Текст книги "Наследие (СИ)"

Автор книги: Jaira

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)

– Здравствуй, Буревестница.

– Все еще называешь вещи своими именами? – оба говорили в полголоса, будто их могли подслушать даже стулья. – Что ты делаешь в Васильковом Луге, так близко от Октавы?

– Я давно здесь обосновался. Местные пока что не прогнали меня и не сдали королевским воинам.

– А почему они должны тебя сдать?

Акун скептически глянул на нее.

– Я помогаю им избавиться от незапланированных детей, отравляю ради чьей-то мести людей, заговариваю неизлечимые болезни, и еще ты удивляешься, почему я все еще не сгорел на костре Искателей? Хорошая шутка. Ради этой шутки мне пришлось даже сломать свой посох, чтобы на меня пальцем хотя бы не тыкали.

Джайра коротко засмеялась.

– Ну а где же твой фамилиар?

– Хамелеон? Изображает коня в конюшне.

– А, ну теперь ясно, в чем там весь переполох.

Теперь засмеялся Акун. После небольшой паузы, во время которой он внимательно разглядывал Джайру, он осторожно спросил:

– Давно ее не стало?

Оторвавшись от вареных овощей, Джайра взглянула в глаза колдуну. Ей всегда не нравились серые глаза, а у чародеев – тем более. Всегда кажется, будто они видят насквозь, как хрустальные шары для предсказаний или слепые глаза скульптур. Акун был еще достаточно молод, чтобы научиться такой прозорливости, но седые волосы, которые он прятал под капюшоном, говорили о чем-то очень страшном, что ему пришлось пережить.

– Нет, около недели назад.

Акун нахмурился.

– Жаль ее. Но это еще не конец. Ее смерть идет за тобой, как тень. Ты в чем-то поклялась, связанным с Эврикидой, и не хочешь отпускать от себя мысли о ее смерти. Странно, что так совпало – смерть следует от ведьмы за тобой по пятам. Сначала амазонки, потом Южные Провинции, теперь вот твое окружение. Сильное заклятие было, да? – Джайра подозрительно смотрела ему в глаза, затуманенные видениями.

– О чем это ты?

– Я чувствую скорую смерть наверху этого кабака. Ты избавила этого человека от смерти на дороге, спасши его от разбойников, но она его не отпускает. Этот купец умрет на рассвете, задохнется от отека легких.

– Что?

Словно могла видеть сквозь стены, Джайра уставилась в потолок на предполагаемую комнату купца. Не может быть такого, чтобы какой-то простой кашель мог довести человека до могилы.

– Ладно, мне пора в свое укрытие...

– А где ты укрылся?

– Знал, что ты спросишь. В обгорелой хижине в северной части. Там очень красиво поют птицы на заре, и пахнет нарциссами.

Колдун ушел так же незаметно, как и пришел, будто его тут и вовсе не было. Джайра исподволь осмотрела весь зал, все столики – никто даже не смотрел в ее сторону. Но не успела она сделать и глоток отвара, как рядом устало свалился на стул Бенрад, вынудив Джайру как можно быстрее нацепить повязку.

– О, не беспокойся, – заметив ее торопливые движения, произнес Бен, даже не поворачивая головы к ней, – я не буду на тебя смотреть.

И все же Джайра постаралась поглубже надвинуть капюшон и сесть к рыцарю в пол-оборота, чтобы даже контура лица было не видно. Подождав, пока Бен съест свою порцию отбивных, она допила отвар и все же надела повязку. Кому нравится, когда не видишь глаз собеседника?

– Как там господин Сальмоней? – этот вопрос тут же нагнал на лицо рыцаря тучи. Ей показалось, что даже в чистых голубых глазах Бена тоже собрались дождевые облака. Сжав губы, он уныло покачал головой.

– Никто не знает, что с ним. В деревне пять лекарей, все испробовали свои средства, но ему даже легче не становится.

– Давно у него этот кашель?

– Не знаю, он всегда у него был, но не такой сильный.

Напряжение немного отпустило Джайру, и она расслабила плечи. Это не из-за нее, не из-за нее – болезнь уже давно точила купца.

– А что говорит Гарольд?

– Ничего. Никто ничего не говорит.

"Они уже отчаялись! Ну, просто блеск!" До Октавы еще слишком далеко – ни одна лошадь не сможет покрыть такое расстояние за одну ночь, а значит, и лекарь из столицы тоже приехать не успеет. Остается одно...

– Бен.

– Да?

– Я знаю, как ему помочь. Но для этого нужно преступить закон.

Бенрад уже загорелся надеждой:

– Все что угодно! Никто об этом даже не узнает.

– Вот именно. Этот человек не любит славу.

– Какой человек?

"С чего бы начать? Он не пойдет в слепую, нужно что-нибудь ему рассказать".

– Он мой друг. Был другом моего наставника. И хороший человек. Но есть одна очень большая проблема, – Бенрад терпеливо ждал продолжения, пока она выбирала слова. "Да что тут выбирать? Факт остается фактом". – Он колдун.

Дождевые облака превратились в грозовые, сейчас посыпятся искрами молнии.

– Нет. Его нужно казнить немедленно, если он в этой деревне.

Вот, так и есть – вот они искры.

– Ни один лекарь не смог помочь Сальмонею, если у него нет другого выбора, почему бы не попробовать? Хуже ему все равно не станет...

– Откуда ты можешь знать? Все чародеи – лжецы и убийцы, кто может поручиться, что этот не убьет Сальмонея, объясняя это тем, что окажет ему последнюю милость?

– Я могу поручиться, – спокойно ответила Джайра. – Потому что мой наставник тоже был из чародеев.

Эти слова самого рыцаря как громом поразили. Он накрыл лицо руками, оперевшись локтями на стол, и долгое время было слышно только его гневное дыхание, похожее на пыхтение быка.

– Я понимаю – для тебя это удар, но все мы не безгрешны. Я не обладаю магией, но учение моего наставника помогает мне и по сей день выживать в этом мире. Ты представить себе не можешь, где я был, что видел, с кем сражался и кого убивал, – Бенрад опустил руки и снова начал пронзать ее молниями. – Проделки Лиса – не единственные мои деяния, такова наша доля, авантюристов и странствующих наемников. Сейчас Сальмонею не помогут даже молитвы, тем более, здесь нет даже часовни. Сам собой он не вылечится и чуда тоже не будет, все это напрасные надежды. Так давай мы сами дадим ему второй шанс, разве не этого добиваетесь все вы, рыцари?

Он моргнул, взгляд смягчился. Вздох, второй вздох. Джайра не спускала с него глаз и все же решила дать ему намек на компромисс.

– Если что-то пойдет не так, я сам отвечу за это перед королем и понесу любую кару, – от этого ей будет проще избавиться, чем от бесконечных благодарностей.

Снова вздох. Вот что они только означают?..

– Хорошо. Приведи его наверх ночью, когда все улягутся. Я буду ждать там, заодно выпровожу его немого охранника-хецина.

– Заметано, друг, – не зная, приободрит ли это его, Джайра хлопнула Бена по плечу и отправилась на постоялый двор к себе. Все окна выходили на трактир, и не трудно было наблюдать за окном комнаты купца.

Темнота опустилась на Васильковый Луг незаметно. На дубах зажгли фонари, вокруг которых танцевали светлячки. В окна бились ночные бабочки, а в траве играли цикады. Деревня начала успокаиваться. Из трактира вышел последний посетитель, и в окне Сальмонея появился Бенрад. Оглядев двор, он кивнул Джайре, даже не зажигавшей свет. Стремглав выбежав из гостиницы, она бросилась к северному дубу. Обгоревшую хижину найти не сложно, и нарциссами тут действительно сильно пахло. Резко затормозив перед дверью, она громко постучала.

– Акун! Это я! Нужна твоя помощь.

– Иду, иду, я уже собрался, – своим обычным спокойным голосом отозвался колдун, выходя из хижины. – Знал, что ты придешь.

– Если ты всегда все знаешь, почему ты сразу не предложил помощь? – обозлилась она.

Акун пожал плечами:

– Я тоже хочу спать, как и все. Я же человек.

– Обезоруживающий ответ.

– Я знаю, – улыбнулся он, и широким шагом пошел к трактиру.

Иногда Джайра ненавидела чародеев, иногда им симпатизировала, большей частью проявляла безразличие, но сейчас ее страшно раздражало это постоянное "я знаю". Чародеи никогда не делают первого шага, никогда сами не протягивают руку помощи, только тонко намекают, провоцируя обратиться к ним. Думая, как бы получше выразить свое раздражение Акуну, она следовала за ним, стараясь не отстать. Бенрад, увидев их из окна, растворился во тьме комнаты, а колдун остановился у дверей трактира.

– У меня только один вопрос: что мне за это будет?

Джайра не смогла сдержать раздражения в голосе:

– Я при удобном случае расплачусь с тобой.

– Хорошо, – безмятежно улыбнулся провидец, – всегда приятно знать, что тебе кто-то должен, правда? – и, что-то мурлыкая под нос, поплыл – по-другому и не скажешь, глядя на скользящий плащ – по лестнице наверх.

Бенрад ждал за дверью, и молнии из глаз сыпались на вошедших даже сквозь темноту. Не дав слово никому сказать, он выпалил, протискиваясь в дверь:

– Я буду ждать в коридоре.

Джайра вздохнула. "Как люди часто усложняют себе жизнь!" Если бы он смирился с мыслью, что все это во благо, то никогда бы так не злился, причем сам на себя, раз согласился на такое. Часть ответственности падает на него – именно падает – может, остальные об этом и не узнают, но его совесть может замучить его до чистосердечного признания. Этому-то Джайра могла помешать, но другом ему быть перестанет точно. Что ж, тогда нужно выбрать меньшее из зол – лучше лечь под нож одной, рассорившись с рыцарем, чем подставлять под удар всех, давая волю его совести. И все же, зло есть зло, без этого никак не обойтись.

Акун подошел к кровати и низко наклонился к лицу купца, слушая кашель. В простенке между окон тлела свеча, не давая глазам полностью привыкнуть к темноте. Мягкий свет ложился на очертания предметов вокруг, создавая таинственную обстановку.

– Fiat lux! – прошептал Акун знакомое Джайре заклинание. Свеча ожила ровным синим пламенем, тянущимся к потолку изящным лепестком. – Плохо дело, совсем плохо – еще три часа, и он бы умер...

– Кто вы? – прохрипел Сальмоней, стараясь разглядеть колдуна. Джайра встала с другой стороны кровати:

– Не волнуйтесь. Этот человек вам поможет.

А сама покосилась на дверь. Лишь бы Бенрад ничего не выкинул, и остальные тоже. Если сюда кто-нибудь войдет из рыцарей, то они оба – если Бену хватит ума не вмешиваться – сгорят на карающем костре.

– Лис? Кого ты привел ко мне?

– Я Акун Сантаниелл, господин купец, – сам голос Акуна успокаивал. – Лис попросил меня о помощи, и я пришел к вам. Пожалуйста, лежите тихо и не шевелитесь. Вот увидите – завтра вы даже и не вспомните о болезни.

Но лежать спокойно Сальмонею не давал этот кашель, он его душил почти как человек, не давая поднять голову от подушки и заставляя сотрясаться все тело. Когда колдун что-то растер в руках, комнату осветило другое сияние – его ладони фосфоресцировали белым светом.

– Тебе лучше уйти, – обернулся он к Джайре. – И прихвати с собой эту сердобольную душу, – улыбнувшись, кивнул он на дверь. – И лучше подальше, куда-нибудь в конюшни.

Джайра кивнула. Что-то прошептав в ладони, колдун положил их на виски умирающего и начал что-то монотонно и мелодично гудеть. Опомнившись, Джайра вышла в коридор. Бенрад, казалось, готов был разнести в щепки подоконник, в который он вцепился. Повернувшись к ней, он набрал воздуху, как для тирады, но Джайра остановила его:

– Не здесь. Пойдем вниз. Мне надо проверить коня.

Как она послушалась колдуна, так и рыцарь послушался ее, безропотно проследовав в конюшни, где уже все утихомирилось. По дороге мимо пролетела сова, усевшись на фонарный столб и уставившись на них. Судя по светящимся и постоянно меняющим цвет глазам, это был Хамелеон Акуна, и сейчас он требовал ответа от наемницы, где его хозяин.

– Трактир. Второй этаж. Ты его услышишь, – сова тут же бесшумно спланировала к окнам дома. Бенрад пораженно смотрел то на нее, то на сову.

– Это его фамилиар, – пояснила Джайра. – Ты никогда раньше не видел чародеев?

– Только на костре, – буркнул он.

Почувствовав приближение хозяйки, Ворон встал с настила и подошел к перегородке, фыркнув и отряхнувшись от опилок. Джайра погладила его между глаз.

– Я очень сильно сомневаюсь в правильности того, что мы сделали.

– Что я сделал, если уж на то пошло, – поправила его Джайра. – Они тоже люди, Бен, и заслуживают хоть капельку уважения. Ты не представляешь, насколько они мудры. Мудрее их разве что эльфы. Я доверял своему наставнику, и он меня никогда не подводил, хотя я много раз подводил его. Этот колдун уже давно живет здесь в деревне, и если местные еще не прогнали его, значит, он не совершил ничего плохого. Сколько знаю Акуна, всегда он был немного безумцем, юродивым, потому что отчасти он провидец, и видит такое, от чего и состарится за один миг можно.

– Не понимаю, как ты можешь называть его по имени, обращаться к его твари как к другу и даже хвалить! Это же чернокнижник!..

– Нет, Бен, ты чернокнижников не видел.

– А, ну да, ты-то их видел.

"Ну все!" От Бенрада она сарказма не потерпит.

– Послушай меня! Это он сказал мне, что Сальмоней умрет на рассвете. Он даже сказал от чего. Ты и сейчас ему не доверяешь?

– Нет!

– Почему? Не все люди жестоки и злы, так же и чародеи. Не надо всех подставлять под одни рамки!

– Я ненавижу их, – вот бы уж она никогда не подумала, что Бен может быть так зол. В ярости он пнул пустое ведро, со звоном покатившееся по конюшне. – Из-за них погибли король Лестр и королева Беатриче. Будто ты не знаешь эту историю! Ненависть к ним в крови у всех рыцарей, и должна быть у всех ардонцев!

Джайра вздохнула. Еще одна правда сломает его, но по-другому никак не получится.

– Бен, а ты знаешь, как они погибли?

– Вот только не говори, что ты об этом знаешь!

– Знаю.

– Конечно! – воздел руки рыцарь. – Ты ведь был воспитанником такого же колдуна.

– И горжусь этим! Я не знаю точно, что там произошло тогда, в день их смерти, но мне известно, что их убила магия, но не чародеи. Они просто оказались не в то время не в том месте, вот и все.

– Даже слышать не хочу!..

– А придется! – она сделала выпад на него, от неожиданности он сделал шаг назад. – Они воспользовались какой-то заколдованной вещью, которая как-то могла им помочь. Но эта вещь обратилась против них и убила, чародеи не успели предостеречь их, поэтому они и чувствуют свою вину, помогая простым людям, а не затевают войну против нынешнего короля. Понял теперь?

На глазах Бенрад сник. Как же он ей верит, однако! Хорошо, что она не будет этим пользоваться. Уткнувшись в деревянную подпорку, он выдохнул:

– Что я еще должен знать?

– Прости, Бен, правда не всегда доставляет облегчение. Мне жаль, что ты узнаешь ее от меня. Уверен, нашлись бы и другие люди, которые рассказали бы тебе все это, не шокируя и не обижая до глубины души.

– Ты меня не обижаешь, – он повернулся к ней, опершись спиной на подпорку, и без того нагруженную кровлей конюшни. – Но шокируешь всем, что говоришь и делаешь. Как ты только можешь знать такое?

На улыбку Джайры, скользнувшую в глазах, проблеск улыбки появился и на лице рыцаря. И внезапно тишину сотряс громоподобный голос из трактира:

– Именем короля, что здесь происходит?!

Глава 7

. Один в поле воин

Почему-то всегда, когда делаешь что-то хорошее, на пути попадаются мелкие проблемы и трудности, а если все-все идет хорошо, то не обязательно заканчивается так же. Сколько раз Джайра говорила сама себе: не стоит расслабляться, пока дело не доведено до конца, – но каждый раз этот совет не срабатывал вовремя.

Стремглав бросившись обратно в трактир, она запнулась о то самое ведро, на котором выместил злобу Бенрад. Благодаря тому же ведру, он успел схватить ее за руку и остановить.

– Пусти, я должен помочь Акуну!..

– Не сейчас, – шепнул Бен, увлекая ее под тень навеса. – Если ты один из первых окажешься там, на тебя падет подозрение. Нужно подождать.

– Но Акун...

– Мы вместе ему поможем, обещаю.

"А он не так глуп, как кажется..."

Из гостиницы выбежали почти все рыцари, сонные и на ходу экипирующиеся. Дождавшись, пока вся толпа поравняется с конюшней, Бенрад кивнул Джайре и влился в общую компанию с вопросом "Что случилось?". На них двоих обратили внимания столько же, сколько на пролетевшего мимо все в том же виде совы Хамелеона. Что самое удивительное – никакого шума драки, простая торопливая беготня, небольшая суматоха в потьмах. В комнату купца набилось куча рыцарей, наемники, скорее всего, заслышав крик, просто проворчали во сне что-то ругательное и перевернулись на другой бок, как и следовало ожидать, но это даже к лучшему – наемников труднее в чем-либо убедить, потому что они все убеждения сводят к своей выгоде, а не к рыцарской чести. Хотя никто не удивился, увидев Джайру в этой же комнате. Наверно, уже свыклись с мыслью, что она повсюду следует за Бенрадом, хотя все было как-раз-таки наоборот.

Акун, все так же улыбаясь как юродивый, прижался к стене с поднятыми руками и немного растерянным видом, сторонясь приставленного к его лицу меча. Огарок свечи, по-прежнему горевший синим пламенем, плохо освещал всех собравшихся людей, но среди них можно было узнать всех рыцарей, перечисленных теми ворами и еще незнакомых, и Гарольда Фленьелла, чей голос разбудил полдеревни и чей меч угрожал колдуну. За ним, словно двойная тень, высились Королевские Мечи, не поленившиеся накинуть зеленые плащи. Всадник на зеленой ткани, казавшейся в полутьме черной, сверкал мелкими искрами. У обоих рыцарей так же сверкали глаза, и на лицах было примерно одно и то же выражение: это жестокий приказ, но мы получаем от него удовольствие. Если бы палачи не носили своих зловещих масок, Джайра была уверенна, что это выражение и было бы заменой этих масок – она всегда так считала. На лице Гарольда пылал только гнев, больше ничего, и он сдерживал его, как мог, не давая пролиться вместе с голосом. За него заговорили Королевские Мечи:

– Сэр Гарольд, вы же понимаете, что, как старший в охране и представитель королевской воли, должны исполнить свой долг? – голос Рутто Валиенса казался гулким, как будто они находились в большой пещере с высокими сводами, и сквозил ехидством. – Вы немедленно должны предать чародея очищающему пламени, никак иначе.

– Так поступил бы сам король, – произнес Жуан Хтар, подражая шипению змеи. – Чародейство карается смертью на костре, этот указ уже очень давно приводят в исполнение не только Стражи. Необходимо немедленно пробудить весь Васильковый Луг и провести казнь.

– Господа, я знаю, что от меня требуется, – едва не закричал на них Фленьелл, – но здесь все не так просто. Этого колдуна сюда никто не приглашал, а сам он прийти не мог. Кто позвал тебя?

Акун не проронил ни слова, мотая головой и притворяясь немым.

– Не разводи комедию – я слышал, как ты шептал свои нечистые проклятия над несчастным больным человеком! Говори!

Акун даже глаз не повел в сторону Джайры, стоявшей вместе с Бенрадом в первых рядах. Сам Бен даже виду не подавал, что ему что-то известно – видно, принял на веру слова Джайры, что он в этом не участвовал. Зато ее жутко грызла совесть за купца и Акуна, и она набиралась смелости сказать вслух об этом, чтобы избавить колдуна от такой смерти, но знала, что это не поможет. Но совесть-то не уймешь этими доводами. Почувствовав ее тягу к признанию, Бенрад положил руку ей на плечо и едва заметно качнул головой – не надо. Ради него она и молчала – уж эта сердобольная, как сказал колдун, душа точно не останется в стороне.

– Клянусь, я пришел сюда сам – хотел помочь умирающему...

– Не лги мне! Ты говоришь при свидетелях, так что выбирай слова! Господин Сальмоней не умирал!..

– Умирал, уж поверьте мне как лекарю, – улыбнулся Акун, разъясняя Гарольду все как маленькому мальчику. – Мне лучше знать – спросите любого местного жителя. Я всегда все знаю.

Кастелян покосился на мирно спящего купца, как будто и не слышавшего начавшегося шума. На вид ему было намного лучше – даже дыхание хриплым не было, как раньше.

– Кто ты такой?

– Я Акун Сантаниелл, родом из провинции Вересковые Луга, живу здесь уже семь лет и занимаюсь лекарским делом.

– В этом замешаны еще и селяне, – протянул Хтар. – Деревню тоже стоит наказать.

– Прежде всего, нужно узнать, кто его позвал, – настаивал на своем Фленьелл, – а пока, Эрни, Глоуль, свяжите его покрепче, да бросьте в погреб. Я обязательно выясню, кто в этом участвовал, и предам их огню вместе.

Акун подчинялся малейшему движению рыцарей, так что они, как ни старались, не могли причинить ему боль. Джайра всегда считала, что у нее нет совести, но сейчас во все глаза таращилась на колдуна, чтобы не пропустить его взгляда, уловить какой-то знак, сигнал к его защите, но ничего не было. Она бы и не беспокоилась ни капли об этом, если бы Акун не был другом Эврикиды – будь ведьма рядом в эту минуту, она бы без малейшего усилия по стенке ее размазала и заставила бы делать что-то очень неприятное – это в ее духе. Сама бы Эврикида никогда не ждала какого-то сигнала, а полезла бы в бой первой. Много раз Джайра слышала от других, как ее наставница лезла в пекло в одиночку почти на целый гарнизон замка и крошила их в мельчайшие частицы, чтобы выручить друга из беды. Ей было наплевать на свой розыск – сменил одежду и нет проблем – но если кому-то другому грозила смерть, ее отзыва не приходилось ждать. Даже если бы Джайра была в Васильковом Луге проездом и не знала всех этих несчастных рыцарей, она все равно не пошла бы на них в открытую атаку. Один слух – и тебе объявляла войну вся страна. Почему-то сразу у всех проходимцев и благородных воинов вдруг появлялась мысль, что они гораздо сильнее очень опасного преступника, и они останавливали каждого встречного. Это, конечно, не страшно, исключая проверку у каждых городских ворот, но вся суть в том, что ее средства освобождения колдуна были намного скуднее ведьминых. А ведь она только хотела помочь! Как говорится в народе: благими намерениями дорога в ад...

Как почетный эскорт, за арестованным потянулись все остальные рыцари. Хтар и Валиенс что-то нашептывали Фленьеллу, хмуро наблюдавшему за спящим купцом. Вынырнув из всеобщей сутолоки, Джайра вклинилась между Королевскими Мечами, за ней неотступно последовал Бен.

– Сэр Гарольд, выслушайте меня...

– ... Октавы не одобрил бы ваши действия.

– Совета и Священного Триумвирата здесь нет, сэр Рутто, и я не обязан вам подчиняться. Я тоже слуга короля и не менее приближен к нему, чем вы. Так как управленцем охраны каравана назначили меня, то на данный момент подчиняться должны вы мне, а не я вам, так что извольте покинуть эту комнату и более не беспокоить меня вопросами субординации.

– Сэр, позволите ли вы нам остаться? – странно, но только сейчас она заметила, что Бенрад намного выше обоих рыцарей и даже статного возвышающегося Гарольда. – Мы бы хотели помочь.

Как будто впервые их увидев, Фленьелл медленно вздохнул и с шумом выдохнул, пытаясь освободиться от гнева.

– Я попросил вас удалиться, господа. Не заставляйте меня это повторять, – только проводив раздраженным взглядом рыцарей, не менее раздраженных, Гарольд обернулся к ним. – Говорите быстро – до рассвета осталось пара часов, а значит, столько же на розыски злоумышленника и подготовку к казни...

– Сэр Гарольд, вы уверены, что колдун причинил вред господину Сальмонею? Посмотрите, он спит и ровно дышит, за такое долгое время у него наконец-то нет кашля.

– Да, он каким-то образом вылечил его. Гарольд, мы должны его поблагодарить...

– Что я слышу, Бенрад! Я могу понять его, – он ткнул пальцем на Джайру, – он наемник и останется им до конца жизни, а у них все вещи относительны, с какой стороны ни посмотри. Но ты же рыцарь! Ты служишь во имя добра, значит, должен стоять за него несмотря на результат борьбы.

– Но он здоров! – вскричала Джайра.

Гарольд смерил ее презрительным взглядом и почти с тем же шипением, что до этого было у Хтара, процедил, нависая над Джайрой:

– Знайте свое место, господин наемник. Вы втерлись в доверие к рыцарю, но это еще не значит, что можете оказывать такое же влияние. В ваши права и обязанности на сегодняшний день входит только охрана каравана, и ничего больше. Вам повезло, что вы имели честь познакомиться с привилегированной особой и даже стать ему другом, – тот же взгляд получил и Бенрад, из-за чего он нахмурился, – но от этого ничего не изменится: ваше слово не будет иметь вес в обществе тех, кто вас нанял.

Джайра вздохнула. "Ну что за болван!"

– Что ж, вы сами лишаете себя помощи и закрываете глаза на очевидное. Могу я оставить вас наедине со своими бесполезными поисками?

Предположив, что ответ будет в виде утробного рычания, судя по свирепому лицу кастеляна, она развернулась на каблуках и в абсолютном спокойствии вышла из комнаты.

– Эй, подожди!.. Что ты наделал, Гарольд, – покачал головой Бен. – Ты понимаешь, от чьей помощи ты отказался?

– И ты туда же...

– Он умный и достойный человек, Гарольд! Он рыцарь больше нас с тобой вместе взятых, поверь мне, – и он поспешил следом за Джайрой, поджидающей его в коридоре за дверью. Когда ее рука легла ему на плечо, Бен вздрогнул и удивленно уставился на нее. – О, ты меня ждешь?

– А кого же еще? – фыркнула она. – Ты мне даешь слишком высокую оценку. Надеюсь, я никогда ее не заслужу, – не успел Бенрад возразить, как она метнулась с места. – Некогда болтать. Ты согласен мне помочь освободить Акуна? – Бен кивнул. – Тогда пошли.

Акуна, как и был со связанными руками, поместили в сырой погреб, где уже достаточно давно ничего не хранили, кроме пустых склянок и бочек. Оттуда несло как от помойной ямы, только гнилой. Но сейчас не было времени потворствовать своему обонянию. Дождавшись, пока все разойдутся снова уснуть, Джайра провела Бенрада, гремящего снаряжением, к маленькому решетчатому проему у самой земли, откуда веяло сырой прохладой и вытекала смутная тьма. Оставив Бена на небольшом расстоянии от стен трактира, чтобы ничего не услышал и мог заглянуть за угол на входную дверь – подкараулить Гарольда, она присела у окна, почти слившись с ползучей тенью и стеной дома.

– Я знал, что ты придешь, – сквозь прутья было видно только блестящие глаза, но даже по голосу было ясно, что провидец как всегда неуместно улыбается.

– О, девять кругов ада! – у Джайры даже в темноте и шепотом получалось выразить всю свою злость путем интонации, рычания и ожесточенных жестов. – Акун, неужели ты не мог рассчитать время? Нельзя было просто сделать ему какую-нибудь припарку и уйти от греха подальше? Сколько знаю тебя, ты вечно копаешься! Эврикида тому свидетель!

– Припарка бы ему не помогла, – как ни в чем не бывало, ответил колдун, – нужно было что-то более эффективное и надежное. Господин купец спит?

– Да, как ни странно. Фленьелл с Королевскими Мечами устроили перебранку почти у самого его уха, а ему хоть бы хны. Он здоров?

– От чахотки – да. Заговоры от других болезней я прочитать не успел.

Джайра покачала головой.

– Ты же прекрасно знал, что за ним следят его рыцари, почему же ты не поторопился?

– Знал, я все знаю.

– Да ты всегда все знаешь! – всплеснула руками Джайра. – Постой... Так ты знал! Ты знал, что к купцу придет Фленьелл и специально отослал нас с Бенрадом подальше с глаз? Какой же ты...

– Провидец? – засмеялся Акун.

– Сам знаешь, что я имела в виду. Может, ты теперь еще знаешь, как выбраться из этой катастрофы? Будь жива Эврикида, она бы мне уже голову оторвала! Говори немедленно!

Провидец только рассмеялся. Джайре было не до смеха – еще немного, и она взорвется. О коленку кто-то потерся, мягко и ласково. Она вгляделась в темноту. Очень громко мурлыча, на нее смотрел Хамелеон в образе большого кота, сверкая постоянно меняющими цвет глазами. У фамилиара была одна особенность – он умел успокаивать в нужный момент, вот и сейчас гнев отпустил, и Джайра облегченно вздохнула.

– Ох уж мне эти ваши колдовские штучки... Есть идеи, как тебя вытащить отсюда?

– Есть несколько путей, все зависит от тебя.

– Ну, спасибо, подсказал! Если бы ты не был чародеем, я бы сказала: ты у меня еще дождешься.

– Спасибо тебе, Лис.

– Ах, ты и это уже знаешь!

– Знал, когда ты еще не прибыла с рыцарями в Васильковый Луг.

Словно разгоняя назойливых мух, Джайра замахала на него руками и резко встала с места.

– Вообще не понимаю, почему ты промолчал насчет меня?

– Будь жива твоя наставница, она бы тебе сейчас голову оторвала, но не оторвет, зато сделает это со мной на том свете, если я выдам тебя.

Джайра нахмурила лоб. "Что за чушь?.."

– Не понимаю, о чем ты, Акун. Эврикида на мне отыгрывалась за все свои ошибки, держала меня на коротком поводке и заставляла выполнять всю грязную работу, а ты мне вдруг втираешь очки о том, что я была ей хоть немного дорога. Не верю.

– А зря, – вздохнул колдун, – вот увидишь: ты еще очень много раз будешь благодарить ее за все...

– Эй, друг, – как нельзя кстати окликнул ее Бен, – Гарольд вышел из трактира в конюшни... Эй!

Как обезумевшая, она бросилась в комнату купца.

– Что ты задумал? – едва поспевая за ней в гремучих доспехах, пыхтел Бенрад.

– А ты как думаешь? Разбужу Сальмонея, у меня нет другого выхода.

Будучи проворней рыцаря, наемница вывернулась от его хватки и проскользнула в дверь, успев закрыть ее перед самым носом Бенрада.

– Извини, Бен, но я должен все исправить – с тобой или без тебя.

– Пожалуйста, открой дверь.

– А ты не будешь мешать мне?

– Пока того не потребует мой рыцарский долг...

– Что здесь происходит?

Как будто пойманная с поличным, Джайра остолбенела и прижалась спиной к двери, забыв про отпущенный затвор, и когда Бен рывком открыл дверь, она натолкнулась на него, и оба замерли на пороге, уставившись на купца. Сальмоней грозно-удивленно смотрел на них, как учитель или отец, и никто бы и не сказал, что всего что-то около часа назад он умирал. Рядом с ним со скептическим выражением лица стоял немой Гияс.

– Ну, что вы там за игры с дверью устроили, как дети прямо! Заходите, что встали.

– Господин Сальмоней, – промямлил Бенрад, – мы не хотели вас разбудить...

– Я уже не спал, что бы вы там хотели или не хотели. Войдите уже наконец!

Оба робко сделали пару шагов, за спиной щелкнул затвор двери, и тут же Джайра осмелела.

– Господин Сальмоней, требуется ваше вмешательство. Акун Сантаниелл, колдун, что вас исцелил, взят под арест сэром Гарольдом, и он не послушает никого, кроме вас. На рассвете Акуна сожгут. Вы обязаны ему помочь...

– Почему вы считаете, что Гарольд послушает меня? Мой голос будет значить для него столько же, сколько и голос Бенрада. И кстати говоря, я удивлен твоим присутствием здесь, Бен, очевидно, с той же проблемой ко мне, что и господин Лис.

Рыцарь растерялся.

– Ну-у... э-э-эм... я просто...

"Что это?! Он стыдится того, что он на одной стороне с наемником? Или же с другом?" Похоже, его мнение очень зыбко на этот счет. И что же, ей его разочаровать или добиться полного расположения? Чтобы выйти из этого напыщенного рыцарского общества, Джайре выгоднее был бы первый вариант, но сейчас почему-то ей стало жаль беднягу. Такой доверчивый и наверняка очень ранимый. Обычной силой он наделен, и не малой, но силы духа у него нет. Любой, если захочет и не побоится рискнуть напороться на стойкие принципы, каковых нет у Бена, может так его унизить, что тот усомнится не то что в друге, а даже в себе самом. Нет, пусть он будет ее другом, ему это только на пользу.