Текст книги "Вампиры (сборник) (СИ)"

Автор книги: Gierre

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

18+

GIERRE

СБОРНИК

ЦИКЛА «ВАМПИРЫ»

ОГЛАВЛЕНИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ

1. ЭПИДЕМИЯ

2. ТЕБЕ ПОНРАВИТСЯ

3. ПОСЛЕДНИЙ ПРИЮТ

4. РЕКВИЕМ ПО ЭЛДЖЕРОНУ

5. ПЕРЕКРЕСТОК

6. ВАМ МОЖНО ВСЁ

7. ЛИЧНЫЙ ПОМОЩНИК

8. ПОДАРОК

9. ОТЕЦ

10. ОДИНОЧЕСТВО

ССЫЛКИ

ПРЕДИСЛОВИЕ

В сборник вошли произведения одного цикла, посвященные фантастическому миру. Тексты выстроены по хронологической последовательности происходящих в них событий.

Каждый текст в сборнике можно читать как отдельное произведение, каковым он и является (за исключением короткой зарисовки «Реквием по Элджерону», которая была написана для создания плавного перехода между «Последним приютом» и «Перекрестком»).

Герои текстов этого сборника участвуют в разных историях, ни один из них не является Главным Героем. Участники событий первых историй погибают задолго до того, как рождаются на свет участники событий историй из середины сборника и тем более из конца сборника.

Надеюсь, это костяк, который в дальнейшем будет доведен до ума и станет началом серии полноценных произведений.

Вам не нужно платить за то, чтобы получить этот сборник. Если вы заплатили за него, вас обманули.

В конце сборника список ссылок, пройдя по которым, вы найдете другие сборники и паблик, где я рассказываю о процессе написания новых текстов.

ВАЖНО! Тексты в сборнике имеют рейтинг «18+». В текстах присутствует нецензурная лексика, сцены насилия и секса (в том числе однополого), подробное описание смерти разумных существ.

Приятного чтения.

ЭПИДЕМИЯ

Влада бежала по улице, спотыкаясь о поваленные ветром деревья. Маленький ураган – последствие недавней бомбардировки – снес высоченные стволы, как тростинки, и теперь они валялись посреди дворов, площадей и переулков, парализовав движение.

Стараясь не сбавлять темп, она шумно вдыхала воздух, вытягивая легкими кислород напополам с гарью и вонью мусора. В городе, где невозможно проехать, никто не будет вывозить контейнеры с отходами. Здесь поселились полчища крыс, орды тараканов и легионы неразборчивых ворон. Падальщики, мусорщики, могильщики.

В боку ныло, из-за летней жары майка пропиталась потом и теперь липла к грязной коже, добавляя Владиславе тонны отвращения. На сей раз к самой себе. Но нужно было бежать. Вперед, не останавливаясь. Добраться до ближайшей свалки и зарыться так глубоко, как только можно.

Чтобы они не почувствовали.

Городская площадь встретила ее мерцающими фонарями и свалкой автомобилей. Когда-то брошенные, теперь они валялись здесь как дешевый металлолом. Больше не роскошь и не средство передвижения. Скорее часть сюрреалистичной инсталляции.

Раньше Влада была искусствоведом. Она часто приходила сюда, на эту площадь, чтобы познакомить гостей города с прекрасными архитектурными находками прежних лет. Здесь была городская ратуша, несколько изумительных памятников и – слава богам! – вполне сносный кафетерий с видом на реку. В кафе гости возвращались к жизни после длительной прогулки, охотно делились впечатлениями и хвалили ее за предусмотрительность. Прекрасный маршрут.

Площадь пришлось перебегать урывками, прячась между грузовиками и общественным транспортом. Чудовища редко забирались на открытое пространство, опасаясь конкуренции, но Влада не хотела рисковать. Здесь она в опасности, слишком хорошо видно ее со всех сторон.

Не отпускало ощущение погони. Бежать! Бежать что есть сил, до тех пор, пока не появится заветная мусорная куча. Такая, где можно устроить убежище.

Убежище от них

Влада ринулась вниз по склону исторического вала и налетела на поваленный кем-то велосипед. Споткнулась, рухнула на землю и тихо вскрикнула от боли. Нога повреждена. Лишь бы не было крови. Только не кровь!

Осматривая рану, торопливо и нервно, она заметила, что из ссадины на коленке сочится сукровица. Дерьмо! Теперь нырять в мусор нельзя – заражение крови, пожалуй, будет похуже смерти от лап чудовища. Придется искать запасной вариант.

Она побрела к берегу, волоча за собой непослушную ногу. Бежать в таком состоянии невозможно. Скрыться негде. Нужно найти что-то, что унесет ее подальше от преследователей.

На причале, возле разрушенного ларька с мороженным, стояла привязанная лодка. Что ж, по крайней мере, она может использовать для спасения невредимые руки.

Женщина забралась в лодку, сняла с пояса остро заточенный мачете и обрубила канат. Нет времени возиться с веревкой.

Грести Влада научилась еще в студенчестве. Участвовала в любительских заплывах. Теперь любые навыки, полученные в той жизни, служили одной цели – выжить.

Ночная река несла ее прочь от города, и она изо всех сил налегала на весла. Быстрее, быстрее! Подальше от берега, чтобы запах сдувало ветром. Чтобы ни один монстр не смог добраться до нее, не смог почувствовать ее запах вблизи.

Переждать несколько суток, затаиться, а потом найти лагерь беженцев и просить о помощи. Может быть, если женщин в лагере будет не слишком много, ее устроят на правах будущей матери. К черту свободную жизнь! Возраст стал сказываться слишком сильно. Больше не получается перепрыгивать через заборы, оружие в руках временами дрожит от напряжения уставших мышц. Нужен покой.

О чем она думала раньше, когда водила экскурсии иностранцев по любимому городу? Точно не о том, что к тридцати пяти годам почувствует себя дряхлой старухой. Отбиваться от ночных чудовищ, искать какое-то убежище. Ха! Ей в голову не мог прийти подобный бред.

Они появились внезапно.

В одночасье СМИ раструбили новость о том, что странный вирус распространяется среди населения, вызывая безумие. Больных начали изолировать в клиниках и домах для душевнобольных. Человечность сыграла с ними злую шутку. Окрепнув и разобравшись, что к чему, монстры начали с персонала больниц. Затем остановить их было уже невозможно. Ими двигали первобытные инстинкты, желание убивать и пить кровь жертв.

Влада тогда была в командировке. Застряла на другом конце страны, а когда добралась до дома, от квартиры остались одни руины. Страшным вирусом заболел муж.

Лодка несла ее вниз по течению, прочь от разрушенного города. Если чудовище, которое гналось за ней, недостаточно опытно, запах собьет его с толку, и зверь отвяжется. Найдет себе другой след и будет гнаться за другой добычей.

Вот в кого они превратились. В зверей и добычу. Одни догоняли, другие пытались спастись. Собираясь небольшими группами или сбиваясь в древние подобия городов – оседали лагерем. В лагере все функции распределялись очень строго. Внутри крепости, настоящей, способной выдержать осаду кровососов, были матери, воины, врачи, инженеры. У каждого своя роль. Каждый занят своим делом. Погибает один – находят замену. Пайки, дисциплина, субординация – то, что Владислава ненавидела со школьной скамьи. Тогда их готовили к войне с соседней державой. До войны дело так и не дошло. Их сожрала общая зараза.

Чудовища, которые хотели крови живых.

Поблизости раздался подозрительный всплеск. Влада дернулась, выпустив весла, и достала мачете. Если упырь попытается залезть в лодку, она отсечет ему руки. Оголодавшие монстры даже при таких увечьях будут атаковать, но те, кто еще не окончательно сошел с ума от голода, отступали. Владислава надеялась, что ей показалось. Или, если не показалось, перед ней достаточно сытый экземпляр. Достаточно сытый, чтобы не вступать в бой ради наживы.

Свободная рука нырнула под куртку и вдавила заветную кнопку на древнем плеере. Запись пальбы. Совсем молодых и почти сытых пальба обычно отпугивала. Они не соображали, что звуки не настоящие. Верили и бежали прочь. Некоторые потом возвращались, но Влада готова была рискнуть. Выиграть чуть-чуть времени для себя, ведь в лагере за нее будут заступаться другие люди.

– Что ж вы меня за дурачка-то держите, – раздался веселый голос. Мужской, молодой, дерзкий. Обладателю, наверное, было лет двадцать, когда чудовище атаковало его, выпило кровь и дало свою собственную, спасая от окончательной смерти. Так они размножались, и кое-кто окрестил их вампирами, хотя Влада предпочитала куда более подходящее слово – монстры.

– Убирайся, тварь! – крикнула женщина, придав голосу больше уверенности, чем у нее было. – Убирайся, иначе я тебя изрублю.

– Не надо меня рубить, я хочу выжить, – миролюбиво ответил невидимый собеседник. Должно быть, прятался где-нибудь за лодкой. Влада не могла определить точный источник звука и боялась пошевелиться. Потерять равновесие.

– Тогда беги, тварь, иначе я тебя убью.

– Совсем не обязательно никого убивать, любезная, – отозвался монстр. – Я предлагаю вам сделку.

Сделку? Что-то новенькое. Сделок чудовища не предлагали. Большинство из них не могло ничего предложить просто потому что не могло разговаривать. Забыли человеческую речь, обходясь бормотанием, визгами и утробным рыком.

– Что еще за сделка?

Ей стало любопытно. Раз чудовище разумно, с ним можно разговаривать, а потом, когда оно потеряет бдительность, нанести удар. Или даже дождаться рассвета. При солнечном свете большинство монстров терялось. Будто зараженные бешенством, они начинали метаться, спасаясь от лучей, которые, впрочем, не причиняли им физического вреда. С обезумевшим будет легче справиться.

– Вас осталось уже очень мало, – спокойно ответил монстр. Без гордости, насмешки и даже иронии. На его месте Влада не отказала бы себе в удовольствии как следует поглумиться. – Нас становится все больше. Это нужно прекратить, пока не поздно. Такие, как я, хотят собрать таких, как вы, и научиться сосуществовать. Для жизни нам не нужно много крови. Всего несколько глотков в сутки. Что скажете, Владислава? Немного крови от вас в обмен на мою защиту?

Влада, несмотря на дрожь в коленях и ужас, отнеслась к словам чудовища очень серьезно. Их действительно было непозволительно много – этих монстров. И если они продолжат размножаться, истребляя человечество, очень скоро им нечего будет есть. Она прекрасно понимала это. Странно, что это понимали сами чудовища, продолжая истреблять людей.

– Ты просто хочешь подобраться ко мне, тварь, – ответила она, хотя прежней уверенности не было. Они атаковали бездумно, стараясь ухватить хоть несколько капель крови, а этот вел себя почти как человек. Говорил с ней связно, делал предложение. В каком-то смысле честное предложение.

– Не хочу, и вы это прекрасно понимаете. Если мы не сможем остановить хаос, через пару лет нам придется умирать от голода или искать быстрой смерти. Мы не можем есть ничего, кроме вашей крови. Вы нужны нам. – Помолчав немного, он добавил. – И мы нужны вам.

– С чего бы? – усмехнулась Влада. Какой наглец! Для чего ей нужны упыри? Без них ее жизнь была просто чудесной.

– Для защиты. Защитить от тех, кто не смог пережить безумие. Без нас вы не сможете их истребить. Ну же, Влада, решайтесь, я не буду торчать здесь всю ночь. Если вы не согласны на мое предложение, я просто убью вас и пойду искать кого-нибудь посговорчивее.

Тон чудовища был таким же спокойным, как всегда, но смысл его слов заставил сердце Владиславы биться часто-часто. Конечно же, упырь услышал это. И рассмеялся.

– Не бойтесь, пока мое предложение в силе. Ну, что? Немного крови в обмен на безопасность. У меня даже есть небольшой бункер. Там вы познакомитесь с очаровательной Мери и парой ее милых детишек. Они живут со мной уже полгода. Френк, Мишель – чудесная парочка. Вы поговорите с ними и поймете, что меня не нужно бояться. Если, конечно, вы принимаете предложение. – В спокойном голосе прозвучала угроза.

– Хорошо, – кивнула Владислава, опустив мачете. Ей хотелось выжить. Потом, если дело обернется плохо, она найдет способ выбраться из бункера. Раз там есть другие люди, возможно, все не так уж печально.

Он оказался в лодке мгновенно, одним прыжком перемахнув через бортик. Мокрый, в потрепанных джинсах и рваной футболке, монстр уселся напротив Влады, выжимая длинные волосы. Женщина отметила, что не ошиблась с возрастом – двадцать лет, может чуть меньше или чуть больше. Теперь для него это не важно, вырасти он уже не сможет. Монстры не меняются. На них заживают раны, они даже могут вернуть себе отрубленную конечность. Влада не знала, как, но видела результат собственными глазами.

Чудовище смотрело на нее без злости и того голода, который обычно искажал лицо его вида. От человека его отличала только ярко-алая радужка, которая в темноте немного светилась.

– Вам нужно было потушить походный фонарь, – улыбнулся парень. Влада не могла больше называть его монстром. Это слово не вязалось с его поведением и обликом. Такой вполне мог быть ее собственным сыном. – Фонарь, – повторил кровосос. – Я нашел вас по свету.

Она растерянно посмотрела на пол, где валялся небольшой фонарик со сменным аккумулятором. Как же она забыла о нем? Почему не предусмотрела? Этой встречи могло бы не быть, если бы она была внимательна, как обычно! Проклятый возраст.

– Теперь вы позволите мне выпить вашу кровь, перевяжете рану, и я помогу вам добраться до моего убежища. Вы давно ели?

Владу вопрос поставил в тупик.

– Если вы давно ели, кровопотеря может спровоцировать обморок, а тащить вас у меня нет сил, так что, если вы ели давно, поешьте сейчас, а я подожду. Других вампиров здесь нет.

Она не стала спрашивать, откуда он знает это. Спросила другое.

– Вы зовете себя вампирами?

– Так называю себя я. Меня, кстати, зовут Дэнни.

– Ну а как зовут себя другие?

– Не знаю, других я не встречал. Но уверен, что они есть. Я ведь как-то смог справиться, значит, смог и еще кто-то. – Парень беззаботно пожал плечами. Сейчас он был похож на ее не рожденного сына еще больше.

– Я сегодня поела неплохо. Тушенка и даже остатки консервированных овощей. Праздник.

– Вот и хорошо, – Дэнни улыбнулся. Он осторожно встал со скамьи и приблизился к Владиславе. – Дайте мне ваше запястье, пожалуйста. Его проще всего перебинтовать.

Пораженная манерами упыря, она протянула запястье. Дэнни обхватил руку и без лишних слов, резко и быстро, прокусил кожу. Мачете был совсем рядом с Владой, и одна ладонь оставалась свободной. Протянуть руку, схватить и одним ударом избавить себя от всех проблем. Но она не смогла. Слова Дэнни задели ее, пробудили в ней смутную надежду. Если такие как он смогут сосуществовать с людьми, у человечества остается шанс на выживание. Нужно хотя бы попробовать. Вырваться в лагерь и стать матерью для бедных сироток она всегда успеет. Лучше сделать что-то новое, то, чего до нее никто еще не пробовал.

– Спасибо, Влада, – отстранившись от запястья, Дэнни достал из кармана пластиковый пакет, а потом, разорвав его, начал разворачивать бинт. – Стерильный, всегда ношу с собой. Заражение крови очень опасно, антибиотиков у меня почти не осталось.

Он бережно обматывал марлей ее руку, с искренней заботой и странной нежностью. Это было настолько не похоже на то, что творили другие монстры. Про себя Влада впервые разделила их с Дэнни. Он был вампиром, а они – чудовищами, упырями.

Лодка поплыла вверх по течению. Парень греб всю ночь, и к рассвету она увидела знакомый город. Большую часть дороги они молчали. Влада размышляла о том, что ждет ее в жилище вампира, а тот, казалось, крепко задумался о чем-то своем.

– Скажи, – спросил он, наконец. – Как ты думаешь, если я сделаю кого-нибудь себе подобным, как ты считаешь… как тебе кажется, – он хмурился, подбирая слова, потому что они были очень важны для него. – Если я дам кому-нибудь свою кровь, может быть, он тоже сможет преодолеть безумие?

Влада пристально посмотрела на Дэнни, вспоминая все, что произошло с ней за эти сутки. Погоню, свою неловкость и роковую ошибку. Их разговор. Дэнни не был человеком, его интересовали совершенно другие вещи. Но чем дольше они сидели в одной лодке, тем сильнее для Влады был контраст между ним и другими монстрами. Тщательно взвесив все за и против, она заглянула в глаза вампира и, кивнув, тихо ответила:

– Да.

ТЕБЕ ПОНРАВИТСЯ

Пойти на собеседование к военным Энджела подбила мать. Не словами, конечно, – убеждать Энджела было бесполезно с самого детства. Просто после очередной суточной смены она улеглась спать прямо возле пневмодвери. Легла и заснула. Энджи нашел её там через несколько минут: сначала ждал, когда будет ужин, а потом пошёл выяснять, в чем дело, и наткнулся на тело.

На тело.

Энджела бросило в жар. Он живо представил себе, как мать однажды вернется с такой же смены и окончательно заснет. Ему стало жутко. Страшно. Больно. Обидно.

Утром он уже бежал к пункту приема добровольцев.

Безлюдные в это время суток улицы встречали неприветливыми роботами-уборщиками, а парочка комендантов задала вопрос, куда это несовершеннолетний гражданин собрался в такое время. До восхода, дескать, целый час, и не собирается ли он подзаработать взломом? Энджел в ответ размахивал заполненным старомодным бланком, коменданты, и один, и второй, чесали в затылках и отпускали. Он чувствовал спиной их взгляды и считал, что его приняли за безобидного дурачка.

В бланке была его подпись, а дешевыми чернилами, приобретенными дьявол знает когда, наверное, еще до поступления в академию, были поставлены крестики возле разных пунктов. Бланк был формальностью, но – Энджи знал наверняка – именно эта формальность помогала в суде, когда потерявшие молодых детей семьи начинали пенять на государство. Такие бланки укладывали поверх гроба, возле флага Объединенной Демократической Империи.

– Следующий, – робот-секретарь раскрыл механический рот, предлагая Энджелу забросить бумажный «билетик».

– One way ticket, – пошутил Энджи. Очередь позади него шутки не оценила – мало кто знал старый английский.

Они толкались, шумели, поддразнивая друг друга. Шутить перед казнью – дурной тон. Энджи запихнул бланк в проем и стал ждать, разглядывая пару глаз робота: вспыхнет левый-зеленый – можно внутрь, если правый-красный – проваливай и забудь сюда дорогу. Инструкция, выученная наизусть, была напечатана старомодным способом на обороте бланка.

«Уважаемый Гражданин! Объединенная Демократическая Империя нуждается в твоем содействии. Заполнив бланк и приняв участие в Свободном Эксперименте, ты поможешь развитию всего Человечества и гарантируешь себе и своим близким блестящее будущее на лучших колониях Галактики».

Энджел понимал, что это брехня и развод, но уснувшая возле двери мать была реальностью – вовсе не брехней и не разводом. Им нужны были деньги.

«Зеленая, зеленая, зеленая», – шептал про себя Энджи, как сотни до него и сотни после. Всё его внимание сосредоточилось на одном глазке робота, а другой словно выпал из поля вероятностей. Другого не существовало.

Раздался писк – предварительный анализ анкеты завершен.

Сердце Энджи замерло.

Зеленый.

Он облегченно выдохнул, а позади какой-то смельчак толкнул его. Нечего задерживать очередь.

Энджел пошел к открывшейся пневмодвери.

***

– Что сподвигло вас на участие в Эксперименте?

Энджи вертел головой по сторонам, пытаясь сообразить, где размещены динамики. Голос, казалось, раздавался сразу отовсюду. Зеркальная круглая комната с единственной дверью проглотила его после того, как он прошел пару стандартных проверок службы безопасности.

Теперь он стоял перед своим нагим отражением и подбирал такой ответ, который заставил бы еще одну лампочку загореться зеленым.

– Мне нужны деньги.

Что тут еще добавить?

– Вы осознаете, что Объединенная Демократическая Империя не берет на себя ответственность за любые последствия вашего решения?

– Осознаю.

Энджел, если бы перед ним было что-то, кроме него самого, мог бы осмелиться на шутку: «Как будто раньше ОДИ несла ответственность за мои решения». Но перед ним был только он сам.

– Вам будут запрещены любые контакты с родственниками, друзьями, близкими до того, как Объединенная Демократическая Империя примет иное решение.

Сердце Энджела снова замерло. Ему показалось, что это последний вопрос. Что его не будут спрашивать про любимый цвет, про политические убеждения, про успехи в академии, про… Ни про что. Ему показалось, что он все это время был просто мясом для скальпелей ученых, но только сейчас это выяснилось до конца.

– Я понимаю.

Отражение перед Энджелом растворилось в еще одной пневмодвери. Створки разъехались.

***

Вокруг галдели десятки голосов, жужжала техника, мелькали огни всех цветов, двигались большие машины, сновали туда-сюда роботы-посыльные, но нервировало Энджела вовсе не это – к такому гвалту он привык давно. Жить в крупном городе ОДИ – это жить на огромной свалке техники и тел.

Энджи нервировало, что он до сих пор был абсолютно голый.

Никто не подошел к нему, никто не сказал, что делать дальше.

Его просто вытряхнули из авоськи кандидатов на стол Эксперимента, и как быть теперь – он не представлял.

– I’ve been for a walk on a winter’s day, – пробормотал Энджи. Ему нравились эти шутки, которые понимал только он сам.

– Притворяешься, что молишься? – донеслось с другого конца сумасшедшего дома.

Голос был приятным. Первым делом Энджел отметил это, а уже потом оценил, что его шутку поняли и поддержали. Впервые за… за всю жизнь? Кому сдались старые песни уничтоженной и растоптанной Цивилизацией нации?

Повертев головой, Энджи отыскал собеседника. Метрах в пятидесяти от него, окруженный роботами-погрузчиками, стоял парень.

Парень.

Энджел увидел это буквально в таком порядке: пятьдесят метров, роботы, тело, парень.

Парень тоже был абсолютно голым. Иначе за хрупкой фигурой вполне можно было бы принять его за девушку. Энджи побоялся прикидывать возраст. Таких тоже принимают в Эксперимент?

– Чего мнешься там? Иди сюда, покажу фокус.

Энджел понял, что обращаются к нему. Ставшие ватными ноги понесли вперед. Вероятно, Эксперимент уже начался.

– Хватай вот этот рычаг и тяни на себя, – сказал ценитель старой музыки. Энджел успел заметить, что кожа у него болезненно-красная, а глаза – влажные, будто от долгой работы в Вирте на дешевом оборудовании.

Схватить рычаг, потянуть. Ближайший робот-погрузчик выплюнул здоровенную плату. Меломан схватил ее и куда-то побежал. Энджел, потирая ладони от неожиданной нагрузки, стал осматриваться с меньшей осторожностью. Его обрадовало, что первый контакт с живым существом был, при всей своей странности, довольно безобидным.

Прежде ему доводилось сталкиваться и с хулиганами в переулках и с бандитами в кафе Вирта. Первые могли отвесить затрещин, вторые били всерьез, но Энджел успевал убежать до того, как дело доходило до чего-то, кроме драки.

– Эй, ты новенький?

Еще один голос. Снова приятный.

Энджелу начинало казаться, что сухие, надтреснутые голоса, которые дарил своим обитателям его родной Зион, чудесным образом превращались в ангельский баритон внутри лагерей военного Эксперимента.

– Да, – ответил Энджи, не утруждаясь на сей раз бессмысленными поисками источника звука. Кому надо – те подойдут сами.

– Я – Марк, – перед Энджелом возникла суровая мужская рука. Он попытался отыскать следы болезненной красноты, но не нашел ничего сверхъестественного – рука как рука.

– Энджел.

Чтобы посмотреть в лицо Марку, пришлось высоко задрать голову. Да, вот такого человека и представляешь себе, когда читаешь брошюрку про Эксперимент: два метра – рост, еще метр – ширина плеч, короткая стрижка, внимательный взгляд. Энджи невольно улыбнулся, будто только что встретил звезду Вирта. Настоящую, мать его, знаменитость.

– Первый день? – спросил Марк. Чужое восхищение его, похоже, нисколько не порадовало.

Энджи кивнул.

– Пойдем, покажу, что к чему.

***

Первым делом Марк показал столовую: покрытую металлическими пластинами комнату с тремя рядами столов и лавок. Еды нигде не было видно, как и посуды.

– Роботы все приносят и уносят, – объяснил Марк. – Мы только поддерживаем их в рабочем состоянии.

– И всё? – удивился Энджел. Не так он представлял себе Эксперимент.

– Нет.

Марк развернулся и вышел из столовой. Энджи не успел увидеть выражение его лица, которое сопровождало короткое «Нет». И все-таки холод в голосе проскользнул.

Они прошли к казарме. Такая же комната, обитая металлом, но вместо рядов столов и скамеек – койки с тонкими матрасами, подушками и простынями. Беглый взгляд Энджела скользнул по условиям жизни, отметив, что никаких тумбочек и других намеков на личные вещи внутри не было, а потом задержался на левом углу. Там, за связанными простым узлом простынями, что-то явно происходило.

– Рано, – отрезал Марк, стоило Энджелу открыть рот для вопроса, вытянул за плечо из комнаты и повел дальше.

Склад – никакой одежды, медотсек – только стандартные аптечки-инъекции, цистерна с водой, а потом ровные, оборудованные интерфейсом Вирта, украшенные лоскутами простыней, занятые самыми разными телами ряды тренажеров.

– Если видишь белую повязку, лучше не лезь – считай, что личная собственность, – объяснил Марк.

Энджел замер возле тренажеров. Сам он не слишком часто заботился о своей физической форме и ограничивался обычно тем, что не ел слишком много хлеба. Тем более что хлеб был невкусным, пресным, а иногда в нем можно было отыскать целые куски щепок.

Провести всю жизнь на тренажерах? Или как они себе это представляют?

– Каждое утро – укол, – сказал Марк. – Каждый вечер – укол. Если через неделю не свалишься, будешь прибегать сюда раньше всех. После этой дряни бегать хочется даже больше, чем трахаться.

– Ч-что? – вырвалось у Энджи, прежде чем он понял, что лучше бы промолчать.

– Видел медотсек?

Энджи кивнул.

– Каждое утро ты делаешь себе укол. Каждый вечер ты делаешь себе укол. Нужное время отмечают громким сигналом – не перепутаешь. Действовать начинает не сразу, только через несколько дней. Обычно новички выпадают на третий-четвертый день. Если доживают до пятого, начинается ломка. На седьмой день почти все бегут сюда, – он указал на ряды тренажеров, – тело начинает меняться.

Строгий, внимательный взгляд.

– Или умирает.

***

Первый укол был почти безболезненным. Тело Энджела не почувствовало ничего, кроме прикосновения тонкой иглы. Жидкость – совсем крошечная доза – проникла внутрь мгновенно.

Хлоп, и готово!

Как будто комарик укусил.

Про комарика говорила мама, и Энджел, сидя на своей койке возле входа – новичков всегда сажали возле входа, чтоб проще было меняться – думал о ней и гадал, откуда она взяла эту фразу. Никаких комаров в Зионе давно не было, только вездесущие тараканы.

***

Вечерний укол прошел не так гладко. Он ощутил, как кровь прилила к лицу, а в горле поселился комок тошноты.

Нервы.

Конечно, нервы.

Заснуть после отбоя не удалось. Он искал взглядом Марка, но за рядами лежащих под простынями тел найти его было невозможно.

***

Утром привели еще одного новенького. Он возник неожиданно, будто появился посреди зала с роботами. Те как раз копошились над завтраком, а бедолага вертел головой и пытался понять, что делать.

– Меня зовут Энджи, – сказал Энджел, протянув ему руку.

– Джейми, – ответил на рукопожатие новенький.

Они были похожи по росту и возрасту. Энджи нашел Джейми койку поближе и стал рассказывать все, что рассказал ему Марк, когда один из тех, кто спал возле стены, схватил новенького за руку и потащил в задернутый простынями угол.

Энджел открыл рот, чтобы возразить, но там, рядом с простынями, стояло еще шестеро.

Шестеро.

Энджел захлопнул рот, а в голове его перемешались две реплики Марка: «После этой дряни бегать хочется даже больше, чем трахаться» и «Рано». Энджел забрался на постель с ногами, зажал уши ладонями и представил себе, что мальчика по имени Джейми никогда не было.

***

Мальчика по имени Джейми никто больше не видел.

Вечерний укол Энджи помнил смутно.

Все уходило на то, чтобы убедить себя, что мальчика по имени Джейми никогда не было.

***

Посреди ночи он проснулся, жадно хватая ртом воздух, словно только что вынырнул из воды. Тело горело огнем. Чьи-то руки подхватили его, чужая ладонь заткнула захлебнувшийся воздухом рот.

– Тише, тише, скоро будет легче.

Энджел узнал голос Марка.

– Тащи в душевую, – этот голос Энджел не помнил.

– Полотенце есть? – еще один.

Третий?

Энджел начал паниковать.

– Тише ты! – шепотом прикрикнул Марк. – Подохнешь же.

Реплика подействовала – Энджи притих, позволив чужим рукам унести себя в соседнюю комнату. Ряды раковин, ряды писсуаров, несколько «полноценных» унитазов, а под потолком – отверстия, откуда вытекала вода. Они называли все это «душевой», хотя правильнее было бы сказать «моечная».

Энджела втащили внутрь, не включая свет, поднесли прямиком к унитазу, и когда Марк убрал ладонь, стало ясно, почему один из незнакомцев заговорил о полотенце. Энджи чувствовал, что из него вытекают внутренние органы, боль была адской, но стоило начать скулить, Марк напоминал о тишине.

– Разбудишь кого-нибудь – тебе крышка, – коротко сказал он, когда Энджела скрутил особенно сильный приступ боли.

Когда желудок опустел окончательно, его отвели под струю ледяной воды, и одуревший от происходящего организм ненадолго включился: Энджел очень отчетливо увидел все, что находилось в абсолютно темной, без единой щели в обивке, с плотной пневмодверью, комнате. Он мог поклясться в том, что видел пот на телах мужчин, которые его обступали, слышал биение их сердец, различал каждый волос, складки кожи, даже мог сказать, что у одного из них темно-синие глаза, а у двух других – карие. Но через несколько секунд – долгих, прекрасных, удивительных – тело снова согнулось от тошноты.

– Тащи укол, – коротко сказал Марк.

Энджел даже не смог возразить.

Он представил себе, какие, на самом деле, дозы необходимо употреблять им, согласно Эксперименту? Кто, на самом деле, решает, сколько уколов получит он, Энджи, а сколько – мальчик Джейми, которого никогда не существовало?

Когда к руке поднесли инъектор, он попытался дернуться, но Марк держал его крепко. Гораздо крепче, чем можно было бы ожидать даже от него. Энджел буквально не мог пошевелиться в этой мертвой хватке. Даже на миллиметр сдвинуть собственную руку. И это в свете увиденного всего несколько минут назад пугало.

– Кого они из нас делают? – хрипло спросил Энджи, пока помощник Марка делал ему укол. Голос дрожал, Энджи понял, что в горле копошится что-то странное. Еж или пучок швейных иголок.

– Тише-тише, – Марк прижал его еще ближе к себе и прошептал на ухо, – тебе понравится.

***

Третье «утро» прошло так же гладко, как первое. Энджел слонялся по залу с роботами, вертел в руках платы, меняя их между машинами, если видел, что у нужного помощника разрядился аккумулятор. У него не было доступа к Вирту, не было книг, не было связи с внешним миром, поэтому слоняться и наблюдать за машинами казалось самым интересным делом.

– О, новенький! – воодушевленно крикнул кто-то в его сторону, и Энджел хотел было возмутиться, что он давно уже не новенький, как заметил своего первого знакомого в странном пространстве Эксперимента. Парень, чья кожа и глаза так поразили тогда Энджи, стал подходить ближе.