Текст книги "Игра с химерами (СИ)"

Автор книги: KaliWoo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

– Э…По правде говоря, меня накормила Голем, – он благодушно подмигивает моей реплике, проходящей мимо, – Было забавно, она делает успехи.

– Вот как… И какое же ты давал ей задание? – интересуюсь я, осматривая окрестности в поисках мела.

– Помнишь, я придумал два названия перед самым твоим отбытием за… дворовой собачкой? – он усмехается собственной шутке, подгребая плед под себя и комкая его, словно гнездо.

– Да. Помнится, один рассказ я написала.

– Ну и вот. Вторым занялась Голем… Эй, недоделок, топай сюда! Похвастайся сестре, что навертела в её отсутствие!

– Прозвучало, – не удерживаюсь от улыбки я, оборачиваясь к Голем. Она стоит рядом со входом в подвал, прижимая к груди рукопись.

– Ну-у, чего ты, в самом деле? – несколько разочарованно тянет Тварь Углов, – А ведь при мне так гордилась своим творением…

– Смелее, – я пододвигаю к себе кресло-мешок и сажусь, протягивая вперёд руку. Конечно, в последнее время мы неважно ладили, но нельзя ведь зацикливаться на прошлом. Как-никак, у нас один носитель.

Голем бурчит что-то ментально-неразборчивое, сквозящее сомнением.

– Почему ты заранее уверена, что мне не понравится? – спрашиваю я, – Да, у нас есть различие в стилях и манере письма, но разве это не здорово? Вот была бы тоска, будь мы абсолютно похожи. Две маньячки или две нюни. Вот ужас-то.

Она беззвучно смеётся, виляя хвостом, и в изгибах кудряшек зажигаются радостные огоньки. Голем отдаёт свой рассказ и садится на пол, кладя голову мне на колено. Я с некоторой гордостью почёсываю её большое пушистое ухо и начинаю скользить по стройным рядам букв, бережно выведенным её наикрасивейшим аккуратным почерком.

Комментарий к Конфигурация сорок шестая

Рассказ:

https://ficbook.net/readfic/11866130

========== Из «Бестиария». Зверь рыкающий (звероящер грохочущий) ==========

Длина тела: 1,7-2,5 м

Рост в холке: 1,2 м

Вес: 150-250 кг

Великолепный образчик того, как вирт способен переработать людскую фантазию и сделать её жизнеспособной. Чудовище, упоминаемое в легенде о короле Артуре со змеиной мордой, телом леопарда, крупом льва и ногами оленя; издаёт грохочущий звук, по мощности сравнимый с лаем шестидесяти собак (отражено в неофициальном названии). Грохот порождается благодаря особому строению сенсорных дуг животного, с возрастом превращающихся в ёмкость с засохшими за прошлые линьки чешуйками. Зверь может мягко встряхивать ими: тогда звук напоминает маракасы; в случае же опасности грохот настолько интенсивен, что может оглушить потенциального врага или противника.

В качестве места обитания животное предпочитает смешанный лес, перемежаемый зонами кустарника. Основная специализация: падаль, но также может ловить мелкую живность вроде ящериц, крыс и насекомых. Ведёт одиночный образ жизни; самка прячет единственного детёныша в дупле или расщелине старого дерева, где тот дожидается её с охоты.

========== Конфигурация сорок седьмая ==========

Меркаба скребёт по камню, и где-то внутри неё раздаются глухие щелчки. Я методично читаю заклинание, несмотря на протесты Твари Углов.

– Бред какой-то! Ты не можешь вот так взять – и рвануть чёрт его знает куда!

Это я-то не могу? Надо подумать… Но вообще всё просто: религионеров нет. Вот уже какой день Зверь рыкающий мирненько подрёмывает рядом со своей норой и ухом не ведёт. Ничего. Просто ничего. Словно обо мне забыли. Я напряглась сверх всякой меры. Нужно расслабиться и переключиться, не то я так себя окончательно изведу.

Сейчас, только кое с кем разберусь…

Не прерывая чтения, я показываю на шрам, оставленный зубами Мигрирующего Охотника.

– Да, это было опасное приключение, и ты вышла из него живой. Но это не сделало тебя бессмертной!

Я методично комкаю лист, продолжая читать резковатые слова древнего языка наизусть.

– Вижу, что раньше тебе приходилось это делать, но ведь каждый раз это совершенно непредсказуемое место!

О, да. Это он в точку. Когда я была помоложе, я на спор бросалась в неизведанные измерения с восторгом и ожесточением голодного вурдалака. Какие классные были деньки…

А теперь надо мной ноет этот кайфоломщик. Как, ну как я до этого дошла?..

Есть!

Одна из граней звезды Давида вспыхивает льдисто-зелёным набором точек, с треском записывая новые координаты. Готово.

– Ты ищешь приключения на собственную задницу, – крайне недовольно ворчит Тварь Углов, глядя, как я открываю портал.

– Видимо, именно поэтому она такая большая, – усмехаюсь я, – Да не истери ты. Я туда и обратно. Глядишь, придумаю что-то по дороге. Когда ты увидишь меня снова, я постараюсь быть в наиболее цельной комплектации.

– Делай что хочешь, – он поворачивается, садясь ко мне задом. Вы подумайте, обиделся!

Ладно. Думаю, если я сочиню после этого рассказ, он сменит гнев на милость.

А пока я ухаю вниз, в неизвестность.

И – о-ля-ля! – неизвестность мне нравится!

Я стою на берегу огромного подземного озера. Своды пещеры теряются где-то в вышине. Кромка воды покрыта светящимися бело-голубыми растениями, похожими на лишайник «оленьи рога». На дне слюдяными прожилками мерцают извилистые водоросли.

Рядом с моей ногой появляется огонёк и тут же гаснет, стоит мне протянуть руку. Я тихонько присаживаюсь на корточки, и свечение постепенно возвращается. Поначалу оно бурое, потом – алое. Цветок низенький, но махровый, с довольно странными прямоугольными, точащими во все стороны лепестками. Я знаю, что там, в глубине чашечки, кроются мешочки с пыльцой. Когда-то давно, в годы ученичества, нам показывали засушенный образец. Это пиритовый мак. Эндемик, растёт в единственном месте вирта, в иных мирах, будучи пересажен, быстро хиреет и умирает. Выходит, я в Купальне Ящеров.

А что, прекрасное место!

Я гляжу в воду и вижу змеевидный блик. Внизу плещется безобидная молодь. Их антигравитационные железы ещё не развиты достаточно хорошо, чтобы летать, поэтому малыши охотятся на пещерных насекомых и слепых рыб озера, а остальное время посвящают возне и играм.

Самые маленькие из детёнышей в два раза крупнее меня, но сейчас, в этом нежном возрасте, они едва ли не дружелюбнее афалин. Взрослые особи вполне себе мирные до тех пор, пока ты не лезешь к ним или не тычешь в их морды мечом/копьём/нунчаками/чем-там-ещё-можно-в-них-тыкать.

Я некоторое время гоню от себя мысли о чистейшей воде, оглядывая поля пиритовых маков. Такое изобилие красного я видела только в детстве, когда мой носитель, останавливая идущую носом кровь, случайно чихнул на зеркало. Чтобы создать эти алые поля, думаю, был бы нужен поистине гигантский нос…

Нет. Не могу удержаться. Соблазн слишком велик. От воды поднимается тонкий аромат живительного драконьего пота, и последнее «нельзя» во мне умирает мучительной смертью.

Обычно этап перед погружением в воду исполнен для женщины некоторого эротизма. Верхняя одежда медленно снимается, юная особа нерешительно переминается с ноги на ногу, прикрывая оголённый живот и мимоходом вспоминая, нет ли где лишнего волоска.

Конечно, для пущего эффекта я могла бы одеться и начать распаковываться перед самой кромкой, но рядом никого, а значит, в этом действе будет столько же толку, сколько в бритье астронавта перед высадкой на лунную поверхность.

Так что я смело бросаюсь в омут с головой. Точней, в озеро.

Вода родниковая и холодная, носитель распознаёт это, но не паникует. Сама я холода не чувствую. Многие ощущения в вирте притупляются. Зато я чувствую запах, сладковатый и одновременно травянистый. Восхитительный, ни с чем не сравнимый аромат драконьей шкуры. Эти во всех отношениях благородные животные славятся своими абсолютно нетоксичными отходами жизнедеятельности. Они пьют, едят – а лишнее выводится через этот мускусный пот, по сравнению с которым розовая эссенция – просто циветиновый пшик, да простит меня Дюна.

Моих ступней касается гладкое чешуйчатое тело. Ещё одно проскальзывает возле левой руки. Молодь издаёт звуки, похожие на щебет и отрывистое мурлыканье. Рядом со мной высовывается из воды жемчужно-розовая самка, а чуть поодаль – жёлтый самец; их легко различить по степени костистости черепа. Я не знаю, правда ли драконы вылупляются из драгоценных камней, как утверждают легенды, но разнообразие окрасок моих новых знакомых заставляет бессильно заткнуться любое воображение.

Один, резвясь, прерывает мои раздумья, одним махом перепрыгивая через меня и топя в поистине циклопической волне. Принята в игру. Облик дельфина мне пока не даётся, а от выдры, по моим расчётам, оставят мокрое место, поэтому я заклинаю нижнюю часть тела наполовину превратиться в драконье. Окружающая среда принимается возмущённо потрескивать, словно счётчик Гейгера, но я превратилась не полностью, так что попытка зачислить меня в драконьи ряды проваливается. Раз проблема решена, я ныряю, и гибкие тела ящеров вьются подле меня шёлковыми лентами.

На данный момент озеро является обиталищем примерно тридцати или тридцати пяти особей, самые крупные из которых достигают в длину четыре мои роста. Периодически они тыкаются в мои ладони своими нежными, как у лошадей, носами. Я начинаю подозревать, что выбор пары происходит благодаря нюху, и каждый запах строго индивидуален. Чуть позже я замечаю, что подростки пахнут если не брутальнее, то хотя бы интенсивнее малышей. А ещё я замечаю, что самки не прочь пожевать водоросли.

Насчёт слепых рыб – брехня. Не увидела ни одной. Зато полно крабов и узловатых подземных креветок. Молодые охотники ловят их на манер китов, носясь туда-сюда с открытой пастью, а потом потрошат улов с оглушительным хрустом. Бренные останки добычи вылетают через жабры, которые являются атавизмом и должны исчезнуть после первой взрослой линьки.

Пока я, усталая и умиротворённая, сохну на берегу и подумываю о посвящённом драконам научном труде, вслед за мной на сушу вылезает встретивший меня жёлтый самец. Поначалу я думала, что он у них заводила, но на самом деле он официально является самой пахучей особью в стае, и от него предпочитают держаться подальше, как от прыщавого подростка на вечеринке. Лично я нахожу его запах приятным, в нём есть некоторая кислинка и терпкость, присущая человеческому телу.

Человеческому… Хм…

Лимонный зверь чувствует перемену моего настроения и издаёт серию щелчков, словно взволнован. Это довольно мило, я и не подозревала, что они, по природе территориальные одиночки, такие заботливые в молодости.

– Я в порядке, приятель, – я протягиваю руку, чтобы его погладить, но в итоге, восстановив человеческий облик, зарываюсь носом в пространство между шеей и сводом нижней челюсти. Этот запах…

Во мне ворочается боль, и я иду к воде, остудиться. Я прошу у носителя почувствовать холод, но вместо этого меня охватывает приступ острой тоски по телу, к которому нет допуска. Погружение приносит некоторую долю облегчения и льдистые уколы на спине и плечах. Вечно эти человеческие недочувства.

Когда я выхожу на берег, мне кажется, будто на плечах пристроилась гранитная плита. Мой любимчик жёлтого цвета играет, притворяясь, будто испугался меня. Он припадает к земле своим змеистым телом и зарывает нос в маки, при моём приближении пятясь прочь. Я шутки ради зловеще шевелю растопыренными пальцами в воздухе, и он, поняв, что раскрыт, благополучно возвращается в купальню, пока я вожусь с порталом.

– Вот она, припёр… – ворчит Тварь Углов и вдруг выпучивает на меня свои и без того большие глаза, – Ты где была, женщина?

– Я устала, пора погружаться в глубокий сон, – протяжно зеваю я.

– Но…

– Не волнуйся. Завтра я в первую очередь напишу для тебя рассказ.

Он что-то говорит, но я уже не слушаю, ложась прямо на голую плитку и всё ещё чувствуя ледяные зубы купальни на своей многострадальной спине.

========== Из «Энциклопедии абсолютного и относительного сновидения». Драконы ==========

Созданные людьми как хранители сил Природы и блюстители вселенского порядка, по иронии судьбы именно драконы стали главным препятствием для первых воинственно настроенных человеческих колонизаторов, не давая последним вольно распоряжаться в мире сновидений. В результате изматывающей кровопролитной войны многие разновидности драконов были бесжалостно истреблены, а их более чем скромные потомки измельчали и приспособились к жизни обычных животных.

Отдельные особи на настоящий момент либо выполняют функции стражей при комфортных для их стихии мирах, либо выбирают в качестве мест обитания самые дикие уголки вирта. Иногда в небе или реках можно встретить драконов, оберегающих свои экосистемы, но они имеют скромные размеры (не больше лошади) и предпочитают не вступать в конфликт в случае, если их мир выбран кем-то для преобразования. Однако принятые дримерами природоохранные меры и ряд ограничений позволяют надеяться на то, что эти благородные животные не только не превратятся в легенды, но и продолжат выполнять одну из самых необходимых функций – исцелять миры после повреждений и очищать их от примесей, способных навредить эндемической флоре и фауне их места обитания.

========== Конфигурация сорок восьмая ==========

А следующая ночь превращается в триллер.

Вот так, внезапно.

– На, смотри! – стоит туману рассеяться, я понимаю, что мне в лицо тычут каким-то крупным сегментарным предметом.

– И чё? – в такой же манере наезда спрашиваю я Тварь Углов.

– Ты вчера притащила это с собой! Ты где была?!

– Допустим, в Купальне Ящеров, – несколько растерянно произношу я, собираясь встать и внезапно понимая, что ноги отказываются меня слушаться. Оглядываюсь на Тварь Углов. Он выжидающе смотрит, видимо, ожидая моего неминуемого озарения. Но пока на меня снисходят только волны глубинной боли. Я подношу руку к лицу и вижу, что она дрожит.

– Что случилось? – недоумевающе спрашиваю я.

– Сделай два зеркала, я покажу.

Получив требуемое, Тварь Углов оттаскивает одну раму за мою спину, – Смотри. Видишь?

Может быть, я такого и не видела, но поначалу это кажется мне красивым. Будто на моей спине разложили пресс-папье из солнечных камней. Десять симметричных булыжников, соломенно-жёлтых и прозрачных, с застывшими внутри красными крапинами. Я понятия не имею, что это такое. Поэтому не совсем понимаю, чего он так орёт.

– Дура безмозглая! Ты приволокла на себе паразита!!

Ну вот, наконец-то. То самое будоражащее чувство прыжка с места в карьер.

– И?

– Это сорроу, – Тварь Углов переворачивает сегментарное тело существа, похожего на мокрицу. У существа пять пар ног, снабжённых тонкими крючьями с сетью трубочек. Занятное строение, жаль, что вирт уже принялся переваривать своё существо до простейшей информации.

– Первый раз слышу, – признаюсь я. Чувствую себя сосудом со смертельной усталостью, и, кажется, не могу с собой ничего поделать. Смутно осознаю, что это ненормально, но не желаю это решать. Мне так больно, а на полу так неожиданно уютно…

– Неудивительно. Сорроу паразитируют на драконах… Не спать, я не закончил!.. Их притягивает боль, страдания или горе. Сорроу присасываются к меланхоличной особи и пьют её соки, как клопы. Чтобы жертва не пыталась избавиться от паразита, сорроу впрыскивает ей коктейль гормонов, подавляющий нервную систему. Как правило, всё заканчивается благополучно, сорроу насыщаются и отваливаются, но знаешь что?

– М? – я очень жалею, что моё лежбище уже не столь тёплое.

– А то, что ты не дракон! И у тебя острая интоксикация.

– Так он же отвалился.

– Видела свою спину? Твои раны загноились.

На периферии сознания наконец-то вспыхивает красная лампочка тревоги. Вот почему так больно.

– Вчера ты меня не дослушала и задрыхла. Исчезла из этой реальности. Сорроу крепко держался, и часть его когтей осталась в проколах. Он пытался тебя остановить – и теперь в тебе целое море его химии. Организм настолько ослаблен, что не может вывести инородные тела… Так что если я скажу, что ты допрыгалась, как ты думаешь, я буду прав?!

– Что мне делать? – без обиняков реагирую я, силясь проснуться.

Тварь Углов издаёт негодующий стон:

– Надо было слушать меня, а теперь… Так. Только не ложись, – он начинает метаться из стороны в сторону, как загнанный в клетку шакал. Я слежу за ним некоторое время, но мне кажется, что даже глаза перекатываются в орбитах с крайней неохотой. Больно. Я чувствую пульсацию там, где застряли когти сорроу и думаю, до чего этой твари подходит её имя.

– Есть! – мой гость победоносно щёлкает челюстями, – Думаю, я смогу вытащить эту гадость из твоей спины.

– Восторг! – хвалю я, – И как?

– С твоей помощью.

– Ясно… А где Голем?

– Я отправил её собирать лечебные травы. Она бы только мешала и путалась под ногами.

– И то верно… Так и каков план? – я подавляю поистине гигантский зевок, по ощущениям совсем недалёкий от рекордного среди усталых особей моего вида.

– Чтобы добраться до этих ран, я должен вскрыть уже имеющиеся. Ты даже не представляешь, сколько будешь мне должна!

– Погоди о долге, – морщусь я, ощущая какой-то смутный подвох, будто кутёнок, узревший открытый мешок, – Что ты хочешь сделать?

– Разозлить тебя. Картон и мел, пожалуйста. Большой картонный стенд, ага… – он возится рядом с моим правым боком и с кряхтением облокачивает своё творение на ближайшую кучу бардака, – Вот тебе модель.

Силуэт напоминает мужскую фигуру.

– Что я должна с этим делать? – уточняю я.

– Выскажи ему всё, что накипело.

– Сидя на коленях?

– Ох уж этот принцип равенства! – ворчит Тварь Углов, быстро перегибая свой авторский стенд, – Вот. Теперь вы оба на коленях. Давай, говори. А я буду вскрывать твои раны.

Я протестующе молчу.

– Ну же, выскажи всё этому козлу!

– Ещё раз назовёшь его козлом – и я оторву тебе голову, – предупреждаю я, – Он вовсе не козёл… Он баран. Сказочно упрямый. И складывается такое ощущение, что только по отношению ко мне, – я смотрю на рисунок Твари Углов и чувствую изменения в своём состоянии, – Ведь зачем смотреть на ситуацию моими глазами. В самом деле – гораздо проще не понимать и отгородиться от меня. Увидеть, что я не претендую и уважаю его территорию – и создать свод правил исключительно для меня. Чтобы та, которая не причинит зла, держалась подальше на всякий случай. Будто об меня можно испачкаться. Заразиться неведомой болезнью. Или – упаси небеса! – влюбиться в меня. Это страшнее всего: проникнуться чувствами к человеку, желающим остаться честным с тем, кого любит!.. Агкх, тише ты там!! Это больно!

– Я вытащил один коготь, продолжай, – вдохновляет меня Тварь Углов, выбирая наиболее перспективную рану и раскапывая носом слои кожи.

– Сюрприз намного лучше, чем открытый человек, – я морщусь от боли, упираясь ладонями в пол, – Ведь это интересно, всё это молчание и недосказанность! И вдруг в итоге бинго, а? Вдруг удастся вытащить ужа из мешка с гадюками и восхититься собственной проницательностью?! Проклятье, как больно!!

– Ещё, не останавливайся, осталось восемь.

– Восемь?!.. Да, я гадюка. Настоящий чистокровный габун. Быть может. Но только потому, что я сильная, – я снова поднимаю глаза на картонную модель, – Сильная, слышишь? Упрямая! Меня тяжело подмять под себя… а-а-а-а-А! Не так резко!!

– Прости. Не отвлекайся.

– Я в жизни никого не принижала – и не собираюсь принижать тебя! Если тебя коробит, что в некоторых вопросах я умнее – это твои пробле… Агкх!

– Шесть, терпи!

– Я не потерплю… Не потерплю, чтобы мне говорили: «Слушайся», я уже не ребёнок! – я перехожу на стон, вовремя сжимая зубы. Такое чувство, что Тварь Углов вырывает когти из ран напрямую, без учёта их потрясающе крутого изгиба.

– И вообще: что за проблема, чёрт возьми, если я являюсь полноценной зрелой личностью и требую равных прав с мужчиной?! Почему я не могу быть свободной?! Неужели я гораздо лучше смотрюсь в нелепом цыплячьем садке, нежели на воле? – после этой фразы я разражаюсь длинной бранной тирадой, поскольку извлечение очередного орудия пытки вызывает волну обжигающего спазма.

– Ты в порядке?

– Сколько ещё? – цежу я сквозь сжатые челюсти.

– Четыре. И не смей ныть, сама виновата. Так что вон, уперься в своего милого и позволь мне делать свою работу.

– Эх… А знаешь что? Ты просто боишься. Да. И не отрицай, я чувствую. Ты просто никогда не встречал никого похожего на меня. В твоём мире не существует таких женщин, а когда ты смотришь на меня – ты ухаешь в пропасть… Хватит! Я больше не могу!!

– Три. Ещё три.

– Ты… – я тяжело дышу, царапая плитку ногтями, – Не понимаешь, что я чувствую! Ты не ощущал ничего подобного, не любил, презрев все различия и недостатки! Но ты сладострастно ждёшь, пока сам отравишься этим ядом и начнёшь ходить за чьей-то тенью, не находя покоя ни днём, ни ночью, думая, где она и с кем, жалко скуля под её окнами… Гр-р-р! – я почти превращаюсь в волка и клацаю зубами у самого носа Твари Углов, но он отскакивает, а мне в раны попадает шерсть, и я скрючиваюсь от многочисленных обжигающих прикосновений к изодранной плоти.

– Видимо, и правда больно, раз тебя так корёжит, – ни сколько не обидевшись, возвращается на прежнее место мой лекарь, – Эти два засели глубже всех, возможно, мне понадобится несколько попыток, так что просто переходи на монолог и громко ори, если невтерпёж.

Я хочу сделать глубокий вдох, но не могу. В надорванном горле заявляет о себе лёгкое першение. Я выпрямляю спину, чувствуя, как с лопаток вниз бегут вязкие реки.

– Я ничего не просила. Не хотела. Не заказывала эту любовь!

Рывок.

– … «Любовь бежит от тех, кто гонится за нею, а тем, кто от неё, бросается на шею».

Рывок. Коготь скрывается в своём убежище под хлюпанье крови и гноя.

– Это Шекспир… Несравненный, треклятый Шекспир… Как же меня всё бесит…

– Давай, разозлись как следует, не то я раскурочу тебе всю спину!

Я первый раз слышу рекомендацию, так явно похожую на угрозу оставления пожизненным калекой.

– Но я не грёбаный Шекспир! И мир – не волшебная полянка! В нём отродясь не происходит ничего нового, и даже чёртов Ромео по-прежнему имеет в виду то самое, даже если ноет под балконом: «Плат девственницы жалок и невзрачен; сними его – он не к лицу тебе»!

На пол с приглушённым звяканьем падает ещё один коготь. Я почти ничего не вижу от болевого шока, с губ стекает нить слюны, дрожащая от моего дыхания.

– Если бы ты знал… Если бы ты знал, как… как мне плохо без тебя, как я скучаю, как я ненавижу своё одинокое лежбище, как я жажду твоего тепла!

Заноза срывается и не даётся, и я готова зарыдать. Если бы я только могла.

– Я не держу зла! Не держу, даже несмотря на эти вечные «нет»! Только не ещё одна пустая ночь, не ещё одна, не ещё! Не надо!!

Зубы Твари Углов соскальзывают, он злится и случайно попадает своим выпирающим нижним клыком на живое. Моя истерика сразу же достигает апогея:

– Ты не знаешь, как много я могу тебе дать! Я готова любить, хранить и беречь, а в сумерках я сыграю на тебе как на фортепиано, превратив кости, плоть и кровь в тёплое молоко, а голос – в обезумевшее восторженное верещание, и ты больше никогда не ощутишь холод и одиночество! Хочешь – зажигай свет повсюду! Я возьму и приму тебя – всего тебя! – таким, как есть!!

– Есть!! Это был последний! – Тварь Углов огибает меня, демонстрируя только что извлечённый коготь. Вся морда, шея и грудь моего гостя расцвечена жёлтыми и кровавыми пятнами. Похоже на безумный фартук. Кое-где цвет превращается в ржавый, будто во мне меняли прогнившие трубы.

– Ну вот, и наоралась, и дело сделали. Круто, а?

– Отодвинься, – одними губами прошу я.

– Да, конечно, а… Нет, только не говори мне, что ты собираешься…

Увы, собираюсь. Я падаю в обморок.

========== Конфигурация сорок девятая ==========

Чтобы вернуться в вирт, я делаю просто поразительный крюк через глубокий сон – и эксперимент заканчивается благополучно. Я даже чувствую некоторый прилив сил, когда наконец открываю глаза и собираюсь приподняться на локте.

«Полежи» – просит меня Голем. Рядом с собой я вижу Тварь Углов, который с аппетитом вылизывает лапы.

– А. Вот и ты, – он повиливает хвостом в знак приветствия, – Твоя сестра распотрошила денежный запас. Не знал, что ты хранишь крипы в жестяной банке из-под печенья. Неужели так похожи?

Я устало усмехаюсь, подпирая рукой щёку. Если на то пошло, крипы по форме напоминают традиционные фишки для игры в го. Правда, мои крипы больше не напоминают ничего, ведь Голем использовала их, чтобы исцелить мою израненную спину.

Впрочем, это мелочи.

«Закончила. Можешь встать» – моя реплика напоследок приглаживает травяной пластырь.

– Спасибо, – благодарю я, – И… и тебе. Огромное.

– Да ерунда, – отмахивается Тварь Углов, – Ты как, полегчало?

– На мне всё заживает как на собаке, – пожимаю плечами я и тут же цокая языком: пока больно.

– Нет, я о… Обо всём, что ты сказала.

– А, ты об этом… – я невольно отвожу глаза, – Жаль, что тебе пришлось всё это выслушать.

– Эй, я ведь выдержал даже АС, – он усмехается, – И я ношу твои цвета, забыла? Да и вообще я демон. Мы редко смущаемся… Ну так как?

– Давно хотела узнать, почему ты сменил цвет именно на такой, – перевожу стрелки я.

– Но ведь это просто, – он даже виляет хвостом, – Это то самое «тёплое молоко», цвет живого тела, полного энергии, сил и желаний. Несмотря на то, что ты – рациональная сторона личности, ты никак не холодная и расчётливая. По крайней мере, не постоянно.

– Это просто в Голем не всё влезло, – деланно бурчу я, скрещивая руки на груди. Тварь Углов несколько кокетливо хихикает, Голем потирает (приблизительно) нос, и тут отдалённый звук заставляет нас замереть чуть ли не с ужасом.

Зверь рыкающий учуял чьё-то приближение к куполу, и теперь гремит.

– Вы оба остаётесь здесь! – почти что рявкаю я, и, превратившись в сифаку, стремительно взбегаю по перилам на самый верх Шпиля и вскакиваю на венчающий его конус, игнорируя смутные толчки боли от едва затянувшихся ран.

Какое-то время я вглядываюсь в пустую даль, и лишь ветер ерошит плюшевый мех на длинном обезьяньем хвосте. Однако, когда я узнаю силуэт, я едва не начинаю хохотать от облегчения.

– Ну, кто там? – спрашивает откуда-то снизу запыхавшийся от подъёма по лестнице Тварь Углов.

– Опасности нет, всё в порядке, – я перевоплощаюсь в беркута и лечу навстречу старому другу.

Зверь рыкающий дежурит у самого купола, и, встав мордой к посетителю, трясёт своим телом с настойчивостью гремучника.

– Всё, всё, мальчик, успокойся, – я почёсываю змеиный подбородок, – Это свои.

– Уф, задал мне этот щенок жару! Привет, Хо!.. Опять попутал, то есть Кали.

– Над, – ещё подкидываю вариант я, создавая проход, – Здравствуй, Дирк. Я рада тебя видеть.

– Ага, чуть не контузила меня при помощи вот этого изделия из Мшистых Далей! Иди сюда, дурында, давай обнимемся!

Мы едва ли не с рыком выжимаем друг у друга воздух из лёгких, а потом до хруста жмём руки.

– Какими судьбами в наших краях? – спрашиваю я, шевеля лопатками. Судя по всему, раны зажили.

– Слышал, с кем ты пободалась, и решил, что тебе пригодится вот это, – он отвязывает закреплённый на спине предмет, обтянутый парусиной, – Маленький привет от Полигона.

– Это же тренировочное чучело… Сколько я тебе должна?

– Ни сколько. Я его спёр.

– Юнон оторвёт тебе что-нибудь жизненно важное, – качаю головой я.

– Да я пошутил. Это подарок как раз от него, ну, и от меня, по совместительству. Лысик, похоже, скучает.

– Едва ли, – ерошу волосы я, Разве что по нашей с Голем матери. Но всё равно огромное спасибо… А где Проглот?

– У кота брачный период, – сверкает улыбкой Дирк, – А твой где?

– Эль никогда не был провожатым, ты ведь знаешь. Приходит когда хочет, но всё реже.

– Понятно, а… Вот это у тебя давно? – высокий парень без труда заглядывает через моё плечо.

– И вам здрасьте, – несколько презрительно подаёт голос Тварь Углов.

– Дирк, знакомься: Тварь Углов, Тварь Углов, это Дирк, мой хороший приятель.

– Он дример. Что он тут делает?

– Спокойно, зверюга. Я не собираюсь тебя убивать. Если ты с Хо… То есть с Над, значит, того заслуживаешь. Будем знакомы.

– Так уж быть, – Тварь Углов церемонно делает кувырок, показывая беззащитный живот, – Будем знакомы… Дирк.

– Ты в курсе, что он демон, да? – шепчет мне старый друг.

– Я всё слышал!

– Извини, извини за подозрения! Какой норовистый, да ещё и странного цвета…

– Он ходит под моими знамёнами, – поясняю я.

– Ого, ты завоевала расположение Твари Углов? Это очень занятно, хвалю.

– Слушай, у меня уже шея затекла на тебя пялиться, о любимейшая из моих вёрст.

– Ох, прошу прощения, несравненная любительница мужчин невысокого роста! – картинно шевелит ладонями Дирк, растопыривая толстые пальцы.

– О великий критик женских вкусов, не изволите ли зайти на чай или же благополучно свалить прочь с моей террито… Кха, ты что делаешь, стой, стой!!

Дирк хватает меня на руки и кружится на месте, хохоча как сгоняющий стадо дикий жеребец:

– Я вижу в тебе её отражение, и ты также потрясающе шутишь! Ну чего ты тут тухнешь, давай как-нибудь сгоняем вместе на охоту, как в старые добрые времена, а?

– Столько лет, а мозгов ни капли, – пользуясь своим положением, я заглядываю Дирку в ухо, – Ау? Есть там кто? Дёрните кто-нибудь рычаг взросления, пока не поздно! Я очень жду!.. Я закончила, а теперь поставь меня на землю.

Он выполняет мою просьбу, не переставая дурашливо лыбиться:

– А Ушастик где?

– Голем в Шпиле. Ты же знаешь, иногда у неё бывает обострение домоседства. Серьёзно, идём. Она будет тебе очень рада.

– Прости, сегодня никак, – Дирк виновато качает головой, – Юнон сбросил на меня новичков, прикинь? И ладно бы я что-то сделал! Говорит, ответственность заставит меня быть серьёзнее… Это не смешно! С ними ужасно много возни. Сейчас я ищу одного, он вечно телепортируется в какие-то абсолютно непригодные места! Если обнаружишь истошно ревущего где-то посреди Волчьей Шкуры мальчишку – это мой тупорез, так и знай.

– Бедный ты бедный, – фыркаю я, – Что ж. В таком случае удачи и до встречи.

– Береги себя. И скажи, если понадобится помощь.

– Ты же знаешь, дримеры нейтральны к религионерам. Я не хочу, чтобы ты в это ввязывался.

– Ты бы итак ко мне не обратилась.

– Ну да, ну да, я решаю свои проблемы сама… Пока, Дирк. Была рада встрече. И спасибо за чучело.

Приятель жмёт мне руку напоследок, и мы расстаёмся.

– Я наслышан о нём, – говорит мне Тварь Углов, – Очень продвинутый дример.

– О, да, – кивком головы подтверждаю вышесказанное я, возясь с клочьями парусины.

– Вы были бы красивой парой.

Шар ткани едва не выпадает у меня из рук:

– Кто?.. Мы с Дирком?! Ха-ха, не смеши меня. Мы, конечно, знакомы с детства, но именно друзья.

– Вы так давно знаете друг друга?.. Постой, я что-то припоминаю. Когда была война за Целостность, бок о бок с Дирком воевала Холли. Да, точно, Холли Уитни, дошедшая до Мокрой Мороси за заблудшей душой.