Текст книги "Короли Севера (СИ)"

Автор книги: Funny-bum

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

В стане гномов было потише. Там происходило что-то свое.

А возле реки у костра Эйтар, Лантир, Тиллинель и Леголас пили цветочную брагу Лориена, ели изысканнные кушания, которые прислала им Ольва Льюэнь, и беседовали. Даниил и Лаириэль тоже тихонько разговаривали, пока не улеглись спать тут же на берегу, рядом со своими тайли. За ними присматривал Арагорн. В общей беседе в юношеской компании Леголаса он принять участие постеснялся, но с Даниилом был знаком хорошо и остался на ночь с детьми с большим удовольствием.

К утру Даэмар немного отоспался после длинной дороги через Мглистые горы и пришел к костру. Забрать Тиллинель и Лантира он сейчас не мог. Что до Эйтара, то телохранитель испросил дозволение у Повелительницы (настроенной в данный момент чрезвычайно благодушно) – и вместе с Даэмаром, Арагорном и Леголасом отправился в путь. Надежд на то, чтобы отыскать Трандуила, стало больше – и Леголас собирался пройти с непревзойденным следопытом Лихолесья Ирисную Низину и лишь затем отправляться к Йуллийель. Если, конечно, Трандуил не найдется.

– Иногда то, что потеряно, не сыщещь с лошади, – лукаво сказал Даэмар. – Если Владыка бродит в Ирисной низине, она будет колдовать, водить его кругами. Его – и тех, кто его ищет. И только того, кто тих и невысок, спокоен, как вода, уверен, как камень, она пропустит. Мы не будем брать лошадей и доспехи. Простую лесную одежду, по паре запасных плащей в свертки, и в путь, друзья мои. Затянулась эта история. Надо уже отыскать нашего Короля.

========== Глава 36. Ожидание ==========

Когда уехали два отряда эльфов Лориена, а с ними – только до Ирисной низины – и Даэмар с Эйтаром, Леголасом и Арагорном, намеревающиеся далее лошадей отпустить, лагерь погрузился в странное, словно предпраздничное состояние.

Галадриэль снова послала в Карас Галадон за припасами, одеждой, вином. Лориен не отличался ни бедностью, ни жадностью, однако содержание стана выходило затратным.

Замершее на десять лет северное Средиземье заговорило – казалось, вместе с затворением Ольвы Льюэнь и Трандуила Орофериона в Эрин Ласгален по всему краю настало молчание, а теперь короли и властители словно вновь увидели и услышали друг друга. Обнялись, поделились горестями и радостями. Да, здесь не было предводителя рохиррим… и здесь не было Митрандира, но и без того хватало вестей и рассказов, и, хотя Трандуил все еще не нашелся, тихое ликование ничуть не было похоже на тяжелую скорбь, царившую возле склонов Мглистых гор и Келед Зарам совсем недавно.

Особую прелесть происходящему придавали Анариндил и Лаириэль. Ветка не знала, как реагировать, что говорить: вот девочка серьезно и очень тщательно расчесывает ее парня и плетет ему правильные косички у висков. Заставляет надеть светлый венец принца и не менять его при первом случае на лоскут засаленной кожи. Вот Анариндил бережно подсаживает девочку на Серую, и слова Лаириэль «Ой, волчица линяет», почему-то напоминают Ветке Мальвину из старой-старой сказки ее детства. Множество мелочей были очень важны Лаириэль – не замочить ног, переходя ручей, не есть немытое или невкусное, не надевать некрасивое. Для Анариндила мир открылся с неожиданной стороны и он пока не знал, восхищаться ему или презирать внезапную невесту за такую неприспособленность к правде жизни. С другой стороны, она лечила Сета, и Сету становилось лучше, а это стоило уважения и внимания Трандуилиона. Ольва в силу великой растерянности попросту к детям не приставала, и точно так же вела себя Виэль.

Трор даже не пытался конкурировать с принцем Лихолесья за внимание Лаириэль, поддерживал компанию – время от времени, потому что он и Ирис больше держались своих, постигая после города людей – законы и порядки наугрим.

К обеду ближе Торин, собранный и серьезный, прискакал на своем черном, как смоль, жеребце, и позвал с собой Барда, Синувирстивиэль, Галадриэль с Келеборном, Ольву и Элронда. Ольва заозиралась в поисках телохранителя, потом вспомнила, что Эйтар уехал и забрал белого роханского жеребца, велела кому-то из лихолесцев собрать себе Геста. Леди Золотого Леса кликнула несколько галадрим для сопровождения.

Торин, Фили, Кили и еще пара гномов поскакали вместе с эльфами и Ольвой предгорьями Мглистых гор к северу, туда, где рухнула скала, выпустив вал черного кипятка и пара, уничтожившего долину Келед Зарам. Путь занял все время до заката.

Долго пояснять не пришлось. Торин отлично знал тайны гор. Такое крушение, как приключилось здесь волей балрога, не могло не открыть каких-то секретов, лежащих в самом основании Красного Пика, и он послал Фили и несколько других верных гномов проверить. И верно: в проломах скалы образовался проход, за ним – просторная низкая пещера.

А в пещере лежало злато, ожившее тусклым блеском в свете факелов.

Часть драгоценностей смыла вода, но оставшегося было столько, что, будь Смауг жив и в Эреборе, он немедля бросил бы свою жалкую подстилку и устремился к Мории.

– Это не злато рода Дурина, – сказал Торин. – Это собирали какие-то колена гномов-карликов, в те времена, когда они, видно, пришли сюда из Белерианда. Давно, когда они не ушли еще в камень. Может, даже пытались основать тут свой город до Казад-Дума. Может, не нашли морийских пещер, только эти, нижние. Может, им и не захотелось подыматься выше… с родичами, канувшими в прошлое, народ Дурина не очень-то и имел дел, они для нас были… словно для Верзил – Полурослики. Махал имел на них свои планы, наверное, собирался поручить им вечно укреплять корни Арды, чтобы твердыня стояла как следует. Я и представить е мог ничего подобного. Мир в те времена был намного богаче.

– Здесь есть выплавленное золото и вещи эльфов и людей Нуменора, – зачарованно сказала Галадриэль. – Неограненные камни неслыханной величины и ценности. Видно, эти гномы-карлики были рудокопами, но немножко и грабителями. Подбирали то, что плохо лежит… и это было так давно…

Слитки и кубки, золотые доспехи, короны, диадемы и драгоценные каменья – все это скопом лежало грудами в очень большой пещере, в которой эльф едва мог выпрямиться во весь рост. С потолка свисали каменные сосульки, сверкающие разноцветными кристаллами, кое-где сливаясь в сплошные столпы или колонны.

– Вот и сбылась твоя мечта, Торин Дубощит, – сказала Ветка, когда все выбрались наверх и садились на своих лошадей. – Теперь ты богаче какого-либо иного правителя Средиземья. Ты же хотел… пустить пыль в глаза. Думаю, это ваше по праву.

– Ничто не купить на сокровища. Все, что правда ценно, не покупается за злато и не продается за него. Север стал слабее оттого, что я, не подумав, отдал Эребор Даину, – сказал Торин. – Да и жизнь меня многому научила. Да, это по праву принадлежит мне и моим наугрим, которые прошли со мной все тяготы десяти лет завоевания Мории. Однако одному народу такое наследие не вынести. Я предлагаю поделить клад и всем вам, Сумеречью, Дейлу, Ривенделлу и Лориену взять по доле, а также отправить подарки Рохану, а если решите, то и Наместнику Гондора – в дар и с почтением от наугрим. Короли Севера должны быть едины и во всем поддерживать друг друга, потому что, как говорят мудрые, главная битва еще грядет. Я заберу свое и затем вы разделите оставшееся. Еще несколько дней назад мы думали, как нам уцелеть, как дойти, не растерявшись окончательно, до Эребора. Но теперь нам, народу Дурина, по силам любое решение. Все поворачивается в тот миг, когда ты дошел до своего предела и больше не видишь пути. Но если ты шел честно, Эру дает тебе новый шанс и новый путь.

– Ты великодушен, король-под-горой, – сказал Бард. – И мудр. Дейл принимает твой дар с великой благодарностью.

– Ривенделл присоединяется, – поклонился лорд Элронд.

– И Лориен.

– И Сумеречный лес, – помедлив, выговорила Ольва. – Хороший повод навестить Тенгеля…

– Видишь, к чему иногда приводит одна потерявшаяся диадема, – усмехнулся Торин, – кто-то что-то потерял… кто-то что-то нашел, – развернул своего коня и поскакал обратно к стану.

Галадриэль и Синувирстивиэль синхронно вздохнули.

Ольва рассказала им, что желтая диадема, известная всему Северу, потерялась на берегу речки, когда она беседовала с Торином Дубощитом. И хотя более ничего не было добавлено, обе девы слишком давно жили под этими звездами, чтобы не дорисовать возможные обстоятельств данной потери.

Эльфы и Ольва неспешно поехали назад. Торин же с гномами умчались, не щадя своих коней.

Следующий день прошел уже спокойнее. Обдумывали, как вывезти сокровища. Надо было торопиться – Торин считал, что великая скала над пещерой, Красный пик, в любой момент может осесть и уничтожить чертоги с сокровищами, так как неистовство балрога ослабила мощь горы. Наугрим уже использовали свое право первых и разбирали клад, брали то, что им казалось лучше всего иного.

В Ветке копилось напряжение, она ждала возвращения поисковых отрядов. Но никто не пока возвращался. Путь до Ирисных низин был не так уж близок, и поиски там должны были занять время. Да и тщеславие – каждому из посланных отрядов хотелось отыскать Владыку ранее других, а потому все проявляли тщательность и не торопились назад.

Синувирстивиэль вызвала из лагеря наугрим Фириэль и долго ее выспрашивала. Ольва пришла ближе к концу экзекуции и прослушала часть финального доклада о свойствах пары десятков различных трав и растений. Прелестная тоненькая эльфийка была полностью разбита морально и физически (после пятидесяти пар основательно растоптанных гномьих лап и такого же комплекта всех прочих скорбей тела, накопленных в Мории за десять лет), а сухие четкие вопросы Виэль чрезвычайно напомнили Ветке экзамен.

– Врачевать эльдар я ей воспрещу, – сказала затем Синувирстивиэль, отослав Фириэль прочь. – Если коротко, она действительно обманула Иримэ и занималась алхимией. Но бездарно.

– А что такое алхимия в понимании эльфов? – изумилась Ветка. – В данном конкретном случае?

– Она желала изгнать из сердца Трандуила любовь к тебе и поселить любовь к ней самой. Это если в общих чертах. Сумеречью, как она и сказала, по ее убеждению, нужна королева – эльфийка. И она, по ее мению, вполне подходила. Момент, когда ты… беспокоилась… оказался удобным для нее и она начала реализовывать свой план. Еще проще говоря, она создавала любовное либо же приворотное зелье, – сказала Синувирстивиэль. – Видишь, пути мысли в нашем мире под звездами идут близкими путями. Фириэль не учла только одного. Чтобы делать такое, надо быть самому неистово влюбленным. Во что-то, идею, например, или в кого-то. В другое существо. Гореть, пылать. Жаром души плавить камни. С холодным сердцем и холодным расчетом подобное не сделать. А она не любит. Точнее, не любит Трандуила так, как это следовало бы.

– Другими словами, Трандуил правда поручил и позволил ей капать что-то в мое вино, но Иримэ была уверена, что это цветочные капли в безопасном разведении, а Фириэль вместо этого на нас эксперименты ставила?

– Она не желала зла Сумеречью и Трандуилу. Наоборот, блага, процветания и истинного соответствия законам и обычаям эльдар. Твоя судьба была ей безразлична, но поверь, она могла бы запросто отравить тебя насмерть. В ядах она понимает. И даже я, возможно, не определила бы отравления.

– И почему не отравила?

Синувирстивиэль помолчала.

– Дети. Она обожает твоих детей. Детей Владыки. Пока ты кормила Йуллийель, ты вообще была для нее священной. Тогда она напросилась к тебе в услужение – одевать, причесывать, чтобы быть ближе к Анариндилу и Йул. Она не могла их обездолить. Затем… она присмотрелась и к Трандуилу, от которого так близко никогда не была. А он оказался не вала, а лишь эльф, хоть и могучий. У нее стали появляться мысли. Разные. К Иримэ у меня, конечно, тоже есть вопросы. Я поручила ей Сумеречье. Хотя если она видела следствие – ты была весела, радостна, не болела, вы с Владыкой публично продолжали проявлять друг к другу заботу и любовь, ей и впрямь могло прийти в голову, что такое успокоительное для тебя – то, что надо.

– Ох уж эти мне эксперименты графа Калиостро, – буркнула Ольва.

– Не знаю, кто это. Но одна страстная натура, влюбленная во что-то или в кого-то, да еще и одаренная магически, в Средиземье есть, – Синувирстивиэль открыла сафьяновый чехол, в котором лежали два голубых опалесцирующих флакона с символами Барад Дура. – Это не про любовь как чувство фэа. Но это про страсть как тягу хроа. И это тоже не получилось бы, не будь у творца… ярких эмоций.

– Вот же гад, – с душой проговорила Ветка. – Эта пакость…

– Ее трудно сделать. Я не думаю, что зелья будет много, ведь гончий лист вырождается, его почти не осталось. Да и пленников-эльфов, на крови которых он… творит… трудно достать. Мы не можем повлиять на то, что происходит в сердце Мордора, – спокойно сказала целительница, – и особенно на то, что происходит в голове… и сердце Аннатара. Но мы можем вырубать куст везде, где встретим, уничтожать его, каким бы он ни был полезным, и не попадаться в плен Врагу. Ольва, Фириэль достойна казни или изгнания. Что ты будешь с ней делать?

– Я решу, когда вернется Трандуил.

– Хорошо. Если что, я заберу ее в Дейл, в человеческий госпиталь. Люди начинают болеть с первого молочного зуба и делают это до последнего вздоха, – сказала Виэль. – На диво непрочное племя. Даже такая отравительница, как Фириэль, мне нужна там. Но если Трандуил и ты придумаете иное…

– Хорошо. Я поняла. Я пока вообще не понимаю, что я хочу с ней сделать. Точнее… есть одна идея. Может, она понравится и Ри…

– Ольва, – мягко сказала Синувирстивиэль, – вы объяснились с узбадом?

– Ну почти… д-да… – промямлила Ветка, сникая.

– Хочешь совет? Отпусти его.

– Я…

– Ты держишь его. Не знаю как. Силой сердца, силой страсти. Собой. Отпусти. Он что-то решил, посмотри на него. Он достойный и сильный муж. Даже его обещание чести балрогу… отпусти. У тебя есть великий Владыка, который пошел ради тебя на все, отец твоих детей. Разве мало тебе?

– Как отпустить, Виэль? Сказать – иди своей дорогой, ты мне больше никто? – уныло спросила Ветка. – Мир померк для меня, когда я думала, что Даня потерялся… что Трандуил погиб. Я не жила в те дни и думала лишь о том, как Владыка… как короли Севера штурмовали ради меня Дол Гулдур, даже не зная, там ли я. И даже при всем этом… когда потерялась диадема, мне было больно, словно от меня… отрубили кусок… прямо от сердца.

– Вот и отдай этот кусок ему, – сказала Синувирстивиэль, вставая. – Ему он очень нужен. А сделать это просто. Пожелай ему счастья. Всей своей силой, всем светом своей фэа. Как я когда-то пожелала Ороферу. Как Мэглин тебе. Счастья Торину. Не удерживая ничего в узбаде для себя. Тебе это все равно не нужно, даже если кажется иначе.

Ветка прижала ладони к лицу.

– Ничего не сохранить в секрете. Флакон с ядом, если носить его в кармане, рано или поздно прольется, – прошептала она.

***

– Плеск и блеск, моя прелесссть, плеск и блеск… Что же, они теперь совсем как мы, наша прелесть, как мы-ссс, – услышал Трандуил, открыл глаза и сел. – Ш-шляются по болотам, едят рыбку…

На пригорочке рядом с ним, подобрав под себя тощие ноги, сидел его недавний пленник… кажется, Горлум?

Голое белесое существо разглядывало гордого… но также голого короля эльфов.

– Не велика и разница, не так ли, горлум-горлум? Мы были обижены, мы были брошены в твои застенки. Нас кормили отвратительными остаточками, которые гордые и красивые нам оставляли, оставляли мерз-ские остаточки, головы и плавники, головы и плавники… А теперь вы в моих угодьях, такие же, как я, голые и беспомощные… как же это понимать, наша прелес-сть?

– Мэглин!

– Я слышу, Владыка. Ольва отпустила его. У нее были к нему обязательства.

– Ольва, – оживился Горлум. – Красивая, несчастная девочка. Она тонула, наша прелес-сть. Тонула в холодной водичке, водичка тянула ее на дно… мы вытащили ее из воды, мы накормили ее рыбкой. И она нам сгодилась, сгодилась. Мы сделали добро, мы умеем делать добро, но мы хотим справедливос-сти, вернуть нашу прелес-сть! Подлый вор украл ее унас, но мы будем искать вора, будем искать… а для этого нам надо быть свободными… мы даже сытыми любим быть не так, как свободными…

– А нам добро сделаешь? – спросил Мэглин. – Нам нужна одежда, Смеагорл. Мы с Ольвой отпустили тебя… сдержали слово… ты на свободе. Нам нужна одежда и оружие.

– Одеж-шды здесь нет, не найдете… когда-то была одеж-шда, но много лет прошло, все протухло и сгнило, наша прелесть, протухло и сгнило. Но мы знаем, где мож-шно взять оружие, да, кусачее и блестящее оружие древних воинов. Пойдете голыми и с мечами. Это смешно, смешно, – захихикало существо. – Мы повеселимся, да, глядя на вас, повеселимся!

– Я понятия не имею, отчего Митрандир наговорил гору пафосных речей и заставил нас это сторожить, – сказал Трандуил. – Это что-то совсем жалкое и слабое. Ты… откуда у тебя тут мечи?

– Найдутся, найдутся… а что будет миленькому, хорошенькому слабенькому обиженному Смеагорлу за помощь?

– А что тебе пообещала тогда Ольва?

– Выручить нас-с-с. Когда-нибудь. Когда мы попросим… мы жалкие, нас надо выручать, надо…

– Ну и мы пообещаем тебе то же самое, – спокойно сказал Мэглин. – Придет день, и тебе потребуется помощь Верзил, помощь кого-то сильного. Тогда ты сможешь испросить ее у меня. Я тебя не забуду.

– Что же, хорошая мена, хорошая мена. Я покажу вам мои мечи, – усмехнулся Горлум почти беззубым ртом. – Покаж-шу, и может, вы сможете взять их…

– Тут какой-то обман, – произнес Трандуил. – Я не велю этой твари ни на каплю.

– Мечи, Трандуил. А если орки или морн? А мы и без штанов, и без оружия.

– Пойдемте, – засуетился, завозился Горлум, – надо будет пойти. Недалеко.

И эльфы вошли в воду, аккуратно наступая босыми ногами на скользкие корни, следуя за своим странным провожатым.

– Да, – проговорил Мэглин. – О да.

– Да что за бобры тут обитали, – прошептал Трандуил.

Возле почти такого же сухого взгорка, как тот, который стал им прибежищем, разрушалась старая бобровая плотина. Время вымыло из нее глину, сточило сгнившие ветви и стволики деревьев. Дыры в плотине выпустили воду из запруды, и вся бобровая хатка… нет, бобровый дворец, был виден целиком и полностью.

Потускневшие в воде, с потемневшими драгоценнейшими камнями, его теперь слагали мечи, щиты и шлемы. А еще крошащиеся скелеты и черепа неведомо когда павших воинов.

– Множество призраков живет тут, моя прелесть, – выговорил Горлум. – В Ирисной низине живут танцующие огни, в среди цветов… их боятся, сюда не ходят живые, и правильно делают. Плеск и блеск, духи и призраки… только они сторож-шат эти места, только они хотят тут ночами, путают следы, перекладывают русло реки. Каждый ирис – погибший гордый воин. Ирисы выросли из разрубленных сердец. А мечи этих воинов…

– А мечи и останки растащили бобры, – произнес Трандуил, не в силах отвести взора от плотины.

– Возь-смите по мечу. Если вы сильные, как говорите, вы сумеете. Вз-зять. И затем подите прочь. Это наши угодья и наши пиршественные залы, мы тут хоз-сяева.

– Мы… уйдем.

Мэглин подошел ближе, разглядывая страшную находку. Черепа скалились на него, а мечи были всякие – и эльфийские, древнее которых не придумать, и мечи гордого, но давно павшего Нуменора, и черные орочьи, но такой тонкой работы, какой нынче уже не встречалось, покрытые чеканкой и темными знаками…

– Все они хотят крови, – захихикал Горлум. – Все эти штучки снова хотят стать острым зубом в руке воина. Они пили кровь… и жаждут ее еще. О, они лили реки крови, и кто знает, какую виру они попросят за свою помощь… не то, что бедный Смеагорл – ему-то и немного надо, свободу, чтобы отыскать нашу прелес-сть, и чуть-чуть свеж-шей рыбки…

– Я бы не брал, – сказал Мэглин.

– Невозможно не взять, – выговорил Трандуил. – Мы уже здесь. Нельзя просто уйти. Разве ты не слышишь голос своего меча? Того, который идет к тебе в руку, просит спасти его из этого плена? Смотри, – Владыка поднял ладонь, и один из мечей, в самом низу плотины, вдруг засиял синим камнем навершия. – Вот мой.

– Тогда… – Мэглин сделал шаг вперед, и другой меч отозвался зеленым огнем изумруда, – тогда этот – мой.

– А послушай, как отсюда… – Трандуил обернулся – но Смеагорла и след простыл. Странное существо убежало, прихватив единственное имущество Мэглина и Трандуила – нож, сделанный из обломанного орочьего копья.

– Побоялся, что мы его же этими мечами и зарубим, – сказал Мэглин. – Он странный, но Митрандир говорил, что у сего малого будет великая роль в великой истории…

Владыка не слушал, смотрел на голубой огонь сапфира.

– Берем? – и сам себе ответил:

– Берем…

========== Глава 37. Венец ==========

Торин теперь был постоянно страшно занят. Его вороной жеребец, вечно в мыле, скакал вдоль Мглистых гор до хранилища злата, которое спешно вывозилось. Стрелометы стояли напротив входа в Морию. Кили и Фили получали массу инструкций на тот случай, если из истории с Аркенстоном и балрогом узбад не выйдет живым.

Галадриэль предоставляла гномам все, что они требовали, безропотно и щедро. Свой лагерь наугрим временно огородили и поставили стражу – в общем-то не препятствующую проходу, но обозначающую суверенность. Определенно, эльфы видели суету и приготовления – гномы просили коней, столы, провизию, мешки, кожи, да мало ли что еще; и, не останавливаясь, работали.

С теми, кто был в пещере, трудились также и галадрим, и люди Дейла – Бард решительно не хотел никаких древних артефактов, для своего города он желал попросту золотые слитки, из которых можно было начеканить набирающую силу монету. Элронд и Келеборн, напротив, придирчиво разыскивали в первую очередь древние вещи народа эльфов и вели целые научные дискуссии возле каждого уникального сокровища.

Ольва отнеслась к разделу без души; что останется, то останется. И не принимала в процессе никакого участия. Разве что проследила, чем набили два сундука, которые под конвоем эльфов Лориена отправили в Рохан и в Гондор, снабдив соответствующими письмами, написанными рукой Торина Дубощита.

Из одного рейса Торин вернулся с грубым холщовым мешком. Он подскакал к Ольве, Галадриэль и Синувирстивиэль, сидящих перед шелковым шатром, и сбросил мешок на траву. Сверкнул улыбкой:

– Вот вам, дамы. В подарок! – и умчался снова.

Мешок открыли – там было два десятка корон, диадем и венцов на все вкусы и все случаи жизни.

– Он умеет быть жестоким, – сказала Ветка.

– Торин Дубощит никогда не был добрым и мягким.

Ветка чуть было не сказала – «нет, был», но удержалась и спорить не стала и к подарку не прикоснулась.

– Что там происходит у наугрим?

– Они стали скрытными, – ответила Галадриэль. – Знаю лишь, что большие планы принца Кили на завоевание Мордора ограничены невеликим числом сторонников Дубощита, которыми он может располагать в данный момент. Судьба Тауриэль также сложна. Выйдя замуж на наугрим, она вроде бы передоверила свою судьбу именно этому народу. Но если не они, то заступиться за нее и попробовать выручить должно Сумеречье. А Эрин Гален, понятное дело, помогут все эльфы Средиземья. Также гномы послали гонцов за своими мифриловыми обозами. Их хотят вернуть обратно.

– Торин раздумал ехать в Эребор?.. – прошептала Ветка.

– В свое время он все сообщит, – мелодично выговорила Синувирстивиэль. – С пятью десятками подданных и богатством, сравнимым с богатством самого Эребора, у него появился выбор, но выбор этот не так уж прост.

– Что можно еще сделать, чтобы отыскать Трандуила? – задумчиво спросила Ольва.

– Четыре отряда и пятый под предводительством Даэмара ушли в Ирисную низину.

– А если он не в низине? Если допустим они поплыли по Андуину и их снесло ниже? Если их захватил морн?..

– Отряды будут искать Владыку пять дней, и еще два дня на то, чтобы все снова собрались тут, – сказала Галадриэль. – Далее мы постараемся обдумать ситуацию и решить, что делать. Но и Владыка Трандуил не малый ребенок. Если он и его оруженосец, тайли твоего сына, не были искалечены, они и сами заботятся о своем спасении.

Поддавшись приступу малодушия, обиженная мешком корон, небрежно брошенным первым леди Севера узбадом, Ветка прошлась берегом реки. Вот замшелый валун. Здесь ее обнял Торин. Дальше по берегу, вот здесь, она дождалась Даню.

Но диадемы не было.

«Оставь прошлое – в прошлом».

Прошлое…

Ветка потрогала черную бляху на шее. Черную бляху Эребора, которая была так драгоценна для нее…

Сняла и размахнулась было, выкинуть в реку, но все же не смогла… убрала в кошель у пояса.

***

Ожидание всегда было самым слабым местом Ольвы Льюэнь. Сидеть, терпеть, выдерживать время…

Поэтому в один из означенных дней ожидания, когда весь лагерь еще спал, она сама потихоньку поймала Геста. Орочьи седла, подогнанные Арагорном, уже давно канули в прошлое. Для полуганновера подобрали роскошное седло с бархатным чепраком почти до земли. Так как рассвет еще не занялся как следует, стоял сырой туман, Ветка, одетая в одно из струящихся платьев Галадриэль, накинула широкий плащ. И, нежно погладив нос жеребца, скормила ему половинку гончего листа.

В ее планах не было уезжать слишком далеко и надолго – Ольва хотела всего лишь прокатиться, пользуясь отсутствием телохранителя. Постоянное зримое и незримое присутствие в ее жизни Эйтара и согревало ее, и радовало, и одновременно немного смешило и тяготило. Так отчего бы не использовать утро для такой редкости в последнее время, как прогулка в одиночестве?

Морны, орки ее не беспокоили – окрестности наводнили эльфы, и каждый их них желал выиграть приз, равного которому еще не было. Ощущение, что Трандуил совсем рядом, не покидало никого из эльдар, сменяясь тревогой, а она снова сменялась надеждой.

Гест, который, как и его легендарный отец, отлично переносил лист, понес всадницу краем долины Азанулбизар в сторону Андуина, к западной оконечности Ирисной низины. Здесь уже прошли конные, и не раз, в обе стороны – Ольва уверенно скакала по явственно видимой тропе, которая, конечно, не превратилась в дорогу, но и не пряталась от обычных глаз.

Когда сладковатый запах ирисов стал явственно ощутим, а ночной туман постепенно отступал, укладывясь седыми косами в низинах, Ветка выехала на небольшой холм, с которого были видны бескрайние заросли прекрасных, опасных и очень странных цветов, целая цветочная страна со своими законами и тайнами.

Гест отфыркался. Шея и плечи его блестели от пота, крутая шея выгибалась, грива стекала волнами. Ольва Льюэнь сидела в плаще, ниспадавшем со спины на круп лошади и дальше, закрывая задние ноги скакуна. Она вглядывалась в Ирисную низину.

Вдруг…

Ей померещилось?

Но нет…

Ольва тронула Геста ногами – и жеребец поплыл в высокой траве, раздвигая ее грудью.

На пригорке, окутанный последними туманными покрывалами, которые таяли, пронизанные лучами восходящего солнца, совершенно нагой, выпрямившись во весь рост, стоял витязь.

Витязь опирался на длинный двуручный меч из непроглядно черного металла, на вид подобного металлу Темной страны. Рукоять искрилась россыпью бесценных бриллиантов, каждый из которых, казалось, горел ярче звезды; венчал меч огромный синий сапфир, но и его блеск не мог затмить свет голубых, опаловых глаз. Коротко и очень небрежно обрезанные волосы лежали, подобно шлему.

Трандуил, так и не решивший вопрос со штанами, услышал жену душой, фэа – и вышел к ней.

Мэглин далеко за его спиной с облегчением свалился под куст, раскинул руки и закрыл глаза. Он был уверен, что их вот-вот отыщут, так как уже пару раз обнаруживал заломленную секретным образом траву – и заломил ее в ответ, указывая, что он тут был, что они покинули Ирисную низину и двигались на запад, в сторону Азанулбизара. «Ступай к ней… потом вернетесь за мной, если я не доберусь в лагерь сам».

Ветка замерла, вглядываясь.

Время остановилось; казалось, даже стрекозы зависли в воздухе, и их хрустальные крылья оставались на месте. И в этой тишине, в неподвижности утра возле Ирисной низины медленно раскрывались цветы, которые росли тут – ромашки, колокольчики, дикие пионы, люпины, дикие герани.

Зная, что ее Владыка ни за что не побежит вперед, Ветка отмерла, снова тронула Геста ногами. Подъехала вплотную. Спрыгнула.

На ослепительной коже Трандуила, несмотря на целительные усилия Мэглина, была сейчас видна вся летопись его похода. Каждая жилка, каждая мышца прочертилась, подобралась и обрела чеканный рельеф, а лицо выглядело совсем юным, таким, каким Орофериона помнили лишь знавшие его в молодости. Владыка внимательно смотрел в лицо жены.

Ольва сбросила с плеч плащ и окутала плечи Владыки… одновременно прижимаясь к нему, прячась под бархатными крыльями вот так – вместе.

Трандуил обнял ее одной рукой, прижал к себе. Зажмурился.

Ветка продышалась, отслонилась, заглянула в лицо, улыбаясь:

– Ну и у кого в Средиземье проблемы с одеждой?..

Трандуил не мог больше сдерживаться – обнял Ольву, закопался лицом в ее седые с русым волосы, прижался поцелуем ко лбу, к губам…

Потом…

– Мэглин?

Трандуил обернулся – на растоянии полета стрелы Мэглина поднимал с земли и обнимал Даэмар. Следопыты и Леголас нашли пропажу почти одновременно с Ольвой. Ее вела интуиция, случай и любовь, их – навыки, рассуждения… и любовь также, потому что нет силы, более путеводной.

Ветка прикусила губу, глаза ее улыбались. Она выхватила кинжал и в мгновение ока обкорнала свою пушистую шевелюру почти под корень; Трандуил не успел даже выкрикнуть «Нет!», только сдавленно охнул.

Рассмеялась; они рассмеялись оба.

– Ольва…

– Давай скорее в лагерь. Там Анари. А потом… скорее разобраться с твоим балрогом и домой к Йульке.

– Ольва?

– Да, Торин там. И Аркенстон. Очень не хватало только одного великого Владыки.

– Ольва! Ты…

– Я люблю тебя!

– И я тебя… всем сердцем… прости…

– И ты меня прости, – серьезно сказала Ветка. – Давай поговорим уже там? Я так счастлива, что ты жив. Я не могу передать тебе это словами. Не знать, где ты, это как будто умирать каждую минуту. И да, я думала про тот год. Каждый день думала. Я люблю тебя.

– Я люблю тебя…

Поцелуй затянулся. Где-то краем поляны деликатно мелькнул Леголас, затем Даэмар. Затем эта компания, решив не мешать Владыке и его Повелительнице, загрузили Мэглина на Крошку, которая приняла участие в их походе, поскольку за целую лошадь не сошла, и потихоньку двинули в сторону стана.

– Так, – сказала Ветка, выдыхая. – Негоже нам возвращаться к эльдар без корон. Погоди.

Она отдала Трандуилу витой поясок своего платья, чтобы он смог приторочить к седлу обретенный меч. А сама, пока муж возился с оружием, быстро сплела два пышных венка. И по роскоши и цене венки эти много раз превосходили те короны из серебра и злата, которые подарил девам Севера Торин Дубощит.