Текст книги "Наследие (СИ)"

Автор книги: Jaira

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

– О, господин рыцарь, мы рады быть знакомыми с вами, – подала одна из них руку для поцелуя. Джайра смекнула, в чем подвох: для поцелуя ей надо было снять повязку, но нет – ее невозможно было провести. "Вот о чем говорил Фарен..."

– Прошу прощения, мадемуазель, – с сожалением в голосе ответил ей Кровопийца, – но я не могу принять такую честь от прекрасной половины общества в этом зале – я не смею притронуться к вашим рукам, потому что я боюсь и прикасаться к такой изысканной чистоте. Но позвольте мне извиниться перед вами. Этим извинением будет мой вам поклон, как знак восхищения вашей красотой и чистотой, – она снова отвесила еще более грациозный поклон и заметила разочарование женщин, что их уловка не прошла, но они были еще более восхищены такими редкими манерами, которыми не отличался ни один знатный господин и уж тем более – рыцарь. И тут начались расспросы:

– Сэр Кровопийца. От этого имени мурашки по коже, – со смущенным смехом делано вздрогнула одна из девиц. – Скажите, это правда, что вы обезображены из-за несчастного случая, произошедшего с вами в детстве?

Джайра еле сдержала смех от такой буйной фантазии, разыгравшейся у знати. "Действительно, все придумали за меня..."

– Нет, это нелепость, – с самоуверенной улыбкой в глазах ответил Кровопийца. – Мое лицо хоть и не может никто увидеть, но я ручаюсь своей честью, что оно столь же неказисто, как и скрывающая его маска...

В глазах женщин сверкнули радость и надежда заполучить сердце молодого рыцаря.

– А это правда, что вы дали обет ради своей возлюбленной? Что вы откроете свое лицо только тогда, когда снова ее встретите?

– Я поражаюсь этим выдуманным глупостям, но скажу вам честно: мой обет не касается любви и женщин, это только дань уважения моему погибшему наставнику.

Все дамы заулыбались – для притязаний на его сердце теперь не было никаких препятствий. Неловкость Джайры сменилась нервным едва сдерживаемым смехом.

– Сэр Кровопийца, мы слышали, будто у вас есть татуировка на левой стороне лица и что она выглядит, как ветка ядовитого плюща...

Это было уже подозрительно опасно.

– ... у вас действительно есть эта татуировка? Что же она означает и как вы ее получили?

В уме подбирая подходящий вымысел, бывшая наемница ответила:

– К сожалению, это не очень радостная история, мадемуазель, поэтому я не хочу, чтобы кто-либо из вас услышал ее. Могу сказать только одно: татуировка, может, и поставлена мне справедливо, но причиной для этого была трагичная случайность, о которой я все еще сожалею...

– О, господин рыцарь! Мне очень жаль, что я задала вам такой неприятный вопрос. Я вам напомнила об этой трагедии. Чем я могу снова развеселить вас?

Вовремя удержав себя от того, чтобы не поднять глаза к небу от такого тошнотворного лепета, Джайра потупилась. "Интересно, будь здесь Эврикида, Ксия или Фарен, сильно бы они смеялись?"

– Ну что вы, не стоит. Уже при одном только взгляде на вас, милые дамы, мое сердце, редко видевшее такую красоту и великолепие, радуется. Благодарю вас за такое дружественное беспокойство о моем сегодняшнем настроении, – Джайра статно кивнула, – но сегодня я расположен только к веселью, так что можете не беспокоиться за меня, если это вызывает ваше волнение.

– А можно задать вам еще вопрос?

– Конечно, миледи.

– Это правда, что вы родом из эльфов, поэтому у вас такие способности и такая пластика?

– Не могу вам точно ответить на этот вопрос. Я не интересовался моей родословной. Кто знает, может, это и так...

Мелодичные игры оркестра умолкли. Центральные двери зала широко распахнулись. Все рыцари и знатные господа склонились в почитании перед вошедшими королевскими особами. После того, как король строго поклонился в ответ на окружающие реверансы и поклоны и прошел через весь зал между шеренгами гостей в сопровождении своей сестры к противоположной стене, начались танцы. Зазвучал октавский вальс, излюбленный танец всей знати, где можно было перезнакомиться со всеми, беспрестанно по правилам танца меняя партнера. В партнерши Кровопийце досталась миловидная девушка, одетая в узкокорсетное платье с кринолином нежно-розового цвета. Она смущенно улыбалась, не отрывая восторженного взгляда от своего кавалера, и изредка посматривала в сторону на своих подруг, которые щебетали как птички, подбадривая ее жестами и взглядами. Вальс зазвучал стремительными темпами, оба партнера поклонились друг другу, и все пары закружились в опьяняющем танце. Круг, круг, еще круг, теперь отход, и Джайра уже танцевала с другой девушкой. Таким образом, молодой рыцарь перетанцевал за один танец со всеми незамужними дамами в зале. Уже ближе к концу в партнерши Джайре попалась сама принцесса.

– Вы прекрасно танцуете для наемника, – без подозрений в голосе сказала она во время танцев.

– Думаю, за это нужно поблагодарить моего наставника.

– У вас странные глаза, – не унималась принцесса. Она явно хотела узнать больше о новичке, чем другие особы. – Они так холодны и улыбаются будто металлической улыбкой.

Джайра чуть не споткнулась о собственные ноги.

– Что ж, наверно, на них сказалась опасная и обманчивая жизнь наемника...

Все наблюдали за ними. В конце вальса уже не нужно было меняться парами, и поэтому сейчас они кружились вдвоем, развевая подол платья принцессы.

– У вас довольно ловкие и нежные руки, – этой фразой Мариин еще больше ошарашила Джайру. – Будто бы вы были не наемником, а музыкантом.

– Ну-у... Наемники обращаются со своим оружием как скрипачи со скрипкой...

Принцесса улыбнулась. В ее глазах, излучающих мягкий голубой свет, не было видно ни намека на то, что она претендует на сердце Кровопийцы, но тем не менее ее вопросы были странно проницательны...

Вальс закончился. Поблагодарив друг друга за танец реверансами, оба уже хотели разойтись, но тут принцесса сбивчиво произнесла:

– Вы достойный человек для звания рыцаря, то есть, звание рыцаря достойно вас.

– Благодарю, это для меня комплимент высочайшей степени.

– Не хотели бы вы подышать вместе со мной свежим воздухом? Здесь очень душно.

Принцесса была действительно бледна.

– Как прикажете, ваше высочество.

Принцесса вздохнула на ее ответ, но ничего не ответила.

Джайра последовала за скользящим шлейфом кукурузно-желтого платья Мариин. Она вывела ее на балкон, пустующий в это время. Свежий воздух привел Джайру в чувство от дурманящих ароматов духов. Принцесса присела на скамью у перил балкона, изящно положа одну руку на перила, а другую с платком опустив на колени. Джайра ожидающе стояла рядом с ней, осматривая площадь.

– Сегодня очень много гостей, обычно и половины из них не увидишь на балу, – произнесла дрожащим голосом Мариин. – Вы понимаете, в чем причина такого сбора?

– Нет, даже представления не имею, – отвлеченно ответила Джайра, между тем, как принцесса не отрывала от ее лица испытующего взгляда.

– Они все собрались посмотреть на вас. Еще никто не смог без единой раны или ссадины пройти это испытание. Все рыцари приняли свое звание в наследство от своих отцов, еще никто не смог его заработать таким простым путем. Вы первый, господин рыцарь. Откройте ваш секрет: кто вы такой? – Джайра встретила ее взгляд. – У вас речь образованного человека, вы умны, умеете вести разговор в нужном направлении, у вас грация и ловкость эльфа, вы сильны. Кто же вы? Я не намерена из любопытства узнать вашу личность, я добиваюсь этого из опасения за моего брата, к которому вы будете приближены на турнире в Тааре.

– Поверьте мне, ваше высочество, – таким же сдержанным тоном, как и до этого, не теряя самообладания, ответила ей Джайра, – моя личность не достойна даже маленькой толики того внимания, что ко мне проявлено сегодня. Моя жизнь не стоит и ломанного гроша, у меня нет никакого имущества, кроме моего языка, меча и коня. Что я могу скрывать от вас, кроме как свои жестокие поступки?

Принцесса отвела глаза в сторону. Недоговаривающая честность Джайры ее успокоила.

– Вы правы, и это еще один повод, чтобы обратить на вас внимание...

В голову наемницы стали приходить нелепые мысли, догадки об истинной причине этого разговора.

– Хоть вы и не знатного происхождения, но вы намного лучше, намного выше самого знатного господина в Ардонии! – вдруг принцесса вскочила с места, с пылом бросившись к Джайре. – Прошу вас простить меня за этот безрассудный поступок с моей стороны, но я хочу объясниться вам. До этого момента я не верила в любовь с первого взгляда, но я влюбилась в вас, как только увидела сегодня на Испытании! Прошу вас, ответьте мне взаимностью! Ради вас я откажу султану и сбегу вместе с вами, куда глаза глядят. Если вам дорога ваша новая установившаяся репутация, то мы поступим иначе: мы будем тайно встречаться, и я все равно откажу султану! Прошу вас, ответьте "да"!..

С начала ее исповеди округлив от крайнего изумления глаза, рыцарь шарахнулся назад, но как только она дошла до последнего предложенного варианта их тайной любви, он вдруг расхохотался, придерживаясь рукой за мраморную колонну.

– Чему вы смеетесь? Вы насмехаетесь надо мной? – начала негодовать королевская особа.

– Нет, нет, что вы! – сквозь смех проговорила Джайра. – Я просто уже выдержать не могу!.. Простите, принцесса, простите!.. То, что вы сейчас сказали, невозможно между нами.

– Почему? – изумилась девушка. – Вы не любите меня?

– Да нет, не в этом дело, – все еще посмеиваясь, сказал рыцарь. – Просто вы, как и все эти надутые щеголи в зале, повелись на мой обман. Мне это лестно, но я никак не ожидал такой исход всего моего маскарада.

– Что вы имеете в виду?

– Вы приняли меня не за того, кем я являюсь на самом деле. Простите меня еще раз, но я не могу открыть вам своего лица и имени, но даже без этого можно доказать, что я вам не пара.

– Вы хотите сказать, что вы меня не достойны? Как это великодушно! Нет, вы самый достойный человек во всем знатном обществе!..

– Да нет же!.. Как же вам объяснить... Придется мне все-таки снять мою вуаль.

Рыцарь снял повязку с лица. Принцесса в ошеломлении отступила назад. Перед ней открылось лицо молодой девушки с усмешкой на лице и металлическим блеском в глазах. На щеках горел веселый румянец, поэтому татуировка сильно выделялась на лице.

– Простите, но у меня не было другого выхода. Не могла же я завести в заблуждение вас, принцесса. Теперь вы все поняли?

– Вы... вы...

– Только прошу вас, ничего никому не говорите! Я бы не пошла на такой обман, не будь у меня на то серьезных причин и целей, так что я хочу, чтобы вы мне дали слово...

– Слово?

– Слово, что вы никому ничего не расскажете. Взамен я предлагаю вам свою помощь, когда она будет вам необходима.

– Хорошо, я буду молчать, – упавшим голосом произнесла принцесса, снова опустившись на скамью и понурившись.

Почему-то Джайре показалось, что целью принцессы было отнюдь не признаться в любви Герою Ардонии. "Хотела сбежать из дворца?.."

Увидев, что лжерыцарь надел повязку обратно, Мариин удрученно вздохнула.

– Зачем? Для чего вы все это делаете? Кто вы такая?

– Уверяю вас, это не имеет никакого значения в любом случае. Я могу вас понять: я оскорбил вас – могу я все же выражать свое мнение как мужчина? – до глубины души задел вашу гордость, но кто же мог из нас двоих знать, что все так выйдет? Воспримите это как жестокую шутку коварной судьбы и расстанемся друзьями, вы согласны? – Мариин молчала. – Прошу вас, будьте снисходительны – помните: я наемник по своей натуре.

– И так же скрываете ото всех свою внешность и имя?

– А как же! Знаете, ваше высочество, в Ардонии не ценят женщин. Они в цене только тогда, когда они красивы и слабы, чтобы их было легко заполучить. А кому нужны женщины-воины и недотроги?

– Так вы одна из амазонок, что живут на юге страны? – подняла на нее глаза принцесса.

– Когда-то ею была, но сейчас я не подхожу ни под одно происхождение в этом мире. К тому же, амазонок больше нет. Последнее поселение сожжено дотла, а его обитатели перерезаны. Осталась в живых только одна из некогда доблестных защитниц старых традиций Имраны Заступницы.

– И где же она? Я хочу увидеть это бедную бездомную...

– Боюсь, это невозможно. Я не могу устроить вам эту встречу, хоть она и под моим присмотром. Хочу вам сообщить, что ее захватили в рабство, и я совершенно случайно выкупил ее у темнокожего работорговца сегодня на Торговой площади.

– Какой ужас!..

– Теперь вы понимаете, почему я скрываюсь? Темнокожий народ перешел все границы, и поэтому давно не заслуживает всемирного доверия и уж тем более дружбы. Вы понимаете теперь цель моего обмана?

– О да, теперь я все понимаю! – воскликнула принцесса, вставая с места. – Прошу простить меня за мою неосторожную женскую доверчивость. Я сейчас же все расскажу брату!..

– О нет! – рыцарь встал на ее дороге, когда она уже подалась обратно в зал. – Не стоит это говорить королю. Вы же не хотите, чтобы он вдруг затеял войну? Предоставьте лучше мне отомстить за южан. Уверяю вас, все будет выполнено наилучшим образом, и никто даже не заподозрит, чьих рук и от чьего лица эта месть.

– Еще раз благодарю вас, вы великолепный политик, – торопливо ответила принцесса, кивнув в знак согласия.

– Я и не сомневался в другом ответе, – Кровопийца склонился перед ней в изящном поклоне и отошел в сторону.

Спустя некоторое время, Джайра снова вступила в свет огней бального зала. Среди всех прочих любопытных взглядов, облепивших Джайру, она почувствовала на себе холодный взгляд короля-рыцаря, но не стала подавать виду, будто заметила королевское внимание. Настроение короля можно было понять по сменившемуся характеру любопытства: вместо восторга это было осуждение, почти презрение. "Что я сделала не так?.." Как по волшебству вокруг нее образовался пустой круг, больше никто не желал знакомиться с Героем. Не понимая сменившийся настрой общества, Джайра в растерянности стояла в одиночестве у стены, стараясь не обращать внимания на устремленные на нее глаза. К счастью, сразу с двух сторон к ней на помощь поспешили Мариин и Бенрад, едва не столкнувшиеся перед Джайрой.

– Прошу прощения, ваше высочество, – склонил голову перед принцессой Бен. – Я не видел вас.

– Прошу и меня извинить за то, что не смотрю по сторонам.

Джайра молча смотрела на них, хлопая глазами.

– У вас есть разговор к Кровопийце? Я не буду вам мешать.

– О, нет-нет, сэр Бенрад! Я просто хотела поблагодарить господина рыцаря за прекрасный танец, – принцесса присела перед Джайрой, ответившей ей поклоном, и публика снова возликовала. "До чего же впечатлительный народ..."

Проследив за удаляющейся Мариин, Бен обратился к другу:

– И когда ты успел потанцевать с принцессой?

Герой пожал плечами.

– Лучше спроси, с кем я не танцевал.

Бен засмеялся. Джайра отметила про себя, что Мариин боковым зрением наблюдает за ними, но беспокойства от нее не исходило. "Думает, я в надежных руках?"

– Я думаю, – издалека начал Бен, – тебе наскучило здесь?

– Скорее, я просто немного устал от чрезмерной вежливости.

– Да, по тебе это заметно, – снова рассмеялся рыцарь. – Тогда я могу тебе предложить более дружественную компанию? Там намного веселее, поверь мне.

"Что может быть еще хуже этого кукольного спектакля?"

– Ну, что ж, если там предложат присесть, то я не против – знаешь ли, я не привык к такому количеству поклонов.

Не перестающий смеяться, обрадованный Бенрад повел Кровопийцу прочь из бального зала. По дороге рыцарь не проронил ни слова, пока они не остановились перед тяжелой дубовой дверью, окованной железом. Оттуда доносились далеким эхом странные звуки шумного праздника, которые отнюдь не понравились наемнице.

– Тебя все ждали, это празднование в честь Героя Ардонии, – рыцарь толкнул дверь вовнутрь.

Когда она вошла, ей показалось, что дверь распахнулась не с помощью руки Бенрада и не сама собой, приглашая ее войти, а из-за этого рева и гвалта, волной чуть не сваливших ее с ног, по крайней мере – оглушившей на пару секунд. Первой мыслью было развернуться и сбежать – без разницы куда, хоть в горелые пустоши или неизведанные земли, лишь бы подальше от этих орущих во всю глотку, стараясь перекричать друг друга, и при этом веселящихся от души болванов, облицованных железом как крыша черепицей. Остолбенела она точно – Бен почти втолкнул ее в зал, и широко распахнутые глаза она тоже не могла контролировать. От многочисленных хлопков по спине – и кто сильнее, тот лучше – точно останутся синяки, и при следующих за хлопками поздравлениях и подколах в ушах звенело, гудело и рычало на разный лад, так, что даже слова перестали различаться, а по губам читать даже и в голову не пришло. Пустое пространство оставалось только над головой, пока вся эта толпа куда-то кружила ее каруселью множества лиц и толканий, но как только она под тяжестью чьей-то руки жестко приземлилась на скамью в тисках между двух абсолютно незнакомых рыцарей, шум из океана превратился в сферу, где было почти нечем дышать, кроме пота, пьяного дыхания и вина. Перед ней поставили огромный кубок вина цвета крови, и наконец-то проснулся разум:

– Нет-нет, я не пью. Я никогда не снимаю повязку на людях.

Похоже, всем было уже наплевать. Принятие нового прославленного героя в ряды рыцарства уже стало не ее праздником, а всеобщим. Тост за тостом, реки выпивки, часы согласного кивания. Кто-то притащил музыкальные инструменты, и за столом стало попросторнее. Наиболее пьяная доля рыцарей начала едва ли разборчивые песни и уж вообще режущие слух игры на инструментах кто в лес кто по дрова, и вот тут голова перестала выдерживать все это давление.

Ссутулившись над столом, сложив на него локти и закрывая руками голову, Джайра была готова взмолиться, чтобы прекратили этот шум. Крайняя раздражительность, головная боль и начинающееся нытье объяснялось еще тем, что она ясно осознавала, что любая попытка утихомирить этот хаос была бы бесполезна. Был, правда, один выход, довольно простой, и все бы были довольны – просто сбежать. Оглядевшись и не обнаружив рядом с собой никого, кто мог бы помешать, Джайра вскочила со скамьи и направилась к дверям, как слух взорвала труба. Схватившись за голову, пытаясь уберечь уши от такой жестокой участи, пришлось передвигаться вдоль стен. Вот она – желанная дверь! Но нет, это было бы слишком просто, поэтому перед ней появился один из этих толстяков.

– Сэр Кровопийца! Куда-то спешите? А как же праздник?

"Ну что ответить этому пьяному дураку, чтобы он поверил и отвалил?"

– Мне надо в уборную.

Действует безотказно.

Когда он нашелся, что сказать, Джайра уже захлопнула дверь, облегченно вздохнув.

Была бы веская причина для такого празднества – она бы ее поняла, почему эти люди, уважаемое рыцарство во всем мире, напиваются до самозабвения, чтобы уйти от всех этих ратных тяжелых будней, но всего лишь посвящение в защитники государства еще одного человека, еще ничего не обещающего, – это было слишком слабым поводом. Вспоминая все эти лица, оставшиеся за дверью, она прояснила кое-что: абсолютно пьяными были только наследственные рыцари; те, кто проходил Испытание и был не в сильном почете у короля, держались бодрячком. "Может, не стоило уходить?" Нет – эту какофонию она бы все равно не вынесла. Еще раз вздохнув, Джайра отделилась от двери и сделала пару шагов к выходу, как дверь снова распахнулась и ее окликнул Бенрад:

– Эй, Кровопийца! Почему ты уходишь?

Предыдущий ответ явно не сработает. Не найдясь, что ответить в этот раз, она обернулась. Бенрад прикрыл дверь, оставшись на расстоянии и глядя на нее с недоверием.

– Я понял: ты просто не хочешь оставаться в такой компании, это ниже тебя.

– Не могу представить, когда ты успел так быстро уловить мои предпочтения...

– Не пытайся все свести в шутку, – за его огорчение Джайра чувствовала вину. – Я не знаю, кто еще мог быть у тебя в друзьях, если судить по тому колдуну, но ты никогда их не расстраивал. Теперь твои друзья они, – он кивнул в сторону пирующих рыцарей, – и ты не можешь их бросить просто так. Этот праздник для тебя.

– Нет, Бен, они не мои друзья, – что ж, в этом она могла защититься. – Чтобы стать другом, недостаточно просто носить одно и то же звание, ты сам это понимаешь, я знаю. Я их не знаю. Они меня не знают и даже видят впервые. И эти глупые россказни о подвиге здесь ничем не помогут, и дружбу уж точно не скрепят. Ручаться могу, уже наверняка нашлись завистники. Ох, а мне ведь и за стенами врагов хватает. Извини, но это посвящение меня ничем не радует, только добавляет еще больше ответственности и обязанностей. Будь моя воля, я бы никогда не пошел на это Испытание, так позволь мне уйти, пока я не пожалел, что вообще нанялся тогда в сопровождение купца.

– Ты лицемер, – горечь в словах заставила Джайру вынуть свой верный щит – сарказм.

– У меня много масок.

– И циник.

– А это мое средство для выживания. Я же наемник. Бен, говорю тебе еще раз: отпусти меня, пока мы не сказали друг другу такого, о чем сильно пожалеем после.

На его лице гримасой душевной боли отражалось огорчение, а сжатые руки в кулаки обличали его обиду. Он просто молчал и смотрел в глаза человеку, которого посчитал надежным другом. Вот только какой друг вот так открыто будет отвергать дружелюбную компанию?

Джайра вздохнула. "Он поймет со временем. Обязательно поймет".

– Доброй ночи, – с натянутой улыбкой кивнула она и поднялась наверх из этого тайного рыцарского убежища, разместившегося в полуподвальном помещении почти у самой конюшни. Уже когда ее шаги затихли в ночной тишине и раскатами грома доносящемся хоровом пьяном пении, из-за дверей вынырнул Эрион.

– Ушел?

Бенрад, уставившийся на лунную пелену, скользившую из окна верхнего этажа, точно на обидчика, словно онемел. Феникс с глубоким вздохом сопереживания другу встал рядом с ним, прислонившись к стене и сложив руки на груди.

– Он привыкнет...

– Нет, не привыкнет, – вполголоса ответил вайенец. – Я не услышал его сразу. Ведь он постоянно твердил о том, что он всегда один. Наемник. Ему не нужны друзья – ему нужны союзники. А мы так вероломно поверили, что он может быть Героем...

– Бен, постой, – покачал головой Эрион. – Ведь герои всегда одиноки. И знаешь, почему? – взглянув на Бенрада, он увидел, как его взор посветлел от благостных мыслей. – Они просто не хотят рисковать чужими жизнями. Мы уже убедились, что Кровопийца – истинный Герой, который нам нужен, просто мы забываем о его скрытности.

Скрытность помогала Джайре тихо передвигаться по сонным улицам Октавы. Медленно шагая верхом на Вороне, она погрузилась в раздумья, устало ссутулившись в седле. Звуки музыки из дворца все еще были слышны за спиной, как надоедливое напоминание о ее новой вязкой, как грязь, проблеме. Никогда еще она не чувствовала такой усталости. Советы Фарена хорошо помогли, но недостаточно для того, чтобы сохранить свою маску. Замыслы принцессы сбивали с толку: такая отчаянная инициатива сначала и такой деловой подход в конце. "Чего она хотела от меня?" Удивительно, как принцесса поверила замыслу наемницы о возмездии дроу. В который раз Джайра поражалась своему дару убеждения. А ведь она даже не давила на королевскую особу! Она сама ей поверила, несмотря на ее обман! "Снова грезы о великом Герое Ардонии?" Смех прозвучал горько. Если бы люди знали, кто она, никто бы не назвал ее Героем никогда.

С третьим и последним в этот час ударом огромных башенных часов на Торговой площади Джайра въехала во двор логова ассасинов. Расседлав Ворона, она первым делом поднялась на второй этаж к гостевому столику и сбросила с себя казавшийся теперь таким узким и удушающим камзол и надоедливое сюрко и сладко потянулась, расправив занемевшие от длительного напряжения мышцы. Все три этажа цепочкой светлячков овивали круглые оранжевые светильники, подсвечивающие колыхавшиеся высоко над головой окрашенные ткани пляшущим фейерверочным огнем. Здесь было тихо, редко откуда доносились домашние ночные звуки. Сверху, вальсируя, спустилась резная снежинка. Не веря своим глазам, Джайра подставила под нее ладонь и долго наблюдала, как первая весть о близкой зиме тает от ее тепла. Одним порывом девушка вспрыгнула на крышу и подставила лицо навстречу падающему снегу, вглядываясь в черное небо, похожее на бездну. Снег всегда вызывал благоговейный детский восторг, особенно если он появлялся после долгой осени в первый раз и не в свое время. Где-то в глубине души появлялся вслед за восторгом и страх. Страх не успеть что-то сделать до зимы, страх перед трудностями жить и путешествовать в холода, когда мир будет не так приветлив, как летом. На вновь подставленную ладонь не успевала опуститься ни одна снежинка – вместе со снегом пришел и резкий порывистый ветер. Джайра невольно поежилась, потерев ладонями плечи, наблюдая, как изо рта вырывается едва заметный, но все же пар.

– Октава, песнь Ардонии, – прозвучало в паре шагах у нее за спиной, – которая молчит и боится уже много лет. Как это прискорбно. Вместо того, чтобы город пел, славил короля и Протекторов, он дрожит от страха, заглядывая за каждый угол из боязни наткнуться там на одну из множества смертоносных тайн, и с проклятиями стороной обходит Королевскую площадь. Еще пару лет, и город погибнет в своей же мерзости и зловонных интрижках... Присоединяйся. Сюда ветер не достает.

Ткани навесом тянулись над крышей небольшой галереей, под которой устроился Фарен, вертя в руках кусочек черепицы и тоже вглядываясь в огни города и бездонное небо. Джайра присела на расстоянии вытянутой руки от некроманта, искоса поглядывая на него. После нескольких минут молчания, глядя на запорошенные крыши, он с легким весельем спросил:

– Все прошло хорошо?

Джайра резко мотнула головой, отчего зашпиленные волосы рассыпались по плечам.

– Не хочу сейчас об этом говорить.

– Понимаю.

Заметив, что наемница начала потирать замерзающие руки, Фарен снял свою потрепанную охотничью куртку из мягкой кожи и накинул ее на плечи Джайры, вздрогнувшую от неожиданного вожделенного тепла. Вернувшись на свое место, он встретился с ее недоуменным взглядом и слабо улыбнулся.

– Люблю зиму, – тоскливый взор некроманта снова устремился к ночному небосводу. – Крестьяне отмечают Зимовье, надевают маски, как в Сиериконе, жгут костры по ночам в полях и танцуют вокруг них. После празднества можно не беспокоиться, что припасов не хватит до весны. Вокруг столько радости и веселья, редко случается несчастье... Зима – это почти идеальный мир. Когда все становится черно-белым, не надо задумываться об оттенках серого. Цвет больше не обманывает.

Джайра внимательно его слушала, кутаясь в согретую куртку, от которой почему-то пахло шоколадом. "Скучает по дому..."

– Но ведь все становится холодным, – произнесла она. – Зимой трудно найти тепло.

Грустная улыбка исчезла. В глазах, до сего момента светившихся теплыми воспоминаниями, стала отражаться чернота неба.

– Да, это так. Вместе с цветом уходит и тепло.

– Которым люди особо дорожат в холодное время и неохотно им делятся, хоть и так не проявляют благосклонность... Этот снег быстро растает, но он появился слишком рано, – постаралась сменить тему разговора Джайра, чтобы отогнать подступившую к собеседникам хандру. – Зима будет долгой и холодной, и урожай...

– Может замерзнуть, – вздохнул Фарен, как показалось Джайре, с каплей гнева. – Только голода Ардонии не хватало. Остается только надеяться, что Пекна поможет Руэлле.

Припоминая недавний разговор Фарена с его другом детства, ныне советником Гласа провинции и тайным чародеем, она открыто сказала:

– Я думала, ты недолюбливаешь лорда Пекны.

Фарен вдруг удивленно посмотрел на нее.

– Я? Почему же?

– Ну, – потупилась Джайра, – все эти восстания и войны...

Он устало усмехнулся.

– Это не лорды, и не крестьяне. Это все вассалы. Им разрешено вести свои дела между собой, лишь бы они платили десятину лорду и были готовы встать под его знамена.

– Так значит, это правда?

Теперь недоумение было на лице Фарена, глядящего прямо в глаза пристально смотревшей на него Джайре.

– Что – правда?

– То, что ты виконт, единственный наследник Руэллы.

– Был им, – искренне вздохнул он, – в прошлой жизни.

– Имеешь в виду – до заражения?

– Да.

Ответ некроманта на ее сочувствующий вопрос прозвучал грубо. "Может, он просто не хочет об этом говорить?"

– Но ты и сейчас остаешься виконтом.

Еще большее сочувствие было встречено взрывом горького раздражения.

– Лучше бы я остался человеком.

Он откинул кусочек черепицы к ногам.

– Но послушай, почему ты не заявишь хотя бы своим родным, что ты жив? Тебя ведь ищут, уже столько лет переживают горе.

– И как ты себе это представляешь? Я появлюсь перед отцом в таком... виде? И кто мне даст гарантию, что я сохраню самообладание?

– Но сейчас ведь ты сохраняешь?

Фарен усмехнулся, немного помолчал, вслушиваясь в шорох навалившегося на крыши снега.

– Сейчас... Я даже сейчас не могу сказать, что я держу мрак на поводке. А что будет там? Что если я не выдержу при виде отца? Нет уж.

"Ненависть к самому себе... как это знакомо".

– Меня успокаивает немного только то, что в Октаве везде и всюду рыскают Стражи, они хотя бы не позволят причинить вред окружающим людям. А мне достаточно сломаться по одному поводу, чтобы сорваться.

– И какой же это повод?

Снова раздраженный вздох.

– Ну, например, я монстр, освободиться от проклятья навряд ли удастся. Сейчас я тих и спокоен, но это длится с момента встречи с Хероном, а как известно по закону подлости, после затишья начнется буря, и я даже представить не могу, что я могу сотворить. Мне никогда уже не стать нормальным человеком, – в голосе прозвучало знакомое Джайре отчаяние, – я никогда не увижу ни отца, ни дом. Ладно, хоть я пока не бросаюсь на каждого встречного, иначе мы бы с тобой сейчас не говорили.

– А ты не думай об этом, – энтузиазм, с каким Джайра произнесла эти слова удивил Фарена. – Зачем ты думаешь о том, что достижение твоей цели невозможно? Лучше думай о том, как ее достичь, – дотянувшись до откинутого черепка, она подала его Фарену. – Эврикида как-то сказала мне: не проклятия делают нас монстрами, а мы сами.

С сомнениями Фарен взял кусочек из ее рук, разглядывая его будто в первый раз. Джайра, сняв с себя куртку, накинула ему на плечи и исчезла за карнизом. Вскочив с места вслед за ней, он даже не успел ничего сказать.

Наемница снова спустилась на второй этаж к гостевому столику. Камзола и сюрко уже не было на месте – видимо, прибрали заботливые слуги. Джайра устало погрузилась в кресло, сложив руки на подлокотники. Где-то хлопнула дверь, но потом снова все погрузилось в ночную тишину. Этажом ниже в часовне сквозняковый ветер перебирал "небесные голоса", нежно звеневшие, ударяясь друг о друга. С грустным отчужденным видом она уставилась в одну точку, не меняя позы. Снова терзающие мысли об Эврикиде, снова это угнетение.