Текст книги "Красный Август (СИ)"
Автор книги: htv
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)
– Мост переходим по одному, это важно. Пока я не пройду, ты Серёжа, не вздумай на него становиться. Я скажу, когда. Так готово. Пошёл. Ты Гиса жди. Всё, Серёжа со мной, твоя очередь. Просто иди, ни о чём не думай. Это самый обычный мост. Крепкий, надёжный. Всё будет хорошо.
И чего она разволновалась? Я его уже переходила сегодня днём, когда повстречала здесь Аду. Самый обычный мостик, немного скрипучий, но вполне надёжный. Доски не прогнили, перила целые. Впрочем, сегодня я видела столько странных вещей, что не удивлюсь даже, если здесь появится дракон. Осторожно я сделала первый шаг. Мостик скрипнул, но ничего сверхъестественного не случилось. Совершенно спокойно я дошла до половины. Лишь немного усилился ветер, и потянуло сыростью со стороны особняка. Сделав ещё несколько шагов, я благополучно спрыгнула на землю.
– Так, всё в порядке, нас пока не заметили. Теперь нам нужно пробраться внутрь дома, за Анькой.
– Девушки, может быть, вы меня всё же развяжите? – пробормотал Серёжа.
– Хорошо, но учти – одно неверное движение, и ты покойник.
Мадина забрала у меня нож и ловко, одним движением, разрезала путы. Довольный Серёга потёр запястья, сбрасывая с них остатки верёвки.
– Теперь все за мной!
– Стойте! – вдруг прогремел ясно и отчётливо чей-то голос.
– Кто здесь? – Мадина вскинула пистолет.
– Мадина, ты совершила большую ошибку, взяв Гису с собой. Её услышали, за ней идут. Вас заметили, – перед нами вдруг возник силуэт парня в капюшоне.
– Валькот, это ты? Тьфу, как же ты меня напугал! Нет, я никого не слышу.
– Сейчас их будет здесь много, очень много. Они идут по подземным туннелям. Приложи ухо к земле и услышишь.
– Но, сюда-то они не пройдут?
– Не прошли бы, если б не Аня.
– Что она сделала? Неужели сломала печать? Ада сказала, что ключ у неё.
– К счастью, не успела, ох уж эти пионеры-герои. Но жизнь Гисы сейчас в опасности. И её нужно спасать.
Серёжа бросился ко мне и вдруг обнял.
– Я буду тебя защищать, не бойся ничего.
Валькот лишь презрительно хмыкнул:
– Как? Голыми руками.
Я была благодарна Серёге за его порыв, но сама не знала, что делать. Вдруг я почувствовала, как под ногами начинает трястись земля.
– Бежим! – закричала Мадина, – Назад, к мосту.
– Нет, вы не успеете, даже вдвоём нам с ними не справиться. Я предлагаю выпустить бабочку.
– Но ведь Аня... Она останется там.
– Мадина, у тебя есть другие предложения? Осталось самое большее 20 секунд. Решай, она или Гиса. И ты знаешь ответ.
– Стойте! Мы должны спасти Аню! Мы ведь за этим сюда пришли!
– 10 секунд!
– Нет!
– Да!
– Пожалуйста!
– У нас нет выхода. 5 секунд.
Рядом со мной взлетели в воздух комья грунта, и из-под земли вылетело какое-то непонятное создание, похожее на призрака, о котором рассказывал наш пленник. С высохшей бледной, почти полупрозрачной кожей, горящими глазами и огромными когтистыми руками-лапами. Серёжа лишь крепче меня обнял и прижал к себе, намереваясь принять первый удар на себя. Жуткий, протяжный вой, скорее похожий на скрип, разорвал мои уши. Всё поле начало взрываться маленькими вулканами – трава, кусты, сломанные деревья и ветки летели во все стороны, выпуская из земли обитателей преисподней. Теней становилось всё больше, а их вой, усиливаясь, слился в безумную песню ночи. Но Валькот спокойно достал из-под плаща банку и открыл крышку. Огромная синяя бабочка, точь-в-точь как на моём рисунке, взмахнула крыльями в лунном свете и взлетела над зловещим полем...
27 АВГУСТА, 4 ДЕНЬ СМЕНЫ
Рассвет влился в окно вместе с сигналом горна “Подъем”. Я откинула одеяло, и села на своей кровати, ничего не понимая. Обвела комнату глазами. Заспанная Мадина сидела у кровати Ани. Рядом на тумбочке стояла миска с уксусом, куда Мадина обмакивала тряпочку и прикладывала её на лоб завёрнутой в простыню Ани, тяжело дышащей во сне.
– Наконец-то ты проснулась, – устало сказала Мадина, – Аня вот заболела, смени меня, я хотя бы часик перед завтраком вздремну. Как только откроется медпункт, сразу беги к Глебу Валерьяновичу за помощью. Ей уже лучше, но пусть осмотрит.
Зевнув, она плюхнулась на свою кровать. Я вспомнила ночные кошмары.
– Мадина, где Серёжа?
– Откуда мне знать, спит, наверное, у себя в домике. А почему ты спрашиваешь?
– Он не пострадал? Мы успели убежать?
– Убежать? С дискотеки?
– Нет, с того жуткого поля. Анька жива! Мы её спасли. Ой, а что с Мишей? Он стал призраком? И где наш спаситель Валькот?
– Гиса, я не знаю, что за сон тебе приснился, ты вчера уснула почти сразу как пришла. Сначала порывалась идти спасать Аньку, но потом затихла и как младенец спала. Я тебя будить не стала, Анька вскоре появилась. Ничего не рассказывала, упала на кровать, под утро я услышала какие-то стоны, смотрю – а у неё бред и жар. Хорошо, у меня уксус припасён. Я сбегала, принесла мисочку. Вот, заснула, кажется.
– Ох, Мадина, ну что же ты! Разбудила бы вожатую, или Глеба Валерьяновича.
– В полчетвёртого ночи? Я даже не знаю, где они спят. А меня дед учил помощь раненым оказывать самостоятельно.
– Аня ранена?
– Есть немного, но не опасно, я рану обработала, перевязала. Скоро жар спадёт, и она будет, как новенькая. Всё, дай поспать.
Вот такой неожиданный поворот событий! Выходит, мне приснился сон. Не было никакого ночного похода, нападения Теней, спасения Ани. Приснится же такое, а ведь всё как в реальности было! Надо идти на линейку и найти Серёжу, а ещё Мишу, проверить, живы ли они? Интересно, что произошло с Анькой, кто её ранил и где она побывала? Нужно срочно привести Глеба Валерьяновича её осмотреть. Я не хочу сомневаться в способностях Мадины, но врач есть врач. Не дай Бог, заражение какое начнётся.
Медпункт был ещё закрыт в такую рань, хотя мне показалось, что внутри кто-то есть. Может быть Глеб Валерьянович работал ночью? Я обошла вокруг, несколько раз постучалась, но дверь никто так и не открыл. Ничего другого не оставалось, как идти на линейку. Наш отряд построился, и Ярослава Сергеевна, конечно же, сразу отметила отсутствие Ани и Мадины. Отсутствовала также ещё одна пионерка – Саша, что обеспокоило вожатую, но она всё же открыла линейку, встревожено поглядывая на пустые места в строю. Пока я придумывала что сказать, на площадь, расталкивая пионеров, вбежала Мадина, по дороге завязывая пионерский галстук. Вожатая лишь строго на неё посмотрела, оставалось объяснить отсутствие Ани, но Мадина взяла сё на себя:
– Анька... это... ногу подвернула, в домике лежит, ждёт Глеба Валерьяновича, но вы не переживайте, Ярослава Сергеевна, она труды товарища Генды изучает. Можно, я ей завтрак в домик принесу? На голодный желудок читать сами знаете...
– Ох! – вожатая всплеснула руками, – видите, друзья, к чему приводит неосторожность! А, между прочим, у нас сегодня очень важная линейка. Мы с вами должны вспомнить правила пожарной безопасности. Наверняка, многие из вас слышали о том случае, который произошёл в актовом зале. Одна девочка решила принести на репетицию театрального кружка свечку. Дело чуть не закончилось бедой. Спектакль теперь переносится на неопределённое время, пока Максим не сможет снова вернуться в кружок и продолжать репетиции. Мы даже хотели отменить вечерний фейерверк, но благодарите Семёна Михайловича за то, что праздник состоялся. Он решил, что глупость отдельно взятого человека не должна влиять на судьбу всего лагеря, и этим показал, что пионер всегда должен думать о своих товарищах. Думать о тех поступках, которые совершает, особенно в коллективе, о том, как его поступки повлияют на окружающих. Сегодня, как вы знаете, наш отряд готовится идти в поход. Потому начнём мы с правил разведения костров.
“Да уж”, – подумала я, – “линейка обещает быть долгой и скучной. Потом она будет рассказывать правила пользования утюгом, электрочайником, газовой плитой и напомнит о том, чтобы не курили в постели”.
Когда вожатая дошла до правил тушения электропроводки, кто-то из строя робко спросил:
– Ярослава Сергеевна, а мы не опоздаем на завтрак?
– Ничего страшного, потерпите, я договорилась, что завтрак перенесут на 20 минут, пока я буду читать вам инструктаж.
Вздох разочарования прокатился по строю, однако Ярослава Сергеевна, будто не услышав его, спокойно продолжала рассказывать, как один пионер, который не умел тушить электропроводку... Но мне эти истории были абсолютно не интересны. Волновал не столько завтрак, сколько состояние Ани. Вдруг ей стало плохо, а мы с Мадиной торчим на этой глупой линейке, не имея возможности даже поменять компресс. Может быть, у неё снова поднялась температура? Уходить с линейки было чревато нагоняем, и я как могла, терпела, пока вожатая не закончит инструктаж. Наконец, этот момент наступил. Как только она произнесла последние слова, пионеры дружной гурьбой побежали в столовую, только я одна в медпункт. Мы договорились, что Мадина пока будет в домике приглядывать за Аней, и чтобы я не задерживалась.
На этот раз дверь медпункта была открыта, но кабинет заперт. Изнутри доносились какие-то шорохи и голоса. Я решительно постучала.
– Занято, – недовольным голосом ответил доктор, – ждите очереди.
Но я так переживала за Аньку, что ни о какой очереди речи быть не могло. И так линейка отняла целых 20 минут времени, и я вновь настойчиво постучала.
– Глеб Валерьянович, дело крайне срочное, человек умирает!
Видимо, он узнал мой голос, так как вскоре щёлкнул замком, слегка приоткрыв дверь, но не пустив меня в кабинет.
– Так, Гиса, умираешь явно не ты, тогда кто?
Я рассказала, что у Ани поднялась температура ночью, и возможно она ранена. Глеб Валерьянович посмотрел на меня в недоумении:
– То есть, как ранена? Посреди ночи? Но чем?
– Не знаю, может быть, о ветку зацепилась.
– То огонь, то ранение, то отравление, то ты без сознания. Не проходит и дня, чтобы кто-то не пострадал. Теперь ещё и у Саши обмороки. Да что ж здесь происходит?
Я лишь виновато развела руками, но ответила только на последний вопрос:
– А вы уверены, что у Саши обмороки? Она выглядит вполне здоровой.
– Ты тоже так выглядишь, а потом вдруг раз, и у меня на кушетке. Если б с ней было всё в порядке, за неё б не стал ходатайствовать Семён Михайлович и освобождать от дежурств.
– А может она просто...
– Может, и “просто”, но мой долг, как врача, предупредить болезнь задолго до развития, нежели потом её лечить. Мне кажется, у Саши, действительно есть определённые проблемы, нуждающиеся в лечении, но это врачебная тайна! Жди здесь. Я сейчас возьму всё необходимое, и пойдём осматривать Анну.
Из-за закрытой двери послышались снова голоса.
– Саша, у меня срочный вызов, так что прости, процедуры окончены, одевайся.
– Но как же вы, Глеб Валерьянович? Вы ведь не успели?..
– Если хочешь, жди меня здесь, я вернусь после осмотра, и мы закончим, только накинь что-нибудь на себя, не то простынешь. Дверь кабинета будет заперта.
– Я всё понимаю, у вас работа. Что ж, продолжим завтра, а то я уже два раза сегодня...
Вот так Сашка! Теперь я была уверена, что она просто симулирует, чтобы ходить на осмотры к Глебу Валерьяновичу. А по счастливому для неё стечению обстоятельств за неё попросил сам директор лагеря, и врач ей теперь не может отказать. Причина такого поведения может быть лишь одна – она влюбилась в доктора! Неужели она у него в кабинете сидит совершенно без одежды? Интересно, какие такие процедуры он ей назначил? Любовь – это хорошо, но не до такой же степени, чтобы ходить голой по кабинету перед тем, кто тебе нравится... Впрочем, а как нужно ходить? Мне ещё никто не нравился, и я совершенно не знаю, что нужно делать в таких ситуациях, Ой, мысли какие-то странные. Он же врач, для него наверняка обычное дело осматривать пациентов-пионерок, ничего в этом нет такого. С другой стороны, он всё же мужчина. Я б сгорела со стыда. Интересно, когда я была без сознания, он меня тоже осматривал в таком виде?
Так, занятая своими мыслями, я и не заметила, как мы дошли от медпункта к домику. Ане было уже лучше, и она сидела на кровати по-прежнему завёрнутая в простыню. Они о чём-то спорили с Мадиной, но быстро прекратили разговор, увидев нас. Анька была расстроена и слаба. Сперва доктор измерил ей температуру. Взглянув на показание термометра, он одобрительно кивнул. Мадина молча указала на рёбра с правой стороны. Глеб Валерьянович приказал ей скинуть простынь. Я подумала, что Анька начнёт возражать, ведь она была без одежды, но тут же вспомнила, что у неё нет по этому поводу никаких комплексов, и оказалась права. Когда она послушно развернула простынь, я увидела, что её тело было забинтовано от груди почти до живота. Сквозь бинт слегка проступало кровавое пятно. Глеб Валерьянович принялся снимать повязку, и то, что я увидела под ней, повергло меня в ужас. Огромная резаная рана, обработанная Мадиной, но к счастью не глубокая, вновь начала кровоточить. Видавший виды врач присвистнул, однако похвалил Мадину за профессиональную работу, поинтересовавшись, где она научилась основам хирургии. На что Мадина ответила гордо: “в окопах”.
Доктор достал из сумки спирт, чистый бинт, какую-то мазь и принялся обрабатывать рану. Аня лишь морщилась от боли, но не проронила ни звука. Затем он наложил новую повязку и произнёс:
– Что ж, раненый революционер, придётся вам провести несколько дней в медпункте под моим наблюдением. Постельный режим и никаких нагрузок, если не хотите собирать свои выпавшие внутренности по всему лагерю.
Аня сделала попытку улыбнуться:
– На охоту хотя бы разрешите ходить?
– В таком состоянии разве что в качестве добычи.
– Глеб Валерьянович, не переживайте за меня. Завтра я буду в порядке. Есть кое-какие народные средства.
– О, местная знахарка объявилась? Постельный режим я сказал. Сейчас перенесём тебя в медпункт, схожу за носилками.
С этими словами он покинул нас, а Мадина вновь набросилась на Аню:
– Отлично! Просто замечательно! Провести три дня в медпункте, когда ты сейчас просто незаменима! Чем ты думала? Вот во что вылился твой поход! Хорошо жива осталась! Если мозгов нет, свои не вставишь!
– Жива, жива, успокойся. Отдельными частями, но процентов на 70 точно. За медпункт не переживай, денёк поваляюсь там в качестве мяса, а ночью сбегу и снова буду в строю. Не спорю, достала всё же меня одна сволочь, но в целом-то миссия выполнена...
– Да нихрена не выполнена! С барьером по-прежнему чёрт знает, что творится. Вот расскажи, что ты сделала?
Аня пристально посмотрела не меня:
– Обязательно? Именно сейчас?
– Да, Аня! Твоя выходка чуть не стоила тебе жизни. А сейчас под угрозой весь лагерь, если ты не объяснишь, что натворила. Я должна знать. Я инициирую собрание совета безопасности. Нужно принимать решение.Ты сама видишь, что происходит.
– Но Гиса не в совете.
– Гиса больше чем в совете, тебе ли не знать. И она вчера готова была на всё, лишь бы тебя спасти.
– Эй, девочки, я вообще-то здесь. Вы про меня говорите?
Но Мадина не обратила внимания на мою реплику, будто меня не существовало в комнате.
– На Красной горке, через час.
– Моя дорогая, ты забыла про это, – Аня указала на свою повязку, – постельный режим и три дня в медпункте в роли раненого джигита, если конечно у тебя нет плана покормить моими кишками котиков у столовой.
– Фу, Аня, – хотя я обрадовалась, что к ней возвращается её странное чувство юмора.
– Тогда сделаем так. Совет проведу без твоего участия, а ты мне расскажешь всё здесь и сейчас. Дальше я решу, как быть. ВСЁ, Аня. С того самого момента как ты ушла. Считай, что ты на допросе. Иначе я вставлю в твою рану раскалённый нож и буду его проворачивать до тех пор, пока ты не заговоришь. Захватили мы раз белого офицера в плен. Ничего рассказывать не хотел поначалу, а через пять минут уже щебетал, как птенчик.
Я недоверчиво покосилась на Мадину. Неужели она в 16 лет пытала людей?
– Под пытками говорить не буду, но если пообещаешь куриный бульончик принести, расскажу. Люблю я тебя и ценю то, что вытащила меня оттуда. Киса, а ты не хочешь прогуляться пока в столовую, посмотреть, как там котики поживают? Мяукают ли в предвкушении поедания моей печени? Заодно принеси, пожалуйста, мне завтрак, я голодная как сотня зомби.
– Но я тоже хочу услышать, что произошло! Ты, Мадина пыталась убедить меня в том, что это был сон, и я чуть было не поверила тебе! А теперь я знаю, что весь этот ужас существует по-настоящему! И монстры, и Тени.
– Гиса, давай мы тебе всё расскажем после того, как совет примет решение. Ты не поймёшь сейчас многих вещей, – сказала Мадина
– То есть, как на помощь придти, так Гиса. Как в столовую сбегать завтрак принести – Гиса! Как в медпункт – тоже Гиса. Вы не доверяете мне? Хватит с меня уже этих тайн. Мне и вожатой хватает, и этого проклятого лагеря. Я-то думала, что мы подруги после всего, что было, а вы! Вы.... Да катитесь к чёрту со своими секретами, лагерем и пионерией. Линейками, Гендой, телепортами во времени, монстрами. Не хочу вас видеть больше. Ни одну, ни другую. Пусть меня переселят в другой домик. Пошла я к вожатой!
На этих словах я хлопнула дверью и в ярости сбежала с крыльца. “Гиса больше чем в совете”, “Гиса ценный пионер”, “Жизнь Гисы превыше всего”. Как же, как же... Да насрать им на меня всем! У них своя тусовка, а кто я такая, чтобы в ней участвовать? Символ дружбы двух культур? Да уж... Злость и обида переполняли всё моё существо. Вспомнились слова Серёжи “они будут тебя использовать”, затем ночная встреча с Адой, которая говорила о том, что мне грозит опасность, если буду с ними общаться, и я задумалась – а если в их словах есть смысл? Вчера я пыталась доказать Серёже обратное, но теперь вижу, что он прав. Будто меня предали.
Я решительно направилась в админкорпус, чтобы поговорить с Ярославой Сергеевной о моём переселении, но вдруг шальная мысль закралась в голову – вернуться к домику и подслушать их разговор. А что в этом такого? Если разговор будет обо мне, я вполне имею право знать, что говорят. И никакие моральные нормы здесь не приемлемы. Возможно, вопрос касается моей жизни. Меня всё время пытаются убедить, что всё это сны, галлюцинации, но теперь я уверена в реальности происходящего и подумала, что поступаю правильно. Я вернулась, обойдя домик с обратной стороны, и притаилась за кустом сирени, который рос у окна. К счастью для меня, окно было открыто, да и говорили девочки достаточно громко, так что я отчётливо слышала каждое слово, замерев и превратившись в слух.
– А если да? – кричала Аня
– Нет, нет и ещё сто раз нет. Ты знаешь, что происходит с ними. Аня, это закон. Не закон лагеря, а закон природы, физики, если хочешь. Такой же, как восход солнца. Его нельзя изменить никакой магией. Тени останутся Тенями либо исчезнут вовсе.
– Мадина, сколько времени у нас осталось? Сколько дней? Один? Два? Десять? Ты видела, какое вчера было солнце. Лето заканчивается, Мадина. А когда заканчивается лето... Может быть, лагерь уже начал исчезать.
– По твоему поведению вижу, что ты ему хочешь в этом помочь? Ты, Аня, офицер службы безопасности, в чьи прямые обязанности входит охранять лагерь и его обитателей. До последнего заката, до последнего луча летнего солнца, каким бы он ни был и когда бы ни пришёл. А вместо этого ты хочешь предложить сделку Теням? Ты в своём уме?
– Не совсем сделку. Я хочу понять, как можно жить в сумраке, научиться у них этому знанию, и когда наступит последний закат августа, я смогу всё изменить.
– Ты не сможешь. Только Гиса. Да, времени мало, и она ещё не приняла решение. Никто из нас не знает, каким оно будет, но пойми, если до Гисы Тени доберутся раньше – всё пропало. Она наша последняя надежда.
Моим желанием было ворваться в домик и расспросить о чём они говорят, какое решение я должна принять, но с большим трудом я сдержалась и продолжала слушать.
– Верно, наша задача охранять Гису.
– Чего ты, Анечка, вчера не соизволила сделать...
– Кроме Гисы, Мадина, у меня есть обязательства ещё перед кое-кем. Дина и Наташа. Они мои сёстры – хочешь ты этого или нет, я должна их оттуда вытянуть или сдохнуть. Они заслуживают право жить, они ни в чём не виноваты. За что их развоплотили? Мы выжили бы в Чернобыле. Год, два, три, столько сколько потребовалось.
– А в итоге что? Холод, голод, болезни. Потом ты потеряла бы бдительность и их сожрали монстры. Подумай, разве это лучшее будущее для них?
– По твоему лучше как сейчас? Они не живы, ни мертвы, они блуждают, запертые между мирами. Мадина, они зовут меня, я слышу их плач по ночам, они ждут моей помощи, и я им помогу. Я ненавижу Генду с его проектом за то, что разлучил нас. Я ненавижу всех, кто на его стороне – директора, вожатых, Валькота. И ты, Мадина, не стой у меня на дороге и не вздумай меня останавливать!
– TESLAдала вам шанс, не только тебе. Да, в силу особенности поля не все могут попасть в лагерь, но товарищ Генда работает над усовершенствованием технологии, и с каждым разом всё больше ребят попадает сюда. Вспомни тот эксперимент – только Полина добралась, единственная из всей школы, 243 ребёнка тогда ушли в тень!
– И TESLA с Гендой за это должны ответить перед их родителями!
– Перед кем? Был ядерный взрыв, там нет уже никаких родителей. И детей нет, миллионы погибли, а Полина жива! Сейчас показатель перемещений улучшился в 9 раз! И те, кто сейчас здесь, могут жить, расти, учиться, любить, в конце концов. Там нас ждала неминуемая гибель, а здесь мы живы.
– Живы до конца лета. Дальше что? Это всего лишь небольшая отсрочка перед смертью. Ты сама всё прекрасно понимаешь.
– И тем не менее, я не отчаиваюсь и не лезу за барьер. Я верю, что Гиса поможет найти выход.
– Потому что так сказал Валькот, да? Ты ему веришь? Посмотри мой отчёт по гравитонам. Прочти его внимательно. Здесь всё скоро лопнет, как мыльный пузырь со всем его содержимым, то есть нами всеми. Мы отправимся в небытие, так, будто нас никогда и не было. А я хочу жить. Хочу вернуться в свой мир, как и ты. Хочу, чтобы мои сёстры были со мной. Разве я прошу невозможного? Луну с неба?
– Да. Невозможного! Пойми ты, глупая, что так не бывает. И сестёр не спасёшь и лагерь погубишь. Нельзя теням сюда. НЕЛЬ-ЗЯ! Ни при каких условиях, ни при каких обстоятельствах. Ты же понимала это при битве на Красной Горке. Почему сейчас не хочешь понять?
– Не знаю, Мадина. Я устала, может быть. Устала всё на себе держать. Устала мириться с неизбежным, устала ждать будущего. Самое страшное, мы обе знаем, каким оно будет, пока лагерь беззаботно веселится.
– Вот и отдохни. Постельный режим на три дня в медпункте.
– Нет у нас трёх дней. Нужно понять, что происходит прямо сейчас, сделать что-то.
– И ты попыталась вчера это сделать в одиночку?
– Да. Я отправилась в особняк.
– Поздравляю, самое глупейшее решение из всех возможных вариантов.
– Не с пустыми руками, естественно. В рюкзачке кое-что было на разные случаи жизни, ты ж меня знаешь.
– Ты их видела? Говорила с ними?
– Да. Они очень страдают. Они зовут меня. Особенно Дина.
– Тени используют твоё слабое место. Твою любовь к сёстрам. Они что-то говорили?
– Как обычно, просили сломать печать.
– Надеюсь, ума хватило? Впрочем, если б не хватило, мы бы с тобой не общались сейчас.
– Признаюсь, искушение было.
– Анька!
– Да знаю, знаю, но Дина! Они схватили её, пытали, она плакала и умоляла меня помочь, спасти её.
– Это была не твоя сестра, а иллюзия. Ты же понимаешь, что она не могла выжить за барьером. Тени обманывают.
– Мадина, ты забыла, что мы жили безо всякого барьера в городе, полном монстров. Я верю, что это была не иллюзия, а Дина, и бросилась на помощь. Я расшвыривала врагов направо и налево, сжигала, разрывала их, но они тащили сестру всё глубже в туннели. Одна гадина всё же добралась до меня и ранила, но я не обращала внимания на боль, продолжала их преследовать. Потом они вдруг остановились и потребовали в обмен на Дину привести Кису.
Я похолодела, и мои ноги будто приросли к земле, а к горлу подступил холодный комок. Сердце забилось от страха, но я продолжала слушать дальше.
– А ещё они обещали поделиться знаниями, как нам выжить после заката.
– И что ты им ответила?
В домике воцарилась тишина. Мне казалось, что моё сердце от волнения выпрыгнет через стучащий в висках пульс. Не каждый день узнаёшь, что тебя взяли в заложники и готовы скормить каким-то тварям. Наконец, послышался тихий голос Ани:
– Я... я им не поверила... и отказалась. Зелья были на исходе, рана начинала болеть всё сильнее, и я вернулась.
– Чуть не начала сомневаться в том, что ты готова изменить идеалам революции, но ты молодец! Не предала. Значит, ты выходила за барьер?
– Под защитой, конечно, но выходила.
– Идиотское решение! В этот самый момент в барьере образовалась дыра. Через неё Тени стали благополучно просачиваться в лагерь, пока ты гонялась за иллюзией. Как если бы ты вылезла из подводной лодки, а люк не захлопнула, и вода хлынула вовнутрь, чуть не потопив её. В этом и заключался хитрый план Теней. Никакой Дины там не было. Тебя бы просто убили со временем. Но им была нужна не ты, а проход в барьере, оставшийся после тебя.
– Хм, возможно ты права! Какая глупая оплошность! Но и ты вела себя странно. Зачем привела к особняку Кису и того парня? Ты ведь вела их в ловушку.
– Парень – случайность. Мне показалось, что если Гиса будет рядом, я смогу её охранять лучше, чем в домике, но если б я знала, что Тени прорвались в лагерь, устроила бы круговую оборону и отстреливалась до последнего патрона, спасая её ценой собственной жизни.
– Дуры мы с тобой обе, Ракчева. Тени нас чуть не провели. Но как получилось, что всё закончилось благополучно?
– Валькот всех спас. Он выпустил бабочку.
– Странно. Я думала, он истратил последнюю в день, когда появилась Киса, спасая её. Выходит, у него была ещё одна.
– Да, и вчера он снова пожертвовал самым ценным ради неё. Ни ты, ни я, ни даже он не смогут сделать то, что сможет она. Потому она должна выжить любой ценой, понимаешь?
– То есть, если бы я в этот момент была за барьером, не успев вернуться внутрь...
– Да, Аня, мы бы с тобой никогда больше не встретились. Лагерь ушёл без тебя в петлю, а тени растерзали бы твоё тело через несколько часов. Я знала, что без бабочки нам не выжить, и Валькот знал, а Гиса пыталась его отговорить, чтобы тебя спасти. До последнего момента, когда уже когти были занесены для удара, мы хотели выиграть для тебя время, не зная, где ты. Я догадывалась, что ты за барьером и понимала, чем это тебе грозит. Но нам пришлось это сделать ради спасения Гисы. А особенно тот парень, Серёжа, он её пытался закрыть своим телом, приняв первый удар на себя и выиграв ещё три, может быть четыре секунды. Как же я плакала, Анька! И вдруг ты вернулась. Я люблю тебя больше жизни!
– И я тебя, Мадина. Ну, всё, не плачь больше. Я здесь, с тобой. Теперь всё будет хорошо. Иди ко мне...
Потрясённая услышанным, я стояла за кустом, не в силах пошевелиться. Значит, все мои догадки не беспочвенны. Лагерь действительно хранит множество тайн. Но что это за место? Какой-то эксперимент со временем и пространством? И самое главное – кто эти пионеры, которые меня окружают? Люди ли они вообще? Я, конечно, многое не поняла из разговора, но одно ясно – они ждут от меня каких-то действий. Но почему не расскажут каких именно? Если я могу что-то для них сделать, то сделаю, или мне просто нужно сбежать из этой психушки как можно скорей? Взрослые тоже что-то не договаривают. Вожатые обманывают, Глеб Валерьянович... Кстати, вот и он, тащит вместе с Токаревым носилки для Ани. Надо бы перед ней извиниться. Да и перед Мадиной тоже. Выходит, они меня защищают от какой-то неведомой опасности, как и Валькот? Теперь в его существовании я была абсолютно уверена. Анька своих сестёр спасти пыталась, а я ей даже завтрак не принесла. Мне стало стыдно. Ну и свинья же я!
Не заметив меня, Глеб Валерьянович с физруком зашли в домик. Послышались возмущённые возгласы Ани, о том, что она не собирается отлёживаться в медпункте, когда вокруг “такие” события, но медик в приказном порядке велел ей улечься на носилки.
– Вот ещё, – фыркнула Аня, – и сама дойду.
Но вскоре её сопротивление было подавлено.
– Только... это... несите меня по дальней дорожке... Не хочу, чтоб видел кто. А если спросят – скажите ногу подвернула.
– Не волнуйся, сейчас на завтраке все, никто не увидит.
Мне нужно было как-то извиниться перед соседками, попросив прощения за утренний скандал, и я поспешила вслед за носилками на некотором расстоянии, чтобы не попадаться на глаза этой печальной процессии. Хотя нет, сперва нужно было заскочить в столовую и попросить для Ани завтрак.
Я быстро изменила маршрут, и вскоре вбежала в зал. Завтрак уже закончился, дежурные убирали со столов. Забыв о том, что сама не завтракала, я схватила какой-то пирожок, откусила половину и с набитым ртом принялась рассказывать, как Аня попала в медпункт с вывихнутой ногой, требуя какой-нибудь еды для неё. Повариха лишь сочувственно кивала головой, пока упаковывала котлету с яичницей и наливала в термос горячий чай.
На выходе я наткнулась на Ярославу Сергеевну, и она сразу поняла, куда я бегу с порцией горячего завтрака. Вожатая одобрительно покивала головой, и сказала:
– Я очень рада, что ты не бросаешь в беде свою подругу и заботишься о ней. Ты настоящая пионерка. Жаль, что Аня не сможет идти с нами в поход.
– Тогда и я не иду! Я буду с ней.
– Гиса, я ценю твоё самопожертвование, но твоя помощь в медпункте не нужна. За ней присмотрит Глеб Валерьянович. Зная его профессионализм, я уверена, что Аня завтра уже будет стоять на линейке. Вывих ноги – не смертельно опасная болезнь, и не нужно сидеть рядом с кроватью. Достаточно того, что ты принесёшь обед и навестишь перед сном. Ведь тебе самой не приятно, когда тебя считают больной и сочувствуют? Впрочем, я не могу тебя уговаривать, но мне бы хотелось, чтобы ты пошла вместе с нами в поход. Обычно, я много рассказываю об истории лагеря, о местах боевой славы, находящихся неподалёку. Тебе наверняка будет интересно, может быть, ты найдёшь ответы на свои вопросы, уверена они у тебя есть. А потом мы посидим у костра, испечём картошку и споём походные песни под гитару. Все, кто идёт в поход, строятся на площади в 15-00. Будем тебя ждать.
Я кивнула головой. Да, в поход пойти стоило. Это мой шанс отсюда сбежать. Главное выйти за территорию лагеря, а потом потеряться на тропинке, заблудиться в кустах, отстать от группы. Может быть, выйти к реке, потом на дорогу за ней? Нужно как следует изучить и запомнить местность. Тщательно подготовиться, собрать припасы, фонарь, спички, тёплые вещи и дёру отсюда! Рано или поздно я обязательно выйду в какую-нибудь деревню, откуда доберусь в город. Там найду бабушку, и этот кошмар закончится. Вспомнив Буку и жуткую Тень, нависшую надо мной в ночном небе, я поёжилась – кто знает, какие сюрпризы ещё преподнесёт мне лагерь, а умирать как-то не хочется.
