Текст книги "Рождение сверхновой (СИ)"

Автор книги: Генрих

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 46 страниц)

Вот так я потеряла девственность.

Квартира Агдан

29 марта (тот же день), время 20:10.

Сидим, пьём чай всей семьёй. Прислушиваюсь к своему организму, который сегодня перешёл в новое качество. Пока никак это качество себя не проявляет. СанХён ещё раз звонил, сказал, что моего присутствия пока не требуется. Но завтра с утра чтоб явилась в агентство.

– ЮнМи, как вы могли?! – в который раз возмущается СунОк, – Всё провернули без меня!

– К ЧжуВону все претензии, – открещиваюсь я, – и к маме. Они всё без меня провернули.

СунОк немедленно обращает разгневанное лицо к маме.

– Дочь, по-другому никак, – оправдывается мама.

– Ты обещала мне мужа, а сама вперёд меня замуж выскочила, – находит новый повод для претензий СунОк. Вот не может она без этого! Хотя можно понять, приходит она с работы, а я уже замужняя дама. Бе-бе-бе…

– Во-первых, лично я тебе ничего не обещала. Во-вторых, я, мы вместе работаем над этим. Вот станешь красоткой, к тебе очередь выстроится, ещё замучаешься выбирать. Так что, давай топай на вечернюю разминку.

Топать сестрица отказалась, сославшись на особый день. Вместо этого притащила из кухни бутылочку соджи, разливает по рюмкам.

– Да-да, знаю, пить нехорошо. Но немножко, ради такого…

Соглашаюсь. Русская память не позволяет спорить. Но пьём по капельке.

– Очуметь! Святые ананасы! Мою сестру будут в Америке грэмми награждать! А вдруг не дадут? – столько горячих тем и все в один день. У сестры тоже крыша едет.

Пожимаю плечами, теоретически всё возможно, но чтобы прокатить кандидата по шести номинациям одновременно надо наизнанку вывернуться. Объясняю диспозицию.

– Меня особо не огорчит, если честно. В агентстве уже проверили, я самый результативный автор в прошлом году. Случиться может всё, что угодно, но я просто не понимаю, как можно сделать так, чтобы я не получила хотя бы эту номинацию.

Немного посидели, а потом всё-таки гоню сестру и сама иду на вечернюю разминку. Растяжка и всё такое. И так на полчаса опоздали.

Сестрица моя натурально втянулась, фигурка стала, не то, чтобы модельной, но такой, аккуратной. Подбираю ей музыку на свой вкус, минусовка «Mademoiselle chante le blues» как раз. И быстренько стряпаю танец, чуть сложнее элементарного. Разучить даже неопытной СунОк, как два раза плюнуть.

– Два исполнения и разминка пройдена, – объясняю я, – Дальше можно что-то спокойное и долгое включить и уже все связки отработать.

СунОк старается, подгонять уже не надо.

– Ты стала заметно красивее, – между прочим, не пустой комплимент ей говорю, – Фигурка стройная и ножки вполне… показать не стыдно.

Онни краснеет от удовольствия и с двойным пылом продолжает терзать свои связки.

10 часов вечера.

Сидим с мамой на кухне.

– Ты же тоже со мной в Майами летишь, – объясняю теперь уже маме диспозицию, – Тебе надо привыкать к другому времени. Поэтому напрягись и не спи. Ляжешь спать не раньше полудня. И до прихода СунОк с работы. Даже дольше.

Мама соглашается.

– Как у тебя с ЧжуВоном?

– В каком смысле?

Мама вдруг смущается, теряется в выборе слов, и я догадываюсь, что ей интересно.

– Всё прекрасно, мамочка, – улыбаюсь ей, – Наши проблемы совсем в другой плоскости лежат.

– Да-да, – начинает грустить мама, – его родители против. И что им не так?

– Как раз это не проблема, – объясняю ей высокую политику, – Если бы они были не против, скорее всего, я бы не согласилась выходить замуж.

Мама удивляется. Не понимает до сих пор, что происходит. Она исходит из привычных традиционных стереотипов. И удачное замужество за состоятельным женихом в её представлениях выглядит стандартно. Только вот дочка у неё совсем нестандартная. Всё время об этом забывает.

– Отнесись они благосклонно, пришлось бы входить в их семью. Меня тут же отлучили бы от сцены и превратили в рожательную машину.

– Дочь, родить всё равно надо, – мягко говорит мама очевидные вещи, – Смотри, как я счастлива, просто глядя на вас с СунОк.

– На моих условиях, мама, – я категорична, – От этого не уйти, но на моих условиях. Не забывай, что я ещё расту. Или только что прекратила расти. Организм у меня пока не взрослый. Рано мне рожать.

Мы немного поспорили.

– И ЧжуВону надо на ноги вставать. Его сейчас наследства лишат, придётся ему становится самостоятельной фигурой, а не представителем семьи Ким.

– Ты ему поможешь?

Этому вопросу удивляюсь несказанно.

– Мам, ты чего? Он же мой супруг, член нашей семьи. Но, скорее, он мне поможет. Будет на кого опереться.

4 часа утра уже следующего дня.

Решаю всё-таки немного поспать. Мне можно, я быстрее перестроюсь. А мама залипает на мои парижские песни. Только что подумала, что стала жить намного лучше и комфортнее. Вот когда такое было, чтобы я изо дня в день, из месяца в месяц почти всегда спала по восемь часов в сутки? Это такой мысленный привет саджанниму СанХёну. Всё из меня выжимал, как из Золушки.

На самом деле мне достаточно шести часов, но вот собрать мысли в кучу, прокрутить в голове все события, тоже нужно время.

ЧжуВон

Я перестала в нём сомневаться. Вижу, как он на меня смотрит. А вижу я намного больше, чем обычный, даже очень проницательный человек. Да и не нужны тут особые способности. Как бы это словами выразить? Где-то там, в глубине его глаз проглядывает характерная беспомощность. Беспомощность по отношению ко мне. Он передо мной безоружен. Наверное, как и всякий влюблённый мужчина. Изменится всё потом, когда мы заживём обычной семейной жизнью? Да ничего подобного! В таких делах, как начнёшь, так и покатится. Встал на колёса – будешь ехать, даже если в реку заедешь. Встал на лыжи – будешь на них бежать, даже если лето начнётся. В стиле «стою на асфальте я в лыжи обутый…».

Проблемы, и огромные, будут с его семьёй. Но это обычные трудности статуса. Другого рода, но такие же по масштабу проблемы случились бы у ЮЧжин, – интересно, как она там? – выйди она замуж за ЧжуВона. Сложности с объединением бизнеса, учётом взаимных интересов. Многомиллиардных, между прочим. Даже в мирном варианте та ещё задачка. Семья ЮЧжин это мощный клан и под семью ЧжуВона не ляжет. Обратное тоже верно. Риск подковёрной конкуренции за более высокий статус в таком тандеме даже не риск, это неизбежность.

Со мной им даже легче, чем с высокостатусной невестой из чеболей. Мирный план был бы вообще замечателен. Нам отстёгивают порядка ста миллионов, и мы закручиваем собственную корпорацию. С такими стартовыми условиями мы почти обречены на успех. Никто не борется за статус, они сами по себе, мы тоже. Когда раскручиваемся на полную, можно подумать и о слиянии. Там уже будет видно, кто кого будет поглощать. У меня сомнений нет, кто, хи-хи-хи… Они могут думать по-своему. Можем и не объединяться полностью, наши интересы будут в разных сферах. Просто вовремя подставлять друг другу плечо, уже большое дело.

Вопрос с детьми решится сам собой. Мы сами будем озабочены тем, кто унаследует нашу корпорацию. Слегка морщусь по инерции, но без былого пыла. ГуаньИнь ясно дала понять, что от обычных женских обязанностей мне не уйти. Не для того меня оживляла, чтобы я ряды сампо и чайлд-фри пополняла. И не для того разделила нас с Юркиным.

Семье ЧжуВона легко со мной в смысле бизнес интересов. Все трудности носят субъективный характер а-ля корейские традиции. Папашке и мамашке ЧжуВона надо, кровь из носу, чтобы я им всем тапочки в зубах носила. И переубедить, чувствую, невозможно. Чем я успешнее, тем меньше они хотят видеть меня невесткой. Потому что всё яснее понимают, что прогибаться под них я не буду.

Вот тут ЧжуВону придётся выбирать. Ему только кажется, что он выбор сделал. Просто отделиться в стиле «отдавай мои игрушки и не писяй в мой горшок» не получится. Клан Кимов должен стать союзным кланом. А если нет? Запросто может возникнуть ситуация, когда мы отдавим им ноги. Большой бизнес дело такое, я такие варианты уже смутно вижу. Они нам? Не исключено, хотя не вижу у них таких возможностей. Законных, по-крайней мере.

ЧжуВон справится? На эмансипацию он легко пошёл. А на прямой конфликт с семьёй, вплоть до жёсткой конфронтации? Нет, не пойдёт. Значит, придётся лавировать или искать другие пути. Придётся. Мне самой громить их не хочется. Родственники будущие, хоть и придурковатые.

Собственный бизнес.

Тут я пока плаваю. У меня хорошо получается зарабатывать, но с технологией создания собственной компании я не знакома. Мне нужно агентство, телеканал, кинокомпания, может, что-то ещё. Например, типография. Там будет видно.

Заниматься черновой работой менеджмента я не хочу. Не моё и некогда. Написать книгу или сценарий – это ко мне. А вот издать, отрекламировать и продать – к кому-то другому. К кому? Ответ очевиден: к ЧжуВону. Иначе, зачем он мне? Только в качестве любимой постельной игрушки?

С ЧжуВоном я пошла на сближение ещё и поэтому. Организаторские способности у него какие-то есть, иначе не стал бы сержантом, да ещё и лучшим. Сержантом в нашей армии срочнику стать практически невозможно. Конечно, статус чеболя помог, но этот статус не на пустом месте висит.

Какие у меня активы, кроме денег и ЧжуВона? ГаБи! Не сама по себе, хотя она и как отдельный человек мне ценна и близка. Как президент фан-клуба. Фан-клуб – готовый кадровый резерв, мне много кто понадобится.

Что это значит? А то, что первым шагом в построении своей бизнес-империи будет организация взаимодействия в тандеме ГаБи – ЧжуВон. Хорошо. С первым шагом уже ясно.

Кроме денег, ЧжуВона и ГаБи есть ещё СунОк со своим кафе. И она уже тесно связана с ГаБи, что, безусловно, плюс. Это я молодец, что такое провернула.

Юркин

Давно с ним не общалась. Формирую картинку с лицом ошалевшего от счастья ЧжуВона. Отзыв получаю быстро.

Витя (ну, так он просит себя называть):

– Ты окончательно решилась? – отвечает после паузы.

– Да. Как там у тебя дела?

– Ничего экстремального. Мачеха относится ко мне, как к банке с нитроглицерином. Чуть тронешь неосторожно, взорвётся. Я как-нибудь нарисую тебе ряд коротких нарезок.

– Ага. Как нарисуешь, присылай. Тебе ничего не нужно? У меня сейчас денег – куры не клюют.

– Зарабатываешь? Как-то по телевизору видел про тебя новости из Франции. И песни доходят. Местным они тоже нравятся.

– Ты не всё знаешь, я тебе пока не говорила. Держи картинку, – отсылаю кадры из суда над антифанами. Потом сообщение от ГаБи о приходе сорока шести миллиардах вон на спецсчёт.

– Ого! – после просмотра восхищается Витя, – Правильно, дави их. И сколько у тебя всего?

– Подкрадываюсь к ста миллионам долларов. Правда, до уплаты налогов.

– Какова моя доля? – деловито спрашивает Витя/Сергей.

– Какую захочешь, – смеюсь, знаю, что шутит и не жалко. Это не мои, это наши деньги. Может, кроме французских.

– Мне сейчас деньги ни к чему. Маленький я слишком. Но не спросить не могу. Когда вырасту, могу рассчитывать на твою помощь? Подбросишь пару миллионов?

– Скорее, пару десятков. Или больше. Если глобально не флопнусь, конечно, и не обнищаю. Но в ответ тоже спрошу. Могу я рассчитывать на твою помощь и поддержку, когда ты вырастешь?

– А чем я тебе могу помочь? – удивляется мальчик/мужчина.

– На такой высоте особую ценность приобретают свои люди, на которых не страшно опереться. Их у меня, знаешь ли, очень немного. Хорошо, если пять наберётся. Это вместе с тобой.

– В этом смысле, безусловно, можешь. В каком-то ином плане, не знаю. Я ещё не знаю, кем мне стать. Музыкой займусь, но так, для общего развития.

– Оставить тебе какой-нибудь сектор? Я про новые хитовые композиции.

– Делим сферы влияния?

– Вдруг тебе захочется?

– Хорошо, – Витя на несколько секунд задумывается, – Классику, русский рок, европейскую эстраду типа АББА, «Modern talking» и прочее. Всё остальное – забирай.

– На Франции я уже оттопталась.

– Ну, Франция пусть за тобой, остальное – моё. Тебе там одной Америки по горло хватит.

– Договорились.

На этом мы и заканчиваем. А мир-то не знает, что мы его поделили, как пирог, хи-хи-хи…

Агентство FAN

30 марта, время 08:10.

Подъезжаю к агентству. Как только вхожу, всё закручивается с первой секунды. Ещё в коридоре ко мне бросается ЁнЭ.

– Аньён, ЮнМи-сии! Хорошо, что ты не опоздала, беги к СанХёну срочно решать вопрос с костюмом. После обеда тебя пригласили на телеканал «Goodtv», ты там уже была, знаешь. И вот, тебе ГаБи передала, – суёт в руки тоненький, видимо на одинокий лист бумаги, конверт.

У СанХёна сидит строгая дама, давно мне известная ЛинФе, главный костюмер. Перед президентом ряд набросков.

– Слово за тобой, ЮнМи-ян, – озадачивает сразу после приветствий.

Пару я сразу забраковала, как слишком вычурные.

– Не то, костюмер ЛинФе. Платья красивые, но к формату мероприятия не подходят. Посмотрите ролики по этим награждениям, и вам всё станет ясно. Строгость и элегантность – вот что должно быть главным. Провокационные элементы, вроде вырезов и разрезов допустимы, но только как пикантная добавка.

Вдруг понимаю, что эта дама, раньше смотревшая на меня чуть больше, чем на пустое место, на этот раз внимает мне, как гласу с небес. Вот что грэмми животворящий с корейскими людьми делает! До меня доходит, какой ошибки я избежала, позволив себя уговорить подписаться на это дело.

– Шляпка тоже не нужна. Буду сидеть в зале, шляпка будет мешать тем, кто за мной сидит.

Короче, настропалили мы костюмера и отправили творить дальше.

– Вот список вопросов на телеинтервью, ЮнМи-ян, – СанХён пододвинул мне лист бумаги.

Беру в руки карандаш и отключаюсь от всего. Отсела в уголок. К СанХёну народ то и дело забегал, некоторые меня и не замечали. Я только машинально в знак приветствия махала рукой, не поднимая головы. Мне сейчас можно так делать, дождалась счастья, корейские традиции повернулись ко мне благоприятной стороной.

Телеканал C3TV-Goodtv

30 марта, время 15:00 (запланированное время выхода в эфир – 2 апреля).

– Госпожа СонЛи, может, я давно вас не видела, но у меня чувство, что вы похорошели ещё больше, – с места в карьер начинаю с комплимента. Девушка от удовольствия чуть розовеет.

– Спасибо, ЮнМи-сии. К сожалению, не могу ответить вам тем же…

Я слегка округляю глаза, а она продолжает:

– …любые, самые превосходные эпитеты в применении к вам кажутся слишком бледными. Я слышала, ваши фанаты вас принцессой называют?

– На то они и фанаты, – отмахиваюсь, мне интересно продолжить тему, – Я подозреваю, ваша внешность мистическим образом связана с процветанием вашего канала. Если так пойдёт дальше, то ваш телеканал выйдет в первый ряд, а вы войдёте в финал конкурса красоты «Мисс Корея».

– Прекратите, ЮнМи-сии, – смеётся окончательно покрасневшая ведущая, сделавшись ещё красивее, – а то меня уволят за отклонение от темы.

«Теперь тебя не уволят. Тебя на руках носить будут, и пылинки с тебя сдувать. С этой минуты ты – символ и лицо канала», – усмехаюсь я про себя.

– Пусть увольняют, – легкомысленно заявляю я, – Я вас сразу к себе заберу.

– О, вы хотите организовать собственный канал? – оживляется СонЛи.

– Подумываю об этом, но не сейчас, в перспективе.

– Вы смеётесь, ЮнМи-сии, но вы правы. Наш канал на подъёме. Скажите, ЮнМи-сии, какие чувства испытываете от приглашения на процедуру награждения Грэмми?

– Да особо никаких, – отвечаю с тем же легкомыслием, – О том, что меня номинировали, я узнала полгода назад. Тогда и был взрыв восторга, энтузиазма и переполнение ощущением счастья. Но невозможно же испытывать такой подъём чувств целых полгода. Сейчас это такое приятное давно ожидаемое событие.

– Уверенность есть в том, что получите награду?

– Не могу сказать ничего. Я внутренней кухни не знаю. Но насколько проглядела историю награждений, громких скандалов не было.

– Полагаете, если вас прокатят, разразится скандал? – о, пошли острые вопросы.

– Чтобы разразился скандал, должны быть заинтересованные в нём силы. Я точно не буду скандал инициировать. Правительство? Тоже вряд ли. Они могут вежливо поинтересоваться, что случилось, другое не в их компетенции.

– Фанаты. У вас много фанатов в Корее, Японии, теперь, наверное, и во Франции.

– Фанаты могут. Но среди перечисленных вами стран нет США. Понимаете? Есть ещё один момент, – решаю, что пора задействовать заготовленную мной небольшую сенсацию.

– Да, вряд ли в США много ваших фанатов… про какой момент вы говорите? – хорошая у неё реакция, сразу подачу ловит.

Достаю документ, присланный ГаБи. Результаты соцопроса, проведённого активом фан-клуба. Опрошено двадцать тысяч человек. Любой социолог скажет, что такая выборка отражает настроение общества с почти абсолютной точностью.

Кроме анкетных данных, каждый лист опроса содержал пять вопросов. Как в избирательных бюллетенях любой знак в квадратике напротив означает согласие с утверждением. Выбрать надо только один пункт.

Результат меня удивил. Но я рада, что знаю. Предпочитаю знать, чем витать в эмпиреях.

1. Вы гордитесь тем, что Агдан ваша соотечественница. – 16%.

2. Агдан достойная гражданка Республики Корея. – 12%.

3. Вам всё равно или вы мало знаете об Агдан. – 38%.

4. Считаете, что надо поставить вопрос о лишении Агдан корейского гражданства. – 25%.

5. Агдан надо лишить гражданства и выгнать из страны. – 9%.

Знакомлю ведущую и всех зрителей с документом. У ведущей вытягивается лицо.

– Поверить не могу… – шепчет она. Документ крупным планом идёт на монитор и в кадр.

– Тем не менее вот так, – я невозмутима, – Я это показываю к тому, что Корея в целом возмущаться не будет, если меня оставят без награды.

– А вы уверены, что не было подтасовок? – СонЛи пытается найти лазейку.

– Уверена. Опрос проводили мои фанаты. Конечно, строго предупреждённые о том, что давить на опрашиваемых ни в коем случае нельзя. Благодарность высказывалась каждому, заполнившему анкету и сделавшему выбор.

– И что теперь? – бедная ведущая аж в лице спала.

– Да ничего. Полечу в Майами, получу или не получу Грэмми и вернусь домой.

– Орденом «Серебряная корона» вас ведь уже наградили, – вспоминает СонЛи.

Молодец! Одобряю. Конечно, о вопросах договорились, но вовремя и к месту вставить это искусство.

– За продвижение корейской культуры в мире, – вспоминаю я формулировку, – чем я и мои подруги занимались, в том числе, во Франции.

– Насколько я знаю, корейские песни там не звучали, – добавляет перчику в разговор СонЛи.

– Одна песня была. На самых первых концертах, – уточняю толстое обстоятельство, – Надо заметить, что корейцам нравится корейское, японцам – японское, французам – французское. С началом турне мы внимательно следили за реакцией публики. В первоначальном репертуаре были две песни на японском языке, одна на корейском, пара на английском. Постепенно они все ушли из репертуара концертов. Остались только французские песни. Понимаете?

– Да. От национальных вкусов и предпочтений никуда не денешься.

– Надо понимать, что мировая культура не примет корейскую целиком и полностью. Она бесцеремонно возьмёт только то, что ей понравится. То, что ей подойдёт. Какие-то элементы. Весь мир в одночасье не бросится изучать корейский язык.

– Какие элементы нашей культуры могут войти в мировую культуру? – молодец, она просто молодец! Была бы мужчиной, немедленно взяла бы замуж, уж больно ловко она подыгрывает. Хотела сказать, подмахивает, простите меня, о, святые ананасы!

– Надеюсь, что один элемент уже входит, – это мой маленький, локальный звёздный час! – Французы вынудили нас удалить всё нефранцузское, но один корейский элемент они пропустили.

– Какой! – СонЛи гениально показывает нетерпение. Вот зараза! Я в восхищении, она же знает!

– Поставьте ролик из Парижа «Mademoiselle chante le blues», – моё требование немедленно исполняется, – Теперь остановите кадр. Увеличьте вот это место, где музыканты стоят. Видите?

– Каягым! – ахает СонЛи. Говорю ж, зараза! Глазки аж светятся.

– Да, каягым. В «Калимба де Луна» он тоже звучит, только там музыканты в кадр не попадают.

– Кто это придумал?!

– Идея была моя. Все остальные приняли с восторгом, – и начинаю объяснять, – Дело в том, что каягым обладает мощным звучанием. Я бы сказала, что у этого инструмента сильная энергетика. Не надо ждать, что музыканты всего мира дружно бросятся осваивать его. Но публика будет знать и с удовольствием слушать. Вот в том числе и за это мне орден «Серебряная корона» и дали. Каягым станет маленьким элементом мировой культуры.

– И после этого находятся люди, желающие изгнать вас из страны, – горько сетует ведущая.

– Вы как-то сильно смягчили, – поправляю я хладнокровно, – результат истолковывается по-другому. Большинство корейцев пожелали лишить меня гражданства. Я не нужна Корее.

– Всего треть! – протестует СонЛи.

– Считаются только активно проголосовавшие, – занимаюсь социологическим просвещением, – Тех, кто меня не любит, большинство.

– Они передумают после Грэмми.

– Вряд ли. О Грэмми уже полгода известно. Я сначала стала посматривать по сторонам, может, придётся в другую страну переезжать. Но бросать своих фанатов, семью… Мама со мной без слов поедет, но у сестры небольшой бизнес, который жалко будет оставлять…

– Даже слушать об этом ничего не хочу! – слегка истерически заявляет СонЛи и затыкает уши.

– Что случилось в Канаде? – успокоившись, ведущая меняет тему.

– Подробно я на Франс-2 рассказывала, даже синхронный перевод сделала. Специально для своей семьи. Могу вам дать. Но с собой нет, вам надо меня в квартире поймать. После восьми я обычно дома.

– А кратко всё просто. Недоразумение случилось. Это в Японии, Франции и Корее меня знают. В Канаде я неизвестна. Полиция видит какую-то подозрительную азиатку, задерживает для выяснения. Вот, собственно, и всё, если кратко.

– Но кто-то из них вам синяк поставил…

– Перестарался, – я слегка морщусь, – Я не хочу об этом говорить. Канадское правительство принесло извинения, они приняты, вопрос закрыт.

– Какие планы на будущее?

– Планы огромные. Раскрывать их не буду. Могу выдать только финансовый аспект. Собираюсь стать миллиардером.

– А дальше?

– Стану миллиардером, выберу страну для проживания и уеду туда. В Корее меня не любят, – выдаю такой финал и с наслаждением любуюсь её растерянностью, – Да бросьте, я пошутила!

Я хохочу, ведущая неуверенно улыбается.