Текст книги "Красный Август (СИ)"
Автор книги: htv
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)
Обдумывая детали плана своего побега, я сама не заметила, как оказалась с завтраком для Ани у дверей медпункта. Навстречу мне шла довольная и сияющая Саша. Интересно, она теперь здесь всегда дежурит? Не сменила ли она желание стать вожатой на желание стать медсестрой? Я ей с улыбкой подмигнула:
– Привет! Как прошли твои утренние процедуры?
– Ой, Гиссарико! Не ожидала тебя здесь встретить. Ты откуда знаешь? Ах да, ты ведь вчера присутствовала при разговоре с Семёном Михайловичем. У Глеба такие руки, крепкие, мужские и в то же время очень нежные.
– И что он делал этими руками? – хихикнула я.
– Массаж конечно! А ты что подумала? Каждое утро теперь. 10 сеансов, дальше – в зависимости от моего самочувствия. И никаких жалоб он не напишет, потому что сам Семён Михайлович...
– Знаю, знаю. Ты в поход идёшь?
– Собираюсь. Меня всё равно освободили от дежурств. Надеюсь, медработник в походе нас будет сопровождать? Это ведь тоже культурно-массовое мероприятие, как сказал Семён Михайлович.
– Ох, Сашка...
– Гиссарико, ты не представляешь, как мне сейчас хорошо.
– Неужели процедуры нельзя перенести на более позднее время? Ярослава Сергеевна очень волновалась, что тебя не было на линейке.
– Да я и шла на линейку, просто по дороге был медпункт, а в окне горел свет, а в кабинете был он. И тут у меня голова разболелась вдруг...
Я поняла, что Глеб Валерьянович будет единственной темой нашего разговора.
– Ладно, я иду Аньку навестить, не знаешь, как она?
– Не знаю, ладно, я побежала, дел много. Спасибо тебе!
– За что?
– Да за всё! – Саша вдруг крепко меня обняла, и побежала к домикам, насвистывая весёлую песенку. Надо же, как любовь преображает людей! Я вспомнила, какой серьёзно-вежливой она была при нашей первой встрече. А сейчас порхает, как бабочка. Впрочем, даже если у них с Глебом Валерьяновичем нечто большее, чем просто массаж, мне до этого нет дела.
Я вошла в медпункт с небольшим свёртком и сразу поспешила в кабинет доктора. Он был на месте, но кушетка была пуста. Я постучалась.
– Доброе утро ещё раз. А где Аня?
– Твоя подруга сейчас в изоляторе. Я решил, что так будет безопаснее.
– Она так серьезно больна? Ей стало хуже? Может быть, её в город отправить?
Я побледнела. Глеб Валерьянович серьезно посмотрел на меня:
– Гиса, скажи, ты видела, кто и как нанёс ей эту рану?
– Нет, но она упоминала про..., – я запнулась, не зная, говорить ли дальше, и вспомнила, как выболтала Мадине историю про Буку. Правда здесь я не давала каких-то клятв, но всё же, говорить не стоило. – Про то, что в темноте напоролась на ветку дерева... Но почему она в изоляторе?
– Раз ты не хочешь со мной откровенно общаться, то и мне нечего тебе сказать. Завтрак оставь на столе, я ей сам передам. Приём окончен.
– Подождите, я должна знать. У неё какая-то инфекция?
– Я отвечу тебе при одном условии, если ты мне расскажешь всё что знаешь. И чем быстрее, тем больше шансов у меня будет спасти твою подругу. Анна может умереть в любую минуту.
– Глеб Валерьянович, скажите, пожалуйста, что это неправда! Я, конечно, расскажу, всё что знаю, но я ничего не понимаю. Я слышала только разговор, но не видела. Мы были в другом месте с Мадиной, а Аня в каких-то подвалах сражалась с монстрами.
– Так я и думал. Но позвольте уточнить – где это были вы с Мадиной?
Я молчала и ненавидела себя. Снова мой язык всё выболтал.
– Хорошо, можешь не отвечать, я всё равно узнаю, но к делу это отношения сейчас не имеет. Пойдём в кабинет.
Глеб Валерьянович подошёл к шкафу, открыл его и достал оттуда герметически закрытую банку с каким-то предметом, плавающем в жидкости. Он поставил эту банку передо мной со словами:
– Скажи, ты знаешь, что это такое?
Некоторое время я пыталась понять, что внутри. То ли шип, то ли какой-то коготь. И вдруг вспомнила. Кровавая луна в ночном небе, жуткий вой, разрывающий уши до самого сердца, обнимающий меня Серёжа, и огромная когтистая лапа, занесённая для решающего удара. Без сомнений, это был коготь Тени. Я вжалась в стул, представив, как одним ударом он мог перерубить пополам Серёжу, а затем меня. Даже заспиртованный в банке он выглядел зловеще. Я молча кивнула.
– Где ты его видела? – продолжал допрос Глеб Валерьянович.
Отпираться было бессмысленно, по моей реакции он и так всё понял.
– Ночью, на поле, у старого особняка во время битвы. Точнее, она не состоялась, их было слишком много, но нас спас один человек, или не человек.
– Как интересно. И ты утверждаешь, что Ани с вами не было?
– Не было. Это правда, – я сидела на стуле, будто осуждённая в ожидании своего приговора. Глеб Валерьянович возбуждённо ходил по кабинету, молчал и о чём-то думал. Затем сказал.
– Дело тут такое... такое дело... у меня есть все основания предполагать, что рана была нанесена именно этим предметом, хотя назовём вещи своими именами, когтем. Странно, что Аня вообще выжила. В рану попал яд, который её быстро убивает. Насколько он опасен для окружающих – я не знаю, но на всякий случай поместил её в изолятор во избежание распространения неизвестной инфекции. С ней общались и ты и Мадина, и я, но судя по тому, что ухудшения вашего здоровья не произошло, я делаю вывод о том, что для окружающих яд опасности не представляет, а вот для раненого... Дело плохо. Очень плохо. Я должен взять образцы тканей. Ещё мне понадобится анализ крови твоей и Мадины. Особенно Мадины, так как она обрабатывала её рану. Скажи, ты ни с кем не общалась больше?
– С Сашей говорила. Ещё в столовой была, когда еду приносила. А утром мы все на линейке стояли.
– Тогда карантин объявлять бесполезно. Либо яд безвреден, либо вскоре лагерь прекратит своё существование. Остаётся лишь ждать.
– Чихать мне на лагерь! Что будет с Аней? Я могу её увидеть?
– Да, но внутрь к ней, я тебя не пущу. Поговорите через стекло.
– Глеб Валерьянович, но как же? А вдруг? – я всхлипнула, – вдруг это последний раз?
– Гиса, я не могу рисковать твоим здоровьем и возможно жизнью. Этот яд неизвестен науке, и никто не знает, к каким последствиям может привести заражение. Есть шанс, что исход окажется не летальным, и организм справится, самостоятельно выработав противоядие.
– Шанс? Вы так спокойно говорите о человеке, жизнь которого висит на волоске? Вы же доктор! Вы обязаны её спасти. Вылечить!
В ответ Глеб Валерьянович лишь развёл руками и открыл изолятор. За стеклянной дверью лежала на кушетке перевязанная Аня. Я радостно бросилась к стеклу и постучала. Она меня заметила и сделала попытку подняться, но тут же схватилась за ребро. Глеб Валерьянович замахал руками, но девушка, стиснув зубы, всё же встала и подошла, не обращая внимания на его протесты. Пациентка была очень слаба. В руке у неё был какой-то железный предмет. Одной рукой опершись о тумбочку, она начала что-то чертить им на стекле. Сперва доктор хотел остановить её, но вопросительно посмотрел на меня. Аня нарисовала букву “А”
– Она не может говорить и хочет что-то написать, но что?
Вторая буква была “Д”. Неужели у Ани опять эти приколы про ад? Но она написала третью букву – “А”
“АДА”
– Ты хочешь, чтобы я попросила помощи у Ады?
Аня радостно закивала. Затем развела руками, мол простите меня, ребята, так получилось, и вновь рухнула на кровать.
– Гиса, случай неординарный. Я должен постоянно быть здесь, следить за её состоянием. Выходит, вся надежда только на тебя. Не знаю, чем ей поможет Ада, но, как ни странно это звучит из уст врача, это единственная надежда.
Я кивнула и со всех ног помчалась в библиотеку. Захочет ли Ада разговаривать со мной, было уже вторым вопросом. Недалеко от нашего домика я буквально врезалась в Мадину, чуть не сбив её с ног, но была остановлена железной хваткой.
– Эй, куда так спешим?
Я виновато опустила голову:
– Не знаю, как тебе сказать, но хочу извиниться за утренний скандал. Я ведь не знала, что вы с Аней меня защищаете.
– Слышала разговор, значит? Ладно, брось, проехали. Я долго не обижаюсь. Отнесла ей завтрак?
– Мадина, понимаешь... я не знаю, что делать... она...
Вдруг слёзы сами подступили к горлу, и я разрыдалась. Кажется, Мадина поняла.
– Что с ней? Ей стало хуже?
– Да, совсем говорить не может, Глеб Валерьянович сказал, что рана опасная. И... и..., – я не прекращала рыдать.
– О, нет! Я должна была догадаться. Коготь Тени?
– Да, противоядия в медпункте нет.
– Чёрт! Мне нужно к ней, – Мадина уже хотела бежать, но вдруг остановилась, – стоп. Я же не знаю состав мази! Я использовала последнюю. Выходит, этот докторишка насилу закрыл её в медпункте и не может вылечить? Аня говорила, что ей трава нужна, а он “постельный режим”. Сейчас я с ним разберусь, но жевать резину некогда.
– Аня написала на стекле слово “АДА” и хочет, чтобы я попросила у неё помощи. У этой сумасшедшей?
– Хм. Возможно, не такая она и сумасшедшая. Сделаем так. Ты беги к библиотеке, постарайся что-нибудь узнать у Ады, а я пока загляну к этому светилу медицины, заодно поговорю с ней.
– Аня очень слаба, тебе не удастся с ней поговорить, а Глеб Валерьянович хороший врач, он делает свою работу.
– Я заметила. Собирается угробить самого дорогого для меня человека.
– Да он тебя просто вышвырнет.
Мадина засмеялась:
– Сомневаюсь, что это у него получится.
– Мадина!
– Революционный приказ слышала? Шагом марш выполнять!
И она умчалась в сторону медпункта. Не понимаю, что даст ей этот скандал, если Аньке всё равно легче не станет? Так. Время. Сколько сейчас? 10:30.
Вдруг внутри меня что-то переключилось. “Гиса, ты слишком серьёзно стала воспринимать спектакль. Неужели ты поверила в этот розыгрыш, как вчера с террористами?” Чужой, незнакомый голос отчётливо произносил эти слова в моей голове. Я оглянулась – вокруг никого не было. Вот только галлюцинаций не хватало! “Гиса, зайди в домик, погляди на себя! Тебе не нужно никуда спешить!” Я не слышала прежде этого голоса, и могу с уверенностью сказать, что принадлежал он не Валькоту. Тогда кому?
Я остановилась напротив домика и поднялась на крыльцо по ступенькам, вошла в комнату. Таймаут. Нужно привести мысли и себя в порядок. Взглянув в зеркало, я не узнала своего отражения – не расчёсанная, уставшая, с мешками под глазами, да ещё и заплаканная. Нервные переживания последних дней превратили меня, как сказала бы Анька, в зомби. При мысли о ней я снова начала плакать. Нет. Так дело не пойдёт. Нужно взять себя в руки и сосредоточиться. Кто они для меня такие? Может быть, весь этот лагерь какая-нибудь выдуманная иллюзия. Я им ничем не обязана. Ни им, ни Тесле, ни Генде, ни этому странному парню из снов. Возможно, он кого-то спас, но меня выдернули из привычного мира, оторвали от близких, постоянно обманывают, не доверяют, да ещё и подвергают смертельной опасности. Какой смысл расстраиваться из-за происходящего? Вместо слёз мне нужно думать каким образом отсюда сбежать. Почему я вдруг решила, что Анька умирает из-за меня? Она отправилась куда-то, ни слова не сказав ни мне, ни вожатым, ни даже Мадине. Если её сестёр кто-то похитил и держит в каких-то подземельях, то для этого существует полиция. Если вместо того чтобы заявить куда следует и провести антитеррористическую операцию она лично ввязалась в бой, то виновата исключительно сама. С другой стороны, не могу же я её оставить умирать. Одно дело злиться на человека или не доверять ему, но не принести лекарство – это уже подло.
“Не спеши в библиотеку, проверь, что у неё в рюкзаке” – снова послышался голос. Я ничего не понимала, скорее всего, это просто встревоженные мысли. Мой взгляд упал на Анькин рюкзак, лежащий у её кровати. Это было не совсем красиво – рыться в чужих вещах, но не воспользоваться таким шансом я просто не могла. Вдруг я найду здесь какие-то подсказки ко всему, что происходит? Мадины не будет несколько минут, но всё же я, осмотревшись, занавесила окно и заблокировала изнутри замок, чтобы никто случайно не вошёл. Приняв необходимые “меры предосторожности”, я подняла рюкзак и осторожно потрясла. Внутри что-то звякнуло. Затем расстегнула замочек и заглянула вовнутрь. Ничего не случилось – меня не парализовало, взрыва не произошло, и гремлин оттуда не выпрыгнул. На дне позвякивали несколько разноцветных скляночек, вперемешку с какими-то пакетиками и коробочками. Поверх лежала небольшая, но довольно потрёпанная книга в кожаном переплёте. Уж не тот ли самый манускрипт по магии, который Аня нашла в Чернобыле? Я вытащила её и пролистала несколько страниц с загадочными схемами, рисунками и непонятными словами, написанными на незнакомом языке. Так и есть. Наверное, это какие-то заклинания, лучше их не читать, а то призову какого-нибудь демона. Из книги выпал сложенный вчетверо листок. Развернув его, я увидела, что это карта лагеря с кружками, стрелочками и пометками. Над кружочками были проставлены цифры, а внизу что-то вроде таблицы:
Гравитон №4, склад, нестабилен, проверить.
Гравитон №2, ворота. Заряд 24%, доложить руководству.
Гравитон №16, столовая, нестабилен, проверить.
Гравитон №11, библиотека, помехи или неисправен, разобраться.
Видимо, речь шла о каких-то неизвестных мне устройствах, размещённых на территории лагеря, о которых Анька собирала информацию. Но мне эти цифры ни о чём не говорили. Из этого следовало лишь то, что она в курсе происходящего, но говорит гораздо меньше, чем знает.
Аккуратно сложив листик и книгу обратно в рюкзак, я поставила его на прежнее место с мыслями что сейчас происходит в медпункте. Надеюсь, там обошлось без мордобоя? Или Мадина в порыве ярости крушит кабинет Глеба Валерьяновича? Всё же Аньку чисто по-человечески жаль. Она ко мне хорошо отнеслась, как, впрочем, и Мадина. Как бы там ни было, но я должна ей помочь.Но как только я вышла из домика, желание немедленно бежать в библиотеку, спасая жизнь подруги, снова пропало. “Не спеши, времени ещё предостаточно”, – то ли мысли, то ли голос одобрили мои действия.
Я направилась к летнему умывальнику за домиком, расчесалась и умылась. Даже попыталась улыбнуться. Ну вот, Гиссарико, теперь другое дело, ты готова к переговорам с Адой. Главное, не забывать, что всё это игра для моего выздоровления. И незачем погружаться с головой в лагерную жизнь. Я даже удивилась, что несмотря на недосып и все те ужасы, которые я видела ночью, со мной не случился припадок. Всё же Глеб Валерьянович гений, раз придумал такую методику лечения для меня. Интересно, а Тени – это переодетые пионеры или такие куклы на радиоуправлении, как в комнате ужасов “Лунапарка”? Скорее всего, второе, только как они сделали, что они летают? Наверное, где-то внутри баллон с гелием. А я уж было испугалась по-настоящему. Неужели папа столько денег вложил, чтоб создать все эти декорации для моего лечения? Или просто здесь реабилитационный центр? (Вот Ада точно на лечении.) Потому и сигнал мобилки глушат, и родителей не пускают, чтоб создать полную иллюзию оторванности от мира. Хотя здесь довольно хорошо. Чистый воздух, природа, неплохо кормят, а вчерашний фейерверк чего стоит! Приеду домой, обязательно обо всём этом напишу в блог, а пока что на досуге сделаю несколько заметок и зарисовок. К примеру, нарисовать Тень и Буку? Таких в зоопарке не встретишь.
“Но ты можешь встретить их в особняке, иди туда!”, – яркая, словно молния, вспышка в голове.
Конечно! Аня меня больше не интересовала. Я вернулась в домик, чтобы взять альбом и карандаши, вспомнив “Муки Ада”. Смогу нарисовать и получше! На выходе я взглянула в зеркало. Позади клубилось облачко серого тумана, и я готова была поклясться, что внутри него блеснули два огненных глаза. В страхе я обернулась. Передо мной стоял парень в плаще и капюшоне, я не поняла, каким образом он попал в домик, видимо я оставила незакрытой дверь.
– Здесь у тебя нет власти над ней! – он резким движением рассёк туман и тут же исчез вслед за ним.
Всё произошло настолько быстро, что я даже не успела испугаться.
– Кто здесь? – закричала я. Естественно, никто не ответил. Я осмотрела домик, заглянула под кровати, в шкаф – пусто. Замок на двери был закрыт. Значит, у меня снова начались галлюцинации! Сперва я даже не поняла, что я делаю в домике, ведь я спешила в библиотеку. Да и зачем мне вдруг понадобились карандаши и альбом, которые я держала в руках? Я взглянула на часы – 11! Целых полчаса потеряно! За это время Аньке могло стать хуже. Стремглав я вылетела из домика и остановилась, переводя дыхание, лишь у дверей библиотеки.
Мысленно я принялась выстраивать с чего начать разговор с Адой, и как только собралась войти, дверь распахнулась, и оттуда вышел парень с крашеными зеленоватыми волосами. Сомнений быть не могло. Макс. Я-то думала, он лежит в медпункте, а оказывается жив – здоров, и, конечно же, из медпункта сразу в библиотеку – на пару с Адой читать Пушкина. Вид у него был подавленный, а рука перебинтована, и он старался её прятать за спину. Наверное, следовало спросить, как он себя чувствует? Но Добров начал первый:
– Привет, Гиса. Я хотел извиниться за то, что случилось в зале и за поведение Ады. Пусть она не совсем адекватная, но по-прежнему мне дорога, и я её люблю. Мне бы не хотелось, чтобы она думала, что между нами что-то есть... Ну, ты понимаешь..., – Макс на минуту замялся, – этот кружок, и платья, они просто для репетиций, ты, конечно же, красивая и талантливая, но мне интересна как актриса, а не как девушка, – ему становилось всё тяжелее подбирать слова, и он начал переминаться с ноги на ногу, видимо жалея, что начал разговор.
Ох, сегодня настоящий день извинений.
– Макс, всё нормально. У меня тоже нет к тебе никаких “таких” чувств. Ада, конечно, девушка слегка сумаш-... специфическая, но раз тебе нравится, это твой выбор.
– Я не об этом. Я хотел попросить тебя остаться в кружке, если его не закроют после случившегося.
– Подумаю. Только никакого зелёного платья. Из-за него я дважды попала в неловкую ситуацию.
– Понимаю. Приходи завтра, и мы продолжим репетировать. Со мной, как видишь, почти всё хорошо, только писать не могу. Глеб Валерьянович просто волшебник. Рука совсем не болит. Но пару дней мне придётся походить с этой повязкой. Ада теперь мой секретарь, будет вносить изменения в сценарий. Спектакль отложили на несколько дней, и у нас есть дополнительное время.
– Смотрю, вы помирились?
– Да, я сам сглупил. Это не её вина.
– Макс, ты чуть не сгорел! Если ты знал на что идёшь, то зачем было так безответственно себя вести?
– Психанул из-за стихов. Зачем было их читать?
– Стихи-то мне понравились, а вот твоя выходка – нет. Ты всех перепугал до смерти.
– Ты прям как вожатая. Мне уже от всех досталось, и от Семёна Михайловича, и от доктора, и от Ярославы Сергеевны. Меня под наблюдением пока оставят. И рапорт товарищу Генде составили! Но бедная Адочка! Свечку конфисковали. Она в неё вцепилась – не отдам – кричит, хоть режьте. Силой отобрали.
– Ну и правильно сделали, она совсем с ума сошла, меня тоже этой свечкой чуть не сожгла. А если бы я загорелась как ты?
– Она что, и тебя заставляла руку в огонь совать?
– Добровольно-принудительно. Я провела рукой над пламенем, и ничего не почувствовала. Было совсем не горячо, даже немного приятно. А почему ты вдруг загорелся?
– Гиссарико, это не простая свечка, и не простой огонь. Кое-кому он может очень сильно навредить.
– Как тебе?
– Да. Ада хочет проверить всех пионеров.
– Проверить что?
– Как бы тебе это сказать... Есть разные миры, в них живут разные... люди. Эм... Знаешь, я не готов тебе объяснять – поговори лучше с кем-то другим. Не думай об этом, приходи на репетицию завтра. Всё будет хорошо, мне пора.
Он помахал на прощание здоровой рукой и убежал по дорожке. Что же это получается? Здесь не только пионеры из разных времён, но ещё и с других планет? Или что имел в виду Макс под словами “разные миры – разные люди”. Выходит, инопланетяне боятся огня? Значит, есть такие, которые боятся воды? Или не могут дышать кислородом? Но пионеров в скафандрах со щупальцами я ещё не встречала.
Пожав плечами, я открыла тяжёлую дверь библиотеки. Мне показалось, что в конце коридора были слышны чьи-то всхлипывания, и осторожно заглянула в зал. Ада рыдала, уткнувшись в книгу. Неужели она из-за своей свечки так переживает? Я слегка откашлялась и постучала по стойке. Ада со злостью подняла на меня заплаканные глаза:
– Чего пришла? Поиздеваться, как все? Или утешать будешь?
– Н... нет... я за помощью вообще-то... Но, вижу, у тебя что-то случилось?
– “Что-то случилось”, – передразнила Ада, – как видишь ничего особенного. Просто заперли здесь. Я теперь – как ты!
Ада злобно усмехнулась.
– Тебя заперли в библиотеке?
– Нет. ЗДЕСЬ!
Библиотекарша произнесла это слово зловещим шёпотом, обведя рукой книжный зал. Трудно было понять, что именно она имеет в виду.
– Ты сможешь мне помочь?
– Нет! Я никому помогать не буду. Вы все заодно! Весь лагерь против меня и Макса. Все здесь хотят нашей смерти. Потому что завидуют нашей любви.
– Успокойся, никто не хочет ничьей смерти. Помощь нужна не мне, а Аньке.
Ада грустно усмехнулась.
– И что же сделала твоя Анька, когда меня унижали? Когда скрутили руки и отобрали самое ценное? Ничего! Она даже не пришла.
– Аня не пришла потому что тяжело ранена. Если бы могла, то примчалась бы сразу, как в тот день, когда спасала тебя от Буки. Настал твой черёд её выручить.
Ада замешкалась в нерешительности.
– Не знаю, верить тебе или нет. Я должна с ней поговорить.
– Это невозможно, она в изоляторе и не может говорить. У неё опасная рана, в которую попал яд. Глеб Валерьянович противоядия не знает. Время идёт на часы, если ни на минуты. Ей становится хуже.
При упоминании о докторе глаза Ады гневно сверкнули.
– Это он распорядился забрать свечку! А теперь собирается загнать Аню в могилу! Единственную пионерку, которая нормально ко мне относилась и была согласна с моей теорией, что скоро всем здесь крышка. Не кажется ли тебе, Гиса, что завтра на её месте окажусь я? И товарищ Генда в очередной раз выйдет сухим из воды?
– Прости, я не очень поняла, куда он выйдет?
– А, я же забыла, что ты японка. То есть останется безнаказанным.
– Ада, я не понимаю ничего из того, что происходит в лагере. Мне никто ни о чём не рассказывает, но сейчас не до этого. Сейчас нужно спасти Аню. У тебя здесь много книг. Возможно, есть по медицине. Возможно, я смогу найти...
– Ничего ты в них не сможешь найти, – прервала меня Ада, – чем ранена Аня?
– Глеб Валерьянович сказал, что это коготь Тени.
Библиотекарша устало, будто подкошенная, опустилась на пол, закрыла глаза и принялась тереть виски. Сперва я подумала, что ей плохо, но вскоре она прошептала, не глядя в мою сторону:
– Как давно и где?
– Сегодня ночью. В каких-то подземельях, но я точно не знаю.
– Время ещё есть. Однако, его не так много. Значит, Анька ввязалась с ними в открытый бой? Правильно сделала! Всё же лучше, чем здесь взаперти дохнуть. Хорошо, я помогу. Ей нужна особая трава для противоядия, а точнее мох. Я сейчас принесу. Она спасла мою жизнь, я спасу её.
Ада поднялась и направилась за шкаф, туда, где был спуск в подземелья.
– Не вздумай за мной идти, – сказала она железным голосом, таким, что спорить с ней не возникло бы ни малейшего желания.
Вскоре я услышала где-то вдалеке скрип и хлопок железной двери, что свидетельствовало о том, что Ада вошла в туннели. Я уселась за её столом и, то и дело поглядывая на часы, принялась ждать. Мне на глаза попалась маленькая записная книжечка, которая будто сама выпала с полки, желая, чтобы я её прочла. От нечего делать, я открыла первую страницу. Неровным подчерком там было написано:
*
... (Дата неразборчиво.)
Мальчишки говорят, что это всего лишь старый особняк на краю деревни. Завязался спор, кто сможет целую ночь провести в нём. На “слабо” берут. Но все эти выдумки про призраков и вампиров – полная чушь! Мы живём в XXI веке!
...
Ну вот, ничего не произошло, как я и говорила! Ссыкуны зауважали. Я теперь для них авторитет. На “вы” здороваются. А дверь внизу всё же интересная. Надо будет найти способ открыть. Может, там сокровищница графа или камера пыток?
...
Не оставляю попыток отпереть дверь. При взрыве чуть не обрушился второй этаж и местные сбежались. Едва успела спрятаться. Так не пойдёт. Жду ответа от дяди. Он у меня в прошлом... спец по замкам.
...
Дядя не приедет, но пару дельных советов дал. Вечером попробую.
...
Чертовщина какая-то! Что-то щёлкнуло внутри, но дверь не открывается. Как бы не сломать замок окончательно... Сдался он мне! С другой стороны, как ещё развлекаться на каникулах? Надеюсь, там всё же золото, а не скелеты.
...
Пойдём другим путём. Если есть дверь, от неё должен быть и ключ. Обыскиваю пустые пыльные комнаты. Вдруг он где-то спрятан? Надежды мало, но что делать? Варька спрашивает, куда я всё время хожу? Говорю, что купаться на озеро. Строго предупредила не заходить в старый особняк. Конечно!
...
Не ключ, но какой интересный подсвечник! Старинный! Единственная находка. Остальное давно растащили, а его между досками, наверное, не заметили. Варьке не показываю. Сразу вопросы будут откуда. Перепрятала. Как вернусь в город, продам в антиквариат. Тяжёлый, серебряный, ручная работа. Рассчитываю выручить тысяч десять. Каникулы прошли не зря.
...
Завтра домой. Жаль, загадка двери так и осталась не разгаданной. Приеду однажды сюда с научной экспедицией, а пока что экзамены и поступление на истфак в МГУ. Упаковываю свою находку на дно рюкзака. Всё же я настоящий археолог!
...
Она... она открылась! Ключ в форме бабочки! Он был в рукоятке подсвечника. Я, Аделина Новикова, делаю первый шаг в темноту навстречу неизвестности. Страх? Я не знаю, почему его нет. Вместо него эйфория и жажда открытий! Неужели я, как мой кумир Говард Картер, ступаю в мир неизведанной древности? Из подземелья на меня веет сыростью и неизвестностью. Лучшее, что может быть в жизни – стоять на пороге нового открытия. Эти строки я пишу при свете свечи, вставленной в подсвечник. Я боюсь потерять время, чтобы более тщательно подготовиться к экспедиции, ведь утром у меня автобус в город.
...
(сбивающимся, прерывистым подчерком, на листике несколько высохших капель крови)
Если бы я могла... если бы я знала... я должна немного отдышаться... должна собраться с мыслями... только строки, только буквы помогут мне не потерять рассудок. Постараюсь, если смогу...
Итак, я шла. Вначале коридор был прямой. Потом появились ответвления. Их становилось всё больше. Это были катакомбы. Мне стало не по себе. Вокруг что-то менялось... Это сложно описать, но стены будто расплывались. Так бывает, если надышаться каким-то газом или от недостатка кислорода. Чувствовала я себя прекрасно, и подумала, что это какое-то видение, но рисковать идти дальше не стоит. Я решила вернуться. Но когда обернулась, за мной стояли ОНИ! Не приближались, а просто смотрели огромными пустыми глазами (?) с красным огнём внутри и покачивались как бы в воздухе, не касаясь пола. Так я ещё никогда не орала. Мой собственный крик, разорвавший тьму подземелья, стоял эхом у меня в ушах, подталкивая бежать вперёд, не оглядываясь. Как ни странно, но свеча не гасла от ветра, а продолжала освещать, хоть и не ярко, дорогу. Убежать я не смогла, почувствовав лёгкое и холодное прикосновение к плечу. Инстинктивно я обернулась и ударила то, что ко мне прикоснулось, свечкой. Призрак издал жуткий вой и загорелся. Те, кто за ним следовали, остановились в нерешительности. Это дало мне несколько секунд, и я снова побежала. Мне показалось, что я увидела свет, хотя это было невозможно. Впрочем, это могло означать спасительный выход. По доносившемуся сзади вою я поняла, что погоня возобновилась и решила вновь воспользоваться свечкой. В узком коридоре у меня было преимущество. Каждый раз, когда я попадала в цель, призрак загорался, но их становилось всё больше и больше. Медленно я отступала по туннелю назад, и оказалась в огромной комнате. Здесь твари меня окружили. Сперва я ещё какое-то время отбивалась, но вскоре почувствовала острую боль в руке и потеряла сознание.
Что произошло дальше, я не помню. Открыла я глаза на соломенной подстилке. Рядом со мной сидел какой-то парень. Заметив, что я пришла в себя, он улыбнулся, дал мне воды и заговорил. Я даже не уверена, что слышала его голос, скорее слова отдавались в моём сознании. Он сказал, чтобы я ни о чём не волновалась, так как теперь в безопасности. Я не знала, кто он, можно ли ему верить, и тем более, где я нахожусь. А находилась я в какой-то каменной комнате, видимо всё ещё в подземелье, единственным источником света была моя свеча, в свете которой этот парень казался мне полупрозрачным, как и незадолго до этого стены подземелий. Я снова решила, что у меня видения, и отодвинулась от него, вжавшись в стену. Но парень лишь улыбнулся.
– Я не причиню тебе вреда, – сказал он спокойно, – уж если тебе удалось прорваться сюда, победить Тень и не погибнуть от ранения, ты очень сильная. Я зайду позже, а сейчас... Дина! – позвал он.
В комнату вошла девушка, скорее девочка лет 14-ти.
– Дина, наша гостья пришла в себя, помоги ей переодеться и проверь, как заживает рана.
...
Я уже могу вполне нормально ходить. Познакомилась с жителями подземного города. Да-да. Здесь целый город. Его обитатели дети и подростки. Меня удивило то, что здесь нет ни одного взрослого, но все они относятся ко мне дружелюбно. К сожалению, я не могу видеть в темноте, как они, и мне выдали какой-то странный фонарик. Свеча стоит в моей комнате и до сих пор горит. Я не могу объяснить почему. Мне разрешили её оставить, но сами к ней не приближаются и ходить по туннелям с ней не разрешают. Такое впечатление, что они её сами боятся, как и те существа внизу. Этих жутких существ они называют их Тенями, но в город им не пробраться. А в городе есть и еда, и вода, и даже книги, которые я читаю целыми днями. Впрочем, здесь нет времени – понять день сейчас или ночь невозможно.
Парня, которого я видела в первый день, зовут Макс. У него необычные, зеленоватые волосы. Я решила, что крашеные, но он сказал, что это их естественный цвет. Не очень ему поверила. Зато, когда увидела себя в зеркале – ужаснулась. Мои волосы пепельно-серого цвета! Я поседела за один день! Уж кому-кому, но теперь краситься придётся мне. Если выберусь. Насчёт выхода на поверхность они странно молчат или переводят разговор на другую тему. Видно, что не хотят рассказывать. Макс сказал, что всё расскажет, когда я окончательно поправлюсь. Почему-то я ему верю.
...
Это было... это было так... прекрасно... и необычно... мы с Максом... ну словом, мы поцеловались... Я не могу писать... пока... Очень счастлива....
