Текст книги "Вампиры (сборник) (СИ)"

Автор книги: Gierre

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

Крошка дернулся, как от пощечины, но не издал ни звука.

– Учитывая вашу случайную роль, я оставлю вашу судьбу на усмотрение Элджерона, а он, судя по всему, успел к вам изрядно привязаться. На будущее, Стив, не надо доверять свои дела помощнику. Берт работал на Корвина задолго до того, как сюда поместили Фею. Фактически Элджерон – мальчик с портрета, описанного Бертом на основе тех наблюдений, что он сделал за время своей работы в «Приюте». Синеглазка запускала очень простую и грубую процедуру уничтожения заложника, чтобы… как это говорится… пустить концы в воду, но вы ухитрились вставить столько палок в колеса, да еще раскопать о Корвине последние сведения… В какой-то момент для Сиятельного ваша общая смерть стала персональным поручением Предков. Мне пришлось вмешаться, – мужчина устало вздохнул. За этим вздохом Стив увидел сотни загубленных жизней. – Теперь, Элджерон, мне нужен ты.

– Нужен я? – Фея в своей растерянности был сейчас больше похож на двенадцатилетнего мальчишку, чем когда-либо за все время своего пребывания в «Приюте». – Зачем?

– Корвин был центральной фигурой в очень сложном механизме, завязанном на кровном родстве. Мне нужно сохранить этот механизм, пусть и не в первоначальном виде. Так что придется тебе пойти со мной.

– Куда?

Стив усмехнулся. Даже ему было ясно, куда. Крошка рядом с ним тоже по-детски искренне захихикал.

– Сначала в пятый сектор, рассказать, что к чему, а потом в столицу.

– Эти двое поедут со мной, – выдал вдруг Фея. От такого ультиматума, выдвинутого окруженному штурмовиками Императора офицеру, у Стива сердце упало в пятки.

– Пусть едут, – пожал плечами мужчина. – Мне нужно только, чтобы они не мешались под ногами, а ты был дееспособен. Придется из кожи вон вылезти, чтобы заслужить уважение людей Корвина. Кровь они узнают, но ты молод…

– Черт с ним с возрастом, – Фея усмехнулся своей фирменной «королевской» улыбкой. – Хуже, чем здесь, там не будет.

– Ты очень плохо знаешь столицу, мальчик, – незнакомец направился к выходу. – Идите за мной. Вильям, не отвлекайся на Элизабет, пожалуйста, задерживаться здесь мы не будем.

– Милорд, могу я узнать, кого вы поставите старшим надсмотрщиком? – было до ужаса важно сейчас узнать эту нелепую деталь. Стив сам не понимал, почему.

– Уважаемого Герберта, разумеется, – невозмутимо отозвался офицер. – Он прекрасно показал себя как ловкий манипулятор и интриган.

– Шеф, – по привычке обратился к бывшему майору и надсмотрщику Элджерон. – Чтобы разгрести последствия того, что здесь произошло, понадобятся годы каторжной работы.

Когда они втроем разместились в тесном отсеке военного корабля, Стив отыскал в шкафчике запасной комплект рабочей одежды. Крошка нацепил ее и уселся на верхнюю койку, как раньше в тюремном блоке.

– Спасибо, Фея, – искренне поблагодарил парень. – Без тебя нас бы убили.

– Да ладно, что вы, в конце концов, мы же друзья, – с наигранным пафосом отозвался Элджерон. Стив посмотрел на хрупкое детское тело, устало привалившееся к металлической внутренней обшивке корпуса, и подумал, что, наверное, на самом деле, Фея просто боялся остаться один.

– А он ничего, да? – выдал вдруг мальчик. – Этот тип без нашивок? Нормальный, вроде.

– Ты ему нужен, Фея, – отозвался Стив. – Каким бы он ни был, ты нужен ему живым и здоровым. На этот раз за пределами «Приюта».

– Спасибо, Стив, – Фея закрыл глаза, потихоньку расслабляясь. – Спасибо, что подыграл.

Стив хотел ответить, что ему вовсе не нужно было подыгрывать, и он сказал это искренне, но его плеча осторожно коснулась ладонь Крошки. Тот отрицательно покачал головой.

Не надо, не говори. Так ему будет проще.

РЕКВИЕМ ПО ЭЛДЖЕРОНУ

Бесконечное плато, вдоль линии горизонта пылающее отголосками алого заката. Он стоял в центре мира, ощущая, что вокруг на многие мили не было ни души. Растения и животные в атмосфере этой планеты просто не смогли бы существовать. Только такие, как он.

Транспортник, оставшийся в стареньком космическом порту, был единственной машиной в целом секторе, способном доставить разумное существо до ближайшей колыбели жизни.

Одиночество. Подлинное одиночество и абсолютная тишина.

Минимальная гравитация, крайне бедная атмосфера и легкий фон радиации, от которого кожа неприятно покалывала. Интересно, тысячу лет назад, попади он сюда, смог бы он выжить?

Солнце окончательно скрылось за горизонтом.

Звезды проступили на небосводе ворохом сияющих точек. Он лег на песчаную поверхность планеты, подложив руки под голову, и посмотрел прямо перед собой.

Лицом к лицу с бездной.

Почему именно такие места выбирают негоцианты корпорации для своих подпольных делишек? Ведь куда проще было бы устроить все в крупном портовом городе где-нибудь на периферии. Нет же, непременно нужно назначить встречу в забытом всеми богами мирке.

Детали задания болтались на самом краю сознания, пока он лежал, наслаждаясь невероятным видом. Осознавать, что сейчас он по-настоящему один, в первобытном, утрированном понимании этого слова, было одновременно страшно и волнительно.

Наедине со вселенной.

Ожидая рассвета, когда должны были прибыть негоцианты, он закрыл глаза, прислушиваясь к ровной тишине планеты, и незаметно для самого себя заснул.

Сны редко посещали его в последние годы. Теперь он мог несколько месяцев проводить вовсе без «перезагрузки», как называли этот несложный процесс наиболее древние представители его расы.

Слишком много событий, и поэтому каждый сон превращался в целое приключение привыкающего к нагрузкам сознания по миру абстрактного.

Корвин.

Сиятельный Корвин, который нашел его в занюханной ночлежке шахтерского городка, отмыл, накормил и превратил в безупречного Элджерона. Героем этой одинокой ночи стал его первый старший.

Первый всегда запоминается. Для его расы эта фраза приобретала совершенно другой смысл, отличный от представления смертных. Первый в понимании вампиров был началом новой жизни, дорогой в абсолютно иной мир. Катализатором и успокоительным одновременно. Для новообращенного младшего покровитель становился центром вселенной. Яркой звездой, единственной на всем небе. Источником жизни и знаний.

Корвин был превосходным старшим. Опытным, умелым. Он явно был заинтересован в том, чтобы его Элджерон узнал как можно больше о новом мире. Не жалел собственного времени, учил самым разным вещам. Они даже несколько раз охотились вместе. Отправлялись в резервации рабов и там, как вампиры древности, выслеживали и ловили жертву, наслаждаясь ощущением погони, чувством страха и бесподобным привкусом адреналина в крови. Корвин казался богом, который спас бездомного голодранца и превратил в принца, наделив совершенством тело и смыслом душу.

Во сне Корвин выглядел так, как запомнил его Элджерон в первый день встречи. Золотистые волосы спадают на плечи – лучшее украшение, доказательство подлинной аристократии. Походная кожаная куртка поверх белой блузы, облегающие тело штаны и ботильоны на каблуке. Сиятельный ухитрялся выглядеть элегантно даже когда посещал заведения для смертных.

В тот день Элджерон своими глазами увидел непередаваемую красоту. В сознании маленького мальчика впервые сложились воедино два слова: «непередаваемая красота». Он не мог найти слов, чтобы высказать, насколько красив был Корвин.

– Ты выглядел брошенным щенком.

Так говорил потом Корвин, вспоминая их встречу. Элджерон не просто выглядел, он был брошенным щенком. Беспризорник, лишенный всяких перспектив, кроме единственного и крайне сомнительного социального лифта: миловидное личико могло обеспечить его хлебом. Торгуй собой, и несколько десятков лет тебе будет на что жить.

Во сне он видел себя со стороны – грязного, покрытого синяками и сажей из-за отвратительного воздуха, загрязненного ближайшим выработком.

– Вы хотите меня съесть?

Губы Элджерона растянулись в улыбке. Он спал, но даже сквозь спутанное сознание теперь смешно было вспоминать эту реплику. Маленький мальчик увидел прекраснейшее из чудовищ и был уверен, что оно пришло для того, чтобы забрать его жизнь.

Наверное, так и было.

Сиятельный Корвин научил его всему, а потом бросил в тюрьму. Использовал запасной вариант, возможность еще несколько десятилетий готовить новый переворот, выступая против Престола. Жажда власти и банальная корысть – вот что скрывалось за благотворительностью древнего вампира. Нужна была всего лишь очень красивая изворотливая игрушка.

Лицо спящего напряглось, исказившись гневом. Корвин использовал его с первых дней, обучая лишь для того, чтобы затем выбросить на помойку, отвлечь Императора, усыпив его бдительность. Элджерона никто не планировал делать настоящим младшим, доверять ему серьезные тайны или важные миссии. Все, что было нужно от мальчишки – выжить в условиях тюремного быта.

И он справился.

Выжил в «Последнем приюте», надеясь на покровительство старшего. Рассчитывая на священную связь, которая в Империи стояла выше супружеской. Браки смертных признавали недействительными автоматически после обращения одного из супругов. Дети, родители, мужья и жены – все уходило на второй план после того, как в жизни смертного появлялся старший вампир. Империя строилась на союзах, обусловленных этими узами. Младшие самого Императора занимали важнейшие государственные посты, и цепочка шла вниз, от старшего к младшему, превращая сложнейший трансгалактический механизм в соты пчелиного улья, где есть центр. Физический и понятный любому имперцу.

Элджерон открыл глаза. Рассвет разбудил его, коснувшись кожи новой порцией радиации. Пустынное плато больше не выглядело сказочным – просто свалка песка, которую освещает умирающий Карлик. Ничего необычного.

Негоцианты шли небольшой группой, осторожно и медленно, сканируя пространство перед собой хитроумными приборами и магией. Опасались подвоха. Предательство Корвина еще долго будет преследовать его.

Младший Сиятельного. Элджерон получил странное прозвище. Шлейф чужой неудачи тянулся за ним, подобно королевской мантии.

Ничего страшного. Пройдут сотни лет, и они поменяют свое мнение. В отличие от Корвина Элджерон понимал ценность священной связи. В его жизни были не только предатели и лжецы. Вселенная решила, что для маленького оборвыша достаточно испытаний и, в конце концов, отправила спасителя.

– Вы – Фея? – осведомился один из негоциантов, остановившись в двух шагах от вампира.

Формальность, но в таких сделках не бывает мелочей. Корпорация «Бледное солнце» собирается играть в подполье с Империей, а здесь даже одни лишние уши могут создать массу проблем.

Он кивнул.

– Прочтите контракт, – негоциант, с ног до головы закутанный в костюм жизнеобеспечения, развернул перед вампиром бумажный свиток.

Элджерон пробежал взглядом сверху вниз и кивнул еще раз.

Посланник достал из кармана старомодную зажигалку и за пару секунд избавился от опасных записей.

– Мы будем ждать ответа от вас, связь в тридцать девятом секторе, – сообщила фигура и побрела прочь.

Элджерону предстояло провести в одиночестве еще один день. Никто не должен заподозрить, что Империя сотрудничает с корпорацией. Доход от наркотиков всегда был важной статьей для казны, но с тех пор, как религиозные фанатики взялись за искоренение очередного греха, дела пошли плохо. Нужно было организовать все максимально тихо и незаметно.

После всего, через что ему пришлось пройти, он все-таки смог добраться до вершины. Контракт стоимостью в несколько секторов находится в его голове. Доверие такого уровня сложно переоценить. Даже если это поводок, его длина превышает обозримые размеры вселенной.

Вампир снова лег на спину, вглядываясь в красноватое солнце. На пределе доступной ему видимости оно казалось сгустком крови.

Когда Корвин пал, его младших должны были уничтожить. Всех до единого, устраняя ересь и восстанавливая баланс власти. Иерархические цепочки в таких случаях вручали напрямую Императору. Если, конечно, тот не устраивал показательную казнь для всего рода.

Элджерон все еще был в «Приюте», когда посланник Престола встретился с ним. Почти неприметный вампир, которого младший Сиятельного помнил по свите Корвина.

Почти неприметный.

Он смотрел вверх, разглядывая края огромного солнца, и пытался понять, достаточно ли таких размеров для того, чтобы описать, какое место в его жизни занимает новый старший.

Как хотелось назвать его единственным.

Солнце заполняло собой добрую треть всего пространства перед Элджероном, и все равно ему казалось, что этого слишком мало.

– Я здесь из-за вас.

Так сказал незнакомец в центре наблюдения за блоком заключенных тюремного комплекса.

Элджерон не представлял себе, что скрывалось за этими словами.

В тот день перед ним взошло огромное солнце, заслонившее собой все прежние неудачи. Все, что предал Корвин, крупица за крупицей возвращал Элджерону он.

Он.

Тот, у кого не было имени.

– Я не хочу, чтобы вы называли меня Элджероном.

Так он сказал перед обращением. Повторным обращением, хотя это уточнение ни в коей мере не передавало истинный смысл. Обращение не теряет ни толики своей важности, вне зависимости от того, в который раз вампир принимает его. Элджерон понимал это лучше многих.

Теперь он был Феей. Тюремная кличка, отголосок прошлого. Важный маячок и символ, который не дает забыть о том, из какого ужаса вытащил его спаситель.

Когда-то казалось, что нищета и голод – самое страшное в жизни, но бессмертие показало ему изнанку. Бывает хуже. Всегда бывает хуже.

– Когда я взойду на престол, у тебя будет место Корвина.

Маленький мальчик с планеты шахтеров, обманутый вампир в тюрьме для игрушек – он пережил самого себя уже дважды, и теперь, кажется, в его мире взошло настоящее солнце.

ПЕРЕКРЕСТОК

1. ПРОЩАНИЕ

2. ПЛОХОЙ ДЕНЬ

3. ЗАПИСКА

4. ЭЛДЖЕРОН

5. МОР

6. МИЛОСЕРДИЕ

7. МЕНЬШЕЕ ЗЛО

8. ГААРЫ

9. СЕКРЕТ

10. ДИВА

11. ПРАВДА

12. ЗАПАСНОЙ ВАРИАНТ

13. ТУПИК

14. СКУКА

15. ГИЛХАРД

16. ПЕРВОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ

17. ВСТРЕЧА

18. ТАЙНА

19. ПОСЛЕДНЯЯ ПЕСНЯ

20. ХОЗЯИН

21. ПЯТЫЙ ДИВИЗИОН

22. РОДНАЯ КРОВЬ

23. РЕВЕРС

24. КРУГЛЫЙ СТОЛ

25. ПАДЕНИЕ

26. СМЕРТЬ

27. ВСЕГО ЛИШЬ ГОД

28. БЕСПОЛЕЗНЫЙ

29. ПЕРЕКРЕСТОК

1. ПРОЩАНИЕ

«Я пишу тебе, дорогой Гилхард, потому что уверен, что ты сумеешь укрыть эту информацию надежно и защитить себя от возможной опасности. Меня крайне беспокоит ситуация, которая сложилась вокруг Престола, и я намерен в ближайшем будущем предпринять надлежащие меры. Тебя же, мой милый друг, я прошу держаться от Столицы как можно дальше. Позаботься о себе и своей семье и помни, что ты навсегда останешься моим любимым младшим, незаменимым Гилхардом из рудников Штольна, где мы впервые встретились. С любовью, навсегда твой, Корвин».

Записка была написана от руки витиеватым, идеально выверенным почерком Сиятельного. Гилхард держал ее в руке долю секунды, потом смял и бросил в огонь, делая поправку на усиленную гравитацию своего убежища. Проблема планет с усиленной гравитацией заключалась в том, что здесь практически невозможно было держать смертных-слуг. Гилхард научился все делать сам, но чувствовал себя заключенным.

На сердце было неспокойно. В особенности от стиля письма. Вычурного, не свойственного Корвину даже в минуты редкого игривого настроения, когда Сиятельный желал кутить несколько дней подряд, посещая бордели Столицы или резервации на окраине Центрального Сектора.

Все было сложно, странно и, определенно, очень опасно.

Гилхард посмотрел, как быстро пламя уничтожило единственную улику, и перевел взгляд на гонца – молодого парнишку. Обращен недавно, возможно, по контракту, еле-еле адаптируется к местной силе тяжести. Прижимает голову к груди, будто спасаясь от невидимого пресса. Дышит часто и неуклюже шумно, не размышляя ни на секунду о том, что вокруг может быть распылен яд или седативное. Беспечный, глуповатый, отправленный на верную смерть.

Гилхард достает из-за пояса небольшой кинжал, смотрит в испуганные глаза, которые успевают раскрыться от удивления лишь наполовину, осторожно погружает стальное лезвие в грудь, чувствуя начало удара сердца, убирает кинжал обратно в ножны, попутно отметив, что пара капель осталась на краях лезвия, и нужно будет убрать их, а потом провожает взглядом летящее вниз тело. Все занимает мгновение.

– Надеюсь, любимый, с тобой все будет в порядке, – шепчет Гилхард, выбегая из дома. Его ждет оставленный курьером транспорт, тяжелый перелет в один из внешних секторов и долгое, томительное ожидание.

Перед тем, как выбрать курс, он провожает взглядом планету, оставшуюся в сотнях километров внизу, окруженную недружелюбной атмосферой. Планета выглядит игрушечной. С высоты десятков тысяч лет игрушечным кажется почти все.

– Только не ты, – улыбается Гилхард. Его мысли чисты, светлы, и он уверен в успехе.

Сиятельный Корвин решит очередную размолвку с Престолом и выйдет победителем. Всегда выходил. Гилхард летит сквозь пространство, время и воспоминания, выбирая лазейки потоньше, чтобы никому не пришло в голову искать его там.

«Ты мое единственное слабое место», – сказал однажды Корвин.

С тех пор они больше не виделись. Слабое место не должно мелькать в Столице.

***

«Дорогой Гилхард, я надеюсь, что однажды мы сможем увидеть друг друга еще раз, но почти не верю в это. Ты не должен знать того, что знаю я. Пройдет много лет, и когда Его Величество сменит гнев на милость, у тебя появится шанс. Умоляю тебя, дорогой Гилхард, будь благоразумен. Тебе известно, какую власть над нашим миром имеет Престол, и тебе не следует идти против него. Не важно, что ты услышишь или увидишь. Я уверен, что ты сумеешь собрать остатки выживших из моего рода. Они пойдут за тобой, в этом я могу тебе поручиться. Останься жив, Гилхард, это единственное, на что я рассчитываю в свои последние дни. Прости мне, что эти годы мы не видели друг друга, и помни, что я никогда не забывал о тебе. Твой Корвин».

Он перечитывал снова и снова. Пламя костра ожидало новое подношение, но Гилхард не мог заставить себя разжать пальцы. Его ожидал очередной смертник-посыльный, очередной развалившийся корабль, годы скитаний по подворотням шахтерских городков. Грязь, одиночество и боль потери. На сей раз окончательной.

Читая между строк, он видел то, что не мог написать Сиятельный даже на бумаге. Ощущал боль, проживал снова и снова отчаяние, охватившее существо, преданное Престолу настолько, что не примирялось с глупостью. Сиятельный высказывал правду, даже если она резала слух Его Величества. Они спорили, иногда настолько, что не хотели видеть друг друга годами, но потом все вставало на свои места.

Гилхард читал еще, еще и еще, пока глаза не заполнили слезы.

– Господин, с вами все в порядке? – заботливо поинтересовался курьер.

Древний вампир смотрел на него, изучая, и по складкам на глазах, по улыбке, по движению ресниц читал биографию. Едва заметные точки на переносице – шрам из смерной жизни, следы древнего укуса на шее – место обращения, которое не зарастет никогда, если только новый старший не позаботится об этом отдельно. Гилхард смотрел на другого вампира с тем же равнодушием, с которым этот молодой курьер, должно быть, смотрел на смертных. Между ними была пропасть, и в этой пропасти находилось большинство вампиров Империи. Тех, из-за кого теперь, должно быть, готовился к смерти Сиятельный. Тех, кто стал причиной катастрофы.

Гилхард летел прочь, оставив на поверхности захолустной планетки еще один труп и пепел записки. Они с Корвином никогда не считали трупы тех, кто продал себя добровольно. Все риски покрывает корпорация. Хочешь стать вампиром бесплатно? Нет, дружок, эти времена давно стали легендами.

В космосе к нему приходили воспоминания. Звезды способствовали меланхолии. Иногда легкой, но теперь, после прочитанного, вязкой и плотной, как туман над ядовитыми болотами Штольна.

Корвин нашел его почти мертвым, оставленным на растерзание зверям и племенам каннибалов, в изобилии расплодившихся на забытой богами планетке внешнего сектора. У Корвина тогда было лишь желание занять достойное место в Империи, а Гилхард хотел еще меньше – выжить. Они вцепились друг за друга, прошли вместе ад, пересекли ту точку невозврата, которая объединяет старшего и младшего, отца и сына, создателя и его создание. Они были вместе, когда Корвину дали отряд для захвата оккупированной повстанцами вышки добычи ртути Штольна. Шли рука об руку на древних тварей Гааров, отродий внешних секторов. Гилхард был единственным свидетелем Посвящения Корвина. Величайшего дара, дара Крови от самого Императора.

Гилхард прошел с Корвином всю свою жизнь, а теперь должен был жить один – так приказал старший.

Впервые за тысячи лет ему было по-настоящему страшно.

2. ПЛОХОЙ ДЕНЬ

Гильермо поступил в Имперскую Службу Безопасности, когда ему исполнилось пятьдесят лет со дня обращения. Получив лучшее столичное образование, окончив с отличием Академию, он с легкостью получил должность помощника старшего следователя, чин лейтенанта, погоны и короткий кортик в подарок от своего наставника.

– На удачу, – улыбаясь, сказал Итан. Декан, древний вампир, обучивший тысячи талантливых следователей.

С кортиком на поясе было спокойно. Гильермо считал себя счастливчиком и относился к работе со всей возможной ответственностью. Перспективы, которые открывались перед ним, некоторые «контрактники» сочли бы сказочными. Большинство обращенных по государственной программе попадало в регулярные войска, после короткого инструктажа их отправляли во внешний сектор, и там, полагаясь на удачу и физическую силу, они превращались в пушечное мясо. Иные возвращались, иные – нет. Гильермо сыграл в рулетку с судьбой, вытянул счастливый билет и был благодарен за это. Империи, Итану, тем безликим чиновникам, кто занес его в списки кандидатов в Академию.

Прошло десять лет неторопливой работы над рутинными делами. Кофе патрону с утра, свежая кровь вечером, разъезды, допросы, отчеты – скука. Полезная, перспективная скука. Гильеормо был готов к ней, украдкой проводя пальцами по кортику. Однажды его уже заметили, оценили терпение, и дальнейший карьерный рост – вопрос времени. Решенное дело.

***

Патрон вызвал его к себе в праздничный день срочным звонком. Гильермо наскоро перекусил кровью из бутылки, оделся и полетел на планере к зданию ИСБ. Огромному, колоссальному замку, отголоску эпохи, когда для строительства использовали обычный камень, а не силикатные заменители.

Майор Вайзман сидел за казенным столом, нервно пиная ножку стула, и это не понравилось Гильермо еще на входе. Потом стало ясно, что Вайзман так и не справился с кофеваркой, и настроение его оставляло желать лучше. Дальше были крики за нерасторопность, и тут-то Гильермо осознал, насколько серьезна ситуация. Того и гляди – полетят головы.

– Ну и попали мы с тобой, парень, – сказал майор, когда схлынула первая волна ярости.

– Срочное задание, сэр? – удивился Гильермо. В праздничные дни ИСБ давали поблажку. Патрулированием занималась охрана Столицы, а поручать следователям «оперативное вмешательство» перестали несколько эпох назад. Возможно, еще при прежнем Императоре.

– Тут сразу и не скажешь, – нахмурился Вайзман, покусывая край бумажного стаканчика. Кофе он любил пить из одноразовой посуды, полагая, что на ней нет «этих мерзких микробов». Начальство блажь опытного следователя понимало, позволяя делать в своей вотчине все, что нужно. Раскрывай дела, а остальное не важно.

Вайзман посмаковал интригу еще несколько минут, обстоятельно опрашивая подчиненного на предмет его успехов по другим делам, заставил повторить вслух инструкцию к допросу, погонял по кабинету в поисках записок и книг. Гильермо давно привык к чудачествам шефа, считая их своеобразным ритуалом. Что уж тут скажешь, когда в соседнем отделе майор выбирается на настоящую Охоту чуть ли не каждую неделю. Пускай лучше Вайзман балуется с давно позабытыми экспонатами музеев, чем кромсает девственниц в резервациях.

– Вот какое дело, Гильермо, – к делу майор приступил, как всегда, неожиданно. Усыпил бдительность рутиной и подсек: – Нам нужно расследовать одно дельце с литерой «А». Сечешь?

Гильермо «сек». Литеры присваивались делам с высоким уровнем секретности, и «А» была среди всех литер самой тяжелой. Предполагала допуск к гостайне немыслимых масштабов и вообще снилась следователям в страшном сне, потому что «А» нередко предшествовала загадочным исчезновениям сотрудников. Выполнил? Молодец, вот тебе красивая могилка.

– Нашему отделу? – удивился Гильермо. Вайзман тут же нахмурился. – Простите, сэр. Не мое дело, сэр. – Поправился Гильермо, вытянулся по струнке и стал ждать, пока гнев отступит.

– Дело тяжелое, согласен, – кивнул Вайзман. – Пришло сверху. Прямо к нам. Дело срочное. Сам понимаешь, чем пахнет. Все, делаем без разговоров – понятно?

– Да, сэр, так точно, сэр, – подтвердил Гильермо, а по спине у него пробежали мурашки. От страха. Сразу вспомнил, сколько раз ему везло, и свои мысли о том, что такое не бывает «просто так». За все в жизни платят. Вот, видно, и его карьере пришел конец. Хорошо если карьере, а ну как жизни.

– Заниматься будешь ты, – хмуро продолжил Вайзман, – некому больше. Итан уж больно хвалил тебя. Передам тебе допуск, меня держи в курсе все время. Понял?

– Да, сэр, – кивнул Гильермо. Мир под ним рушился, превращаясь в тоненький мостик с литерой «А», подвязанной на старинный манер тонкой бечевкой.

– Смотри. Сделаешь, как надо – повысят, – майор почти рычал. Не то от злости, не то от страха. Того же, что терзал теперь Гильермо. – Будем с тобой жить как аристократы, – Вайзман ехидно усмехнулся. – Не расстраивайся, парень. И не из такого дерьма вылезали. Главное, не забывай о деле. Мотай на ус. Сделаешь, как надо – прорвемся. Понял?

– Да, сэр, – Гильермо повесил голову.

– Слушай тогда, – Вайзман допил залпом свой кофе. – Работать будем с армией Внутреннего Сектора. Генерал Бергштейн получил приказ содействовать нашей работе. Подготовишься, посмотришь информацию, а потом первым же планером к нему. Бергштейн получил погоны недавно. То ли через постель, то ли дослужился – слухи разные ходят. У него под крылом кольцо вокруг императорского комплекса. Жарко там бывает редко, работа пустяковая, но ребята служат элитные. Сам понимаешь, пока не жахнет – делать нечего, но если уж им работа найдется – пиши пропало. Бергштейн, небось, сам обосрался от страха. Дело такое, что никому ввязываться неохота. Нужно найти крысу.

– В верхушке силовиков? – опешил Гильермо. Так удивился, что снова забыл про субординацию. Вайзман только языком цокнул.

– Еще выше бери, – сказал он и отвел взгляд. – Мы получили информацию о заговоре. Будет совершено покушение на жизнь младшего Императора. Знаешь такого?

Гильермо кивнул, понимая, что представленный им мостик с литерой «А» загорелся ярким пламенем. Пепел от него слепил глаза.

– Покушение произойдет в ближайшие дни. Если нам не повезет – сегодня. Если повезет – успеешь пожить еще недельку. Наша задача выяснить место и время. Защиту обеспечит Бергштейн.

– Откуда…

– Молчать! – рявкнул Вайзман, окончательно потеряв самообладание. Его затрясло, и он вцепился пальцами в свои темные кудряшки, оттягивая их в отчаянии. – Слушай и молчи. Не усугубляй. Все, считай, что справимся. Справимся – будем уповать на милость Его Величества. Элджерон сейчас во внешнем секторе. Выполняет задание, черт его пойми, какое. С ним небольшой отряд, пять человек. Бергштейн знает их чуть ли не лично. Все проверенные, элита армии. Если нам совсем не повезет – крыса среди них. К его заданию у нас допуска нет, и точка! Без вопросов, понял? Заикнешься при Бергштейне о задании – голова с плеч!

Майор тяжело дышал, и Гильермо слышал запах страха, исходящий от бывалого следователя. Было ясно, что Вайзмана прижали в угол, да так, что не вырваться при всем желании. Последнее задание, как финальный аккорд реквиема.

– Элджерон не выходит на связь. Возможности предупредить его нет. Добираться туда – неделя. За это время от него не останется даже пепла. Единственный шанс – найти нанимателя. Найти, добиться отмены приказа и устранить. Понятно?!

Гильермо дернулся. Стало ясно, почему тянул с объяснением старый следователь. Давал подопечному еще немного пожить. Надышаться перед смертью. Гильермо понуро кивнул, а вслух не сказал ничего. Что здесь скажешь? «Так точно, сэр, к смерти готов!»? Глупость. Беспредельная глупость, свойственная смертным, которые все равно умрут, рано или очень рано. Нелепая смерть – она для людей, а вампиры могут жить тысячи лет. Десятки, сотни тысяч, и каждая смерть становится трагедией.

– Все, убирайся с глаз моих. Прочти данные у себя в кабинете и дуй к Бергштейну. Он ждать не любит.

Гильермо поплелся в свой крохотный кабинет, сел к консоли и загрузил интерфейс. Графики, текст, изображения мелькали со скоростью, к которой он привыкал очень долго. Смертному казалось, что такая скорость немыслима. Воспринимать информацию подобным образом было чем-то за гранью фантастики. В Академии их учили постепенно, и теперь Гильермо изрядно поднаторел в поглощении данных.

Дело было не просто гибельным. Дело было провальным. В нем было все, чтобы упечь Гильермо за решетку или подвести к подставному убийству. Он даже подозревал, что устранением займутся коллеги из соседнего отдела.

Элджерон находился во внешнем секторе уже несколько лет. Причина его отсутствия была неизвестна. Досье на спутников единственного младшего Императора отличалось сухостью и какой-то шаблонной, почти школьной подставой. Кое-где не хватало кусков в сотни лет, местами реплики не вязались одна с другой по стилю или содержанию. Пятерка «лучших» явно имела с литерой «А» больше общего, чем вся ИСБ. Если «крыса», как изволил выразиться Вайзман, находилась среди этих людей, шансов у Гильермо не было никаких.

Кое-какие зацепки все же имелись. Касались они, в основном, финансовых манипуляций. Предшественник Гильермо, которого посадили на поиск данных, успел откопать немало подозрительных траншей из центрального сектора, которые по суммам вполне тянули на заказное убийство аристократа. За такие деньги можно было бы, пожалуй, убить и самого Императора, хотя Гильермо смутно подозревал, что такое вообще невозможно. Император был их богом. Живым, сидящим на реальном троне, исполняющим функцию действующего правителя.

В другой ситуации Гильермо даже при всей своей неосведомленности, не сомневался в этом, Император не стал бы передавать дело ИСБ. Сам уселся бы на флагман и повел флот во внешний сектор. Элджерон стал для Империи символом новой эпохи. Времени, в котором Император отказался от прежних традиций. Во всем этом была только одна печальная сторона. Сторона, которая рисковала разрушить карьеру Гильермо, а затем, по инерции, карьеры сотен других чиновников.