Текст книги "Вампиры (сборник) (СИ)"

Автор книги: Gierre

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

Ближе.

Ближе.

Энджел заметил, что покраснение сменилось проступающими то здесь, то там язвами, а глаза – красные, больные – слепо шарили по комнате.

– Не подходи, – прошептал Энджи, чувствуя, что теряет самообладание. Прошло всего три дня, а парень из немного больного превратился в ходячий труп. Рассказ Марка о том, как здесь обстоят дела, приобретал плоть и кровь.

– Пошел вон! – заорал мужчина, в мгновение ока очутившийся возле Энджела. Узнать его по голосу удалось без труда: ночь в душевой и полотенце.

Безымянный паренек с язвами побежал прочь, натыкаясь на коробки и роботов.

– С-спасибо, – Энджи снизу-вверх смотрел на неожиданного спасителя.

– Нет проблем. Рихтер, – руку протягивать он не стал, вместо этого сел на корточки и стал рассматривать Энджела.

Голубоглазый Рихтер – ну просто как из сказки.

Энджи вспомнил глаза Рихтера в полной темноте. Вспомнил рельеф его тела, и даже, кажется, начал вспоминать запах.

– Старайся держаться от них подальше, – сказал Рихтер. – Они не заразные, но… короче, просто держись подальше.

***

К вечеру третьего дня Энджел заметил, что большая часть людей в бункере объединялась в небольшие группы. Это не бросалось в глаза сразу, просто потому что почти все обитатели делали одно и то же в одно и то же время вместе со всеми остальными. Со стороны, должно быть, казалось, что они просто встают, идут в душ, завтракают, потом разбредаются по небольшим залам, потом снова стягиваются в столовую, не забывая при этом забегать в медотсек, и еще раз принимают душ перед сном. Конечно, больше всего Энджелу запомнилось происходящее за простыней, но, когда шок отступил, в дело вмешались природное любопытство и упрямство.

Некоторые группы насчитывали всего двух-трех людей. Эти везде двигались вместе. Энджи видел, что они ходят в душевую, в медотсек, в тренажерный отсек, в столовую – везде – вместе. Проследить за такими было бы интересней всего, но это – он успел понять – не приветствовалось. Если ты начинал за кем-то шпионить, тебя просили так больше не делать. Энджел не получил еще ни одного подобного предупреждения, но, слыша их по отношению к другим, понимал, что, в случае отказа, нарушитель спокойствия не сможет делать больше ничего.

Присмотревшись к Марку, он заметил, что тот часто подходит к новичкам, но больше всего времени проводит с пятеркой тех, кто ночевал в середине казармы. Они редко говорили о чем-то, редко ходили куда-то, но все равно связь была заметна со стороны.

Перед сном он хотел спросить Марка, когда ему тоже можно будет перелечь от новичков, но вдруг испугался и вместо этого отвернулся лицом к стене. Засыпая, он услышал:

– Сегодня будет еще хуже.

***

Вторая ночь показалась Энджелу Раем по сравнению с третьей. Марк держал его с одной стороны, Рихтер – с другой, и потоки воды лились сверху максимально-возможным напором.

Ледяная вода.

В первый день Энджи случайно открыл холодную, и едва не обжегся. Ему показалось глупостью позволять воде течь при такой температуре. Что это? Супер-элемент супер-Эксперимента?

То, что казалось глупостью тогда, теперь было единственным спасением.

Внутри поселилась атомная бомба, и каждый вдох был ее взрывом. Голова раскалывалась на атомы, а ноги отказывались стоять неподвижно. Марк и Рихтер были единственным, что удерживало его под потоком воды.

– Спасибо, – прошептал он, когда приступ закончился, и чьи-то заботливые руки обернули его простыней.

Он до сих пор не знал третьего имени.

***

Четвертый день. Марк говорил, что четвертый день для многих новичков – переломный. Энджел искоса поглядывал по сторонам, гадая, кто из этих несчастных прокаженных переживает свой четвертый день.

Того самого, первого знакомого, нигде не было видно.

Энджи с ужасом подумал, что вчера и был его четвертый день.

Или пятый.

Или шестой.

Сколько раз нужно проживать Ад, чтобы все закончилось?

Рихтер нашел его сидящим в углу душевой.

– Поднимайся, – сказал он.

Энджел остался сидеть. Тогда Рихтер подошел ближе, обхватил новичка под мышками и поднял на ноги.

– Раскиснешь – умрешь, будешь много думать – умрешь, не будешь меня слушать – умрешь. Понятно?

Энджи медленно покивал головой.

Ему было понятно.

Он умрет. Сегодня, завтра, послезавтра или через три дня. Не важно. Однажды он раскиснет. Однажды он начнет по-настоящему задумываться о происходящем. Однажды он не послушает Рихтера. И умрет.

***

Вечером четвертого дня он не пошел в медотсек. Рихтер, Марк и еще двое мужчин – сильных, высоких, взрослых – пришли к его койке, вытащили с матраса, уволокли в душевую и там, прижав к стене, сделали инъекции.

Две.

Три.

Четыре.

Энджел заплакал, когда понял, что считает, и понял, до какого числа досчитал. Перед глазами плыло. От волнения, от уколов, от усталости – он уже не различал.

– Засыпай, – сказал кто-то. Энджи не знал его имени. Он сполз по стене душевой на холодный кафель, сжался и провалился в сон.

***

На этот раз сознание не спешило подкинуть Ад. На этот раз Ад подкидывал кто-то извне. Энджел чувствовал удары по щекам и понимал, что они не причиняют ему боли. Просто было неприятно, что кто-то так грубо обращается с его лицом. Он открыл глаза и уставился перед собой.

Удары были медленными.

Мед-лен-ны-ми.

Он мог различить, как движется чужая ладонь в воздухе, мог заметить колебания кожи, микроскопические изменения в ее структуре, когда, сталкиваясь с его собственной, она покрывалась легкими красноватыми пятнами. Резко вскинув вверх руку, он перехватил ладонь до того, как та в очередной раз коснулась его тела, и потянул на себя.

– Вставай, – сказал Марк. Перетянуть его такой нехитрой манипуляцией не удалось. Но Энджела переполняла гордость от того, что он смог увидеть чужой удар, понять его, перехватить и предотвратить.

Голова закружилась, стоило принять вертикальное положение. Он понял, что начинает терять сознание.

– Если ты заснешь еще раз, ангелок, – перед Энджелом стоял Рихтер. Марк, заломив руки новичка за спину, стоял сзади. – Если ты потеряешь сознание еще раз, малыш, – Рихтер улыбался. Мрачно, жестоко, холодно. Его ледяные глаза были абсолютно безразличны. – Если ты хоть на секунду потеряешь контроль, Энджи…

– Я умру, – прохрипел Энджел. Во рту пересохло, он хотел пить.

Много.

Долго.

Очень долго.

Перед глазами возник поток холодной воды, который вчера вернул его к жизни.

– Вода не поможет, – прочитав его мысли, сказал Рихтер. Он вдруг переместился ближе. Его лицо было в паре сантиметров от лица Энджела. А его рука…

Энджи почувствовал, что чужие пальцы коснулись его члена. Это ощущение было таким же далеким, как пощечины, приходило из другого мира, но, цепляясь за него, он мог удерживаться на краю.

– Вот это поможет, – сказал Марк, и его голос раздался над ухом, почти как в тот раз, когда он сказал другое. То, что удивило Энджела: «Тебе понравится».

Пальцы Рихтера были ловкими, и даже если бы он сделал что-то «не так», даже если бы промахнулся, прищемил нежную кожу, может быть, даже если бы он влепил с колена в пах – все равно, Энджел чувствовал только отголоски.

Его тело переложили на пол, а сознание перетекло в поверхность кожи, которой касались чужие пальцы.

– Он хороший, – голос Рихтера ненадолго стал теплым, но когда Энджи посмотрел ему в глаза, его передернуло – алые, абсолютно алые.

– Он нежный, – эхом отозвался Марк.

Энджел зажмурился, чтобы не видеть цвет глаз.

На ум пришли истории о вампирах.

На ум пришло, что он так и не понял, куда же делся несуществующий Джейми.

– Не бойся нас, – голос, незнакомый.

– Мы отдали тебе лекарство, – еще один голос.

– Мы защищали тебя, – пятый?

– Мы будем заботиться о тебе, – шестой?!

Сознание Энджела было совсем тусклым. Он ощущал, когда чьи-то пальцы касались кожи, он мог дополнить это ощущение одной, двумя мыслями, но на большее мозга не хватало. Мозг, казалось, сам перестраивался вместе со всем остальным организмом. И, как в прошлый раз, здесь же, в душевой, очень неожиданно и резко Энджела «включило». Он ощутил реальность во всей полноте: почувствовал запахи, услышал нежный шепот фигур, которые его окружали, и очень остро почувствовал внутри себя чужое тело.

– Он красивый, – Марк?

Энджел открыл глаза и уставился в потолок, выгибаясь собственным телом навстречу чужому. Ему показалось, что только через это соприкосновение он может вернуться в сознание. Чужие руки обхватили его бедра и подтянули ближе к себе – ощущение реальности стало еще острей.

– И с ним хорошо, – чей-то голос, на выдохе. Рихтер? Марк? Как их зовут?

Сколько их?

Энджел прогнулся еще раз, расслабляя тело, выныривая из собственного безумия. И понял, что ему все равно. Сколько их, как их зовут.

Плевать.

– Не жадничай, – смех.

– Спасибо, – прошептал Энджел и услышал, что его голос перестал быть хриплым. Он стал приятным и мягким. Таким, какой понравился ему, когда он впервые встретился с еще одним новичком, которого никогда не существовало.

– О, – смех, – нам совсем не трудно.

Он почувствовал под собой чье-то тело и не смог вспомнить, когда его перекладывали. Лица коснулись пальцы, губ – губы, запястья кто-то крепко сжимал, но Энджел не сопротивлялся.

Рядом, вокруг, внутри был свернувшийся клубок чужого тепла.

– Теперь, если ты хочешь спать – спи, – прошептал на ухо Рихтер, и Энджелу захотелось заснуть в его голосе.

***

Пятое утро было тяжелым. Первое, что ощутил Энджи после пробуждения – желание. Похотью назвать его было сложно. Для похоти оно было слишком сильным.

Ни Рихтера, ни Марка, ни тех, чьи имена его не интересовали, вокруг не было. Он окинул казарму безразличным взглядом и пошел в душ. Ему было плевать, кого он встретит там.

Нужно было только найти тех, кто был с ним вчера.

– Ты куда несешься?

Дьявол! Иногда стоит спрашивать имена, чтоб не оказаться в такой ситуации.

– Смайли, – мужчина поморщился, заметив замешательство на лице Энджела, который накануне ночью горячо шептал ему в губы «спасибо». – Хотя, наверное, тебе все равно.

Энджел кивнул. Ему было все равно.

Смайли прижал его к стене и рассмеялся, разглядывая лицо.

– Марк сказал, что из тебя выйдет толк, а я не верил. Приношу свои извинения, – он опустился на колени и – Энджи проглотил кусок воздуха вместе с удивлением – обхватил его член губами. Желание было настолько сильным, что Энджелу хватило пары движений. Кончая, он вспомнил, что пять дней назад стоял перед входом в бункер Эксперимента, и теперь гадал, кому мог понадобиться подобный Эксперимент.

– Будешь много думать, – Смайли уже был на ногах и вытирал рот тыльной стороной ладони, – умрешь. Лови кайф, парень, пока у тебя есть такая возможность.

***

К вечеру пятого дня Энджел понял, что ждет сигнала к инъекциям сильнее секса. Мысль об игле посещала его чаще, чем мысль о Рихтере внутри себя. Он видел розоватую жидкость, которая находилась до поры до времени внутри шприца, а потом поступала в кровь, стоило закрыть глаза ненадолго.

Когда дали сигнал, он вместе с остальными пошел к медотсеку и встал в очередь.

И увидел то, что раньше не смог бы заметить даже при очень большом желании.

Потасовки, угрозы, шантаж, драки – все происходило так быстро, что даже его обострившееся, странное, новое зрение выхватывало только фрагменты. Эти существа, назвать их людьми было уже сложно, двигались и говорили слишком быстро. Секунда, не больше, ушла у одного из них на то, чтобы отпихнуть оппонента к противоположной стене одним пинком.

– Две дозы – чтобы не сдохнуть, – Рихтер возник рядом с ним и, положив ладонь на плечо, наклонился к уху. – Нравится, как ты реагируешь на это, – объяснил он. И только потом Энджел понял, что возбуждается. Чужой шепот, на ухо. Так в первый раз Марк обратился к нему лично. – Три дозы – чтобы усилить эффект. Четыре – чтобы выйти за границы. Сможешь выйти за границы пять-шесть раз – считай, что вышел из бункера.

– Выйти за границы? – не понял Энджел.

– Вчера, – коротко ответил Рихтер. Энджел вспомнил, как руки Рихтера держали его бедра, а Марк нависал сверху, и его член был внутри. Там. Там. – Держись нас, и все будет хорошо.

– Кто-то из ваших уже вышел? – спросил Энджел. Пытаясь улизнуть от воспоминаний, он начал понимать, что происходило в застенках бункера. Впереди замаячил путь наружу.

– Да, – ответил Рихтер. – И не один.

Энджи обернулся к Рихтеру и посмотрел ему в глаза, вспомнив их цвет минувшей ночью – догадка посетила его:

– Ты можешь выйти, – одними губами сказал он, понимая, что от посторонних взглядов его полностью закрывает чужое тело.

Рихтер не ответил – только улыбнулся.

И все встало на свои места.

Они не отбирали новичков по проверенной методологами системе. Они не отбирали новичков, опираясь на советы мозгоправов. Они просто бросали всех желающих в бункеры, предоставляя тем, кто уже прошел тест, возможность самостоятельно решать, кого пропускать дальше.

Возможно, красная лампочка вообще не работала.

Возможно, красной лампочки даже не существовало.

– Хотел бы я знать, кто начал это, – сказал Энджи вслух.

Но через секунду это уже не имело значения, потому что Марк, который подошел к ним, держал в руке охапку инъекторов.

Один, два, три…

Энджел судорожно считал.

– Тебе хватит, – рассмеялся Марк, перехватив его взгляд, подцепил за подбородок и поцеловал.

***

Пятая ночь была сказочной. Он больше не боялся. Он больше не считал. И не спрашивал имен. Он больше не хотел выйти наружу. Он хотел попасть дальше. И каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждая ладонь приближали его к этому.

В какой-то момент Рихтер подхватил его на руки, отнес к стене душевой и, прижав, вошел в него, заслонив собственным телом от всего вокруг. Они оказались наедине.

– Я покажу тебе кое-что, – сказал Рихтер. Глаза его снова были красного цвета, хотя Энджел до сих пор не понимал, как он может различать цвета в абсолютной темноте.

Движения Рихтера были медленными, и ускорять их Энджел не решился, хотя ему хотелось больше. Быстрее. Глубже. Рихтер внимательно смотрел на Энджела, а потом необычным образом приоткрыл рот, обнажив верхний ряд зубов. Энджи впился взглядом в клыки: неестественно длинные и острые. Такими легко можно убить, если перехватить в уязвимом месте. Рихтер поднес свое запястье ко рту и сжал челюсть – кровь потекла по его подбородку. Вокруг них Энджел услышал шепот чужих голосов.

Но потом запястье Рихтера оказалось возле его собственных губ, и когда Энджел осторожно коснулся чужой крови языком, ему стало все равно, что именно шепчут эти голоса. Он облизал то, до чего дотянулся язык, а потом вцепился в рану собственными зубами. И понял, что они тоже изменились.

***

Открыв глаза, Энджел понял, что ему нужно куда-то деть силы. Он не ощущал ни сонливости, ни утренней усталости, только огромное количество энергии, которой нужно было дать куда-то выход.

Впервые с тех пор, как он попал в бункер, ему захотелось очутиться в отсеке с тренажерами.

Осматриваясь, он заметил, что именно здесь околачиваются прокаженные. В казарме их было незаметно под простынями, а в коридорах они старались не ходить по одиночке, но здесь, в тренажерном отсеке их были десятки. Изможденные, покрытые язвами, гнойниками, они выглядели уродливо и жалко.

Энджела передернуло, и он решил уйти, но, разворачиваясь, столкнулся с Марком.

– Они ничего тебе не сделают, – сказал тот и многозначительно добавил, – теперь.

Энджи покорно пошел к одной из свободных скамеек. Марк объяснял, где лучше всего можно «расслабиться», а в голове Энджела вертелись невеселые мысли.

– Когда можно будет выйти? – спросил он, подловив момент, когда вокруг не осталось чужих ушей.

– Не думай об этом, – строго ответил Марк. – Не думай об этом вообще. Тогда сможешь выйти очень быстро.

– Ты не понял, – Энджи покачал головой.

– Конечно, понял, – Марк выглядел раздраженным.

– Я не хочу назад, – Энджел улыбнулся, обнажив верхний ряд зубов.

– Он хочет дальше.

Рихтер стоял в паре метров. Энджи посмотрел сначала на него, а потом – на Марка, и заметил, что эти двое смотрят друг на друга, широко улыбаясь.

***

Рихтер вывалил на пол склада ворох инъекторов. Они втроем стояли в помещении, заваленном коробками. Инъекторов было много. Очень много. Энджел почувствовал, что у него по подбородку течет слюна.

– Ты уверен, что хочешь пойти дальше?

Энджи понял, что сейчас, как в самом начале своего путешествия по Эксперименту, он стоит перед окончательным «да».

– Он уверен, – ответил Рихтер.

Марк кивнул и подошел к пневмодвери, подперев ее куском металлической обшивки. Энджел не удивлялся, что у него достаточно сил для этого.

– Будет неприятно, – предупредил Рихтер.

Энджи кивнул. Его взгляд перебегал от одного шприца к другому. Он пытался сосчитать.

– Не важно, сколько их, – с усмешкой заметил Марк, видимо, подловив новичка на подсчетах. – Тебе хватит.

***

Энджел постоял перед пневмодверью пару секунд, размышляя, что лучше: выбить конструкцию вместе с каркасом ногой или раздвинуть в стороны, ломая сложную систему противовесов. Марк и Рихтер стояли за его спиной, и часом раньше Энджи считал бы, что они – его страховка. Теперь ему не нужна была страховка. Ему нужно было просто решить, что лучше.

Он выбрал первый вариант – меньше движений.

Дверь вылетела наружу вместе с куском бетона.

Энджел оказался в зале, забитом недовольными людьми. Рихтер забрал дневную порцию инъекций. Рихтер нарушил правила. Рихтер поступил нечестно.

Энджи наклонил голову на бок, прислушиваясь к чужим интонациям. Слушать их было смешно.

И противно.

Он выхватил из воздуха первого, кто подвернулся под руку, сжал пальцы, дробя чужую кость, а потом вернул на место, оставив человека наедине с чудовищной болью.

Рихтер и Марк все еще были у него за спиной.

Он искал взглядом Смайли. Ему казалось важным убить сначала того, кого он знает. Кого он успел выделить из серой безликой массы.

Смайли стоял дальше остальных. Он не жаловался. Он был заодно с Марком.

Энджи замер в миллиметре от лица Смайли, понимая, что тот увидит его еще очень не скоро. Понимая, что, для того, чтобы быть заодно с Марком, нужно выпить его кровь. И отдать ему свою. Понимая, что из одного бункера может выйти только один новичок.

Пальцы без труда проникали в грудную клетку. Когти разрезали кожу, ладонь выворачивала ребра, добираясь до самого важного. До самого дорогого.

– Приношу свои извинения, – тихо сказал он. Глаза Смайли округлились от ужаса – он увидел и почувствовал. Сразу.

После этого считать и запоминать лица было уже ни к чему. Они были одной сплошной массой с кровью внутри. Кровь можно было пить, выливать на пол, на стены, оставлять в телах. Можно было делать все, что ему хотелось делать. Он был свободен.

Когда в бункере не осталось ни одного живого существа, кроме него самого, Марка и Рихтера, Энджел остановился возле последнего трупа, облизал пальцы, сравнивая вкус крови, и посмотрел на тех, кто сопровождал его все это время.

– Дальше, – сказал Энджи.

Рихтер обнял его сзади, Марк подошел спереди и, привычным для Энджела движением прокусив запястье, сообщил:

– Теперь, ангелочек, тебе придется умереть.

Позади него Рихтер набрал в легкие воздуха, чтобы сказать что-то, но Энджи сделал это вместо него:

– Но мне понравится.

Раздался тихий, довольный смех.

ПОСЛЕДНИЙ ПРИЮТ

1. НОВЫЕ ИГРУШКИ

2. БРАКОВАННАЯ

3. ПЛОХАЯ ИДЕЯ

4. НАСЛАЖДЕНИЕ

5. НЕПРЕДВИДЕННОЕ

6. КРОШКА

7. ДОГОВОРЕННОСТЬ

8. НОВЫЕ ОТКРЫТИЯ

9. ПОСЛЕДСТВИЯ

10. ДРУГ

11. ПРЕДАТЕЛЬСТВО

12. ОБЕЩАНИЕ

13. ИСПОВЕДЬ

14. ЖИТЬ ВМЕСТЕ, УМИРАТЬ В ОДИНОЧЕСТВЕ

15. ПОБЕГ

16. МЕСТЬ

17. БЛАГОДАРНОСТЬ

18. ВВЕРХ ТОРМАШКАМИ

1. НОВЫЕ ИГРУШКИ

Стив наблюдал за транспортным кораблем со смесью надежды и раздражения. С одной стороны, уже много лет никого не отправляли в «Последний приют»: ситуация в Империи наладилась, конфликтов было немного, и решали их на месте, не прибегая к многоходовым комбинациям закулисных игр. Стиву было скучно. С другой же стороны, он прекрасно понимал, каким будет резонанс среди заключенных старожилов. Добиться спокойствия в последней имперской тюрьме было очень непросто, а теперь работа десятков лет – насмарку.

Крохотный корабль на горизонте по мере приближения превращался в солидных размеров промышленную машину. Стив подумал, что точно так же и с его пассажирами: мелкие сошки, малоопасные и беспомощные, попадая сюда, они превращаются в настоящих монстров.

Бравого майора направили в «Последний приют» надсмотрщиком без малого две сотни лет назад. Вампиру его уровня могли предложить место повкуснее, но для политических игр в столице он не вышел характером, а вернуть изрядно побитого в сражениях офицера в строй – слишком опасно. После пережитого плена и пыток в руках дознавателей враждебного Империи синдиката, Стив с трудом удерживал себя от немедленной расправы. Там, где лучше было переждать в засаде, он рвался в бой, и таким образом подставил собственный отряд.

Его нынешние коллеги… слово-то какое красивое… могли рассказать похожие истории. Была хорошая работа, потом провал, как правило, грандиозный, а после – череда мелких промахов. Поломанные игрушки, они все потеряли нечто важное, и теперь глушили пустоту внутри жестокостью напополам с безрассудством. То, что нужно для надсмотрщика «Последнего приюта».

Транспортное судно причалило в доке, откинуло трап, и постепенно из грузового трюма в узкие коридоры стали выходить конвоиры.

Многовато.

Обычно с кораблем присылали двух-трех вампиров конвоя. На случай, если подведут наручники или сковывающие заклятья. Полноценную защиту корабля от нападения обеспечивали истребители сопровождения, а внутри… Ну, что может случиться внутри с политическими преступниками? Большинство из них никогда в своей жизни не держало в руках оружия.

На сей раз, должно быть, везут важную шишку. Что ж, значит, и впрямь придется распрощаться со спокойствием на ближайшие недели. Если заключенные почуют знакомую кровь, и если, не дай Император, эта кровь вызовет неприятные воспоминания… Стив провел ладонью по лицу, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей. Они уже усилили охрану, изменили режим, сделали все, по максимуму, может быть, на этот раз пронесет.

Когда десяток конвоиров выстроился в боевой готовности вдоль стен коридоров, повели заключенных. По документам, которые передали Стиву из столицы, к ним должны были привезти пятерых.

Он провожал взглядом скованных чарами и укрепленной сталью вампиров, которые понуро брели в указанном направлении, и в очередной раз восхищался тем, с какой тщательностью отбирают своих младших аристократы.

Стив стал вампиром по собственной инициативе, подписав военный контракт с Империей сроком на сотню лет. Отработал положенное и продлил договор, накопив таким образом достаточно средств для безбедной жизни. Другие надсмотрщики в разной степени повторяли его историю: хотелось выжить, нашел вербовщика, прошел тесты, стал вампиром.

Этих мальчиков и девочек, бредущих под воздействием сильнейшей «столичной» магии в сторону основного корпуса «Приюта», выбирала аристократия. Каждый клан насчитывал тысячелетнюю историю подготовки к обращению нового члена. Перед окончательным выбором аристократ мог потратить на поиски сотни лет. Идеальные черты лица, безупречные волосы, фигуры с ярких рекламных постеров. До назначения в «Последний приют», Стив ни разу в жизни не видел собственными глазами подобную красоту. Если у заключенных было хорошее настроение, они могли поделиться с надсмотрщиками своей историей, и теперь Стив точно знал, что перед обращением будущего аристократа «дорабатывают» пластические хирурги, специалисты по телесной конституции, десятки парикмахеров самого разного профиля.

Важнейшей составляющей, конечно, была вовсе не внешность, хотя она поражала Стива в первую очередь. В дорогих борделях, постаравшись, можно было найти кукол симпатичнее. Пройдя отбор по внешности, кандидаты впоследствии должны были доказать свою пригодность в других сферах жизни: дипломатические таланты, высокие показатели тестов на уровень врожденного интеллекта. Аристократия забирала себе лучшее из мира смертных.

Именно по этой причине все еще существовал «Последний приют».

Стив поставил свою подпись в документах конвоиров и направился следом за «детьми».

Подавляющему большинству заключенных не перевалило даже за тридцать. Младенцы, по меркам Империи, разумеется. В списке последней партии Стив заметил двух семнадцатилетних пареньков.

– Заряды проверили? – хмуро уточнил он у младших надзирателей возле панели управления внутренней магической безопасностью. Те кивнули, так же хмуро. Это было затишье перед бурей, и никто не мог предотвратить ее.

Сейчас у заключенных отбой. Стив знал, что долгие годы после возведения «Приюта» был в ходу обычай запирать новеньких в одиночки. Тогда охрана наивно полагала, что можно избавить себя от лишних проблем, притормозив «процесс интеграции». Чертовы идиоты! Такая выставка только подогревала интерес старичков, и когда клетки открывались первый раз, на бедняжек наваливались всем скопом, без разбора.

Уже несколько партий Стив пропускал по разработанной самостоятельно методике. «Детишкам» дадут возможность отойти от магического наркоза, снимут браслеты, посадят в общую зону отдыха. Охранники ненавязчиво предупреждали о том, что их ждет через несколько часов. Многие успевали подготовиться – не зря аристократы проводят эти свои тесты. Дураков и слабых в «Приюте» не появлялось ни разу за всю историю. Таким никогда не стать заложниками, ради них никто не будет лезть из кожи вон перед Императором, выслуживаясь, лишь бы драгоценную находку не убили в чудовищной тюрьме.

Стив закрыл досье – скудные, засекреченные сверх всякой меры сведения – и направился в центр наблюдения. Камеры, установленные на расстоянии миллиметра друг от друга, позволяли видеть все происходящее с любого ракурса. Единственная задача, которая стояла перед охраной «Приюта»: обеспечить безопасность заключенных «до крайнего предела». Проще говоря, не позволить драгоценным аристократам отбросить ласты без сигнала сверху.

Когда такие сигналы поступали, Стив старался взять выходной. Как правило, в указании было не только имя жертвы, но и исполнитель. Черт его знает, что за игры ведут они там, в столице? Надсмотрщик звал будущего убийцу для приватной беседы, и когда в него впивались жадные, голодные глаза изолированного от системы вампира, мог произнести вслух только имя. Через сутки от его обладателя не оставалось даже костей. В отчетах с откорректированными записями с камер наблюдения значилось: «Совершил побег». Из «Приюта» сбежать было невозможно.

Политика, тудыть ее растудыть. Стив мрачно усмехнулся.

2. БРАКОВАННАЯ

«Детишки» сидели за разными столами зала, обреченно глядя по сторонам. Знакомиться не спешили, вставать со стульев – тоже. Стив порадовался, что среди новеньких нет выскочек. Стоит появиться в партии лидеру-самозванцу, начинается бойня. Редко когда у таких получается занять достойное место в иерархии «Приюта», куда чаще впоследствии они выполняют самые мерзкие и глупые поручения настоящих «верхов».

Стива поначалу поражало то, как быстро привыкают новенькие к местным условиям. Казалось бы, только вчера жили на всем готовеньком, распоряжались сонмом слуг, посещали императорский замок не реже пары раз в месяц.

Самым сложным всегда был первый год. Стив развлекал себя тем, что отслеживал судьбы приглянувшихся заложников. Кое-кому за время его службы даже удалось выбраться. Исключительное, небывалое дело. Обычно местных бедолаг использовали до определенного момента в качестве короткого поводка для их старших, а затем, когда несчастный аристократ выполнял все требования, убивали, списывая это на пресловутый побег. Императору не нужны были те, кто однажды предал его. Но бывало и так, что один из заключенных попадал под внимание Самого. Присылали кого-нибудь из Его личной свиты, забирали тонны видеозаписей, а через несколько месяцев счастливца выводили из «Приюта» под единодушные вопли одобрения остальных заключенных. Для них это была мечта, единственный способ выбраться, что-то вроде последней отдушины.

Улыбнется ли удача кому-то из этих мальчишек? Стив пригляделся и заметил, что на этот раз в партии была и девочка. Редкость. Девочки в последние десятилетия вышли из моды, уступив место еще не перевалившим через подростковый излом мальчишкам. Бедняжка сидела в самом углу, поджав под себя ноги, и бросала робкие взгляды на остальных из пятерки. Странно, как это он ухитрился проглядеть досье на девчонку? Должно быть, слишком привык к тому, что их сюда не отправляют.

Он прикинул в уме, сколько вампиров женского пола находилось в «Приюте». Пять, шесть? Вряд ли больше, но заглянуть в списки не помешает. Жаль, у него нет такой памяти, как у этих малюток – они бы выдали ему наизусть биографии всех своих знакомых. Юными аристократами занимались лучшие учителя и тренеры, доводя природные таланты до подлинного совершенства. Чтобы потом, сломанные и брошенные, они доживали остаток дней в «Приюте»…

Жалость проснулась в сердце Стива неожиданно. Он давно привык отстраняться от заключенных, не подпуская их беды слишком близко. Иначе недолго сойти с ума. Это всё девчонка – напомнила ему смертную дочку. Где теперь его Элизабет? Умерла, должно быть, вряд ли ей хватило духу стать вампиром.

– Присматриваете себе, командир? – один из помощников зашел в центр наблюдения. Герберт, но они звали его «Бертом». Он обижался на это по неизвестной причине.

Герберт работал в «Последнем приюте» больше пяти сотен лет, но дальше помощника старшего надсмотрщика никогда не метил. Ему хватало той власти, что обеспечивала доступом к досье заключенных, а распоряжаться их судьбой он никогда не стремился. Многое в Берте Стиву было непонятно, но то, что он умный вампир, и совершенно не зря остался на своей должности – это стало ясно через пару лет после назначения майора. Лучше остальных Берт разбирался в отношениях заключенных друг с другом. Те звали его «Гером», из-за чего иногда Берт впадал в настоящее буйство. Странный вампир, себе на уме.

– Девчонку прислали вот, – Стив указал на центральный монитор, где вывел изображение юной вампирши.

– Растерзают, – вздохнул Берт.

– Посмотрим, – отозвался надсмотрщик, лелея в душе надежду, что девочка окажется не робкого десятка, и сможет подыскать себе дельного покровителя.

– На глаза посмотри, синим отливают, – Берт приблизил изображение, и теперь стало отчетливо видно, что девочка отличалась от остальных вампиров не только своим полом. – Находка мусорщиков. Если у Феи не возникнет необъяснимого приступа любви к своим кровным врагам, мы будем откачивать ее несколько месяцев подряд. Черт, ну, почему вот так сразу, в пачке?! – Берт со злостью ударил кулаком по монитору. Укрепленное стекло, привыкшее к такому обращению, глухо зазвенело.