Текст книги "Короли Севера (СИ)"

Автор книги: Funny-bum

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

– Сейчас воздержусь, – Темнейший налил себе бокал вина и пригубил. – После урегулирования… остальных вопросов. По золоту, стало быть, мы договорились. Странно правда, что вы так легко уступили…

– Будешь пить много вина, родишься идиотом, – холодно сказала Галадриэль. – Аркенстон.

– По камню, который Ольва и Трандуил вернули мне, – заговорил Торин, – у меня свои обязательства. Я предлагал тебе его разок, помнится. И уж ты-то мог бы знать, что это глаз балрога. Я отдам камень лорду Гротмору… но ты можешь присутствовать при сделке и тряхнуть своим обаянием. Как мы поняли, у него схожие с твоими взгляды на мировое господство. Правда, он чуток подвинулся головушкой от одиночества и слепоты. Но это все, на что ты можешь рассчитывать. В противном случае – уходи.

Саурон думал.

Взгляд Тауриэль медленно скользил по лицам Галадриэли, Трандуила, Торина…

– А где же мои возлюбленные принцы?

– Мы выстроили стрелометы, – неохотно сказал Торин. – Не те стрелометы, что годились на дракона, а копии, поменьше. Но эти – могут подстрелить балрога. Если, положим, он пожелает нарушить договоренность. Кили и Леголас – у стрелометов.

Саурон внимательно смотрел на Дубощита.

– Я могу и сам убрать металл из твоей крови, – медленно сказал он. – Ты хочешь жить, узбад. Кому, как не мне, понять это. Отдай мне глаз, и тогда…

– Нет уж, – отрезал гном. – С балрогом я договаривался, ему и отнесу. По золоту мы уступили. Вроде бы ты больше ничего не требовал. Итого, если мне не изменяет знание торговых сделок, ты без боя получаешь три четверти желаемого. Золото и право переговорщика у Гротмора. Хороший процент.

– Слишком просто, – снова задумчиво проговорил Саурон. – Что же, с балрогом я слажу… я вижу, что стрелометы направлены на ворота Мории. Если открыть их и войти, я буду под прицелом?

– Стрелометы направлены наверх. Мы хотели защитить наши отряды, если лорд Гротмор будет в игривом настроении, когда, наконец, покинет пещеры, – сказал Трандуил. – Если ты не намерен залетать туда на морне, тебе ничего не грозит. Но я могу зарубить тебя здесь и сейчас. Равно как и леди Галадриэль, например. Неужто мы не напали бы, если бы у нас были такие намерения? А ты, великий майа, опасаешься механических луков.

– Ради Ольвы, – сказал Элронд, – весь Север выставил войска. Мы отбивали ее огромной ценой, ценой жизней. За Тауриэль просят принцы двух величайших народов, неужто мы сделаем ради нее меньше?

– Тема сентиментальности, – проворчал Саурон. – Да. Я на нее рассчитывал, на вашу сентиментальность. Верю… и не верю. Предпочел бы посмотреть в глаза Зеленолиста. Тогда моя уверенность была бы выше…

– Ее супруг – Кили! – рявкнул Торин.

– Хорошо, – смягчил тон Саурон. – Я желаю видеть их здесь, их обоих. Мне не нравится, что вы спрятали их от меня. На Плоской скале – Торин и Трандуил. Здесь – Леголас и Кили. Обожаю треугольники. Призовите принцев. Я поговорю с ними.

Торин обменялся с Трандуилом быстрыми взглядами.

– Быть может, отправимся к вратам и стрелометам? Там и поговоришь? – медленно спросил Трандуил.

– Отчего не у стола?

– Мы все же не закадычные друзья, – сказал Элронд. – Мне не очень-то хочется есть за столом с тобой. Тем не менее – я здесь и я гостеприимен, раз уж таково твое условие. Я… пошлю за принцами.

– О, непримиримый полуэльф, – усмехнулся Саурон. – Пока мы ждем… может, расскажешь, что ты думаешь об Анариндиле? Мой волчий принц прекрасен…

– Мой волчий принц, – сказал Трандуил, выделив тоном слово «мой».

– Я держал его в чаше, – Саурон салютовал бокалом вина, – и мог выпить. Это мой волчий принц. Ты был беспомощен тогда, полностью беспомощен, ничтожен, великий Трандуил. Только моя добрая, подчеркну, добрая воля сохранила ему жизнь. Я всегда буду относиться к этому ребенку как к своему сыну, эльф.

– Это спорный вопрос, – громко заговорил Элронд. – Раз ты спросил меня, то я тебе отвечу. Анариндил и Йуллийель – прекрасные дети, которые не имеют к тебе никакого отношения. Здесь, слава Эру, достаточно магов, чтобы определить любое темное волшебство…

Галадриэль тем временем обошла стол и встала возле Трандуила, позади серого мага, сидящего у стола. Еле слышно произнесла:

– Саурон не спросил об Ольве.

Владыка остановил взгляд на крови, запекшейся на доспехах. Вздрогнул.

– О, Манве…

– Нам придется держаться плана. Выдержат ли принцы?

– Мы не предусмотрели этого. Я уверен в Леголасе, но…

– Но муж – Кили… и он не согласен…

– Как же так, – проговорил лишь губами Трандуил, – мы опять не вычислили намерения Гортхаура…

– … а также должное воспитание, которое Анариндил получит в Сумеречном Лесу. А если твое влияние там покажется слишком заметным, то в Ривенделле. У меня лучшие библиотеки в Средиземье, и я могу обеспечить образование юноше, – закончил Элронд какую-то длинную мысль.

Подъехали два всадника.

Леголас и Кили спешились, подошли к столу. Леголас смотрел прямо, Кили – в землю. Эльфийский принц выглядел очень спокойным – отстраненным, углубленным в себя.

– Что же, мои дорогие, – Саурон встал. – Раз вас видеть… обоих. Жаль, нет времени пообщаться подольше и поближе, было бы интересно… Что вы скажете о вашем желании ждать это тело год? После всего, что с ним приключилось?

– Мне было бы проще, если бы ты дал мне поговорить с Тауриэль, – сказал Леголас. – Если бы ты отпустил ее рассудок и я убедился бы, что она еще цела. Что твое темное сознание не поглотило ее. Я думаю, Тауриэль будет в ужасном шоке, когда вернется. Но здесь найдутся друзья, способные ей помочь. А если ты нарушишь слово, я соберу армию и пойду войной на Мордор. Ты уже видел подобную войну, Темнейший.

– Не уверен, сможет ли она говорить сама, – сказал Саурон. – И у меня нет ни малейшего желания отступать, когда тут истари, – он указал на Гэндальфа, – и сильнейшие маги Срезидемья… Отложим это. Быть может, позже, наедине… я был бы и не против…

– Я не могу на это смотреть, – буркнул Кили и отвернулся. – И не желаю слушать. Тебе должны были передать мое решение. Принц Лихолесья много на себя берет… я супруг Тауриэль, и я буду ожидать ее и сражаться за нее.

Саурон встал и медленно пошел к принцам.

– Даже не знаю… вы оба такие симпатичные… – он провел рукой по щеке Леголаса. Эльфийский принц грустно улыбнулся.

– Не старайся, Гортхаур. Я слишком хорошо знаю Тауриэль, я рос с ней. Я отличаю тебя в ее теле без труда и ты это не изменишь. Да, мне тоже тяжело смотреть на это. Она… испытала боль. Испытывает ее и сейчас, я знаю. Она ошиблась. Когда ты вернешь ее, мы все исправим.

– А если я нарушу слово?

– Тогда будет война.

– Ну, а ты, – Саурон коснулся густых волос Кили. Гном дернул головой. – Ты на меня совсем не смотришь. Разве мне не идут доспехи?

– Доспехи? – сердито сказал Кили, все так же отводя взор. – Мордорская работа, дрянь. Выглядит красиво, а на самом деле пустышка. Я вижу черенок обломанной стрелы, мои доспехи стрела бы не пробила. А ты, Саурон, получше бы обращался с моей женой. Тебе ее возвращать.

– Ладно, – задумчиво проговорил Саурон. – Положим, я поверил в ценность рыжей эльфийки для вас. Это гарантирует мне кое-какую безопасность. Что же. Золото завтра… Аркенстон сегодня.

– Наконец-то, – прорычал Торин. – От слов к делу. Едем к Вратам.

У Восточных Врат Мории дежурили гномы, готовые по первому же приказу открыть или закрыть тяжеленные створки, высеченные из единых глыб камня.

Люди Барда и он сам располагались у стрелометов.

Галадриэль и Элронд, Гэндальф, Трандуил, Торин и оба принца достигли Врат; Саурон воспользовался своим морном, но приземлялся очень осмотрительно, подальше от стрелометов. Черная тварь шипела, прижималась к земле.

Опустилась летняя ночь; небо усыпало звездами. В эту ночь Луна была почти полная и с красноватым оттенком…

По сигналу Торина гномы медленно открыли Врата.

Торин, Трандуил и Саурон запалили факелы вошли в древний Кхазад Дум. Галадриэль, Гэндальф и Элронд остались снаружи.

Путь через первую залу к мосту занял полчаса.

Здесь, в Мории, стояла тишина, никем – теперь, после выдворения гномов – не нарушаемая. Тьма пещеры – беззвездная и страшная, сухой воздух, насыщенный каменной пылью… Торин поразился, как быстро все их труды обветшали и словно рассыпались – нет, не стоило тревожить эти пещеры, эти иссушенные копи и Проклятие Дурина их надеждами и их кузнями. Теперь он видел это отчетливо.

– Мы пришли, лорд Гротмор, – на валарине сказал Трандуил.

– Не думал, что ты знаешь это наречие, – на том же языке заговорил Саурон. – Что же, балрог не понимает иных языков?

– Нет. Лорд Гротмор!

– Аркенстон здесь! – прокричал Торин и поднял над головой сверкающий камень.

Тишина охватывала, словно чем-то материальным – в нее можно было закутаться. Все звуки делались приглушенными, теряли яркость.

Пришедшие ждали.

– Торин, ты и твой народ, вы отважны, – негромко сказал Трандуил. – Вы продержались тут почти десять лет.

– Наверху, около окон и балконов, получше, – сказал Торин. – Воздух свежее… там мы в основном и бились. Именно потому, что туда попадала дождевая вода и свет, там была тьма гоблинов. Я вот подумал… а что, если балрог погиб, когда хлынула вода?.. попросту погиб, и к нам никто не придет…

– Тогда договоренность, разумеется, придется пересмотреть, – сказал Саурон. – Только лишь золото – не слишком высокая цена за деву. Но балрог переживал и не такие катаклизмы…

– Идет, – сказал Трандуил и невольно поднял плечи, точно защищаясь. – Я слышу Проклятие Дурина. Я слышу великое зло.

Все трое невольно встали ближе друг к другу, точно и не были заклятыми врагами.

Балрог поднимался беззвучно, без привычного рева. В рогатом шлеме, в дымных, пылающих шлейфах своих призрачных плащей, взмахивая огромными крыльями – демон поднялся на морийский мост и выпрямился перед посетителями.

– Какие у меня гости… майа Аннатар… и вы двое… зачем вы пришли? Красивый король бежал. Вы не должны мне ничего. Наугрим будет жить с даром мифриловой крови.

– Мы принесли тебе твое око, – сказал Трандуил. – Я бежал, да. Но мы приняли решение отдать Аркенстон тебе…

– И как только ты прозришь, я буду счастлив призвать тебя в свои владения, в Мордор, – перебил Владыку Саурон. – Достойному майа – достойный прием… владения и почести по его рангу. Мы из одного братства, лорд Гротмор, и, хотя Мелькора более нет…

Балрог принялся разворачивать огненный бич. Неспешно, словно невзначай.

– Пусть сперва король гномов скажет то, что желает. У нас был уговор. Лишь потом я буду говорить с тобой.

Саурон метнул острый взгляд на Торина:

– Какой уговор? Я не знаю ничего об уговоре…

– Пари. Если эльф сбежит, – загрохотал Гротмор, – я обязался сохранить жизнь Торину Дубощиту, оставить ему мифрил – а еще выполнить любое желание коротышки! И эльф сбежа-а-ал!

– Любое? Желание? – Саурон вдруг, сообразив что-то, попятился по мосту прочь, к Вратам.

– Переводи! – заорал Торин. – Мы отдаем тебе проклятый камень, лорд Гротмор, чтобы он более нигде и никогда не сеял смуту и не причинял зла! И единственное мое желание, которое я выиграл у тебя благодаря Владыке Лихолесья – никогда! Ни при каких условиях! При нашей жизни и после ее окончания! Не покидать Морию! Ты можешь жить здесь у своей огненной реки и выходить на Красный пик – чтобы полюбоваться миром при свете солнца и луны, но ты никогда и никуда не отправишься дальше своих собственных владений! Вот мое желание! – И Торин кинул камень на мост – так далеко, как только сумел.

– Да будет та-а-ак! – заревел Балрог, бросаясь за камнем. – Но условие будет и у меня-я-я! Я никого и никогда не пропущу через Морию, будьте вы все прокляты, вы, обитающие как в скалах, так и в лесах, и под солнцем! Мое королевство навеки останется только моим!

И хотя Торин не понял слов, смысл того, что говорил балрог, был ему совершенно ясен.

Гротмор схватил камень и выпрямился, наугад замахнувшись. Бич ударил раз, два; Торин упал и покатился; Трандуил выхватил черный клинок – и один из огненных хвостов скорчился и почернел, отсеченный.

Трандуил подал руку узбаду – и оба короля побежали вслед за Сауроном. Балрог не преследовал врагов – он скорчился на мосту, оглаживая, ощупывая вожделенный камень…

Саурон тем временем был уже у Врат – обе створки распахнулись. Здесь Темнейшего майа встретил полукруг лучников.

Кили, Бард, Илс, Леголас, Халдир.

Без всяких стрелометов они приветствовали Саурона… который остановился и попятился назад, во тьму Мории; но сзади подбегали Трандуил и Торин.

– Вероломство, – заговорил Саурон голосом Тауриэль. – Вот она, цена ваших слов. Цена вашей любви. А ведь я знала, что не найду тут ни опоры, ни поддержки. О, Ольву поддерживали истинные короли… а мне не повезло. Я отлично все понимала, когда уходила от вас, предателей, бесчувственных предателей…

– Я так не могу! – крикнул Кили и отвернулся, опустив лук…

Морн с криком взлетел, стремясь прийти на помощь к своему господину… его сбили лучники, дежурившие у стрелометов.

– Леголас! Ведь я пришла к тебе, Леголас! Потому, что ты…

Леголас стоял спокойно, как на учениях. Лицо его не исказилось. Стрела лежала на луке.

Саурон взревел. Темная корона на голове рыжей стражницы вспыхнула, а по волосам побежали огненные искры – тело Тауриэль запылало.

– Хотите драться со мной? Заманили в ловушку? Навалились все вместе? Что же! Я готов! Вы еще раз показали свою слабость и трусость!

Гортхаур выхватил меч; его фигура словно выросла на голову и окуталась дымными тяжами. Майа призывал всю силу, всю злую мощь своего колдовства.

В этот же миг воинства орков, стоявшие лагерем напротив стана эльфов, пришли в движение и бросились в атаку. Их встречали кордоны эльфов Лихолесья, Ривенделла, Лориена.

Балрог выпрямился, воссияв взором; свет Аркенстона каким-то образом заполнил обе глазницы. Лорд Гротмор двинулся к Вратам; он ревел и бил бичом. Стены Мории тряслись, посыпались камни.

– Прочь! Прочь! Все прочь отсюда, это мои владения!

Леголас начал поднимать лук; Кили бросился к нему и схватил за руки.

– Посмотри, посмотри на нее, гном! Там уже нет ее, нет Тауриэль! – закричал Леголас. – Саурон пожрал ее! Ее рука коснулась меня… и я почувствовал это…

Илс напугался и отступил. Халдир чуть опустил лук, и лишь Бард оставался наготове, зорко следя за поединком.

Позади лучников стояли Галадриэль, Элронд и Гэндальф…

– Неужто все может и закончится сегодня, – прошептал старый маг. – Неужто мы сумеем удержать и уничтожить великий дух, не допустить дальнейшей войны, разрушить Темную страну… Мория, огненный балрог… кое-что из этого я наблюдал в своих видениях…

– Была надежда, что два Зла схлестнутся, – сказала Галадриэль, – и ослабят друг друга.

Силуэты леди Золотого Леса и Элронда пылали белым.

Трандуил тем временем бился с Сауроном: Ангуирэл в руках Владыки Лихолесья был темнее ночи, но лезвие его сверкало белым, а клинок Саурона пылал алым огнем. Искры осыпали поле боя.

Торин повернулся к балрогу и готовился встретить владыку Мории.

Темный майа выкрикивал заклинания. Вокруг сгущалась тьма, и без того почти непроглядная – битву освещало сияние звезд через раскрытые врата, пламя волос и меча Саурона, пламя тела балрога и огонь брошенных наземь факелов… а еще ярким голубым огнем светился сапфир в навершии клинка Трандуила.

Раненный, в чужом теле, Саурон не сдавался.

– Кто тебя подстрелил? – закричал Трандуил. – Чья стрела в тебе?

– Ты знаешь! – ответил Саурон и расхохотался. – Как я мог не повидаться с ней?.. Ко мне, лорд Гротмор! Мы на одной стороне… и мы победим этих предателей…

Балрог и без того нападал – с намерением ли помогать Гротхауру или без такового…

Новый удар бича пришелся по Торину – доспехи выстояли, но узбад закричал и откатился, затем отступил к воротам; Фили и еще один наугрим вытащили его прочь.

Трандуил пытался развернуться в бою так, чтобы оказаться у выхода, ближе к лучникам, однако Саурон теснил его… а балрог подходил все ближе.

Гротмор ударил бичом по королю эльфов, рассекая плащ в клочья, разрубая доспехи. Трандуил вскрикнул и упал на одно колено; лучники изготовились. Но Саурон также бросился к Трандуилу и расхохотался, занося меч – и открылся; снизу, под нагрудник Темнейшего майа, Владыка Лихолесья смог нанести свой удар первым.

Саурон, пронзенный от ребер до шеи, вздрогнул от боли и зашатался. Выронил огненный меч.

Балрог был уже слишком близко; Трандуил подхватил легкое тело стражницы и бегом бросился прочь, оставив оружие Гортхаура балрогу. Как только они оказались снаружи, гномы захлопнули ворота – и сразу же услышали тяжелый удар изнутри и страшный рев, сотрясающий каменную стену. Створки держали по десять наугрим с каждой стороны; еще четверо заложили на место особый тяжеленный засов…

Гора содрогнулась.

Орки атаковали с востока; бой шел по всему стану эльфов.

– Фили! – крикнул Торин. – Когда сработают запалы в золотой пещере?

– Вот-вот!

Землю потряс еще один глухой удар. Часть Красного пика, под которым обнаружили сокровища, тяжко осел и навеки похоронил злато неизвестного древнего рода гномов. Так решили мудрые, чтобы столь великий клад не привлекал сюда более никакого злого взора, никаких войск и битв. С вершин пошли камнепады и осыпи; эхо загремело по всем Мглистым горам…

Трандуил положил Тауриэль на землю, опустившись на одно колено. Их окружили Торин, Кили и Леголас – чуть поодаль стояли Гэндальф, Галадриэль, Элронд.

Тело девушки выгнулось, кровь из горла ударила алым потоком… и вместе с кровью из тела стражницы вырвалось нечто темное, крылатое…

Трое магов синхронно вскинули руки, будто натягивая сеть. Очертился силуэт громадной летучей мыши, которую невидимыми силками пытались удержать, прижать к земле. От огромного напряжения сил Галадриэль закричала – но это был крик торжествующий, крик победы. На ее пальце ярко светился камень в прекрасном кольце. Лучники осыпали пойманного Гортхаура стрелами – но увы, стрелы проходили насквозь, не причиняя вреда.

Освобожденная Тауриэль тем временем открыла глаза.

Посмотрела на Трандуила… Леголаса… протянула руку Кили.

– Благодарю…

И угасла.

Кили обнял Тауриэль и прижал к себе.

– Прости… я так хотел быть с тобой… и так надолго оставил…

Трандуил медленно встал с колена.

– Не лучший мой бой.

– Зато враг что надо, – буркнул Торин.

Внутри Мории бесновался балрог, сотрясая горы.

Белый Совет удерживал пленника и уже почти торжествовал победу… Гэндальф поднял посох, собираясь творить заклинение – но тут внутри темного силуэта что-то сверкнуло: невероятным усилием воли Саурон разорвал магические путы и, не задерживаясь ни на миг, устремился на юго-восток, к своим владениям.

– Проклятые твари… ненавижу… – донеслось с высоты. – Не прощу никогда… горите в огне!

– Опять, – сказала Галадриль и осела. – Нам не хватило силы… он слишком гневен… мы не справились.

– Он снова без плоти, – выговорил Элронд. – И уже не возродится. Это не так плохо.

– Предначертанное не изменить, – изрек Гэндальф. – А так хотелось…

– С нами не было Сарумана, – сказал Элронд. – Он не одобрил план, но именно его силы и не хватило. Гэндальф Серый не смог заменить Белого мага.

К Кили подбежали еще гномы, помогли завернуть тело Тауриэль и унести его.

– Что у тебя? Покажи, – потребовал Трандуил и дернул Торина за рукав.

Торин неохотно вытянул левую руку – кисть была отрублена балрогом.

– Что же… – начал говорит король эльфов, но тут…

На краях обрубка начало скапливаться серебро. По капле, по капле – выходило оно из тела Торина Дубощита, и вот через невеликое время гном потрясенно сжимал и разжимал мифриловую руку… схватился за бороду, прочесал волосы:

– Работает как настоящая!

– Что же, Торин Серебряная Длань, – сказал Трандуил серьезно, – может, подарок балрога и послужит тебе верой и правдой. В конце концов, мы честно отыграли его, побратим. Где твой жеребец?

– У скал, возле лошадей дежурят Ори и Келлис.

– Я возьму его. Поскачу в Лотлориен. Вы справитесь с орками?

– Мы запросто, – прошептал Торин, перекидывая меч из руки в руку, – ого! С орками! Нечего делать! Барук Казад!

========== Глава 43. Талан ==========

В Лориене, на безымянном талане близ границы, почти никто не спал. Разве что из походного жилища на колесах Сарумана, оборудованного со вкусом и с удобством, доносилось размеренное похрапывание.

Под руководительством Келеборна для лихолесской целительницы подготовили отдельную повозку. Фириэль уложили на нее, украсили цветами и сверху пока что укутали огромным шелковым полотнищем. Принять решение о прощании требовалось королю Трандуилу.

В легком шатре, в который принесли множество свечей и светильников, Синувирстивиэль шила Лантира. Лаириэль помогала ей, нашли и лориенскую эльфийку, способную к целительству. Времени сварить сильное снотворное или обезболивающее не было. Лантира напоили готовыми зельями, но силы их не хватало.

Лориенская дева пела.

Эйтар держал Лантира, заведя тому руки за голову и обхватив изо всех сил. Красавец эльф зажал в зубах толстую щепку и периодически выл в голос. Виэль и Лаириэль, спокойно переговариваясь на своем птичьем наречии, зондировали раны, убирали сукровицу и кровь, закладывали снадобья, зашивали рваную поворотом меча плоть тонким, еле видным шелком. Лишь один раз Синувирстивиэль укоризненно сказала Лантиру:

– В два раза больнее могло бы быть… потерпи еще чуть-чуть…

Когда девы закончили, с Лантира и с Эйтара, с обоих, градом лил пот… Эйтар отпустил нолдо, и тут Виэль спокойно добавила:

– А теперь зашьем плечо.

Оба в один голос вскричали:

– Нет!

Тогда Лаириэль со всей серьезностью десятилетней девочки наложила на руку целебную мазь, забинтовала и сказала:

– Хорошо, здесь зашьем завтра. Ты отдыхай. За ночь твои раны в груди уже должны немного зажить и будут болеть не так сильно.

После этого Лантир получил отвар, погрузивший его, наконец, в сон. Эльф крепко уснул, восстанавливая силы.

Цену своей жизни он пока не знал.

Эйтар и Тиллинель пока что остались с ним – Лаириэль была с мамой, как и Даниил Анариндил.

Мглистые горы ревели и грохотали. Что происходило в стане, было не разобрать – слишком далеко. Ветка сидела между Мэглином и Даней. Все трое накрылись одним плащом, обнялись и смотрели в сторону Восточных врат Мории.

– Я почему-то думала, что отдать балрогу камень будет проще, – прошептала Ветка.

– Там три воинства, – спокойно выговорил Мэглин. – Наугрим, людей, эльдар. И почти весь Белый Совет. Лучшие бойцы трех эльфийских вотчин. Даже если Темнейший прислал свои войска, пешие, без варгов, они будут повержены.

– На душе неспокойно.

– Еще бы. Ты видела смерть сегодня. Дважды.

– Нет, я про другое беспокойство… там Ри… то есть и про это тоже… Мэглин, я ж наверное жаба бездушная…

– Король Трандуил будет биться с Сауроном.

– Он? Почему он?

– А кто? – очень спокойно, мягко спросил Мэглин и заглянул Ветке в глаза. – Кто?

– И верно… Эру, что же они горы-то рушат…

– Жаль, что я не вижу, что там происходит, – с завистью сказал Даня. – Ада конечно всех победит.

– Увидишь. Посмотришь потом, что получилось. А горы… ну под руку попались, наверное, – усмехнулся лаиквенди. – Ложитесь-ка оба спать, вот что.

– Да, отличный план, – буркнула Ветка. – У меня еще ноги не отошли после задушевной беседы. Ну как так можно – дал информацию, но не дал условия ее получения. Классическое поди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. Торин знал – день Дурина и так далее. А я…

– Надо было правильно задавать вопрос, – сказал Мэглин. – И потом. Ну вот ты узнаешь имя. И что ты будешь с ним делать?

– Ну… не знаю. Галадриэль говорила о своем брате…

– Владыка Финрод? Ну положим, он в заточении в Мордоре много тысяч лет и не поддался искажению, – задумчиво сказал Мэглин. – Представить его в ясном рассудке я не могу… хотя если он доселе эльф и не перевоплотился в наисильнейшего из орков Гортхаура… страшно.

– Наверное. Но Галадриэль просияла от одного предположения, что он жив, – проговорила Ольва. – И она бы хотела знать.

– Что теперь гадать, – легко сказал Мэглин. – В нужный момент ты вспомнишь имя. Саурон как-то заморочил тебя, он колдовал. Чего-то хотел… ты еще не вполне очнулась. Чего он хотел? Что просил?

– Ууу… что-то принести… отнести… не помню.

– Вот когда найдешь то, что ему нужно, и отнесешь, узнаешь и то, что нужно тебе. Спи, дружок, – сказал лаиквенди. Потянулся к Ветке, мягко коснулся губами виска, щеки, провел потяжелевшей, потеплевшей ладонью по плечу. Ветка потянулась к нему… и колдовство пропало – Мэглин поднялся, стащил с Ольвы плащ, укутал Даниила. – Я пойду уложу принца.

Ветка пару секунд посидела, жмурясь.

Лесной эльф, прихрамывая, отправился к своему шатру на талане, держа на руках сонного мальчика.

Прошуршали легкие шаги – подошел Келеборн.

– Тебе повезло, Повелительница Сумеречного леса. Саурон не похитил тебя и не причинил никакого вреда. Все мои гости спят. И тебе приготовлен отдельный шатер на талане.

– Лорд, а можно внизу, у корней? Мне непривычно тут, на высоте.

– Всех раненых, детей и женщин мы подняли повыше… хорошо, я скажу твоему телохранителю, чтобы занял свой пост. У корней есть один небольшой шатер, можешь его взять себе на эту ночь, хотя я и нахожу это неразумным.

– Мне просто так удобнее, лорд…

– Но, – продолжил Келеборн, – я наслышан, что Ольва Льюэнь из всех решений обыкновенно предпочитает именно неразумные. Шатер ждет тебя.

Ветка благодарно кивнула. Сидеть на высоте и продолжать таращиться в темноту на горную гряду, домысливая происходящее там, было невмоготу.

Она спустилась; увидела и Эйтара, который пришел к шатру и занял привычное место. Лаиквенди выглядел уставшим, помятым. Ветка чуть притронулась рукой к его щеке, потом порылась в шатре – нашла большое толстое одеяло, сунула Эйтару.

– Ложись. Спать на посту сегодня можно. Галадрим охраняют на совесть, даже я вижу парочку дозорных, а я обычно эльфийскую стражу не замечаю. Келеборн начеку, не хуже Элронда.

Эйтар с благодарностью завернулся в теплую мягкую шерсть и уселся возле шатра. Только лишь задремал…

– Эйтар! Мы же с утра поедем туда?

– Я думаю, они сами пришлют гонца.

– В любом случае пришлют?

– Если будет кому ехать.

Ветка замолчала. Потом:

– А такое может быть… что некому ехать?..

– После некоторых битв бывало…

Еще помолчали. Эйтар выпутался из одеяла и зашел внутрь шатра.

– Так. Я зря это сказал. Конечно, с утра будет гонец. Все будет хорошо, Ольва. Принести тебе попить? Еды? Снотворного от Виэль?

– Нет. Спасибо. Извини.

– Охохо, – сказал Эйтар. Сел рядом и начал поглаживать Ветку по волосам. Затем негромко запел. И как только Повелительница уснула, снова вышел, завернулся в вожделенное одеяло, упал бревном и отрубился.

Но Ольва не заснула крепко. Она находилась в странном забытьи, в котором вокруг нее свистел огненный бич, пели стрелы…

Потом ее пронзила невероятная боль – Ветка силилась сквозь сон закричать…

И затем она услышала голос…

«Я снова прощаюсь, Ольва… не сопротивляйся тому, что чувствуешь… ты же знаешь, что рано или поздно, в этой или иной жизни, мы будем вместе… я вытачивал тебя для королей… и попались оба, потому что мне удался шедевр… но, доделав тебя, я понял, что это и был тот акт творения, которого я так жаждал… я создал тебя и полюбил как самое лучшее, что у меня получалось… ты не можешь это не ощущать, и рано или поздно придешь к своему творцу… у меня много времени… я умею умирать, не умирая… хотя мне снова больно… очень больно, Ольва… больно… снова предан… снова убит… мне больно… я жду тебя… помни о моей просьбе… жду».

Ветка с криком подскочила – движение получилось слишком резким… легкий столик упал, с него посыпалась и покатилась металлическая посуда. Отпрянув, Ольва задела шелк шатра и почти содрала его с опор, запуталась – показалось, что ее кто-то схватил… взвизгнула.

Ее и впрямь схватили крепкие руки, в один миг выпутали, встряхнули.

Эйтар заглядывал ей в лицо; у входа в шатер уже стояли трое галадрим с луками наготове.

– Повелительница?

– Саурон пал, – прошептала Ветка. Сейчас она выглядела как прорицательница из страшной сказки – волосы встрепаны, короткие густые пряди стоят дыбом, глаза обведены темным, дышит тяжело… – Саурон пал… битва с ним окончена, но эльдар, люди и наугрим сражаются с орками… там идет бой, Эйтар… Трандуил жив.

– Владыка Трандуил победил в бою, – сказал Эйтар эльфам Лориена. – Можете возвращаться в дозор и передать эту новость лорду Келеборну. Саурон лишен телесности и изгнан.

Когда стражники ушли, Эйтар вкусно зевнул и сказал:

– Я понял. Я сейчас.

Принес выданное ему одеяло и нацелился спеленать Ветку – но, хотя обычно такие манипуляции Повелительницу Сумеречного леса и правда успокаивали, сейчас она отстранила телохранителя.

– Эйтар… а есть тут какой-нибудь… не знаю… водопадик, озерко? Водоем? Составишь мне компанию?

– Есть, – сказал лаиквенди, окончательно (усилием воли, похожим на движение мышц) прогоняя сон. – Ты хочешь что? Что именно?

– Ну… костер… посидеть… поплавать.

– Я быстро.

Вблизи каждого из великанов-деревьев в Лориене и впрямь была купель. Воду для питья и еды брали из родников, а здесь мылись и плавали. Корни у основания дерева образовывали могучую арку, а под ней было светлое озерко с чистым песчаным дном.

Эйтар развел огонь в кованой костровой чаше. Ветка подобралась поближе к воде и смотрела на прозрачные блики.

Телохранитель уже очень хорошо знал свою Повелительницу, а потому, когда она немного успокоилась, начал как бы невзначай подавать ей снедь из корзины, прихваченной у Келеборна. Булочка, потом яблоко, потом ломоть хлеба с хорошим копченым мясом, потом кусок пирога, потом попить. Ветка автоматически забрасывала в себя провизию. Эйтар улыбался.

Наевшись, Ветка встала, сбросила одежду, кроме длинной сорочки – и вошла в воду. Эйтар растянулся на одеяле и наблюдал совершенно умиленно, как Ольва трогает ногой прохладную чистую воду, потом ежится, потом забегает в купальню и плывет.

– Я не вынесу, если ты останешься ее телохранителем, – сказала Тиллинель, неслышно подошедшая из темноты.

Эйтар улыбнулся невесте.

– А какие могут быть варианты?

– Просись к Синувирстивиэль.

– Лучше ты просись в Лес.

– Я тайли, – гордо сказала Тиллинель. – И пока моя подопечная не вырастет…

– Ты оставила Лантира?

– С ним лориенская дева. Я выслушала ее впечатления о том, какой этот нолдо красавец, – грустно сказала Тиллинель. – А сам Лантир пока не знает, что именно его красота спасла ему жизнь. И вообще, может быть, не знает о красоте. Когда же он сможет полюбить?..

– Он влюблен во Владыку, на свой лад, – проговорил Эйтар. – Может, тоже искупаемся, раз спать не удается?

Тиллинель присела, выудила кусок пирога.