Текст книги "Вампиры (сборник) (СИ)"

Автор книги: Gierre

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

– Сколько?

Корвин не хотел отвечать. Весь план строился вокруг Моргана. Каждый элемент был закручен вокруг древнего существа, и один неверный шаг, одно неверное слово могло разрушить хрупкую конструкцию.

– Милорд, вы можете сказать мне. У меня давно уже нет выбора.

– У тебя всегда был выбор, Мор, – улыбнулся Корвин. – С самого первого дня.

– Это не тот выбор, который хочется делать, милорд, – возразил Морган. – Я хочу знать, сколько мне придется торчать там.

– Если все пойдет по хорошему сценарию – всего пять тысяч лет.

Слова упали в тишину. Мор стоял неподвижно и тихо, перестав дышать. Находиться рядом с ним было жутко.

– Если придется использовать плохо…

– Нет, – Морган развернулся и посмотрел своими измененными, ярко-алыми, сверкающими глазами в глаза Корвина. Всё повторялось. Всё было похоже на их первый откровенный разговор.

– Мор, отступать уже поздно, – тихо возразил Корвин. Он не хотел спорить. Понять Моргана было слишком просто. Какие доводы можно выложить древнему существу, убеждая обречь себя на добровольное заточение в самой жестокой тюрьме Империи? Сиятельный знал, что найти таких слов не сможет за всю свою жизнь.

– Нет, – строго повторил Мор и добавил горячо, срывающимся от волнения голосом, – плохой сценарий использовать ты не будешь!

Корвину не пришлось изображать удивление: брови поползли вверх, и он понял, что теряет самообладание. То, что было необходимо ему сейчас, утекало сквозь пальцы. Морган думал совершенно не в том направлении, о котором размышлял Сиятельный. Древний вампир был полностью непредсказуем.

– Я помню твой плохой сценарий. Помню, что придется сделать. Нет! Слышишь? Ты не выползешь из этого дерьма, и я не буду отскребать тебя от паркета замка.

Сиятельный смотрел на взбешенного, тяжело дышащего древнего вампира и не представлял себе, что можно ответить. Мысли, которые крутились в голове Моргана, оставались за пределами понимания Корвина. Беспокойство? Жалость? Корвин не мог определить, а потому не мог действовать, не оступившись.

– Прекрати. Не смотри на меня так своими глазищами. Не ставь на плохой расклад, понял? Сосредоточься на главном, на том, что можно сделать без таких жертв. Если ты начнешь рассматривать оба варианта, ты проиграешь. Дьявол, ну почему сейчас, перед самым главным, тебе приспичило…

– Мор? – Корвин сделал первый шаг, прощупывая почву. Определить, в чем дело. Чего боится древнее существо? Предательства, обмана?

– Послушай меня внимательно, – Морган никак не отреагировал. Не проглотил наживку вежливого вопроса. Продолжил гнуть свою линию. Упрямый и своенравный, как обычно. – Послушай и запомни. Когда ты подобрал меня с улицы, накормил и отпустил поводок, я понял, что с тобой будет тяжело. Но все оказалось не так плохо. Ты умен, хорошо ладишь с людьми, умеешь нравиться. Тебе просто не повезло родиться в шахтерском городке, только и всего. Попади ты в Столицу сразу, ты уже был бы Императором. Но сейчас ты совершаешь ошибку.

– Я всего лишь хотел еще раз обговорить детали, – вежливо ответил Корвин.

– Нет, – Морган помотал головой, – ты хотел подготовить меня к тому, что мне придется торчать в клетке дольше пяти тысячелетий. И я хочу успокоить тебя – мне не страшно. Я знаю, что я свободен. И я знаю, что даже через пять тысячелетий кровь Гааров внутри меня не испарится. Если мне нужно будет сбежать оттуда, я сделаю это. На последнем этаже или на самом распоследнем – не важно. Я не боюсь клетки, я прожил там всю жизнь. Тебе нужно волноваться за себя. Ты не был в клетке ни разу. Ты не выдержишь даже пары лет.

Корвин почувствовал, что теряет инициативу. Уследить за Морганом было непросто, но сейчас его слова казались лишенными смысла. Поверить в то, что древний вампир «переживает» было сложней, чем поверить в существование бога.

– Я хожу по краю уже не первую сотню лет, Мор. Не надо волноваться за меня. Я смогу о себе позаботиться.

Морган стоял напротив, почти рядом, и выглядел растерянным. Восемь тысяч лет они играли в кошки и мышки и пытались выяснить настоящие мысли друг друга. Корвин считал, что несколько раз ему удалось одержать победу, но насколько реальными были эти оценки – боялся загадывать. Мор тем временем явно принял какое-то решение и стал приближаться неторопливыми шагами.

– Ты ходишь по краю с рождения, – кивнул древний. Он остановился, только когда подошел вплотную. Они снова стояли друг перед другом, и можно было слышать дыхание Мора, можно было чувствовать его сердцебиение. Неожиданно быстрое. – Мы все ходим по краю с рождения. Но я хочу быть уверен. – Древний поднес запястье к губам и прокусил его. Корвин наблюдал за этим с немым изумлением. Разговор, который должен был закончиться вежливым прощанием, вывернул в совершенно другой сценарий. Кровь капнула на белый синтетический пол. Сиятельный вздрогнул от звука. – Хочу быть уверен, что ты выдержишь. Хочу знать наверняка, что после этих пяти тысяч лет я вернусь к тому же существу. Поэтому пей. Или я заставлю тебя.

Кровь Моргана была ни на что не похожа. Корвин попытался найти подходящее сравнение, но любые слова казались кощунственными, оскорбительными. Мор тяжело дышал, наблюдая за тем, как Сиятельный, капля за каплей, поглощает алую жидкость. Корвин пил неторопливо, слизывая кровь с запястья. Не отрывая взгляда от сияющих глаз древнего.

Нужно было остановиться, отпустить чужую руку и сказать что-то, но Корвин не представлял себе, как можно сделать это. Время остановилось. Замерло и обернулось бесконечностью. Каждый удар сердца Моргана отдавался звоном в ушах, и кроме этого звука он не мог услышать ничего. Тишина и ровное биение сердца. Тук-тук. Тук-тук. Несколько вечностей, разделенных ударами чужого сердца.

Мор сделал еще один шаг вперед, обнял Сиятельного и прижал к себе. Они больше не смотрели друг другу в глаза.

– Если бы я мог, я бы забрал тебя. Куда-нибудь. Куда угодно. Навсегда.

Кровь продолжала течь, и Корвин пил ее, погружаясь в странное состояние, в несуществующее, выдуманное пространство, где были только они двое. Шум в ушах стих, уступив место звенящей тишине, и постепенно Сиятельный отстранился от раны. Пить дальше было не нужно – мысль пришла сама, и голод, с которым Корвин успел смириться за долгие тысячи лет, внезапно отступил.

– Я хотел бы забрать тебя туда, где не будет ни Императора, ни Империи, ни Гааров, ни бесконечных войн. Хотел бы жить с тобой там. Всё время.

Корвин осторожно вытянул руку и обнял древнего, уткнувшись лицом в его плечо. Было тихо, спокойно и пусто. Словно Морган сумел найти место, где ни Император, ни Империя, ни другие вампиры попросту не могли существовать.

– Если тебе придется использовать запасной план, Корвин, я буду рядом, – прошептал напоследок древний, а потом выпустил Сиятельного и пошел к выходу. Наваждение исчезло, Корвин стоял в собственном кабинете. Он был один – Морган уже успел выйти. Сердце билось спокойно и медленно.

19. ПОСЛЕДНЯЯ ПЕСНЯ

Лететь в неизвестность вместе с компанией вампиров, готовых при любом удобном случае разорвать друг другу глотки просто ради развлечения, было тем еще удовольствием. Шарлотта коротала часы, разглядывая их хрупкое суденышко. Конечно, даже такой транспорт после утомительного года ожидания был подарком судьбы, но все же хотелось чего-то поярче, побыстрее – более впечатляющего. Леди де Бофе в лучшие годы своей жизни ступала на корабль флагмана Внутреннего Флота и выступала перед Адмиралом, поздравляя его с получением новой, заслуженной награды от Императора. Тогда в ее распоряжении был целый отсек с прислугой, собственным баром с «живой» кровью и богато убранная гримерная, а теперь – жесткая койка, единственная фляжка синтетической крови, да тусклое зеркальце из тех, что невозможно разбить. Она с тоской смотрела на сумку с украшениями – там была прошлая жизнь.

– Не хочешь посмотреть? Вид очень красивый.

Дориан.

Иногда он приходил к ней в каморку, чтобы пригласить полюбоваться на очередное скопление астероидов или звезду необычного цвета. Шарлотта любила звезды, но красивей всего они казались с наблюдательных башен Столицы. Там можно было неторопливо потягивать кофе, прислушиваясь к удивительному, тонкому аромату, и разглядывать великолепное зрелище.

Находясь в центре.

Иногда Шарлотту настигала совесть. В конечном счете, всё это, включая корабль и даже воспоминания о приемах во Дворце, возможно было только из-за бедного Николаса. Если бы не его обращение, Шарлотта так и прожила бы короткую жизнь смертной. Стала бы прачкой или помощницей на ферме, родила выводок детишек, а потом выбрала себе могилку посимпатичней и пошла доживать век в роли донора, чтобы детям хватило денег не попасть в рабство. Так поступили их собственные родители, и когда Николасу повезло стать младшим Корвина, она решила, что обязана пройти вслед за братом и дальше.

Во время полета Николас выглядел напуганным. Он часто огрызался и все время был поблизости, словно готовился к нападению на Шарлотту. Глупое предположение – по соседству с Дорианом никаких нападений на леди быть не могло. Дориан был воплощением этикета, его главным фанатом и последователем. Именно поэтому раньше Шарлотта недолюбливала придворного. В компании с ним всегда было скучно, да и сам Дориан редко проявлял интерес к столичной диве.

Пару раз удавалось поговорить с Гильермо. Шарлотте было любопытно, как тот ухитрился получить себе такого древнего покровителя. Возраст Моргана угадывался по ярко-алым глазам и движениям, которые тот явно искусственно замедлял для удобства окружающих. Шарлотта помнила похожее поведение у тех, кто мог похвастаться первым десятком.

Гильермо рассказал немного. Историю о том, как безумный Бергштейн начал бегать по всей Столице в поисках соучастников своего преступления, о том, как Гильермо поверил голосу в своей голове и о том, как оказался на далекой планете. Молодой вампир понимал не слишком много, но, должно быть, утаивал добрую половину, поэтому рассказ его был сухим и неинтересным. Шарлотте быстро наскучило, и она переключилась на Моргана.

– Куда мы летим?

– На станцию переброски флота.

– Что там будет?

Блеск алых глаз – раздражение.

– Там будет станция переброски флота.

– Зачем она нам?

Мышцы лица напрягаются. Тяжелый вздох. Шарлотта чувствовала, что Морган сдерживает собственную ярость, вызванную дотошными расспросами, но не останавливалась. В тесном кораблике развлечений было не так уж много. Когда еще доведется разозлить древнего вампира?

– Там можно будет собраться с силами.

Ответы Моргана удовлетворяли только самолюбие, но не любопытство. Понять, что задумал их новоявленный предводитель, было невозможно. Только по осторожности Николаса она понимала, что впереди может ожидать опасность. Ник охотно отвечал на вопросы, но в его состоянии добиться связного предложения было сложно. Передать свои тревоги он мог только с помощью совершенно непонятных Шарлотте слов: «внутри ноет», «такое же было перед Коронацией», «кажется, что ветер пропитался кровью». Леди де Бофе давно перестала пытаться понять брата. Он был безумен, и чем чаще к нему обращались с осмысленными вопросами, тем чаще он сбивался. Словно внутри него поломался какой-то механизм, и от частого использования приходил в негодность, а потом, залатанный временем, мог протянуть еще немного. Шарлотта подозревала, что именно из-за этой особенности Николас все еще был жив – на коротком промежутке времени его можно было использовать как боевую единицу. Оставили про запас – хотя бы в этом семье де Бофе повезло.

Шарлотта искренне считала их семьей и удивлялась, когда слышала от окружающих другое. Вокруг мало кто мог похвастаться, что стал бессмертным вместе с теми, кто разделял их кров в бытность людьми. Вампиры считались с клановой связью, свято чтили порядок старших и младших, но когда дело касалось рождения и кровной связи отцов, детей, сестер и братьев, они проявляли удивительное равнодушие. Должно быть, слишком мало вокруг было тех, кто, став бессмертным, остался верен своей Настоящей крови. Леди де Бофе попыталась завести такую беседу с Дорианом, еще когда они оба ходили по коридорам Дворца, но придворный ученый вежливо вывернулся из разговора. Возможно, у него была своя точка зрения, но он посчитал, что Шарлотте она не понравится.

Кроме бессмысленных вопросов, обращенных к Моргану и брату, Шарлотте нечем было заняться. Шли дни, тянулись недели, и она никак не могла взять в толк, где может находиться какая-то «станция переброски», если им приходится преодолевать такие длинные расстояния. Николас становился все более хмурым, Дориан порой беспокойно бродил по коридору, а Гильермо вовсе перестал высовываться из их с Морганом каюты. Встречались только во время приема пищи. Древний вампир разливал кровь из общей порционной фляжки в пять рюмок, потом они быстро глотали ее и молча расходились. Леди де Бофе начала понимать, что такое Настоящий голод.

Станция переброски, о которой говорил Морган, показалась в окошке иллюминатора только на тридцатый день. Шарлотта почти отчаялась и стала думать, что их обвели вокруг пальца, когда заметила за стеклом странный объект. Он приближался очень медленно, и все-таки его нельзя было спутать с планетой даже на таком расстоянии. Морган обошел все каюты и попросил собраться в рубке.

– Как я и говорил, мне нужен Николас, – древний вампир строго посмотрел на брата Шарлотты, и леди забеспокоилась, как бы не вышло стычки. Ей доводилось присутствовать при дуэлях вампиров, и это зрелище было не слишком приятным.

– Мы во Внешнем Секторе, – внезапно вмешался Дориан. Шарлотта перевела взгляд на него, и убеждение в том, что дело может дойти до драки, укрепилось в ней.

– И что с того? – Морган нахмурился еще сильней.

– Ничего не сходится, Мор. Я надеюсь, по крайней мере, что мы останемся живы, – ответил Дориан и скрестил на груди руки, показывая, что обсуждать это дальше не намерен.

– Мне нужен только Николас, вы все будете абсолютно свободны. На станции есть корабли: возьмите любой и летите на все четыре стороны. По крайне мере, я попытался защитить вас, – продолжил Морган, не удовлетворенный выпадом Дориана.

– Я не собираюсь никуда улетать, – возразил ученый.

Стыковка прошла успешно. Шарлотта пыталась оценить по внешнему виду размер станции, но ей это не удалось. Неровные формы и сложная система стыковочных шлюзов заслонили обзор. Все, что удалось понять леди де Бофе – станция была достаточно большой для того, чтобы их крошечный транспортный корабль затерялся внутри нее.

Они вышли на поверхность и были встречены парой вампиров в военной форме. Шарлотта разглядывала их с большим интересом, а вот вампиры не обращали на столичную диву никакого внимания. В другой ситуации леди де Бофе сочла бы такое поведение оскорблением личности, но теперь все мысли были заняты Николасом. Со слов Моргана выходило, что вся затея с их поисками нужна была только для того, чтоб отыскать младшего Корвина, но Дориан явно не верил такой сказке, и теперь Шарлотта искала повод, чтобы ее не разлучили с братом.

Вампиры-военные провели разношерстную компанию по коридору дока, а затем занялись открытием внутренней двери. Не было похоже, чтобы для этого им нужна была чья-то кровь. Дверь легко открылась, пропустив внутрь Шарлотту и остальных. Новое помещение оказалось большим ангаром, в котором разместились гражданские и боевые корабли. Морган в очередной раз предложил Дориану использовать один из них, но ученый снова отказался.

Николас шел рядом с Шарлоттой и оглядывался по сторонам. Она чувствовала его беспокойство и хотела подбодрить, но любое проявление слабости в такой компании было бы неприятно для Ника, поэтому пришлось ограничиться теплой улыбкой. Николас улыбнулся в ответ своим извечным жутковатым оскалом, но на душе у Шарлотты потеплело. По крайней мере, они все еще вдвоем.

– Здесь мы разделимся, – объяснил Морган, когда они прошли через ангар к следующей двери. – Николас пойдет со мной, а вы трое пройдете в свои каюты. Хантер проводит вас, – он кивнул в сторону одного из военных, Шарлотта посмотрела на него и ахнула – все лицо вампира было покрыто странной татуировкой. Хантер заметил ее изумление и отвел взгляд, виновато потупившись.

– Повежливей нельзя? – Морган зло посмотрел на Шарлотту. И ей стало стыдно за то, что не смогла сдержаться. Краска залила лицо, и очень кстати Мор вместе с Николасом скрылись за дверью.

Только когда створки захлопнулись, она поняла, что снова упустила брата.

– Леди де Бофе, пойдемте с нами, – вежливо предложил Хантер, – мы подготовили для вас хорошую каюту. Я слышал, что вы пели в Столице. Может быть, пока все мы тут, вы согласились бы спеть для ребят?

Шарлотта шла следом за Хантером и гадала, насколько можно доверять таким, как он – вампирам, покрытым узорами чар повиновения. Проклятая магия крови, та, что сгубила Николаса, снова вставала на пути.

– Разумеется, соглашусь. Мне будет очень приятно спеть для вас, Хантер, – кокетливо сообщила она вслух и обернулась к Дориану за поддержкой, но тот смотрел в пустоту перед собой, машинально переставляя ноги.

20. ХОЗЯИН

Каюта, которую предоставил Хантер, была удобной, просторной и даже роскошной, в каком-то смысле. Сложно было представить себе, что где-то во Внешнем Секторе, а может даже за его пределами есть болтающийся вокруг карлика форт с внутренней обшивкой из драгоценных металлов. Каюта казалась насмешкой над всем, что Дориан считал основополагающим в военном деле: только необходимое, только важнейшее. Впрочем, гениальным стратегом он себя никогда не считал. Хорошим историком – да, но не больше. Чтобы разобраться в каком-то предмете, нужно было целиком погрузиться в него, и Дориан выбрал для себя факты. Теперь, на его глазах, эти факты сыпались сквозь пальцы быстрее времени. Он оглядывался по сторонам, ощущая ложь, пропитавшую воздух.

– Запасы крови достаточно скудные, – сообщил ему вампир-конвоир. – Если вам понадобится еда, позовите меня, я провожу вас.

Дожидаться ответа он не стал – вышел из каюты, и створки пневмодвери захлопнулись за ним с характерным свистом. Дориан остался наедине со своими мыслями. Где-то рядом была Шарлотта и Гильермо – оба абсолютно бесполезны. Певица, наверняка, достаточно опытна, но с ее профессией это не означает ни наличия хороших навыков рукопашного боя, ни глубоких познаний в политике или инженерном деле. Она понимает, что происходит, ничуть не больше самого Дориана. Гильермо, и того хуже, попал в серьезный переплет. Хронист чувствовал свою вину из-за того, что сам посоветовал пареньку подыскать себе покровителя. Конечно, несколько месяцев назад Морган показался бы Дориану надежным вариантом, но сейчас, в новом разрезе, все выглядело совсем не радужно. Гильермо, наверняка, угрожала опасность, и Дориан, при всем своем желании, ничего не мог бы с этим поделать.

Важными казались два момента: причина обращения молодого сотрудника ИСБ и потребность в крови Николаса. Сопоставить эти факты Дориан не мог, слишком большая пропасть была между безумным младшим Корвина и совершенно неизвестным контрактником с кристально чистым прошлым.

Еще раз осмотревшись, Дориан наткнулся взглядом на пару дверей. Одна вела в спальню, вторая – в душевую. Колебаться было ни к чему – за время путешествия в тесном корабле привести себя в порядок не выходило. Хронист разделся и включил ледяную воду. Холод всегда помогал ему привести мысли в порядок.

***

Самым неприятным в ситуации было то, что Дориан ощущал ложь, но не мог объяснить причину своих подозрений. Морган вел себя, как обычно. Возможно, до сих пор Дориан не видел собственными глазами, как тот действует в критической ситуации, но повадки, манера речи, взгляд остались прежними. Он вернулся к своему «хозяину», чтобы спасти жизнь, хотя прекрасно знал – Дориан никогда не активирует «узор», если только у него не будет для этого очевидной, крайней необходимости. При желании Морган мог бы провести во Внешнем Секторе вечность, остаться в живых и дождаться, пока «поводок» от его «узора» будет утерян. Однако он вернулся к Дориану и пообещал вытащить из переделки.

Что подтолкнуло древнего, расчетливого вампира к такому шагу? Простая благодарность за уважительное, вежливое обращение? Едва ли. В конечном счете, Дориану не удалось убедить Императора оставить Моргану свободу. Пришлось возвращать древнего в тюрьму. Глупый ход, учитывая, сколько добра сделал для Империи Мор, находясь на свободе. Но отговорить Императора мог только Корвин. Корвин, который и сам был в серьезной опасности, когда дело дошло до заключения Мора. Нет, вряд ли Морган настолько благодарен, он слишком рационален, чтобы испытывать сентиментальные чувства. Тем более, он сам признался, что возвращался в Столицу.

Отсеивать ложь от правды было тяжело. Тяжелее всего было допустить саму мысль о том, что существо, скованное древними чарами, может лгать своему «хозяину», но других объяснений Дориан предложить не мог. Конечно, сейчас они все в безопасности. У него даже есть душ и подобие комнаты, чтобы спокойно разглядывать звезды за просторным обозревательным окном.

Но все это было слишком похоже на тюрьму.

***

Через пару дней Дориан начал искать способ изучить станцию. Пытался отходить от каюты самостоятельно, но конвоиры всякий раз возвращали его обратно. На прямой вопрос они говорили: «Передам Моргану». Дориан чувствовал, что попал в плен к собственному защитнику.

Сделать Мора своей собственностью его убедил Корвин. Очередная экспедиция во Внешний Сектор завершилась успешно, и Корвин сопровождал защитников, которые участвовали в операции. Уже тогда он был внимателен к своим людям. Морган выглядел запуганным, не решался посмотреть Дориану в глаза. После, во время приема во Дворце, Корвин рассказал хронисту, что корпорация «Синтек» держала древнего вампира в изоляции большую часть его жизни.

– Если бы кто-то взялся за его образование, – обронил он, и мысль засела червячком в голове Дориана. Ему захотелось быть тем самым «кем-то», совершить что-то полезное для вампира, на которого плюнули все остальные. На достойного вампира, героя войны, преданного и послушного. Единственная татуировка Моргана была красноречивей любых слов в досье. Большинство древних было усыпано «узорами», но Мор выполнял приказы без дополнительных стимулов. Дориан проникся к нему симпатией, договорился с корпорацией о выгодной сделке и перекупил защитника.

Спустя сотню лет хронист задал своей «собственности» (отвратительный термин, напоминающий о торговле рабами) вопрос:

– Наверное, ты очень благодарен Корвину?

Мор оценивающе посмотрел на Дориана и презрительно скривил губы:

– С какой стати, милорд?

– Он сделал тебя героем, – выдал хронист. До сих пор он был уверен, что Корвин рассказал древнему о своем поступке, о том, что способствовал чужой свободе. Выходило, что Сиятельный не искал славы. И слова его были вполне искренними.

– Он забросил меня к десятку Гааров, – ответил Морган. Сухо и жестоко.

Только спустя несколько тысячелетий его гнев сменился на милость: «Неплох». Скромная оценка для Сиятельного. Однако она была показателем. Даже Мор, который сам пережил ужасы войны с Гаарами, признал заслуги Корвина. Да, ему понадобилось время, да, он не был поклонником комплиментов, но все-таки «неплох» – это куда лучше жесткой презрительной реплики.

***

Увидеть Моргана ему позволили только спустя десять дней заточения. Древний выглядел уставшим, но на его лице была искренняя улыбка. Дориан вежливо пригласил защитника в каюту и предложил присесть – Мор остался стоять возле двери.

– Вы хотели меня видеть?

– Да, – Дориан кивнул. Он не чувствовал в себе силы угрожать и приказывать. Внутреннее чутье подсказывало, что сейчас Мора не остановит даже «узор» на шее. На станции было что-то настолько важное, что Морган отправлялся ради этого в Столицу.

– Вам что-то нужно? – Мор устало потер переносицу кончиками пальцев.

– Я бы хотел посмотреть станцию.

– Нет, это невозможно, – древний вампир отрицательно покачал головой. – Во всяком случае, сейчас.

– Морган, я бы не хотел напоминать тебе, что я…

– Нет, милорд, – Мор покачал головой снова. – Вы не мой хозяин.

Вампир развернул голову, демонстрируя открытую шею. Дориан разглядывал узор, но видел только идеальные, переходящие одну в другую, линии.

– Смотрите внимательней, милорд. Намного внимательней.

В голосе Моргана не было угрозы – только усталость. Дориан сделал пару шагов, приближаясь – древнего не насторожило даже это. Хронист впился взглядом в узор, и теперь, только теперь, зная заранее, куда смотреть, он заметил изъян в рисунке.

– Видите? Вы не мой хозяин. Никогда не были им и не будете. Если это все, я вернусь к своей работе, – Мор кивнул в сторону двери, как будто не произошло ничего необычного. Выражение его лица нисколько не изменилось, и Дориан почувствовал себя ненужным, лишним. Ощутил во всей глубине, насколько сильно заблуждался все это время.

– Тогда почему…

– Вы предсказуемы, милорд, – Мор открыл пневмодверь, но на пороге замер и добавил. – Если бы вами нельзя было манипулировать, вас непременно убили бы. Наверное, это даже к лучшему. Я зайду через несколько дней. Скоро мы мобилизуем флот и отправимся путешествовать.

– Куда? – выдавил из себя Дориан, хотя ответ вертелся у него на языке.

– В Столицу, конечно же.

– Что там?

– Руины. Руины, а посреди них – остатки Дворца.

21. ПЯТЫЙ ДИВИЗИОН

Станция оставила у Шарлотты приятное впечатление. Все военные были вежливы с ней, дважды в день приносили кровь – не изысканную, но хотя бы без явного синтетического душка. Один раз собрались в большом отсеке и пригласили спеть. Леди де Бофе распаковала нежно-фиалковое платье, надела бриллианты, красивые туфли, и ступила на импровизированную сцену. Голос звучал уверенно, и даже не дрожали ноги, а публика слушала внимательно, аплодировала и просила добавки.

Беспокойство одолевало её временами, но вежливый Хантер успешно развеивал его. Он приходил каждый день и рассказывал о тех событиях, которые происходили на станции. Постепенно Шарлотта привыкла к незнакомым словам, расспросила кое о чем вампира, и стала лучше представлять себе, где находится. Беседы с Хантером отвлекали от размышлений о брате.

– Вы очень красиво пели сегодня, леди де Бофе, – признался после выступления скромный Хантер. Раздобыл где-то розу и неумело вручил ей. Шарлотта приняла подарок, поставила в вазу и долго следила за тем, как неторопливо вянет чужая красота.

Спустя почти две недели раздался стук. Шарлотта велела входить, как обычно, ожидая, что к ней снова пришел Хантер или что она задумалась слишком глубоко, и уже пришло время еды.

– Сестра?

Знакомый голос звучал необычно, и Шарлотта, обернувшись, охнула. Замерла, обомлела и прикусила губу: перед ней стоял Николас. Целый, невредимый, в военной форме, точно такой же, которую носили остальные вампиры станции.

– Как твои дела? – спросила Шарлотта.

Николас задумчиво осмотрел комнату и вошел. Пневмодверь за ним закрылась.

– Со мной все в порядке, Шарли, – сказал он, улыбаясь. Леди де Бофе продолжала стоять неподвижно, разглядывая нежданного гостя. – Со мной все очень хорошо. Представляешь, он смог меня вылечить! Я больше не дурик. Представляешь?

Николас осторожно приближался к Шарлотте, а та пыталась сопоставить его слова с манерой речи. Уже бывали случаи, когда Ник утверждал, что здоров, а затем снова срывался. Теперь Шарлотта искала признаки безумия в его интонации.

– Нет, нет, Шарли, ты не поняла! – Ник подошел вплотную и протянул ей руки. – Он меня вылечил. Помог мне с этим справиться! Я больше не сумасшедший, Шарли. Понимаешь?

Шарлотта понимала, но отчаянно боялась поверить. Она устала обманываться, реагировать на оживление брата, когда тот ненадолго приходил в себя. Устала испытывать разочарование и боль от потерь. Но все-таки она протянула руки вперед и обхватила его ладони своими. Часто закивала, прогоняя ресницами непрошенные слезы. Бессмертие не наделило ее даром повелевать собственным настроением. Только настроением других. Поэтому, сделав шаг вперед, она обняла Николаса и ласково погладила по спине. Ник облегченно вздохнул.

– Пойдем, я покажу тебе свою комнату! – оживленно предложил он. Леди де Бофе украдкой смахнула слезы и пошла вслед за братом.

***

Станция оказалась гораздо больше, чем предполагала Шарлотта, когда гуляла по коридорам в сопровождении военных. Николас повел ее в противоположную часть, так что идти пришлось едва ли не час. Она разглядывала проходящих мимо вампиров, стараясь отыскать знакомые лица.

– Скажи, ты видел Дориана или Гильермо? – спросила она по дороге.

– Нытика и Трусишку? – переспросил Ник. Шарлотта рассмеялась, прикрыв рот ладошкой. В детстве Николас постоянно придумывал другим клички. Сейчас он был очень похож на себя в те годы: вертел головой по сторонам, то и дело указывал пальцем на необычные картины или статуэтки, разве что не начал бежать вприпрыжку.

– Да, их, – подтвердила леди де Бофе. Ей тоже захотелось совершить безрассудство, поэтому она похлопала брата по плечу. – Ты водишь! – а потом побежала вперед по коридору, подхватив пышную юбку. Обувь мешала, но все же бежать так вперед было до смеха задорно, и Шарлотта расхохоталась. Ник догнал ее, заключил в объятья и тоже рассмеялся.

Они отряхнули с одежды несуществующую пыль, строго посмотрели друг на друга – как в детстве – и пошли дальше степенным шагом. Это было продолжением игры. Первый рассмеявшийся проигрывал.

– Я не видел ни Дориана, ни Гильермо, – серьезно сообщил Николас. Шарлотте все еще было смешно, но известие о том, что старый хронист куда-то исчез, огорчало. Теперь, когда он не лез со своими предложениями, лекциями, миролюбивой речью, Шарлотте стало не хватать его.

– Думаешь, с ними все хорошо? – спросила леди де Бофе.

– Думаю, да, – ответил Ник. В голосе его особой уверенности не было. – Конечно, если они не сделают какую-нибудь глупость.

– С чего бы вдруг им делать глупость? – удивилась Шарлотта.

– Гляди! – он указал на дверь, одну из сотен дверей, которые встретились им в коридоре. Мысли леди де Бофе перетекли в направлении вывески: «Николас де Бофе, старший лейтенант, Пятый Дивизион». Шарлотта несколько раз перечитала надпись.

– Ты опять военный? – удивилась она. После того, как Ник перестал контролировать собственные мысли, его лишили чина и отправили на лечение, а после – в тюремный комплекс Столицы. Всё это всплыло в памяти, как по волшебству. Шарлотта начала нервничать.

– Не просто военный! – возмутился Ник таким тоном, будто она не оценила его новую игрушку. – Гляди! Ну! Пятый Дивизион! Я буду сражаться вместе с Хантером, представляешь?!