Текст книги "Красный Август (СИ)"
Автор книги: htv
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)
– Прекращай паясничать, идёшь со мной на крепость, разведать обстановку. Если это детонировал старый боеприпас, там могут быть ещё. Соблюдать крайнюю осторожность всем! Славя, проследи.
Волнуясь, директор называл вожатую не Ярослава Сергеевна, как он делал это обычно на людях, а просто Славя. По озорным огонькам, плясавшим в глазах Мадины, было видно, что она из последних сил сдерживается, чтобы не расхохотаться, при этом строя озабоченно-серьезное лицо перед директором. Вожатая принялась загонять всех обратно в домики, попутно раздавая инструкции наподобие того, где находится место сбора для эвакуации или аптечки первой помощи. Если взрыв действительно устроила Мадина с Ерохиным (а я ни на минуту в этом не сомневалась), она окончательно слетела с катушек. Одно дело шутки про террористов или коза на поле, но высадить в небо пол лагеря, подвергая опасности детей? Чем она вообще думает? Жаль, не могу ей всё это высказать сейчас.
– Гиса, а ты почему на крыльце стоишь? Ну-ка зайди в домик. Тебя это тоже касается. Живо, живо... Есть опасность повторного взрыва. В случае чего ложись на пол, закрывай голову руками.
– Хорошо, хорошо, – закивала я и поспешила скрыться в домике, где всё так же сидела в прострации Анька. Её не интересовали крики, возгласы и паника на улице. Её мир был сейчас не досягаем. Через несколько часов ей предстояло отправиться в Библиотеку Вечных Снов по асфальтовой дороге, с которой... впрочем, если вернулась однажды, то... НЕТ! Я НЕ ХОЧУ ОБ ЭТОМ ДУМАТЬ! С восходом солнца я обязательно придумаю способ решить эту головоломку, не будь я Гиссарико Комуро!
– Ань?
Я обняла её, но она меня не слышала.
– Ань? С тобой всё в порядке? Может быть к Глебу?
Наконец, она перевела на меня затуманенный взгляд и сделала попытку улыбнуться.
– Нет, всё хорошо.
– Ань, но ведь это не по-настоящему? Скажи, что это просто игра? Мне страшно.
– Киса-Киса... Ну конечно, всё это розыгрыш. Ложись спать и ни о чём не думай. Главное – не бойся зомби! Скоро вернётся Мадина, и мы немного отпразднуем. В тайнике кое-что есть.
– Валькот сказал правду?
– Давно это было. Мы много глупили. Киса, я хочу спать. Передай Мадине, чтоб разбудила, как придёт.
– Да, конечно...
Я подошла к окну и уставилась в полное звёзд ночное небо. Лагерь уже угомонился и беззаботно засыпал. Спокойно пели сверчки, ветер шелестел листьями. Не было даже намёка на то, что эта ночь может быть последней. Я повертела в руках подарочный нож и положила его на тумбочку Мадины с надписью на листике: “От Гисы и Серёжи”. Твёрдо решив дождаться Ракчеву, я прилегла на кровать. И... тут же уснула.
31 АВГУСТА, 7 ДЕНЬ СМЕНЫ
Мы сидели на берегу моря, на том самом островке, который я уже однажды созерцала в видении Валькота. Рядом был он, Мадина, Аня, Серёга, обнимающий меня за плечи, и другие пионеры. Над нами распростёр свои ветви прекрасный вишнёвый сад с огромными розовыми цветами, над которыми суетились шмели. Позади нас была асфальтовая дорога, уходящая куда-то за горизонт. Несколько синих бабочек кружились в воздухе, без страха опускаясь на руку Валькота. Он улыбался, подбрасывал их вверх, и они, распустив радужные крылья, перелетали через небольшой вишнёвый садик, скрываясь за оградой.
– Где мы? – спросила я.
– В том месте, куда приводит дорога. Ты ведь всегда хотела здесь побывать. Добро пожаловать в Библиотеку Вечных Снов!
– Если это библиотека, то где книги?
– Вот же они!
Нэко щёлкнул пальцами, и одна из бабочек опустилась ко мне на ладонь, раскрыв крылья. Среди радужных переливов мне удалось разобрать текст.
“Мне нравятся звёзды. Они вселяют надежду. Я даже не знаю во что. В удачное путешествие, в новые встречи, в благополучную жизнь? Или в то, что однажды доберусь до этого городка? Мне ни разу не удавалось это сделать, сколько б ни шла по бесконечной дороге. Но всё равно я верю крошечным одиноким огонькам, проткнувшим небо серебристыми точками, и иду на их зов”.
– Что это? Ведь это же мой сон! Мои мысли!
– Да, Гиса, это начало твоей истории. А это – бабочка Ани, которая спасла тебя в ту ночь. Знаешь, что на ней написано?
Аня встала и, подойдя к Валькоту, забрала бабочку.
– Какое теперь это имеет значение, раз мы вместе? Пусть летит!
Взмахнув крыльями, бабочка устремилась к цветку вишни.
– Мы что же, умерли все?
Валькот поморщился...
– Что за слова у вас, у людей? Вы просто пришли к концу дороги.
– А что дальше?
– Дальше – только море.
Мадина подпрыгнула, указывая рукой в сторону горизонта:
– Корабль! Я вижу паруса!
– Что ж, это за вами! Настало время прощаться!
– Как? Почему? Мы не хотим!
Пионеры повскакивали и возбуждённо загудели, размахивая руками.
– Потому что настал конец смены. Лето окончено, и вам пора домой.
– Мы больше не увидимся? – Мадина обернулась к Ане.
– Нет уж, Рак, так просто ты от меня не отделаешься. Каждую ночь я буду приходить в твои сны и...
Аня не договорила, увернувшись от летящей в неё ракушки. Девочки с визгом помчались по прибрежному песку, догоняя друг друга. Ко мне подошла Ада и с ненавистью сказала:
– Всё это из-за тебя!
– Что “всё”?
– Все мы, здесь. Твой ненаглядный Серёжечка с тобой, а я... вот ... одна...
– Где же Макс?
– Максу нельзя на корабль с нами. Он навечно остался в подземном городе. Будь ты проклята, Гиса, и тот день, когда ты появилась в лагере.
Прежде чем я что-то успела сказать, Ада ушла. Серёга положил мне руку на плечо.
– Не расстраивайся, она всегда такая. Главное, что мы вместе.
Я не знала радоваться мне или догнать Аду, попросив у неё прощения. Ко мне подошли Полина с Данькой.
– А я вот тебе наоборот, благодарна. Если б не ты с запиской, я бы никогда не узнала, что он ко мне чувствует.
Полина легонько пнула Даньку в бок, и тот, смутившись, быстро закивал.
Мимо пробежала Дашка.
– Салют, подруга! Мне, если честно, вообще насрать, была ты в лагере или нет. Финал всегда один – маслина в лобешник, правда, Ерохин?
Вася лишь кивнул издали, подняв большой палец вверх в знак одобрения.
– Дашка, ты не права! – заговорила Саша.
– Ой, кто здесь? Пьяная помятая пионервожатая!
– Во-первых, я не пьяная, а во-вторых, сестричка, если б тебе Глеб делал такие массажики, как мне, ты бы вообще из его кабинета не выходила!
– Втюрилась в докторишку! Ахаха! Клизму в жопу он тебе тоже ставил? А градусник? У него большой градусник?
Сашка подскочила к Даше и натянула ей олимпийку на голову. Та принялась вслепую отбиваться.
– Эй, иди нафиг, мля! А ещё сестра старшая! Может, я рада за тебя!
– Так “может” или “рада”? – Саша завязала олимпийку в узел и крепко держала за него отбивающуюся Дашку.
– Рада, рада. Всё. Отпусти.... а... как это было, расскажешь?
– Подрастёшь – сама узнаешь...
Рядом появился усмехающийся Мишка и приподнял кепочку.
– Моё уважение, дамы, моё уважение леди Гиса. Не изволите ли что-нибудь нам сыграть напоследок? А я подхвачу.
Мятов достал скрипочку. Каким-то чудесным образом оказалось, что я держу в руках фуэ. Пионеры начали оборачиваться ко мне и аплодировать – “просим, просим, сыграй”. Я посмотрела на Серёжу. Тот сел на песок и одобрительно кивнул. А в его глазах. О! Кружилась целая Вселенная. Даже Ада подошла и стояла в стороне, опершись о ствол дерева.
– Дорогие товарищи, – начала я, – мне было очень приятно со всеми вами познакомиться и провести вместе пусть маленькую, но часть лета. Впрочем, к чёрту вступительные речи. Я просто вам сыграю мелодию сакуры.
Я набрала в лёгкие воздуха, и тут бабочка села на флейту. В нерешительности я не знала, что делать, то ли её прогнать, то ли начать играть.
– Ты ДОЛЖНА сделать это! Сейчас или никогда! – прогремел в ушах голос Валькота.
Бабочка выжидательно смотрела на меня, то складывая, то расправляя крылья. Я схватила её. На крыльях вспыхнули буквы “Мальчишки говорят, что это всего лишь старый особняк на краю деревни. Завязался спор, кто сможет целую ночь провести в нём.”
Ада отчаянно замотала головой и бросилась ко мне:
– Не-е-еет!
– Да! Прости!
*
– Проснись! Проснись! – меня будила Мадина.
– Что? – я вскочила с кровати.
– Пойдём, со мной, скорее...
Я ничего не понимала. Куда делся берег моря, вишнёвый сад? Или это очередные сны Валькота?
– Где Анька? – я постепенно приходила в себя, вспоминая события вчерашнего вечера.
Мадина промолчала, опустив голову.
– Там, – неопределённо махнула она рукой в сторону окна, из-за которого вдруг послышался ужасный вой. Я похолодела.
– Давай быстрее, за мной...
Дважды повторять не пришлось. Остатки сна слетели с меня, и я выскочила на улицу. Привычный лагерь изменился до неузнаваемости. Несмотря на то, что в небе кровавым глазом горело ослепительно красное солнце, дорожки и домики были погружены в серый туман. Вокруг столовой творилась какая-то паника – пионеры куда-то бежали, пытаясь спрятаться за скамейками, но я не могла понять от кого. Впрочем, ужасная догадка пронзила мозг.
– Мадина? Мадина!! Это что? Это началось?!
– Ты же мне не верила! Меньше слов, больше дела, не отставай ни на шаг.
Она вцепилась в мою руку и буквально волочила по дорожке в сторону игротеки. Вскоре мы оказались у ступеней подвала, ведущего в тир. Дверь была закрыта, но Мадина с двух ударов вышибла её ногой.
– Ерохин! Ерохин, мать твою! Ты где?
Мы бежали по тускло освещённому подвалу, пока буквально не наткнулись на перегородившую свет огромную глыбу Васиного тела. Он курил сигарету, свысока глядя на нас. Мадина с силой его ударила в живот.
– Ты почему, зараза, не сражаешься? Или революционные приказы тебя не касаются?
– Что-то вы потеряли хладнокровие в боевой ситуации, товарищ командир. Уж я-то хорошо знаю, чем это заканчивается. Там, в Кандагаре...
– Здесь тебе не Кандагар, козёл! Выполнять приказ!
Ерохин выплюнул сигарету на пол и железной хваткой схватил Мадину, как котёнка приподняв над полом. Та, матерясь, принялась отчаянно отбиваться, но все её удары не достигали цели.
– Отставить панику, товарищ командир! В противном случае я вынужден буду отстранить вас от операции и принять командование на себя, – Василий железным, но спокойным голосом чеканил каждое слово.
На некоторое время Мадина затихла. Затем спокойно кивнула, подняв руки в знак примирения.
– Да, ты прав. Мои эмоции сейчас лишь повредят. Стволы готовы?
– Теперь другое дело. Так точно, товарищ командир. Прошу за мной.
Ерохин завёл нас в помещение тира и открыл сейф. На этот раз вместо пневматических ружей там стояло нечто большое, стальное и гладкое. Вася достал его и демонстративно перещёлкнул затвор. Мадина присвистнула.
– Да это же пулемёт!
– “Печенег”! – гордо сказал Ерохин, – правда всего 7,62 но им хватит!
– Надо же! Где взял такое чудо?
– Где взял, там нет уже. А для тебя вот это!
Мадина взяла в руки и внимательно осмотрела оружие.
– Что это?
– АК-12, тебе понравится.
– Ух ты, какой лёгкий! Никогда не видела ничего подобного! Сколько он стреляет?
– 650 в минуту.
– Обалдеть! Но сам знаешь, главное не оружие, а патроны. Они-то есть?
– Главное, товарищ командир, не патроны, и даже не оружие, а умение им пользоваться!
– Остряк, да?
Ерохин протянул рюкзак.
– Здесь 10 магазинов.
– Маловато будет. Больше никак?
– Всё, что удалось в особняке найти, переплавлено.
– Не всё! Серёга с Гисой вчера коллекцию ножей нашли. Гляди, какая прелесть. Кстати, спасибо, Гиса за подарок.
Мадина достала из-за пояса и бросила Ерохину нож. Тот оценивающе его взвесил на руке, затем развернулся и резким движением метнул в дверной косяк. Нож, рассекая дерево, погрузился почти наполовину.
– Прекрасная сталь, но серебряная у него только рукоятка. Лезвие стальное. Однако, и он может пригодиться. Ты же знаешь, что они на дух не выносят серебра.
– На это наша надежда. Итак, мы сейчас должны пробиться к мосту. Возле столовой уже начался конкретный замес, но там Валькот. Анька исчезла, боюсь, как бы с ней что не случилось. Ада охраняет мост, и скажу весьма успешно. Там всё полыхает. Не думала, что какая-то свечка может столько шороха навести, пока что ни одна тварь не прошла.
– А откуда те, что у столовой?
– Через библиотеку прорвались. Видимо, подземный город пал. У нас остаётся не закрытый тыл – Красная Горка.
– Вас понял, товарищ командир! Боевой приказ получен!
Вася вытянулся по стойке смирно и отдал честь. Затем обнял Мадину, которая утонула в его медвежьей хватке.
– Слышь, Рыжая, береги себя, ладно!
– И ты, Вась... Не дрейфь! Гиса всё разрулит, и мы ещё встретимся на следующей смене.
Ребята зарядили оружие и воодушевлённо посмотрели друг на друга. Затем хлопнули по ладоням.
– Дай пять!
– Удачи!
Звук тяжёлых солдатских ботинок эхом отразился от потолка подвала. Ерохин, напевая какую-то военную песню, побежал к выходу. Вслед за ним поспешили и мы.
На улице туман сгустился ещё больше. Мадина протянула мне нож.
– Умеешь пользоваться? Ладно, не важно, я твои глаза и уши, но и ты гляди в оба. Если кто приблизится из тумана, бей без промедления.
В тумане ориентироваться было тяжело, я с трудом узнавала знакомые очертания домиков, но Мадина, прожившая в лагере больше, чем я, с уверенностью петляла по дорожкам. Видимо, мы шли не напрямую, а в обход. Вскоре послышались звуки битвы. Навстречу нам выбежал Миша с обезумевшими от страха глазами. Мадина остановила его, схватив за рукав:
– Доложить обстановку!
Но Миша с криком вырвался и растаял в тумане.
– Чёрт. Валькот!
Вместо ответа раздался протяжный вой. Ракчева передёрнула затвор автомата.
– Идём вперёд, осторожно... Они не знают где ты, но наверняка ищут.
Я перестала понимать, что происходит. То ли в лагере объявили “зарницу” (хотя оружие выглядело вполне настоящим) то ли случилось то, о чём говорила Мадина, и Тени прорвались в лагерь. Ответом на мой вопрос была сцена, которую я никогда не забуду. Которая будет преследовать меня в кошмарах до конца жизни. Туман немного рассеялся, и я увидела скамейку. На ней в неестественной позе замерла Полина. Она полусидела, полулежала. Её светлые волосы спутались и свисали вниз вдоль безжизненно повисшей руки. Остекленевшие глаза выражали ужас. Полина не шевелилась. Её блузка была разорвана до плеча и красной от впитавшейся крови, которая отвратительной густой струйкой стекала вниз, под скамейку, образовав там внушительных размеров лужицу. Над ней колыхалось какое-то бесформенное создание, которое стояло к нам спиной, погрузив когти в открытую рану.
– Не-ее-ет!!! – заорала Мадина.
Существо обернулось на крик, и угрожающе подняв лапы, бросилось к Мадине. Но та нажала на курок. Оглушивший на секунду треск автоматной очереди разорвал остатки тумана, а вместе с ними и Тень, которая не успела даже зашипеть.
– Нет! Нет! Нет! Полина! Как же! Не может быть! Я сейчас... подожди...
Причитая, Мадина бросилась к безжизненному телу, но я понимала, что помочь Полине она уже не сможет. Я же стояла как вкопанная. Страх и отчаяние парализовали меня даже в тот момент, когда надо мной нависла неожиданно появившаяся из снова начавшего сгущаться тумана пасть Тени. Я спокойно глядела в горящие злобой глаза твари, в которых отражались блики кровавого солнца, приготовившись к смерти. Для меня не существовало больше лагеря, его обитателей и всего, что было вокруг. Я перестала слышать звуки. Страх куда-то испарился. Его место заняло ледяное спокойствие. Не нужно больше воевать, прятаться, убегать. Не нужно решать ничью судьбу. Не нужно возвращаться домой. Огненные глаза Тени успокаивали. “Вот мы и встретились, наконец. Больше никаких разочарований, Гиса. Пойдём со мной, твоя дорога здесь окончена”, – говорили они. Оставалось лишь сделать шаг навстречу. Медленно я подняла руку с зажатым в ней ножом. Цветущая сакура на рукоятке, влюблённая пара. Где-то зазвучала мелодия фуэ. “НЕТ”. Глаза вспыхнули яростью. Клыки обнажились, Тень издала ужасный вой, который, впрочем, меня больше не пугал.
– За Полину, – спокойно произнесла я, и всадила нож по самую рукоятку в огненный глаз.
Ничего не случилось, нож прошёл, будто сквозь туман, который тут же лопнул, как мыльный пузырь. На лезвии блеснуло солнце. Надомной снова светилось синевой бездонное летнее небо. Меня трясла Мадина.
– Гиса, Гиса, очнись... Да что с тобой такое? Бежим...
Я подняла на неё глаза, не понимая, что происходит.
– Я что? Только что убила Тень?
– Да, ты молодец, но нам надо добраться до старого моста во что бы то ни стало. Пионеры погибают.
– Полина?
Я сделала попытку посмотреть на скамейку, но Мадина заслонила собой вид и потянула за руку.
– Не оглядывайся, вперёд!
Ноги вновь стали ватными и будто приросли к земле. Я хотела бежать, но не могла сделать и шагу.
– Н.. не могу, – прошептала я в отчаянье.
– Это скоро пройдёт, со временем... Только у нас его нет. Ну, соберись же, боец!
Туман вновь начал накатывать со стороны столовой.
– Я не боец.
– Сейчас ты боец! Ну-ка, смотреть на меня! Ты, и только ты должна положить конец этому ужасу. А потому слушай, боец, революционный приказ. Любой ценой добраться до моста! Лучшие солдаты уже отдали жизнь в бою за тебя. И потому это не просто приказ! Это – твой долг перед ними! Ради всех, кто ещё не погиб, подъём и в атаку! УРААА!
Мадина резко дёрнула меня за руку. Оцепенение прошло, а его место заняла дикая злость. Мне хотелось кромсать, бить, стрелять, рвать зубами каждую встреченную Тень. За Полину, за Аню, за весь наш лагерь! Размахивая ножом, я бросилась вперёд, не разбирая дороги, рассекая лезвием облачка тумана, сгущавшиеся на тропинке. Иногда мне казалось, что в них я вижу красные, полные ненависти глаза. Позади меня то и дело раздавались автоматные очереди, – Ракчева бежала следом, прикрывая. Я не чувствовала ни ног, ни рук, ни бешено колотящегося сердца, ни судорожно глотающих воздух лёгких. Единственной моей целью был старый мост. Картина, которую я вскоре увидела, лишь придала мне сил и я ускорила свой бег.
На мосту стояли два окружённых Тенями пионера, в которых я узнала Аду и Серёжу. Они, прижавшись к перилам, тяжело дышали. В руках у Ады была свечка, а у Серёги – нож. Иногда какая-то смелая Тень пыталась приблизиться к ним, но тут же либо сгорала в пламени, либо рассыпалась на куски от удара ножа. Всё поле колыхалось сплошным серым ковром – от ручья до особняка, из разломанных дверей которого продолжали появляться всё новые и новые твари. Всем было ясно, что силы неравны, и лагерь обречён. Несколько Теней уже прорвались на мост и готовы были вот-вот ударить Серёгу в спину.
– Мы успели вовремя, – проговорила Мадина и бросилась к мосту, на ходу перезарядив оружие. Я последовала за ней. Несколько автоматных очередей расчистили мост, разорвав находящихся на нём Теней, а их первые ряды откатились немного назад. Теперь бойцов стало четверо. Ада с благодарностью кивнула Мадине и гордо выпрямилась, смело глядя на покачивающийся туман, а Серёга бросился мне на шею от радости.
– Отставить нежности, солдаты. Боевой план следующий. Я прикрываю левый фланг, пока хватает патронов. Ты, Ада – правый. Серёга, держишь середину моста. Гиса тем временем проводит ритуал. Ни одна Тень к ней не должна подойти за это время. Всем ясно?
– Нет, мне не ясно. Какой ритуал я должна провести?
– Вот это знаешь только ты. Наша задача прикрывать тебя, пока ты это не поймёшь. Вспомни всё, что тебе говорил Валькот, проанализируй все подсказки, сны, всё, что с тобой происходило эти дни, и действуй. Пусть тебе помогут высшие силы!
Мадина вскинула автомат:
– К бою!
Над полем прокатился ответный вой. Но вдруг Тени немного отступили от моста, пропуская вперёд четырёх человек. Это был Макс и Аня, держащая за руки двух девушек, которых я не знала. У Мадины и Ады округлились от удивления глаза.
– Подождите! – сказала Аня. Мы не хотим сражаться. Нам нужна Гиса, а не ваша смерть.
– Ань, ты что? – в ужасе прошептала Мадина.
– Я тебе говорила, Ракчева, что с ними всегда можно договориться. И я была права – они мне показали, как можно жить в тени. Более того, посмотри, кто со мной – Дина и Наташа, мои сёстры, которых убила TESLA. А ты? Кого ты защищаешь? Товарища Генду, Семёна Михайловича, Ярославу Сергеевну? Валькота? Где же они? Почему их нет на поле боя? Я тебе отвечу. Они уже давно сидят в грузовике и готовятся уехать, бросив лагерь на растерзание Теням. Для них ваши жизни ничего не значат, вы лишь часть эксперимента, бездушного и жестокого. Гиса, тебя просто использовали. Они хотели с твоей помощью разрушить наш мир, но у них ничего не вышло, и теперь они сбежали, будто трусы. Реальность альфа совершеннее вашей. Здесь есть место любви, дружбе, благородству. Не позволь им это сделать.
– Замолчи, Аня. Ты – предательница!
– Я не предательница, Ракчева. Я умерла из-за Валькота и этих чёртовых учёных-экспериментаторов. Знаешь, кто вокруг меня? Такие же пионеры, какими когда-то были мы с тобой. Все те, кому не посчастливилось попасть в лагерь. Гляди, сколько нас! Целый город детей, запертых под землёй, словно крысы. Тех, для кого уже никогда не засияет летнее солнце! Взгляни в их лица, Ракчева, и спроси, в чём они виноваты, почему оказались здесь?
– Я не вижу за тобой пионеров, как мы, я вижу лишь злобно горящие глаза Теней, которые собираются уничтожить лагерь. Подземный город пал, ты же знаешь. Я разочарована в тебе, Полякова. После всего того, что мы пережили вместе, ты оказалась обычной контрой. Революционный трибунал приговаривает тебя к...
Анька рассмеялась, перебив её:
– Мадина, вашего “революционного трибунала” осталось 4 человека и жалкая кучка трусов, запершихся в админкорпусе. Ты же понимаешь, на чьей стороне будет победа, продолжи мы эту войну. Я предлагаю всё решить миром, и никто не пострадает. Гиса, Серёжа, пойдёмте со мной. Вы сможете быть вместе, как и мечтали. Мадина, и я хочу быть с тобой, как в эту смену. Прислушайся к своему сердцу. Разве ты разлюбила меня?
Из-за спины Ани вышел Макс и протянул руку.
– Ада, у меня была возможность сравнить два мира – мир лагеря и мир Теней. И теперь я точно знаю, где лучше. Иди ко мне, любовь моя. Обещаю, теперь мы не расстанемся никогда больше.
– Макс, ты жив? – Ада в нерешительности опустила свечку и сделала к нему неуверенный шаг.
– Ада, стой! Это не Макс.
– Прекрати, Ракчева. Ты ведь сама отлично знаешь, что Аня права. Нам нет больше смысла воевать. Я хочу любить. Я хочу быть счастлива. И для меня не имеет значения, в каком мире это будет. Оставайся в своём лагере, если хочешь, а я ухожу к своему любимому.
Ада сделала ещё один осторожный шаг. Макс выжидающе глядел в её глаза и одобрительно кивал:
– Да, моя любовь, иди ко мне, я обниму тебя, наконец.
– Ада, назад!
– Или что? Ты в меня выстрелишь? А потом убьёшь Гису с Серёгой?
– Ты не понимаешь!
– Нет, Мадина, это ты не понимаешь, что такое истинная любовь. И никогда не понимала, как может человек отдать жизнь, не задумываясь, за того, кого он любит. Вы только и можете, что пользоваться чужими бабочками! Ведь ваши собственные уже давно в банке у этого Нэки! Вы все готовы плясать под его дудку. Или под дудку Гисы?
Ада кивнула, указывая взглядом на флейту. Тут я увидела, что Серёга держит в руках мою фуэ. Ума не приложу, откуда она у него взялась. Наверное, он меня искал, забежал в домик утром и забрал её.
– Мадина, прекращай цирк, и отпусти ребят, я теряю терпение. Не в твоей власти распоряжаться их душами.
– ТЫ НИКОГДА НЕ ПОЛУЧИШЬГИСУ! А ТЕНИ НЕ ПОЛУЧАТ ТЕБЯ!
Раздалась автоматная очередь, и Анька, схватившись за живот, медленно начала оседать на землю. Она лишь непонимающими глазами глядела на Мадину, в глазах которой блестели слёзы.
– Но... как же так? Ведь я тебя люблю, – простонала Анька.
– И я тебя. Больше жизни. Ты не станешь Тенью! – Мадина плакала.
– Валькот... забери меня... Ты меня слышишь? Я больше не убегу с асфальтовой дороги. Валькот, где ты? – прохрипела Анька и закрыла глаза. Кровавые пятна расплывались на её рубашке.
– Я буду ждать тебя во снах, моя любимая подруга, прощай!
Над полем пронёсся ужасный вой. Ряды теней всколыхнулись. Вместо Макса, Дины и Наташи на нас смотрели с ненавистью три огромные Тени.
– ВЫ ВСЕ УМРЁТЕ – прорычали они.
– Это мы ещё посмотрим! – Мадина тремя точными выстрелами уничтожила каждую.
– Ракчева, как же это? – воскликнула Ада, – значит, это был не Макс?
– Я же тебе говорила, что Тени могут принимать образы самых близких людей. У Макса не было шансов в городе. Прости.
– Сволочи! Гады! Макс! Вы убили моего Макса! Получайте! За него! За меня! За нашу любовь!
Ада бросилась в самую гущу теней и принялась размахивать свечкой. Вокруг неё сразу же образовалось целая стена разлетающихся в панике горящих факелов.
– Значит, ты убила не Аню, а Тень? – в изумлении прошептала я.
– К сожалению, у Теней нет крови, – пробормотала Мадина, глотая слёзы.
– Что? То есть...
Но Мадина, передёрнув затвор, уже вела прицельную стрельбу по Теням, прикрывая с моста Аду. Стреляла она одиночными, экономя патроны.
Серёга просто стоял рядом со мной, держа нож наготове на случай, если какая-то Тень проникнет на мост. Всё что вокруг произошло, произвело на меня ошеломляющее действие. Я уже ничему не удивлялась. Видимо, в бою наступает такое состояние, что ты перестаёшь бояться выстрелов, крови, криков. Скрученные в пружину нервы, наконец, распрямляются, и ты превращаешься в машину. В этот момент сознание становится как нельзя более ясным. Мозг начинает жить отдельно от тела, просчитывая, словно гигантский компьютер, шансы на спасение, пытаясь спасти жалкое тело, попавшее в безвыходную ситуацию. Я взяла из руки Серёги флейту.
– Ты ведь просил, чтобы я сыграла для тебя! Слушай! Мелодия сакуры.
Тени куда-то исчезли. Вместе с ними исчез мост, выстрелы, звуки битвы. Нежная мелодия лилась над миром. Всё, что я видела перед собой, это лишь цветущий вишнёвый сад и Серёгины глаза. Так близко. Так нежно. Кубики головоломки, словно фигурки тетриса занимали каждая своё место, начиная с получения таинственной записки.
“Пусть выйдет на старинный мост...”
“Опавшим цветом пыль созвездий падёт на времени гранит...” – ветер подхватывал лепестки и бросал их на гранитные опоры моста.
“Где власти нет у слова “вечно”” – или почему время на мосту течёт по– другому?
“И сакура цветёт весной...” – переливы мелодии сакуры царили над пространством. Засохший вишнёвый сад вокруг старого особняка цвёл, источая чудесный аромат, так, будто весна была в самом разгаре.
Вот для чего мне нужна была фуэ, так неожиданно оказавшаяся в музкружке, и подаренная вдруг этим замечательным парнем, Серёгой. Ведь это же моя вторая стрелка, без которой часы моей жизни более не мыслимы! Мы, взявшись за руки, стоим на старинном мосту. Сон, который скоро проснётся в глубинах моего сердца. Но он уже проснулся. Сон о моей любви к Серёже! Я оторвала флейту от губ и прильнула к его губам.
– Я тебя люблю, – прошептала я.
– Ада, давай на мост, у меня закончились патроны. Гиса, Серёга, киньте мне нож! Скорее! – Мадина отбросила бесполезный автомат.
Но мы стояли, глядя друг другу в глаза, зная, что последние секунды жизни проведём вместе. Мадина выхватила нож у Серёги и ещё какое-то время отбивалась, но её силы иссякли. Глухой стук падающего на доски моста тела, крик Ады, пытающейся одной рукой оттащить к перилам смертельно раненую Мадину.
Оставалось 20 секунд до нашей смерти. О, как же это было много! Ещё целых 20 секунд мы могли смотреть друг другу в глаза. Я услышала голос Валькота, появившегося на мосту.
– Делай то, что должна! – заорал он.
– Я и делаю, – мысленно ответила я ему, не прекращая поцелуя, – я должна любить, и я люблю.
– Вспомни сон! Вспомни бабочку!
– Я не умею разговаривать с бабочками, как ты.
15 секунд... Валькот разрубил одним ударом подобравшуюся слишком близко Тень.
– Что тебе снилось сегодня?
– Бабочка Ады, севшая на флейту...
Я не разжимала губ. 10 секунд...
– И что ты сделала?
– Убила её!
– ЧТО????
– Да, без жалости. Разломала пополам.
Валькот вдруг хлопнул себя по лбу.
– В жизни – смерть, а в смерти – жизнь! Как же я не догадался. Ада, дай Гисе ключ. Тот, который висит у тебя на шее.
– Ключ от туннелей? Нет, это мой единственный путь вернуться к Максу.
– Нет больше ни туннелей, ни Макса, ни тебя! Не сомневайся! Делай!
Нерешительно Ада сняла ключ и протянула мне. Он был выгравирован из металла и действительно напоминал железную бабочку.
– Сломай его! – что есть силы закричал Валькот.
5 секунд. Я не хочу ничего ломать. Я не хочу убивать бабочек. Я хочу наслаждаться поцелуем Серёги до самой смерти, но он отталкивает меня и хватает ключ.
3 секунды. Ада падает на мост, подсвечник вываливается из её безжизненных пальцев и катится по мосту, падая в ручей. Огонёк свечи гаснет, ликующий вой прокатывается над полем. Коготь Тени занесён над нами. На мост вбегает какой-то растрёпанный человек в очках и белом халате.
– Ломай, – изо всех сил кричит Серёга.
2 секунды жизни с ним. Валькот хватается за раненую руку. Я берусь за крыло металлической бабочки, которое обжигает мои пальцы. Не знаю почему. На меня смотрят два взгляда – искажённые болью фиолетовые зрачки Валькота и полные любви глаза Серёги. Последняя секунда. Странный человек поднимает вверх какой-то предмет, похожий на алюминиевое яйцо. Я тяну ключ на себя. Крыло железной бабочки трескается, будто печенье, и яркая вспышка белого света заливает всё вокруг.
Генда оторвался от монитора, оглянулся. Полным боли взглядом обвёл присутствующих. В кабину вошёл Глеб Валерьянович.
– Как она? – бросился к нему Семён Михайлович.
– Рана тяжёлая, но противоядие существует. У нас есть, по крайней мере, два дня, как в случае с Поляковой.
– Вы же не хотите сказать, что у вас его нет? – нахмурился Семён.
– Знаете что, товарищи учёные. Я подписывал с вами контракт на медицинскую деятельность в пионерском лагере. Вместо этого вы втянули меня в какой-то чудовищный эксперимент, о котором в контракте ни слова. Чем вы тут вообще занимаетесь? Какой опасности подвергаете детей?
– Успокойтесь, Глеб Валерьянович. Сегодня ваш контракт заканчивается, и я вас верну в Саратов с полной выплатой компенсации, как мы и договаривались. В двойном размере, разумеется.
– Купить меня хотите, товарищ Генда? Уж поверьте, я молчать не стану. Завтра же здесь будет вся пресса и полиция города. Я это так не оставлю.
– Хм... Если только завтра настанет, – горько усмехнулся профессор, – пожалуйте к монитору, посмотрите сами.
– Александр! Ты предлагаешь нам вот так сидеть в грузовике и ничего не делать, глядя как погибают дети?
– А ты можешь предложить что-то другое, Семён?
– Да. Ударить по особняку из лучевой пушки.
– Здесь не лучевая пушка, а как минимум ядерная бомба потребуется. Нам нужно понять, каким образом обрушить туннели.
