Текст книги "Короли Севера (СИ)"

Автор книги: Funny-bum

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

Эстель рассказал, что именно в таких местах и происходят основные бои с орками. Но древний Лес рассказывает о любых врагах – слой опавшей листвы словно шепчет, и шепот этот слышит Трандуил, без труда определяя, где нарушена граница.

Но тех, кто движется по кронам, кто смог подняться выше, хотя Древа неохотно пускают на свои ветви чужаков, услышать или засечь не так легко. Оттого-то Враг так стремится выводить создания злобные, легкие, беззвучные, цепкие, с тонкими длинными лапами.

Там, где не было воды, путники пили из фляг. Когда вода закончилась, Эстель научил как добыть немного сока Древа. Сквозь толстую кору не могла пробиться никакая сталь и никакой дятел, но она становилась тоньше, если подкопать корень и прорезать его снизу. По тонкой веточке сок стекал во флягу, а деловитый и молчаливый Эстель обустраивал привал.

Ближе к границе Леса Древа делались реже, а удивительной цепкости кусты прочнее, образовывая заграждения. Это вроде бы были простые кусты – боярышник, шиповник, дикие розы, дикий барбарис и приземистые деревья облепихи, но они сплетались в стены, не выпуская животных из Леса и не впуская никого в него. Не желая тревожить защиту Лихолесья, Эстель подолгу искал проходы, которые позволили бы не рубить эту живую изгородь, а пролезть внутри нее.

Ветка думала, что тоска погонит ее назад. Что желание вернуться к детям и повиниться перед Трандуилом окажется сильнее нее самой. Что она не сможет решиться переступить границу Леса.

Но тоска не погнала, хотя каждый день Ветка вспоминала маленькие руки, нежные кудри Йул, неожиданно взрослый серьезный взгляд Дани, его детскую, но уже мужественную стать.

И уже с наслаждением, с радостью готовилась выехать из-под сени Леса туда, так как вспомнила, каким прекрасным, помимо Лихолесья, было и остальное Средиземье.

Возвращающийся вкус к жизни – к вот такой жизни, когда каждый день она сама решала, что будет делать – заставил ее, наконец, присмотреться и к Эстелю.

Парень умел буквально сливаться с пейзажем. Когда он не хотел, чтобы его замечали, его не замечали. Когда был нужен, словно вытаивал рядом с Веткой из кустов и высокой травы, охотился, готовил пищу, по мере сил помогал Ветке, и каждую ночь был рядом – его высокая фигура торчала около крошечного костерка.

По мнению Ольвы, парень был уж больно неразговорчив для своих двадцати лет, слишком хмур. Но и он все больше привыкал к ней, чаще улыбался, смеялся, и тогда делался очень симпатичным.

– Что будем делать, когда выйдем из Леса?

– Я хочу переправиться через Андуин. Вдоль Леса идти вверх безопасно, но могут засечь стражники Сумеречья. Стало быть, надо сразу уйти прочь, переправиться через реку.

– Мы выйдем в Росгобел, – задумчиво проговорил Эстель. – Если двинемся к Андуину прямо тут, нам придется идти до Мглистых гор через Ирисную долину, но это опасный путь, не совсем годный для Крошки и Сета. Хотя пройти можно. Дальше главное не подниматься к Карадрасу, идти его северными предгорями. Там есть одна очень древняя тропа, которая в прежние времена была тайной дорогой через перевалы, проложенной эльфами от Лотлориена до Ривенделла. Возможно, я смогу ее найти, я видел карту, когда жил в Ривенделле.

– А дальше?

– А дальше мы пойдем по землям Эрегиона, по той части, которая простерлась близ Мглистых гор и до Ривенделла – с западной стороны Карадраса. Там богатые, но мало обитаемые места, где изредка селятся люди и так же изредка бродят тролли, гоблины и орки. Там сухо.

– Ты уже обсыхаешь после Ирисной долины?

– Долина – сырое, старое, плохое и опасное место, – серьезно сказал Эстель. – Много легенд связано с теми краями. Но я пройду там. У меня есть и свои цели в этом путешествии. По окраине Эрегиона и по той же скрытой дороге мы пройдем в Ривенделл. Но если ты разрешишь, я бы отвлекся… немного. Где-то там есть развалины Ост-ин-Эдиля, великой твердыни, разрушенной и оставленной много лет назад. Наставник не разрешал мне искать город, но, мне кажется, я понял, где он. Если ты хочешь увидеть Серебристые Гавани, возможно, ты хочешь посмотреть и старинную уснувшую столицу эльфов. Я думаю, там не опасно, и такое приключение задержит нас ненадолго.

Ветка улыбнулась.

Не только она нуждалась в спутнике, этот мальчик в облике сурового равно позврослевшего воина тоже был рад компании.

– Я согласна. И еще. Раз уж нам теперь так долго идти вместе, давай начнем разговаривать.

– Я готов, Повелительница. Могу я сразу задать один вопрос, который очень беспокоит меня?

– Конечно.

– Ты не… не… ты не беременна?

Ветка уставилась на Эстеля ошеломленно. Потом подумала – перепады настроения, тошнота, причуды, заскоки. И расхохоталась. Потом так же внезапно оборвала смех, словно ее взяли за горло, и решительно покачала головой – нет.

– Не беспокойся. Это было бы слишком… даже для меня. Шляться беременной по Средиземью без охраны. Слишком.

У парня очевидно отлегло; он заулыбался.

– Ты не замечаешь, Повелительница, но ты опытный путешественник. Даже когда тебе плохо, ты все делаешь, как закаленный воин или следопыт. Узлы на поклаже, расчет сил во время дороги, костры, привалы – ты все вспомнишь, если ты идешь для этого. Твое тело помнит и так. Я думаю, это будет отличное путешествие.

– Ага, – сказала Ветка. – Надо только не попасться Трандуилу на Андуине или близ него. Но в Ирисную долину он точно не полезет.

– Мы не попадемся.

Повеселевший Эстель пошел собираться к последнему переходу. Ветка посидела, подумала. Фыркнула и начала собираться тоже.

***

Гномы сумели обустроить часть галерей на самом верху того отрога великой Мории, который оказался самым безопасным.

Морийские пещеры, долгие годы считавшиеся пустыми и безжизненными, оказались на деле наполнеными сокровищами. Истощенные жилы таили в себе изрядные богатства, до которых не было никакого дела гоблинам и оркам. Балрог прогнал гномов от немыслимого провала, в котором обитал, наверх… и тем самым сделал для них благое дело. Высокие восточные галереи Мории оказались нетронутыми гоблинами, здесь не было слоев их кала и груд костей их жертв, сохранились остатки чертогов и разработок гномов, кровати, утварь, гномьи схроны. Правда, здесь воинство Торина, Фили и Кили встретились с несколькими троллями, но их удалось изгнать без труда – огромные и не слишком умные обитатели пещер и скал уступили место подлинным хозяевам.

Балин отыскивал кладовки и тайные залы этих пещер, которые именовались Вахрам Бунд – или Белая Вершина, которая была видна из Лориена.

И Лориен был виден из галерей Белой Вершины, так как на восток из нее открывалось множетство скальных балконов и проемов. Невидимые снизу, они все же представляли бы угрозу в случае нападения драконов, поэтому в прежние времена эта часть Казад-дума была оставлена, еще до того, как Казад-Дум начал приходить в упадок. Вахрам Бунд примыкал к Первому залу и устремлялся выше него, а за Первым залом с востока находились Врата Черноречья, через которые когда-то осуществлялась торговля между гномами и эльфами.

Через Врата, мертвые и разбитые троллями, и вошли в Морию гномы.

Великий Мост Казад-Дума широкой лентой уходил во тьму. В бездне под ним обитал Балрог. Пройти вглубь Мории получилось бы краями великого царства гномов, по пристенным лестницам и галереям, либо прямо по мосту. Однако трем сотням воинов, пришедшим сюда с Торином, Фили и Кили, хватало покамест и Вахрам Бунда, который по площади залов и галерей равнялся почти что подгорному королевству Одинокой горы. Кроме того, сюда вели относительно неширокие коридоры, которые было возможно защищать.

Балин, наблюдая, как Торин охотно стоит в широких проемах, дававших свет и воздух значительной части Казад-дума, думал о том, что жизнь в скитаниях изменила многих гномов, и далеко не все они готовы теперь уходить в темные пещеры, отринув свет Солнца, звезд и ощущение ветра на щеках.

– Может, вернемся? – с надеждой спросил Балин. – О нас уж давно никто и ничего не знает. Нас сочтут погибшими, если мы не дадим о себе знать. Мы нашли столько мифрила, что, если сумеем вывезти его отсюда, оденем в княжеские доспехи всю стражу Одинокой горы.

– Зачем нам вывозить его отсюда? Мы уже запустили малые кузни Первого зала. Да, их приходится дополнительно охранять, но мы откуем себе мифриловые доспехи и тут.

– Кузни не понравятся Балрогу, ты же знаешь, – с тихим отчаянием очень пожилого гнома сказал Балин. – Твои племянники хотят вернуться к своим женам и навести порядок в Эреборе.

– Они привезут жен сюда. Скоро я отпущу их за ними. Привезут жен, приведут тех, кто поверит в меня и в силу Казад-дума. Я стану править здесь.

– Внутри Горы нет врагов, – продолжал Балин. – Там наш народ рано или поздно обьединится и долгие столетия сможет удерживать безопасность и благополучие, растить детей. Я бы хотел увидеть еще мир и процветание.

– Так не шел бы со мной, – отрезал Торин. – Узбад Казад-Дума это иное, нежели Подгорный король. Мне нужна вся Мория, а не один ее коридор. Мне нужны все ее сокровища. Мне нужно то, за что я смогу купить все Лихолесье.

– Ты никогда не сумеешь купить то, что тебе желанно, – тихо сказал Балин.

– Я не буду покупать ее. Ей станет холодно, и она сама придет туда, где теплее, – мягко сказал Торин. – Я не ради нее пришел и занял Казад-Дум. Я совершил один подвиг и собираюсь совершить еще один. Надо лишь верить в наш народ. В наше будущее.

– Наше будущее так бы обрадовалось, если бы увидело твоего сына, – тихо выговорил Балин. – Даже пусть и среди воинов тут, нашлась бы девушка.

– Да, жены и дочери гномов стали сражаться наравне с мужчинами, как это было заведено у эльфов.

– И одна из наших воительниц очень неравнодушна к тебе.

– Я знаю про Келлис, – сказал Торин. – Трудно не заметить ее взглядов. Я отошлю ее служить подальше, потому что возле меня не бывает безопасно.

– Торин…

– Я не обсуждаю это, старый друг.

– Торин. Рано или поздно нас атакуют тут, – грустно сказал Балин. – И атакуют такие силы, которые мы уже не отобьем. Или Балрог придет стереть в порошок наши кузни и нашу жизнь.

– Один раз мы ушли от него.

– Давай заберем все, что сможем нести, и вернемся в Эребор. Мы слали двух гонцов и ни один не вернулся. Мне тревожно, Торин. Послушай меня…

– Нет. Мы останемся здесь.

– Узбад?.. – в небольшие чертоги, что занимал Торин, вбежал один из гномов. – Узбад! На нижних галереях раскалился пол! Мы не понимаем, что происходит – все спокойно, но жар словно идет сквозь толщу камня…

– Ну вот, началось, – грустно выговорил Балин. – Мы еще можем уйти прямо сейчас через окна Казад-Дума…

– И попадать в пропасть? Гномы не умеют летать! – вскричал Торин. – Сперва посмотрим, что там за беда – может, просто вскрылся горячий гейзер! Хоть помоемся!

– Нету тут гейзеров, – тихо сказал старый гном. – Это не Эребор. Прости, узбад. Все годы я был с тобой… и не смог уберечь тебя – от тебя самого.

========== Глава 8. Тридцать восемь ==========

Лес отпускал Ветку неохотно, как будто она была опутана тонкой тканью. Тканью голосов, воспоминаний, мыслей; сердце звало ее обратно, ум подсказывал выйти к Андуину и встретиться с Трандуилом. Но кроме ума и сердца, имелась еще обиженная женщина – плюс расчет на то, что Трандуил сможет переломить ход бессмысленной морийской операции Торина, и Король-под-горой вернется на свой законный трон. У Ветки создалось впечатление, что Торину не хватает или последней оглушительной победы, чтобы сказать, что он отступил достойно; или последнего такого же провала, о чем думать не хотелось, так как там воевало слишком много дорогих веткиному сердцу гномов. Правда, в последнем пункте, подразумевающем вмешательство Трандуила в подгорные события, были изрядные изъяны. Ветке не до конца верилось, что Владыка в самом деле оставит детей и Лес, чтобы отправиться в Морию. Она думала, что с полпути он может и вернуться, к примеру, не обнаружив никаких ее следов близ Андуина и тракта – и мысли эти крепли, когда она вспоминала двор, пиры, праздники, ровную и радостную жизнь, оберегаемую их союзом, его благой мощью; охоты, счастье смен времен года, невыразимое блаженство от того, как беззаботно росли их дети, окутанные любовью. Все это создал Трандуил, но не он один. Все это делалось ради тех лет безопасности, о которых он много раз говорил ей как о великой ценности. И принес эти годы безопасности в Пущу их союз.

Поэтому первый день в лесу за границами Леса Ветка была задумчива, молчалива. Она рефлексировала, как сказала бы раньше. Думала о том, что происходит в Лихолесье, справятся ли воины и стражники, если придет беда. Надежно ли обережены ее дети.

Мышцы ее вспоминали навыки многодневных верховых переездов, а внутренняя требовательность к себе, задремавшая было на шелковых простынях, возвращалась к положенной ей чуткости и непреклонности.

Двигались они небыстро, так как никуда не опаздывали и ни от кого не бежали, но шли весь день, пока было светло.

– Здесь недалеко дом одного из великих магов, Радагаста, – сказала Ветка. – Дом этот, как рассказывал Трандуил, это огромное дупло живого дерева, которое может перемещаться. Спутать его ни с чем нельзя. Днем дерево стоит на месте, ночью его освещают тысячи светлячков, и оно идет, куда надо Радагасту. Дом зовется Росгобел, и по этому имени стали назызвать и весь заколдованный край. Тут обычный лес, не Древа, и лес этот со всеми его полянами и тайнами, рощами, ручьями и перелесками – Радагастов, до самого тракта. Он не дает тут селиться никому. За харадский тракт Росгобел не простирается, от тракта до Андуина – полоса ничейной земли, земли путешественников и торговцев. Ты видел магов?

– Гендальфа конечно. Радагаст гостил разок в Ривенделле, когда я был еще… ребенком. Я мало что запомнил.

– Тогда нам можно поискать Радагаста. Есть честный и нечестный способ встретится с ним, – выговорила Ольва. – Честный – походить зигзагом, неспешно, он очень не любит суеты, хотя у него самая быстрая кроличья упряжка в Средиземье. И нечестный – помучить какую-нибудь здешнюю мелочь. Ежика, зайчика.

– Вообще я планировал на зайчиков охотиться. Я уж не говорю про Сета.

– Ну, если убивать их не сразу… а медленно вытягивать кишки, отрывать уши… то как раз может подоспеть и разозленный Радагаст, если он не занят.

– Я предпочел бы ожидать не тут, а около Андуина, – рассудительно сказал Эстель, – и не рвать зайчикам ушки. У Андуина мы сможем сделать небольшую засеку и выждать, пока по реке или вдоль нее не спустится к Лориену Трандуил. Они станут поить лошадей и не пойдут никак иначе.

– А если он повернет обратно? – спросила Ветка. – Он может. Зов Леса и фэа детей очень сильны. Даже я слышу. А Трандуилу всегда непросто покидать свои владения.

– Поворачивать обратно – вовсе не в стиле Владыки, как я понял, – улыбнулся Эстель. – А я ведь несколько раз был удостоен бесед с ним. Он знает о том, что меня ждет, и говорил со мной… рассказывая о власти и королевском достоинстве.

– Ну то есть загрузил по полной, – улыбнулась Ольва, но на душе стало тепло. – И ты почерпнул что-то важное?

– Конечно. – Эстель помолчал, помешивая палочкой угольки. – Повелительница, если ты так любишь его… отчего уехала так поспешно и тайно?

– Любовь это такая штука, – задумчиво сказала Ветка. – Я раньше понимала ее иначе. Мне казалось, упал в нее, как в перину, и это сразу и навеки. И ничто внутри любви не может поменяться. Я долго ее искала и заглядывала в глаза многим мужам. Пока не увидела глаз Трандуила, сына Орофера.

– Именно так и любят эльфы.

– Но я не эльф. Но мои чаяния… почти оправдались. Эстель, если долго лежать в перине и ничего не делать, что будет с человеком?

– Ну если он вкусно ест, много спит, – усмехнулся парень, – то этот человек не сможет быть дунэдайн. Надо быть голодным и поджарым.

– А они тут при чем? – встрепенулась Ветка.

– Хотел бы быть одним из них, – сказал Эстель.

Ветка подумала.

– Это очень круто! Расскажу тебе кое-что… в свое время дунэдайн спасли меня и принца Анариндила, определив по обрывкам одежды Глорфиндейла и остаткам упряжи Асфалота, что я не враг. Я бежала тогда из Мордора в Лихолесье, выбилась из сил, потеряла надежду. Правда, на том пути я теряла ее бесчисленное количество раз – маленькие надежды, которые то возрождались, то исчезали. Но одна, самая главная, вела меня вперед и ты с ней знаком.

– Даниил замечательный, – уважительно наклонил голову Эстель.

– А тебе – урок от Повелительницы, – улыбнулась Ветка. – Когда, идя к цели, ты теряешь путь, ищи новый. Но если, потеряв путь, ты ставишь иную цель, ты никуда не придешь.

– Благодарю. Я услышал тебя. Ночь сегодня будет прохладной, – парень поднялся, – советую тебе улечься с твоим варгом, он теплый.

– Охохо. Если бы ты знал о том, каково спится на варгах, – тихо произнесла Ольва. – Так вот. О перинах и любви. Перина здесь – это принять все как есть и ничего не делать, в первую очередь, с собой.

– Если и без того все счастливо и справедливо, то почему нет? – мечтательно сказал молодой человек. Ветка промолчала и начала готовиться ко сну.

Сет не был мирной, нежной, терпеливой Нюктой. Здоровый кобель возился, перекладывался с бока на бок, спихивая хозяйку, принюхивался к ароматам леса и ночи, и в конце концов Ветка вместе со своим пологом перебралась к молодому мужчине, прижалась к нему спиной. Эстель уважительно окаменел.

– Спи спокойно, – сказала Ветка. – Я не помешаю.

– Это честь для меня…

– Да прекрати ты. Дорога есть дорога.

Женщина впервые подумала о своем возрасте – для паренька она, наверное, королева-мать, почтенная старуха. Он привык к эльфийкам и не обольщался юным видом.

– Есть для тебя задание.

– Слушаю! – Ветке показалась, что Эстель лег по стойке «смирно».

– Мэглин сказал, ты обыграл в лесу самого Даэмара?

– Ну это было разок… Даэмар великий следопыт, – было по голосу слышно, как застеснялся парень.

– Надо оставить следы на Харадском тракте и около Андуина, которые показали бы эльфам, что я правда ушла в Морию. И никак не указали бы на Ирисную низину.

– О!

– Я бы пустила свою ленту или клок вышивки с рубахи по течению…

– Можно. Но это не должен быть любой клок, потому что даже нитку, которую отовали нарочно, нетрудно определить. Твое снаряжение очень хорошее, – сказал Эстель. – Сложно предположить, что с него что-то будет отпадать или отрываться само собой.

– Отрезать ударом меча, как будто был бой.

– Это вариант. Наша задача не только увернуться от Владыки, но и сделать так, чтобы он помог Дубощиту? – прямо уточнил парень.

– Да. А теперь спи.

– Если ты согрелась, я встану и буду сторожить у костра.

– Сет и Крошка посторожат. Спи, ты тоже не железный.

«Еще через десять лет Анариндил будет таким, как ты, а Йул – юной барышней всего на год, а по меркам эльфов, на два года младше».

Лес казался таким тихим, а уютный полог на меху таким согретым, что Эстель, сказав еще пару протестующих слов, все же уснул, как и Ветка.

И зря.

Утро встретило их копошением, шуршанием и топотом маленьких лапок.

– Вот и слава валар, проснулись наконец!

Пахло горячей водой с травами; кролики, давние знакомые Сета, копошились повсюду, побросав свои шлейки, тыкались носами в лица и руки. Эстель подскочил, сразу выхватив меч. Ветка зевнула, схватила пару кроликов и затащила их к себе поближе, теплых и мягких. Сет играл с парой кроличьих вожаков на лужайке; Крошка сонно щипала сочную росную траву, не обращая никакого внимания на оживленное утро.

– Не маши на меня! И ты вставай, Повелительница Пущи, – сердито выговори Радагаст. – Некогда лежать да разлеживаться. Близ тракта происходит какая-то скверна, мне без вас не сладить, я лишь увел орков, орчищ от Росгобела, а драться, махать мечами, это уже ваша работа!

– Орчищ? – Ветка села. – Зачем нам на них нападать? Особенно если их много? Мы напротив, укроемся тут у тебя. И здравствуй, Радагаст!

– Здравствуй, здравствуй, – проворчал Бурый маг. – Топали, пугали птиц, пугали кузнечиков, змей, пришли без приглашения. Пейте вот отвар, будет как завтрак. Убери, убери железо!

Ветка точно знала слабость старого мага. Она прыснула на минутку за кустики, попутно умывшись росой с зеленой листвы, потом вернулась, порылась в поклаже, вытащила несколько кусков лембаса, завернутого в свежие листы Древ, протянула подарок Радагасту. Маг схватил и убрал в свой зипун подношение с такой скоростью, что Эстель едва успел заметить, что это такое вообще было.

– Мучают они кого-то. Поэтому не помочь никак нельзя, – сказал Радагаст. – Орки мучают, а теперь, когда нас тридцать восемь, мы непременно победим.

– Нас тридцать восемь? – спросил Эстель.

– А орков сколько? – задала Ветка, зная причуды мышления бурого мага, более правильный вопрос. – Грибы клал в чай?

– Положил маленько сушеных. Их семь. Два больших, пять маленьких. И пленники, пленники…

На секунду Ветке подумалось, что Трандуил мог попасть в плен… сердце ее беспокойно ударило в ребра, но только на миг. Семь орков? Их должно быть семьдесят. На одного Владыку.

– Кто в плену? – уточнил Эстель.

– Кто бы ни был, а выручать надо! Такое непотребство, такая скверна, что и рассказать не могу!

– А сколько у тебя сейчас кроликов в цуге? – спросила Ветка.

– Тридцать два!

– Хорошо. Мы с Эстелем, Крошка с Сетом, ты. Не сходится.

– А он? – и Радагаст указал посохом на ближайшие кусты. Дунэдайн снова обнажил клинок и скользящим шагом встал к толстому стволу. Ветка не пошевелилась, расслабленно попивая горячий лесной чай с тайными радагастовыми грибочками.

– Раз он наш, – сказала она, – то сейчас придет к огню.

С невысокой развилки дерева спрыгнул Эйтар.

Эйтар выглядел не как путник, готовый к длинному путешствию – посеченная и чуть опаленная сталь доспеха, оборванный яркий плащ, боевой тяжелый меч. Он прошел к огню, попутно кивнув Эстелю, снова убравшему свой клинок, и поклонился Ветке и магу.

– Обьясни, – сказала Ольва.

– Глорфиндейл понял, каким путем ты ушла, и провез меня часть дороги на Асфалоте. Дальше я догонял вас сам. Близ окраины Леса вы уже не скрывали кострищ и следов, – чуть сердито сказал личный телохранитель Повелительницы, – Сет бегал ко мне здороваться по ночам. Я же не мог отпустить тебя одну и витязь это знал. Трандуил не просил его выслеживать или задерживать тебя, и Светлейший поступил так, как счел нужным. Что у вас там произошло, во дворце?

– Небольшие разногласия, – кратко проговорила Ветка. Эйтар рассматривал ее внимательно. – Все в порядке. Завтракай с нами, и будем разбираться с орочьими непотребствами.

– Куда мы идем? Где Владыка? – спросил Эйтар.

Ветка увидела, что Эстель чуть сник – еще бы, без Дивного народа, одному сопровождать Повелительницу было куда завлекательнее и почетнее. Зная, что Эйтар ее телохранитель, молодой дунэдайн словно отходил на второй план.

– Мы идем убивать орков, орчищ! – выпалил Радагаст. – И быстрее, пока они в правильном месте!

– Это сперва. А потом?

– Где Трандуил, я не знаю, – медленно выговорила Ветка. – А я иду в Ривенделл. Иду с Эстелем, наследником правителя дунэдайн, воспитанником лорда Элронда. Там я решу, что буду делать дальше.

Эстель отвернулся, занимаясь поклажей и скрыв едва заметную улыбку. Ольва Льюэнь рассказала ему все свои чаяния. А телохранителю лишь часть таковых.

– Недоговариваешь, – заявил Эйтар. – Впрочем, не моего ума дело. Я не Мэглин, потакать тебе в пути не стану, но пойду куда прикажешь и верну во дворец целой и невредимой. Пока идем в Ривенделл – этого мне достаточно. Следопыт?

– Я видел карты, где была начерчена тайная дорога через горы. Наш путь – через Андуин, по Ирисной долине к Мглистым горам, где я надеюсь найти эту дорогу. Она все еще езжая, – сказал Эстель.

– Вот и отлично, вот и прекрасно, – Радагаст подпрыгивал от нетерпения, а его кролики сами собрались в ездовой цуг и влезли в упряжь. – Все попили, поели, какие молодцы! А теперь, теперь уберите отсюда, из моего леса орчищ, пока они не натворили бед!

– А тебе, – выговорил Эйтар, глядя в глаза Эстелю, – помимо советов от Владыки и Повелительницы, рекомендация от меня. Как бы ни хотелось спать в пути, спать надо по очереди. Даже если с вами варг. Понял? Если все готовы, пойдем, посмотрим вправду на орков. Втридцативосьмером.

========== Глава 9. Пересечения путей ==========

Вечером Иргиль, выставив стражу у шатра Трандуила, вошел к Владыке.

– Фириэль хочет осмотреть плечо, раненое у Дол Гулдура. Но боится приблизиться к тебе.

– Осмотри сам.

– У меня нет и пылинки свойств целителя, я не Мэглин, – усмехнулся Иргиль. – Что-нибудь отсечь мечом или кинжалом, это пожалуйста. Раны, которые я врачевал, кроме своих собственных, воспалялись и заживали дольше, чем на людях. Так что…

– Что ты о ней знаешь, о Фириэль?

– Она вдова. Иримэ говорила, она стала учиться целительству, потеряв мужа, сына, дочь. Истории много сотен лет. Муж пал еще в войнах эльфов с эльфами, на орков не спишешь. У Фириэль был дар, ее магия проявлялась в вышивании. Она могла вышить удачу или судьбу, оберег или проклятие, и отдать такую одежду тому, кому желала того или иного. Она ошиблась, вышивая свои заклинания, и всю жизнь считает гибель мужа своей виной и следствием той ошибки, потому не трогает больше шелка и иглы.

– Драматично, – равнодушно сказал Трандуил. – И что, такая эллет должна коснуться моего плеча – иглой и шелком?

Иргиль осекся, затем засмеялся и проговорил:

– Тоже верно. Но Фириэль давно и славно служит тебе, исцеляет стражников, ни за чем предосудительным не замечена. И не бойся, Иримэ тебя зашила, Фириэль лишь наложит зелья.

– Не хочу. Она говорила о том, о чем не должна была. Само заживет. Или позови Иллуира, Даэмара, они не такие тяжелые на руку, как ты.

– Может, вовсе ее отослать?

– Тоже нет. У меня нет к ней особого отношения, чтобы как-то карать или выделять. Мы хорошо прошли, орков нет.

– Видно, все у Дол Гулдура.

– Я решил выбить их из пустующей крепости, когда следопыты доложили, что там выросло уже второе поколение орков. А то, что они размножаются, это очень плохо. Обычно орки приползают сонмищем откуда-то из Мордора, или из гор, где они спариваются с гоблинами, – проговорил Трандуил задумчиво. – И когда они идут, их можно успешно прореживать. Теперь они таскают с собой какое-то количество самок и увеличиваются в числе прямо в боевых походах. Цепляются за пустующие селения, за разрушенные замки… не помню такого прежде. Но памятуя особое отношение Саурона к вопросам… размножения… могу предоположить, что это прямой его приказ, и он в своем бессилии плоти требует хотя бы от подданых плодовитости и безудержной неумеренности.

– Все знают и думают о большой войне, Владыка.

– Зеленолесье без сомнения будет биться. Но позже, много позже. И этот миг я стремился отсрочить, защищая Пущу магией и песнями. К той войне, которая грядет, и мои дети должны вырасти и выбрать стезю, окрепнуть и сражаться рядом со мной. А не только орочьи колена, – несколько сердито сказал Трандуил. – Мэглин был в своем праве, но поторопился. А орки… они выполняют приказ и стараются создать армию, равной по величине которой не было в Средиземье.

Иргиль промолчал.

– Иргиль. Ты поддержал Мэглина, значит, ты с ним согласен.

Иргиль снова промолчал.

– Ну? – уже раздраженно рявкнул Трандуил. – Ну скажи мне, сколь я был не прав!

– Ты сам это знаешь, сын Орофера. И могу тебя заверить, твой отец не смел бы так поступить с твоей матерью, что бы с ней ни происходило, – несколько заносчиво сказал Иргиль. – Я бы ни за что не позволил себе вмешаться, но когда вмешался Мэглин, я был рад.

– Ольва не эльф. Ей становилось невыносимым бремя эльфийской Правительницы. Она… не могла держать себя в руках. С зельем ей было проще и это увидели все.

– Увидели. Но также увидели и то, что ранее каждое ее появление вызывало или смех, или слезы радости, или крики гнева. А последние годы она была лишь женским силуэтом подле тебя и материнским подле ваших детей.

Трандуил вздрогнул и замолчал. Три удара сердца, пять. Потом прошептал:

– Печально…

– Что случилось, то случилось. Сам знаешь, сожалеть или горевать нет никакого смысла. Я вижу сейчас смысл в том, что Дол Гулдур зачищает Лаурэфин, ты сидишь в шатре на берегу Андуина, Повелительница шляется незнамо где, возвращая себе себя, а Пуща осталась без Владык.

– Почему незнамо где? Знамо. Как и мы, идет к Мории. Она забрала с собой Аркенстон.

– Да и слава Ауле, не нужна в Сумеречье эта опасная стекляшка. Надеюсь, она выкинет камень в бездонную Тьму Мории, – спокойно сказал Иргиль. – Пока так никто и не понял, что это такое. Ты же не думаешь, что Аркенстон просто алмаз.

– Эта штука несомненно имеет свою волю. И пока камень висел на троне в покоях под Горой, он выглядел куда как более манким, – задумчиво сказал Трандуил. – Я видел Аркенстон еще до падения Эребора. И думал, что многое бы отдал за право обладать им. Но когда он стал принадлежать Лихолесью, я едва взял его в руки. Дети иногда кололи им орехи, Ольва позволяла. Говорила, если камень повредится, то он подделка. А Торин определенно обладает чутьем и даром мага, хотя и не пользуется этим. Скинул туда, где эта вещь могла бы хотя бы уснуть. Впрочем, – ухмыльнулся Владыка, – Торину это не помогло и теперь он погибает в Мории.

– Ну, – философски заметил Иргиль, – вытащим. Пусть погибает хотя бы на солнышке.

– Солнышко не порадует гнома, особенно такого упертого.

– Ужин?

– Да.

На следующий день, после комфортной ночевки, эльфы собирали плоты. Снимали и прятали седла и узды, поводьями и подпругами вязали прочные и надежные плоты. Было решено сделать три плота и спуститься по Андуину до Лориена. Трандуил счел конное путешествие слишком длительным и обременительным для себя. И его можно было понять – лето вступило в свои права, ночи случались еще очень холодными, но дни делались жаркими и томными, река блистала и манила, быстро несла свои воды к заливу Белфалас.

К морскому заливу.

Водные путешествия, редкие в последнее время, особенно для эльфов Лихолесья, таили невыразимое очарование, звучали голосами чаек, манили голубой далью.

– Если получится, – выговорил Трандуил, – я перехвачу Ольву по дороге. Если нет, мы встретимся у Мории или внутри пещер.

Иргиль, сидя на плоту спина к спине со своим Владыкой, глядел на западный берег Андуина и думал о своем.

Он думал об истории Фириэль. О том, что в жизни каждого эльфа есть невыносимая боль, которая гложет душу – о родителях, детях, любимых, друзьях. И что бережнее всего эльдар хранят эту боль, чтобы с ней, как с сокровищем, отправиться в Валинор. Что вся боль и вся печаль народа эльфов сносится, как золотинка к золотинке, в Благословенный край, где они желают возродиться к радости и свету. Но что же на самом деле будет там – в этой сокровищнице бед и страданий? Потерявшие встретят потерянных, вновь пришедшие увидят ушедших раньше, и все плохое отступит?