поэтому все спешили к башне, откуда раздался высокий клёкот Нивервира, приветствовавшего друзей. Азайлас лично знали некоторые особи, ныне находившиеся в долине, и им не терпелось увидеть её живой, в целости и благом здравии. Хотя в этом сомнений почти что не возникало, достаточно было поднять морду к безоблачному, мягко-голубому небу и разглядеть две фигуры, неспешно и осторожно опускающихся всё ниже и ниже. Крупная самка летела грузно, время от времени пошатываясь то влево, то вправо, но всё же удерживала контроль над полётом. Рядом под ней летел тёмно-зелёный Трефалкир, бережно страхуя возлюбленную от падения. Повернув голову на бок, он одним глазом смотрел вниз и высматривал удобное место для посадки между развалин старых домов, а вторым неотрывно следил за самкой. Она была не в состоянии делать круговые виражи на снижение, а силы уже были на исходе, поэтому опускались они медленно по некрутой прямой.

За этим, в какой-то мере, грациозным спуском наблюдало минимум три десятка драконов. Все они испытывали что-то похожее на упоение, разделяя эту радость этого возвращения. Одни озабоченно принюхивались, желая определить состояние прибывших по запаху, другие дружелюбно урчали, желая выразить своё добродушие, кто-то же просто тщательней всматривался в высь. Некоторые самцы раскрыли крылья на случай, если понадобится помощь. Но едва ли кто усомнился в готовности Трефалкира подхватить свою возлюбленную. Сквозь усталость в нём виднелись, казалось бы, неиссякаемое сосредоточение и сила. Родичей трогала эта трепетность, с которой он относился к своей возлюбленной, а такое проявление их любви заставляло забыть об их принадлежности к разным видам. Всё же, не всем везёт найти свою избранную пару. Земляной дракон и ледяная драконица уже летели в десяти метрах над землёй и совсем скоро опустились на неё, завершая тем самым своё путешествие. К ним подступили стоящие рядом драконы, приветственно сопя и водя носами. Почти все сразу отметили, что-то неладное с лапами ледяной самки, однако понять что именно смогли только те драконы, что хоть как-то увлекались магией. И увиденное заставило их содрогнуться, но вместе с тем и восхититься необъятной силе таланта Трефалкира. Заново отрастить конечности, да ещё и так, чтобы те вжились в тело как родные. На фоне этого меркла даже специфическая особенность и возможные последствия магии земляного самца – отрицать её полезность было просто невозможным. И как все так или иначе признавали заслуги мага на прошедшей войне, так и сейчас эта сила и искусность впечатляла. Только сильный и умелый дракон мог совершить такое. Пока одни начали приветствовать совсем измотанную самку, её спутник закрыл тёмно-оранжевые глаза и постарался мысленным взором отыскать своих сыновей или хотя бы почувствовать их. Теперь, когда Азайлас была в безопасности, мысль о детях единственное, что крутилось в его голове. Без сомнений, они уже бежали сюда, ощутив его возвращение, ощутив его мысленный порыв в их сторону. Дракон уже хотел было собрать остатки сил и полететь к ним навстречу, как в небе раздался короткий, высокий клёкот. Через секунду Нивервир, спикировавший почти вертикально вниз, ловко приземлился на свободное место рядом с остальными драконами. Небольшой по сравнению с многими, но величественно-гордый он с трудом сдерживал открытую радость и облегчение от благополучного исхода. Королю не пристало выставлять свои личные привязанности перед всеми – нужно проявлять одинаковое отношение к своим поданным.

Никто не должен сомневаться в том, что Нивервир порадовался бы точно так же за любого другого родича. Никто не должен чувствовать себя обделённым. Поэтому пернатый дракон лишь чуть выступил на двух задних лапах, покрытых жёлтой пластинчатой чешуёй, вперёд к устало сидящему Трефалкиру и важно сказал.

– Уже начал было сомневаться не только в вашем возвращении, но и в твоём.

– И правда пришлось повозиться, – негромко проговорил земляной дракон, – не было времени, чтобы хоть как-то дать знать. Главное, что мы здесь.

Он сидел, свесив раскрытые крылья к земле, покрытой белыми и местами треснутыми камнями. Кожаные мембраны лежали диковинным плащом на древней, громадной брусчатке. Надорванные края пропускали лучи света в образовавшуюся тень, делая её более неровной. Бегло оглядев друга, король счёл, что тот в более или менее целом состоянии, пускай внешний вид оставался измученным. Нивервир слегка наклонил голову вправо и вбок, смотря одним горящим синим глазом на ту, ради которой Трефалкир и совершил этот подвиг. Азайлас лежала на камнях распластавшись, тяжело дыша, часто моргая и лишь вяло подёргивая массивным сине-белым хвостом. Крепкие беловато-голубые крылья с большими и крепкими когтями были свёрнуты и лежали на спине, скрывая хребтовые наросты, напоминавшие своим видом осколки льда. Лапы выделялись то ли более ярким цветом, то ли какой-то мёртвой неподвижностью.

– Знаменательный день для нас всех, – король раскрыл верхнюю пару крыльев и сделал широкий, всеохватывающий жест, – возвращение родича почти что с того света. Когда ещё такое случается!

Вокруг раздался одобрительный гомон, перемежаемый ликующими рыками. Сейчас в Долине находились самые разнообразные драконы. Ярко-алые, как цвет их пламени, огненные. Штормовые, чьи тела переливались от чёрного до тёмно-фиолетового. Лесные с их маскировочным окрасом, оправдывающим их название. Несколько неуместно пёстрых морских, забредших в Долину на передышку между странствиями. Тёмно-красные лавовые, державшиеся рядом друг с другом, как и положено стае. Пара песчаных с их гладкой светло-жёлтой чешуёй, которая почему-то почти не отражала солнечные лучи. Крепкие каменистые с окрасом, разнившимся от серого до коричневого. Зеленоватые земляные, гордившиеся за своего родственника. Но Азайлас сейчас была единственным представителем рода ледяных в Скрытой Долине, поэтому выделялась среди всего этого разнообразия белым пятном.

Нивервир сделал один шаг вперёд, бросил на Трефалкира вопрошающий взгляд, как того требовал драконий этикет при приближении к чей-то самке. Чернокнижник кивнул и чуть отступил, давая королю больше простора. Пернатый самец величественно приблизился к лежащей драконице. Она, завидев его, попыталась привстать хотя бы на передние лапы, чтобы изобразить головой поклон. Делала она это неуверенно, как будто боялась, что лапы переломятся, и она рухнет на землю.

– Не стоит себя заставлять, коготь белого льда, – король, вытянул одно крыло и провёл краем по рельефной морде драконицы, избавляя её от этого неудобства, – в этом нет никакой надобности. Скоро ты наберёшься всех сил, что были у тебя отняты. Вернёшься к нам и будешь стоять среди нас, как прежде.

– Благодарю за такие слова, король, – голос самки звучал низкими раскатами, – я уже чувствую как благословенный воздух Долины наполняет меня покоем.

– Ты проживёшь ещё долгие лета и сможешь смотреть, как растут твои чада, – он чуть возвысил голос, – это радость для всех нас.

Послышались согласные рыки и урчание. Нивервир мельком бросил искрящийся взгляд на Трефалкира, обозначая лишь краешек всех своих эмоций. Все неформальные разговоры позже, когда схлынет общее волнение. Азайлас же принялась щуриться своими светло-зелёными глазами, безуспешно пытаясь отыскать в толпе кого-то хоть мельком похожего на детёнышей. Волнение подкатило к горлу, физическая потребность увидеть их начала набирать силу, заставляя презреть усталость и тут же отправляться на их поиски. Инстинкты, проведшие в глубокой, морозной спячке пару лет, говорили за себя. Однако её намерению не суждено было сбыться, как только король отступил от неё на почтительное расстояние, предоставляя больше свободы и ей, и Трефалкиру. Откуда-то из за родичей прямо на освободившееся пространство прыгнуло что-то чёрно-красное, шурша оперёнными крыльями. И пока непонятная тварь, напоминавшая виверну, прыгала к ней на задних лапах с каким-то возбуждённым любопытством, застывшем на морде с кожаными складками, местами покрытыми редкими перьями, Азайлас пришла в ужас. Она не знала, что это, но чувствовала всю противоестественность этого существа. Чувствовала смутную угрозу. Это заставило её оскалиться и зарычать, непрерывно клацая зубами в знак предупреждения, чтобы создание к ней не приблизилось. Звук напоминал мелодичный перезвон льда, и все драконы интуитивно понимали этот простейший жест правильно. Но тварь не обратила на это никакого внимания, для неё это ничего не значило.

Азайлас не сводила с неё пристального взора, как раненый хищник, наблюдавший за потенциальной опасностью. Рычание и клацанье прерывались лишь постукиванием длинных, загнутых когтей странного создания. Трефалкир смотрел на это без особых опасений. Он знал, что огонь запечатан, а рукотворная драконица так проявляет любопытство, и что его Азайлас не перейдёт в нападение. Следовательно беды не случится. Чернокнижник косо поглядывал на разом притихших родичей, наблюдал их реакцию. Судя по-всему за время его отлучки Нивервир смог добиться некоторых успехов в убеждении поданных. Они смотрели на эту сцену с неприязнью, может даже омерзением, недоверием, но самое главное без враждебности. Казалось, что все смирились с таким соседством. Трефалкир облегчённо выдохнул и вновь посмотрел на свою возлюбленную, которая уже угрожающе приподнялась на передних лапах. Гибридная драконица же принюхивалась, нагло рассматривала нового родственника, затем удивила видимо всех присутствующих. Приоткрыла вытянутый, скривлённый клюв, постояла так, что-то обдумывая, затем из горла вылетело покорёженное слово.

– Тх-о.

Азайлас перестала рычать и чуть наклонила голову, смотря теперь с непониманием. Наверное, как и все вокруг. Кроме Трефалкира, смотревшего с любопытством за этой попыткой осмысленной речи. И кроме того, чья заслуга была даже в таком неправильном слове. Нивервир выглядел утомлённым так, как будто слышал это тысячный раз за последние два часа, но, проявляя удивительное терпение и сдержанность, ответил, прикрыв сияющие синие глаза.

– Кто, – чётко проговорил он, напоминая как правильно, затем протянул, – Азайлас.

– А-а-аза-с, – запрокинув голову к небу, рукотворная самка выдавила из себя исковерканное имя, затем резко склонила голову перед ледяной.

Очевидно, она подражала вежливому поклону драконов, но дожидаться ответного, разрешающего она не стала. Вместо этого юное создание приблизилось совсем уж близко и стало обнюхивать, трогать клювом и лапами тело драконицы. Ничего не понимающая Азалайс вопрошающе посмотрела на Трефалкира. Тот чуть покачал мордой, показывая, что всё нормально, но для большего спокойствия встал и, волоча крылья, подошёл ближе к ней.

Такое вторжение прервало своеобразное проявление примитивной любознательности, искусственная драконица отпрыгнула, напоминая движениями ворону. Уставилась на Трефалкира грязно-жёлтыми глазами. На миг на её морде появилась озадаченность, но, судя по-всему, она не вспомнила его или не смогла связать его с конкретными событиями своей жизни. Затем она шустро запрыгала к Нивервиру, тихо бормоча различные вариации слова «кто».

– Я потом всё расскажу, это едва ли не самая необычная новость за… – земляной дракон вдруг запнулся и повернулся куда-то в сторону.

Без сомнений он что-то почувствовал. Через секунду эта необъяснимая волна прокатилась и по Азайлас. Их дети уже совсем рядом. Вот-вот они покажутся. От волнения и желания поскорее их увидеть самка с усилием села на задние лапы. Чада не заставили себя долго ждать, да и взрослые родичи быстро замечали их, единственных детёнышей в Долине, охотно пропускали вперёд, что облегчало их передвижение. Словно бы воссоединение одной семьи ознаменует лучшее будущее в целом. Первым к отцу буквально вылетел Бэйлфар. Как маленький красный вихрь он пронёсся меж лап старших драконов, не дожидаясь пока те уберут их с его пути. Драконыш с разбегу врезался в живот отца и прижался к нему, крепко зажмурившись. Трефалкир не шелохнулся от этого импульса, его дети ещё слишком малы, чтобы даже втроём сдвинуть его с места. Следом за младшим сыном показались и старшие. Сначала подбежал Фангрэнэ, а потом подошёл и Сардолас, размеры которого уже не позволяли ловко лавировать между лапами взрослых. Они прижимались к нему так, словно им снова было полгода. Дракон испытывал невероятную гамму чувств любви, заботы, радости, страха, облегчения. Он наклонился к ним, потёрся о них носом, а хвостом обвил сразу всех троих. Ему казалось, что так можно простоять вечность. Сыновья пока не заметили сидящую рядом сине-белую драконицу, смотрящую на них широко-раскрытыми, слегка обезумевшими от всех эмоций глазами. Мать смотрела на своих детей, впитывая их новые образы, разделяя все чувства Трефалкира и не решаясь как-то нарушить эту сцену единения. Пока все восторгались этой картиной, Роулсанэ, оставшаяся в толпе, рассматривала ледяную драконицу и дивилась всей историей, в которою она так случайно угодила. Думала, что, может, это начало и её собственной истории, которую она обязательно проложит.