Текст книги "Короли Севера (СИ)"

Автор книги: Funny-bum

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

– Но Тауриэль…

– Едва зачатый ребенок, видно, оказался доступен ему, – выговорила Галадриэль. – Саурон всегда желал больше сторонников, больше войск. И, конечно, телесность. После… прости, Ольва…

– После эксперимента с Анариндилом он решил продолжить научную работу в этом направлении, – сказала Ветка прохладно. – И у него получилось. В сущности, Саурон нынче не в Тауриэль как таковой, а в ее ребенке. Кто мог стать отцом? Нуменорец? Красный орк?

– Боюсь, что нет, – еле слышко прошептала Галадриэль. – Я изучала зелье, которое придумал Гортхаур. Для него нужна живая кровь… живая кровь эльфа, мужчины. В плену у Саурона, видно, много лет уже томится кто-то из эльфийских витязей… силы человека или тем более орка не хватило бы для такого, только мощь истинного эльда… светлого и неискаженного…

Ольва вздрогнула.

Темные своды, покрытые скользкой слизью… свет факелов…

Светлый силуэт с длинными волосами…

Сбитые в кровь руки, колени, поскольку встать во весь рост пленник не может…

Цепи и кандалы, удерживающие тело, но не дух…

Руки Трандуила подхватили Ольву, у которой закружилась голова. Ее затошнило, реальность поплыла; Владыка прижался губами ко лбу жены, возвращая ее.

– Кто из сильных нашего мира может томиться у Моргота столь долго? Келебримбор?.. – проговорил Элронд. – Темнейший говорил, что Келебримбор погиб после неимоверных пыток, сломивших его волю и заставивших предать тайну Колец… но… если болью и страданиями Темнейший извратил волю Келебримбора…

– Келебримбор… или, может… Финрод… в Арменелосе Саурон делал страшные вещи, – сказала Галадриэль сдавленным голосом, нервно теребя одно из своих колец. – Человеческие жертвоприношения происходили каждую полную луну. Страшные жертвоприношения, но, когда Эру пожелал уничтожить храм, Саурон уцелел… все мудрые понимали, что прячет Гортхаур нечто еще более ужасное. Его опыт, знания росли. Он погибал и расщеплялся… но, как он и сказал, вновь и вновь возрождается… иногда для этого нужно время, иногда какая-либо заимствованная сила… а я никогда не верила, сердцем не верила, что Финрода мог загрызть какой-то волк… – Галадриэль так же, как и Ветка, ослабла и осела; Элронд подхватил ее.

Ветка перестала понимать диалог, имена ей были незнакомы.

А думала Ольва свое.

– Не простив Лютиэнь, впервые лишившей его телесности, – с гневом сказал полуэльф, – Саурон и до сих пор ненавидит женщин и мстит им. Бедная Тауриэль, плен у орков и насилие сломило, исказило ее, и она сама отправилась навстречу такой страшной участи…

Ветка пришла в себя и выпрямилась.

– Ри, я хочу догнать Келеборна. Хочу быть с Даней в Лориене. Вы с Торином здесь разберетесь сами.

– Они уже давно в пути, а гончего листа не осталось. Я не позволю тебе ехать, тем более, что и воинов я не смогу тебе дать. Ни я, ни Галадриэль. Ослабив здесь стан, мы поставим под угрозу всех, и тех, кто уехал, тоже. Очень скоро Келеборн въедет в Золотой Лес и все они будут в безопасности.

– Послушай… – быстро зашептала Ветка, – я понимаю его, его мотивы, его поступки. Он хочет показать себя. По-своему он нуждается в обществе… если угодно… нормальных существ, не искаженных. Орки – они же как муравьи при матке. Идут только за тем, кто управляет, сами по себе, без предводителей, они туповаты. Они не понимают прекрасное, не способны оценить все мастерство, пусть и темное, Гортхаура… он готовится к ужину, он хочет потрясти и очаровать вас… нас. Он не будет заниматься мной. До Лориена рукой подать. Балрог – хорошая ставка, особенно если он смекнет, что Даниил недостижим. Ну и я быстренько доскачу и тоже в Лес спрячусь. Что плохого?

– Едва Ольва въедет в Золотой Лес, она будет в безопасности, – подтвердила Галадриэль. – И даже без листа добрый конь донесет ее туда довольно скоро, по крайней мере, она догонит Келеборна и его отряд.

– Давайте не будем тратить время, – Ветка встала. – Я заберу Лантира. Я в кольчуге. У нас будут Гест и роханский Серый. Это добрые кони. Я не хочу больше видеться с Сауроном, я хочу быть со своим сыном. Зря я с ним не поехала сразу…

Трандуил покачал головой.

– Не могу решиться. Мне что-то не нравится.

– Мы просто сядем и поскачем, – сказала Ветка. – Орки все равно подходят с другой стороны. И морн улетел на восток, а мы поедем на запад. Они попросту не могут оказаться возле Лориена с той стороны. Отпусти. Пожалуйста.

– Что же, – медленно проговорил Владыка. – На моей памяти ты впервые хочешь уехать оттуда, где грядет сражение, туда, где безопасно. Скорее всего, это правильно. Сердце мое неспокойно, но – ради нашего сына – поезжай.

Ольву сдуло во мгновение ока.

Она выскочила наружу… затем вернулась, на миг повисла на шее своего Владыки с поцелуем и вышла уже окончательно.

– Лантир, готовь коней. Мы едем следом за Келеборном.

***

От Мэглина или Эйтара всегда исходило тепло.

Лантир же, несмотря на уникальную даже для нолдо красоту, все время выглядел так, как будто у него во рту находилась живая лягушка. И от него веяло холодом.

Ветка скакала и думала о том, что могла бы выбрать вот хоть Иллуира, хоть самого Иргиля, но что-то в тот момент, когда она приняла решение отпустить Эйтара с Тиллинель и детьми, ей никто больше не пришел на ум. Да и Лантир там околачивался рядом, просто подвернулся под руку.

С Лантиром она не чувствовала свободы. А ну как надо будет остановиться и пойти в кустики? С лаиквенди такие фокусы происходили вообще без какого-либо внимания к событию. А Лантир, казалось ей, будет осуждать все – неуместность момента, неподходящую высоту куста, недостойное жены Трандуила направление ветра, не ту звезду на горизонте и сам факт наличия естественных потребностей тела…

Как рассчитывала Ольва, с переходами на рысь и отдыхом для лошадей, они нагонят Келеборна и всех тех, кого он защищал, часа через три, может, четыре. А к закату, когда Саурон обещался прибыть к ужину, все, уехавшие с лордом Золотого Леса будут уже в Лориене. Там стража, там защита доброй магии.

Лантир, неодобрительно сверкающий всеми деталями доспехов, скакал на роханском Сером. Синий плащ полоскался по ветру. Ветка ощутила досаду – Серый отставал. Лантир взял тяжелый щит, длинное копье, лук, полный колчан стрел. «Вот зачем? Все вместе он все равно не сможет использовать, а лошадь перегружена. Еще и в металле весь». Сама Ветка по настоянию Галадриэль была в легком шлеме, мифриловой кольчуге, с мечом у бедра.

Гнедой, несколько сбросивший за время похода, подыгрывал от избытка сил.

– Ничего, – сказала Ветка вполголоса, – нагоним. Если что, брошу Лантира. Не потеряется.

***

В стане, покинутом Веткой, тем временем шли приготовления.

То, что должно было произойти на закате, разъяснили абсолютно всем оставшимся бойцам. Здесь и вправду не осталось слабых – Балина, Бус, Трорина и Ирис отправили вместе с Синувирстивиэль, детьми, Мэглином, Фириэль и Келеборном; прочие же наугрим были закалены подобно своей боевой стали. Среди эльфов также каждый был бойцом, многократно проверенным в сотне сражений.

Лагерь украшали огнями и цветами, выставили новый легкий шатер с длинным столом. Все воины были в доспехах, но и в нарядных плащах, словно предстоял не бой, а праздник. Бард с Илсом и несколькими эльфами из Ривенделла, сведущими в управлении стрелометом, были возле этих сооружений перед Восточными воротами Мории.

Отдельный совет держали Торин, Фили, Кили, Леголас, Трандуил и Элронд, Галадриэль и Гэндальф.

– Отчего же ради Ольвы Льюэнь народы пошли на великие жертвы, – грозно говорил Торин, – а ради Тауриэль никто не готов? Вы что же, все поджимаете хвосты? Кили принц, а Тауриэль – твоя подданная, Владыка Трандуил. И ты готов отступиться от возможности ее спасти?

– Есть разница между Ольвой и Тауриэль, узбад, – сказала Галадриэль. – Тауриэль пошла к Темнейшему по доброй воле! А это меняет все.

– Просто никто не сумел помочь ей, – крикнул Кили. – Тауриэль попала в плен, она была потрясена! Должен ли я тут кому-то напоминать, что деве эльфу почти невозможно пережить насилие? Она скрывала свою боль, и никого, кто был бы ей другом, не оказалось рядом!

– К тебе она тоже не очень-то бросилась, – сухо сказал Леголас. – Не знаю, о какой помощи ты говоришь, но Ольва, Арагорн и… Эйтар оказались и были рядом. И даже Радагаст вначале. Вызволили ее от орков.

– Эйтар! Насильник! – выкрикнул Кили. – А ты сам!..

– Я тебе все уже сказал, – коротко выговорил Леголас. – Я пытался помочь. Я пел ей, звал ее фэа.

– Мы больше не говорим о том, что привело к нынешней ситуации, – обрубил Элронд. – Не осуждаем друг друга и не позволяем распрям овладеть сердцами. Нам надо понять, что делать теперь. Это мы и решаем.

– Послушай, принц Кили, – сказала Галадриэль. – Я знаю Аннатара… мне уж кажется, я знаю его столько, сколько живу сама. То, во что он вторгся, не останется неизменным. Что ты хочешь получить – безумную, опустошенную, окончательно потерявшую себя Тауриэль? Ты станешь кормить ее с ложечки до конца ее дней? Стражница… принцесса наверняка поняла свою ошибку, но, видимо, слишком поздно. Меня очень тревожит ее плод. Если уже теперь он говорит голосом Майрона и обладает такой силой… мы столько раз бились, изгоняя и уничтожая Темнейшего, и вот теперь он может вернуться во плоти и восстановив свою мощь. Прости. Тауриэль надо убить.

– Нет! – крикнул Кили. Леголас, сжимая лук, молча смотрел вниз.

– Ей нельзя дать выносить и родить. Если бы Эйтар, которого ты, принц Кили, назвал насильником, не… решился бы на то, что он сделал, она уже была бы мертва. Мертва и все. По сути, и теперь она уже мертва, – тихо сказала Галадриэль. – Смирись.

– Я виноват, – сказал Трандуил. – Мне следовало подумать, когда я выдавал ее замуж тогда.

– Я тоже мог не принимать эльфийку в свой род, – буркнул Торин. – Понятно же было, что ладно не будет. Но как и Ольва, Тауриэль оказалась с нами с самого начала. Она была с нами, когда мы пытались удержать драконов внутри Эребора. Была с нами и позже. Вот и подумалось… может, у них с Кили что-то и выйдет…

– Все вы тогда были помрачены, – сказал Элронд. – Не буду говорить, кем и как. Великие силы пробуждались и переворачивали мир. И думаю, переворачивали его, возвышая людей, ведь Ольва человек. Им мы оставим Арду. Но лишь тогда, когда выиграем решающий бой с Гортхауром. А чтобы выиграть его, мы не можем дать Темнейшему возродиться. Он так радуется плоти, что показал себя немедля. И это его слабость. Затаись он… мы не знали бы, что происходит. А то, что мы переживаем сегодня, здесь – это лишь следствие тех событий. Они завершаются именно теперь. Ошибки исправляются, все делается таким, каким назначено. Но… то, что Тауриэль покинула Дейл и попала в плен к оркам, никак нельзя было предугадать. Принц Кили… твоя скорбь понятна.

Галадриэль и Гэндальф согласно наклонили головы.

– Леголас, Кили. Если вам тяжело то, что, возможно, произойдет сегодня вечером, я отошлю вас, – сухо сказал Трандуил. – Надеюсь, узбад поддержит мое решение. Я не хотел бы, чтобы в решающий момент кто-то из вас бросился бы на помощь Саурону лишь потому, что Темнейший сумел воспользоваться телом Тауриэль. Обдумайте свои силы.

– Это не шутки, – грустно выговорил Гэндальф. – Это взаправдашняя правда. Некромант набирает силу, и мы не можем позволить этому происходить.

– А Аркенстон… – сказал Торин. – Помнится, и тогда это камень был с нами. Когда я предлагал его в качестве выкупа за Ольву Льюэнь. Брал бы, чего уж… Теперь, думаю, камень все же отойдет тому, кому он назначен.

– Великий риск, – сказал Гэндальф.

– Да, – согласился Трандуил. – Мы рискуем, и рискуем сильно. Но… мы с узбадом были там, в подземельях Мории. Мы были в Мордоре. Нам кажется, наш план – это единственный шанс отыграть у Гортхаура хотя бы очко.

***

Лантир погонял Серого, с досадой глядя в спину Ольве Льюэнь.

Та очевидно желала ускориться – и ее конь ей это позволял.

В какой-то момент показалось, что впереди уже мелькнул край повозки, блеснули шлемы сопровождающих воинов – и Ольва, уже не оглядываясь на своего временного телохранителя, выслала гнедого жеребца в полную силу. Лантир ругнулся на синдарине, собрал Серого строже и сжал его ногами без жалости, совершенно не считая нужным оставлять ненормальную Ольву Льюэнь без надзора.

Морн рухнул на него сзади, выбив из седла и проскрипев страшными когтями по доспехам, однако не пробив их. Падая, Лантир успел крикнуть:

– Ольва! – и бросил копье, но оно задело морна лишь вскользь.

Морн тем временем разделалася с Ольвой и заходил на второй круг. Лантир побежал к Повелительнице – она лежала на земле под упавшим Гестом, который катался, силясь встать.

Морн, направляемый всадницей, нападал – пытался укусить, шипел, раззявливая пасть, полную ядовитых зубов. Лантир прикрывался щитом. Достиг Ольвы, дернул Геста за повод, вынуждая его подняться на ноги. Оглушенная Повелительница лежала, не шевелясь.

Морн отступил; всадница спрыгнула с него и медленно пошла на Лантира.

– Что же, давай выясним, насколько хорошо рыжая девчонка дерется. Или, может, ты просто пойдешь прочь? Мне нужно лишь поговорить с Ольвой. Простая приватная беседа. Я соскучился. Нам… есть что вспомнить.

Лантир встал, утвердившись для боя – краем глаза заметив, что Ольва все же пришла в себя и садится.

Изготовил меч.

– Ой, как страшно, – процедил Аулендил Аннатар. – Ты жалок, телохранитель. Ты не веришь в то, что защищаешь. Брось ее.

– Ольва, – спокойно выговорил Лантир. – Бери Геста и скачи прочь, скачи к деревьям.

И бросился вперед.

Саурон также выхватил меч. Сталь ударила о сталь – бой завязался.

Тауриэль никогда не была сильной мечницей, но тут ей помогал великий дух внутри нее – маг и воин, прошедший тысячи битв. Меч Аннатара тяжел, но и рука уже не являлась только лишь женской…

Ветка встала, и…

Она могла схватить коня и ускакать. А могла ввязаться в бой и помочь Лантиру. А могла ускакать, да…

Ольва Льюэнь тоже вынула меч из ножен и бросилась вперед.

Морн вырвал брюхо Серому и крался теперь за Гестом, который взвизгивал, крутился, но не убегал…

– Это неверное решение, Ольва, – сказала Тауриэль голосом Саурона. – Говорят бежать – беги. Когда же ты научишься слушаться мужчин?..

Майрон внезапно бросился вперед – обманным маневром сбил с ног, ранил Лантира, который упал на колено, и занес меч для того, чтобы поразить Ольву. Ольва вскрикнула и открылась, пытаясь прийти на помощь воину… но Лантир успел вскочить и принять удар меча Саурона. Сила Аннатара была столь велика, что пробила доспехи, пронзила телохранителя насквозь; из-под металла хлынула кровь, Лантир упал.

Ветка вскрикнула.

Саурон коротким резким ударом выбил из ее рук меч – оружие отлетело далеко в кусты.

– Я же сказал ему не соваться… я просто хочу поговорить, – Саурон опустил меч. – Скучно все знать наперед. Эти нолдор такие предсказуемые… когда невозможно драться на равных и побеждать, они шикарно жертвуют собой.

Ветка отступала.

– И ведь ты знаешь, – задушевно выговорила Тауриэль знакомым мужским голосом, – эта жертвенность никогда не надоедает. Когда мой меч пробивает грудь воина, когда его глаза закрываются, а чело бледнеет, слабеют руки, падает оружие… это красиво, Ольва. А я люблю красоту, ты помнишь?

Лантир, шатаясь, поднялся – встал на одно колено, натянул лук. Первая стрела чиркнула по доспехам Саурона, но вторая нашла крошечную щель в сочленении у плеча и вонзилась в плоть…

Аннатар развернулся, в один шаг достиг Лантира и вонзил меч еще раз. Повернул клинок. Лантир снова упал, дернулся и затих, раскинув руки.

Ольва закрыла лицо ладонями.

Мир стал черно-белым и немым.

Как немое кино.

========== Глава 41. Целительница ==========

– Послушай, – сказал Саурон, – ты меня пугаешь. Ты выглядишь слишком озабоченной. Один телохранитель, что тут такого? Из-за тебя случались и более масштабные смертоубийства. Ты же живешь, не тяготясь всеми теми эльфами, которые погибли у Дол Гулдура. Копаешься в своих мелких комплексах, строишь глазки гному. Те, кто умер за тебя, не мешают тебе жить. Ты попросту не помнишь о них.

Ветка убрала руки от лица и посмотрела в глаза Тауриэль.

– Не рыдаешь каждый день, пересчитывая жертвы, которые принесли тебе короли. Даже в голову не приходит… рыдать. Что теперь? Подумаешь, один нолдо. Ну и я надеюсь, – Саурон вырвал стрелу и бросил ее наземь, – этот небольшой эпизод не испортит нашего свидания. Я так рад тебе, Ольва. У тебя чудесная новая стрижка…

– Я все время забываю почему-то, какая ты… сволочь, – сдавленно выговорила Ветка. – Хотя не хочу забывать ничего, что связано с тобой. Ну понятно было же, что Аркенстон и балрог – это предлоги. Что ты охотишься или на меня или на Даню. Ну почему все опять тебе поверили?

– Дар у меня такой. Я же маг. По большей части, и люди, и эльдар делают то, что я хочу, – задумчиво выговорила Тауриэль, подходя вплотную к Ветке. Из раны, нанесенной стрелой Лантира, по доспехам текла кровь. – Но никогда не исполняют желаемое до конца. Охотно кидаются делать то, что я сказал, и передумывают. Это прямо рок какой-то. Но ты… Ольва, ты – мое творение. Я вложил в тебя столько времени, столько сил. Я воспитывал тебя с детства. Я даже не мог внедряться в тебя, потому что эти мнительные интуитики немедля ощутили бы мое присутствие, и все бы пропало. Поэтому действовать пришлось… опосредованно. Но ты моя. Я пришел просто сказать тебе это. Телохранитель мог не выпендриваться. Я же обычно говорю правду. Я всегда говорю правду… иногда не всю, но все же. Это уже нюансы. Ольва… ты моя и всегда будешь моей. Не потому, что ты красавица или обладаешь волшебной силой. Просто ты нравишься мне… как нравится Гэндальфу трубочка, которую он вырезал… или как нравится меч мастеру, который его ковал… ты же понимаешь, что тебе не отделаться от меня никогда? И ты можешь оказать мне большую услугу… огромную… я попрошу тебя… пожалуйста… смотри мне в глаза…

Ветка отступала, пока не уперлась спиной в дуб. Тауриэль была совсем близко – глаза именно те, с глубинными сполохами огня. Те самые.

Саурон упер ладони в дерево, не отрывая взгляда от лица Ольвы.

– Так хочется тебя поцеловать… но я же должен уважать то, что ты жена другого?.. и верна ему, правда, Ольва?.. обнимашки с лаиквенди… и Торином… в счет не идут… такая верная, чистая, незапятнанная супруга лесного короля… но я скучаю. Я очень скучаю… с этим телом я могу удовлетворяться другими способами… ранее недоступными… они по-своему милы… дают возможность пофантазировать… я бы даже переспал с гномом, например… или с принцем… или с Трандуилом… Элронд нет, он зануда… но когда Тауриэль родит…

Ветка стояла неподвижно, подняв подбородок.

Саурон потянулся вперед и едва заметно прикоснулся губами к губам.

– Когда тебе захочется развлечься… я всегда буду неподалеку, поверь. Торин не оправдал твоих надежд, а ведь тебе хочется чего-то более яркого, чем законный супруг… Ольва… сделай для меня одну мелочь…

– А какой будет плата? – хрипловато спросила Ветка. – Если ты хочешь что-то от меня, ты готов мне что-то за это дать?

– Ты собиралась проехаться по Средиземью. Это было бы хорошее путешествие. Отличный маршрут. Мне нужна одна потерянная давным-давно безделушка. Ты поймешь, что это она, я помогу тебе понять, – Саурон говорил, не убирая губ от губ Ольвы. Темнейший шептал Ветке прямо в рот, и ей казалось, что слова в виде каких-то туманных полотен укладываются в ее сознании… – найдешь, привези мне… дары, которые ты получишь, будут непревзойденными… моя благодарность не будет знать границ… темными силами эту мелочь не отыскать, но ты сможешь… пожалуйста…

Ольву трясло. У нее тянуло низ живота, как будто перед ней не стояла Тауриэль, а вправду Аннатар, как она запомнила Темнейшего там, в башне, когда его тело выходило из тела дракона. Одновременно страх и крайнее отвращение скручивали желудок – отвращение еще и к себе, потому что многое из того, что говорил Майрон, было правдой.

– Не знаю, что тебе надо искать, – сказала Ветка, – но мой ответ – нет. Ничего из того, что тебе нужно, ты не получишь. Ты убийца и насильник. Я люблю Трандуила.

Саурон чуть отшатнулся. Ветка показалось, что и сумерки, постепенно спускающиеся на землю, отступили.

– Я! Люблю Трандуила!

– Защищаешься, – усмехнулся Аннатар. – Что же. Любишь. Но и меня – немножко, – Некромант потянулся и глубоко, страстно поцеловал Ветку. Ольва едва заметно ответила… и когда поцелуй был разорван, ехидно сказала:

– Увы. Мимо. Ты девочка, дорогой.

– Это у меня просто времени мало, – выговорил Саурон, также усмехнувшись. – Я изобретательная… девочка.

– Если хочешь, чтобы я о тебе хотя бы помнила, – быстро сказала Ветка, – о тебе, о твоей просьбе, дай и мне что-то полезное.

– Что тебе нужно? Точнее так – что еще тебе нужно от меня, помимо массы бесценных даров, уже полученных? Нового мира, новой судьбы…

– Кто стал отцом ребенка, которого носит Тауриэль?

– О, – усмехнулся Темнейший. – Догадываюсь, откуда ветер дует и какие надежды питает Галадриэль. Я скажу тебе имя. Ты будешь его знать. Но сумеешь вспомнить, только когда сложатся определенные условия. Ну Торин рассказывал – ему надо было дождаться дня Дурина, лунного света, вот нечто такое. Согласна?

– Какие условия?

– Этого я тебе не скажу, – Саурон нагнулся и что-то прошептал Ветке прямо в ухо, снова касаясь ее – щекой, губами. – Вот. Теперь ты знаешь. Просто жди. И старайся выполнить мою просьбу. Ты вспомнишь.

И резко отшатнулся, убрал руки – но Ольва, которая прочно стояла у дерева, почему-то потеряла равновесие и упала на колени.

– Мне пора. Меня ждут к ужину всякие мудрые и сильные. Я давно не ел за таким столом и не намерен себе в этом отказывать. Помни, Ольва. Мелкие страстишки, тайные желания, голос тела – я в тебе, во всей тебе. Я – это ты. Ты создана мной.

Ветка пробовала встать, но силы ей изменили – она приподнималась и опять падала.

– Н-да, – сказал Саурон. – Трандуил держит тебя на голодном пайке. Тогда ты была пободрее. Верное замужество как-то не на пользу тебе, Ольва. До свидания, любимая.

Ветка, как сквозь поток воды, смотрела – Саурон подозвал морна. Морда животного была обляпана кровью, он жрал кого-то, но за высокой травой не было видно, кого именно. Тауриэль взобралась в седло, чисто женским движением роскошно раскинула по туше животины плащ – чтобы смотрелось красиво. Морн разбежался парой прыжков и взлетел.

Тогда Ветка поползла – к Лантиру. Встать у нее не получалось – она не была ранена, но ей показалось, что ноги набиты ватой, мышцы не слушаются.

Какие-то звуки, суета, крики – появились ноги, в количестве. Ветка зачем-то попробовала эти ноги посчитать… и неожиданно заснула, ощутив, что очень сильно устала.

***

– Ольвааа, Ольвааа! Возвращайся, ты нам нужна…

Приоткрыв глаза, Ветка сразу ощутила, что лежит на знакомых руках – теплых, надежных.

– Эйтар? Ты оставил Даниила?.. Мэглина?..

– Келеборн и дети, все уже в Лесу. Мы въехали в лесные чертоги, передали всех лориенским лучникам и прискакали тебе на выручку. Мы видели, когда напал морн, но было не разобрать, на кого, – сказал Эйтар. – Доехали до Леса и только тогда смогли броситься к тебе…

Ветка постепенно приходила в себя.

Лантира перетащили ближе. Здесь была Виэль, Тиллинель, Фириэль – и двое воинов из тех, что сопровождали повозки до Лориена. Тиллинель в голос рыдала, сняв латные рукавицы и размазывая слезы по лицу. Синувирстивиэль и Фириэль в четыре руки разоблачали нолдо.

Но даже Ветке было понятно – эльф мертв.

– Если бы не второй удар! – выкрикнула Виэль. – Второй удар…

– Третий, – сказала Ветка. – Еще на плече…

– Это царапина… мальчик, ну не покидай нас, ты нам так нужен… – Виэль выговаривала мягкие, зовущие заклинания, но черная, развороченная грудь выглядела слишком страшно.

– Виэль… он умер, – сказала Ветка. – Совсем умер. Из-за меня.

– Нет, – сказал Эйтар. – Из-за меня. Я должен быть на его месте.

– Никто не умирает за кого-либо! – выкрикнула Синувирстивиэль. – У каждого своя судьба и свой конец… просто я не успела…

Тем временем Фириэль села рядом с Лантиром и положила его голову себе на колени.

– Этого витязя ты, Повелительница, назначала мне в наказание?

Высокий, красивый голос прозвучал неожиданно звонко и чисто. Даже Тиллинель замолчала.

– Да. Лантира, – убитым тоном выговорила Ветка.

– Ну тогда еще не все потеряно, – сказала Фириэль. – Сила даже мельком сказанного Повелительницей Сумеречного леса слова весьма велика. Ты просто еще не поняла этого. Я отдам ему силу моей фэа, как ты и хотела. И без всяких зелий. Мне давно пора к берегам Амана, к мужу. Но во мне еще хватит любви, чтобы нолдо жил.

– Фириэль, – предостерегающе проговорила Синувирстивиэль. – Такое решение…

– Я знаю, что это за это решение, – перебила Фириэль. – После смерти мужа я пробовала ткать и шить, стала помощницей целительницы Иримэ, искала новой любви, новой жизни. Но мне ничто не радостно. Теперь я виновна в страшном преступлении, потому что это и правда предательство. Я предала Владыку Трандуила. И чем ждать, что же вы придумаете для меня, пятки гномов или проказу людей, я отдам свою жизнь этому доблестному эльфу, по которому вы так скорбите, и отправлюсь туда, где ждет меня мой муж.

– Один раз, – прошептала Синувирстивиэль, – один раз целительница и вправду может отдать свою жизнь тому, кто умер у нее на руках.

– Я как раз приняла последний удар разрубленного сердца нолдо… Лантира, – сказала Фириэль. – Он прекрасен, как Тулкас. Я смогу. Не мешайте мне.

– Красота Лантира имеет значение? – шепотом спросила Ветка.

– Целительница должна питать… что-то… к тому, кому отдает жизнь, – так же шепотом ответил Эйтар. – Любовь, благодарность, приязнь, что-то хорошее… восхищение красотой и храбростью, если оно искреннее, тоже сойдет…

– Я приму твое решение, – сказала Синувирстивиэль. – Теперь я лучше чувствую твою фэа, Фириэль. Ты имеешь право на такой поступок. Ольва?

– Да, – сказала Ветка, – да.

Объяснить она не смогла бы… но ощущала, что это нечто очень правильное. То самое – правильное, на чем держалось единство эльдар, их сила, их род. И иначе быть не может.

Внешне ничего не происходило – разве что Виэль перебирала свои полотна для перевязки, баночки с зельями и травами.

Фириэль медленно гладила черные волосы Лантира, прикасалась к его лицу тонкими пальцами. Разглядывала, изучала черты. Затем зашептала; слова образовывали вязь, как будто дева рисовала руны на воздухе. Затем запела.

Ветке начало казаться, что щеки Лантира чуть розовеют. Она почти не ощущала, что в это же время Эйтар гладит ее саму по стриженной голове, возвращая силы, и что-то негромко напевает. Тиллинель была рядом с ними.

Виэль протянула один флакон Эйтару:

– Темнейший вытянул силы и из Ольвы… он колдовал, дай ей это, твоей песни не хватит…

Фириэль меж тем набросила край плаща на грудь Лантира, закрыла его раны. Нагнулась ниже.

Смеркалось.

По волосам девы потекли огоньки. Сперва крошечные, едва заметные, затем все ярче и ярче… они, точно капли воды, текли к Лантиру и терялись в его волосах, скрывались, как маленькие звезды. И с каждой капелькой Лантир все более походил на живого.

Фириэль плакала – слезинки падали на лоб нолдо, вспыхивали и исчезали.

– Эру… это прекрасно… а все же правильно ли это? – шепотом спросила Ольва.

– Отпусти деву, – строго сказала Синувирстивиэль. – Не мешай. Она не лжет и делает свой выбор от сердца. Это самый правильный ее шаг за последние десять лет. Она и сама в одном волоске от искажения… как была Тауриэль. А Лантир прошел не весь свой путь, назначенный ему здесь. В Благословенные Края он еще успеет.

Волосы Фириэль погасли.

Дева закрыла глаза и мягко легла на руки стражников, которые были возле нее. Один из эльфов поднял ее на руки и завернул в плащ.

Лантир глубоко вздохнул и застонал… Виэль бросилась к нему.

Ветка встала, опираясь на руки Эйтара. Посмотрела в сторону Восточных врат Мории.

Там, в лагере, что-то происходило… Ольве показалось, что она видит сполохи огня на камнях вековечных скал… слышит какой-то гул…

Геста поймали. Растерзанного коня оставили, где был. Лантира взял на Геста Эйтар, ушедшую деву повез другой воин.

Ольве дали лошадь Фириэль.

Синувирстивиэль ехала рядом и зорко присматривала за Веткой.

– Мы сейчас доберемся до ближайшего талана… и ты сможешь отдохнуть… побыть с детьми. А я займусь Лантиром, но жизни и сил у него теперь хватит, чтобы побороть раны. Фириэль соединила его сердце, оно бьется. И легкие. Он дышит.

– Я вот думаю, – сказала Ольва. – Не надо ли очертя голову скакать обратно.

– Пока не надо, – выговорил Эйтар. – Мы по дороге отбивались – на нас напали орки. Темнейший точно знал, куда мы едем. Это были пешие орки, а значит, засаду он выслал точь в точь в тот момент, когда мы выехали. Ранили Серую, но больше никто не пострадал. Воины Келеборна сработали отлично, а еще он послал малый отряд из трех разведчиков – они шли не с нами, а рядом, незримо. Об этих воинах вообще никто не знал, и это тоже очень помогло.

– Ого, – сказала Ветка. – Среди нас предатель?

– Да, – сказал Эйтар. – Его надо поискать. Но мы будем держать лошадей оседланными, Ольва. Потому что и мне неспокойно.

========== Глава 42. Судьба Аркенстона ==========

Комментарий к Глава 42. Судьба Аркенстона

Глава была немного изменена и дополнена. Большое спасибо комментаторам и бете. 3.01.21

Морн опустился на поляну, когда уже смеркалось.

Пасть летающего животного была окровавлена. На доспехах всадницы, спрыгнувшей с седла, также была видна кровь.

– Ну что, посчитали мои отряды? Устрашились? Я привел лучших, – выговорил Саурон. – Независимо от итога я оцениваю потери как половину своих воинов и половину ваших. А вот победа – всегда вопрос удачи, верно? Я готов присесть к столу, отведать вина и пищи и поговорить о возможной сделке.

– Кого сожрало твое животное? – спросил Трандуил.

– Лошадь. Просто лошадь. Оно должно питаться, – вздохнул Саурон. – Оно не магическое. И туповато, если честно.

– Столы накрыты, – выговорила Галадриэль. – Я буду счастлива вспомнить того Аннатара, который еще не избрал Моргота… вдруг в тебе добрый ужин всколыхнет нечто хорошее?

– А я бы не рассиживался, – решительно сказал Торин. – Я бы закончил сперва то, что необходимо, а потом можно пировать хоть до утра. Так делают гномы. Если все честны и исполняют свое слово, сперва дело, затем праздник.

– Что же. Золото. Аркенстон, – Саурон надменно вскинул голову, сколь позволял рост Тауриэль. – В обмен на рыжую принцессу наугрим. Через год.

– Мы взяли золота, сколько нам надо, – спокойно сказала Галадриэль. – Остальное твое. Мы вообразить не могли, что его там столько. Пещера только кажется невысокой, на самом деле она уходит вниз на огромную глубину и полностью забита слитками, как будто у Красного Рога златые корни, тянущиеся в самое сердце Арды. Ты можешь послать своих орков за добычей хоть сейчас.