Текст книги "Наследие (СИ)"

Автор книги: Jaira

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

За час до рассвета веллийцы ушли.

Глава 9. Дела чести

Этот игорный дом был самым популярным, но, в то же время, самым заброшенным. Здесь все делали только самые высокие ставки – несметные богатства, бесценные вести, великие жизни. Другие ценности не стоило и предлагать – Гильдия воров и соглядатаев в другие игры не играет.

Обходя шумные и тихие компании игроков, за особым столом, окруженном занавесями, присел уже не молодой человек в низком капюшоне. Стянув стальную когтистую перчатку с левой руки, на которой не хватало среднего и безымянного пальцев, он любовно пристроил ее рядом с собой на столе и небрежно мотнул головой в сторону незримому, но всегда стоявшему рядом наготове посыльному мальчишке. Служка тут же скрылся в занавесях и через минуту привел к столу еще одного человека в капюшоне. В отличие от беспалого, капюшон этого господина был соткан из богатого шелка Золотых Лесов и скрывал почти все лицо, оставляя на свету лишь старческий подбородок. Сплюнув в сторону, человек со стальной перчаткой кивнул гостю на стул напротив и сложил пальцы домиком, соединяя и разъединяя их. Служка принес поднос с двумя кубками и графином руэлльского золотого, пугливо посматривая на косивший правый глаз беспалого, посеревший до половины радужки. Оба человека запрокинули в горло по целому кубку и причмокнули от ощущения услады послевкусия вина.

– Итак, что понадобилось старому игроку от хозяина Октавы?

На каверзный вопрос богатый господин скривил губы в хитрой усмешке.

– То же, в чем нуждается король-рыцарь.

Мужчина раздраженно скривился.

– Будь ты здесь для большой игры, личинка, ставшая имаго, ты бы не стал скрывать своего лица. Неужели ты опасаешься наткнуться здесь на бестию Лиса?

– Опасаюсь, потому что этот игрок уже обыгрывал тебя. Или ты забыл, кто наградил тебя заячьим глазом и оттяпал пальцы?

Еще больше раздражаясь, собеседник сжал ладони в двойной кулак вместо домика. Правый глаз скосился еще сильнее.

– Если думаешь предложить мне партию, не напоминай мне о Стражах, – решив спровоцировать старого вора, он усмехнулся: – Зачем это ты вернулся в Гильдию? Мои осы видели цыган в городе. Ведь это они – твои картишки, зачем тебе честные шулеры?

– Потому что эти благородные мошенники знают повадки Лиса и сумеют завести ее в тупик, пока имаго оказывает "песни Ардонии" великую услугу.

Брови вора резко вздернулись вверх, затем сомкнулись над переносицей.

– С чего бы это вдруг мастеру-пауку понадобилось творить добро? Неужто тебе не хватает золота в шпильке?

– Послушай меня, повелитель тысяч жал, – чтобы никто не уловил даже движения губ, господин наклонился почти к самому капюшону вора. – Над Октавой сгущаются тучи, в подполе скрипит древоточец-могильщик. Никто его не слышит в базарном шуме, никто не поднимает головы выше королевского трона. Только те, кому не чужда городская тень, чуют опасность. Я делюсь с тобой этим чутьем, потому что если мы потеряем город – потеряем все. Города не будет – не будет Ардонии. Не будет Ардонии – не будет игр. Не будет игр – не будет Гильдии. Мы не простые рыцари, но думать о своих угодьях тоже иногда имеет смысл. Пока я отвожу угрозу от Октавы, ты должен отвести нос Лиса от меня и шпильки.

– А что я за это получу? Ведь безвозмездным героизмом занимаются только паладины, а я человек дальновидный...

– Справишься – получишь барахлишко из-за пазухи короля-рыцаря. Не справишься... Слухи разные ходят. Казематы в последнее время пустуют.

Скривившись снова на упоминание мучителей, вор хмыкнул и отвел взгляд в сторону. В мутном стекле окна он видел размытые огни на Шпиле Королей. Сам город спал. Зловещее веселье его подручных не прекращалось ни на секунду, партии выигрывались одна за другой, деньги текли бесконечными потоками, власть Гильдии воров в столице прибавлялась...

Протянув раскрытую ладонь для рукопожатия, он произнес:

– Я в игре.

Бенрад проснулся от холода. Из-за тумана едва ли можно было различить границы раскинувшегося каравана. Большей частью все еще спали, проснувшиеся подрагивали от прохлады, сонно озираясь по сторонам. Зевая, сновали слуги, готовя завтрак и заседлывая лошадей. Тлеющие угли дальнего костра изредка высвечивали из мглы коня Кровопийцы, нетерпеливо бьющего копытом о землю. Самого наемника можно было обнаружить только по ритмичному шорканью щеткой. Начищенная шерсть Ворона лоснилась и отливала синевой. На гриве мелкими жемчужинами оседала влага. Светало, но небо оставалось серым, поэтому туман не рассеивался.

Песнь Ветра оставила в душе рыцаря неизгладимое впечатление. Ранее он никогда не слышал, чтобы ее пели. Во сне он снова видел родной город, его серебристо-туманные рассветы с праздничным перезвоном храмовых колоколов и закаты под сенью величественных ясеней, окружающих город... Все эти воспоминания сквозили безмятежностью и детским восторгом, которые были им позабыты с тех самых пор, как он вместо деревянного взял в руки меч стальной. Душевное спокойствие было потеряно навсегда, но этот человек, все еще остающийся загадкой, дал Бенраду надежду на возвращение к счастливой жизни его родного города и его самого. Сейчас он понимал, что Кровопийца стал для него очень близким, не просто другом, но кем-то вроде духовника, тем, в ком он нуждался с самого начала своей миссии. Он понимал его осторожность, почему наемник так хорошо скрывался и почему он так нелюдим, и готов был обезопасить его от всех возможных напастей, готов поделиться своими счастливыми воспоминаниями детства, проведенного в родном Вайе, и своей жизнью, которую он видел по возвращении в Священный город. Вот только есть очень большие препятствия для этого: люди, погрязшие в болоте интриг, и предрассудки самого Кровопийцы. Бен поставил себе цель – во что бы то ни стало добиться откровенности героя и раскрыть его благородство всему миру. Вот только как в этих качествах убедить самого избранника?

У Джайры на душе было плохо. Туман на заре сыграл с ней злую шутку, чуть не лишившую ее стойкости духа. Проходя мимо одного из костров часовых, она заметила в мутном свете странную фигуру с посохом. Сердце затрепетало, узнавая знакомые очертания, но разум отказывался верить. Фигура повернулась, глаза осветились желтоватым светом. В порыве чувств Джайра отбросила все сомнения и хотела броситься навстречу, но огонь костра погас, и видение исчезло. Еле совладав со своими терзаниями, она решила отвлечь себя чисткой шерсти Ворона, только голову не заставишь перестать думать. Пока караван еще только поднимался на ноги после завтрака, она вскочила в седло и направила Ворона шагать вокруг лагеря. Заметив, как в ее сторону поглядывает Бен и кастелян со всей компанией рыцарей, наемница раздраженно скривилась под маской – наверняка они будут лезть с расспросами, а ответы будут получать очень резкие из-за ее настроения. Чтобы успокоиться, она остановила коня. Как учила ее Эврикида, набрала в легкие как можно больше воздуха и медленно выдохнула, согнувшись к передней луке. С новым вдохом она распрямилась и, расправив плечи, выслала Ворона в легкий галоп. От ощущения свободы стало легче, тяжелые мысли отступили, но Джайра понимала: это ненадолго. При малейшем намеке, при малейшем напоминании о наставнице все может пойти прахом. Пытаться отвлечь себя – все равно, что пытаться выбраться из зыбучих песков, поэтому она испытала отраду, когда Бенрад вновь пригласил ее ехать рядом с ним возле шатра купца. После настойчивых увещеваний всех, кто был в тот вечер у костра, кастелян сменил гнев на милость, тем более что он сам был безгранично благодарен Кровопийце за Песнь Ветра, только не знал, как наладить разговор с наемником. Не подъезжая ближе, он ехал чуть ближе к обочине, нарочно оборачиваясь назад, будто бы чтобы удостовериться в исправной охране каравана.

– Я вижу, ты чем-то огорчен.

Наконец оторвав взгляд от клубящегося тумана и, заодно, от надежды снова увидеть наставницу, Джайра повернулась к Бенраду.

– Надеюсь, это не из-за того, что ты теперь испытываешь к рыцарям обиду?

Спустя пару секунд до нее дошел смысл сказанного и она затрясла головой.

– О, нет-нет, что ты! Это обычная меланхолия от тумана...

– И небольшая усталость от бессонной ночи, – закончил Бен. – Уж я-то знаю, что такое бдение часового.

Слишком печальный, почти горестный получился у него этот вздох.

– Вот бы уж никогда не подумал, что рыцарей могут назначать на ночную службу.

– Ты ведь наверняка слышал о частых патрулях по периметру Октавы? Это, безусловно, хорошие меры предосторожности, но многие считают, что они слишком жестоки к самим исполняющим.

Джайра широко раскрыла глаза от удивления.

– И тебя ставят в такие патрули? Ты же представитель Вайе. Ты должен быть исполняющим обязанности Посланца своего города, а не разменной монетой у короля при дворе...

Опомнившись, что сказала лишнего, она резко замолчала и потупилась.

– Все в порядке, – улыбнулся Бен. – Так и должно быть. Вот только не всем людям суждено восседать за одним столом с королем. Я не жалуюсь, что отвечаю за охрану каравана. В этом есть свои положительные стороны.

Последние слова прозвучали печально. После случайной несдержанности, так дружелюбно воспринятой рыцарем, Джайра решилась на более откровенный вопрос:

– Это сэр Гарольд тебя назначил или его величество?

Бен колебался. Неужели у такого человека нет ни одного друга, чтобы поделиться с ним своими проблемами с другими рыцарями? Как бы сильно она ни не хотела выслушивать его исповедь, но, похоже, придется – других попутчиков с ней рядом не будет, а молчать всю дорогу не слишком-то приятно. С самого начала Бенрад доверял ей, даже не зная абсолютно ничего, и если он доверит ей еще и свои переживания – это будет последним порогом к верной дружбе до гробового камня. "Ну, неужели он настолько наивен?" Джайра считала, такие люди уже перевелись.

– Это Амнис.

Видимо, нет, не перевелись...

Не дождавшись ее ответа, Бенрад продолжил:

– Ты думаешь, все эти люди, что едут с купцом из самой Октавы, – лучшие? Нет, их отослали с глаз долой, только Королевские Мечи присматривают за порядком.

– Но если вы рыцари, то разве не люди короля?

"Ну, зачем? Зачем ты с ним разговариваешь на эту тему? Сама себе друга наживаешь".

– Нет, люди короля – это его совет.

– А как же Гарольд? Ведь он кастелян Шпиля Королей.

– Ха, кастелян Шпиля Королей, – с самого начала прислушиваясь к разговору, к ним присоединился Гарольд. – Это самое надсмехательское звание для верного рыцаря, служащего королю и государству уже двадцать с лишним лет...

– Тише, Гарольд, они могут услышать, – Бенрад покосился на двух рыцарей в золото-серебряных доспехах с рельефным всадником на вздыбившемся коне и в зеленых плащах с вышитым золотыми нитями тем же всадником. – У них слух летучих мышей.

– И души демонов, – кастелян сплюнул почти под ноги впереди идущим лошадям Королевских Мечей. Джайре оставалось только усмехнуться дальности плевков старого рыцаря. – Это самые отъявленные негодяи во всем ардонском рыцарстве. Почему только Амнис посвятил их? Ладно, хоть не наградил землями – не заслужили еще, вернее – еще не поцеловали его в нужное место.

Бенрад заведомо погромче прочистил горло, Джайра же одобрительно хихикнула, произнеся:

– Во все времена королевских особ старались всячески ублажить, подбираясь ближе к власти. Почему бы этим двоим не подтвердить эту аксиому и в нынешнее время? Конечно, у них не хватит мозгов, чтобы стать королями самим – скорее они убьют друг друга в споре, кто сядет на трон, – но уж стать верными псарями короля – почему бы и нет? Убирать за кем-то и делать всю грязную работу – только на это, по-моему, они и способны.

Бенрад и Гарольд одобрительно закивали.

– У вас самого котелок варит намного лучше короля, господин наемник. Вот только один в поле не воин.

– С чего вы это взяли, сэр Гарольд? – если бы на ней не было повязки, им бы открылась хитрая ухмылка, никогда не доводившая цель ее замыслов до добра. – Вы думаете, тот, чье имя я ношу, – добился своей славы не в одиночку? Хотите, я расскажу, как было дело?

Лицо Бенрада тут же посветлело, и хмурая складка между бровей разгладилась:

– Охотно. Кто же не желает узнать правду о подвиге Кровопийцы?

– Это был далеко не подвиг, Бен, – покачала она головой. – Это было испытание на выживание и доказательство того, насколько люди в наше время лицемерны.

Она осмотрелась и понизила голос почти до полушепота. Хоть остальные рыцари вели свои разговоры, ей не хотелось, чтобы ее рассказ подслушал кто-нибудь, даже случайно.

– В Исру меня послал мой наставник, – произнеся эти слова, она испытывала такое чувство, будто едет в седле задом наперед или читает книгу справа налево – так трудно было переделывать все факты под свою ложную личину. – Он сказал мне, что там я найду ответ на мучающий меня вопрос, что алхимики и астрономы дадут мне его, а если не они, то сам город и его земли уж точно. Еще будучи в Октаве, я не раз слышал тревожные вести оттуда о полчищах упырей и зомби, не дающих покоя местным. Мне было все равно – на тот момент я встречался с нечистью и похуже. Для меня они не представляли интереса, мне нужен был сам город, его лаборатории и обсерватории, а не топь. Мало кому известно, но дело обстояло намного хуже, чем говорили слухи, – крестьяне либо прятались с позволения хозяев в замках, либо уходили в Речные Графства и крепость Лотт, потому что не могли защититься от мертвецов. Я даже помню, как проезжал одну деревню, а там никого, кроме одной юродивой. Уже смеркалось, до наступления темноты было каких-нибудь полчаса, и я предложил ей уйти со мной в Исру, благо оставалось проехать всего ничего, но она меня испугалась, закричала "Тебя за плечо держит Смерть!" и убежала в ветхий хлев. Мне тогда так жутко стало от этих слов – была тому причина, почему я и ехал в этот проклятый город, – но через дурноту пришлось идти за ней. Может, она бы дала мне нужный ответ? Но узнать этого не довелось, – как сейчас Джайра помнила всю сцену в подробностях, не забыв ни малейшей детали. – Не успел я подъехать к хлеву, оттуда раздались крики, рев, а потом и звуки раздираемой плоти. Мне только и оставалось, что гнать во весь опор в безопасное место. Только пришлось петлять всю ночь – эти топи с этим гнилым туманом...

Ворон, будто тоже вспоминая пережитое, вздрогнул и глянул на нее левым глазом. Когда они угодили тогда в трясину, его глаза были полны того же ужаса близкой смерти от болота, что у Джайры – от бессилия против живых мертвецов. Сколько людей погибло вот так, до нее?..

Рыцари инстинктивно осмотрелись вокруг, вглядываясь в туман. Где-то в глубине предчувствия зашевелились тревожные предположения, навеянные фантазией от рассказа. Они были ложными, но насколько уместными.

– Что же было дальше? – нетерпеливо шепнул Бенрад, когда молчание затянулось. Гарольд с не меньшим интересом смотрел на нее.

– Дальше? А дальше самое важное. Туман рассеялся только на рассвете, и камни крепостной стены тоже возникли вместе с солнцем. Я и мой конь тогда уже выбились из сил, нам нужен был хоть один час отдыха, но стража так и не открыла ворота. Вот она, мудрость Исры – бросать людей на произвол судьбы посреди зловонных земель! Как вам это нравится? Я не стал рассыпаться в проклятьях – это никогда никому не помогало – и принял только одно решение.

– Какое же? Обратиться к чародеям? Но ведь они наверняка внутри города?

– Сэр Гарольд, не думал, что вы тоже верите в эту байку о том, что я использовал магию, – ухмыльнулась наемница. – Все гораздо проще. Я решил выжить и покончить с этим, если того требует моя безопасность. Пока светило солнце, я дал коню отдохнуть, а сам сделал плот, крепкий насколько это возможно было в то время. По некоторому опыту я знал, что эти твари чуют легкую добычу и идут сразу к ней, как собаки за лисицей, и будут идти до тех пор, пока живы они или их заклинатель. Вокруг озера Соли тогда было очень много сухостоя, как, впрочем, и всегда, так что не стоило особого труда поджечь его, а самому с пожитками и конем отчалить от берега. Не знаю, о чем думали строители Исры, но для кого они сделали эти огромные ворота из клоаки города в озеро – это все еще для меня загадка. Пока зомби шли в огонь и утопали в илистом дне, я спокойно проник в город в целости и сохранности. Заклинателя долго искать не пришлось – он наблюдал со стены за своими солдатами, и не моя вина, что он оказался одним из верховных алхимиков Исры, а заодно и чернокнижником. Мне только одно досадно: в то время как народ считает меня героем, эти ученые дурни все еще предлагают награду за мою голову, и в чем же здесь тогда геройство? А вы, сэр Гарольд, все еще считаете, что один в поле не воин?

Рыцарь дружески улыбнулся и кивнул в знак согласия.

– Признаю, есть исключения вроде вас. Но почему же вы не считаете это героизмом, я не могу понять?

– Я тоже, – сказал Бенрад. – Ты сумел совершить это все в одиночку, без чьей либо помощи и без вмешательства Неба – и не признаешь это подвигом! А со стороны исрских мудрецов это просто предательство – вот так награждать их спасителя! Это обязательно должны услышать во дворце.

– Что толку от этого будет? Из моей памяти те бессонные двое суток и бегство без желаемых ответов не испарятся. Хотя, конечно, я их и так получил... И лучше об этом никому не знать. Я рассказал это вам лишь за тем, чтобы вы увидели, что стремление и необходимость могут решить дело даже с помощью одной головы и двух рук. Если вы настолько верны Ардонии, почему бы вам не избавить ее от всех этих негодяев, м-м? Вот то-то и оно – в этом нет необходимости, а уж стремления – тем более.

– Почему же – нет необходимости? – возмутился Бенрад, в то время как Гарольд нахмурился и глубоко задумался. – Короля окружают не те люди – и нет необходимости в том, чтобы указать ему на это?

– Да, нет, – пожала плечами Джайра. – Устранить их самому у тебя не получится – для этого тебе нужно влияние и связи чуть сильнее их связей, а если вы все знакомы с королем, то влияние имеют только фавориты. Ты фаворит? Ты мне уже показал, что нет. Второй способ – это поговорить с самим его величеством. Послушает он тебя? Согласится с тем, что выбрал не тех? По-моему, все короли считают иначе в таких случаях. Остается только одно.

– Что же это?

– Война, – мрачно ответил Гарольд. – Остается только борьба за то, чтобы возвести на престол нового короля, того, кого ты хочешь видеть на этом месте.

– Совершенно верно, – похоже, она дала кастеляну хорошую пищу для размышлений, вот только на какие размышления она его наведет? – Но, насколько мы все знаем, Ардония не способна выдержать войну, и по многим причинам. Государство в беспорядке, ты должен это понимать, Бенрад. Вести войну против короля никто не осмелится, потому что у них просто не хватит сил – Ардония не может дать средства для обеих сторон, только для одной. А привлекать кого-то со стороны – это интервенция, и союзники заберут большую часть выигрыша в свои руки, а то и все государство. Ты готов увидеть на троне султана или кого-нибудь из варваров? Думаю, нет, судя по твоей патриотичности.

Наверно, ему весь мир теперь кажется унылым. Джайре было его немного жаль, но кто бы открыл ему глаза, кроме нее? Гарольд? Нет, этот не станет срывать чей-то флаг боевого духа ради черно-белых красок реализма – он сам свято верит в государство и короля, как, впрочем, и все рыцари. Ну, кроме некоторых. Точнее – эти символы рыцарства сами и есть эти "некоторые", а все остальные далеко не рыцари. Джайра оглядела их всех, кто был в поле зрения, давая им оценку на первый взгляд. О Жуане Хтаре и Рутто Валиенсе она уже все сказала, можно еще добавить, что они могут быть искуснейшими доносчиками, если не следить за своими словами при них. Ей было известно, что и в начале, и в конце процессии есть еще подвое рыцарей, но основную часть защитников Октавы Фленьелл поместил рядом с шатром. Кроме нескольких наемников, достаточно опытных, у шатра ехали еще четыре рыцаря, не включая Королевских Мечей, самого кастеляна и Бенрада. Их имена она пока еще не запомнила, поэтому различала по гербам на панцирях. У одного был очень сильно исцарапанный медведь на желтом поле, и сам рыцарь был намного старше Гарольда и очень много ворчал похожим на медвежий голосом. У второго – сокол со стрелой в лапке среди насыщенной зелени, у третьего – шипящий и дыбящий шерсть черный кот на лазурном. Друг друга эти трое так и называли по гербам: Медведь, Сокол и Кот. Четвертого Джайра узнала бы и без всякого герба. Эрион Фенир Линделл, уроженец Сардолла, города рыцарей, прозванный Молодым Фениксом из-за своего яркого герба: раскинувшего крылья огненного феникса на белоснежном поле. Он был начальником октавской стражи и славился своим благочестием и привлекательностью повсеместно, однако отличался стойкими моралями и справедливым умом. Лучшего человека для поддержания порядка в Октаве, казалось бы, и не найти, но в одиночку сэр Эрион ничего сделать не мог – стража столицы известна своей недисциплинированностью. Наверно, эти рыцари и помогали ему, как могли. Сейчас что-то такое Джайра припоминала: будто над западными воротами Октавы некогда реяло знамя с медведем, но остальных она точно видела впервые.

Даже наблюдая за ними со стороны, многое можно было сказать об этих рыцарях. Самый молодой из них был Кот – на вид не больше шестнадцати, но настолько юркий и звонкий, что без труда в нем угадывался недавний оруженосец, вот только чей? Оруженосцев судят только по их бывшим хозяевам – они их наставники и нередко кумиры всей жизни. Молодой Сокол ничем не отличался от своих собратьев охотничьих рыцарей с западной части Сердечной области и Пограничья – у них нередко на знаменах была охотничья атрибутика. Тихий, скромный, прислушивающийся к старшим, он показался Джайре темной лошадкой. Эврикида ей много раз повторяла: под маской скромности, даже очень искусной, может скрываться хитроумный зверь. Старый рыцарь с прозвищем Медведь не представлял собой ничего выдающегося, разве что склонностью указывать младшим братьям. Но какой старец этим не страдает?

Эрион Линделл, этот сверкающий улыбкой на каждую шутку статный молодой человек чуть постарше ее самой, был все же не так весел и беззаботен, как хотел всем казаться. Улыбка была только на губах, глаза кричали об отчаянии, и он сам то и дело отводил взгляд в сторону и смотрел в одну точку, пока кто-нибудь из друзей не окликал его. В общем, картина складывалась такая: эти трое земных зверушек развлекали небесную, но вечно горюющую птицу как могли. Что же такое случилось с Фениксом?

– Это ведь Эрион Феникс, да? – осторожно спросила она у Бенрада, стараясь не обратить на себя внимание глубоко задумавшегося Фленьелла.

– Он, в Ардонии больше никто не носит в своем гербе эту птицу.

– И что с ним? Переживает чью-то утрату?

– Почти, – качнул головой Бен. – Он слишком сильно переживает из-за того, что стражники плохо служат ему. Это дело лучше бы выполняли наемники, чем бойцы Октавы. Ну, в это число не входят только гвардейцы Гарольда и Королевские Мечи. Сам понимаешь.

– Откровенно говоря, нет, не понимаю. Он же рыцарь, старше их по званию, так почему же у него проблемы с простыми солдатами?

– Можешь сам у него это спросить. Сейчас я вас познакомлю.

– Бен, нет...

Наверно, зря она задала Бенраду этот вопрос. Направив свою высокую лошадь к этой четверке, он приветствовал их по-рыцарски – стукнул стальной перчаткой по сердцу. Все четверо ответили ему тем же.

– Как настроение?

– Нашел о чем спрашивать, Де Мио, – проворчал Медведь. – Погода кидается из одной крайности в другую – то дождь, то зной, караван проигрывает в скорости улитке, ехать немного, но не видно ни зги, а ты спрашиваешь про настроение!

– Видимо, оно отличное, раз ты так разговорчив, Фараут.

– Сэр Урейн! Или я, по-твоему, молокосос, чтобы фамильярничать со мной?

– Да ладно тебе, Медведь, – пихнул локтем старого рыцаря тот, кого называют Котом. – Сэр Бенрад занимает пост выше тебя, это мы должны так обращаться к нему.

– И тебе приятных вестей, Бен, – вздохнул Эрион. – Чем можем помочь?

– Пока мы не приедем в Октаву – ничем. Я просто хотел вас познакомить с Героем Ардонии.

– Наемник? – недоверчиво, но, как показалось Джайре, наиграно глянул на наемницу Медведь. – Все наёмники продажны, чем этот будет лучше, если нацепит рыцарские доспехи?

– А разве рыцарство заключается только в доспехах? – парировала Джайра. Бенрад благодарно ей улыбнулся, Эрион удивленно вытаращился на нее. – По-моему, быть рыцарем – это значит дать священный обет чести, стать символом героя для народа и выполнять все обязанности защитника короля и государства. Жаль, что о своих обязанностях почти никто не помнит. Но и я не претендую на пост защитника чести.

Медведь хмыкнул, будто хищник, сверкая глазами на Джайру. Феникс сменил удивление на интерес.

– Верно. Все предпочитают больше пользоваться своими правами, чем беспокоиться об ответственности.

– Друзья, это тот самый Кровопийца с Болотистой пустоши.

Торжественный тон, которым представил героя Бенрад, передался молчанию рыцарей.

– Тот самый? – наконец подал голос "темная лошадка". – Чем вы докажете?

– Ничем, – пожала плечами Джайра. – Моя дружелюбность строится на доверии, которое не нужно доказывать. Что ж, если вы считаете иначе, в чем я вас не упрекаю – у всех свои принципы, – то мне лучше остаться в стороне.

– Как раз-таки вам можно доверять, если вы надеетесь только на дружелюбие.

Уже собравшаяся обратно переехать на правую сторону от шатра, Джайра снова развернула Ворона. Лицо Эриона Линделла осветилось улыбкой – может, не стоит лишать его хоть мимолетной беззаботности?

– Если того пожелают господа рыцари, я могу составить им компанию.

– И составишь, – наказал ей Бенрад, высматривая что-то впереди. – Мне пора заняться своими обязанностями, а вам – познакомиться с новой легендой поближе.

Провожая его взглядом, Джайре показалось, что что-то переменилось в Бенраде за все время их беседы.

– Мы видели вас в том лесу, – обратил ее внимание на себя Кот. – Ловко вы расправились с теми разбойниками. Меня зовут Касс Неара...

– Неара? Кажется, это один их графов Сиерикона?

Похоже, пареньку это польстило, и он весь выпрямился и выпятил грудь.

– Да, я младший сын графа Неара.

– Он был моим оруженосцем, – Эрион, будучи на голову выше Касса, взъерошил ему волосы, – но хорошо показал себя во время патрулирования бедняцкого района, и я посвятил его в рыцари.

Джайра взглянула на мальчугана. С каждой секундой он казался ей все младше и младше своих лет. Раньше в рыцарей посвящали за заслуги в очень сложных битвах, на турнирах при необходимости, за участие и победу в сражениях, где нужно было проявить такую стойкость, что даже гранитные стены могли дрогнуть, а теперь... "Он еще сопляк, до рыцаря ему как сверчку до скрипки". Именно такие и погибают первыми, если за ними не следят наставники. Ясно, почему Эрион никуда его от себя не отпускает, пока что.

– Вы ведь начальник городской стражи, тогда каким образом вы оказались в сопровождении купца?

Неоднозначные чувства переживал Эрион – облегчение, радость, тревога, огорчение.

– Признаться, этот вопрос беспокоит меня с самого начала пути, – неловко улыбнулся он. – Как вы, возможно, уже заметили, Сальмоней окружил себя достойными людьми, из числа тех, кто не входит в близкое окружение Амниса. Мы незаметны, но верно несем свою службу, на нас можно положиться. И все же его величество нам не совсем доверяет, поэтому и отсылает вот на такие незначительные задания, чтобы мы не попадались под ногами. Я даже рад этому – можно развеяться от ежедневных проблем и немного отдохнуть в компании друзей, попутешествовать наконец, но без нас обстановка в городе ухудшается. Вы сами сказали – я начальник стражи, так почему же Амнис отсылает меня прочь из города и отдает бразды правления начальнику Королевских Мечей? Это не может не огорчать.

– Тогда почему бы вам не подать в отставку?

– В отставку? О нет, только не это! – кажется, этим предложением она пробудила в нем боевой дух. – Я много раз об этом думал, взвешивал все "за" и "против", и все же это было бы глупым поступком с моей стороны. Если король назначил меня на эту должность, то мне бросили вызов – справлюсь ли я, и при малейшей оплошности меня растопчут и я закончу как Урейн.

– Да уж, будь прокляты эти воры! – проворчал старый рыцарь. – Я по недосмотру пропустил их в западные ворота, и в тот же день были ограблены несколько знатных дворов. Из-за этого я теперь хожу в знаменосцах Эриона! И то только благодаря ему!

– Да, нам не дают второго шанса, – вздохнул Сокол. – Я Керни Морр, служил на Пограничье у Эльфийских Лесов. Командующий послал меня в Октаву с просьбой предоставить нам больше людей и провизии, потому что все крестьяне из соседних деревень ушли, да и солдаты от безделья начали дезертировать один за другим. Если бы вмешался его величество, все пошло бы на поправку, но он оставил меня здесь, в гарнизоне Октавы, и назначил одним из охотничьих рыцарей, отобрав у меня мой любимый лук со стрелами. Теперь без разрешения короля мне даже весть в свою заставу не послать.

"О Небо, да это же изгои!" Теперь ясно было, почему так озабочен Феникс, почему эти зверьки цепляются за него как за спасительное бревно в половодье, почему Медведь так недоверчив, почему Кот так беззаботен, и почему этот Сокол показался темной лошадкой – он не приучен говорить без разрешения старшего по званию. Все они держались ближе к Эриону, потому что он ближе всех был к власти, откуда они могли вынести для себя хоть что-то хорошее. И если он потеряет эту должность, они все опустятся по вассальной лестнице до наемников.

– А как же Бенрад? И сэр Гарольд? – продолжила размышления вслух Джайра. – Они вам не помогают?

– У них свои проблемы, – покачал головой Феникс. – Знали бы вы, как Бена унижают при дворе, несмотря на его дальнее родство с родом короля Викариус Лючис. Удивительно, что он все еще остается таким надежным и хорошим человеком. А Гарольд... его тоже по-своему унизили. Понимаете, Шпиль Королей – это не родовой замок и не сторожевая крепость, чтобы можно было управлять ею и серьезно укреплять. Гвардейцы расставляются там как попало – они не обеспечивают дворец безопасностью, все это только видимость и искусное театральное представление. А мы, рыцари, устроены так, что нам нельзя сидеть без дела, иначе мы увлекаемся чем-то другим, совсем не стоящим чести. Вот Гарольд и носится сам с такими мелкими поручениями, как это сопровождение. Хотя оно не столь мелкое, как кажется, конечно, но все равно это не охрана границ и не битвы.