Текст книги "Where Angels and Demons Collide (СИ)"

Автор книги: fifti_fifti

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 44 страниц)

Монолог Тома почти не прерывался, а взгляд остекленел. Ангел сообразил, что с середины рассказа парень абсолютно ушел в себя.

– Отец сказал, что я виноват не меньше, чтобы я шел к себе и подумал над своим поведением. Алекс надел куртку. Мама зашла в дом и возвестила всех о том, что прогрела машину. Я помню все это отрывками, потому что болезнь мешала мне думать, моя голова кипела от злости. Я сказал тогда...

Том сделал глубокий вдох. Говорить ему становилось все труднее. Билл взял его за предплечье, чтобы дослушать.

– Том. Что ты сказал? – Ангелу показалось важным услышать это.

– Я сказал... «Вот и выметайтесь отсюда все, видеть вас не хочу! Ни сейчас, ни через сто лет». Понимаешь? Я сказал им это сам.

В глазах человека появились слезы, а Билл ощутил, что его горло сжимается от грусти.

– Я хотел, чтобы они ушли. И они ушли.

– Том.

– Но я никогда не хотел, чтобы это стало реальным! Если бы кто-нибудь когда-нибудь изобрел машину времени...

– Том, послушай, – Билл понял, что надо прекращать, потому что по щеке парня скатилась одна, за ней другая слеза. Он слегка тряхнул его, немного приводя в чувство. – Никто никогда не хочет, чтобы такое происходило. Но ты ведь не мог знать, что видишь их в последний раз?

– Я не мог. Но я сказал им это! Понимаешь?

Поддаваясь загадочному инстинкту, Ангел неловко обхватил смертного мальчишку, прижимая его к себе.

– Это все ерунда. Люди уходят не потому, что ты сказал или сделал что-то не так. Они уходят потому, что их время на земле заканчивается. И ты не можешь поделать с этим ничего! Таковы законы мироздания...

– Но тогда почему они не взяли с собой меня? – отчетливо прошептал Том, утыкаясь носом в плечо Биллу. Он не заметил, когда успел оказаться так близко к этому парню.

– Потому что, потому что ты еще нужен здесь! – Ангел осторожно погладил его по спине и волосам. – И если бы ты только знал то, что знаю я, ты бы понял – твои родители сейчас в лучшем мире. Просто тебе еще не время отправляться следом. Рай – такое место, куда попадаешь, когда приходит твое время, и это прекрасное место, это правда!

Его голос казался быстрым и сбивчивым. Ангел ощущал, как смертный повисает, расслабляется в его объятиях, и он понял, что движется в верном направлении в своих попытках успокоить мальчишку.

– Все так говорят, но, на мой взгляд, это самое глупое, во что можно верить, – глухо пробормотал Том, сжимая футболку своего брата на спине парня.

– Это не глупость. Я точно знаю, – Билл немного покачал его в своих объятиях. – Придет время, и ты сам поймешь – там, где заканчивается одна жизнь, начинается другая. Лучшая. Лучшая для тебя и лучшая для тех, с кем разошлись твои пути.

Эти слова прозвучали так твердо и уверенно, что Том отстранился от парня. Он вытер предательские мокрые глаза одной рукой.

– Откуда ты знаешь?

– Ммм, не думаю, что сейчас самое время рассказывать это, – Вильгельм немного стушевался. – Но я точно знаю, что твои родители не злятся на тебя, потому что в том мире, где они живут, нет зла, они там, где текут теплые реки и царит вечное лето. Ты должен поверить мне, Том!

На секунду человек увидел искорку в глазах своего нового друга. Темноволосый парень вдруг снова показался ему потусторонним, словно сотканным из света – точно как вчера, в подсобке. В радужке Билла отражались блики, какие сложно представить у земного существа. На одну секунду Том растерялся, вглядываясь в его глаза, только потом он сообразил, что некрасиво таращиться так пристально. Он моргнул, немного отстраняясь от Билла. Загадочное ощущение тут же прошло. Ангел поспешно опустил взгляд.

– Я расскажу тебе, хорошо? Как-нибудь, – закончил он, больше не смотря на смертного парня.

– Я с удовольствием послушаю твою историю, – как заколдованный, повторил Том. Его тело словно налилось теплом от близости Билла. Почему в некоторые мгновенья он выглядел таким волшебным?

– Прямо сейчас нам нужно собираться. Ты еще не передумал идти в студию?

– Я не передумал, – повторил Том, рассматривая его руки на своих предплечьях.

Билл отошел от него. Он уже не обнимал человека, и в этот момент внезапный холод прошел по коже обоих парней. Как удивительно, рядом друг с другом они чувствовали себя комфортно, словно более... защищенными? Ангел тоже ощутил это. Необъяснимое разочарование поднялось со дна его души, когда Том сделал два шага назад, а потом еще, и, немного помявшись, протянул текст.

– Нам надо спеть хотя бы пару раз. А то мы... ничего не успеем.

Ангел кивнул.

Пальцы Тома тронули струны и принялись извлекать из гитары прекрасную мелодию, и тогда Билл запел. Его голос, проникновенно проговаривающий слова песни, идеально накладывался на мелодию, сплетаясь с ней в причудливый танец. Музыкант и певец и создавали вместе что-то новое, меняющее атмосферу в пределах этой комнаты, приносящее в тишину живое звучание. Мягкие ноты заполняли пустоты, одну за другой.

Мелодия и песня, две неразрывно связанные половинки одного целого будто нашли друг друга, и Том сам удивленно поднял голову от струн. Билл в упор смотрел на него взглядом, в котором не сквозило ни тени сомнения в правильности принятого решения. Этот парень действительно не выглядел так, будто собирался отступать.

Том ощутил, что плывет по помещению. Пол начал медленно утекать из-под ног, стены тоже размылись и превратились в неясное пятно. Внезапно смысл слов Билла стал ясным, как никогда: место, где царило вечное лето и текли теплые реки представилось юному гитаристу четко и в деталях. Все, что Том видел перед собой, были неотрывно глядящие на него, спокойные и глубокие темные глаза, обрамленные черными ресницами, и именно в них мерцало отражение бесподобной картины: раскинувшееся голубое небо, мягкий, золотистый свет и тепло. Это были чистые, новые эмоции, которые через пальцы, текли по струнам, заставляя верить в то, что все происходящее – правильно.

Тому пришлось разорвать контакт и отвести взгляд, иначе они просто рискнули бы устроить короткое замыкание и последующий за ним пожар. Взгляд гитариста скользнул по руке Билла, которая сжимала скомканный листок. К его удивлению, черноволосый парень даже не смотрел туда; он пел по памяти, прочитав слова всего один раз. Вот так просто, ощущая и пропуская мелодию и строки через себя, он будто вкладывал в нее что-то личное, какую-то значимую часть себя, и именно от этого становилось так жарко и нестерпимо душно.

Когда эту песню играли они с братом, Том не сомневался в ее красоте, но в исполнении Билла песня стала такой новой, такой живой. Этот парень словно нес с собой перемены, которые были именно тем, что Том так давно потерял, а теперь, кажется, находил снова.

Когда мелодия стихла, юный музыкант придержал рукой струны. Он дождался, когда вибрации смолкнут под его ладонью. Ни ему, ни Биллу не хотелось портить ощущение того, что сейчас в эту минуту все встало на свои места. Как будто так было всегда и больше не будет по-другому.

– Вау, – наконец смог сказать Том. Собственный голос казался ему далеким, звучащим словно со стороны.

Взгляд Ангела казался стеклянным. Он не понял, почему кончилась мелодия.

– Ты ведь классно поешь, Билл. Ты уверен, что это не то, что ты делал всю свою жизнь? – сказал Том, когда с трудом подобрал слова, чтобы продолжить диалог.

– Как ни странно, это не то, чем я любил заниматься. Но из-под палки это совсем не так, как было сейчас. Совсем другое.

– Думаю, все сегодня пройдет хорошо, не может не пройти.

– Я тоже так думаю.

Они еще с секунду молча просидели в комнате, слушая, как в коридоре сопит и топчется Георг, а в соседней комнате Густав ковыряется в своих вещах, застегивая сумку со всяким нужным барахлом. Но для двоих в пределах одного помещения мир почему-то остановился на минуту, словно давая передышку от темпа жизни и заодно возможность собраться с мыслями.

***

Ребята добрались до студии довольно быстро, чем немало удивили продюсера. Петер изумленно посмотрел на четверку музыкантов за стеклом изолирующей звуконепроницаемой комнаты. Когда он увидел Билла, дар его речи пропал сам собой, но Том так уверенно называл ее «солистом», что Хоффман решил подождать до завершения действа. Когда Билл повернулся спиной, Петер молча указал на него взглядом и округлил глаза. Георг понял и усиленно закивал, а Густав пожал плечами, что, видимо, означало «ничего не знаем, сам разбирайся».

Вот Хоффман и смотрел сквозь стекло на новоиспеченного солиста, пытаясь разобраться в происходящем хотя бы наполовину.

– Как долго ты занимался вокалом? – полюбопытствовал он между делом.

Билл посмотрел на Тома и перехватив его предупреждающий взгляд. Они не успели обсудить в машине такие подробности, хотя юный гитарист и просветил Ангела насчет того, что страдающий паранойей Петер может задавать вопросы. Единственной инструкцией, которую Билл помнил была: «Главное – оставайся собой». Он очень хотел бы знать, что значили эти слова для него в этом мире, и старался не переиграть.

– Я занимался вокалом два года. Профессионально. Остальное время упражняюсь сам, – не моргая взглядом, выдал Ангел.

– Маловато будет, – Петер поджал губы, а Том одобрительно кивнул.

– У меня природный талант.

– Скромность тоже природная? – Продюсер хмыкнул, проводя рукой по волосам.

– Моя матушка по имени Беатрис, вы слышали про нее по телефону, считает, что да.

Том издал странный хрюкающий звук, и все уставились на него.

– Простите. Кашель, – кончики ушей гитариста покраснели. Он предпочитал не поворачиваться сейчас к Биллу, уловив эту абсолютно ровную интонацию. Он, конечно, сам сказал действовать естественно и по ситуации, но не до такой степени. Петер кинул взгляд на Георга, который снова дал понять, что лично он не знает о чем речь.

– Тетушка Беатрис. Угу. – Петер понятливо и согласно кивнул. – И ты думал о карьере профессионального певца?

– Эта мысль не оставляет меня в покое ни днем ни ночью. Я очень люблю музыку, особенно арфу, – ответил Билл и расплылся в очаровательной улыбке.

– Арфу?

– Арфу.

– Но ты не заканчивал музыкальную школу?

– Заканчивал, каждый день после обеда!

Том едва не подавился от хохота второй раз, слушая попытки Билла уйти от подробностей. Он повернулся, борясь с душащими его слезами. Как и любые люди подобной профессии, педантичный Петер жутко любил факты, но способы Билла убедить его, конечно, были очень странные. Увы, Том в данный момент не мог проронить ни слова от смеха, а потому не смог его остановить.

– Петер, ну, чего ты к нему пристал, а? Он просто талантливый, не нужна ему школа. Сейчас сам все увидишь, что ты прицепился к человеку, как репортер желтой газеты? Ты еще спроси, есть ли у него девушка и почему он предпочитает такой имидж, – выслушав еще пару дурацких, на его взгляд, вопросов, Том все же справился с собой.

– Кстати, хороший вопрос, – Петер строго скрестил руки на груди. – Личная жизнь может помешать вашей карьере! Как у тебя на личном фронте?

Билл не ответил, Том в это время суетился вокруг него, склонившись прямо к его уху и нашептывая ему что-то. Тот согласно кивал, прикрыв глаза и внимательно слушая его. Глаза Петера сузились при виде этой картины, и в голове у него зашевелились какие-то мысли, которые он, впрочем, тут же погнал от себя. Они не добавляли никакой ясности.

– Я совершенно свободен, – услышав, что говорил ему Том, Ангел расплылся в лучезарном смайле.

– Нет у него никого, не переживай, – Том бодро нарезал круги за стеклом, с небывалым энтузиазмом проверяя, чтобы все было подключено правильно. – Ты готов? Главное – не нервничай, делай все то же самое, что и сегодня с утра, как будто кроме нас тут никого нет.

Эти слова относились уже к Биллу. Тот кивнул, не особенно при этом поняв, что Том вообще ему говорил. Его взгляд прилип к кольцу пирсинга парня, которое задерживало все его внимание. Оно маячило прямо перед глазами подобно блестящему крючку для ловли на живца. Мягкое дыхание со вкусом мятной жвачки касалось щеки, отчего ладони Билла покрылись влагой. Том еще раз хлопнул его по плечу.

– Ты наша надежда. Валяй.

Петер хотел спросить еще что-то, потому что объяснение казалось ему более чем неубедительным, но Густав уже начал отбивать ритм, а Том и Георг заиграли. Билл отсчитал такты и вступил, вовремя, ровным, но таким пронизывающим голосом. Через секунды у Петера медленно поползла вниз нижняя челюсть. Он и думать забыл, о чем собирался спросить, и во все глаза смотрел на нового солиста, на его темные волосы и глаза, совершенно белую кожу, точеные черты лица, но слышал только голос, который не оставлял ни одного живого места даже в душе такого бывалого человека как он. Ровный тон, абсолютно профессионально поставленный вокал, приятный тембр и идеальное звучание. В исполнении этого парня стала совсем не такая, как в исполнении Алекса, но от этого она значительно улучшилась. Ни одной фальшивой ноты, все на своих местах, ни октавой выше или ниже, чем надо. Это было просто...

Петер махнул рукой, прерывая исполнение на середине. Он поднялся со своего места и зашел в кабинку к группе, не дав им отыграть даже пары минут.

– Том, на минуту, – продюсер подманил его рукой.

Том резко оборвал аккорды, удивленно и обеспокоенно обернувшись на Билла и двух друзей. Сжимая свою гитару крепче, он поднялся со стула, все так же не понимая, что сейчас вообще будет. Петер никогда не прерывал их репетиций. Юный гитарист вышел вслед за ним, в последний раз оглянувшись на троих парней, которые переглядывались друг с другом. Он уже понял, что сейчас ему, кажется, всыплют за все, что он делал не так: и за сумбурный звонок, и за то, что Билл не смог связать пару слов на собеседовании. Но ведь такого не могло произойти, этот парень исполнил все почти идеально!

– Чего это он? – обеспокоенно пробормотал Густав, провожая взглядом побледневшего Каулитца.

– Не знаю, я не Вольф Мессинг, – проворчал Георг, рука которого так и замерла на полпути до струн.

Том вернулся ровно через пять минут, и по его лицу нельзя было сказать ровно ничего. Он был красный, губы поджались в одну линию. Парень молча залетел в комнату, собрал свои инструменты, медиаторы, гитару, шнур к усилителю...

– Пошли, чего расселись, – резко бросил он уже выходя из студии.

– И все? – Густав, Георг и Билл переглянулись в растерянности.

– Том, а что Петер сказал? – крикнул ему Георг.

Однако и Том уже шел прочь. Ребята недоуменно переглянулись, а в глазах их сквозила одна и та же мысль, состоящая из трех букв и начинающаяся на «х». Радостные люди не выбегают из студии красные, как помидор и не срываются прочь, с чувством хватая свои инструменты. Парни поспешно собрали свои вещи и как можно быстрее покинули помещение вслед за другом, ожидая самого худшего.

Догнали они его уже около машины, Том стоял, запрокинув голову и подставив лицо порывам легкого весеннего ветерка.

Ready for a change now

I can see it in your eyes

Heart is beating faster

Caught you by surprise

I’ll make you recover

Break the spell you’re under

Bring you back, bring you back to life

Is it fight or flight?

Angel, lose the wings…

(Bring You Back-State Your Cause)

– Том! Может, все же объяснишь? – растерянно попросил его басист, не понимая ровным счетом ничего.

Когда Том посмотрел на ребят, на губах его играла широченная улыбка.

– Объяснить что?

– Чувак, это не смешно, – потерял терпение обычно спокойный, как истукан Густав. За его спиной стоял бледный Билл.

– Контракт, ребята. Петер предлагает нам контракт. Если, конечно, Билл останется с нами. Он был настолько впечатлен выступлением, что даже не стал задавать нам лишних вопросов!

– Ах ты сукин – Георг резко потерял в цвете и кинулся с кулаками на Тома. – Я решил, что все, привет переход и четыре бродячих бременских музыканта! Ты не мог это сказать нам в студии?

– Погоди, ну должен же быть драматичный момент? – Том смеялся и уворачивался от его кулаков.

– Сейчас я устрою тебе драматичный момент! В духе мыльных опер с печальным концом!

– Я хочу, чтобы нас услышали все! У нас будет контраааааааааааакт!

Том орал так, что у одной из проезжающих машин взвизгнули тормоза, а проходящая мимо пожилая женщина с удивлением обернулась и покрутила пальцем у виска, от греха подальше удаляясь от группы ребят на другую сторону улицы.

Георг и Густ, не сговариваясь, прыгнули на Тома, стискивая его в суровых мужских объятиях. Их всех накрыло волной дикого неадеквата. Никто из них не мог поверить в то, что они получили то, чего так хотели. И все это благодаря...

Том понял, что от радости они совершенно забыли про Билла. Тот стоял чуть поодаль, растерянно рассматривая своих только вчера обретенных друзей. Улыбка играла на его губах – неподдельная и такая светлая.

Он понятия не имел, что сделал.

Из-за облаков пробилось, озаряя окрестности своими золотыми лучами, утреннее весеннее солнце. Билл перехватил взгляд Тома и улыбнулся ему еще шире, а гитарист вывернулся от продолжавших орать Георга и Густа и решительно шагнул к нему. Сначала Ангел не понял, что этом человек хочет сделать, но тот сократил расстояние между ними за пару широких шагов и порывисто заключил новоявленного солиста в объятия. В этом не было ничего необычного, просто совместное выражение радости, однако у Билла вдруг совершенно ощутимо подогнулись колени. Если бы он не стоял, опершись бедром о бампер Георговой машины, он, наверное, загремел бы вниз.

– Спасибо тебе, Билл. Ты не представляешь, как ты нам помог. Это очень много значит для меня!

Горячий шепот прямо в ухо, и Ангел окончательно потерял этот мир. Он крепко зажмурился и тоже вцепился в боковые части распахнутой куртки мальчишки. Теплый шерстяной свитер, запах какого-то одеколона отчего-то скрутили его желудок узлом. Он молился, чтобы Том постоял так еще чуть-чуть, просто держа его, иначе, он мог поклясться, любой порыв ветерка просто сдул бы его вдруг ставшее легким, как пушинка, тело, и унес бы куда-то далеко-далеко.

– О чем ты? Если бы не ты, меня бы сейчас тут просто не было. Это я должен тебя благодарить, ты мне вчера так помог, – тихий шепот Билла пришелся куда-то в плечо Тому. Брюнет не подозревал, что у гитариста в этот момент по спине пролетела стайка легких бабочек.

– За это надо бухнуть! – раздался откуда-то вопль Георга. – Срочно!

Его предложение было встречено веселым, согласным гоготом. Настроение всей компании как по мановению палочки подлетело до потолка.

С плеч Тома как будто свалилась огромная гора, и впервые он ощутил себя счастливым, таким счастливым, что был готов орать, прыгать, бегать по улице, разбрасывая листовки с возгласами, что он на седьмом небе.

Ему было совершенно не важно даже, что все его счастье держалось на очень хлипких опорах, на знакомстве с парнем, которого он знал от силы несколько часов. Уже за одно то, что у них все получилось, впервые за последние полгода и за то, что мечта, которой он жил так давно, наконец, сбылась, он готов был обнимать Билла вечно. Это было просто невероятно. Всего лишь легким движением ресниц, одной своей улыбкой, этот странный новый знакомый вернул к жизни то, что казалось уже давно ушедшим безо всякой надежды на возвращение. Внутри воцарились такие оглушающие тишина и спокойствие, что Тому даже стало как-то не по себе. Перед уходом Петер сказал ему:

– С возвращением, Том.

А может, он был прав? Может, это и есть оно – возвращение? Том улыбнулся своим мыслям. Он повернул голову и дождавшись, пока Билл перехватит его взгляд и посмотрит на него, подмигнул ему.

Нет, точно. Теперь все станет по-другому!

====== Глава 11. Амулет Пятой Стихии ======

К утру Дария почти достигла Магдебурга. Она шла долго, а в ранний час вокруг не появилось ни души. Все, кого девушка встретила по дороге, был лишь какой-то пожилой смертный, мирно копающийся в своем саду, да пара собак, перебежавших ей дорогу. Они скрылись в придорожном кустарнике, что-то негромко рыча на своем собачьем языке.

Только Дария подумала, что было хорошо идти вот так, просто наслаждаясь тишиной, как мимо прокатила одинокая машина.

– Эй, красоточка! Подвезти? – Из-за опустившегося стекла на нее выглянули масляные глазки какого-то не слишком трезвого смертного.

Девушка без интереса повернула голову в его сторону. Какая неразумная смертная особь.

– Езжай себе, зачем тебе проблемы? – довольно спокойно предложила она.

Однако человек никак не желал отставать. Он все ехал и ехал за одинокой путницей с красными волосами, посылая ей похабные поцелуйчики и подмигивая правым глазом.

– Ну хорошо, – Дария остановилась и ухмыльнулась. – Ты сам того хотел.

Она приостановилась на секунду и улыбнулась парню такой обворожительной улыбкой, что тот едва не ослеп. Покачивая бедрами, Демоница медленно направилась к его машине и облокотилась на приопущенное с водительской стороны стекло.

Через минуту, сбросив тело горе-кавалера в канаву, Дария села за руль. На торпеде обнаружилась чашка недопитого кофе и пакет с булочками. Кофе она выбросила сразу, а вот против выпечки устоять не смогла.

Нажав на газ, Фурия повернула ключ. Этому фокусу она научилась уже давно, потому, что перемещаться по миру смертных на общественном транспорте для нее было немыслимой пыткой, в которую она попала лишь один раз по глупости и неосторожности. В следующий раз она купила методичку по урокам вождения и, прочитав ее от корки до корки за пару часов, приобрела себе крайне важный опыт, который ей все как-то не доводилось попробовать на практике. Время было самое подходящее, потому что ощущение бескрылой неполноценности начало доставать Демоницу весьма скоро.

– Ну и дыра. Ты меня куда завез? – спросила Дария, когда они с Тео притормозили в городе.

Ворон прикрылся крылом и каркнул, давая понять, что он тут ни при чем, пока его хозяйка осматривалась. Типичный европейский городок, она и сама была родом из такого: домишки какие-то серенькие, невысокие, магазины закрыты, вдоль дороги мусор лежит... И ни души вокруг, по крайней мере, живой.

– Почему эта жопа? Почему не Ницца? Почему не Канны или не Лос-Анджелес? – раздосадованный хлопок двери ненадолго нарушил тишину утра.

Ворон снова каркнул и повернул клюв в сторону одного из зданий. Дария тоже посмотрела туда. Брови ее удивленно поползли вверх.

На противоположной стороне улицы, недалеко от того места, где она припарковала свою машину, притормозил большой серебристый джип. Пижонски посверкивая хромированными покрышками, он остановился у зеркальных дверей одного из зданий.

– Ты меня привел на местную братву посмотреть или что? – Дария остро уставилась на Теодора.

Двери тачки внезапно открылись, и из салона вылезли трое парней, на вид им можно было дать не больше двадцати лет. Они остановились на тротуаре, на ходу что-то громко выясняя между собой, размахивая руками и бурно решая какие-то вопросы.

Один из них – невысокий, коренастый и в очках – обошел тачку сзади, открывая багажник, и начиная вынимать из нее какие-то чехлы, оборудование, инструменты и провода. Самой последней открылась задняя дверь, и оттуда показался высокий и стройный молодой человек. Вылезая из машины, он изящно откинул назад темные волосы. Его бледная кожа попала под сверкнувшие солнечные лучи, и оттого показалась Дарии слишком светлой. Он надел темные очки и поправил куртку.

Изображение в глазах Демоницы раздвоилось от такого зрелища. Она прижала руку ко рту, чтобы подавить резкий смешок.

– Это. Что. Еще. Такое? – раздельно спросила она без надежды на ответ. – Что это за прЫнцесса… Никак Нефертити собственной персоной? Мои ребра!

Дария не могла дышать из-за подкативших слез. Она справилась с собой нескоро, лишь через пару минут. Ее мучил лишь один вопрос, что могло случиться с Ангелом всего за одни сутки, чтобы он вдруг стал выглядеть так? С виду он вообще ничем не отличался от самого обыкновенного парня лет девятнадцати-двадцати. Одетый в эту простенькую серую куртку и какие-то драные джинсы, зрительно удлинявшие пропорции и без того худого тела, он скорее смахивал на земную фотомодель. Или суперзвезду. Или еще дьявол знает какое создание из мира шоу-бизнеса.

Дария подавляла спазмы. Под конец истерики у нее началась самая обыкновенная, человеческая икота.

– Теодор, если ты хотел избавиться от своей старой хозяйки, ты мог бы придумать менее изощренный способ. Если я умру, кто будет заботиться о тебе?

Птица возмущенно щелкнула клювом, словно желая показать, что клеветать на себя не даст.

Дария едва сдержалась, чтобы не окликнуть строго приятеля и не посмотреть на его реакцию. По правде она не стала делать этого лишь по одной причине: ей хотелось насладиться зрелищем. Вильгельм продефилировал туда-сюда вдоль машины, затем помог поддержать чехлы и сумки. Он не смотрел по сторонам, слишком занятой беседой со своими друзьями, а затем обернулся к парню с дредами, который стоял рядом с ним. Дария не видела лица смертного, зато выражение лица друга, ей как раз видно было прекрасно. Младший Ангел улыбался такой сверкающей улыбкой, и словно преобразился до неузнаваемости. Дария невольно отметила, что он очень даже ничего, особенно без этого своего бесформенного балахона.

Черты его будто смягчились, лицо стало удивительно чистым и светлым, без единой темной мысли, которые часто преследовали его в Раю. Если бы Дария не уловила неповторимую ауру Ангела, она бы вообще подумала, что перед ней стоит простой смертный.

Вильгельм настолько увлекся разговором, что даже не посмотрел в ее сторону, он не смотрел вообще никуда, кроме стоящего с ним рядом парня. Дария мысленно обвинила его в полном отсутствии инстинкта самосохранения, но Ангел скрылся в здании вместе с компанией ребят, а неугомонный Тео не дал хозяйке сполна насладиться видами. Он настойчиво прыгнул ей на плечо и ущипнул клювом за ухо.

– Ну чего тебе еще, ты посмотри, на кого я теперь стала похожа из-за тебя, у меня вся тушь потекла, – девушка аккуратно вытерла пальцами красные глаза. – Не бери грех на душу, Теодор! У тебя его и так хватает! Да перестань ты нападать! – запротестовала она после того, как ворон тюкнул ее клювом в третий раз.

Тео указал клювом куда-то направо. Дария посмотрела туда и желание бурно веселиться развеялось тут же. Улыбка сползала с губ Демоницы.

– Так. Понятно. Мы не одни, – понятливо сказала она.

Там, куда указывал внимательный Тео, кое-что происходило. В воздухе, где-то на уровне глаз человека, парили два красных огонька. Они становились то меньше, то больше, а затем и вовсе задержались на стороне улицы прямо напротив дверей здания, за которым скрылась компания ребят. Дария огляделась и пересекла дорогу, достигая загадочных огоньков.

– Дахил. Как удивительно видеть тебя тут, – промурлыкала она, облокачиваясь о столб.

Красные точки сверкнули и медленно подплыли к ней. Дария поняла, что рубиновые глаза внимательно изучают ее. Она осмотрелась и, заметив узкий промежуток между домами, махнула головой в ту сторону, зная, что лучше не стоять на виду.

В переулке глаза постепенно начали приобретать иные формы. Сначала в воздухе появились очертания неровной головы, затем к ней нарисовалось тело, далее добавились большие черные лапы и когти, черная, как уголь, лоснящаяся шкура. Вскоре и сам Демон соткался из воздуха, он был немного выше среднего роста, с кошачьей головой и коровьими копытами, а на лице играла гримаса полного отвращения ко всему происходящему. Большие лиловые ноздри его, испещренные сеткой красных сосудов, гневно раздувались, пока он смотрел на Демоницу своими красными, лишенными век, глазками.

Дария с трудом поборола в себе желание крепко зажать нос. Понятия о том, что существует душ, Дахил явно не имел, однако ей пришлось слегка склонить голову в полупоклоне. Адский кошак все же был не тем Демоном, с которым можно общаться, как с любым отродьем. Он был был глуховат на одно ухо и немного туповат, однако это не помешало ему стоять в списке самых опасных и жестоких тварей Ада. Демон явно был недоволен тем, что его отвлекли от наблюдения за тремя смертными.

– Что ты тут делаешь, девчонка? Тут моя территория! – нетерпеливо хрюкнул он.

– Хм, думаю то же, что и ты. Я слежу за теми мешками с костями, которые только что имели наглость скрыться с моего поля зрения. Я вижу, за ними уже увязался Ангел… Похоже, белокрылые твари первые нашли вещицу? – произнесла Дария, растягивая губы в усмешке.

Демон смерил ее красными глазками.

– Что ты знаешь? – резко спросил он.

– Мало. Знаю, что вещица дала о себе знать. Но мерзкие Светлокрылые нюники опередили нас!

Дахил смотрел на нее с характерным кошачьим прищуром. Он оценивал ситуацию, прежде,чем изречь:

– Амулет не у Ангела, глупая девчонка! Он все еще находится у смертного! Ты совсем не чувствуешь, откуда исходит его магия?

Дария мысленно поставила себе пять баллов. Самовлюбленный уродливый Демон с высоты смотрел на нее, упиваясь, тем, что он весь такой умный, опытный, знающий и древний может поучить глупую несмышленую Фурию жизни. Если продолжать гнуть нужную линию, то сейчас он расскажет очень много интересного.

– Амулет пятой стихии, который может перевесить баланс в нашу сторону навсегда, был подобран смертным! Он выбрал этот мешок с костями, который через лет семьдесят станет пищей для червяков! Хотя теперь-то, конечно, вряд ли этот мальчишка проживет дольше недели, – продолжал выдавать Дахил. – Мне остается только не отходить особо далеко.

Дария слушала очень внимательно. Амулет пятой стихии, значит, вот оно что. Мысли ее завертелись в лихорадочном вихре.

Это была притча во языцех, которую из уста в уста передавали друг другу многие Демоны. Пожалуй, эта была их самая любимая история по вполне понятным причинам.

Никто не знал, существует ли Амулет на самом деле; во времена, когда Дария была еще молодым Демоном, его существование считалось не более, чем сказочкой для бесенят, над которой можно разве что посмеяться и забыть, не принимая ее в особое внимание. Но теперь, слыша о нем из уст Демона высшего уровня, весь скептицизм Дарии начал испаряться.

Она проследила взглядом за Дахилом, который, к счастью, отвлекся от нее. Он чесал когтистой лапой свое блохастое ухо, и Дария отодвинулась от него от греха, брезгливо дернув плечом.

Если верить легенде, Амулет был могущественным своенравным артефактом, который сам выбирал себе хозяина и даровал ему несметные богатства и власть в обмен на то, чтобы воспользоваться в итоге его телом и выдать очередное пророчество, в котором рассказана судьба всего человечества на тысячу лет вперед. В зависимости от того, в чьи руки попадал, это предсказание могло бы быть, как плохим, так и хорошим, предвещающим еще одну тысячу лет мира и покоя, хорошей жизни и относительной и тишины, или же, попав туда, куда не надо, мог напророчить век вечной ядерной зимы, кислотных рек, воздуха с витающими в нем радиоактивными гвоздями и гайками и очередную линейку сумок от Луи Виттона.