сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 42 страниц)
Первые зачатки сумерек начинают сгущаться над природной местностью, а каждый потусторонний шорох вгоняет иголки под ребра, вынуждая резво обернуться на источник шума. В темноте сложнее разглядеть мертвецов, особенно когда их шаги заглушает свистящий вой ветра. Какое-то странное гудение в голове давит на виски, вынуждая время от времени прикрывать веки, дабы приглушить неприятные ощущения. А темнота подкрадывается, постепенно захватывая всё в свои владения.
Замедляю шаг, а следом и вовсе останавливаюсь, заметив, как переговариваются люди из группы, мимолётно осматриваясь вокруг. Согласовавшись с остальными, Граймс приходит к
выводу, что дальше идти нет смысла: это небезопасно и бесполезно. Среди ночи мы не сможем нормально сориентироваться. Делать нечего — приходится остановиться на привал у подножия холма. Все стараются не разбегаться далеко, а так же принято решение не разжигать костер. Помимо привлечения лишнего внимания, этому так же препятствует сильный ветер.
Земля холодная, на ней сидеть небезопасно для здоровья. По этой причине приходится наскрести сухих листьев в одну кучу и садиться именно на них. Те, кто могут, снимают с себя куртку и опускаются на неё, а кто-то и вовсе решает походить кругами и посторожить. Рука Мишонн спокойно лежит на рукояти катаны, а непоколебимый взгляд бегает от дерева к дереву, выискивая в тёмном пространстве чужие силуэты. Эта девушка и не думает о том, чтобы отдохнуть.
Кладу мачете на колени согнутых и поджатых к себе ног. Натягиваю рукава свитера на ладони до самых пальцев, чтобы хоть как-то согреть руки. Ветер продолжает беспощадно швырять на лицо тёмные пряди запутанных волос, которые резкими движениями убираю с щек, лба и пытаюсь прятать за уши. Спать совсем не хочется, но и бродить по округу, чтобы отгонять скуку, тоже нет желания. Хочется лишь сильнее сжаться всеми частями тела, чтобы защититься от ветра и сберечь тепло. Изредка слышу хрипы мертвецов, дерущих глотку, но гнилой плоти не дают близко подойти к группе, занятой ночлегом. Лунный диск не проглядывается через массивные тучи, которые покрыли небо, а от того над просторами леса царит густая темень.
Нащупываю в кармане позолоченную брошь, металл которой обжигает кожу холодом. Подушечками пальцев скольжу по её контуру, плотно сжимая пересушенные от ветра губы. Пустой,
бездушный взгляд уставился куда-то вниз. Спустя столькое время, когда я успела остыть, принять факт потери одного из когда-либо самых важных в моей жизни людей и отпустить его, чтобы двигаться дальше, душу вновь терзает тоска. Хочется запустить пальцы в волосы, сильно сжать их у корней и оттянусь, согнувшись пополам и громко замычать от собственной беспомощности перед своими чувствами. Я ненавижу чувства. Ненавижу ощущать, как что-то
вынуждает меня сожалеть, страдать, скучать. Но невозможно отказаться от всего: как от плохого, так и хорошего. Ты либо ощущаешь взлеты и падения, радость и нестерпимую боль, либо не ощущаешь вообще ничего. И я могла себе позволить безразличную пустоту в душе, животные принципы, пока выживала одна. Но теперь я часть группы. И я не могу больше быть эгоисткой.
Я обязана чувствовать.
Склоняю голову вниз, взглядом потупившись в колени. Возможно, это однажды меня и погубит.
========== Chapter 25. ==========
Эта ночь выдалась самой холодной за последнее время. Я подметила про себя, что как только мы окажемся в более цивилизованной местности, примусь за поиски более тёплой одежды. Не важно: куртка на плечи или ещё одна майка под низ свитера. С самого детства, проживая в холодных краях, я знала, что между слоями тонкой одежды тепло сохраняется лучше, чем если на голое тело натянуть один лишь свитер.
Чувствую ноющую боль в мышцах плечей, очередной раз взмахнув подточенным бессонной ночью мачете, в результате чего бездыханное тело мертвеца падает у ног. Борюсь с сильным желанием отстать от группы на добрые метров сорок, чтобы побыть наедине с этим огромным лесом, в котором легко потеряться. Хоть на короткий срок остаться одной, чтобы вновь прочувствовать опасность каждой клеткой своего тела, чтобы прийти в себя и очистить разум от мыслей, которые вызывают головную боль. Чтобы снова почувствовать то одиночество и отчаяние, от которого так старательно бежала, но от которого не отвыкла, ведь оно возвращает меня к началу. К тому, с чего всё начиналось. И тогда легче искать правильный путь.
Но меня останавливает то, что практически каждую минуту кто-то оборачивается, зная, что я иду позади, и проверяет, всё ли со мной в порядке. Беспокойство. Забота. Словно тонкими невидимыми ниточками эти чувства связывают меня с людьми, идущими впереди. И ноги просто не слушаются, когда я уже решаюсь остановиться и немного отстать от своей группы. Просто не могу. Борьба противоречий внутри человека — самая сильная и беспощадная борьба.
Втягиваю в ноздри холодный воздух с ароматом хвои, полностью наполняя им легкие. Сама того не замечаю, с какой силой сжимаю рукоять мачете, вынуждая натянутую на костяшках кожу побелеть. Хочется встретить небольшую группу ходячих, чтобы сейчас оторваться на них, выпустив всех демонов из своей головы. Приди в себя, Мередит. Так и до безумия не далеко.
Расслышав отчетливый треск ветки позади и обернувшись на звук, не замечаю, как группа остановилась, и по этой же причине налетаю на арбалетчика, споткнувшись о его же ноги.
Мужчина ловит меня за запястье левой руки, предотвращая падение и помогая восстановить равновесие. Диксон не сразу понимает, с какой силой сжимает крепкими пальцами мою
конечность, вынуждая бледную кожу покраснеть.
— Прости. — быстро отпускает, тут же отвернувшись со своим привычным хмурым лицом. Мне стоило бы поблагодарить мужчину, но губы не размыкаются, чтобы произнести желаемые слова.
Опускаю ладонь, чувствуя на коже запястья необычное покалывание, но не потираю кожу, чтобы прогнать ощущения. Взгляд поднимается выше, и только тогда я могу разглядеть большое бетонное здание впереди, что возвышается на небольшом холме. Высокие трубы тянутся к нему, из которых когда-то валил темный дым. Но теперь завод, ясное дело, не является рабочим, а может служить лишь местом обитания таких групп, как наша.
В нескольких метрах впереди виднеется долгожданная дорога, до которой мы так долго и упрямо шли. Рик ступает на ровный пыльный асфальт, приставив ко лбу ладонь, чтобы уберечь глаза от солнца, тем самым ему удаётся разглядеть оба направления трассы. Вдалеке, с южной стороны, что-то поблескивает, вынуждая Граймса сощуриться и внимательнее вглядеться туда, где даже не видать горизонта. Как только мне кажется, что это едущий в наше направление автомобиль, пятки инстинктивно отрываются от земли в порыве бежать, из-за чего тело перекатывается с носков обратно на полною плоскость стопы. Но позже оказывается, что блик не двигается с места, не приближается к нам.
— Идём дальше. — сухо бросает бывший шериф, двинувшись к обочине, чтобы в случае чего легко можно было броситься в ряды деревьев, скрываясь от неизвестных попутчиков или стада мертвецов. Дорога отрывками усыпана лежащими разлагающимися телами, над которыми жужжат мухи и от которых исходит не совсем приятный аромат. Над одним из недавно погибших, что видно по всё ещё относительно свежей плоти и светлой крови на асфальте, склонился гнилец. Он с голодными рыками рвёт зубами мышечные ткани бездыханного тела, но противные хрипящие звуки перестают вырываться из его горла, когда Мишонн движением своей катаны пробивает острым лезвием лоб мертвеца.
На глаза попадается ряд забегаловок и заправок с побитыми окнами, дверьми. Но есть надежда на то, что там всё ещё может остаться что-то надобное, поэтому, проходя мимо, мы не можем не заскочить туда хоть на пять минут. А моё внимание в то время привлекает тройка машин, стоящих по краю трассы. Быть может, хоть один из них окажется рабочим? Или хотя бы в более менее годном состоянии, чтобы парни могли исправить поломку и заставить транспорт заработать. Таким образом нам будет намного легче передвигаться, а так же быстрее достигать нужные цели, преодолевая приличные расстояния.
Распахиваю дверцу тёмно-вишнёвой легковушки, с нахмуренным взглядом оглядев её салон. С виду всё в порядке, но кто знает, что может крыться внутри. Стрелка показывает, что в баке ещё есть горючее, а значит можно попробовать завести. Ключа зажигания, естественно, нигде не видно, а поковыряться в панели, чтобы заставить автомобиль работать — не в моих силах. Поэтому лучше доверить это дело противоположному полу.
В побитых и разгромленных магазинчиках вряд ли осталось что-то ценное, но люди не упускают надежды. А я остаюсь на улице, подняв лицо к лучам солнца, которое светит довольно ярко, но совершенно не греет. Ветер щекочет шею и щеки локонами моих же волос. Сейчас он не такой резкий и колючий, каким был ночью.
Взгляд падает на невысокий куст по ту сторону дороги, на котором виднеется мелкая россыпь красных точек. А вдруг ягоды могут оказаться съедобными? Оглядываюсь по сторонам и убеждаюсь в отсутствии опасности прежде, чем перейти шоссе. Плоды растения несомненно выглядят заманчиво, но такие ли они на вкус на самом деле? Срываю с ветки одну ягоду и после коротких раздумий кладу её в рот. Горечь разливается по языку моментально, что вынуждает меня скривиться в лице и в ту же секунду выплюнуть всё на землю. Вытираю губы рукавом свитера, сохраняя на лице недовольное выражение. Красивые снаружи, отвратительные внутри — прямо как с многими людьми.
Поднимаю глаза к ясному небу, когда мне кажется, что слышу раскат грома. Что было бы странно, так как там ни облачка. И только потом до меня доходит, что шум, нарушающий повисшую в целом мире тишину, доносится совсем не сверху. Оборачиваю голову в правую сторону дороги, и рука моя моментально сжимается в кулак, когда вижу стремительно приближающийся автомобиль ярко-жёлтого цвета. Это вынуждает меня сорваться с места и рвануть в направлении одноэтажных ларьков. Неоднократные выстрелы из машины, что подъехала совсем близко, вынуждает сгорбиться и присесть за одной из развалюх, что в ряд стоят у обочины. До онемения стискиваю челюсти, понимая, что у меня нет даже пистолета, дабы достойно постоять за себя. Мачете и ножи хороши в бою с мертвецами, но не тогда, когда перед тобой стоит вооружённый огнестрелом человек.
Привлечённые шумом, мои люди подбегают к дверям забегаловки, в которой находятся, но пулемётная очередь по большим окнам здания вынуждает их упасть на пол, прикрывая головы руками, или прятаться за металлические полки, на которых когда-то лежали продукты. Осколки битого стекла с дребезгом разлетаются и звонко осыпаются на плиточный пол и асфальт.
Пользуясь тем, что незнакомцы отвлечены на группу, собираюсь шугануть прочь из-за машины, но натыкаюсь на широкоплечего мужчину, который тут же хватает меня под руки. Удар в челюсть отзывается моментальным болезненным гудением в кулаке, словно зарядила я не по чьей-то голове, а по бетонной стене. Внезапный удар по затылку чем-то тяжелым вызывает в глазах резкое потемнение и режущие глазные яблоки искры. В его последствии падаю на колени, шумно втягивая воздух через рот, ведь кислород словно прекратил поступать в легкие, вызвав отдышку. Ещё один удар — и я падаю на землю окончательно, не в силах бороться с заглушающим всё вокруг звоном в ушах и тем, что теряю сознание.
***
Дэрил первый срывается с места, бросившись вслед за машиной, которая быстро мчится далеко в неизвестность, увозя с собой темноволосую девушку. Пробежав несколько метров, он медленно останавливается, безнадежно уставившись в след уже пропавшему с глаз авто. Руки его вначале бессильно виснут вдоль тела, почти обронив на землю арбалет, но следом ладони резко сжимаются в кулаки до побеления костяшек. От злости. От невозможного гнева по поводу того, что это произошло. Он должен был остановить незнакомцев. Не должен был позволить им забрать её.
Но с какого перепуга, Дэрил? Неужели тебе есть дело до этой девушки? Да, она часть группы. Да, так заведено, что каждый здесь заботятся о другом. Но у арбалетчика ещё не было такого порыва защитить кого-то. И теперь он коротко топчется на асфальте, сжимая зубы и едва сдерживая себя от того, чтобы не выругаться всеми возможными матами во весь голос.
— Чёрт подери! — всё же срывается, после чего глубоко выдыхает, опустив лицо к земле. Соберись. Но как, когда Мередит силой забрали опасные люди и теперь ей грозит бог знает что? Дэрил обещает себе, что найдет её. Он не пустит это на самотек.
***
Тупая, давящая на виски головная боль не позволяет открыть глаза, а вынуждает лишь сильнее зажмурить их. Неестественную тишину вокруг нарушают лишь свои шумные выдохи. Эта самая тишина порождает в душе беспокойство и плохое предчувствие в преддверии неизвестности, но не страх.
Хмурюсь, медленно распахиваю тяжёлые веки, моргаю вяло и бессильно. Что-то серое и темное застыло перед глазами одним пятном. Не сдаюсь, продолжая моргать, только на этот раз уже
настойчивее, чтобы понять, где нахожусь. Сквозь черную пелену проглядываются очертания подобия комнаты. Совсем маленькой.
Чувствую под собой нечто относительно мягкое, это говорит о том, что я сижу на кровати. Лопатками чувствую холод стены даже через ткань свитера. Подаюсь вперед, желая сдвинуться с места, но с тихим стоном замираю, зажмурившись. Резкая пронзительная боль ударила по вискам, словно в черепную коробку вогнали гвоздей. Кусаю пересушенные губы, потянувшись рукой к затылку. Пальцами осторожно касаюсь ноющего участка кожи, нащупав там засохшие корочки крови. Шумно выдыхаю, злобно покосившись по сторонам. Ничего не могу понять.
Ноги затекли, по этой причине хочу поджать их к себе, согнув в коленях, но как только пытаюсь подтянуть их, металлическое кольцо впивается в лодыжку, а уши режет звон цепей. Это вынуждает меня на десяток секунд замереть, осознавая всю ущербность моего положения. Будь то веревка, было бы намного больше шансов высвободиться из неё, но железные оковы… Скверно.
Не делаю резких движений, оглядываясь по сторонам, так как голова просто разрывается от болезненных ощущений. Узкая металлическая кровать, на которой я сижу, стоит в углу помещения. Рядом с ней есть невысокий то ли столик, то ли тумба. Не разобрать в таком освещении. И всё. Голые, давящие стены слишком узкой комнаты. Где-то полтора метра на три. Совсем как кладовая, но помещение может казаться меньше, опять-таки, в таком свете.
Скользнув взглядом выше, можно заметить маленькое прямоугольное окошко почти у самого потолка, а он достаточно высокий. На темном небе в своем привычном безобразном порядке раскиданы звёзды. Месяца даже не видать.
С губ срывается тяжкий вздох. Хочется обхватить голову руками, дабы избавиться от боли, что вместе с кровью пульсирует в висках, затылке. Не могу находиться в неведении. Не могу гадать, где я, зачем и что со мной будет. Не думай. Начнёшь думать — додумаешься неизвестно до чего.
Резко, заставляя меня вздрогнуть от неожиданности, по комнате разносится скрип приоткрывшейся двери. Щуря глаза от едкого, разрывающего темноту света, инстинктивно отползаю назад, упираясь ладонями о скрипучий матрац. Голова кружится, в глазах немного мутно. Не к добру все эти симптомы. Чувствую, как сильно стучит кровь в висках, вынуждая меня сильнее дышать от злости. Кем бы не были эти ублюдки, они не имеют права держать меня здесь. На привязи, как дикого зверя. Которым я и являюсь. Ирония.
Свет бьёт из коридора, не позволяя мне лицезреть вошедшего в помещение человека. Видно лишь силуэт высокого мужчины, не более. Он подходит к моей койке, протянув руку, но я с неким звуком, похожим на рык, дергаюсь к стене. Цепь вновь издает звон, а кольцо впивается в кожу лодыжки. Темный, недобрый взгляд карих глаз. Увидев отрицательную реакцию, мужчина не применяет усилий, лишь делает шаг назад. Бросает на кровать бутылку воды, после чего разворачивается и покидает комнату. Захлопывает дверь, вновь погрузив стены вокруг меня в темноту. Щелчок. Тишина.
Напряжение иголками впивается в кожу, тяжелое дыхание не отступает, когда глаза продолжают пялиться в то место, где совсем недавно закрылась дверь. Я не смогу уснуть, зная, что нахожусь в неизвестном месте в окружении совершенно незнакомых, несущих опасность людей. Снова отчаянно дергаю ногой, чувствуя, как закипает злость внутри. Рвусь, шиплю, не обращаю внимания на металл, что больно впивается в кожу, из-за чего та уже покраснела. Но всё это бесполезно. Я лишь трачу энергию, когда могу направить её в более полезное русло. С этой мыслью медленно выдыхаю, буквально заставляя себя успокоиться и прекратить безрезультатные попытки вырваться. Нужно хорошенько поднапрячь мозги, чтобы придумать план. Разузнать, что это за место, в конце-то концов. Тогда буду поступать разумно, но всё же давая волю своим порывам ярости. Они-то точно не дадут мне пропасть.
