Текст книги "Короли Севера (СИ)"

Автор книги: Funny-bum

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

– Я оказывается, жила как раз за стенами, – прошептала Ветка. – За стенами из иллюзий и волшебного зелья…

– Что же, его не будет больше. Пойдем в шатер.

Ольва кивнула и вошла за Трандуилом в шелковое пристанище. Поставила шкатулку.

– Там мой шлем… в котором…

– Странный шлем странной всадницы, – сказал Трандуил. – Я помню его так хорошо, что мог бы нарисовать в точности – ты была в нем, когда появилась в стае варгов возле меня на Герцеге Голдшлегере.

– Диадема. И бляха.

– Торин уведет остатки своего отряда в Синие горы, – сказал Трандуил. – В созданные им и оставленные ради мечты Чертоги. Все правильно. Он не может более оказывать тебе покровительство. Он просто будет слишком далеко. И ему тяжело нести туда свою любовь к тебе. Он запер ее на ключ. Или думает, что запер. В любом случае, побратим прав. Ни желтая диадема, ни эреборская бляха тебе больше не пригодятся. Пришло время выбрать, Ольва.

Ветка уставилась на Трандуила, словно увидела его впервые.

– Ри… ты серьезно? Я сделала выбор очень давно. В стае варгов, около камней, на пути между Лесом и Дейлом. И между нами нет теперь никакой недоговоренности, хвала Эру. Но мне очень больно, что я… например… что я разрушила твои отношения с Леголасом. Что ты теряешь его.

– Я не потеряю Леголаса. Он просто избрал свою дорогу. Он слишком взрослый, чтобы чувствовать себя ребенком, старшим братиком рядом с Анариндилом и Йуллийель, но слишком маленький, чтобы мудро и спокойно принять перемены и сжиться с ними. У каждого своя боль, но все мы достаточно сильные, Ольва. И ты. И ты тоже. Что сказал тебе узбад?

– Что я должна помнить, кто я и откуда… Что я – Светлана Иванова.

– Поблагодари его за это, – серьезно проговорил Трандуил. – И прими его дар. Отпусти его, как он отпускает тебя, Светлана.

Ветка подошла к Владыке, скинула с него покрывало, обняла и прижалась. Трандуил расстегнул ее плащ, который тоже упал на пол.

Прошептал, касаясь губами уха:

– У нас есть еще немного времени, Ольва… немного… но мы всегда укладывались, верно? Верно, Йул?..

– О да… Ри…

Ладони короля эльфов сперва были легкими и прохладными, а затем наполнились огнем и потяжелели.

Ветку, после всего услышанного и обдуманного, трясло, как будто они были друг с другом впервые – и впервые надо было отдать себя, свою наготу, свои секреты другому. Который брал.

Как будто Трандуил впервые раздевал ее, безошибочно ориентируясь в тайнах женского платья, укладывал на походное, не слишком широкое, не слишком удобное ложе, раскрывал ее ладони, сгибы локтей поцелуями, лепил своими губами ее шею, плечи, острые ключицы… «Все будет хорошо, моя горячая, мой огонек, моя искра… мы снова прошли теми дорогами, которыми были должны… и снова нашли друг друга – это ли не счастье… оно бывает таким, с привкусом гари и крови, а те, кто живут тысячелетия, иного и не пробовали… и тем важнее принять то, что есть, всем сердцем радоваться любому свету, любой минуте ласки и добра… я радуюсь тебе. И ощущаю твою радость… вот здесь… и вот здесь… вот так… а еще тут».

Ветка не удержалась, закричала, откинулась, как будто отбивалась – но разве от таких рук отобьешься?

А Трандуил подхватил ее снова и снова затеял эту игру – уже для себя, чтобы молча ткнуться в шелк лицом, сдерживая неподобающие королю стоны, чтобы мышцы свело, как в бою.

Но только не от боли или страха, а от жизни.

***

Пир начался великолепно и грозно.

Совсем недавно тут была битва – но теперь цвели цветы, сияли огни, расстилались ковровые дорожки, бегали дети (когда забывали, что они уже «почти взрослые» и должны вести себя сообразно торжественности момента); эльфы, гномы и люди в самых нарядных одеждах, какие только нашлись, уселись за длиннейшие столы, чтобы все видели и слышали всех, чтобы удивительные блюда и напитки, приготовленные галадрим по приказу леди Галадриэль, доставались всем.

Столы были выставлены пятилучевой звездой. Во главе одного луча сидели Торин и Келлис, а между ними – Балин. Во главе другого – Трандуил и Ольва в венках сияющих свежестью и прелестью луговых цветов. Во главе третьего – Галадриэль и Келеборн. Четвертый возглавил Элронд, по правую руку от него сидел Арагорн. Пятый достался Синувирстивиэль и Барду.

В теле Ветки была приятная, легкая пустота. Как и в голове. Она рассматривала невесту Торина и очень жалела, что сидит так далеко от Галадриэль и Виэль и не может как следует обсудить молодую.

Возле Ветки было место Анариндила и далее сидел Мэглин в изумрудном и следом за ним – Леголас. А рядом с Трандуилом на сей раз оказались Эйтар и Тиллинель. Тиллинель Ветка мысленно определила как «расфуфыренную» – на самом деле деве-тайли достались запасное платье и украшения Синувирстивиэль, и, конечно, они не могли не быть великолепными. Слабость лучшей целительницы Средиземья была всем отлично известна. Справедливости ради, и на Тиллинель наряд сел на диво хорошо. Но Эйтар? Где он взял этот скромный серый кафтан? Правда, умелые руки распустили ночью несколько бриллиантовых низок с платья Тиллинель и брызнули звездного света на плечи и грудь телохранителя, а его волосы были украшены серебряным венцом с сияющей каплей драгоценного камня посередине. Итог был замечательным – вместе пара выглядела ослепительно. Мысли Ветки сбились на нунчаки и синяки, Тиллинель подняла на нее взгляд и свела бровки к переносице. Повелительница устыдилась и постаралась максимально искренне улыбнуться. Это удалось – вне всякого сомнения, Ольва Льюэнь всем сердцем желала счастья Эйтару. Если его счастье таково – прекрасно!

И когда пиршественные столы были готовы, а все уселись, первым заговорил Балин.

Поскольку старый гном знал, что это будет его последняя речь, то и подготовился основательно. Он вспомнил историю сотворения гномов и их ветви и колена, наимудрейших правителей и самые достойные города и поселения, города и дворцы, которые строили наугрим на радость всему Средиземью. Детально рассказал о роде Дурина и героических предках Торина Дубощита. О завоевании Эребора и драконах, о решении покорить Морию – и о победах и провалах на этом пути. (Ветка видела, что Арагорн, сидящий рядом с Элрондом, шевелит губами от усердия – ловит каждое слово и мысленно конспектирует).

Дошли до дел сегодняшних. Пленение королей, вызволение королей. О несметном кладе, о падении Саурона. Это неважно, что бою Трандуила было отведено одно предложение, а роли Торина и его потере руки – десять. Слушатели внимали старцу, потихоньку отщипывая румяные бочки от стынущих пирожков, так как открыто жевать во время такой речи было бы неприлично, а есть хотелось.

Завершил Балин речь тем, что Торин Серебряная Длань и Келлис из рода Дурина, дальняя родственница Даина Железностопа сочетаются у врат Мории законным браком наугрим, который уже вписан в летопись Мазарбул и да будет он счастливым, продолжительным и плодовитым.

Торин и Келлис встали и церемонно поклонились.

Ветка отметила, что ее имя Балин ни разу не произнес.

И это было правильно, хотя и не сказать, что приятно. Но время, когда имя Ольвы Льюэнь гремело по всему Средиземью, прошло.

После речи Балина пирующие положили себе закусок и налили вина… но далее встал Трандуил. Ветка поняла, что это надолго, еще когда церемонно, со змеиным шуршанием разворачивались складки его мантии, и пригорюнилась, сохраняя осанку, подобающую Повелительнице.

Трандуил был в лучшем здравии, нежели Балин, и склерозом не страдал. Его речь была вдвое длиннее речи Балина. Он начал с дыхания Эру и завершил очередной гибелью Саурона, пройдясь по всем эльфийским войнам (между Домами и с силами зла). Упомянул балрога, доблестного Торина Дубощита, огненные реки и реки кипятка, славное пари и полную победу. Солнце заметно направилось к закату, еда окончательно остыла, гости глотали слюнки.

– И здесь, около древнего и непревзойденного Кхазад Дума, два сердца открылись друг другу. Великая честь для всех эльфов праздновать сегодня две свадьбы – свадьбу досточтимого узбада Торина Серебряной Длани и его избранницы Келлис и свадьбу Эйтара из Эрин Гален и Тиллинель из Дейла. Этой свадьбой мы выражаем наше почтение многоуважаемому Балину из рода Дурина, Торину Серебряной Длани и нашему союзу, союзу наугрим, эльдар и людей, который вновь был проверен на прочность великим горем и великим боем, а завершается великой радостью.

Эйтар и Тиллинель встали и поклонились, как ранее Торин и Келлис.

Ветка отметила, что и Трандуил ни разу не произнес ее имя. Фыркнула.

На сей раз почти успели положить себе кушаний и налить по бокалу… и поднялась Галадриэль…

Анариндил со стоном сполз под стол. Пролетел легкий шелест – все попробовали незаметно откусить по кусочку или по глоточку отхлебнуть, чтобы утолить голод и затем с должным почетом внимать речи Леди Золотого Леса, которая, несомненно, могла говорить и в два, и в четыре раза дольше Трандуила.

Галадриэль обвела присутствующих лукавым взором своих лисьих глаз… подняла бокал и выразительно произнесла:

– Выпьем!

Грянули аплодисменты.

Гномы, эльфы и люди от души хлопали в ладоши – и пир начался.

========== Глава 47. Счастья тебе ==========

Конечно, позже Галадриэль сказала целую речь. О гостеприимстве галадрим, о союзе трех народов и общем враге; о том, что уже сделано – и что еще предстоит. Но говорила она только тогда, когда гости насытились и расслабились. И вовсе не настаивала на том, чтобы ее слушали, затаив дыхание. Эта привилегия на таком пиру досталась Балину и Трандуилу, и торжественное молчание быстро сменилось песнями и раговорами.

И Элронд сказал речь. Пробовал постучать ножом по бокалу – но и ему пришлось говорить для тех, кто хотел слушать, а не для всех присутствующих. Все присутствующие уже вовсю отвлекались от битв и тягостей ради хорошего стола и друзей рядом. Элронд был серьезен, а от серьезности все устали.

Во времена великих радостей и великих потерь одни поют, другие прощаются.

Балин совсем потерял силы. В какой-то момент его тихонечко увезли подальше от стола. С ним были Ори и Кили, чье настроение как раз соответствовало предстоящему событию.

Жизнь покидала старого гнома, но он хотел уйти так, чтобы до последней секунды видеть пирующих.

За ним потихоньку пошла Синувирстивиэль – дать новых зелий и помочь продержаться до утра.

Воспользовавшись тем, что кто-то уже встает и уходит, незаметно исчез из-за стола Леголас. Лихолесский принц на миг появился за спиной Трандуила, потрепал по макушке Анариндила, потом сжал плечи Эйтара и Тиллинель, затем мелькнул возле Лантира – сказал нолдо несколько слов.

С Леголасом, глубоко поклонившись Элронду, отправился и Арагорн. Дунадайн и лихолесский принц быстро переоделись, и, забрав Крошку, навьюченную всяким ценным для путешествия скарбом, растворились в темноте. Дорога звала их, каждого – в силу своих причин. Обьединившая человека и эльфа дружба освещала им ночной путь.

Те, кто хотел, говорили тосты, желали счастья, долголетия и детей гномам и эльфам. Торин и Келлис сели ближе, чтобы закрыть пустоту, образовавшуюся на месте Балина, но из-за стола не уходили. Торин подпирал рукой голову, хмурился. Келлис, в богатейшем золотом убранстве, сидела очень прямо и удерживала одно и то же выражение лица, которое, возможно, считала достойным жены узбада. Юная по годам, быстрая и высокая для гномки, сильная физически и вполне привлекательная, Келлис еще не поняла своего места при Торине и не знала, что и как ей можно делать, чего ждать, чего требовать.

Очень спокойно сидели рядом Эйтар и Тиллинель, превыше прочего понимавшие в это время свой долг. Эйтар накрыл рукой руку жены, и, казалось, иногда смотрел куда-то вглубь себя, но чаще – на Тиллинель. Это время за пиршественным столом, вдвоем, было для обоих очень ценным, и они не торопили себя и других.

Ветка случайно бросила взгляд на скальные склоны Мории, возвышающиеся над поляной. И потянула за рукав Трандуила.

Лихолесский король поднял голову – на огромной высоте, в одном из проемов, которые когда-то снабжали Кхазад-Дум воздухом, на каменном балконе виднелась огненная фигура. Балрог сидел в дозволенных ему границах, как мальчишка на подоконнике, и смотрел на пиршество – беззвучно, не нарушая обета. Трандуил чему-то затаенно улыбнулся.

– Он не нападет? – шепотом спросила Ветка.

– Нет. Не мировое господство ему было нужно. А друг. Только как попросить о дружбе, если ты не знаешь, что это такое… разве что взять в плен, показать свою силу, присвоить, мучить. И к Ородруину он хотел по тем же причинам – создать свою копию, чтобы не быть одиноким.

Трандуил встал, отошел от пирующих на небольшой холм, взмахнул рукой – появились светлячки, которые обрисовали его силуэт. И какое-то время спокойно стоял, подняв голову наверх, глядя на лорда Гротмора.

– Зачем ты показался ему?

– Завтра нам надо будет войти в Морию. Занести плиты для саркофага, упокоить Балина в зале Мазарбул, как он и пожелал. Возможно, балрог позволит нам это сделать.

– А если не позволит?..

– Ну… Балин – беспокойная душа. Даже его последние желания… я вот не уверен, что их было всего два, саркофаг в Мории и женитьба Торина, – усмехнулся Трандуил. – Есть запасной вариант, как исполнить его волю касательно погребения. Об этом поговорим в свой срок. Касательно свадьбы – она состоялась.

Мэглин увел Анариндила и уложил мальчика спать. С Лаириэль сегодня была не Тиллинель, а в тайли напросилась сама Леди Золотого Леса. Детей Фили увела Бус…

Постепенно свадебный пир затухал – а небо светлело. Ветка попробовала уловить момент, когда и куда исчезли Тиллинель с Эйтаром, но не смогла. И подумала, что эти двое заслужили хотя бы немного полного уединения.

Когда последние гости разошлись для отдыха, а Торин за руку с Келлис подошли к Балину, Синувирстивиэль твердой рукой целительницы выдернула черный наконечник орочьей стрелы. Тут были Фили и Кили, Ори, Гаин, а еще Гэндальф – все самые близкие, кого любил и ценил Балин, кто выжил в Мории… и перед самым концом взгляд старика горел все тем же ярким огнем жажды жизни и приключений.

– Великая эпоха наугрим завершена, – произнес маг.

Келлис попробовала заглянуть Торину в глаза – но тот глядел, как Балина готовят к погребению, и не ответил на ее взгляд.

***

В полдень следующего дня Восточные врата снова были открыты.

Здесь были наготове и стрелометы и воины в доспехах и с толстыми щитами; траурная процессия, в которой огромные плиты саркофага с высеченными на них знаками готовились нести так же торжественно, как и тело самого Балина.

Через толпу тяжело вооруженных воинов, каждый из которых знал свое место, прошел Трандуил в венке из цветов, без доспехов, в мантии, текущей за ним по древним камням сверкающей рекой. С ним шла также безоружная Галадриэль в ослепительно белом платье, усыпанном по легчайшей ткани драгоценными камнями. На голову она также надела венок из белых цветов. Элронд не смог вынудить себя разоблачиться и безоружным присоединиться к Владыкам; воздержался от участия в переговорах и Гэндальф.

Гномы вереницей двинулись по боковым галереям в зал Мазарбул, назначенный для погребения Балина, понесли все необходимое.

Балрог пришел к гостям – и голос его рокотал кипящей черной злобой, а силуэт овевался дымными и пламенными плащами. И он был зрячим – обе глазницы демона сияли белым светом. Никто не слышал, а кто слышал – тот не понял, о чем Трандуил и Галадриэль говорили с Проклянием Дурина, чем увещевали его – но балрог в итоге остался на мосту, наблюдать за последними непрошенными гостями в его царстве, а гномы быстро соорудили из заранее подогнанных плит саркофаг, погребли в нем тело Балина. Убирать тела павших наугрим, которые лежали тут уже много дней – с того дня, как в Морию вошли эльфы, было некогда – саркофаг возвысился словно прямо в середине битвы, увенчав последнюю попытку рода Дурина вернуть Кхазад-Дум.

– Эти воины с их оружием, в их доспехах останутся здесь как воинство Балина, – тихо сказал Торин. – А мы, пока что живые, уйдем в края, в которых попробуем обрести покой и новую, мирную судьбу. Она уже была нашей, но тень Одинокой горы и прежнего величия наугрим смутила наш рассудок… и заставила бросить обжитый приют.

Ветка, ожидая Трандуила из Мории, висела на рукаве Гэндальфа.

– Ну почему без доспехов… что за бравада…

– Трандуил узнал лорда Гротмора довольно близко, – сказал старый маг, улыбаясь. – Будем надеяться, интуиция и сила мага не изменила лихолесскому правителю, и все будет хорошо.

И верно, когда из Ворот вышли последние гномы, за ними, спустя некоторое время, последовали и Галадриэль с Транудилом. Видно было, что, несмотря на внешнюю легкость переговоров, обоим пришлось несладко.

– Теперь, – сказала Галадриль, – балрог требует закрыть его пещеру и обещает карать каждого, кто нарушит его покой. Также он сказал, что обрушит камни вокруг врат изнутри, чтобы более никто не проникал сюда.

– Сказать – не значит сделать, – выговорил маг, и лицо его разбежалось морщинками улыбки.

Трандуил обнял Ольву за плечи.

– Наши дела тут завершены. Гномы уже собрали свои обозы с золотом и мифрилом. Они готовятся выступать. Соберемся и мы.

– А Лориен отправит великое посольство в Рохан, – сказал Келеборн. – Мы отдали гномам и… прочим гостям всех наших лошадей. Требуется пополнить табуны. Да и золото, долю, назначенную Тенгелю, надо сопроводить с должной охраной.

– Рохан! – с завистью сказал Анариндил, высовываясь из складки мантии отца.

– Сперва, – спокойно проговорил Трандуил, – мы отправляемся в Сумеречные чертоги. Нам надо убедиться, что в нашей вотчине все спокойно.

– А потом? Ада, а потом?..

– А потом будет видно, – рассмеялась Ольва. – Но мы же не говорим «нет», верно, Трандуил?

– Ну разумеется, я бы сказал «нет», – проворчал Владыка Лихолесья. – Но что теперь поделаешь. Ослаб магический оберег, укрывавший мой лес. Мы словно опять приблизились к Средиземью и всем его делам, от которых так старательно отдалились.

– И это не так плохо, сосед, – сказал Бард. – Мы тоже отбываем. Я подошел попрощаться. Очень хочу видеть вас в моем городе и буду с надеждой ожидать. Я забираю новобрачных?

– Забирай. Пусть проведут медовый месяц у тебя. Роль телохранителя Ольвы Льюэнь я возьму на себя на какое-то время, – спокойно проговорил Трандуил. – А далее мы решим, как нам следует поступить.

Эйтар, уже в дорожном, подошел к владыкам и преклонил колено. Ветка положила руку ему на голову.

– Спасибо за службу, лаиквенди. Я надеюсь, мы еще увидимся.

Эйтар коснулся губами пальцев Ольвы и ушел.

– Остался один вопрос, – проговорила Галадриэль. – Один маленький вопросик.

Бард, Трандуил, Келеборн – все присутствующие вопросительно поглядели на Леди Золотого Леса.

– Кто же подал знак Саурону для нападения на обоз?

– Я думал об этом, – медленно сказал Трандуил. – Приходится решить, что это была Фириэль, возможно, невольно. Пустив зло, сомнения и предательство в свою душу, она сделалась маяком для Темнейшего. Такие вещи ценны и зримы для него. Да и его явления прекратились с ее гибелью… и с гибелью Тауриэль.

– Сомневаюсь, – выговорила Синувирстивиэль. – Фириэль почти всю дорогу сидела с Мэглином, исполняла мои указания. Ставила припарки, массировала ногу. Но вроде как думать более и не на кого. Это были дети, раненые и наугрим.

– И Саруман, – сказал Гэндальф. – Великий маг, член Белого совета. Неужто он не укрыл бы беглецов от злого глаза? Само его присутствие могло бы сделать нападение орков Саурона невозможным.

– А может, – произнес Келеборн, – как раз Саруман и стал слишком ярким огнем, который заметило Око? Может, магу следовало путешествовать отдельно, не привлекая к себе внимания?

– О, магия истари весьма сильна и многообразна, – выговорил Гэндальф. – Если бы Саруман предполагал, что будет нападение, он, конечно, использовал бы ее, чтобы защититься от такового… но мы так хорошо убедили всех, что повозкам не грозит опасность, а Золотой Лес так близко…

– В любом случае, иных предположений пока что нет, – подытожил Трандуил. – мы запомним эту засаду и всех, кто был в повозках…

– Прости, Трандуил. Кто-то должен сказать, – выговорил Элронд. – Там был…

– Даниил Анариндил, – упавшим тоном произнесла Ветка, отвлекаясь от созерцания отъезжающих гномов. – Там был Даня. Темнейший может чуять его, как хищник… добычу.

– Наш сын не добыча и никогда ею не будет, – спокойно сказал Владыка. – Но мы учтем и это.

– Что еще нужно, – проворчал Элронд. – Фириэль глупая девчонка, которая сполна заплатила за свою ошибку. Саруман слишком могучий маг, чтобы подставиться под Око. Саурону нужен Волчий принц. За ним орки и пришли, его и требовали. Его и почуяли.

– Остановимся на этом, – с достоинством сказал Трандуил. – Очевидное не всегда истина. В моем сыне нет зла и не может быть, слишком много света, любви и надежд было вложено в его рождение и воспитание в укрытом Сумеречье. Притягательность его для Темнейшего не могу отрицать – но именно поэтому, потому что он, словно драгоценный камень, собрал в себя слишком много света. Именно поэтому был защищен от сторонних глаз столько, сколько оказалось возможным. А теперь мы тоже собираемся в дорогу. Нам остается лишь поблагодарить Лориен, чья щедрость подверглась изрядной проверке, и отправиться в путь. В любой момент ждем Владык эльфийских земель и короля Дейла в гости. Теперь рубежи Сумеречья открыты.

– О какой щедрости ты говоришь? – усмехнулась Галадриэль. – Благодаря пещере с золотом, мы сможем купить себе лучших лошадей хоть в Рохане, хоть в Гондоре. Этот поход обогатил все наши королевства. И самих гномов, конечно. Они идут в свои Синие горы с огромным богатством на повозках.

– Может, – сказала Ветка, провожая взглядом последнюю повозку наугрим, тщательно укрытую кожами, – их следовало бы проводить? Защитить?

– Нет. Гномы – сильные бойцы. Это их путь, – выговорил Трандуил. – И их судьба. Настает момент расставания. Он всегда настает. Но какое-то время с гномами пойдут Леголас и Арагорн, послужат им разведчиками – пока их пути следуют в одну сторону.

– Я так и не добралась до Шира, – прошептала Ветка.

– Я думал о хоббитах, когда пустился вслед за тобой, – улыбнулся Трандуил. – Но все же решил, что гномы тебе… интереснее.

Вдоль обоза гномов скакал Торин на вороном жеребце.

– Анари, – проговорил Владыка. – Пойди с Гэндальфом. Нам надо попрощаться с узбадом.

Бард, Элронд, Галадриэль, Келеборн и старый маг – все отошли прочь, а Трандуил, взяв Ветку за руку, сделал несколько шагов навстречу Серебряной Длани.

– Как твоя рука, брат? – спросил эльф, когда Торин подъехал.

– Как родная. Служит не хуже. Балрог держит свое слово, – усмехнулся Торин. Жеребец под ним горячился, ронял пену, а длинная волнистая грива лежала, как волосы самого узбада – разве что серебра седины в ней не было. – Я прощаюсь с вами. Ольва, ты знаешь и без того. Я люблю тебя. И я правда думал, всем сердцем верил, что ты заблуждаешься. Не понимал эльфов, живущих без страсти, без огня. Не видел я этого огня, пока не побывал в бездне Мории. Ждал я, пока морок с тебя спадет и ты очнешься. Но… понял я, что твои чувства ко мне… они как мечта, как поцелуй на льду, Ольва. Есть-то есть, а взять нельзя. Посмотрел и на Кили с Тауриэль. Свои должны держаться своих, Ольва. Бард, кажется, говаривал тебе это… и был он прав. Дай тебе Эру все же никогда не разочароваться в твоем выборе. И я свой сделал. Я соскучился по морскому ветру, по дому, который не унаследовал от пращуров, а создал своими руками, по Чертогам Торина в Синих горах. Я боролся за наш народ, пока Таркун не отдал ключа и карты. Но проклятое злато Смауга не приносит блага. В добрый час я ушел из Эребора и освободился, а власть злата охватила Даина… Эребор заперт от орков и от глаза Саурона, все, как хотел Таркун. Они, эти мудрые, изрядные хитрецы. Я же принял решение и сделал свой выбор свободно, хоть и по пожеланию Балина. Всем своим сердцем я попробую принять Келлис – может, без страсти, но как преданный супруг.

– Счастья тебе, – тихо произнесла Ольва.

– А ты, брат, – Торин обратился к Трандуилу. – Хоть и невольным было наше побратимство, но мы оба признали его. Да, ваш союз с Ольвой теперь священен для меня. Я никогда не нарушил бы закона чести. Прости за… фею. И балрог с тобой, зануда лихолесский!

– И с тобой, Торин Серебряная Длань. Легкого пути тебе и твоему народу! – Трандуил обнял Ветку за плечи.

А она смотрела вслед улетающему вороному жеребцу.

И в теле, и на душе Ольвы снова было легко. Все слова оказались сказанными. Нужные слова.

И позже, когда Ветка уже ехала на Гесте рядом с Трандуилом во главе их отряда по направлению к Ирисной низине, отзвуки стука копыт черного, как смоль, коня звучали в ее душе, постепенно затихая.

Затихая навсегда.

Так она думала.

«Сказать – не значит сделать».

Комментарий к Глава 47. Счастья тебе

Кто в плену у Саурона? А – Финрод (Ном), Б – Келебримбор, В – ОМП, С – ваша версия. Если можно, развернуто ))))

Появвились еще версии Маглор, Даэрон.

========== Глава 48. Домой! ==========

– Ну что же, – проговорил Гэндальф, стоя рядом с лордом Элрондом. – Вот все и разъехались. Пора и нам, друг мой, перевалить Мглистые горы. Ты поедешь в Последний домашний приют, я – в Шир… что-то давненько я не навещал полуросликов, да и фейрверков у меня скопилось пруд пруди.

– Вышло совсем недурно, – кивнул полуэльф. – Хотя и потери были велики. Саурон обрел телесность и снова лишился ее. Такие события надолго ослабляют Темнейшего. И все же не убивают его.

– Очень сложно убить того, – сказал маг, набивая и раскуривая трубочку, – кому мы сами невольно показали дорогу за пределы Арды. За пределы мира, сотворенного Эру.

– Ты думаешь, он будет черпать силы на родине Ольвы Льюэнь и возвращаться вновь? – Элронд смотрел на истари, пытаясь прочитать будущее в серых глазах волшебника.

– Будет возвращаться. До тех пор, пока не потеряет надежду обрести Единое кольцо… и пока не сообразит, что в ином мире также живут люди, – грустно выговорил Гэндальф. – Люди, которыми можно управлять… которых можно исказить.

– Митрандир… но это значит, что мы попросту гоним Темнейшего туда, где он не опасен нам…

– Да. Но туда, где он опасен другим, – сказал маг. – И где нет ни Белого совета, ни волшебства, ни эльфов. Но у нас еще есть время, мой друг. Есть время подумать, что же с этим делать…

Вереница лихолесских всадников, за которой следили собеседники, скрылась из вида.

Элронд тронул повод своего коня – и ривенделльцы вместе с Гэндальфом направились мимо Келед-Зарам, уже немного восстановившего свой вид и прозрачность вод, к тайному перевалу.

***

Одно дело, когда Ветка ехала этой рекой среди ирисов с Эйтаром, Арагорном и Тауриэль. Тогда, несмотря на недавний плен и страшные испытания рыжей стражницы, было странное ощущение свободы от любых забот, радости и легкости. Каникул. Колдовские цветы грозили мечами листьев, вода была прозрачной и ледяной…

Сейчас, во главе конного вооруженного отряда путешествие звучало совсем иначе. Блестели кольчуги, развевались вымпелы, звенел металл. У каждого всадника были чересседельники из крепкой кожи, туго набитые золотом – неожиданный дар Красного пика. Воины-ирисы словно отступили, с уважением давая дорогу отряду, признавая его право проехать тут.

Кроме того, Трандуил пустил окрест стражников – искать разрушенную бобровую хатку. Клинки, которые еще оставались в этом сооружении, манили Владыку. Однако, как это часто бывало в Ирисной низине, то, что ищешь специально – не находишь, а проводника к местным тайнам уже не было.

Даэмар по приказу Владыки набил рыбы на копье и оставил на единственном найденном по дороге сухом пригорке. Вдруг странный голый друг Ольвы, отпущенный ею на свободу, найдет благодарность и подарок?.. Отряд не поместился бы на этом возвышении, а потому не стали и останавливаться – так и двигались до Андуина, повторив переход, который проделал отряд Ольвы, но – в другую сторону.

– Ольва, – спросил Трандуил, – а ты, кстати, успела сказать Митрандиру, как распорядилась его узником?

– Ой… ты прав, надо было – но столько событий…

– Не переживай. Я сказал. Он не обрадовался.

Близ Великой реки отыскали намытую песчаную косу у воды, отдохнули как следует, а затем прошли к отмелям, чтобы переправиться на другой берег.

Ольва провела волшебную ночь… с собственным мужем. Теперь лето вошло в свои права и даже ночи стали теплыми – достаточно теплыми, чтобы из шатра выйти купаться в самый звездный час, ничем не прикрывая наготы; чтобы без покрывала обнимать друг друга на легких дорожных постелях, на ворохе рогоза, который притащили Иллуир с Даэмаром. Рогоз предательски шуршал, но это не смущало владык Лихолесья, так истосковавшихся друг по другу.

У шатра горел небольшой костер, на котором грелся котелок с отваром из трав – и был этот напиток слаще меда, пьянее вина.

– Ты самый лучший, самый прекрасный, самый любимый…

– Что-то ты изменила своим обычным заклинаниям, Ольва, – шептал в ответ король эльфов. – Мне не хватает их, давай-ка повторим – высокомерный, надменный, капризный, невыносимый…

И пахло лесом и цветами, теплом и мужчиной.

– Ох…

Утром, которое наступило так быстро, прошли до бродов и переправились через Андуин. Если вниз воины Трандуила спускались на плотах, то вверх надо было двигаться только верхом – на лошадях из Лориена.

Все время путешествия Анариндил, который по дороге сюда, гонимый страхом и дурными предчувствиями, толком не успел ничего рассмотреть, вертелся на седле перед Трандуилом и расспрашивал обо всем, что видел – о растениях и рыбах, о птицах, животных; о краях, горах и реке. Учить историю и слушать об Исильдуре, Сауроне и великих войнах было намного интереснее тут – в местах сражений. И Владыка с неохотой согласился, что дети действительно подросли настолько, чтобы посмотреть мир за пределами Сумеречья.

Сета оставили пока в Лориене – до полного выздоровления. Потом, как считали и Даниил, и Трандуил, варг сможет добраться домой самостоятельно.

Пару раз Ветка расспрашивала сына о Йуллийель – о ее песнях, о том, как она помогала Анариндилу и Мэглину разыскать Трандуила… толком Даня сказать ничего не сумел, но заметил, что «когда все стало хорошо», и песни сестры прекратились. Он не слышит ее. Но она знает – все целы и все едут домой. И с ней самой все прекрасно.

Еще пара переходов.

Ольва не ожидала, что настолько обрадуется Лесу. Птичьему говору дозорных, могучим деревьям в четыре и даже десять обхватов, привычному воздуху, влажному и живому под деревьями-великанами, насыщенному летними ароматами на полянах. Лесу – и Трандуилу, который в родных владениях также начал успокаиваться, набирать силу, словно заново взрослеть – от беспокойного худощавого юноши к обычной зрелой властности. Ночи наводили на мысль, что, даже не покидая Леса, королевской чете следовало бы чаще выбираться «на природу» – подальше от дворца и дворцовых правил…