Текст книги "Игра с химерами (СИ)"

Автор книги: KaliWoo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

– Как курица лапой, – незамедлительно комментирует своё открытие Кев, заглядывая мне через плечо.

– О, да. Чистописание я проваливаю, – я шутливо бодаю его лбом в лоб.

– Как самочувствие? – заботливо осведомляется Леди Дорог, присаживаясь рядом.

– А, тоска всегда приносит творчество, так что легче.

– Это не признак того, что всё хорошо, – мудро парирует моя собеседница, зачёсывая золотистые кудри за ухо.

– Твоя правда. Но мне есть, куда убежать, а это уже неплохо… Кстати о беге, – я встаю, откладывая ручку в сторону и готовясь вспороть грудную клетку для размещения рукописи, – Надо проведать малыша.

– Уверена, он будет сказочно рад тебя видеть… О, дорогая, ну зачем же…

– Ты же меня знаешь, я та ещё показушница, – я кривовато улыбаюсь, пряча рулон бумаги между осколками сердца и затягивая привычный «карман» кончика и пальцев, – Спасибо за всё! Кев, я могу ещё чем-нибудь тебе помочь?

– Нет, ты точно можешь проваливать, – сверкает зубками юное пристанище кошмаров.

Я уже говорила, что обожаю этого засранца?

– Тогда Над сваливает! – я делаю ручкой и вылетаю вон из окна, на лету превращаясь в кобылицу. Копыта несколько протестуют против такого обращения, но я лихо разворачиваюсь и лечу вперёд и вперёд, пока не начинает казаться, будто я вовсе не касаюсь земли.

И я догоняю. Вот то место, где пройденные рельсы снова ложатся под невероятный механизм. Неутомимый зверь «Анамнетик Экспресса», вся его суть. Я слепила его из гепарда, сокола и голубого марлина – самых быстрых существ, что знала. Он распластан, он часть машины, он сам машина, он киборг с венами, по которым течёт масло. И бег – вся его жизнь.

Я ржу что есть сил, и он поворачивает ко мне голову с горящими, как прожекторы, глазами-блюдцами. Его ответ – это свист, дребезжание и визг рельсов.

– Ты смотри какой вымахал! Ай да красавчик! Береги их, ладно? Мамочка о тебе помнит! – кричу я напоследок и благополучно отстаю. Мне пора домой.

Я возвращаюсь под утро и кладу рукопись рядом с «гнездом» моего гостя. Потом иду наверх, к рубке.

Несмотря на то, что пора и маячит угроза будильника, я превращаю одну из стен в зеркало и смотрюсь в него, встав полубоком. В вирте можно вовсе не моргать, а значит, не упустить ни одной детали.

Я знаю, что пора собраться и отволочься по месту назначения, но одна мысль грызёт меня что есть мочи: «И что только со мной не так?..»

Я ухожу в реальность. И сейчас как никогда хочу, чтобы она мне только снилась.

Комментарий к Конфигурация тридцать вторая

Рассказ:

https://ficbook.net/readfic/11862100

========== Конфигурация тридцать третья ==========

Подвох.

Я слишком поздно заметила, что случилось.

После охоты на Мигрирующего мне отчего-то казалось, что больше под куполом не произойдёт ничего вне моего контроля, но то был ложный оптимизм, несвойственный даже умственно отсталому.

– Эй, я же демон, чего ты, спрашивается, от меня хотела? – небрежно поводит головой Тварь Углов. Ещё бы, должно быть, насладился зрелищем.

– Когда я её поймаю – я с неё три шкуры спущу! – во всеуслышанье заявляю я, решительным шагом топая на пустырь. В общем-то это тихое бесприютное местечко, в котором я иногда катаюсь с боку на бок в облике ужасного волка.

Мои худшие опасения обретают плоть и кости.

Да, так и есть.

Там, где раньше ничего ничего не было, растёт молодое деревце уже нехилой толщины, примерно с мою ладонь. Ствол и ветви чуть заметно пульсируют. Кора посверкивает скрытым пламенем необработанного янтаря.

– Восхитительно, я давно такого не видел, – мой гость тоже рядом и обнюхивает новообразование с тщанием ищейки, – Ты смотри как разнесло-то. И что мы будем делать?.. Ого, прямо так?

– Оно нежизнеспособно, – я заставляю правую руку превратиться в острое лезвие наподобие серпа, – Эта маленькая стерва… без моего ведома…

Размах не удаётся. У меня на пути тут же становится хрупкое тело. Голем прижимается к творению спиной.

– Уйди, – твёрдо говорю я.

Она дрожит и сопит, но не сдвигается ни на йоту.

– Какое ты имела право оставлять эту любовь? Мы договорились. Слышишь меня? Наше тело будет страдать, и сильно… Эй, ты! – я замахиваюсь, и она неожиданно подставляет лицевой диск. На месте царапины тут же открывается глаз, уставляясь на меня со щенячьей печалью.

– Свали отсюда!! – я уже выходу из себя и вспыхиваю. Буквально. Трава под моими ногами загорается, грива огня бежит пожирать ближайшие здания.

На четыре лапы, обрастая шерстью. Клыки обдирают губы.

– Он не заслуживает такого чувства! – мой вопль постепенно превращается в рык, – Эта любовь обречена, он её не хочет, ему на неё плевать! Да пойми же ты, ты защищаешь иллюзию! Он, он…

«Представь его ребёнком!»

От её мощного мысленного сигнала я отшатываюсь, как от удара плетью. Ребёнком?..

Вот он бегает с друзьями и лающим за спиной коротколапым щенком. Вот падает, счёсывая коленку. Ему больно, он плачет, и мать берёт его на руки, утешает и дарит тепло. Так же, как наше тело. Мечтает дарить ласку и тепло. Неважно, что он этого не хочет – надежда позволила этому дереву расти. Корни нашего чувства проросли уже слишком глубоко, и даже если срезать ствол, оно зазеленеет снова.

Я прищуриваюсь и поднимаю глаза:

– Проклятая… Безмозглая дура…

Она чуть округляет своё тело до беспомощных подростковых форм – с синяками от растяжек и пушком на животе. Знает, чем меня пронять.

Чёрт. Вот же чёрт!

– Ты пожалеешь, – я снова встаю на задние лапы, возвращая себе человеческий облик, – Потом я не стану тебя откачивать. Изволь достойно сдохнуть, когда этот фарс ранит тебя слишком глубоко.

Она молчит, но большего я от неё и не жду. Сопит уже ровнее, зная, что не трону.

– Чудненько поговорили, – худощавое усмертие уже прыгает у моей левой ноги.

– Меня не интересует твоё мнение.

– А что такое? Ты ведь тоже его любишь.

Конечно. Он знает, смешно было бы отрицать.

– Я смотрю в будущее. Мы ему не нужны, а значит, нечего тратить время. И силы… Эта идиотка чуть не умерла – и что, она сделала выводы?

– Ваше тело – тело самки. К тому же человеческой, – Тварь Углов бережно обходит язычок пламени, – Чувство безосновательной привязанности в вашей природе. Хотя, конечно, можно воевать с этим до озверения… Озверения. Ха! Поняла, а? Не говори, что не поняла!

– Ты само остроумие.

– Вместо сарказма подумала бы о том, что мне почитать… Эй! Не обязательно в меня швыряться!

– Мне некогда искать для тебя атласную подушку, у меня тут пожар, – вроде бы, это были главы моей черновой энциклопедии. Я быстро закуриваю глясару и ухожу, пока мой ценитель малых литературных жанров ещё думает над оптимальной претензией.

========== Из «Энциклопедии абсолютного и относительного сновидения». Творцы вирта ==========

По подсчётам учёных, Землю населяет около триллиона различных видов живых существ. Любое из них, имеющее хоть проблеск сознания, способно внести свой вклад в постоянно меняющийся облик вирта.

Учитывая молодость и незрелость человечества, нет ничего удивительного в том, что вирт небогат на техногенные пейзажи. Отдельные мирки имажинёров составляют лишь крошечную часть мира сновидений; кроме того, по большей части они разрознены.

Несмотря на это, в вирте всё же встречаются города, выстроенные усилиями не столько человеческих, сколько анамнетических рас. Дети богов и демонов возводят прекрасные дворцы, торговые порты, изящные улочки и грозные статуи, в итоге объединяющиеся в невероятные мегаполисы с кипящей в них жизнью. Одними из самых крупных городов считаются город кошек Ультхар и славящийся своими алыми птичками Селефаис – оба торговые и оба выстроены на берегах Сумеречного моря.

Остальные просторы вирта это поля, леса, реки, озёра, пампасы и сельвы, лиманы и горы – всё то разнообразие ландшафтов, которыми издревле славилась планета Земля. На подобных территориях встречаются селения, обитатели которых живут натуральным хозяйством.

Встречаются миры, очень экзотические для человеческого глаза, созданные существами, абсолютно непохожими на людей по уровню восприятия. Головокружительные сферические миры морских котиков и тюленей, звуковые миры летучих мышей, пахучие миры собак сбивают с толку своей кажущейся алогичностью, а потому обычно не осваиваются и схлопываются через какое-то время либо по естественным причинам, либо при помощи зубов Мигрирующих, добывающих залежалую информацию как желанную падаль. Внутренности малых миров действительно уплотняются, и на выходе, по словам очевидцев, похожи на уголь. Вероятно, однажды, когда будет изобретён способ хранения, эта информация станет топливом для ещё только зарождающихся в головах молодых изобретателей сложных механизмов.

========== Из «Энциклопедии абсолютного и относительного сновидения». Смена циклов и времени суток ==========

В вирте не существует единой системы смены циклов и времени суток. И то, и другое зависит от конкретно выбранного мира, и немного схоже с разницей в биомах Земли. В одних местах царит вечное лето, в других – Ледниковый период; где-то жарко, а где-то очень холодно. Периоды времени тоже колеблются; доподлинно неизвестно, какова самая распространённая длительность анамнетических суток, но, вероятно, она установлена в пределах 21-24 часов (согласно данным о скорости вращения Земли вокруг своей оси). Кроме того, время суток и сезонные циклы едва ли связаны с каким-то конкретным местом на Земле, однако это правило не является чётким для индивидуальных имажинёрских миров, хозяева которых могут задать условия, комфортные именно для себя.

========== Конфигурация тридцать четвёртая ==========

Если уж жизненная ситуация совершенно перестала радовать, по моему твёрдому убеждению, не помешает сделать пробный запуск хоть чего-нибудь.

– Как насчёт немного пожариться на солнышке? – спрашиваю я Тварь Углов. Кажется, этим вопросом я слегка застала его врасплох.

– У тебя есть локальное солнце? – наконец, реагирует он, отчаявшись до конца сладко потянуться после моего внезапного предложения.

– Да, валяется в запасниках, – утвердительно киваю я, – Так что?

– Даже не знаю, у моего вида крайне чувствительная кожа, – он даже встряхивает лапкой, изображая кокетку.

– Ох, бедный ты бедный, – сюсюкаюсь с ним я, – Но не бойся, тётя Над сделает для тебя солнцезащитный крем.

– Тогда ударим по лапам и посмотрим, как выглядит твой хаос при солнечном свете.

– Хорошо… ГОЛЕМ! ЖМИ НА РЫЧАГ! – во всю силу лёгких отдаю команду я. Поначалу механизм запускается неохотно, с глухими ударами в своём основании. По своду купола начинает ползти яркий диск, становясь из красного пастельно-жёлтым. Оно к лучшему. Телу полезно вспомнить о лете, когда землю нещадно хлещут бесчисленные осенние дожди и кажется, будто весь мир превращается в сопли и носовые платки. И в платки с соплями – но это по праздникам.

– Ты только глянь на нас, – фыркает Тварь Углов, пытаясь сдержать смех, – Ну совсем бледные. Как вампиры.

– Как личинки в формалине, – я вытаскиваю язык и в шутку потрясаю кистями рук.

Солнце заливает собой город, и четыре моих квартала начинают казаться почти что игрушечными. В переулках лихорадочно прячутся тени. Голем выплывает из-за угла; её шерсть победоносно золотится. Желтоватая и бурая трава на пустыре наливается зеленью, да так стремительно, будто вот-вот лопнет от энергетического обжорства. Даже акониты немного приподняли свои шлемовидные цветы.

Там есть ещё кое-что зелёное и уже на секундочку раскидистое, но я старательно делаю вид, будто кроме разнотравья там ничего нет. Я пока не могу принять это дерево. Не сейчас.

Шпиль совершенно не смотрится при новом освещении. Он лепился второпях, поэтому сейчас кажется неоднородным и угловатым. Окна пыльные; вроде бы я нём отродясь не убиралась. И, насколько я помню, уборка успокаивает…

– Как насчёт погонять мыльные потоки? – спрашиваю я Голем, и она кивает с абсолютно искренним воодушевлением.

– А. Ну, удачи, – Тварь Углов выволакивает наружу поистине колоссальную подушку, отыскивая местечко потеплее, – Вечно вам, самкам, не сидится.

– Какой редкостный беспардонный сексизм, – качаю головой я, впрочем, без особой обиды.

– Да, я такой… Где там мой крем от загара, женщина?

В общем, он сваливает, а мы с Голем принимаемся за уборку. Чем-чем, а чистоплюйством мы вовсе не отличаемся, однако умудряемся даже получить некоторое удовольствие, глядя на исчезающие пятна.

Внутри Голем, к моей вящей гордости, моет как раз в обход хламовых куч. Ещё немного – и я лопну от гордости.

Нет, не лопну.

Я чувствую, что в Шпиль с ненормальной торопливостью влетает Тварь Углов.

– Я прибью тебя, если ты с грязными лапами, – предупреждаю гостя я, но увидев, что он прячется в мольбертах, меняю тон, – В чём дело?

С лестницы, словно богиня Ниагарского водопада, в сопровождении мутного потока воды скатывается Голем, встряхивается с собачьим озорством и внезапно начинает вострить уши.

– Что? – спрашиваю я уже у неё.

«Кто-то у купола».

– Да, – подаёт голос надёжно спрятавшийся гость, – Это посол от религионеров.

Мне кажется, что в Шпиле заметно холодает.

– Что ему нужно? – в недоумении хмурю брови я.

– А я почём знаю? – несколько ворчливо отзывается Тварь Углов, выглядывая из зазора между коробкой с пастелью и банкой полузасохшей гуаши, – Одно могу сказать точно: я не пойду это выяснять. Эти упоротые на всю голову не слишком-то жалуют демонов.

– Едва ли к атеисткам они относятся лучше, – я откладываю тряпку и отряхиваю руки, – Что ж. Хотят поговорить – я с ними поговорю.

Сказано – сделано. Вот я уже на месте происшествия. Но молоденький адепт сходу сообщает мне о нежелании говорить со мной на равных:

– Женщина, прикрой свой срам!

Я безмолвно закатываю глаза:

– На мне нет ничего, что могло бы называться таким словом. Говори, зачем пришёл, и убирайся восвояси. Мне неинтересны твои морали.

– У меня послание, – он со скрипом убирает руку от лица и изо всех сил старается смотреть мне в глаза, Просто делает вид, что меня ниже чем носа не существует, как эдакой глазастой версии Чеширского кота.

– Я слушаю.

– Мы нашли снятую уздечку. Ты воспротивилась наказанию, призвав на помощь презренную тварь.

– Она помогла мне по своей воле, – возражаю я, – К тому же я не принимаю вашего наказания. Я ни в чём не виновата.

– Это не обсуждается!

– Нет, обсуждается. Я не позволю ровнять себя под ваши бестолковые критерии.

– Но…

– Скажи-ка мне, мальчик, – я чуть склоняю голову набок, – Ты рождён от женщины?

– Д… да, – несколько удивлённо соглашается он.

– А все, кого ты знаешь и любишь, рождены от женщины?

– Да, а…

– Погоди. А ваши самые достойные умы рождены от женщины?

– Да, но при чём тут это?

– А вот представь, что вместо законного уважения все, кого ты знаешь, в том числе и ты сам, стали бы надевать на своих матерей уздечки вроде той, что вы разместили на моей голове. Как по-твоему, это справедливо? Ну, скажем, затыкать им рты только за то, что они имеют иную точку зрения на твой порядок в комнате. Что скажешь?

– Не сравнивай себя с нашими матерями, ты… Ты, безбожница! – он выходит из себя ещё легче, чем мне казалось. Жаль, что он отказывается думать. Но я всё же попробую воззвать к его разуму.

– Поразмысли над тем, как вы обходитесь с подарившими вам жизнь. Вы клеймите всё женское племя за его тайные желания и за умение радоваться жизни. За нежность и за сексуальную ненасытность. За то, что в принципе женщины способны выполнять любую вашу работу, да и ещё и иметь больше на целый пункт, решающий пункт, – я усмехаюсь, – Ни один мужчина ни разу ну не родил. Он умрёт даже от попытки.

Кажется, я что-то сломала в его мозгах. Он шевелит губами, соображая, что же мне сказать.

– Может быть, я не рожала. Но я знаю, что я такое. Моё тело прекрасно – не срамно и не грешно. Как и мои мысли. Если бы не наше тепло, наша смелость, наш жар – в этом мире не было бы мужчин. Мы не только рожаем вас – мы же делаем из вас полноценных взрослых людей. А это значит, что я не позволю унижать меня и пытаться пересадить из чистого поля в горшок для бонсая… Не старайся смотреть мне в глаза, я знаю, что ты хочешь взглянуть и на остальное. Вот оно, это тело. С одной стороны плоть и кровь, с другой – мечты и табу. Я не собираюсь испытывать стыда за то, с чем появилась на свет. Не собираюсь стыдиться того, что под хранилищем знаний расположено прибежище удовольствий и создания новых людей. Я сказала достаточно, и если ты просто пришёл меня хаять, я буду вынуждена показать тебе на дверь. Так что говори по существу и не трать моё время. Ты на моей территории, и здесь действуют мои правила.

– Твой город собираются уничтожить.

До этой фразы я и не подозревала, что волосы на висках и затылке могут вставать дыбом.

– Точней, – он откашливается, чтобы вернуть себе морализаторский тон, – Мы всё ещё рассчитываем на твоё здравомыслие. Тебе будет дано время поразмыслить над своей ересью и прийти к истинному положению молодой женщины по отношению к мужчине. Возможно, однажды ты станешь достойной матерью семейства и покаешься в грехах молодости.

– Извини, – пожимаю плечами я, – Притворяться, будто у меня пустота между ног – это не совсем моё. Хотя кто спорит? – фантазия интересная.

– Одумайся! Вернись к истинной вере!

– Люди изобрели просто фантастическое количество «истинных» вер, лишь бы только не мыслить самостоятельно и всегда иметь невидимого родителя и советчика.

– Да… Да как ты смеешь сомневаться?!

– Я не мешаю вам. Не мешайте и мне жить так, как хочется.

– Мы взволнованы относительно твоей судьбы!

– Не переживайте, я справлюсь сама, – ответствую я, – Уверена, у вас найдутся занятия поинтереснее. Например, петь хвалебные песни, строить храмы и рисовать своих богов.

– Мы будем молиться о спасении твоей души.

– Что ж, это ваше время и вы распоряжаетесь им по своему усмотрению, – я примирительно поднимаю ладони вверх, – Но не смейте трогать мой город.

– Мы не можем допустить укрепления твоей ереси. Так будет лучше.

– Лучше для кого?

– Для тебя.

– А по-моему, только для вас.

– Ты обретёшь истинного бога!

– Если я обрету его таким способом… – я наклоняюсь к самому рубежу, чтобы посланец расслышал всё достаточно чётко, – Тогда идите нахрен вместе со своим богом.

– Кх! Не ведает, что творит! – он взвивается, словно жеребёнок. У него мягкие черты лица и тонкие руки, как жаль, что он отказался думать над тем, что ему говорят.

– У тебя есть несколько дней, чтобы всё ещё раз обдумать. Если ты изменишь свою мнение – то уберёшь купол и примешь нашего посла. Мы возьмём тебя в семью и научим, как искупить свои грехи.

– Пусть ваш посол будет аккуратнее, – опасно-бархатным голосом говорю я, – Потому что я открою огонь при малейшем его приближении, а если будет упорствовать – оборву его жизнь. Надеюсь, мы друг друга поняли, – я усилием воли диктую своему солнцу закатиться и погружаюсь в полумрак, закуривая, – Уходи. Ты безумно смел и упоительно туп. Беги к своим хозяевам, которые отправили тебя сюда, испугавшись моей непредсказуемости. Ну же. Уходи.

– Храни тебя истинный бог.

– Оставь своего бога себе! – я хлопаю по куполу, и он ощетинивается энергетическими шипами. Я разворачиваюсь так резко, что щёлкает колено, и окидываю взглядом всё пространство, принадлежащее мне.

Конечно, я не ответила прямо, но, по-моему, эта фраза вполне висела в воздухе.

Не отдам.

Эти несколько дней – настоящий подарок. Они ещё не раз пожалеют, что дали мне эту фору.

Ибо в моей голове проклёвывается величайший план.

Однажды эта непреклонная голая баба войдёт в их анналы истории!

========== Из «Энциклопедии абсолютного и относительного сновидения». Вопрос о душе и великий колбасный эксперимент ==========

Чтобы ответить на вопрос о том, что будет, если в вирте потерять связь с носителем и не найти дороги назад, предлагаю вашему вниманию один занятный эксперимент.

Если вы уверены в наличии у себя души, но не можете ответить, к какому виду энергии она принадлежит, когда появляется и где точно находится, представьте себя палкой колбасы. Если представили – начинайте её нарезать, желательно тонкими ломтями, после каждого куска останавливаясь и спрашивая, где сейчас душа. Дойдите до конца, посмотрите на вышедшую нарезку, и, сделав собственные выводы, переходите к следующей странице книги.

========== Конфигурация тридцать пятая ==========

Я возвращаюсь в мир полного игнора.

Судя по всему, мне предоставляется уникальная возможность спокойно заниматься поиском решения общей проблемы.

Ну и вот. Я была в Золотистом мире Высоких Волн, поглазела на статуэтки, пообщалась со смотрителями музея и поняла, что мой план практически невероятен. А на десерт у меня, значит, муки совести перед Голем.

Когда я прихожу в Шпиль, она проходит мимо. Вчерашняя уборка вместе? Не, не помню, словно говорит её мелькнувший хвост. Даже кот, сидящий на лестнице, замечает меня, но не приближается, мурлычет оттуда. Будто все сговорились довести меня до сенсорной депривации. Восхитительно, что сказать.

От нечего делать я поднимаю старые записи. Сдуваю пыль с папки, на которой маркером нарисован знак вопроса и принимаюсь листать обрывочные сведения и наблюдения. Однажды я хотела рассортировать её, но, кажется, я никогда этим не займусь. Некоторые вещи хороши только в первобытном хаосе, и я уже привыкла к этой неопределённой очерёдности листов разной толщины и текстур.

В тот самый момент, когда я, наконец, нахожу достойное обмозгования предложение, будто из-под земли появляется Тварь Углов:

– Семейная ссора, а?

– Давненько меня не ненавидели, – говорю я, передумав огрызнуться. Папка слишком тяжёлая, и я решаю сесть, – Собираешься читать мне морали?

– Да кто я такой, чтобы это делать, – он взгромождается на колонну книг и выпрямляет спину, будто орёл, который собирается взлететь с минуты на минуту.

– Это всё противоречия нашего общего тела. Даже если разумно спрашивать: «Вот что ты в чистом нём нашла?» – это бесполезно. Метод Фишера и всё такое. Выбор привлекательных самцов для рождения привлекательных сыновей. И даже если заведение детей не маячит на горизонте – инстинкты работают, – я с хрустом разворачиваю вкладыш примерно посередине папки. Нет, не то.

– Голем носит иррациональные чувства.

– В основном. Как я ни билась, ей не привить систему здравого расчёта. Творит, что хочет, а потом ноет, получив по башке. Упрямая девчонка.

– Она похожа на свою сестру.

– Да… Иногда. Отрицать не буду.

– И, как я полагаю, вы обе считаете, что по-своему правы.

– Я сожалею о пощёчине, но она применила запрещённый приём.

– Искать первого бесполезно. Одна хочет убить любовь, другая – сохранить её. Вы начали свои крестовые походы одновременно.

– Ты явно засиделся, у тебя появились философские наклонности, – качаю головой я, вставая. Неловко перехватываю папку – и она, конечно, вываливается у меня из рук. Листы разлетаются кто куда.

– Сказать, откуда у тебя руки? – чуть ли не с радостью предлагает Тварь Углов.

– Иди к чёрту, это на счастье, – я опускаюсь на колени, собирая бумагу. Эль тут же решает, что я сделала ему игровую площадку, и подхватывает лапой один лист.

– Отдай, отдай, мальчик… Да, молодец. Где твой мячик? Принеси мне мячик. Ищи! – я осматриваю лист в поисках повреждений и вдруг улыбаюсь, видя подпалённые края.

– То, что надо?

– Это письмо от подруги.

– Хм, занятно. Где же она живёт, если ты не можешь просто к ней прийти?

– Это недалеко, но задача не из лёгких. Её дом… – тут я автоматически запускаю руку в волосы затылка, – Точно… Как же мне это раньше в голову не пришло!

– Раньше, чем ты рванёшь, – тут же начинает путаться под ногами Тварь Углов, – Смею напомнить, что кое-кто хочет есть.

– Я не могу обещать эпопею, – качаю головой я.

– Всё лучше, чем голодный желудок. Вот тебе тема: вежливость.

Он что, издевается? Ну да уговор есть уговор.

– Это даже скорее скетч, – поясняю я, выводя символы на бумаге.

– Ничего, я съем… Так и куда тебя там понесло?

Я торжествующе улыбаюсь:

– В Дис.

Кажется, это стало гораздо более крупной интригой для моего гостя по сравнению с нынешним рассказом, но, раз начала, я закончу…

Комментарий к Конфигурация тридцать пятая

Рассказ:

https://ficbook.net/readfic/11375695

========== Конфигурация тридцать шестая ==========

Когда человек влюблён, его сердце стучит так быстро, что кровь обжигает кончики пальцев объятого нежностью и страстью тела.

Когда же сердце разбито, человек спускается в состоянии спячки. Коматоза. Летаргии. Как хотите.

Как хотите, а я намерена проделать трюк, который влечёт за собой долгий сонный паралич и отголоски странных образов, которые поутру притаятся в закоулках капилляров век.

Я хочу пойти туда, куда люди прячут свои страхи о загробной жизни.

Мне нужно в Дис.

И я собираюсь воспользоваться своим полувменяемым состоянием. На всякий случай прошу носителя отозваться – он отвечает вяло и неохотно, будто готов погрузиться в глубокий сон с минуты на минуту. Но я не позволю. Мы пройдёмся по краю – и вернёмся с победой.

Над городом нависла угроза. И я знаю только одно место, где могут знать то, что мне нужно.

Давай же. Всего и нужно увеличить паузы между вдохами. Успокоиться, подразнить смерть, презрев базовые инстинкты.

Пространство вокруг накатывает кипящим прибоем. Я падаю в пустоту, по тоннелю из слегка светящихся порталов.

Приземляюсь. Почва похрустывает, словно хорошенько прожаренный тост. Между пальцев набивается угольная пыль и пепел. Уж и не помню, когда была здесь последний раз.

Однако дорога знакома. Вот она, мощёная пространственными кирпичами. Спрессованная энергия, живая информация. Она слегка поскрипывает, когда я иду. Иногда отращивает глаза или крохотные щупальца, поэтому приходится очень внимательно смотреть под ноги.

Конечно, существа, выложившие себе такую прогулочную тропочку, гуманизмом никогда не отличались. Да сейчас им не славятся.

Человек – биологический вид с невероятным уровнем агрессии. 30% людей погибают от рук собратьев; у животных этот показатель едва преодолевает порог в 0,03%.

А что будет, если в одном месте собрать то тёмное и неукротимое, что люди при нормальных условиях сочтут неимоверной жестокостью, и тут же, защищаясь, отгородятся от этого «зверства»?

Вы получите Дис.

Один из городов, где правят падшие ангелы.

И я собираюсь на аудиенцию к их боссу, самому Повелителю Мух.

Но сначала…

– Привет, красавчик, – я наклоняюсь погладить существо, похожее на изуродованную, да ещё и облитую кислотой собаку. Оно с сипом дышит и притоптывает кривой лапой.

– Будь умницей, отведи меня к своей мамочке, – прошу я молодую абиссаль и схожу с тропы вслед за ней.

Зверёк ведёт меня к Озеру Слёз, не забывая задирать кривоватую лапку у стволов деревьев, похожих на гигантские сети вен. На фоне чёрной, словно шерл, воды отчётливо виднеется белоснежная фигурка.

Собака лает – голос похож на чахоточный кашель со странным посвистом в конце, будто внутри тискают канарейку.

– Лилит! – машу рукой я.

Женщина с белоснежной кожей, такая же нагая, как и я, оборачивается:

– Над! Рада тебя видеть.

– О, иди сюда, чертовка! – я осторожно обнимаю её, уворачиваясь от кривого рога посреди лба подруги. Мои ноги ощущают перья: у Лилит птичьи лапы примерно до колен.

По сравнению с белизной её кожи моя кажется загорелой. Лилит улыбается; у неё очень мудрые, но ещё и очень печальные глаза.

– Чё как? – спрашиваю я, – Оторвала тебя от работы?

– Не страшно, – женщина мягко поглаживает разверстую на земле плоть, и узел соединённых по её воле мышц и сухожилий сначала вздрагивает, но потом спокойно растекается и лежит смирно, словно верная гончая.

– Что делаешь? – интересуюсь я, пытаясь разглядеть в куске мяса знакомые очертания.

– Антилопу… когда начинала, – она усмехается, почёсывая шею, – Не могу найти подходящей плоти. А Вельз не разрешает трогать стены, – при упоминании мужа она морщит нос, будто только что продегустировала лимон.

– Опять тебя достаёт этот мудак? – я сочувственно притрагиваюсь к её плечу, пока мы бредём по берегу озера и пинаем в воду камешки.

– Я отказалась делать абиссалей для его армии. Он как зря обращается с бегемотами – и при этом просит новых зверей для всадников. Ему и в голову не приходит, что даже о столь кошмарных и вселяющих трепет существах надо заботиться.

– Мухоголовый, – моя улыбка стремительна, как блеск ассасинского клинка. Лилит не удерживается и прыскает со смеху:

– Точно!.. Как хорошо, что у меня есть он.

Я поднимаю глаза. В обманчиво низком небе через дым и пепел светит одинокая звезда. Саргатан.

Лилит помотало по жизни так, что мне и не снилось.

Сначала её отверг Адам – но это не страшно, она его не слишком и любила. Люцифер не совсем определился, что с ней делать, поэтому свалил оплакивать своё изгнание с небес в гордом одиночестве, отдав мою подругу в жёны своему заместителю – Вельзевулу. А потом появился Саргатан, единственный, кто смог оценить Лилит по достоинству и не обращался с ней как с помехой или как с забавой для постели. Так что она полюбила – первый раз в жизни. И остаётся верна своему мятежнику несмотря на то, что прошли тысячелетия.

Саргатан заслужил прощение, и звезда – его революционный флаг на этом пропитанном кровью и пламенем небосводе.

– Знаешь, а ведь я успела поцеловать его на прощание, – говорит Лилит, касаясь живота кончиками пальцев. Какой красивый жест. Именно здесь у нас, дочерей Евы, рождаются самые глубокие и нежные чувства. А сердце это так, актёр, кривляющийся болванчик.

Я молча жду, что она скажет, но Лилит молчит.

– Круто, – наконец, сдаюсь я, – И?

– И мне больше ничего не досталось, – она прищуривается, – Ты не находишь, что мы, женщины, слишком привыкли обходиться малым?

– Ещё как нахожу, – киваю я, – То самое «ничего», великое, бессмертное, интернациональное. Как тёмная материя.

– Точно. И мы что-то раскатываем из неё прямо на ровном месте. И верим в это, – Лилит обращает ко мне свои медово-зелёные глаза, – Тебе не кажется, что перед тем, как разрастись до своих немыслимых габаритов, Вселенная влюбилась, а потом уже просто не могла остановиться, рожая фантазии одну за другой?

– Признаться, ничего подобного не приходило мне в голову, но я об этом поду… Эй!

– Отпадный шрам! – она касается следа зубов Мигрирующего Охотника, – Теперь на тебе написано твоё имя… Но, кажется, ты нырнула сюда не только для того, чтобы повидаться со мной?

– Жаль, но нет. Однако я всегда жду от тебя писем, – я приобнимаю подругу за плечи, – На меня открыли охоту. Религионеры.

– А, – она полулениво цокает языком, – Мужланы, что с их взять. Для того, чтобы отправить меня сюда, им было достаточно того, что я попросила быть сверху во время секса.