Текст книги "Орудия смерти. Город Костей (СИ)"

Автор книги: Izi23mimi23

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

– А Эльза даже не улыбнулась.

Люси могла бы много чего сказать в ответ, но постаралась ответить вежливо:

– У нее немного другое чувство юмора.

Жерар искоса взглянул на Люси из-под полуопущенных ресниц:

– Интересно, она спит с Нацу?

Люси даже закашлялась:

– Нет. Они же почти что родственники. Вряд ли… наверное, – добавила она после секундного раздумья.

Жерар пожал плечами:

– Честно говоря, мне все равно.

– Неужели?

– Да, все равно! – Жерар немного отодвинулся. – Сначала я подумал, что Эльза… ну, крутая, что ли. Интересная. Не такая, как все. А на вечеринке стало ясно – она просто чокнутая.

Люси недоверчиво прищурилась:

– Не она ли просила тебя выпить синий коктейль?

Он покачал головой:

– Нет, я сам… Когда я увидел, что ты уходишь с Нацу и Греем… как бы объяснить… Ты изменилась – и внешне, и внутренне. Я понял, что в твоем новом мире для меня места нет. И решил сделать что-нибудь такое, чтобы тоже стать здесь своим. Рядом проходил маленький зеленый парень с напитками на подносе…

– Ой, дурак! – застонала Люси.

– Заметь, я никогда не утверждал обратное.

– Ладно, извини. Ну и как? Ужас?

– Когда я превратился в крысу? Нет. Сначала я ничего не понял: смотрю – вокруг одни ноги. Ну, думаю, значит, я хлебнул уменьшительного зелья. Но почему-то все время тянуло пожевать обертки от жвачек.

Люси прыснула:

– Нет, я про вампирский отель. Это было ужасно?

Что-то промелькнуло в глазах Жерара.

– Честно говоря, я ничего не помню после того, как выпил коктейль. Очнулся уже на парковке.

– Наверное, оно и к лучшему.

Жерар хотел ответить, но зевнул на полуслове.

В комнате постепенно стало темно. Люси выбралась из кровати и отодвинула шторы. Город заливали багряные лучи закатного солнца. Вдали как раскаленный металл светилась серебристая крыша небоскреба Крайслер-билдинг.

– Солнце садится. Неплохо бы поужинать.

Ответа не последовало. Жерар крепко спал: руки сцеплены на затылке, ноги широко раскинуты. Люси со вздохом сняла с него очки и положила их на прикроватный столик. Жерар постоянно засыпал в очках, а потом просыпался от звука трескающегося стекла.

«Ну и где мне теперь лечь?» Люси без проблем заснула бы рядом с Жераром, если бы было куда приткнуться: он занял всю кровать. Она уже собиралась разбудить его, но потом передумала, не желая тревожить. К тому же Люси не чувствовала себя сонной. Она вновь потянулась за блокнотом, который лежал под подушкой, когда в дверь постучали.

На пороге стоял Нацу, держа руки за спиной. Свежий, в чистых джинсах и серой рубашке, с влажными после душа волосами. Синяки на его лице из багровых превратились в бледно-серые.

– Разбудил? – спросил он без тени раскаяния.

– Нет. – Люси шагнула в коридор, прикрыв за собой дверь. – С чего ты взял?

Нацу оглядел ее нежно-голубой спальный костюм, состоящий из топа и шортиков.

– Да просто так.

– Я почти весь день провалялась. – Фактически, так оно и было. Правда, при виде Нацу ее сразу заколотило от нервного возбуждения, но она не собиралась посвящать его в такие детали. – А ты разве не устал?

Он покачал головой:

– Охотники на демонов практически как почта – работают круглосуточно. Недаром на здании почтамта висит девиз: «Ни дождь, ни снег, ни жара, ни ночная тьма не помеха…»

– Главное, что и тебе ночная тьма не помеха, особенно при такой профессии, – вставила Люси.

Нацу ухмыльнулся. Она зябко обняла себя за локти: от прохладного воздуха в коридоре руки покрылись гусиной кожей.

– Ты что здесь делаешь?

– «Здесь», то есть у двери твоей спальни, или в глубоко философском смысле – цель моего существования на этой планете? Случайность ли это космического масштаба или жизнь человека – очередной этап в его самосовершенствовании? Тема смысла жизни издавна волновала многие великие умы. Я, конечно, не сторонник онтологического редукционизма, упрощающего все донельзя, но…

– Пойду-ка я, пожалуй, спать. – Люси взялась за ручку двери.

– Я здесь, потому что узнал от Ходжа про твой день рождения, – признался Нацу.

Люси раздраженно вздохнула:

– День рождения у меня завтра, а не сегодня.

– А почему бы не начать праздновать прямо сейчас?

Она внимательно посмотрела на него:

– Ты избегаешь Эльзу и Грея.

Нацу кивнул:

– Они оба провоцируют меня на ссору.

– По одной и той же причине?

– Пока не понял. И Ходж туда же. Все читают нотации. Все, кроме тебя. Ты ведь не собиралась читать мне нотацию?

– Нет, – ответила Люси. – Я собиралась поужинать. Очень хочется есть.

Нацу вынул руку из-за спины. Он держал в ней слегка помятый бумажный пакет.

– Вот, своровал немного с кухни, пока Эльза не видела.

Люси улыбнулась:

– Пикник? По-моему, поздновато для прогулки в Центральном парке. Там сейчас полно…

Он нетерпеливо отмахнулся:

– Знаю, там сейчас полно фейри.

– Нет, я о всяких неприятных личностях, – уточнила Люси. – Хотя мне заранее жаль любого, кто осмелится приставать к тебе…

– Молодец, правильно мыслишь! – Нацу выглядел польщенным. – Но я и не думал приглашать тебя в Центральный парк. Что скажешь про оранжерею?

– Сейчас? Ночью? Там, наверное, темно.

Он заговорщически ей улыбнулся:

– Пойдем, скоро сама все увидишь.

========== Полуночный цветок ==========

Нацу и Люси шагали по тускло освещенному коридору мимо больших пустующих спален. Покрытая белыми чехлами мебель светилась в полумраке, словно глыбы льда в тумане. Вокруг не было ни души. На лестнице, ведущей на крышу, – тоже.

Нацу распахнул дверь оранжереи, и Люси окутал пряный запах почвы и густой сладковатый аромат ночных цветов: луноцвета, дурмана, ночной красавицы и еще каких-то незнакомых растений. За стеклянными стенами, будто прохладные драгоценные камни, сверкали огни Манхэттена.

– Ух ты! – Люси медленно огляделась. – Здесь очень красиво!

Нацу улыбнулся:

– Тут нас никто не потревожит. Грей и Эльза не любят сюда ходить. У них аллергия.

Хотя в оранжерее было не холодно, Люси почувствовала дрожь.

– А что это за растение?

Нацу пожал плечами и осторожно уселся возле зеленого куста с глянцевитыми листьями, на котором повсюду виднелись плотно закрытые бутоны.

– Спроси чего полегче. Я не особо любил уроки ботаники. Она нужна для работы в архиве, а мне ни к чему.

– Выходит, тебе нужны только знания по смертельным боевым приемам?

Нацу с улыбкой посмотрел на Люси – вылитый розоволосый ангел с картины Рембрандта… если бы не дьявольская улыбка.

– Точно. – Он что-то извлек из пакета и протянул ей. – Убийственные бутерброды с сыром мне особенно удаются. Попробуй.

Люси осторожно присела рядом с ним. Каменный пол приятно холодил босые ноги. Наконец-то немного прохлады после долгих дней изнуряющей жары! В пакете еще оказались яблоки, плитка шоколада с изюмом и орешками и бутылка воды.

– Хороший улов, – восхищенно сказала Люси.

Не обращая внимания на то, что сыр стал немного липким от тепла, она с аппетитом съела бутерброд. Нацу вытащил из кармана нож с костяной ручкой – Люси подумала, что таким внушительным лезвием можно и медведя уложить, – и принялся методично резать каждое яблоко на восемь долек.

– Конечно, не торт со свечками, – сказал Нацу, вручая Люси отрезанный ломтик, – но все-таки лучше, чем ничего.

– Честно говоря, я ничего и не ожидала. Поэтому большое спасибо!

– Почему «ничего»? Так нельзя. У тебя ведь день рождения! – Из-под его ножа выходила тонкая ленточка яблочной кожуры. – Это особенный день. В мой день рождения отец разрешал мне делать все что угодно.

– Вообще все? – Люси засмеялась. – И что же ты делал?

– Ну, когда мне было пять, я захотел наполнить ванну спагетти и валяться там.

– И папа конечно же запретил тебе?

– Ничего подобного. Разрешил. Он сказал, что мое желание обойдется ему не очень дорого, и почему бы нет, если я и правда хочу купаться в спагетти. Он отдал распоряжение слугам, чтобы те налили в ванну кипятка и положили туда спагетти. А когда все остыло… – Нацу пожал плечами, – я туда залез.

«Слуги?» – пронеслось у Люси в голове. Но вслух она сказала:

– И как прошло купание? Понравилось?

– Было очень скользко.

– Еще бы. – Люси попыталась представить маленького Нацу, с хихиканьем барахтающегося по уши в макаронах, но так и не смогла. Вряд ли он хихикал, даже в пять лет. – А еще о чем ты просил на день рождения?

– В основном оружие, что неудивительно. И книги. Я много читал.

– Разве ты не ходил в школу?

– Нет, – медленно произнес он. Люси стало ясно, что она затронула тему, которую Нацу не хотел бы обсуждать.

– А друзья…

– У меня не было друзей, кроме отца, – отрезал он. – Больше я ни в ком не нуждался.

Люси уставилась на него. Нацу спокойно выдержал ее взгляд:

– Первый раз я увидел Грея, когда мне стукнуло десять. Он был первым ровесником, с которым я общался, и стал моим первым другом.

Люси опустила глаза. Вспомнилась неприятная сцена с Греем в коридоре, как он смотрел на нее, говоря о Нацу: «Он бы так не сказал…»

– Только не надо меня жалеть! – Нацу почти догадался: Люси действительно жалела, но не его, а Грея. – Отец дал мне самое лучшее образование. Я объездил с ним весь мир: Лондон, Санкт-Петербург, Египет… Нам нравилось путешествовать. – Глаза Нацу потемнели. – После его смерти я осел в Нью-Йорке.

– Везет же тебе, – произнесла Люси. – А я вообще ни разу в жизни не выбиралась за пределы штата. Мама не пускала меня даже с классом в Вашингтон. Теперь понятно почему…

– Боялась, что ты слетишь с катушек? Например, случайно увидишь в Белом доме демона?

Люси отломила кусочек шоколада:

– А что, в Белом доме водятся демоны?

– Нет, я пошутил, – улыбнулся Нацу. – Надеюсь… – Он пожал плечами. – Иначе их обязательно заметили бы.

– Скорее всего, маме просто не хотелось, чтобы я исчезала из поля ее зрения. После смерти отца она очень изменилась.

Слова Акно эхом зазвучали в голове Люси: «Ты с тех пор сама не своя. Пойми, Люси не Стинг».

Нацу вскинул бровь:

– Ты помнишь своего отца?

Она покачала головой:

– Нет. Он погиб до моего рождения.

– Вот и хорошо: меньше будешь по нему скучать.

В устах любого другого человека эти слова показались бы Люси кощунством, но в голосе Нацу слишком явственно слышалась неизбывная тоска по собственным родителям.

– Говорят, время лечит. Ты часто вспоминаешь отца?

– А ты скучаешь по маме? – ответил он вопросом на вопрос.

Люси очень надеялась еще увидеть Лейлу. А вот отношений с Акно уже не вернешь.

– Я скучаю по Акно так же, как ты скучаешь по отцу.

– Честно говоря, имя явно ненастоящее. – Нацу задумчиво откусил яблоко. – Я все думаю про ту сцену с Отреченными: что-то в его поведении явно не клеится…

– Он трус, – горько проговорила Люси. – Ты сам слышал. Акно не станет сражаться против Джудо. Даже ради мамы.

– Вот как раз это… – Раздался колокольный звон, вибрирующие отзвуки которого медленно таяли в воздухе. – Полночь. – Нацу отложил в сторону нож, встал и протянул руку Люси. Его пальцы были немного липкими от яблочного сока. – А теперь смотри внимательно.

Взгляд Нацу был прикован к зеленому кусту с глянцевитыми бутонами, под которым они сидели. Люси уже собиралась спросить, что особенного в этом растении, как Нацу предупреждающе выставил вперед руку.

– Погоди! – Глаза его сверкали от возбуждения.

Вдруг один из плотно закрытых бутонов словно ожил, на глазах вырос в два раза и тут же раскрылся. Зрелище напоминало ускоренные съемки: нежно-зеленая чаша бутона распахнулась, открывая взору плотно сжатые лепестки самого цветка, покрытые легкой бледно-золотистой пыльцой.

– Ух ты! – вырвалось у Люси. – Куст по ночам расцветает?

Нацу внимательно посмотрел на нее:

– Ровно в полночь. С днем рождения, Люсьена Харт.

К своему удивлению, Люси растрогалась:

– Спасибо!

– Погоди…

Нацу извлек из кармана какой-то предмет и вложил ей в ладонь.

Это был серый камень неправильной формы, отполированный от частых прикосновений.

– Хм-м… – Люси задумчиво повертела камень. – Знаешь, когда девчонки заявляют, что они хотят луну с неба, не стоит воспринимать эти слова буквально, вручая им кусок лунного грунта. И в чем прикол?

– Я ценю твой юмор, но, между прочим, перед тобой не совсем обычный булыжник. У каждого Охотника есть ведьмин огонь. Это рунический камень, который может светиться.

– Правда? – Люси вновь с интересом вгляделась в камень. Она сжала его в ладони, как недавно сделал Нацу на складе у Акно. Вскоре ей показалось, что из-под сомкнутых пальцев пробивается свечение.

– Теперь с тобой всегда будет свет, даже в самых темных уголках Вселенной.

Люси опустила камень в карман:

– Спасибо за подарок… – Возникшее между ними напряжение смутило ее. Стало трудно дышать. – Все-таки лучше, чем ванна из спагетти.

Нацу мрачно проговорил:

– Если проболтаешься об этом кому-нибудь, придется тебя убить.

– Кстати, когда мне было пять лет, я очень хотела залезть в сушилку для одежды, – призналась Люси. – Но мама так и не позволила.

– Потому что игры с сушилкой могут закончиться печально, – пояснил Нацу, – а ванна из спагетти редко приводит к смертельному исходу. Если только ее не приготовила Эльза.

Полуночный цветок уже увядал. Лепестки, мерцание которых напоминало далекий свет звезды, медленно падали на пол.

– В двенадцать я мечтала о татуировке, – разоткровенничалась Люси. – Мама, естественно, не разрешила.

Нацу смотрел на нее без тени улыбки:

– Большинству Сумеречных охотников первые знаки ставят как раз в двенадцать. И твои мысли о татуировке были неслучайны: это зов крови.

– Черт его знает. Вряд ли Охотникам наносят на левое плечо изображение Донателло из мультиков про черепашек-ниндзя.

Нацу явно не ожидал такого поворота:

– Тебе хотелось нарисовать черепашку?

– Я мечтала прикрыть на плече старый след от ветрянки. – Люси слегка отодвинула широкую лямку топа, и на левом плече показалась белая отметина в виде звезды. – Видишь?

Нацу отвернулся.

– Уже поздно, – сказал он. – Пора идти.

Люси смущенно поправила лямку. Кому нужны ее идиотские шрамы?

В следующее мгновение помимо воли с ее языка сорвались слова:

– А ты с Эльзой когда-нибудь… встречался?

Теперь Нацу смотрел на нее во все глаза. В лунном свете его янтарные зрачки казались серебряными.

– С Эльзой?

– Я думала… – Люси была готова от стыда сквозь землю провалиться. – Просто Жерар спрашивал.

– Тогда пусть сам у нее и спросит.

– Не уверена, что он решится… Ладно, проехали. Меня это не касается.

– Нет, мы не встречались, – серьезно сказал Нацу. – Хотя были случаи, когда каждый из нас подумывал том, чтобы начать отношения. Мы с Эльзой как брат с сестрой. А роман с сестрой – как-то странно…

– То есть вы с Эльзой ни разу…

– Никогда, – отрезал Нацу.

– Она меня ненавидит, – заметила Люси.

– Неправда, – к ее удивлению, произнес Нацу. – Скорее она из-за тебя нервничает: раньше Эльза была единственной девчонкой среди обожающих ее ребят, а теперь ситуация изменилась.

– Но она настоящая красавица.

– Ты тоже. Просто вы с ней совершенно разные. Думаешь, Эльза не заметила? Ей всегда хотелось быть маленькой и хрупкой и не смотреть на мальчишек сверху вниз.

Люси ошарашенно молчала. Нацу назвал ее красивой!.. Никто не говорил Люси такого, разве что Лейла. Но ее мнение нельзя брать в расчет – всякая мать считает своего ребенка красивым.

– Нам все-таки лучше спуститься, – повторил он. Понимая, что ведет себя просто неприлично, Люси ничего не могла с собой поделать.

– Хорошо, – наконец отозвалась она.

Слава богу, голос ее не подвел. Более того, Люси даже удалось отвернуться от Нацу. Они двинулись на выход, и в ярком свете взошедшей луны Люси заметила на полу что-то блестящее – нож. Девушка поспешно шагнула в сторону, чтобы не наступить на лезвие, и случайно налетела на Нацу. Тот моментально придержал ее, предотвращая падение. Люси повернулась, чтобы извиниться, но каким-то загадочным образом оказалась в кольце его рук. Нацу поцеловал ее.

Поначалу он почти грубо накрыл рот Люси своим. Потом прижал ее к себе, и его губы стали мягкими. Люси почувствовала, как быстро колотится его сердце. На губах Нацу ощущался сладкий вкус яблок. Она запустила руки в его волосы: ей так давно хотелось сделать это… Волосы струились, как дорогой шелк. Пульс у Люси зашкаливал, в ушах появился странный шум, похожий на хлопанье крыльев…

Со сдавленным возгласом Нацу осторожно отстранился от нее, по-прежнему не размыкая рук:

– Только не пугайся. Кажется, мы не одни.

Люси обернулась. Неподалеку на ветке дерева устроился Хьюго и глядел на них блестящими черными глазами. Значит, это было действительно хлопанье крыльев, а не безумные фантазии в пылу страсти… Обидно.

– Если здесь Хьюго, значит, и Ходж где-то рядом, – прошептал Нацу. – Нам пора.

– Ходж следит за тобой? – удивилась Люси.

– Нет. Просто он часто поднимается сюда, чтобы поразмышлять в тишине. Очень жаль, по-моему, у нас получилась интереснейшая беседа. – Нацу беззвучно рассмеялся.

Они спустились тем же путем, что и пришли, но сейчас Люси чувствовала себя совершенно иначе. Нацу не выпускал ее руку из своей, отчего кожу покалывало, будто легкие электрические разряды пробегали по ладони, пальцам и запястью. В голове роились вопросы, но Люси молчала, боясь разрушить очарование момента. Он сказал «жаль» – значит, вечер закончен. По крайней мере, поцелуи.

Вот и дверь ее спальни. Люси прислонилась к стене и посмотрела на Нацу.

– Спасибо за пикник в честь моего дня рождения, – поблагодарила она как можно более спокойно.

Он нехотя выпустил ее руку:

– Ложишься?

«Просто вежливый вопрос», – напомнила себе Люси. С другой стороны, Нацу вежливость незнакома. И тогда она решилась ответить вопросом на вопрос:

– А ты разве не устал?

– У меня сна ни в одном глазу, – тихо ответил он.

Нацу склонился к Люси. Их губы встретились, сначала легко, но постепенно поцелуй набирал обороты, повинуясь все возрастающей страсти.

Дверь спальни распахнулась, и в коридор шагнул Жерар с взъерошенными волосами. Он моргал спросонья и подслеповато щурился без очков, однако прекрасно разглядел, что происходит.

– Какого черта?!

Люси от неожиданности отскочила от Нацу как ужаленная.

– Жерар! Что ты… то есть… я думала, ты уже…

– Спал? Да. – На его загорелых щеках проступили яркие пятна: верный знак того, что Жерар расстроен или сильно смущен. – Потом проснулся, а тебя рядом нет. Вот я и решил…

Люси просто не представляла, что делать. Ну почему она об этом не подумала? Почему не напросилась к Нацу? Ужасный вывод не заставил себя ждать: Люси начисто забыла про Жерара.

– Прости, – извинилась она, обращаясь непонятно к кому из ребят.

На мгновение лицо Нацу побелело от ярости, затем снова обрело обычное выражение: непринужденное и слегка скучающее.

– На будущее имей в виду, Люсьена, – заметил он, – предупреждай заранее, если у тебя в постели другой мужчина.

– Ты собиралась с ним в постель? – выдохнул потрясенный до глубины души Жерар.

– Смешно, да? Мы не поместились бы втроем, – невозмутимо произнес Нацу.

– Я не собиралась с ним в постель, – ледяным тоном ответила Люси. – Мы просто целовались.

– Просто целовались? – Притворная обида в голосе Нацу больно ранила ее. – Быстро же ты забыла про нашу любовь.

– Нацу… – Люси осеклась: глаза Нацу полыхали недобрым огнем. Продолжать не имело смысла. – Жерар, уже поздно, – устало произнесла она. – Прощу прощения: мы разбудили тебя.

– Я тоже прошу прощения. – Он вошел обратно в спальню и с грохотом захлопнул за собой дверь.

На губах Нацу играла приторная улыбка.

– Давай беги за ним! Погладь по головке и скажи, что он самый лучший мальчик на свете. Тебе же не терпится?

– Прекрати! – взмолилась Люси. – Зачем ты так?

Улыбка Нацу стала еще шире.

– В смысле?

– Если злишься, скажи без обиняков, а не прикидывайся, будто тебе все по барабану.

– А что ж было делать, когда ты кинулась ко мне с поцелуями?

Люси ошарашенно уставилась на него:

– Я? Кинулась с поцелуями?

В глазах Нацу светилась откровенная неприязнь.

– Не переживай. Для меня это тоже досадное недоразумение.

Люси смотрела, как он идет прочь по коридору. Ей одновременно хотелось и расплакаться, и со всей силы ему двинуть. В любом случае Нацу только порадовался бы. Поэтому Люси сдержалась и побрела в спальню.

Жерар стоял посреди комнаты с потерянным видом. Он снова нацепил очки. Люси вспомнился ехидный голос Нацу: «Погладь по головке и скажи, что он самый лучший мальчик на свете». Она шагнула к Жерару… и замерла. В руках он держал ее блокнот, открытый на последнем рисунке, где она изобразила Нацу с ангельскими крыльями за спиной.

– Очень мило! Уроки в художественной школе не прошли даром.

В другой ситуации Люси обязательно бы отругала Жерара за то, что он взял без спроса ее блокнот, но только не сейчас.

– Жерар, пойми…

– Может, я и зря вернулся в спальню, но мне надо забрать свои вещи, – сухо перебил он, бросив блокнот на кровать.

– И куда ты теперь? – поинтересовалась Люси.

– Домой. Я и так слишком задержался. Примитивным здесь не место.

Она вздохнула:

– Слушай, ну прости, а? Я не собиралась с ним целоваться. Так вышло. Я знаю, что Нацу тебе не нравится.

– Мне не нравится минералка без газа, – произнес Жерар ледяным тоном. – Мне не нравятся прилизанные мальчики из поп-групп, мне не нравится стоять в пробках, мне не нравится делать домашнюю работу по математике, но Нацу я ненавижу! Чувствуешь разницу?

– Он спас тебе жизнь! – Люси понимала, что говорит неправду: Нацу поехал в «Дюмор» только ради нее.

– Неважно! – отмахнулся Жерар. – Сволочь он. Не думал, что ты с ним свяжешься.

Люси не выдержала:

– Давай вали с больной головы на здоровую! Не ты ли искал «телку пофигуристей», чтоб было с кем прийти на школьную тусовку? – Она передразнила ленивую интонацию Эрика. Жерар злобно сжал губы. – Нацу действительно иногда ведет себя как урод. Дальше что? Ты мне не брат и не отец. Мои друзья не обязаны тебе нравиться! Меня тошнило от всех твоих подружек, но я хотя бы держала свое мнение при себе.

– Это совершенно другое! – процедил Жерар сквозь зубы.

– Да? И почему?

– Потому, что я вижу, как ты на него смотришь! – заорал он. – Я никогда так не смотрел ни на одну из своих подружек! Они были для меня проходным вариантом, тренировкой. Я ждал…

– Чего ты ждал? – Люси осознавала всю нелепость своего поведения и самой ситуации. Самая серьезная размолвка приключилась между Жераром и Люси еще в детстве, когда они построили шалаш на дереве и натаскали туда всякой всячины, а потом разругались, выясняя, кто съел все печенье. С тех пор не произошло ни одной ссоры. Однако Люси уже не могла остановиться: – Ждал, пока не появится Эльза? И ведь читает мораль про Нацу!.. Тоже мне, гуру нашелся! На себя посмотри! Выставил себя перед Эльзой полным идиотом! – Голос Люси сорвался на визг.

– Я пытался вызвать в тебе ревность! – заорал Жерар в ответ, уперев кулаки в бока. – Какая же ты дура, Люси! Слепая дура!

Она уставилась на Жерара в полном недоумении. Что за ерунду он несет?

– Пытался вызвать во мне ревность? А зачем? – До Люси тут же дошло, что она совершила серьезный промах.

– Потому что, – горько произнес Жерар, – десять лет назад я влюбился в тебя окончательно и бесповоротно. И теперь наконец решил выяснить, взаимны ли мои чувства. В принципе, ответ ясен.

Это был удар под дых. Она не знала, что сказать. Воздух из легких словно выкачали. Люси молча смотрела на него, лихорадочно подыскивая слова. Хоть какие-нибудь слова!

– Не надо ничего говорить. – Жерар подошел к двери.

Она стояла как парализованная. При всем желании Люси не могла остановить его. Что она скажет? «Я тоже тебя люблю?..»

Жерар взялся за ручку двери и посмотрел на нее. В его глазах читалась скорее усталость, чем злоба.

– Знаешь, что еще сказала про тебя моя мама? Что ты разобьешь мне сердце…

С этими словами он вышел из спальни и осторожно закрыл за собой дверь.

У Люси подкосились ноги. Сев на постель, она прижала к груди блокнот, но не для того, чтобы рисовать. Как утопающий за соломинку, Люси схватилась за предмет, от которого исходил знакомый запах туши, пастели и бумаги.

Догнать Жерара? И что потом? Что она ему скажет? Слова Жерара гремели в голове: «Какая же ты дура, Люси! Слепая дура!» Вспомнилось, как Эрик шутил про нее с Жераром, как все замолкали, когда она входила в комнату. Нацу понял все с самого начала. «Меня всегда забавляли признания в любви, особенно если она безответная». Тогда она и не догадывалась, о чем он говорил, но теперь все стало ясно.

Люси сказала Жерару, что за всю жизнь у нее было лишь три близких человека: мама, Акно и он. Выходит, за одну неделю она потеряла всех. Может, это своего рода испытание на прочность? И еще: за несколько минут, которые они с Нацу провели в оранжерее, Люси ни разу не вспомнила ни о маме, ни о Акно, ни о Жераре. Она была счастлива! Самое ужасное, что она была счастлива!

«Жерар ушел не просто так: я наказана за свой эгоизм. Как можно радоваться, когда до сих пор неизвестна судьба матери?» – размышляла Люси. Впрочем, с глупостями покончено. Хоть Нацу и отлично целуется, ему на нее наплевать. Он сам так сказал.

Люси взглянула на рисунок в блокноте. Жерар верно подметил: ей удалось довольно точно передать черты Нацу – твердую линию рта, ярко контрастирующую с беззащитным взглядом. А крылья выглядели такими настоящими, что казалось, стоит провести по ним рукой – и можно ощутить их мягкость. Люси рассеянно коснулась пальцами рисунка…

И тут же отдернула руку, ошарашенно глядя в блокнот. Пальцы почувствовали не бумагу, а нежные перья. В глаза бросились руны, которые она написала в углу листка. Они сияли, словно Нацу нарисовал их своим стило. Сердце Люси гулко забилось в груди. Если руна способна превратить изображение в реальность, значит, возможно…

Не отрывая глаз от блокнота, Люси вооружилась карандашами, быстро открыла чистый лист и начала рисовать первый попавшийся предмет – кофейную чашку, стоявшую на прикроватном столике. Она следовала всем правилам натюрморта. На листке постепенно появилось изображение чашки, соответствующей оригиналу даже в мелочах: пятна от кофе по краям, трещина на ручке… Когда рисунок был закончен, Люси, не совсем понимая, что делает, ухватилась за эту чашку и поставила ее на блокнот. А потом очень аккуратно стала чертить в блокноте руны.

========== Чаша смерти ==========

Нацу долго и упорно убеждал себя, что вот-вот заснет, однако громкий стук в дверь прервал его тщетные потуги. Нацу с трудом вылез из кровати. В оранжерее он, конечно, держался молодцом, но последствия вчерашнего приземления давали о себе знать. Нацу уже знал, кто стоит за дверью. Наверное, Жерару удалось снова превратиться в чертову крысу. На этот раз пусть остается в таком виде хоть навсегда – плевать!

Она сжимала в руках блокнот, из растрепавшихся косичек выбились пряди волос. Нацу прислонился к дверному проему, стараясь не обращать внимания на мощный прилив адреналина, вызванный одним лишь ее видом. Он в который раз задал себе один и тот же вопрос: «Почему?» Эльза пользовалась своей красотой с той же ловкостью, что и кнутом; Люси даже не подозревала о своей привлекательности. Возможно, в этом и был ответ. Нацу приходила в голову лишь одна причина, по которой она могла здесь оказаться. Хотя после всего, что он ей наговорил…

Слова подобны оружию – так учил отец. Еще ни одной девчонке Нацу не хотел сделать так больно, как ей. Честно говоря, раньше у него вообще не возникало подобного желания. Обычно им завладевали несколько другие желания относительно девушек, которые немедленно удовлетворялись, а потом он хотел лишь одного: чтобы его оставили в покое.

Нацу нарочно заговорил в противной манере:

– Что, Жерар превратился в леопарда и его срочно надо спасать, пока Эльза не сделала из бедолаги манто?.. Приходи завтра, на сегодня прием окончен. – Он показал пальцем на свою синюю пижаму. – Видишь? Я собирался спать.

Люси почти не слышала его:

– Нацу, это очень важно.

– Порисовать захотелось? Нужна обнаженная модель? Прости, но я не в настроении. Обратись к Ходжу. Говорят, он пойдет на что угодно, лишь бы…

– Нацу! – Голос Люси почти сорвался на визг. – ЗАТКНИСЬ ХОТЬ НА СЕКУНДУ И ПОСЛУШАЙ!

Он оторопело заморгал. Захлестнуло желание обнять ее, уверить, что все будет хорошо. Но он не двинулся с места, зная по опыту, что хорошо бывает очень редко.

– Нацу, – едва слышно произнесла Люси. – Кажется, я знаю, где мама спрятала Чашу смерти: внутри рисунка.

– Что?! – Нацу не поверил своим ушам. Можно подумать, она призналась, что видела обнаженного Безмолвного Брата, выделывающего кульбиты в коридоре. – В смысле спрятала за картиной? Все картины у вас дома были выдраны из рам.

– Знаю. – Люси посмотрела мимо него в глубь спальни. К ее облегчению, там никого не оказалось. – Можно войти? Хочу тебе кое-что показать.

Нацу отлепился от дверного проема:

– Если это так необходимо…

Она присела на край кровати. Одежда, в которой Нацу был в оранжерее, в беспорядке валялась поверх одеяла, но в остальном спальня выглядела как келья монаха. Ни единой картины на стенах, ни плакатов, ни фотографий друзей или родственников. Кровать, идеально застеленная белым одеялом. Меньше всего спальня Нацу походила на комнату подростка.

– Вот. – Люси торопливо открыла блокнот на странице с изображением кофейной чашки.

Нацу отодвинул лежащую на одеяле футболку и уселся рядом:

– Кофейная чашка.

– Да, кофейная чашка! – В голосе Люси прорвалось раздражение.

– Почему бы тебе не нарисовать что-нибудь посложнее: к примеру, Бруклинский мост или омара? Пришлешь мне как-нибудь по почте.

Она пропустила его реплику мимо ушей:

– А теперь смотри.

Люси провела ладонью над рисунком, а потом молниеносным движением словно проникла внутрь бумаги. Через мгновение в ее руках оказалась настоящая кофейная чашка.

Люси думала, что Нацу ошарашено вскочит с кровати с каким-нибудь восклицанием типа: «Батюшки!» Однако этого не произошло. Понятное дело, он видал и более странные вещи. Да и слово «батюшки!» у молодежи не в ходу.

Тем не менее Нацу глядел на нее с удивлением:

– Сама обнаружила?

– Да.

– Когда?

– Только что, в спальне. После того, как… Жерар ушел.

Взгляд Нацу стал жестче, но он удержался от комментариев:

– Ты начертила руны? Какие?

Она покачала головой, прикасаясь к опустевшему листку:

– Не знаю. Они возникли у меня перед глазами. Оставалось только перенести их на бумагу.

– Это руны, которые ты увидела в Серой книге?

– Не знаю.

– И никто тебе не показывал, что надо делать? Мама, например?

– Нет. Она всегда говорила, что магии не существует…

– Могу поспорить, что мама обучала тебя, – перебил Нацу. – А потом воспоминания подчищались. Джувия недаром сказала, что твоя память станет понемногу возвращаться.

– Может быть.

– Не может быть, а точно! – Нацу взволнованно зашагал по комнате. – Скорее всего, пользоваться рунами такого уровня, не имея допуска, противозаконно. Но это сейчас не главное. Думаешь, мама спрятала Чашу в рисунке? И вытащить ее можно так же, как кофейную чашку?