Текст книги "Наследие (СИ)"

Автор книги: Jaira

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)

– Ты бы хоть на воздух вышел, старый. Тут тебе не целебрарий!

Джайра закивала, закашливаясь сильнее. Как только вышибала повернулся к ней спиной, она сбросила плащ и выпрыгнула в окно. Ученик ждал ее за углом соседнего дома, благополучно пройдя мимо охраны, ничего не увидевшей в сгущающихся сумерках.

– Откуда вы знаете все ходы в этом игорном доме? – услышала она при приближении его восторженный шепот.

– Я тоже когда-то была его пленницей, – на вопросительный взгляд юноши, она усмехнулась: – Скажем так: Шершень такой косой и беспалый по моей вине.

Их возвращение в логово община встретила с триумфом. Тамира не отходила от своего брата ни на шаг, Зайн сам помогал ему снять снаряжение. Пока Ксия, уже блеснув своими ценными знаниями целительства, распоряжалась о всем необходимом для обработки ран, к спасенному подошел Фарен, всего лишь предложив взять его руку. В пяти шагах Хаким что есть сил срывал гнев на Джайру, старавшуюся сдержать свои чувства и наблюдавшую за глухонемым слугой, моющим галереи.

– Ты используешь людей. Думаешь, это допустимо для ассасина: использовать своих же?

– Ты мне не сает и не аль-муалим, чтобы указывать.

– Тебе никто не голова, когда ты действуешь только в своих целях.

– Я же сказала, что не оставлю его, – ее терпение было на пределе.

– Какой ты ассасин после этого!

Последняя капля. Она резко повернулась к Хакиму, вздрогнувшему от этого стремительного движения.

– Ну, так напиши Вездесущему, пусть вышвырнет меня из общины! Так и знай: я больше не буду обучать твоих учеников.

Все трое, услышав это, ужаснулись.

Хаким стушевался.

– Но ведь так нельзя! Все ожидают от тебя большего.

– Именно этими ожиданиями в последнее время я и обманываю людей, – с сарказмом перебила его Джайра. – Запомни, Хаким, запомните все: самое страшное, что может случится с человеком – что он будет стремиться оправдывать чьи-то ожидания. Жизнь жестока и непредсказуема, хоть и любит приевшиеся шутки.

Оставив огорченного Хакима, она направилась к лестнице на второй этаж, провести оставшееся время в одном из кресел. Ее нагнал Зайн.

– Мой аль-мусиальд... Джайра, ведь ты не оставишь нас? Мы не закончили обучение.

– Кто это сказал?

– Мы все понимаем: сегодня ночью что-то будет, возьми нас на дело. Пожалуйста.

Опустившись в кресло, она устало вздохнула.

– Возьму. Напомни близнецам, кто такой всевидящий, направляющий и персты. Если Мааруф не сможет...

Тут же снизу донесся радостный крик юноши, сообщившего всем о чудесном исцелении от руки некроманта.

– Иди.

Зайн замешкался.

– Что еще ты хочешь спросить?

Молодой человек, осмелев, расправил плечи.

– Почему ты не дала мне это дело?

Наемница хмуро посмотрела на него.

– Зайн, ты ведь уже давно не ученик и сам все должен понимать.

– Но ведь я приставлен к тебе помощником, а ты назначила себе в помощь Мааруфа...

– Зайн, послушай меня. Неужели ты не видишь, что происходит? Как ты думаешь, почему Хаким везде таскает тебя за собой и понукает меня, как дрессированного тигра, вести себя примерно для вас? Приставляет тебя ко мне и позволяет оставаться на всех наших с ним разговорах?.. Зайн, ты будущий сает, преемник Хакима. Никто не должен знать тебя в лицо, тем более – Осиное Гнездо. Мааруф никогда не станет таким же уравновешенным как ты, зато он исполнителен, несмотря на свою бесшабашность. Вот почему я взяла его, а не тебя.

Задумавшийся на минуту, Зайн молчал, глядя, как сает о чем-то говорит с Фареном и подошедшими стагатами. И вдруг он низко поклонился Джайре, как обычно в Аль-Пассале склоняются младшие члены семьи перед мудрецами.

– Спасибо, я многому научился.

Джайра кивнула, уже отгораживаясь мыслями от реальности.

Фарен и стагаты расположились вокруг гостевого столика на противоположной стороне.

– И почему Джайра не сообщила нам, что ты виконт Тантелли! А ведь я догадывалась, что ты дворянской крови.

– Давно уехал мой отец?

– Нам сообщили, что его позвало на родину неотложное дело. Большего мы не узнали.

– Что же вам было нужно?

– То же, что и всем – справедливость.

Фарен натянуто улыбнулся.

– Бывший Страж, тагари и куртизанка – идеальное воплощение ордена, восстанавливающего справедливость в стране.

– Не смейся над нашей жизнью, – возмутилась Фрида, впервые приняв непроницаемый холодный вид. – Чтобы стать такими, как мы, нужно сжечь свое завтра.

– Знаешь, что нас отделяет от преступников? – произнес Волгрен. – Одно неверное решение, только одно.

– Знаю, поэтому вас многие и недолюбливают...

Джайре был не слышен их разговор. Он даже не вызывал ее интерес. Единственное, что занимало ее мысли, были бесконечные терзания в догадках насчет того, кто в городе мог быть авторитетнее Шершня.

– Зачем ты это делаешь? – появление Хакима не было для нее внезапным. Наемница уже привыкла к этому.

– Что делаю?

– Ты сама знаешь, – Хаким едва заметно повел головой на Фарена.

Джайра подперла голову ладонью.

– Посмотри на него. Что ты видишь?

– Некроманта, как и есть.

– Нет, он еще не некромант. Он борется, и у него получается. Ты видел когда-нибудь, чтобы человек так цеплялся за жизнь? Видел когда-нибудь такую стойкость, такую целеустремленность?..

Встретившись с упорным взглядом Хакима, она услышала его ответ:

– Видел.

– О, брось, – усмехнулась она. – Как будто ты меня не знаешь. Я падаю духом при малейшей ошибке.

– У тебя не бывает малейших ошибок.

Она развела руками:

– Еще лучше...

– Пока что ты искупила все свои провинности. Я лишь советую тебе избегать их в дальнейшем.

– Очень полезный совет, – огрызнулась наемница. – Понимаешь, это интересный случай. Мне любопытно, сможет ли он остаться человеком и жить с этим проклятьем? Или в какой-то момент он сорвется?

Выдержав короткое молчание, хецин осторожно спросил:

– А ты бы этого хотела?

– Нет, – на его отраду ответ был уверенным. – Я не ставлю эксперименты на живых людях как чернокнижники. Я хочу ему помочь...

– Чтобы не чувствовать себя одинокой в своей маленькой войне?

Наемница посмотрела на хецина. Глаза сверкали стальным блеском.

– Одиночество, говоришь? Что ты знаешь об одиночестве? Учитель, окруженный своими преданными учениками. По твоим словам, одиночество – это человеческий порок. На самом деле это далеко не так...

Хаким тяжело вздохнул. "Грызет сама себя..."

Ночная тень скользнула на второй этаж, закат догорал. Незаметные слуги расставили по всему периметру тысячи свечей, в свете которых все люди казались желто-черными. Компания за столом напротив продолжала веселиться. Теперь рассказчиком был сам некромант. Стагаты слушали настолько внимательно, что даже не двигались. Судя по их задумчивости, это был не забавный случай из жизни, а нечто важное, что может случиться с каждым, но случилось именно с ним. Сидя в самом темном углу, Джайра все так же наблюдала за ними, водя пальцами по круглой выемке в подлокотнике. Выдержав пару минут молчания, Хаким растворился в тени, отправившись распоряжаться торговыми делами. Слова Фарена слышны были глухим ворчанием, неразборчивым и тихим, больше звуков вокруг не было. Закончив рассказ, некромант поднял полупустой бокал с бордовым, произнося какой-то тост. Стагаты в ответ торопливо взяли свои кружки, подняли и осушили до дна по своему обычаю, не чокаясь. "Память павших?.." В наступившей тишине он внезапно перевел взгляд на нее, будто всегда знал, что она скрывается именно в этом самом темном месте на всем этаже, и кивнул. Не зная, видит ли он, Джайра кивнула в ответ, немного помедлив.

Разговор стагатов и Фарена не прерывался.

– ... Был как-то у нее период жизни, когда ее преследовала смерть. Что ни замысел – то неудача, – промолвила Фрида. – Не знаю, что она задумала сейчас, но только стервятников над ее головой не хватает. Не советую с ней связываться.

Фарен с беспокойством посмотрел вслед уходящей с противоположного балкона Джайре, вдруг почувствовав себя одиноким.

– Что это? – произнес Волгрен. – Я вижу ужас.

– Сдается мне, ты тоже когда-то был близок со смертью, – сощурилась Фрида. – Боишься за нее?

Оставив стагатов путаться в догадках, он не стал раскрывать того, о чем они с Хероном догадывались еще при отъезде из Накра.

Глава 14

. Гонка за ответами

Растущая луна тяжело нависала над лениво плывущими тучами. Разновысокие крыши домов то уходили во тьму, то резко появлялись на свету уродливыми чешуйчатыми скалами. Бегущие тени скользили с одной крыши на другую, играя с темнотой ночи, как мошенник с картами. Перепрыгнув скрытый во тьме переулок, тени остановились через две крыши от него, наблюдая едва освещенную Тихую улицу. Присев у края черепичного ската, Джайра оглядела потрескавшуюся мощеную разбитым булыжником дорогу. В этот поздний час редко где в окнах еще оставался гореть ночник. В дальнем конце улицы причитала собака. С соседнего Кузнечного района глухо разносилось эхо одинокого молотка и вздыхающих мехов. За весь день не удалось выяснить, ездят ли по этой улице кареты, но, если судить по ее ширине, навряд ли они здесь разъедутся. Странно, что соглядатаи выбрали именно этот переулок, полностью скрытый навесами...

Нервные и резкие движения учеников выдавали их волнение, только Зайн был весь внимание, готовый мгновенно отреагировать на указания Джайры. Сама же Джайра не ощущала волнения, как жар от нее исходила решительность, перемешанная с легкой озлобленностью. Подобной игры воры не затевали со времен Таплапата Вискура, единственного принца воров всех времен и народов. Шершень вообще боялся короля-рыцаря, как и Стражей с Искателями после того случая. Почему-то не было сомнений, что главный игрок именно Шершень, кого-то другого до такой крупной ставки он бы не допустил, да и это подорвало бы его авторитет. Но есть одна загвоздка: игрок находится в Шпиле Королей, а это означало очень высокую игру, выше принца воров. "Кто это может быть? На что он способен?.."

Со стороны Западного Арсенала по крышам шумно продвигалась компания наблюдателей, присланных Шершнем для поддержания порядка. Джайра дала знак ассасинам встать за ней и держаться тени. Она же осталась почти на краю границы отблеска единственного уличного фонаря.

– Смотрите, – прошептала она на хецинском ученикам. – Сейчас для вас будет наглядный урок, как с выгодой использовать свет, страх и внушение.

Заметив ассасинов, воры насторожились, поведя себя как охотничья свора – рассредоточились по всей крыше, чтобы показать свое превосходство в количестве.

– Не место двум ястребам в одном укрытии.

Ассасины не пошевелились на слова предводительствующего вора. Джайра медленно повела головой. Этот жест у любого мог вызвать дрожь.

– Если только один из них не имеет когтей поострее.

Полушепот полз по черепице, создавая невероятное эхо. Воры вздрогнули и пугливо переглянулись. Предводитель вновь произнес:

– Чего вы хотите? Убивать?

Прозвучал мистический смех. Джайра в темноте спустила повязку и лишь чуть-чуть повернула голову в лево, давая свету только слегка коснуться лица. Все воры сосредоточили взгляд на татуировке загадочного ассасина и все как один отступили в страхе назад.

– Мне кажется, эта территория в первую очередь принадлежит королю, и только он может определять, кто имеет право здесь находиться. Но ведь нам не нужны конфликты с королевской властью, не так ли?

Она чуть повела головой, и неожиданно засветились ее глаза, восприняв свет фонаря и став опасными омутами.

– Нам ведь не нужна война на улицах? – Джайра снова повернула голову во тьму, глаза вспыхнули как у демона. – А королевского барахла хватит на всех.

Не найдясь с ответом, собеседник попятился назад, ускоряя каждый шаг. Когда вся пугливая шайка, поджав хвосты, скрылась из виду далеко за пределами квартала, Мааруф позволил себе усмешку:

– Либо они очень смелы, что пытались нас запугать, либо очень глупы.

– Ни то, ни другое, – ответил Зайн. – Это воры. Когда они действуют сообща, то похожи на крыс. Если же по одиночке – ты даже не узнаешь, что рядом кто-то был. Странно, что они все еще сохраняют единство Гильдии.

– Они еще пожалеют об этом, – несмотря на оскорбительный смысл слов, прозвучали они с сожалением и почти с отчаянием. – Принц воров бы не допустил такого поведения своих подданных.

Улица внезапно затихла, словно была живым существом и сама почувствовала приближение чего-то таинственного. Луна скрылась за тучами, единственным источником света остался одинокий тусклый фонарь.

Едва Джайра повела головой в сторону Зайна, как он уже оказался рядом с ней.

– Отправь Тамиру ко входу в переулок. Напомни ей, чтобы держалась тени. Отметку пусть использует только тогда, когда будет знак. Мааруф пусть спрячется на крыше навеса – что бы он ни услышал, должен запомнить, но его не должны видеть. Он подаст сигнал, когда карета тронется обратно. Сигнал примешь ты, ступай на ту крышу над переулком, – она обратилась ко всем: – Язык жестов, надеюсь, все помнят?

Ассасины уверенно кивнули, впитывая ее решимость в себя.

– Тамира примет сигнал от меня. В ее распоряжении только одна отметка, пусть целится лучше.

В знак окончания указаний она кивнула Зайну на учеников.

Что-то не давало ей покоя. Не вопрос о неизвестном воре, а что-то другое, что могло свершиться здесь и сейчас. В переулке зашевелились тени – трое, не меньше. Башенные часы на Торговой площади отозвались раскатистыми ударами. Ровно двенадцать. Тут же вдалеке загремела карета. Вокруг фонаря танцевали мотыльки, отбрасывая тени крылатых гарпий и горгулий на стены домов и не давая разглядеть цвет обивки кареты и ее знаки отличия. Пара лошадей, неторопливо идущих размашистой рысью, остановилась под навесом. "Он даже не соизволил выйти из кареты". Едва заметно она повела рукой, изобразив волну – "быть начеку". Зайн на противоположной крыше поднял кулак – "указание получено" – и передал этот же знак близнецам. Судя по легкой ряби на их местах, они ответили ему тем же.

Переговоры длились дольше, чем ожидала Джайра. Слишком большая стая мотыльков начинала перекрывать свет. Луна спешила выбраться из-за туч. Зайн подал знак "идет". Слышно было, как задремавшие лошади затоптались на месте. Джайра перевернула ладонь кверху – "приготовься", Тамира коротко подняла кулак. Карета, медленно набирая темп, показалась из-под навеса. Сквозь нещадное дребезжание рессор даже не слышно было звука разбившегося стекла. По стенке кареты в гаснущем свете фонаря бежали капли жидкости. Все прошло гладко, карета скрылась в конце улицы, но Джайру привлекли отчаянные знаки Зайна – "другая цель". Она обратила взгляд к переулку. Оттуда послышалась глухая ругань, кучер щелкнул хлыстом, и лошади с дикими глазами понеслись по улице. Вышедшая из-за туч луна высветила золоченый герб на дверке кареты. Времени для раздумий не было. Сорвавшись с места, Джайра помчалась по крышам вдоль улицы и спрыгнула вниз, едва сумев зацепиться правой рукой за крышу кареты. Ширмы заднего окна раскрылись, из окна выглянул густо заросший мускулистый телохранитель.

– Лис!

В его руках бледным светом сверкнул нож. Балансируя одной рукой, Джайра защищалась Шипом, стараясь заставить цыгана отстраниться в салон кареты. Главное – успеть разглядеть сидевшего там дворянина. Луна поможет в этом.

Помогла и неровная дорога. От слишком резкого толчка цыган повалился внутрь, не дав возможность Джайре заглянуть туда. С последней попыткой она перехватила руку и вынула из кармана запасной пузырек с пахучей жидкостью, разбила его о бархатную обшивку кареты. Из окна снова показался цыган и ногой столкнул наемницу с кареты. С криком боли прокатившись по булыжнику несколько метров, Джайра распласталась на дороге. Приподнявшись на одной руке, она посмотрела вслед карете, на стенке которой расплывалось черное пятно...

Суматоха поднялась во всей общине, даже если бы все спали, а не тревожно ожидали своих ассасинов. Мааруф и Зайн поддерживали Джайру с обеих сторон, стараясь не задевать неестественно вывернутую левую руку. Она же ничего толком не могла сказать, только сдерживала стоны от боли, пока ее не усадили в кресло на втором этаже. Вся сжавшись и прижимая к себе изо всех сил больную руку, она тяжело дышала, глядя в пустоту. Поднявшийся Фарен не сразу понял, что произошло – обескураженные и растерянные ученики что-то оживленно на хецинском рассказывали слугам из общины, Хаким и Ксия бранились на весь двор, споря, чем лучше лечить раненую.

– ... Отвар из костяного куста вполне подойдет!

– Сначала нужно выправить кости! Немедленно несите костоправ!..

Он присел в соседнее кресло.

– Что случилось?

Она перевела на него мутный взгляд.

– Чуть не провалили дело.

– А что с рукой?

– Вывих, – хором ответили целители.

Фарен молча подал Джайре руку. Она недовольно посмотрела на него, но помощь приняла.

– Ты всегда оказываешься рядом, когда кому-то больно?

Некромант, улыбнувшись, пожал плечами.

– Я умею избавлять только от поверхностной боли, вывихи исцелять я не умею. Извини.

– Я тебя об этом и не прошу, – со вздохом облегчения она расслабилась в кресле, откинувшись на спинку.

Уступив Ксие, Хаким напустился на учеников:

– А теперь скажите мне, как вы допустили, что ваш всевидящий получил увечье?

Джайра снова выдохнула:

– Хаким, они не виноваты. Это была случайность. Там было две кареты.

– Две кареты?

– Да, ты не ослышался. Одна из них была почтовая. Случайно проезжала по этой же улице.

– Или они не случайно выбрали именно эту улицу.

В наступившей паузе оба аль-мусиальда переглянулись.

Ксия со слугами притащили странное сооружение из металла, ремней и дерева.

– Как вы узнали?

– Что узнала? – переспросила Джайра Тамиру.

– Что будет еще одна карета?

– Это просто. Такие люди, сколько им не угрожай, никогда не приходят на встречу одни. Охрана, соглядатаи, даже подставные – они прихватят с собой всех. Удивительно, что была всего только одна карета.

– А про телохранителя?

– Я видела, как шторы отбрасывают шевелящиеся тени. Но я не предполагала, что это будет цыган. Если бы знала, не была бы так опрометчива, – она задумалась. – Откуда он меня знал? Откуда они знали, что это буду именно я?.. И он явно понимал, что мы ассасины... Ему сообщили. Сообщили, что "охотничьи угодья" посещал кто-то из ассасинов. А я ведь говорила "егерю"... Да, сеть этого паука велика, но не настолько сильна, раз он собственноручно делает заказы и сам ездит на такие мелкие встречи. Все из-за меня... а точнее – из-за этой проклятой метки!..

– Она поставлена на твоем лице не зря, – перебил ее Хаким, – ты опаснее, чем думаешь.

Хаким начал готовить целебное снадобье. Отодвинув Фарена и выпроводив всех лишних, Ксия закрепила раненную руку Джайры в деревянном желобе и затянула ее ремнями, ухватившись за железную вертушку. Приготовившись, Джайра посмотрела на Фарена, в ответ пожавшего ей здоровую руку, все еще держа ее в своей.

– Как ты не смогла справиться с телохранителем? – задал вопрос Хаким.

Только она открыла рот, как Ксия резко крутанула рычаг. Крик боли оглушил и обездвижил весь двор. Выдернув руку из руки некроманта, наемница упала на колени и вцепилась в костоправ, сжав зубы и процедив сквозь них:

– Не знаю. Говорю же: я не знала, что он из цыган, и поэтому не была готова.

– Раньше твое внимание было всевидящим, и тебе не нужны были приготовления – ты была всегда наготове.

Джайра сердито глянула на хецина.

– Хочешь сказать, я теряю сноровку?..

Снова крик, протяжнее предыдущего. Не помогла даже сила регенерации, которую Фарен вкладывал в прикосновение к ее здоровой руке, сжимавшей дерево.

– Ты не могла бы делать это аккуратнее? – упрекнул Фарен амазонку. – Я не успеваю сосредоточиться.

– Может, ты знаешь, как ее вылечить?..

– Ты всегда была лучшей, – продолжал Хаким, – это неизменно. Но что-то путает твои мысли, вводит тебя в растерянность. Ты стала несобранной. Даже если тебе не избавиться от этой помехи, все же остерегись попадать в такие рискованные ситуации.

Ксия скрутила вертушку в последний раз. Крик. Что-то хрустнуло в плече, и Джайра обмякла, повиснув на ремнях.

– Вы оба быстрее меня в могилу сведете, чем все эти, воры, чародеи и прочие.

– Вот она – благодарность лекарю! – воскликнула Ксия, распутывая ремни. Хаким согласно кивнул ей, воздев руки к небу и что-то произнеся на хецинском, потом сунул Джайре снадобье, от которого она шарахнулась.

– Пей и не морщись.

Только один глоток заставил закашляться.

– Пей без остановки!

Снадобье прошлось по глотке обжигающей засухой.

– Дайте мне воды.

– Нельзя.

– Да мне же язык связало!

– Если будешь делать все, как я скажу, уже завтра вечером будешь здорова.

– А пока не смей двигать рукой, – Ксия перекинула ей через шею шелковый шарф. – Фарен, помоги мне.

Не обращая внимания ни на Ксию, ни на Фарена, снимающих с нее броню и оружие, сквозь подступающее беспамятство Джайра прохрипела:

– Зайн!.. Зайн, подойди ко мне...

Она едва сумела сфокусировать зрение на ассасине, язык почти не поворачивался.

– Завтра проберись в королевский каретный двор и найди нашу отметку.

– Как я пойму, что это наша отметка?

Джайра криво улыбнулась.

– Поймешь.

Сказав это, она начала медленно падать. Фарен и Зайн подскочили к ней, но остановились перед поднятой здоровой рукой.

– Все нормально. Сама дойду...

"Что за знак там был на обшивке?.."

Качало из стороны в сторону, будто вокруг не на шутку разыгрался шторм. При очередном волнении очень резко повело в сторону, и она ударилась больной рукой о дверь своей же комнаты, слабо вскрикнув.

– Будь проклят этот заговор...

"Почему Эврикида никому ничего не рассказала? Даже Джардину? Если знала, что Мортос найдет ее..."

– Скверное дело...

Еле дойдя до кровати, не скидывая тихоступы, она грохнулась на спину в мягкое одеяло.

– Что ем... Что ему нужно во дворце?.. Откуда он знает Эврикиду? Может быть... Он охотится за Лисом... Будь проклят этот заговор... Сама дойду... Я узнаю, что тебе нужно... Мортос... Мортос...

Сквозь сон послышалось:

– Что с ней? Ее голос слышно через стены.

– Она бредит. Это пройдет.

– Ее волосы...

– Тише. Смотрите, она держится за руку.

Ноющая боль успокоилась.

– Я посижу здесь. Если вы не против?

– Ты немного странно себя ведешь. Неужто ты...

– Что?

– Да так, ничего...

До самого горизонта волновалось изумрудное море высокотравных холмов. Белые ленты, свисающие с рук, путались в траве, их изредка подхватывал ветер. Она не хотела оглядываться, знала, что там увидит. Все повторится, так зачем приближать конец?

Только на этот раз все было не так. Рядом кто-то стоял.

– Красивое место, – произнес Фарен, оглядывая холмы. Почувствовав изумленный взгляд Джайры, уставившейся на него и на их сцепленные в замок руки, он посмотрел на нее: – Существует ли оно на самом деле?

– Я не знаю.

– Если ты против...

– Нет, не уходи. Только не оглядывайся. Я не хочу снова упасть в бездну.

Улыбнувшись, он кивнул.

В отличие от нее, ее бесформенных плотно окутывающих белых лент, Фарен был облачен в доспехи с гербом в виде рычащего тигра, но разбитые и поблекшие. За спиной уныло свисал на половину сгоревший малиновый плащ. Глубокий порез на лице только-только затянулся, в глазах не было того кровавого безумия, что постоянно промелькивало при малейших признаках раздражительности. Но не было и того омута, что был в прошлый раз.

"Это его душа?"

– Душа? – переспросил виконт.

– Я ничего не говорила.

– Оу, извини. Это все...

– Тише!

Где-то близко слышно было знакомое бормотание.

– Бежим! Нужно ее догнать!

– Кого?

– Эврикиду!

Замешкавшись с ответом, Фарен, которого она тянула за собой, пробежал за ней небольшое расстояние, прежде чем смог остановить ее.

– Стой! Ее нельзя догнать. Ее уже не догнать.

– Что? Ты не понимаешь...

– Понимаю. Оттуда не возвращаются.

За спиной раскаты грома становились все ближе. Трава под ногами превратилась в пепел. Ветер пытался сбить с ног.

– Ты должна отпустить ее, Джайра. Не надо за ней гнаться.

– Тебе легко говорить, – приходилось перекрикивать поднимающуюся бурю. – Ты не потерян в океане тайн! Не мучаешься вопросами, что от тебя скрывают!

Теперь она сама пыталась высвободить руку.

– Дело не в этом! Не надо преследовать умерших. Ты делаешь больно и им, и себе. Больше всего – себе. Ты не потеряешься, не останешься одна, если простишься с ней.

Она почувствовала, как по щеке катится слеза. Больше не сопротивляясь отчаянию, Джайра повернулась к жгучей буре.

– Нет, я уже сейчас одна. Единственное, что удерживает мою жизнь – это она. Она отвела от меня смерть. Теперь между мной и омутом тьмы больше нет никаких преград.

Руки сами собой разжались. Фарен в один миг исчез. Все повторилось...

На утро она ничего не вспомнила из того, что видела и слышала во сне, и мучилась необъяснимой досадой, будто пропустила что-то важное. Добавил масла в огонь Хаким, разговор с которым за завтраком вылился в напряженное ничто, и оно только из-за одной неосторожной случайности могло превратиться в добротную ссору.

Сейчас большую часть мыслей занимало ожидание прихода Зайна. И чтобы хоть как-то ослабить нетерпение, Джайра вывела во двор поразмяться Ворона, прицепив к его недоуздку корду и скомандовав идти по кругу. Рука почти не ныла, но при движении ее словно пронзало кинжалом. Как заметили накануне Ксия и Фарен, ее волосы стали темными и больше не меняли своего цвета, как это было прежде. Хаким уверил их, что это все из-за тех тайн, что не дают ей покоя. О тренировках ассасинов не было и речи. Община приутихла.

– Ты нервничаешь.

К ней подошел Фарен, нагнувшись под кордой, когда Ворон пробежал позади него.

– А ты всегда оказываешься рядом, когда я испытываю слабость.

Некромант стушевался и повернулся назад, подозревая в ее колкости намек на сон.

– Извини.

– Нет, постой, – он с надеждой обернулся. – О чем ты хотел поговорить?

Он вздохнул, собираясь с мыслями.

Ворон остановился, что-то вынюхивая под ногами.

– Эй, лентяй! Хик, Хэ!

Конь послушно продолжил движение.

– Таурийский? – удивился Фарен.

Джайра была удивлена не меньше познаниями молодого человека.

– Откуда ты знаешь этот язык?

Он широко улыбнулся, наблюдая за конем.

– Счастливое время... Я выучил его, когда обучал моего коня вместе с мастером всему, что знает от тебя твой Ворон.

– Это должен быть отличный конь чистой породы. Откуда он у тебя был?

– Это был подарок.

– От кого и за какие же такие заслуги?

Фарен засмеялся, смущенно запустив руку в волосы.

– За опасную выходку...

Ворон во всей своей красе вороной масти восточной породы делал круг за кругом вокруг беседующих.

– Очень знакомая история. Подожди! – внезапно воскликнула Джайра. – Пасахале-эль-Кенз! Ты был хозяином "Сокровища пустыни"? Того самого, из песен? И это поется о твоем отце: "... лорд-винодел для своего озорного сынишки купил султанского жеребца, не потратив золотишка..."?

И от изумления даже открыла рот, а потом рассмеялась.

– Да, – кивнул Фарен, даже немного покраснев от упоминания песни. – Он был отличным конем и прожил долгую жизнь.

– Что с ним стало?

– Стрела в сердце. В то время было очень много татей и мародеров. В одном из патрулей во время нападения он заслонил меня от нее. Он был моим хорошим другом, единственным, кто меня понимал без слов, – он слегка помотал головой, отгоняя грустные воспоминания. – Теперь я понимаю, почему он слушается только тебя, – кивнул он на Ворона.

– А я теперь понимаю, почему он льнет к тебе.

Оба коротко посмеялись.

За их спинами, шоркая ногами, кто-то прошел по второму этажу. Обернувшись, Джайра увидела спину удаляющегося глухонемого слуги. Тут же рядом в кресле она напоролась на суровый отцовский взгляд Хакима и поспешно отвернулась.

– Ты боишься его?

– С чего ты взял?

– Я, конечно, ничего не понял из вашего иноязычного разговора, но, как мне кажется, ты нервничаешь именно из-за этого.

Джайра вздохнула. "Не такая уж это теперь и тайна..."

– Он злится на меня.

– Почему?

– Потому что я могу ненароком развязать войну, которую в наших общих целях мы обязаны не допустить. Я ничего не могу поделать.

Фарен о чем-то раздумывал, выдержав долгую паузу.

– Мне рассказали, что было ночью. Уходя, Зайн сказал, что на карете был какой-то герб, но его было трудно рассмотреть. Ты видела его?

– Нет. Иначе бы не послала Зайна в каретный двор.

Как по зову, с крыш спустился ассасин и немедленно подошел к аль-мусиальду.

– Ну, что?

– Забавную метку вы придумали, – засмеялся Зайн. – Конюхи проклинают все на свете, пытаясь разогнать кошек.

– Экстракт валерианы? – в догадках неуверенно произнес Фарен. Джайра кивнула.

– Мне не удалось разговорить кого-либо из них, но я видел знак на карете. Это алмаз, который держат в пастях две серебряные змеи.

– Это знак королевского казначейства и монетного двора, – мгновенно ответил Фарен.

Джайра повернулась к виконту.

– Ты знаешь, как зовут казначея?

–Увы, нет. Он сменился пару лет назад. Такие люди, обычно не разглашают всему народу свое имя.

Досада вернулась с двойной силой. Заведя Ворона в конюшню, Джайра поднялась к Хакиму, усевшись перед ним, терзаемая угрызениями за утренний спор. Хецин тихо переговаривался с сидевшей рядом Ксией, поэтому, когда к ним присоединилась Джайра, она стала свидетельницей их разговора.

– Не понимаю, как вы можете это курить каждый день.

Ксия изо всех сил разгоняла руками окутывающие ее вихрящиеся облачка дыма из трубки саета.

– Это мое лекарство. В ардонском воздухе слишком много влаги для хецинских легких. Молодое тело еще может приспособиться, но старому уже не хватает сил, – беззлобно ответил старик.

– Шестьдесят семь лет – не такой уж и старый, – осмелилась подать голос Джайра. – Кстати говоря, Сальмоней Нар Атив тоже страдает этим недугом.

Хаким обдал ее дымом.

– Ну, да, тебе ли говорить о старости. Да и у Фарена та же история.

– По-моему, – усмехнулся некромант, подперев спиной деревянный столб, – у меня другой случай.

Почему-то подобные темы всегда задевали Джайру.

Она недовольно посмотрела на него:

– Ты хотя бы знаешь причину. А я своего проклятия не знаю.

– В тебе эльфийская кровь, – произнес Фарен, – это даже так заметно. Человеческая и эльфийская природа вместе – это совершенная красота.

Джайра бросила на него косой взгляд. Отчего-то среди разговаривающих повисло неудобное молчание.

– Не все люди так снисходительно относятся к полукровкам, – наконец нашлась с ответом наемница, молясь про себя, чтобы не покраснела.

– А жаль, – пожал плечами молодой человек.

– Твоими сладкими речами да уши куртизанок бы услаждать, – фыркнула она. Фарен отвернулся в сторону, чтобы не выдать своего смущения.

Немного набравшись смелости после этой словесной баталии, глубоко вздохнув, Джайра обратилась к саету:

– Хаким, мне нужно воспользоваться "Ловцом мыслей".