Текст книги "Рождение сверхновой (СИ)"

Автор книги: Генрих

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 46 страниц)

[**1] – Видели… ну, что сказать? Агдан их сделала.

[&*2] – Возможно. Но неизвестно, что жюри скажет.

[***] – Да не наплевать ли, что там жюри скажет? Ролик Агдан уже триста двадцать миллионов просмотров набрал. Пукхан их не догонит. Никогда!

[**3] – Да и сюжет у них так себе. Вот парочка, парень и девушка. Между ними любовь, сюси-пуси и всё такое. Парня забирают в армию, он там доблестно несёт тяжёлую службу. Рискуя жизнью, совершает подвиг, спасая мирных граждан от какого-то цунами. И в конце бодро марширует на параде, а его девушка бросает ему скромный букетик, который тот удачно ловит. И вид у него такой, будто он знает, от кого ему прилетело это счастье.

[***] – И маршируют они очень смешно. Так забавно подпрыгивают, кх-кх-кх…

[***] – Да, у Агдан намного интереснее. Как она глазками сверкала на него, когда он её связанную на полу бросил, кх-кх-кх…

[***] – Да как сверкала! Там на стенах даже синие отблески были. Заметили?

[&*1] – Не ври! Не было там ничего!

[***] – Ёксоль! Пересмотри ещё раз! Покадрово! В тени смотри, на ярко освещённые места не гляди.

[***] – Точно! Ха-ха-ха, а я сразу не заметил.

[&*1] – Холь! И правда, есть слабые отблески. Только давайте объективно. В северокорейском ролике тоже могут оказаться скрытые сюрпризы. И, между прочим, девушка там красивая. И парень ничего так.

[***] – Как девушка скажу: красивый у них парень…

[***] – А я, как девушка скажу: ЧжуВон красивее!

[&*2] – Не ссорьтесь, девочки. И тот и другой уже не ваши, кх-кх-кх…

[***] – Уж и помечтать нельзя…

[***] – Всё-таки интересно, кто официально победит.

[**2] – Не столь важно. Агдан уже победила. Во-первых, коммерческого успеха она добилась. Во-вторых, сумела свести за столом переговоров дипломатов обеих стран. Точно во Владивостоке они договаривались, туда ещё министр иностранных дел России прилетал. Других причин у него не было.

[***] – И какого коммерческого успеха она добилась?

[**2] – Больше трёхсот миллионов просмотров. Каждая фирма, название которой мелькнуло в фильме, платит один цент за один просмотр. Это стандартный тариф. Вот и считай.

[***] – Я пять фирм насчитала. Получается, что Агдан уже шестнадцать миллионов долларов заработала? О, святые ананасы!

[**2] – Там больше пяти, но не важно. Никто ведь не знает, как там Агдан договорилась. Она могла и скидку дать. Главное, что она здорово на этом заработает.

[&*3] – Вот-вот, алчная она. Использовала политические разногласия, чтобы обогатиться.

[**2] – Она полезное для страны дело провернула. Если предприниматель делает бизнес на пользу стране, он – молодец. Если зарабатывает, вредя ей, он – паразит и предатель.

[***] – Алчность можно нам всем приписать. Все работают за зарплату и на прибыль.

[**3] – И Агдан не жадная. Нашему клубу почти два миллиона долларов отвалила. Ты думаешь, на чьи деньги этот чат создан? И антифанов сюда привела, говорите, что хотите.

[***] – А у меня мечта появилась, когда услышала, что она разрешает своим работницам замуж выходить и рожать. Очень хочется в её корпорации работать.

[**2] – Кх-кх-кх… девушка, только после нас. Открою маленький секрет: Агдан берёт на работу только своих фанатов. Это главное условие.

[***] – А где можно записаться в фанатки?

[***] – До сих пор не знаешь? В кафе «Морской прибой», которым сестра Агдан командует. Там тебе всё и расскажут.

Авиалайнер Боинг-737, рейс «Сеул – Москва»

18 июня, сеульское время 10 часов утра. Два часа полёта.

Мне срочно загорелось в Москву. А у замужества, как оказалось, есть кое-какие минусы. ЧжуВон отпускать меня одну не хотел. И он мне там не нужен, есть у меня от него секреты.

– Чжу, Россия огромная и перспективная страна. Мы сами себе не простим, если будем игнорировать её.

– Не темни, Юна, – подозрительно смотрит на меня, – Какие у тебя планы?

Пришлось приоткрыть кое-что.

– Генетика, проблемы репродукции и космос? – страшно удивился мой муженёк, – Почему не штаты?

– Американцы попытаются на голову сесть. Уже забыл про договор с «Блэк хоуком»? А в этих областях русские если не лидируют, то близки к этому. А ещё у них особое отношение к иностранным инвестициям, сразу зелёную улицу открывают.

– И не очень благоприятный бизнес-климат.

– Плевать. Я в Россию особо лезть не буду. Головные предприятия будут в Корее. С них технологии и кое-какие заказы им подброшу.

– Почему именно сейчас?

– Потому что дальше начнётся сплошной треш. Премия Хьюго, сдача сунын, наша корпорация. Сейчас есть возможность выделить несколько дней, надо пользоваться.

– Сколько ты там будешь? – это был последний вопрос.

– Не знаю. Предсказать трудно. Ты не волнуйся, больше полутора-двух недель я сама без тебя не выдержу, – это моё заявление его окончательно примирило.

Главный козырь я придерживаю. Всегда могу сказать: если любишь, то не будешь задавать никаких вопросов. То, что я аватар богини, он знает. Подозреваю, что не очень-то верит, но это его проблемы.

Главная причина моей поездки – сигнал СОС от Вити Колчина, моего астрального близнеца. Вот я с места и сорвалась. С собой взяла ГаБи. Начиная с аэропорта, разговариваю с ней только по-английски, девушку тренировать надо. Русский начинать учить бесполезно, но с английским она и в Москве не пропадёт.

Пока не сели в самолёт, качнула наш новый чат. Теперь обрыв не страшен, сижу читаю. Я настолько остыла к мной же затеянному баттлу с Пукханом, что посмотреть их ролик не удосужилась. Хотя уже сутки прошли, как они нанесли мне ответный удар, хи-хи-хи… Посмотрела бы в самолёте, да тут интернет недоступен.

– ГаБи, ты ролик от северян видела? – моя подружка сосредоточенно морщит лоб. Английский пока воспринимает тяжело. Приходится повторять на разные лады и подключать жестикуляцию.

– Да, видела.

– И как?

– Средне. Твой лучший. У них пафоса сильно много, – коряво формулирует ГаБи. Но ничего, понять можно.

– Ладно, сама потом посмотрю.

В Москве сейчас настолько раннее утро, что считай ночь. Четыре часа утра, так что спать. Часа три-четыре.

Москва, отель «Хилтон Москва Ленинградская»

20 июня, время 12:15.

– Ну, иди ко мне быстрее, – говорю симпатичному мальчику с неожиданно серьёзными серыми глазами. Так сияю своей улыбкой, что подозреваю: вид у меня сейчас глупый. Да ничего, красивым девушкам можно делать, что угодно.

Нельзя сказать, что нерешительно, но всё-таки медленно, Витя подходит ко мне и тонет в моих объятиях. Какой он миленький! Немного позволяю себе его потискать. Чувствую, ему тоже приятно, только немного неловко.

Рядом стоит девочка такого же роста. Очень и очень серьёзная девушка Зина. Ну, просто очень серьёзная, с трудом сдерживаю улыбку, глядя на неё. Её левый глаз закрывает повязка. Вот из-за этого я сюда и примчалась. Из-за этого они ко мне и прибыли из своего подмосковного городишки.

Пять дней назад по нашей астральной связи Витя огорошил меня этой неприятностью. Лето мои детишечки проводили у родственников в сельской местности. И Зина попала. По словам Вити, она девочка сильная и ловкая, но и такие попадают. Сорвалась с дерева, да с приличной высоты. Сумела зацепиться и обломать несколько веток, смягчила падение, но глаз не уберегла.

– Глаз вытек? – обмирала от страха при собственных словах. У-ф-ф-ф! Слава ГуаньИнь, нет.

Витя что-то попытался объяснить, я прервала.

– Всё остальное не важно. Я вылетаю. Как закажу билет, сразу сообщу. Дай мне номер телефона, по которому можно с тобой связаться…

Номер он дал Зининой мамы.

Всё остальное – технические детали. В том числе и наша легенда, по которой я его дальняя родственница. Разбогатевшая и решившая найти своих в России. Легенда для узкого круга, сразу об этом предупреждаю. Не нужны моей маме новости, что её мама, моя бабушка – русская. Сразу удар хватит.

Как только они приезжают к отелю, затаскиваю их в номер, всех троих. Витю, Зину, тётю Глафиру. Монументальную маму Зины выставляю в отдельную комнату на попечение ГаБи. Детей – мне на растерзание.

– Иди сюда, – серьёзную девочку Зину подзываю к себе.

– Зина, делай всё, что она говорит, – негромко командует Витя. Девочка, по видимости, никак не реагирует, но знаю: сделает именно так.

– Зиночка, просто стой, я тебя немножко потрогаю и всё, – воркую я, – Если что-то почувствуешь – говори.

Медленно и ласково кладу ей руки на голову, после длинной паузы сдвигаю на шею…

– В глазу щекотно, – дисциплинированно докладывает Зина. А щекотно это хорошо! Помню, ХанЫль то же самое говорила. Я и сама вижу, как тёмное пятнышко в её глазу рассасывается. Что там у неё было? Травматическая катаракта и того же происхождения астигматизм? Что бы там не было, теперь этого нет. А поработаем-ка ещё на будущее, не хочется, чтобы она была внешне похожа на свою маму, без сомнения достойную женщину. ГуаньИнь, поможешь? Вот и замечательно!

– Теперь ты, иди сюда, – отставляю девочку, кладу руки на голову Вити, – ты говорил, у тебя голова часто болит?

– Всё равно будет побаливать, пока не повзрослеешь, – вздыхаю через пару минут, – Но уже не так сильно и не так долго. Только ты не активничай, если что.

Заказываю обед в номер на всех. Детям и девушкам ещё и мороженое. Особо не выкаблучиваюсь. Витины женщины к деликатесам не приучены, но ростбиф у них шока не вызовет. Как и котлеты по-киевски.

Глафира слегка очумело косится на ГаБи, которая щедро перчит все блюда. Так, что поверхности не видно.

– Не удивляйтесь, корейцы обожают всё острое. Это я не совсем кореянка. Обожаю русскую кухню, – не могу сдержать усмешки. В отличие от Вити, у которого только в глазах что-то блеснуло.

Потом отправляю ГаБи с сопровождением по делам. Сопровождение, охрану с переводчиком выцыганила вчера. Выцыганила, потому что за недельный эскорт, – или сколько он там будет? – заплатила только тысячу долларов. Напирая на то, что я – головная машина… стоп, это из другой оперы, хи-хи-хи! Короче, напирая на то, что я звезда и делаю им суперрекламу, добилась чисто символической оплаты. Вопрос решился на высшем уровне, с исполнительным директором, которому я намекнула, что совсем не против утечки, кого они охраняют.

– То есть, мы имеем право заявлять, что именно мы вас охраняли? – уточнил директор.

И после моего однозначно утвердительного «Да» вопрос был исчерпан. И со вчерашнего дня меня сопровождают не меньше двух дюжих парней в форме с логотипом их фирмы. Плюс девушка, переводчик с корейского. Это для ГаБи.

Ещё отправить отдыхать Глафиру, преодолевая её неожиданную щепетильность. Помог Витя. Он просто отконвоировал женщину в другую комнату, всё ей там показал и уложил на диванчик. Вернулся без Зины, наконец-то мы можем посекретничать.

– Садись, – хлопаю рукой по дивану, – нам много чего надо обсудить.

– Давай по-корейски, – неожиданная просьба, – мне практиковаться надо хоть изредка.

Переходим на корейский и вдруг входит Зина. Молча садится за Витей.

– Она нас не выдаст? – спрашиваю по-русски.

– Зина не выдаст меня никогда и никому, – очень серьёзно отвечает Витя.

– Всё-таки я ей скажу… – смотрю на девочку, – Зиночка, ты можешь побыть с нами, но никому ничего не рассказывай. Особенно про то, что Витя знает корейский язык.

Удивительная девочка! Удивительна тем, что ничему не удивляется. Молча кивает и всё, тема закрыта. Я прямо нутром чувствую, тема закрыта окончательно и бесповоротно.

– Лучше всего будет, если ты на ней женишься, – говорю по-корейски, – Такую замечательную девочку упускать нельзя.

– Может, и женюсь, – пожимает плечами мальчик, – только есть ещё не менее замечательная Катя.

– Катя не так замечательна, чем Зина. Она очаровательна, но таких много. А таких, как Зина, я никогда не видела. МЫ никогда не видели.

– Посмотрим. Так что ты хотела мне сказать?

Пишу в блокноте и вырываю ему лист с моим адресом электронной почты.

– Вот бы ещё в интернет можно было выходить… – Витя обозначает проблему.

– Все проблемы с твоим возрастом можно решить только одним способом, – заявляю я, – Нужен очень надёжный взрослый человек, которому ты можешь довериться. Есть такой?

– Есть, – Витя думает совсем не долго, кивает в сторону комнаты, – Тётя Глафира.

– Замечательно! Ржавый якорь мне…

– Не надо тебе! – быстро реагирует мальчик, – Лучше ЮСону!

Мы переглядываемся, дружно хихикаем, когда я заканчиваю:

– Ржавый якорь ЮСону в жопу!

– Как он там поживает? – интересуется Витя, – Прямо хочется ему привет передать. Жаль не могу.

– Ржавый якорь его знает… – пожимаю плечами, – Давно не видела. Перестал отсвечивать, как СанХён вернулся.

Говорим о делах, когда возвращается ГаБи. Тут же организует чай для всех нас. Проснувшаяся от шума Зина приводит позёвывающую мать. За чаем я и оглашаю новости.

– Глафира, с вашей дочкой всё хорошо. Нет-нет, я здесь ни при чём, – если раз прокатило, почему бы и дальше не пользоваться? – Ваши врачи просто перестраховываются. Детский организм обладает огромным потенциалом самовосстановления. Они там в диагнозе страшные слова написали, а вы сделаете так. Завтра повязку снимите, и пусть Зина пару дней тёмные очки поносит. На этом всё. Через пару недель сходите к окулисту, проверьтесь. Думаю, всё будет в порядке.

– Ой, спасибо вам большое! – Глафира начинает голосить, но натыкается на дочкин взгляд и быстро сбавляет обороты.

– Это вам спасибо, – открещиваюсь я, – Я как раз подумывала, как бы с Витей встретиться, а вы тут такой повод дали. ГаБи!

Требую от неё сумку, кое-что достаю. Пачку денег тысячными купюрами кладу перед Глафирой. Та очумело отодвигает её от себя.

– Вы не поняли, Глафира! Это Витины деньги, но он ещё мал. Ему никто не позволит распоряжаться ими. Понимаете? Я не хочу, чтобы он нуждался в деньгах, поэтому поручаю вам. Тратьте их так, как скажет Витя.

– Не спорьте, тётя Глафира, – подаёт голос Витя. Зина поддерживает его долгим взглядом на мать. Совместного давления женщина не выдерживает, забирает деньги. И первое витино распоряжение будет расплатиться с долгами, в которые успела влезть женщина, пытаясь вылечить любимую дочку.

Вите даю бумажку с номером счёта. А когда мы были одни, обсудили и эту тему.

– ГаБи сейчас откроет два счёта в Раффайзен-банке. Там немного, по пять тысяч долларов на рублёвом и валютном депозите. Если понадобятся деньги, дашь знать, я прямо из Сеула вышлю распоряжение выдать любую сумму любому человеку, на которого ты ткнёшь пальцем. Только его паспортные данные надо будет мне переслать.

Тут, на самом деле, кроется изрядная опасность киднеппинга. Украдут мальчика и начнут тянуть с меня деньги. И не захочешь, а заплатишь. Поэтому о деньгах и счетах никто знать кроме них троих не должен. О счетах знает пока только Витя.

– Я вас провожу, или даже отвезу домой, – и тут же напарываюсь на предостерегающий взгляд Вити. Крайне необычно видеть такой по-взрослому мужской взгляд от маленького мальчика. Тут же догадываюсь, в чём дело, но Витя берёт объяснения на себя.

– Нет. Нас не должны видеть вместе. Не надо нас провожать.

Когда все уходят, я грустнею. Вживую мы теперь долго не увидимся. Я планирую крупно засветиться в России, а нашу связь обнаруживать нельзя.

Москва, интервью в телестудии «5 канал»

22 июня, время 18:00, прямой эфир.

– У вашей страны сегодня особый день, да, Ирина? – обращаюсь к светловолосой красивой собеседнице. Красивая-то она красивая, но я круче, и это обстоятельство греет моё по-женски ревнивое сердце.

– 22 июня, да, день особый. Но как-то странно слышать это от иностранки. Вы уж простите, госпожа Агдан, – щебечет ведущая.

– Я не совсем иностранка, – поправляю я и вовсе не собираюсь выкладывать публично свою подноготную, – Вы же прекрасно видите, что я свободно говорю по-русски.

– Не перестаю удивляться. А вы точно кореянка?

– Хотите, перейдём на корейский? – тут же и перехожу, – Аньёнхасейо, дорогие зрители! Прошу вас, позаботьтесь обо мне.

Ирина посмеивается.

– Нет, я вас не смогу поддержать. Что вы сейчас сказали?

– Прямой перевод не имеет смысла. Это стандартное корейское приветствие.

– А всё-таки? Каков дословный перевод?

– Ирина, вы хотите, чтобы интервью скатилось до объяснений тонких особенностей корейской культуры? В принципе, я не против, но вам режиссёр программы потом по первое число всыпет. Да и я здесь не за этим.

– Хорошо, – уступает ведущая, – Откуда вы так хорошо осведомлены о нашей истории? У нас сейчас среди молодёжи не все сразу скажут, что это за день.

– Знание языка, Ирина. По-настоящему язык можно изучить только полностью погрузившись в национальную культуру. Литературу, историю, музыку, фольклор. Вы видите, что я знаю ваш язык, это означает, что я так же хорошо знаю вашу страну. Не до мелких подробностей, я здесь не живу, но довольно хорошо.

– Поэтому и знаете про 22 июня. А можно вопрос на засыпку? Знаете, сколько погибло в результате той войны?

– Двадцать миллионов, – а чего бы мне не знать? У Юркина прадед по матери там остался.

– Вообще-то почти двадцать семь, – Ирина набирается дерзости меня поправить. Ну-ну…

– Ошибочка, Ирина. Это демографические потери, а мы говорим о погибших. В эти двадцать семь миллионов входит миллион триста тысяч нерождённых младенцев. Рожали ведь меньше. Старики и слабые от стрессов, недоедания и запредельной физической нагрузки умирали раньше. То есть, естественная смертность повысилась. Но это же не погибшие в результате боевых действий! А куда вы отнесёте тех, кто на сторону Гитлера перешёл? Тоже в свои потери запишете?

– … – по мере нагромождения аргументов Ирина всё более терялась.

– Вот вы представьте! Дивизия «СС Галичина» была? Была. Прибалтийские дивизии «Ваффен СС» были? Были. Вы что, перебили их, а потом в собственные потери записали? Понятно, когда их в демографические потери записывают, они всё-таки советскими гражданами считались, но включать их в число павших за Родину не просто смешно, это кощунство какое-то.

Несколько секунд на растерянную ведущую даже смотреть было жалко. Но профессионализм, в конце концов, берёт верх.

– Вы прямо устыдиться меня заставили. Кореянка поправляет меня, гражданку России, по истории моей страны…

– Просто у меня память хорошая. Я ничего не забываю, – улыбаюсь максимально мягко. Пусть девушка придёт в себя.

– Вернёмся к началу, госпожа Агдан. Что вы подразумевали, говоря, что 22 июня для нас особый день? – ведущая почти приходит в норму.

– Сразу оговорюсь. Дело в том, что со стороны лично мне многое видно лучше. То, что вы, русские даже не осознаёте. Я говорю это затем, чтобы вы не спешили огорчаться. Вот де, иностранка понимает, а мы – нет. К тому же, повторяю: я не совсем иностранка. В каком-то смысле я – русская.

– Так. И что же вы думаете про 22 июня?

– Этот день оставил огромный след в вашей культуре и национальной психологии. Вы этого не замечаете, а я как-то ради интереса проверила и выяснила один интересный момент. После той войны не было в истории вашей страны ни одного дня, чтобы вы проигнорировали хотя бы малейшую угрозу в свой адрес. Хватит, наелись досыта! – так сказали себе русские 9 мая. Мы больше не позволим без последствий сосредотачивать у наших границ даже небольшие силы. И на любую угрозу дадим исчерпывающий ответ.

– Вот как? – Ирина слегка обескуражено поднимает бровь.

– Да. Именно поэтому, когда НАТО вводит в Эстонию какой-нибудь символический танковый батальон, русский президент тут же отдаёт команду подвести поближе батарею «Искандеров». И любой вой из-за границы по этому поводу просто игнорирует.

– Вы и про это знаете? – удивление Ирины нарастает.

– Я новости смотрю регулярно. Вполне возможно, что даже ваш президент до конца не сознаёт, почему он так поступает.

– Полагаю, сознаёт…

– Может быть, – пожимаю плечами, – Мы не знаем. Но многие ваши соотечественники не понимают. Я и на вашем лице какое-то удивление по этому поводу замечаю.

– Попробую подытожить. Вы считаете, что русские после войны стали более подозрительны.

– Примерно так. Как говорится, если вы параноик, это не значит, что за вами не следят.

Мы немножко посмеялись.

– Что вы ещё о России думаете?

– А что я могу о ней думать? Большая, сильная страна с огромными, но пока неясными перспективами.

– Почему не ясными? – задаёт слегка неприятный для меня вопрос. Почему неприятный?

– Это вас надо спросить. Куда и зачем вы идёте? Раньше-то всем понятно было. СССР боролся за мир во всём мире и историческую победу коммунизма. А сейчас чего вы хотите, лично для меня тёмный лес.

– Вы коммунистка? – вопрос провокационный, но меня этим не прошибёшь. Только не сегодня.

– То есть? Вот если вы сейчас произнесёте фамилию «Зюганов» тут же превратитесь в члена КПРФ? Я упомянула СССР, и вы тут же записали меня в коммунисты? Да вы с ума сошли! Я – капиталист, мультимиллионер, владелец быстрорастущей корпорации!

– Вы отлично осведомлены о наших политических реалиях… – бормочет Ирина.

– Чем занимается ваша корпорация, – оправившись, продолжает она.

– Недавно создала на базе разорившегося музыкальное агентство, прибираю к рукам второразрядный телеканал. Собираюсь организовать кинокомпанию или купить существующую. Дальше посмотрим. Планы у меня большие, бизнес-интересы обширные. Долго рассказывать.

– Разорившееся агентство, второстепенный телеканал… не боитесь сами разориться?

– Нет, – надоела мне эта тема, потому рубленый конкретный ответ. Ирина ловит мой посыл и меняет тему.

– Не планируете гастроли в России?

– Не интересно, – эту тему я тоже пытаюсь обойти. Не удаётся.

– Почему? Я думаю, вы будете иметь успех.

– Попробуйте конвертировать мой успех в России в долларовый эквивалент. Сколько я у вас заработаю, скажем, за месяц?

– Я думаю, пару миллионов долларов вполне реально…

– Я сомневаюсь, но не важно. Ирина, это копейки. Ваша страна для мировых звёзд шоу-бизнеса не интересна. У вас нет соответствующей инфраструктуры. Вы сами на этом огромные деньги теряете и звёзд привлечь не можете.

– Два миллиона долларов для вас копейки? – Ирина не поражается, просто уточняет.

– Я повторяю: сильно сомневаюсь. К тому же эти два миллиона надо делить на многих. Владельцам концертных площадок – не менее тридцати процентов. Организаторам – свою долю. В Европе это ещё тридцать процентов, у вас – не знаю. Плюс расходы, у вас большая страна, один перелёт из Сеула в Москву нескольких десятков человек во сколько встанет? Проживание во что обойдётся? Так что лично мне, как организатору и участнику вряд ли достанется больше двадцати процентов. Получается, вы мне предлагаете заработать у вас меньше полумиллиона за месяц. Жалкие гроши, вы уж простите.

– Хм-м… наши звёзды как-то становятся миллионерами.

– Вряд ли они заработали по вашему рецепту. Концертами даже мы зарабатываем не такую большую долю. Но у нас устроено по-другому. Наши гастроли – это промоушен, продвижение своих композиций. А они затем довольно долго продаются. У вас нет такой инфраструктуры. Я за вчерашний день слышала свои песни раз пять, даже диск купила с ними…

Достаю диск, купленный ГаБи в каком-то магазинчике.

– Большая часть песен – моя. Где тут обозначено моё агентство? Где мои реквизиты? Я даже обратиться ни к кому не могу с такими вопросами. Я ж говорю: у вас нет инфраструктуры!

– Пиратство это проблема, – вздыхает ведущая.

– Да не в пиратстве дело! – досадую я, – А в том, что я просто не знаю, как у вас заниматься шоу-бизнесом. Поэтому с концертами в ближайшие годы в России меня ждать не стоит. Если только по случаю, в частном порядке, но этого не запланируешь.

– Жалко, что ваших гастролей не будет, – вздыхает Ирина.

– Не обижайтесь, но мне просто приезжать некуда. Вот есть в Японии площадка «Tokyo Dome». При средней стоимости билета в сто долларов и вместимости до шестидесяти тысяч разовый концерт приносит не меньше пяти миллионов долларов. Исполнителям достаётся примерно полтора миллиона плюс интернет-продажи песен и процент с продажи дисков. Я там только как исполнитель за гастроли больше миллиона долларов получила. Агентство, в котором я работала, по моим сведениям не меньше десяти. Так можно гастролировать. А что у вас? Площадка Москонцерта на двести зрителей под открытым небом?

– Есть и не под открытым, – улыбается Ирина.

– Вместимостью в пятьдесят тысяч?

– Таких нет, – вздыхает ведущая.

– Скажите, – я немного напрягаюсь, чутьё говорит, что вопрос будет не в бровь, а в глаз, – Полмиллиона долларов за месяц для вас мелочь. А сколько вы заработали на своём последнем проекте?

– Короткометражный фильм «Запретная зона»?

– Да.

Выдыхаю. На это я могу ответить.

– Доходы будут идти в течение года. Точно не скажу, коммерческая тайна. Могу обозначить, что речь идёт о десятках миллионах долларов. Это за месяц работы. Теперь понимаете, почему мне не интересны ваши полмиллиона?

– Увы.