Текст книги "Короли Севера (СИ)"

Автор книги: Funny-bum

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

В горах что-то загрохотало; на самом краю остроты зрения даже эльфов стал виден оползень, камнепад, словно гору – полую изнутри, как знали все присутствующие – изнутри кто-то ударил.

– Там что-то происходит, – сказал Трандуил.

– Вперед.

Эльфы встали боевым строем и подняли лошадей в рысь. До Врат было еще не меньше двух переходов.

Едва эльфийское воинство, вооруженное до зубов, в доспехах и шлемах, с мечами и луками наизготовку, вошло в Восточные ворота, стало понятно, что нынче будет не до переговоров.

Трупы гоблинов и гномов вперемешку; остывающие, но не погасшие до конца печи; отблески огня и крики, дым и пепел, звон металла… Некоторые галереи были обрушены, но, к счастью для пришедших, события разворачивались не в глубине скальной страны, а вблизи от ее восточной же окраины, и идти пришлось не вниз, в бессветные тоннели гномов, а наверх – к окнам Мории, по лестникам и переходам, вырубленным в скалах у восточной стены.

К отряду выбежал гном и закричал:

– Подмога! Подмога! К нам пришли эльфы! – и пал, сраженный камнем, который запустил в него гоблин.

И настала битва.

– Отличный способ воздействовать! – крикнула Галадриэль Трандуилу, едва он выхватил мечи. – Переговорами мы не обойдемся! Ты слышишь его? Чуешь?

– Да! Балрог забрался выше! Пахнет огнем и серой! Я поднимаюсь! Торин наверняка там!

– Ступай, мы очистим галереи, чтобы и наш отряд, и гномы смогли выйти!

Трандуил, Иргиль, Иллуир и Даэмар, который в боевых доспехах всегда тянул как минимум на майа, а также несколько доверенных бойцов прорубились сквозь сонмище неуклюжего и мягкотелого, но очень многочисленного врага выше…

Гномам, которые попадались на пути, эльфы кричали:

– Выходите прочь, выходите к Восточным вратам!

– Где Торин? – спрашивал Трандуил…

«Торин выше».

Выше, еще выше…

Поднимались и опускались мечи; полыхали факелы. Гномы, закованные в доспехи с ног до головы, истинные сыны Дурина, сражались до последнего – но им было не победить. Трандуил и его отряд увидели, как длинным огненным бичом Балрог, повисший на одной из галерей, скинул в бездну трех или четырех бойцов Торина; и гномы, хоть и намеревались сражаться тут до последнего, гибли или теряли надежду, не отступая, но и не сражаясь…

Нежданные союзники уже не могли переиначить ход этого боя и могли лишь спасти оставшихся.

– Это конец…

– Мы даже не вынесем отсюда мифрил…

– Балрог уничтожит всех…

– Где Торин? Где этот упрямец? – кричал Трандуил.

Балрог ревел, распространяя вокруг себя немыслимый жар: последний рывок – и Трандуил преодолел баррикаду, наваленную Торином и его ближайшими соратниками… Взметнулся над опаленными камнями, в сияющих доспехах, подобно витязю из легенд прошлого; два меча сверкали и свистели. Удар – и упал на камни и обуглился, перестав пылать, один из хвостов бича Балрога.

И тут Трандуил увидел Торина. И встретил твердый взор синих, как небо над Эребором, глаз…

– Где она? – закричал Трандуил.

Удар сердца, длинный, как целая жизнь – и Торин расплылся в ослепительной улыбке и расхохотался.

– Что, лесная фея, упустил?.. Ее здесь нет! И не было никогда!

– Эру! – выкрикнул Трандуил… и в этот момент скальный кряж, на котором он стоял, дрогнул по ударом снизу – Торин схватил Владыку эльфов за руку, рывком дернул к себе. Короли покатились, сцепившись; но это уже не помогло – удар огненного кулака Балрога пришелся в то место, где миг назад стоял Трандуил. Скала дрогнула, откололась, и в камнепаде летящих осколков два короля Севера пропали во тьме Мории.

– Дядя! – закричал Фили вне себя от ужаса… Кили обхватил его за пояс и оттащил от края провала:

– Ничего больше сделать нельзя! Уходим!

Эльфы Трандуила и Галадриэль, остатки гномов – от трех сотен едва пятьдесят, отступили… как только исчез Барлог, заполучивший свою добычу, неопрятной волной откатились в черные щели и гоблины.

Бойцы выбирались наружу, и как только убедились, что последние гномы и эльфы вышли вон – захлопнули восточные ворота Мории.

***

Серый варг, до сих пор мирно дремавший в небольшом лагере у реки, вдруг насторожил уши. Напрягся. Вскочил.

– Сет? – удивилась Ветка.

Кобель коротко щелкнул зубами, развернулся и мягкими прыжками умчался от Андуина обратно к Пуще.

Ветка подняла брови.

========== Глава 14. Во тьме ==========

Крики раненых и обожженых; крики отчаяния и потерь.

Фириэль и целительница Лориена метались от эльфа к гному.

Балин прижимал к груди свитки – хроники Мазарбул, по имени единственного достойного чертога, восстановленного в Мории… и в свитках этих был описан каждый шаг гномов, пришедших сюда ради восстановления Казад-Дума. Галадриэль видела: мудрейший учитель гномов, хранитель их обычаев и летописец, шагнул сейчас за ту черту возраста наугрим, которая является последней. К Балину пришла старость. Он устал противостоять вечным невзгодам и лишениям, походам и потерям…

Кили и Фили сцепились с эльфами, не позволяющими снова открыть Восточные врата и немедля отправиться на поиски королей. Гору сотрясал рев Балрога едва слышный здесь, и удары, заставлявшие вибрировать склон.

Халдир послал двух гонцов к Келеборну – прислать обозы для раненых, провиант и целителей…

Эльфов погибло лишь двое.

И еще один канул в неизвестность Великих глубин Мории.

***

Трандуил лежал на камне.

Медленно, очень медленно после страшного падения сознание возвращалось к королю эльфов. Вокруг стояла непроглядная тьма.

Трандуил приподнял голову, стащил шлем. Светлее не стало. Собрал руками волосы, выбившиеся вперед… и понял, что лежал не на камне и не на собственной шевелюре, накрывшей валун – он лежал лицом, щекой на бороде и волчьем оплечье Торина.

Пошарил руками вокруг – всюду нагромождения острых булыжников, но провала не ощущается, скатиться вниз некуда.

Торин был самым мягким, что нашлось во тьме. Эльф сполз вбок. Острые грани разбитых камней впились в ягодицы и ноги, но доспехи смягчили ощущения до приемлемых.

«Ревность – это бездна»…

Сожаление было молниеносным и острейшим, как удар кинжала. Рассудок прояснился, как от едкого запаха.

Трандуил стащил латные рукавицы, кончиками пальцев ощупал лицо узбада. Казалось, Торин не дышал. Трандуил прислушался, не ушами – сердцем… и понял, что король наугрим жив.

Сам Трандуил был избит летевшими вокруг и сверху камнями, но цел.

Он провел руками по плечам, торсу Торина, ощутил на пальцах кровь, которая вытекала пока что неизвестно откуда… мельком сжал руку гнома:

– Держись, король…

Взял свой шлем, нащупал губами крупный желтый камень в навершии. Сосредоточился… подышал. Произнес:

– Унтул арэ!

Когда-то Ольва рассказала ему о чудесных светильниках, которые люди из ее мира могли носить прямо на голове. И по необходимости включать. Случаи, описанные Ольвой, не подразумевали бездны Мории, но здесь свет был нужнее всего. Истинный свет, который никогда не гаснет и не теряет яркости, свет Солнца. Трандуил ради забавы заколдовал камень на своем новом шлеме – большой желтый бриллиант. И почти забыл об этом.

Но свет вспыхнул.

Он был не столь ярок, как рассчитывал Трандуил, но его хватило рассмотреть бледное лицо Торина, бессильно раскинувшегося на камнях. Падение было делом случая, но так уж вышло, что король гномов своим телом смягчил его для Трандуила.

Владыка подумал секунду.

Полная тишина. Душно, очень душно, словно воздух не проходил в их гробницу. И жарко, как будто Балрог дремал прямо по ту сторону каменной стены.

Здесь нельзя было выпрямиться во весь рост. Их не завалило камнями только потому, что поверх королей ребром встала громадная каменная плита, создавшая своего рода гробницу. Со всех сторон были камни. И только они.

Зато можно было сесть.

Трандуил, чувствуя, что уже начинает дышать чаще и тяжелее, теряет силы в разогретых доспехах, отстегнул плащ, как смог, расстелил его на булыжниках. Осторожно снял с Торина шлем, ощупал голову, шею гнома. Вроде все цело. Ругаясь на синдарине, начал разбираться в сложном снаряжении, кованом оплечье, ремнях и пряжках. Некоторые были вправду сделаны хитро нарочно – чтобы враги, покусившиеся на павшего или раненого наугрим, не смогли легко завладеть его имуществом.

Нагрудник, наручи; затем какие-то ремни, которые крепили уйму дополнительных ножен, мешочков и кисетов, затем волчий мех, который частично заменял стегач у эльфов, затем еще и кольчуга, не простая, мифриловая. Трандуил пригляделся, прищуриваясь в свете своего волшебного камня – это была свежая ковка. Кольчугу отличного тонкого плетения изготовили совсем недавно и на ней были новые символы, видимо, которые гномы присвоили возрожденному, как они думали, Казад-Думу.

– Везучий, сын Ауле… если бы не Балрог… ты почти сделал это…

Гном был тяжеленный, будто налитый свинцом – и Трандуил ощупал этот свинец, могучие мышцы, массивные руки, предплечья, оплетенные выступившими венами… на запястьях были потертости от вечных наручей, руки обожжены огнем горнов. Из-под спины текла кровь – где-то острые камни, на которые упал Торин, прорвали таки защиту и добрались до тела.

Трандуил повозился, устроив из доспехов Торина и своего плаща нечто вроде лежанки, обхватил узбада за плечи и потянул, снимая его тело, ноги с острейших камней Мории.

– А, – негромко проговорил гном, – так ты не Ольву ко мне ревновал, а меня к ней… вот дорвался-то…

Тем не менее, обхватил Владыку за шею и помог себя переместить.

– Куда ты ранен?

– Я просто расшибся… тебе же обязательно надо быть сверху… – прошептал Торин и забылся вновь.

Трандуил, не в состоянии сейчас даже улыбаться, расстегнул широченный пояс, который в доспехах гномов мощной пряжкой осуществлял защиту живота. Стянул ремень с узбада и рухнул, потеряв силы.

Тут было слишком жарко и нечем дышать. Но теперь Трандуил слышал еще и очень тихие царапающие звуки, словно кто-то острым когтем проверял снаружи прочность их убежища. И этот кто-то был недалеко; но как они находились замурованные в каменном саркофаге, так и их враг не видел, хотя и ощущал, что пленники Бездны неподалеку. Временно это положение было выгодным.

Трандуил нащупал в полутьме свое оружие – один меч потерян, другой нашелся. На поясе кинжал. Снял часть доспехов, извиваясь и ругаясь вполголоса, поскольку это был парадный сбор, рассчитанный на помощь оруженосца. Сидя на коленях, ловил руками непокорные застежки, откидывая волосы и шипя сквозь зубы… наконец, справился, оставил на себе лишь сапоги, штаны, рубаху, тонкий ремень с кинжалом; начал надевать обратно портупею для уцелевшего наспинного меча – ушибся макушкой. Ахнул, потерся…

– Когда выберемся, – сказал негромко узбад, – скую тебе нормальные доспехи. Эти хороши, но…

Трандуил замер в не самой удобной позе, выгнувшись и заведя руки назад, пристраивая меч. Плечи и руки напряглись, обрисовывая в тусклом свете камня отличную мускулатуру, скрытую тончайшим шелком.

– Продолжай-продолжай, – Торин белозубо усмехнулся. – Мне нравится. Жаль нет монетки, кинул бы.

Камень на шлеме погас.

– Махал!

– Эру!

– Не мог понадежнее колдовать, фея?

– Он не должен был так быстро погаснуть…

– А если снаружи бродит Балрог или какое иное подгорное зло?..

– Какое зло? Тебе виднее, конечно! Ты пробудил здесь это зло! Мория давно отошла гоблинам и почила в толще времени… нет, потребовалось сюда тащиться… Воевать, бросив Эребор…

Торин попробовал сесть и болезненно застонал…

Трандуил в полной тьме протянул к нему руки, нащупал каменные широченные плечи. Торин схватил эльфа за запястья.

– Где болит?

– Ты же на меня упал… я зашиб спину… поясницу…

– Это теперь так называется? – ядовито спросил Трандуил. – Поворачивайся! Мне да, надо быть сверху!

– Ну повернусь, что ты сделаешь? У меня рассечена ягодица!

– Да, и из нее течет кровь, каменный ты дурак! Чем больше вытечет, тем больше ослабеешь! Если не остановить, как мы будем отсюда выбираться? Буду петь твоей заднице…

Торин на секунду замолчал, а затем расхохотался.

– Как ты себе это представляешь?

– Будешь лечиться или нет? – рассерженной гадюкой засвистел Трандуил.

– Буду! И запомню это навеки, клянусь Махалом! Надеюсь, останется красивый шрам с эльфийскими рунами… только вот… – Торин протянул руку и коснулся плеча Трандуила, его шеи. Эльф не отшатнулся. – Не проще ли сейчас уже со всем разобраться? И один оставшийся и пусть выбирается отсюда.

Трандуил убрал руку гнома.

– Вдвоем у нас в четыре раза больше шансов. А если сгинем в Мории оба, она…

– Она нам не простит.

– Нет, она просто останется одна, узбад. Кто-то должен выбраться. И оставь это. Поворачивайся. Снимай штаны.

Переход темы был такой крутой, что гном захохотал; не удержался и Трандуил. Короли смеялись до слез, до коликов в животе; темные своды Мории словно посветлели, а в шлеме едва заметно опять затлел огонек.

– Если что, я уже видел все твои достоинства, – сказал Трандуил, отсмеявшись. – В ваших купальнях. Приятное местечко.

– И я твои видел, – негромко сказал Торин, с трудом переворачиваясь на живот. – Ты хорош. Я думал, эльфы под своими тряпками все здыхлики.

– Кто?..

Узбад распустил завязку штанов.

– Что мне надо делать? Как-то… участвовать?

– Просто лежи.

– Imrid amrad ursul, – выговорил Торин и уперся лбом в кулак.

– Смотри, твое пожелание вполне может исполнится.

Трандуил не побрезговал самолично стянуть штаны с подтянувшего от неловкости мышцы наугрим и в мерцающем, исчезающем свете ошупал рану. Гранью каменного осколка, острого, как нож, Торина рассекло от копчика к бедру, достаточно глубоко. Крови гнома, тяжелой, остро пахнущей железом, натекло много.

– Не все так плохо.

– Ну я рад, что нравлюсь тебе и с этой стороны, – буркнул Торин.

– Рана чистая, не рваная. Я сведу края и постараюсь ее закрыть. Ты не должен терять кровь. Нам нечего пить… нечего есть. Мы отдохнем, чтобы собрать все силы, и решим, в какую сторону пробиваться. Возможно, нас ищут. Мы обязаны спастись. У меня дети, у тебя племянники и их дети. Поэтому постарайся не хохотать!

– Дети? – с интересом спросил Торин. – У тебя двое, я слышал.

– У меня четверо. Маленькие, которые со мной – дочь и сын. У Фили дочь и сын. – Трандуил собрался с духом, положил ладони на края раны и с силой свел края. Торин взвыл в кулак. – Теперь молчи.

– Ты… х-хорошо делаешь, приятно… ф-фея…

Трандуил не отозвался на подколку и негромко запел. Постепенно боль отпустила Торина и он словно погрузился в низкий, бархатный голос, выпевающий старинные эльфийские заклинания на синдарине. Это было очень красиво. Словно сияющие бабочки полетели во тьме вокруг королей; кровь перестала течь, повинуясь целительной песне, края раны схватились даже без нитки и иглы.

Закончив, Трандуил опустил плечи, сник; длинные волосы касались поясницы Торина, щекотали его.

– Ты чего там? – грубовато спросил узбад. – Присох? Или будешь целовать для пущего эффекта?

– Погоди. Я пока подержу руки, чтобы рана затянулась хотя бы поверху. В ближайшее время… попробуй… это место не напрягать.

– И рад бы, да боюсь, не получится. Нам же выбираться. Ты чего, фея?

– Темно… душно. Нет… воздуха. Враг недалеко. Я чувствую гору над нами. Здесь сложно обращаться к магии эльдар. Погоди, не возись. Еще… немного…

Торин замер, пытаясь вывернуться так, чтобы увидеть лицо Трандуила, но это ему не удалось; а еще через несколько биений сердца Владыка Лихолесья тихо упал на спину узбада без чувств.

– Ну вот, – сказал Торин, которому как раз заметно получшело. – Моя очередь.

========== Глава 15. Трудные решения ==========

– Мы спускались сутки, – мрачно выговорил Кили. – Ну и поднимались полтора суток. Нет и следов. Нашли вот, – гном протянул Галадриэль один из парных мечей Трандуила. – Только это. Они сорвались в Бездну, и один Ауле знает, как и где их искать. Надо собрать провиант, подготовить факелы, веревки. Балрог ушел, гоблины ушли. Эта экспедиция будет не на один день. Ты, колдунья, точно знаешь, что короли живы?

– О, пока что – я уверена, – прошептала Галадриэль. – Они еще присутствуют тут… но даже я не могу сказать, где их искать и что их ведет. Голоса их… сердец… столь тихие, едва различимые среди молчания камней…

– Ну кто вас звал, а!

– Мы погибли бы без эльфов, – тихо, дребезжащим голосом проговорил Балин. – Будь справедлив. Благодарить надо. Мы погибли бы, и они пришли как друзья, помочь в смертный час. Балрог в Казад-Думе опасен и для Лориена. Так что спасибо и за те пять десятков спасенных сынов Махала, которые вышли наружу. А Балрог… теперь он будет спускаться в вековечную тьму, раскапывать своими когтями завалы, пока не найдет королей и не сумеет их сожрать. И никто и никак не поможет им.

– Не каркай! – оборвал речь старца Фили. – Мы своих не бросаем, найдем узбада!

– Боюсь, судя по тому, что вы видели, пока спускались – они провалились на самое дно, к Огненной реке… никто из живущих ныне гномов не достигал ее. Последняя проходила в глубине Мории Заповедная галерея, на которой уже было так жарко, что в металлическом доспехе по ней было невозможно пройти. С нее лишь виднелись отблески вечно горящей реки, пламя бездны, в которой и живет Балрог. Его огню, его ненависти надо чем-то питаться. Он изгнан в Бездну Мории навек, но нашел там для себя источник силы. Там нечем дышать, потому что скапливаются рудные газы, которые отравляют тебя исподволь или волной взрываются от пламени реки. И все. Там нет больше ничего. Ничего…

– Но я читал, – подал голос Ори, – я читал, что надежда все же есть, хотя ни один из наугрим и не видел ее доподлинно…

– Ты говоришь о сказке, малыш, – печально выговорил Балин. – О сказке, в которую давно никто не верит…

– Пусть говорит, – сказала Галадриэль. – Если есть хоть какая-то надежда, мы должны знать.

Ори сглотнул.

– Зеркальное озеро. Оно никогда не замерзало, не покрывалось льдом. В нем всегда можно купаться, даже зимой. В Мории трудно с водой, ее собирали в резервуары, выбитые на вершинах скал, от дождя или снега… и оттуда уже направляли по трубам и каналам в города и поселения наугрим, поселения Казад-дума. Высоко над Морией было и чистейшее озеро, которое питали ледники, но после падения Казад-дума, надо предполагать, оно пересохло, так как вытекло все по трубам, проложенным гномами. Их перестали перекрывать, за ними перестали следить. Но воду искали внутри величайших пещер Мории, но находили мало или горькую. Здесь вышло не как в Эреборе. Но была легенда о великой горячей реке, которая течет, сплетаясь, но не смешиваясь, с огненной рекой Балрога – и под землей выходит наружу, в озеро, делая его воды теплыми в любое время года. Эту реку искали, чтобы использовать ее мощь и силу, но отсупали из-за жара, рудных газов и страшной глубины. Только до Заповедной галереи хорошо подготовленным гномам со всем нужным снаряжением спускаться не меньше пяти дней, а теперь, когда часть переходов и балконов разрушена, и дольше… и неизвестно, получится ли… Мория слишком величественна. Но если река есть, ее воды могут вывести наружу Торина… и Владыку Трандуила.

– Если есть, если выживут, если не отравятся газами, если они не лежат там с переломанными костями и не умирают медленно и мучительно… если воды этой реки не сварят любого живого, попавшего в них… – проговорил Балин, и слезинка, теперь уже приличествующая патриарху, стекла по его носу.

– Я должна подумать, – резко сказала Галадриэль. – Подумать. Отдыхайте пока, завтра подойдут обозы с припасами, веревками, факелами. Если за ночь голоса их фэа не затихнут, я пойму, что нам делать.

– Да, – сказал Фили. – Нам отлично помогло бы что-то летающее. Ольва рассказывала о… летательных механизмах… дельтапланах…

Уцелевшие гномы выносили мифрил, который удалось найти или добыть, переплавить и не потерять в последней битве. Халдир давался диву – Мория в очередной раз потрясла мир своими несметными сокровищами, которые казались давно ушедшими в мир легенд. Врата приветственно распахнуты, разбит лагерь… Картинка мирная – казалось, заходи обратно в Казад-дум и располагайся.

Но оставшиеся гномы спорили, их раздирали противоречия.

Галадриэль отправилась к своему шатру. По дороге она столкнулась с Фириэль, бегущей к ближайшему ручью с грудой окровавленного полотна.

Владычица Золотого Леса сцапала помощницу целительницы за рукав и подтянула к себе.

– Если Владыка погибнет… в этом будешь виновна ты. Ты не просто травила Повелительницу Ольву, ты еще и ослабила его мужскую и воинскую мощь. Когда Трандуил вернется, он будет судить и казнить тебя. Если не вернется, это сделаю я, и поверь, он явно милосерднее меня.

***

Летний стан у реки был напоен теплом и запахом цветов.

Эйтар срубил отличный шалаш, который не пропускал даже капель летних дождей. В нем было и просторно, и уютно.

Ветка с наслаждением плавала в широкой реке. В Лихолесье было достаточно озер и прудов, но Андуин оказался чем-то особенным.

Эстель оказался гурманом и ловил раков, сетуя, что нет масла или сметаны сделать достойный соус. Радагаст принес полную ушанку грибов и уверял, что они съедобны. Но, рассудила Ветка, сморчкам и строчкам поздно, белым рано, подозрительных веществ развелось пруд пруди – и маг обедал своими грибами в одиночестве.

Тауриэль медленно приходила в себя. Следующую ночь эллет крепко спала, усыпленная и успокоенная отварами Радагаста.

Ветка тем временем соображала. У них не хватало снаряжения. Для Тауриэль одежда нашлась, но ни у кого из путников, кроме Эстеля, не было ничего сменного или запасного. С оружием также затруднения.

Сет убежал и не возвращался.

Из верховых животных были только орочьи лошадки, которые вообще не соответствовали пока что представлениям Ольвы о том, на чем можно ездить. Ну и Крошка, но строгая маленькая кобылка явно не вывезла бы всех путников, разве что их не слишком богатые в данный момент пожитки.

– Радагаст, – спросила Ветка, – а где бы и как бы разжиться шмотками? Вещами, одеждой? Мы как-то быстро разорились на этом пути.

– А куда вам идти? Деву подобрали, ну и возвращайтесь к себе в Лихолесье, – буркнул маг. – Что до меня, то и я пойду по своим делам. Слишком уж надолго я покинул Росгобел.

– Как скажешь, вам, магам, никто не указ, – улыбнулась Ольва.

– Отойдите от Андуина. Пойдут по харадскому тракту торговцы, возьмете у них и одежды, и оружия, – сказал Радагаст. – Только ходят разные. Если поймут, что у вас есть гномьи каменья, нападут и все отнимут. А я пересеку дорогу и вернусь к себе. Не могу я подолгу отсутствовать, мне лес свой надо блюсти.

– У орков могли быть неплохие вещи из награбленного, – сказал Эстель. – Там все затянулось травой, но проверить могу сходить. Не все маг похоронил под землю.

– Награбленное, – поморщилась Ольва. – Сходи, лучше, чем ничего…

В кустах затрещало и на поляну выломились два жеребца, гнедой и белый. На круглом крупе белого отчетливо был виден отпечаток мощных челюстей и несколько чувствительных, но неопасных царапин – когда хотели не съесть, а напугать.

Ветка вскочила.

– О! Сет прислал себе замену! Только куда же он сам умчался-то…

– А где мы с лошадей снаряжение срезали? – поднялся Эйтар. – Уж два комплекта годных я соберу… Повелительница, ты не передумала переплывать Андуин? Идем дальше, или, может, вернемся?

– Я не пойду в Лес, – сказала Тауриэль. – Теперь не пойду.

– А куда?

– Думала с вами. До Ривенделла.

– А в Морию? – задала вопрос, который давно вертелся у нее на языке, Ветка.

– К Кили я не вернусь. Не спрашивай и не уговаривай. Нет.

– Я, видно, одна такая толстокожая, что смогла, – буркнула Ольва. – И, как видно, не следовало этого делать, потому что все равно неприлично. Особенно когда все знают. Ладно. Тебе жить, тебе решать.

Все путники с удовольствием наслаждались остановкой. Эстель без малейшей брезгливости собрал из снаряжения орков то, что могло пригодиться для жеребцов, отмыл и отстирал то, что могло пригодиться им самим. Трупы после заклинаний Радагаста уже давно втянулись корнями в землю, а вот вещи лишь забила высокая трава. И да, отряд дезертиров и грабителей тащил с собой немало полезного.

Радагаст запряг своих ушастых и удалился, не попрощавшись.

Вечером Эйтар пришел к Ветке. Улучил момент, когда та была одна, а Тауриэль с Эстелем готовили на огне мясо.

– Повелительница, я уважаю твое желание путешествовать. И уважаю решение Тауриэль не возвращаться ни в Лихолесье, ни к мужу. Но все же – не было бы сейчас разумным пойти назад? Да, мы собрали все необходимое для продолжения пути. И твой варг пригнал сюда лошадей, они, видимо, так и брели невдалеке за Крошкой Эстеля. Она очень строгая кобыла. Но, может, ты поговоришь со мной о том, что ты сейчас думаешь?

Ветка помялась. Откровенничать с Эйтаром она не привыкла, обычно на этом месте был Мэглин. Но…

– Хорошо. Во-первых, еще раз благодарю тебя за Тауриэль. Во-вторых, я рада, что ты догнал нас. Я действительно рада тебе. В-третьих… после того, как я заболела, после того, как выяснилось название этой отравы орочьей, я могу думать только о Сауроне. И ни о чем, кроме. Трандуил ни одним словом не лгал мне, когда говорил, что Лихолесье – это убежище. И как только я высунулась из Пущи, я поняла, до какой степени. Там, дома, когда я была обижена, мне все представлялось иначе. Что орки, убийства, войны – что это все было только вокруг меня, из-за меня, из-за магии Саурона, которой больше нет… так хотелось в это верить. А оно есть и совершенно отдельно от меня, оказывается. А я хотела безопасных дорог, новых впечатлений, встреч со старыми друзьями.

– Ты не вполне здорова. Я бы предложил тебе вернуться. В этом отряде только Эстель в точности знает, куда и зачем он едет. Мы оставим одного жеребца Тауриэль, если она хочет в Ривенделл – поедет с нуменорцем. А мы с тобой возьмем Геста и отправимся домой. И Сет, я думаю, убежал не просто так. Где-то что-то происходит, а мы не знаем.

– Сны мне снятся ужасные… но я думала, это из-за зелья, из-за беладонны, которая покидает мое тело. Чуть больше пить, чуть больше спать…

– Повелительница, – проговорил Эйтар. – Я никогда не позволял себе оспаривать твои решения или высказывать свое мнение. Но сейчас я это делаю. Пожалуйста, послушай меня. Или вперед, через Великую реку – как пойдут дальше Эстель и Тауриэль, или назад, домой. Я бы предпочел стократ домой. Вот правда. И еще. Чем более ты думаешь о Враге, тем больше вероятность, что его Багровое Око, его слуги начнут тебя искать. В Пуще ты и ваши с Владыкой дети недостижимы и защищены.

– Я тебя услышала. Эйтар… ты замечательный. Разреши мне подумать еще день или два и принять решение. Кроме того, отдых и… детокс не повредит ни мне, ни Тауриэль. Здесь вода, птички, красотища…

– Красотища и дома есть, – чуть сухо сказал Эйтар, вставая. – Один день, Повелительница. Две ночи, сегодня и завтра. Послезавтра утром жду твоего решения. Опасно вот так стоять лагерем недалеко от Харадского тракта и от Андуина с его пиратами. Думай.

– Ага, – проговорила Ольва в спину Эйтару, который как-то резковато удалился. Несколько непочтительно, надо сказать!

А еще позже вечером, когда уже заснувшая было Ветка встала с желанием на секундочку выскочить в кустики с целью детокса, она обнаружила, что Тауриэль и Эйтара нет. Почувствовав себя Чингачгуком на тропе войны, замирая от целой гаммы ощущений, Ветка прокралась к речке – и да, ее телохранитель и супруга Кили были здесь, нагие, в воде. Их действия, силуэты, начерченные луной на серебристой глади Андуина, тихие, почти беззвучные слова ни о чем, легкий смех, шепот, полный летней ночи – все это было так же восхитительно, как и сумасбродно.

– Нет, ну вы поглядите, – одними губами проговорила Ольва. И пригорюнилась.

Нет, Тауриэль не вернется к Кили. Увы. И кому-то надо будет ему об этом сообщить.

Эстель вторым Чингачгуком появился рядом и подергал ее за рукав – не надо мешать.

И неприлично подсматривать.

Ветка, удавив смешок-вздох, ушла в шалаш и долго не могла уснуть, так и эдак дорисовывая увиденную картинку.

***

Одним днем решить, что делать, не получилось.

Пришли обозы. С ними, узнав о великой беде, приехал Келеборн.

Держали совет с Иргилем, Даэмаром, Иллуиром. Оруженосцы и ближайшая свита Трандуила считали, что надо идти вниз, в бездну Мории, и искать своего Владыку.

Кили и Фили оба одновременно доказывали, что идти нельзя, и глубина слишком большая. Идти долго – и кто знает, куда именно получится спуститься. И тут же утверждали, что бросать королей никак нельзя…

Балин тем временем, пораженный теперь своей телесной немощью, вместе с Халдиром и несколькими гномами (и одной неутешно рыдающей гномкой) связали десять или двенадцать тючков с нехитрыми припасами, от которых в бездне может зависеть жизнь. Затем эта компания прошла Ворота и потратила полдня на то, чтобы сбросить спасательные свертки в разных местах – там, где нашли меч, и с моста, ведушего из первого зала Мории вглубь Казад-дума, и там, где, как казалось сверху, легче всего таким подношением достичь дна. Мощная рука Халдира отбрасывала свертки подальше от всевозможных уступов и неровностей, где они легко могли зацепиться.

– Торин будет искать помощь, – говорил Балин. – Если узбад жив, он знает, что гном для гнома всегда сделает такое, особенно если некогда или невозможно спуститься и отыскать…

– Это жестоко, кстати говоря, – прокомментировал Халдир. – Вода и пища могут отсрочить, но не предотворатить смерть. И тогда это лишь затянет агонию.

– А многим гномам этот обычай спас жизнь. Мне, например, – примирительно выговорил Балин. – Беднее мы от десятка кирок и мотков веревки не стали, а вот там, в Бездне… иногда спасаешься с голым задом, ничего не сумев прихватить.

Эльфы, оруженосцы Трандуила, также попробовали спуститься вниз на одну или две галереи – и убедились, что дело это непростое. Спуск занял почти весь день, факелов не хватило; тьма поглощала скальные выступы и балконы, по которым надо было идти. Эльфы теряли в глубине ориентацию, дыхание, силы. Спасатели вернулись, как раньше вернулся первый поисковый отряд.

Тем временем гномы начали роптать. Появились недовольные, которые считали, что Торину следовало бы давно завершить свой поход – и тогда столько их братьев не полегло бы во тьме, под ударами огненного бича. Мифрил позволял вернуться в Эребор с почестями и быть принятыми с уважением.

Кили услышал о разрушении Полуденного приюта. Где была Тауриэль, в Лориене не знали. Знали, что она просила убежища в Дейле… и вроде как там и осталась.

Фили услышал о том, что Гора запечатана, а Даин Железностоп провозгласил себя королем Эребора. О том, что его жена и дети, наследники рода Торина, также бежали и скрылись у Барда. А также о том, что Пустошь, дремавшая десять лет, снова опасна варгами и орками…