Текст книги "Вампиры (сборник) (СИ)"

Автор книги: Gierre

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

Три перелома.

Отец Хельга не добрался с ним даже до первого.

Не хватило терпения, силы воли и знаний.

Возможно, это была благодарность.

Если Гиэрре доберется до седьмой ступени, он сможет занять место на троне без ощутимого дискомфорта, который ежедневно испытывает Хельг. Не придется заполнять сознание наркотиком и отдавать треть времени на медитацию.

Отец вкладывал в его руки достаточно сил для того, чтобы Гиэрре мог исполнить задуманное.

Задуманное Хельгом.

Он просто марионетка.

Пока корабль летел сквозь пространство космоса, наследник престола успел построить кучу планов того, как он избавится от влияния отца, возьмет все в свои руки и перестанет спускаться в проклятую комнату подземелья.

Когда они приземлились, его терпения хватило только на вежливую беседу с конвоем.

– Доставьте их в гостевые покои, с ними нужно обращаться очень бережно.

Древние с беспокойством поглядывали на своего пленителя, но, кажется, не собирались доставлять неудобства.

Прыжок.

– Вернулся.

Не вопрос, утверждение. Хельг разглядывал трехмерные модели поверхности планет шестнадцатого сектора. На одной из них лежат сейчас тела отряда Гиэрре. Наверное, он даже смог бы показать точку.

– Произошла случайность и одного пленника подстрелил мой новобранец, – он стоял ровно, глядя прямо перед собой, и заново вспоминал роковое событие.

– Мне очень жаль, – сухо отозвался Император, не отрываясь от работы.

Гиэрре молчал, подавляя в себе желание немедленно наорать на отца.

Свидетелей не было.

Но он не мог.

– Что-то еще? – Хельг, наконец, перевел взгляд на сына.

– Мне нужны досье лучших выпускников.

– Разумеется.

Не сказал.

Не смог.

И никогда не сможет.

День, когда ему придется убить Хельга.

Гиэрре привалился к закрытой двери своей комнаты, представляя себе, как жизнь отца обрывается, и он сам становится Императором.

По щекам текли слезы.

Наверное, в этот день он найдет способ покончить с собой.

ОДИНОЧЕСТВО

Пронзительное одиночество касалось всего, на что он переводил взгляд.

Вместо ощущения свободы внутри поселилось чувство ужасающей пустоты, словно в его существовании больше не было чего-то жизненно важного.

Шли дни, и нужно было готовиться к традиционной церемонии, а вместо этого он погружался в себя все глубже, отправив подальше прислугу и массивный штат советников отца.

Всё должно было закончиться иначе.

Самое вкусное на десерт, думал он раньше.

Операция была идеальной. Безупречный шедевр долгосрочного планирования.

Участники не представляли, какую роль им придется исполнить, и только внутри его собственного сознания разворачивалась панорама взаимосвязей чужих поступков.

Бабочка взмахнет крылом, и ураган на другом конце их мира сметет недальновидного и слабого тирана.

Он слишком переоценил отца.

Когда до него добралась весть о том, что Император находится в стазис-капсуле, он не поверил. Слабая связь между ними не позволяла ощутить подобного – общей крови едва хватало на то, чтобы изредка, находясь с отцом в одной комнате, он ощущал толику чужих эмоций.

Непозволительная небрежность.

Теперь, когда работа всей его жизни только начала приводить в движение сложнейший механизм взаимосвязанных событий, этот ублюдок оказался в стазисе.

На грани жизни и окончательной смерти.

Вместо эйфории от проделанного перед ним была только пустота.

Бессмысленность всей его жизни.

Посвятить себя кропотливым планам, принести стольких в жертву ради этого, утратить близких людей, а в конце…

В дороге он размышлял только о том, что, по крайней мере, последний удар остается за ним.

Прервать жизнь Императора должен наследник.

В тронном зале стояла толпа старейших аристократов – представители наиболее древних и уважаемых фамилий. Среди них были и те, кому предки доверили смысл проекта «Деус». Рукотворный бог на пьедестале.

Хельг протиснулся сквозь толпу, провожаемый недовольным ропотом. Они хотели, чтобы наследник объяснил им, что происходит. Те, кому смысл происходящего был известен, предпочитали молчать. Секрет выгоден до тех пор, пока остается секретом.

Он зашел внутрь.

Фигура отца в капсуле выглядела жалко. Вместо обычного кресла внутри находился раствор жизнеобеспечения: отвратительные на вкус смесь крови и питательной среды, имитирующие материнскую утробу.

– Доигрался, – фыркнул наследник, стараясь насладиться хотя бы финальной частью. Пусть чужая глупость лишила его остальных ходов, эндшпиль остается за ним.

Но вместо злости внутри все сжималось от жалости и страха.

Вот что ждет тебя, если ты не успеешь завершить задуманное. Вот что произойдет, если ты не сможешь уничтожить мир. Вот как будет смотреть на тебя твой собственный ребенок.

Заметив перемену на лице сына, Император внутри капсулы скривил губы в усмешке. Говорить он не мог – только улыбаться. Слишком слабая связь крови, а для настоящей беседы нужен воздух в легких.

– Хочу, чтоб ты знал, – прошипел Хельг, подобравшись ближе. – Ты потратил свою жизнь впустую, ничего не смог добиться и даже сдох жалко! Никто не будет вспоминать тебя, а когда я уничтожу этот мир, где-нибудь в другом месте – для таких, как мы, его наверняка создали – я найду тебя и превращу твою жизнь в ад.

Император беззвучно рассмеялся. Тело затряслось внутри капсулы, а потом согнулось пополам от приступа боли. Смерть для них была куда страшнее жизни.

Созданное в ходе сложнейшего процесса на стыке науки и магии, тело постепенно отказывалось выдерживать ежедневные нагрузки, а в конце просто переставало работать, увеличивая и без того невыносимую боль в разы.

Нет, он никогда не допустит подобного. Мир погибнет с ним вместе – быстро и безболезненно. И сейчас рушится последняя преграда между конечной целью и её исполнителем.

Хельг заставил себя улыбнуться. Не важно, что он чувствует на самом деле – отец увидит на его лице удовольствие и превосходство. В сочетании с болью, которую приносит ему сейчас этот мир, наверное, достаточно красивая месть.

– Сейчас я открою капсулу, и у тебя будет какая-нибудь жалкая минута, – прошептал вампир, легко касаясь ладонью панели управления. – Надеюсь, хотя бы напоследок ты сможешь сказать что-то достойное. Всю свою жизнь я презирал тебя, искренне убежденный, что твое место среди опустившихся рабов в сточных канавах. Из-за твоей слабости, трусости и лени пострадали все твои подданные. И мир, в котором было когда-то достаточно красоты и жизни, стоит на краю окончательной гибели. Все, что ты оставляешь мне в наследство – кладбище садистов, извращенцев и лжецов. И я ненавижу тебя за это, – он снова выдавил из себя улыбку и нажал заветную кнопку.

Жидкость хлынула на пол, быстро покрыв поверхность, и тело Императора безвольно упало следом. Хельг встал над отцом, ногой поправив его лицо так, чтобы они смотрели друг на друга.

– Хотел… – Император откашлялся, выплевывая жидкость, скопившуюся в легких, – хотел меня пристыдить. Как мило, сынишка. Ты когда-нибудь задумывался, сколько мне было лет, когда я сделал тебя? Не утруждайся, не так уж много. Мое тело просто начало разваливаться, и все, что я смог – запустить «Деус». Неужели ты считаешь, мне так уж хотелось видеть рядом с собой твою симпатичную мордашку? Не льсти себе. Этот мир давным-давно должен был полететь к чертям, но его склеили. Нами, – мужчина оскалился. – Ты не успеешь выполнить задуманное. Пройдет каких-нибудь две минуты после моей смерти, и ты поймешь, о чем я говорю. Мир сожрет тебя, вытрясет все твои мечты и превратит в инструмент. Жалко, что я не смог тебя доделать, – он выплюнул очередную порцию жидкости, – очень жалко. Прости. Выносить все это я больше не мог.

– Договорил? – Хельг вынул из-за пояса остро отточенный кол из кости. – Узнаешь? – мужчина повертел предметом перед носом отца.

– Какой же ты сентиментальный, – расхохотался Император, но финал фразы утонул в его хрипе – сердце, пронзенное заветным оружием, и несколько простейших формул магии крови заканчивали существование нынешнего правителя.

Через тонкую линию связи к Хельгу устремились тонны информации. Память крови искала выход, но созданная между двумя поколениями линия не соответствовала масштабам. Они сидели несколько часов, погруженные в боль и мысли собственных предков, мечтая о том, чтобы эти мгновения закончились как можно скорее.

Наследник должен убить Императора, и тогда к нему перейдет остаток формулы управления и память предков. Так они были устроены.

Если когда-нибудь у него будет сын, если проект сорвется, если его тело не выдержит нагрузки, он никогда не позволит себе подобной небрежности. Всё должно было закончиться быстро, за несколько секунд, но вместо этого отец устроил ему и себе самому изощренную пытку. Сочетание физической и моральной боли.

«По крайней мере, Шелли, я сделал первый шаг», – слабо улыбнулся вампир, когда боль отступила. Труп Императора лежал перед ним, абсолютно бесполезный, лишенный памяти, силы и жизни, а Хельг наблюдал за тем, как постепенно тело расползается, сливаясь с жидкостью из капсулы стазиса. Несколько минут, и не осталось и следа древнего вампира.

Нужно выйти в тронный зал и сообщить им.

Ощущения эйфории не было.

Никакого желания участвовать в подготовке, никаких идей о том, с чего лучше начать переработку раздутого административного аппарата.

Хельг бродил по комнатам личного крыла, ощущая внутри незнакомую раньше пустоту, и пытался понять, что беспокоит его.

Ответ оказался внезапным – сильнее всего отпечаталось в памяти зловещее предостережение.

Груз мира придавит тебя, а неподготовленное тело не выдержит достаточно долго. Тебе придется запускать «Деус» и смотреть в глаза существу, в которое ты вложишь душу. Существу, на которое будешь возлагать все свои надежды. Своему будущему убийце.

Хельг редко испытывал страх, но теперь в одной голове с ним поселился первобытный ужас.

Основная формула – центр их мира.

Клей, соединяющий разваливающиеся на части границы.

Очень давно кто-то играл с магией крови и наткнулся на энергетический предел.

Возможно, игроков было много.

Хельг считал, что для этих людей одной смерти мало.

Каждую секунду он ощущал, как крепнет его связь с проклятым миром. В голове возникали образы, он слышал звуки, а чужие запахи превратились в настоящий кошмар. Такие потоки информации обычный вампир, пусть даже очень древний, просто не смог бы обрабатывать.

Временами напор ослабевал – Хельг пытался в такие мгновения закрыть глаза и представить себе абсолютную пустоту. Но все длилось секунды.

Снова и снова он убеждался в том, что спасения от проклятого мира не будет.

Они, императорская семья, – система безопасности.

Можно представить себе, как кто-то разрушает такую систему.

Невозможно вообразить, чтобы эта система уничтожила саму себя – это противоречит ее главной функции. Во что бы то ни стало оберегать. Любой ценой, несмотря ни на что.

Через неделю процесс завершился. Он мог отправить сознание как угодно далеко – если там были живые разумные существа, их можно было почувствовать, а при определенных усилиях даже услышать.

Если бы его обучили достаточно хорошо, он мог бы делать это за долю секунды. Не просто смотреть – помогать, вмешиваться, убивать.

Обнаружить ассасина до того, как тот нанесет роковой удар.

Предотвратить массовую гибель людей или вампиров.

Остановить бурю.

Вот для чего их создавали.

Но все, что он может – смотреть. Недолго, иначе боль вмешивается в сознание, добавляя реальности оттенок безумия. Прошлое смешивается с настоящим, и вместо адекватной оценки он может только гадать, что из увиденного было реальным, а что происходило с его предками миллионы лет назад.

Отвратительно.

Для того чтобы уничтожить этот мир, нужен кто-то более сильный. Значительно более сильный, прошедший все ступени обучения их магии.

«Что ж, Шелли, я хотя бы попробую», – он слабо улыбнулся самому себе и зашел в тронный зал, окидывая взглядом нарядную толпу. Они ждали нового Императора.

Тем лучше.

Он будет хорошим правителем, и они сами помогут ему выполнить задуманное.

***

Осознавать конечность своей жизни, когда ты смертен по определению – сложно. Однажды в голову приходит мысль о том, что всё это, всё, что тебя окружает, через несколько десятков лет потеряет всякий смысл. Приходят депрессия, грусть, ненависть, отчаяние – весь набор прекрасных эмоций, сопровождающих человеческую жизнь.

Вампиры относятся к смерти иначе. Когда у тебя есть шанс существовать вечно, соблюдая ряд простейших условий, проигрыш ощущается крайне болезненно. Человеку некого винить в том, что однажды он умрет – это всего лишь естественный ход вещей. Смертные культуры изобретают массу способов, чтобы придать уходу из жизни сакральное значение.

У вампиров нет кладбищ.

Тот, кто погиб – неудачник, о нём не вспоминают. Он проиграл в сражении, где исходные условия благоволили ему. Достаточно не высовываться, быть в меру тщеславным и осторожным, найти себе должность, одновременно безопасную и выгодную, а потом тихо жить в свое удовольствие положенную вечность.

Впрочем, вампиры умирают ничуть не реже, чем смертные. Особенно когда в сводках статистики учитываются пропорции.

Хельг сидел перед монитором, разглядывая собственные руки.

С кончиков пальцев из под ногтей сочилась кровь – жидкая, ярко-алая – она скапливалась и с легким шорохом летела вниз, на идеально белый паркет из натуральной кости.

Отчищать такое, наверное, придется очень долго.

Вампир скосил голову и усилием воли заставил кровь вернуться назад.

На полу не осталось ни следа.

Теперь, чтобы закрывать каждую рану, ему нужно было использовать массу сил. Некоторые из них он прикрывал постоянно, не допуская разложения в уязвимых участках. Раньше в эти места попадали удары противника, и кожа срасталась сама собой, но теперь…

Запах смерти, цвета смерти, еле слышимый шепот.

Хельг сидел, глядя прямо перед собой, и пытался привести в порядок не только тело. Сознание было раздроблено гораздо сильнее.

Каждая мысль провоцировала ворох других. Порою чужих, выдернутых из памяти крови предков, а порой тех, что посещали его самого раньше.

Долго он так не протянет. Десять-двадцать лет максимум по трезвой оценке, а если несказанно повезет – полсотни.

Затем придется использовать стазис-капсулу.

Но если Гиэрре не вернется даже к этому времени, существование Императора превратится в ежедневный ад. Капсула стазиса помогает поддерживать тело в рабочей форме, но никак не влияет на сознание – мир просто подомнет его под себя, заставляя делать то, что ему выгодно. Тогда все кропотливые приготовления к мирному концу света пропадут втуне.

Если Гиэрре не вернется, Императору придется признать собственное поражение.

Повторное поражение.

Первое он признал тысячелетиями раньше, когда запустил проклятый «Деус», чтобы создать сына.

Чертовы предки знали, что делают, когда ввели необходимость преемственности. Хельг ненавидел их за это – предусмотрительные мерзавцы.

Страх существовать в капсуле столетиями был достаточной мотивацией для создания потомка.

Когда начались первые признаки разложения, он ускорил работу, но темп выбил его из колеи быстрее, чем хотелось бы. Тогда он точно так же сидел возле монитора, решаясь. Запустить «Деус», признавая свою никчемность, или рискнуть, поставив на карту собственное сознание.

Империя не может существовать без Императора – в случае этого мира буквально.

Им нужен центр, чтобы использовать магию, чтобы быть бессмертными, чтобы продолжать транспортировки между звездными системами. Всё это поглощает невероятные объемы энергии, и необходим центр – существо, способное сбалансировать исчезновение энергии в одном месте и внезапное появление в другом. Нужны весы, чтобы мир снова не оказался на краю гибели.

Тело Императора пропускало через себя колоссальные потоки информации и энергии, приходя в негодность, в зависимости от интенсивности работы и предварительной подготовки.

Однажды оно давало первый сбой, и мир, заметив слабую точку, начинал давить сильнее. С этого момента, согласно правилам, Император должен был запустить проект с кодовым названием «Деус» – Божество. Создать себе подобного, а оставшееся его телу время использовать для обучения потомка.

В случае если правитель не делал этого вовремя, вмешивалась знать. Аристократы хранили секрет так тщательно, что сложно было вообразить себе, кто именно отвечает за какую часть. Чтобы благополучно запустить проект, нужно было собрать вместе три части. За сотни тысяч лет существования проекта информация просочилась так далеко, что искать ответственных за «Деус» было настоящим вызовом.

План Хельга состоял в том, чтобы истребить всех причастных.

Две-три тысячи лет, и их не будет. Он тщательно подготовился задолго до того как сам сел на трон. Из подполья выяснил наиболее известные логова древних, наладил контакты с самыми амбициозными среди них, заработал репутацию на теневых рынках периферийных систем.

Однако прошло немыслимое количество лет бесконечных поисков, и он нашел всего пару – тех, кто добровольно согласился сотрудничать из идеологических соображений. Словом, слабовольных дурачков.

Остальные продолжали успешно скрываться.

Опытные вампиры, чей возраст Хельгу казался заоблачным – конечно же, они просто так не сдадутся. Как только он окажется в капсуле стазиса, полностью беспомощный и безоружный, они запустят «Деус» сами.

Его ребенка – существо, созданное на основе его ДНК и памяти – будут учить магии крови посторонние вампиры. Рассказывая свою версию правды, делая все, чтобы наследник искренне захотел убить нерешительного создателя.

В итоге он приступил к работе сам.

По крайней мере, Гиэрре не пришлось иметь дела с десятками древнейших вампиров, каждый из которых беспокоится только о собственном благополучии.

Безвыходность положения душила его сильнее, чем проклятая магия мира. Он начал раздумывать над тем, что пора останавливать сердце. Это замедлит разложение, но вместе с тем лишит его последних радостей. Превратит в бесчувственного зомби, агония которого, тем не менее, имеет магическую природу.

Вместе с тем было и что-то хорошее.

В происходящем проявлялась злая ирония.

Он создал для них идеальное божество. Гиэрре прошел семь ступеней обучения магии крови, и после получения финальной формулы управления мог бы стать для них кем-то вроде благородных правителей давно позабытого прошлого.

Но божество сбежало, и если теперь Хельг окажется в стазисе, а наследник не явится, чтобы убить его, мир сойдет с ума. Контролировать потоки магии в бессознательном состоянии Хельг, вероятно, все-таки сможет, но делать остальную работу – регулировать ежедневные конфликты, заниматься бесконечными войнами – конечно же, нет.

Хаос начнется в любом случае, пусть даже при худшем раскладе это будет стоить ему разума и покоя.

В конце концов, он добьется своего, даже не впутывая сына.

Шли часы напряженного размышления, и Хельг начинал улыбаться.

Пусть так – даже лучше, если он не придет. Император останется в капсуле, выполняя важнейшую для бездушного мира функцию, но вампиры и остатки человеческих цивилизаций погрязнут в бесконечных конфликтах, а через несколько сотен лет истребят друг друга.

Гиэрре даже не придется брать на себя ответственность за происходящее – он будет абсолютно свободен в мире, где кроме них двоих останутся считанные единицы разумных существ.

Потоков магии станет заметно меньше, и тогда, если постараться, Хельг сможет восстановить тело.

Может быть даже они могли бы еще какое-то время жить вместе.

Если использующих магию крови не останется вовсе, Император будет свободен, его функция потеряет смысл, и может быть мир отпустит его из центра, позволит еще раз слетать куда-нибудь в отдаленный сектор.

Увидеть иные звезды, пройти по поверхности зеленой планеты.

Хельг поймал себя на удивительной мысли – он обретает надежду. Это не плохо – может помочь пережить ближайшие годы.

Сигнал вызова раздался внезапно.

Император так погрузился в свои мысли, что забыл о первопричине – он ждал разговора с сыном. Гиэрре опоздал почти на сутки, но учитывая частоту подобных сеансов, Хельг продолжал сидеть возле монитора.

Когда шифрованное соединение было установлено, вампир на другом конце беззаботно помахал отцу рукой.

– Хорошая новость, – радостно сообщил мужчина. – Закончил выстраивать флот, с минуты на минуту запустим.

Императору даже не понадобилось уточнять, что именно, он всё прочел на лице сына. Только одна вещь могла так обрадовать его – перспектива скорой гибели. Гиэрре не пытался вскрывать вены или стрелять в голову, он в раннем детстве понял, что это глупо и бесполезно. Операции, которые он планировал десятилетиями, всегда были неожиданны – вампир изобретал способ убийства абсолютно бессмертного существа, а это требовало изрядной доли фантазии.

– Хочу прыжками добраться до сверхновой, – поделился Гиэрре, – корабли стоят с поправкой на колебания пространства, формула защиты отстанет, если прыгать достаточно быстро, и, в конце концов, я окажусь внутри черной дыры один одинешенек. Если верить расчетам, это должно прекратить мое существование даже раньше, чем я пойму, в чем дело, а защитной формуле просто некуда будет деться, и ее раздробит остаточный выброс энергии.

– Чудесный план, – сухо отозвался Хельг.

Если план Гиэрре удастся, Хельг будет первым в их семье, кто пережил собственного ребенка, окажется в стазис-капсуле на несколько тысяч лет, и ему придется безвольно наблюдать за тем, как древние вампиры сотворят на его глазах нового наследника, передавая ему всю свою ненависть к Хельгу.

– Не будь таким скучным, это ты научил меня с надеждой смотреть в будущее, – Гиэрре улыбнулся и помахал на прощание, – надеюсь, больше не увидимся.

Связь прервалась.

Чудесно.

Как бы то ни было, взрыв сверхновой обеспечит Гиэрре несколько сотен лет восстановления в открытом космосе – мучительный и чрезвычайно долгий процесс.

Расклад изменился.

Император покосился на капсулу, которая уже давно была приготовлена в его личном кабинете, на тот случай, если из-за сильного магического всплеска в мире тело расклеится раньше времени.

Из-за сильного магического всплеска…

Через несколько секунд Гиэрре попытается уничтожить себя, спровоцировав взрыв сверхновой. Он уничтожит несколько десятков кораблей с экипажем внутри и развоплотит себя, заставив защитную формулу «Наследник» стянуть к остаткам его тела немыслимое количество магической энергии.

Если у него не получится, взрыв спровоцирует уничтожение тела Хельга.

Если у него получится, исчезновение мага крови такого уровня приведет к сильной дестабилизации, и все равно спровоцирует уничтожение тела Императора.

Мужчина поднялся со своего места и на негнущихся ногах побрел к стазис-капсуле.

Через связь крови даже на таком расстоянии он ощущал радость и надежду сына. Чувствует ли тот его отчаяние и ужас сейчас?

Прошло несколько минут, и поскольку ничего не происходило, Хельг вернулся к своим прежним веселым мыслям.

Гиэрре мог бы подождать. Остаться где-нибудь в отдаленной системе, на поверхности которой очередное племя аборигенов поклоняется богу-оленю. Найти себе занятие на пару тысячелетий.

Спустя время, дождавшись, пока местная аристократия от безысходности перегрызет собственное государство, они могли бы выйти из тени и прожить остаток этого мира в спокойствии.

До сих пор подобные мысли не приходили ему в голову, он был одержим уничтожением и, должно быть, передал эту идею сыну. Просто Гиэрре всегда очень вольно интерпретировал чужие планы.

Тело согнулось от боли, ощущая выброс энергии на окраине мира.

Звезда взорвалась.

Хельг инстинктивно выхватил ртом побольше воздуха, заглотив смесь для поддержания жизни в легкие.

Вместе с болью пришло осознание крайне неприятного для них обоих факта – Гиэрре все еще был жив.

Формула защиты тянула энергию к конкретной точке, и в нынешнем состоянии Император мог различить каждый атом, оставшийся от его сына. Через несколько сотен лет формула закончит работу, и Гиэрре окажется один в открытом космосе. Пройдут годы, и его подберет случайный корабль, если только к этому времени Хельг не сдастся окончательно, и не отправит этот корабль сам.

О спокойном будущем можно больше не думать.

Вампир закрыл глаза, погружаясь в потоки магической энергии, и начал медленно восстанавливать нарушенное равновесие.

По крайней мере, на короткое время у него появилась надежда. Одно это стоит последующих лет в форме безвольного трупа.

– Что ж, во всяком случае, ты попробовал, – беззвучно пробормотал вампир. – Когда-то я попробовал тоже. Просто пока нам не везло. Может быть, однажды всё изменится.

***

Боль.

Боль.

Боль.

Он просто не помнил других ощущений.

Капсула позволяла его сознанию работать с магией мира, не отвлекаясь на восстановление тела.

Он мечтал набраться сил и отключить систему жизнеобеспечения. Стать частью магической формулы без собственного сознания.

Но сил давно уже не было.

Он испытывал боль и не мог избавиться от нее даже на пару мгновений.

Остались только воспоминания, и Хельг, собственноручно запертый в мудреной клетке, бродил по коридорам памяти, машинально выполняя свою роль для ненавистного мира.

Боль.

Молодая выпускница провинциальной академии. Шелли. Она помогала ему в тот период жизни, когда собственное будущее выглядело неторопливой дорогой к успеху и славе. Он считал, что может помочь миру, в котором появился благодаря мудреным технологиям и магии. Надеялся вернуть часть утраченной красоты, восстановить спокойствие в центральных регионах, изменить отношения между двумя враждующими расами.

Шелли выглядела наивной, но на самом деле всего лишь была до конца предана и готова исполнить все, что он говорил ей. До тех пор, пока из полного надежд человека он не превратился в отчаявшегося вампира, одержимого желанием убить отца и получить власть в свои руки.

Когда она умирала, он все еще думал, что сможет помочь себе и миру.

Боль.

Необычный житель столицы, вампир, готовый помогать людям. Этьен. Он появился, когда у Хельга не было ни минуты свободного времени из-за сложностей с «Деусом» и непрекращающихся войн за сферы влияния с корпорациями.

Можно было многое успеть с ним, вырастить настоящего влиятельного вампира, который своими действиями мог бы изменить расклад сил в столице, вернуть кое-что из прежних мудрых традиций. Этьен хорошо разбирался в искусстве и неплохо понимал людей, хотя из-за воспитания относился к ним как к существам низшего порядка.

В конце концов, его пришлось отдать Гиэрре – так несколько сотен лет жизни не пропали зря, став частью «Наследника». Хельг тогда уже перестал считать, что мир можно исправить, но не отказывался от мысли о возможном будущем для сына.

Боль.

На этот раз перед ним была реальность – магия крови вернула его в момент «здесь и сейчас», возбужденная приближением потенциального убийцы. Формула «Император» ощущала присутствие формулы «Наследник» поблизости.

Хельг посмотрел на сына.

Перед ним было существо, которому он посвятил всю свою жизнь, на которого возлагал все свои надежды. Идеальное создание, чьей миссией было уничтожение их общего мучителя – ненавистного мира.

Мира, погибшего сотни тысяч лет назад, но воскрешенного ценой их свободы и счастья. Хельг пытался отыскать в глазах сына эмоции и нащупать цель его визита. Неужели, сейчас его избавят от этого ада?

Гиэрре не обязан.

Он может уйти. Развернуться и заняться своей жизнью.

Хельг просчитался в самой основе воспитания. Сын должен ненавидеть своего создателя, искренне, всей душой. Только тогда у него хватит силы воли убить отца. Сейчас он завидовал собственному предку – тот устроил все таким образом, что Хельг использовал первую попавшуюся возможность. Ведь можно было оставить его там.

Теоретически.

Оставить гнить в капсуле на любой срок.

И все-таки из-за жгучей ненависти, ведомый инстинктом, он убил отца, заняв его место.

Чего он добился?

Сотни лет в этом чертовом ящике?

Он не мог представить, была ли это сотня, или на самом деле это была… тысяча.

Лучше не думать о таком. В конце концов, Гиэрре сейчас так близко. Можно было бы протянуть руку.

– Больно, да? – мужчина по другую сторону стекла слабо улыбнулся. – Прости, я не мог прийти раньше. Знал, в каком ты состоянии, и … не хотел лишний раз обнадеживать тебя. Нужно было все приготовить.

Гиэрре подошел вплотную и прислонился к стеклу. – Теперь всё готово. Как ты хотел.

Хельг хотел непонимающе взглянуть на сына, но сомневался даже, что у него все еще есть брови.

И глаза.

Капсула открылась, впервые за целую вечность он почувствовал собственное тело. Ошметки кожи разлетелись по поверхности пола почти сразу, и Хельгу стало противно. Он не хотел, чтобы сын видел его в таком состоянии – жалкого и беспомощного. Однако Гиэрре был здесь, и, больше того, сейчас он склонялся прямо над ним.

Хельг не был уверен, что у него все еще сохранилась исходная форма тела.

Но, если бы у него остались губы, он хотел бы улыбнуться.

– Улыбаешься? – отозвался Гиэрре. – Вот и правильно. Я пришел закончить это все, отец. Знаю, тебе хотелось бы попробовать обойти систему, но… твое тело… я не хочу, чтобы ты сейчас смотрел моими глазами.

Он и не смог бы. Все силы уходили на то, чтобы выполнять предназначенную ему функцию.

– Прежде чем мы попрощаемся, я хотел сказать тебе, что не держу зла. Совсем. Я понимаю, что ты хотел избавить себя и своих потомков от этого ада. Именно благодаря тебе я смог собрать достаточно сведений и сил для того, чтобы закончить всё это. Прости, что пришлось использовать твое тело так долго. Но я думаю, тебе будет приятно увидеть конец своими глазами.

Его губы дрожали – видимо, на самом деле, никаких глаз уже не было. Хельг хотел сейчас хоть на несколько секунд получить назад свое тело. Если Гиэрре говорит правду, и скоро все закончится, он хотел бы сейчас обнять сына. В последний раз.

Мужчина перед ним сел на ноги и закрыл глаза, погружаясь в состояние медитации.

Через свою связь с миром Хельг ощутил возмущение в энергетических областях разных пространственных регионов, как будто магическая формула одновременно приводила в действие всю сеть связей, задействованных для укрепления их вселенной. Император был в центре этой сети, и сейчас он чувствовал, что она целиком подвергается воздействию, начиная с той комнаты, где находилось его тело, и заканчивая границей доступного его сознанию бытия.

Гиэрре вдруг открыл глаза и пересел поближе, его рука приблизилась к отцу, и когда ладонь отстранилась, Хельг увидел на ней перемешанные с питательной жидкостью кусочки собственной плоти.

Его передернуло.

– Всё в порядке, – Гиэрре слабо улыбнулся, – я помню, какой ты. В любой момент я могу обратиться к памяти крови и вернуть этот образ. Надо прощаться.