Текст книги "Where Angels and Demons Collide (СИ)"

Автор книги: fifti_fifti

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 44 страниц)

– Но я же сейчас ближе, чем можно представить... – донесся до Ангела такой же сбивчивый и хриплый ответ. – Не вижу причин возмущаться в данном случае.

Том прижимал Билла к постели, набрасываясь на него со всех сторон, как вампир. Ангел закатывался и дрожал, прикрывая веки. Он еле слышно застонал от его слов, пробормотав что-то невнятное и нечленораздельное.

– Это не добавляет мне ясности ума, – вот что расслышал Том.

От этих слов парень тихо засмеялся, продолжая ненасытные поцелуи.

– Как будто из нас двоих я один в этой лодке. Я знаю,что ты хочешь этого. Прости, Билл, ты плохо это скрываешь...

Ангел схватил его за шею и притянул к себе.

– Я хочу тебя больше, чем хотел чего-либо в своей жизни, – послушно прошептал он. – У меня горит все тело, – он заставил Тома смотреть себе в глаза. – Я хочу сорвать с тебя всю одежду. Я хочу целовать тебя, пока ты не потеряешь сознание. Я хочу все, что связано с тобой.

Том вспомнил весь известный мат за один момент, пока его Ангел произносил эти слова, в очередной раз усомнившись в Райской сущности этого создания.

Билл дрожал от возбуждения, а Том еле слышно шептал что-то и целовал его, не давая им обоим продолжать этот разговор. Все мысли уходили прямо сейчас на задний план: и мысли Ангела о собственном чувстве долга, и мысли Тома о разнице в их Вселенных. Если настал их последний день, он хотел просто взять Билла за руку и пройти его вместе. Их поцелуй продолжался долго, до тех пор пока оба не начали испытывать проблемы с дыханием. Лунный свет разливался по их обнаженным телам, накрывая Ангела и человека серебристым одеялом. Они старались перехватить инициативу – Билл обхватил ладонями голову Тома, ласково перебирая его дреды и получая в ответ на это самые горячие, самые нужные ему объятия. Их окружила только бархатная темнота и тишина, в которой они остались вдвоем – одни друг для друга. Бесконечно сталкиваясь языками, обхватывая губами губы друг друга, пока те не занемели от постоянного движения, двое парней не могли получить достаточно. Наконец юный смертный чуть на секунду оторвался, заставляя Билла тихо застонать от разочарования. Том взялся за шнурок со свистком, висящий на шее Хранителя, и потянул его на себя. Сегодня он не собирался вспоминать о том, что их время могло кончиться, о Демонах или прочей подобной гадости. Он просто хотел его. Билл проводил сорванный с его шеи предмет взглядом. Он собирался было его поймать, но Том не позволил ему сделать это.

– Убери эту хренотень. Я хочу быть с тобой, – прошептал мальчишка прямо в его ухо. – Но безо всей этой демонологии и мракобесия.

– Это очень опасно, Том! – с сожалением констатировал Ангел. Даже в темноте его глаза оставались пронзительными.

– Ничего не случится. Просто отключи голову, хорошо? Мне нужен только ты.

Вильгельм тяжело вздохнул.

– Ты невыносимый. Самое несносное создание, которое я встречал за всю свою вечность...

На этих словах Том улыбнулся и закрыл его рот поцелуем. Он обхватил Билла крепко, чтобы тот прекратил болтать о долге, а Вильгельм тоже улыбался, хотя и чувствовал себя виноватым в собственной слабости. Мальчишка просто не оставлял ему выбора. Он был такой ласковый, что это затягивало, как водоворот, и больше всего в этой ситуации Биллу нравилось, что человек ни на грамм не передумал насчет их отношений. Казалось бы, он даже не задался вопросом о том, что значили его чувства теперь, когда они стояли по разную сторону двух миров – мира людей и мира Стражей Света. Да, возможно, один из них двоих оказался простым смертным, а другой – Ангелом, призванным охранять своего взрывного подопечного, но разве это имело значение? Глаза мальчишки горели все тем же безумием, когда он шарил по телу темноволосого Хранителя, когда он с улыбкой стягивал его уже расстегнутые джинсы. Нет, он просто продолжал бросаться в тот же омут с головой и тянул за собой еще одну душу, не жалея ни о чем. Билл не мог даже разговаривать он лишь глухо стонал, понимая, каким живым и настоящим мог стать некогда бесчувственный Ангел в объятиях обыкновенного земного парня. Весь мир сейчас катился во тьму, и Билл летел вместе с ним, падая с неба со скоростью сто футов в секунду.

– Очень болит? – Том провел пальцами по синяку на боку Билла, поморщившись от его очередного шипения, как от своего собственного.

– Очень. Прямо вот тут, – ангельское создание схватило руку Тома и положило ее себе пониже живота, там, где было очень твердо. – Видишь, что ты творишь? Как мое тело может чувствовать что-то подобное?

Он дышал быстро, словно собрался умирать.

– Сейчас разберемся... Погоди ты, нетерпеливый...

Вспыхнувшая страсть набирала силу. Том рассмеялся торопливости этого существа, тормоза которого уверенно отказывали под его ладонями. Они оба не могли остановиться, нет, только не теперь, когда их тела едва не взрывались от жары и желания взять друг от друга как можно больше. Билл быстро просунул руку вниз, находя пуговицу джинсов человека и одним щелчком расстегивая ее и молнию полностью. Ослабив застежку, он проник руками под пояс, туда, куда ему хотелось попасть. Под одеждой он гладил руками бедра Тома и смотрел, как блестят от этих действий его глаза. Затем он рывком повалил свою жертву на лопатки, меняя их положение в пространстве. Том едва не заныл. Это создание творило с ним невероятные вещи, настолько безумные, что было сложно представить, будто Билл еще пару дней назад не знал даже о поцелуях. Ангел провел языком по скуле Тома, от шеи до уха, бесстыдно стянул его одежду, а тот лишь позволял ему эти вольности. Прикрыв веки, Вильгельм слегка двинулся вперед и проскользнул животом по животу Тома, оставляя тонкий влажный след на коже в том месте, где касался его бедрами. Парень закусил губу, успокаивая собственное безумное возбуждение. Он сжимал талию Ангела пальцами. Вильгельм действительно кипел, и ему стало больно возбуждаться дальше. Он подумал, что Том сейчас захочет сделать с ним то же самое, что и в прошлый раз, позволит ощутить собственную твердость, там, глубоко внутри, но его подопечный решил поступить иначе:

– Билл, стой. Погоди минутку, – на мгновение Том приостановился, чтобы донести до него эту мысль сквозь собственное тяжелое дыхание. – Мы не можем делать это как в прошлый раз. Тебе будет неприятно... Прошло очень мало времени...

Пролежав еще секунд пять на своем человеке, Билл выпрямился над ним на руках, удивленно заглядывая в темные глаза, которые смотрели на него совершенно серьезно, блестя лихорадочным, прямым и таким открытым взглядом.

– Что? Но Том... – он не закончил предложение, словно пытаясь найти безмолвное подтверждение своим словам.

Том прямо смотрел на него, ни на секунду не сомневаясь в своем решении.

– Придется тебе поработать. Я тебе помогу...

– Ты с ума сошел? – сказал Ангел, прекратив целовать парня, но все еще стискивая его в объятиях.

– Наверное, сошел. Не могу ничего с собой сделать, я так тебя хочу...

Резко притянув его шею обратно, Том наклонил его голову к себе ближе.

– Я доверяю тебе. Ты ведь тоже доверился мне, когда не знал, что я собираюсь с тобой делать.

Билл отклонился от него, чтобы еще раз посмотреть в это лицо и задать один единственный вопрос, который вертелся на его языке:

– Зачем ты так цепляешь меня? Ты разбираешь меня на кирпичики, – он уперся лбом в горячий лоб Тома, заглядывая в его бесконечно глубокие глаза и ища там ответы на все свои вопросы.

– Потому, гений, что я не хочу терять ни минуты времени с тобой.

– Я не самый идеальный кандидат, чтобы терять по мне голову, Том. Нам обоим может быть больно...

– Уже поздно, Билл. Ты не находишь?

Ангел тяжело вздохнул. Он находил. Вместо ответа он медленно принял сидячее положение, глядя при этом в лицо своей жертве таким взглядом, что у Тома по животу пробежал холодок. Том обхватил его, направляя в себя его каменную твердость. Он хотел, чтобы его Хранитель не сдерживал себя, показал все, на что он способен, чтобы он стал настоящим прямо сейчас, в эти минуты. Ангел захлебнулся от остроты ощущений. Он не получил и секунды на сомнения. Билл рассматривал вздрагивающие широкие плечи, красивую плоскую грудь и живот парня, покрытые влагой от их возни. Перед глазами его плыла непроницаемая пелена вожделения, и он терялся в ней, задыхаясь от страсти.

– Подвигайся... Ты все сам поймешь... – еле слышно простонал Том, испытывающий в этот момент крайне острые чувства. – Тебе понравится... В спальне было тихо, если не считать их колотящихся сердец, и Билл подумал вдруг, что хижина, в которую они попали, прямо сейчас превратилась в идеальное место. Все казалось прекрасным рядом с Томом, и Вильгельм ни за что в жизни не променял эти мгновенья ни на какие богатства мира. Он чувствовал, как его толкает вперед и ощутил обволакивающий жар, там, внизу, заставивший его резко глотнуть воздуха. Миллионы звезд проносились мимо него. Крепко зажмурившись, Ангел с трудом справляясь со своими эмоциями. Вспоминая прошлый раз, он подался бедрами Тому навстречу и прижался к нему. Это казалось таким удивительным чувством. Том зарывался в его волосы, дышал их запахом, чувствуя, что жар становится неимоверным. Его Хранитель грелся, как раскаленная плита. Билл целовал его шею, раздвигая его бедра своими, и Том не мог понизить голос. Его хриплое дыхание превращалось во все более протяжные стоны. От понимания, что именно он дарит Тому это наслаждение, Билл сам тихо рычал и хотел продолжать лишь сильнее. Юный смертный зашипел, не в силах держать себя в руках, когда Вильгельм чуть сполз вниз по его животу. Мысль о том что он делал это с Ангелом – своим собственным стройным и черноволосым Хранителем – заставляла его умирать в сладкой агонии. Без смазки это казалось не таким уж приятным поначалу, но в собственной голове Том уже успел уйти очень далеко от беспокойства об этом. Билл был очень осторожен и нежен с ним, и даже при отсутствии опыта он делал все безумно приятно.

– Как мне не причинить тебе боль? – словно прочитав его мысли тихо спросил Ангел, целуя мальчишку в висок и понижая голос до тишайшего шепота.

– Ты не сделаешь. Не бойся... Будь смелее.

Том помог ему, поглаживая его по спине и задавая такт и направление. Лопатки Ангела ходили вперед и назад, точно он летел. Билл следовал за его руками, стараясь уловить верный ритм, в котором его вели эти прикосновения. Чувство становилось все более взрывным и глубоким, Ангел жестоко убеждал Тома в этом, когда задел его изнутри, проводя вверх и вниз, как будто нарочно, понимая, что он вызывает бурю в светловолосой голове. Глаза человека закрывались сами по себе, грубая ткань одеяла прилипла к лопаткам. Двигаться равномерно не получалось, удовольствие накапливалось слишком быстро и рисковало выплеснуться как кипящий вулкан. Вильгельм чуть замедлился, тяжело вздохнул сквозь зубы и попытался думать о чем-то менее горячем, чем Том. Он делал все осторожно, туго заполняя собой все пространство в теле парня, а тот уже не особенно понимал, жив он, или уже не очень. Тяжесть Билла, его давление, осторожные, не быстрые толчки продирались вверх, прямо по самому позвоночнику. Том тихо шептал что-то, словно молясь, чтобы это не кончалось. Ангел знал его мысли. Он тоже не хотел, чтобы эти мгновения – те минуты, когда они с Томом были всего лишь мальчишками, насмерть запутавшимися друг в друге, когда-то растаяли. Он обхватил его торс крепче. Прямо сейчас и Хранитель, и его смертный перенеслись куда-то далеко, за пределы этого мира. В беспамятстве Том комкал и мял простынь, пытаясь вцепиться хоть во что-то, в плечи Билла, в его спину, заставляя его приостанавливаться и затем двигаться еще и еще. Это наслаждение на грани с болью, которые приносил ему собственный Ангел, просто уносило его, сметая на пути все – разум, все барьеры, замутняя сознание и погружая в пучину безумия. Тело Билла реагировало на все прикосновения с такой остротой, как будто сотни игл разом поселились под кожей, горячих и болезненно кайфовых.

– Черт, Том… Я точно схожу с ума... – прошептал он срывающимся голосом.

Лихорадочно сжатая кожа на спине. Мальчишка кивнул, потому что он и сам находился на том же пути. То, что они делали прямо сейчас, походило на взрыв, на открытие целой новой Вселенной – одной для них двоих. Ангелу до безумия нравилась мысль, что он скользил вот так, вырывая хрипы из души человека, ловя его бешено заходящееся дыхание, ему нравилось смотреть на его губы с кольцом, чуть приоткрытые в сладкой судороге. Это било по мозгам. Ругнувшись в очередной раз сквозь зубы, Том мотнул головой. Дреды упали ему на лицо, и Билл, сам не соображая, что делает, схватил парня за плечи, переводя его в сидячее положение:

– Я хочу видеть твои глаза, – безумно прошептал он, наклоняясь прямо над ним, – посмотри на меня.

Том подчинился с большим трудом. От этих слов для него в этом мире наступила кромешная тьма. Оба они находились под кайфом от присутствия друг друга, а Том только успел уловить последние проносящиеся перед ним кадры своей жизни. Он не отрывал взгляд от лица Билла, как загипнотизированный, стараясь не закатываться и не закрывать веки, хотя очень хотелось. Руки Ангела сами двигали его, задавая очень приятный такт. В один момент Том не выдержал и упал головой на его плечо, несильно закусывая зубами кожу Ангела и оставляя на ней небольшие отметины.

– Смотри на меня, Том, – Билл снова заставил его откинуть голову, слегка потянув за дреды. Неслыханная наглость – дергать за святое, но парню теперь было все равно, он мутными глазами смотрел на своего Ангела, и в каждом его черном зрачке отражалось их движение – то, что они делали в этот момент только вдвоем.

– Ты меня с ума сводишь... – чей-то шепот в темноте. Влажные поцелуи в шею, срывающиеся стоны, сдерживать которые было уже невозможно, да и не нужно.

Билл тоже зажмурился в последний раз. Сдавленный крик Тома, который сильно откинулся назад, все так же отчаянно цепляясь за разгоряченное тело, чувствуя, как теплая волна поднимается снизу. Прошло не так много времени, и они оба нырнули в волны жара, в теплоту, поднимающуюся снизу живота, в ощущение бесконечности, которое накрыло их с головой, соединяя две души в едином порыве.

Это походило на облака, мягкие и обволакивающие, в которые Ангел и его человек падали вместе. Билл держал в объятиях своего смертного, и глаза его, как две путеводные звезды, сияли в ночи. Ангел увидел их – полные нежности и безудержной страсти, теплоты и счастья. Глаза человека, ради которого Ангел мог бы перевернуть все и в себе и перевернуть весь этот мир.

Вильгельм со стоном завалился на Тома, придавливая его к кровати всем весом и по инерции двинувшись в последний раз. Он ощутил, как теплая жидкость стекает по его бедрам. Парень под ним тоже затих. Он был даже не в состоянии отползти на миллиметр. Все, что он мог – только держать руки сомкнутыми вокруг Ангела и прижимать его к себе.

Никто из них не произносил ни слова.

Вильгельм понял, что бросился в смерч безумной, безотчетной привязанности и влюбленности в мальчишку – и это было самое лучшее, что могло с ним случиться. Он не собирался больше бороться, так он вел заведомо проигранную войну. Он уже понял, что смертный ни перед чем не остановится, чтобы взять себе то, что он хотел. Билл устал и с радостью принимал теперь этот факт, лежа у Тома на груди без сил и мыслей. Земной парень без остатка забрал его себе, оставляя на душе лишь прекрасную умиротворенность и полное счастье, и за это Билл был благодарен Тому, который, несмотря на свой, казалось бы, юный возраст, знал некоторые вещи намного лучше, чем Ангел, проживший на свете несколько столетий.

Ему было тепло рядом с ним, светлым и таким красивым, здесь и сейчас. И все остальное не имело значения.

– Ты в порядке? – еле размыкая губы, на всякий случай поинтересовался он, когда выровнял дыхание.

– Понятия не имею, – слабо отозвался Том и едва поднял руки по липкой от пота спине своего Хранителя. – Не похоже... С тобой это просто безумно, Билл. Я не могу поверить, что ты так быстро учишься.

Он был сейчас разобран до самых суставов и в полном смятении эмоций. Билл разнес его вдребезги, и он лежал теперь, поверженный на поле боя, соображая, как ему жить после этого дальше. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, и слишком больно, чтобы это потерять.

– Спасибо тебе… За все, Том, – Ангел легко поцеловал влажную кожу на его груди. – Это действительно невероятное чувство.

– Какое?

– Когда теплота бежит внутри. Ты чувствуешь?

Том прислушался к себе.

– Да... Я чувствую.

– Что это такое?

Том немого подумал, а затем тихо прошептал:

– Это ты. Струишься по моим венам.

На этих словах Ангел улыбнулся. Том был не один, кто страдал такой проблемой.

Мальчишка легонько поцеловал его в висок и снова нырнул в его объятия. Ничто не могло быть лучше, чем то чувство, которое родилось именно в эти минуты, одно, только для них двоих.

Everything is dark.

It’s more than you can take.

But you catch a glimpse of sunlight

Shining, down on your face.

You’re in my veins

And I cannot get you out

(Andrew Belle – In My Veins)

====== Глава 26. Разбор полетов. ======

Небесная канцелярия в это время была как никогда полна народу, необычайный шум и гам стоял в Большом Зале, в котором в особо экстренных случаях созывался совет двенадцати Апостолов. Сегодня случай оказался именно такой – Давид, нервничающий и дерганный, разгуливал в маленькой каморке позади зала, где обычно готовил свою речь, пока Сакий почесывался о свою парадную золотистую алебарду. Страж Дворца стоял в дверях и следил за порядком и за тем, чтоб Его Превосходительство никто не беспокоил.

– Сакий, ради всех святых, убери оружие, – раздраженно попросил Давид. – Хотя нет. Погоди… Держи его крепче и никому не отдавай, – передумал Апостол, с опаской воображая, что сейчас начнется в Зале. – Только постарайся встать так, чтобы ее у тебя не отняли, как в тот раз!

Превосходительство снова зашагал по комнате, как никогда веруя в то, что сегодня и именно сегодня наступил самый черный день в его жизни – день, когда ему пришлось созвать экстренный совет всех Апостолов, что происходило ну уж совсем в исключительных случаях. Обычно подобные мероприятия случались раз в декаду, на них обсуждались события, планы на ближайшее время, инциденты, произошедшие в Раю и в мире людей, предлагались различные пути их решения, а Апостолы предоставляли статистику по своим ареалам. Военные Ангелы отчитывались за все то, что они сделали на земле, подсчитывались убытки, нанесенные Нижней Палатой и решались все прочие важнейшие вопросы. На подобные встречи обычно являлся чуть ли не весь Рай, и кого тут только не присутствовало в такие моменты: Апостолы во главе с Давидом, который возглавлял их всех, Архангелы, Серафимы и Ангелы, иногда даже младшие Ангелы допускались в особенных случаях. Это было знаменательное событие, весь Дворец обычно стоял на ушах несколько дней до и после, сначала в преддверии и подготовке к этому мероприятию.

Но сегодня случай был иной. Советы вне очереди собирались в случаях, если ситуация начинала выходить из-под контроля, а это значило, что сейчас настало самое то время. Давид, как самый старший из всех Апостолов, имел привилегию, которой, он надеялся, ему не придется воспользоваться в период его нахождения в должности. Но судьба-злодейка распорядилась иначе его счастьем, и вот экстренное собрание теперь оттягивать было уже больше некуда.

С этой мыслью Давид панически выглянул в Зал из-за спины гигантского охранника. Почти все заняли свои места. Обеспокоенные донельзя Апостолы сидели, ерзая на своих стульях и хмуря суровые брови. На лицах их, и так-то обычно пасмурных, не мелькало и тени улыбки. Давиду сейчас предстояло осветить для них сразу две неприятные детали – рассказать про треклятый Амулет и еще признаться про ту, вторую… Впрочем, при мысли о второй вещи, точнее даже не вещи, а Сотруднике Небесной Канцелярии, от которого страдал весь Рай, его начинало трясти с такой яростью, что все сыпалось из рук.

Верховный Апостол подозревал, что скажут все, увидев фотографию мальчишки на земле. Вот сейчас он выйдет и выложит совету Апостолов все, как есть. И тогда они все кинутся к нему разом. И свяжут. И кинут в тюрьму догнивать там остаток своей никчемной жизни. Чем дальше Златокрылый перебирал все эти мысли в своей голове, тем отчаяннее он жалел свою несчастную судьбу. Гипервентилируясь от стресса, Давид снова опустился в кресло и вытер взмокший лоб париком, в последний раз молясь Всевышнему, чтобы этот день закончился быстрее.

Из зала неожиданно раздался звоночек, возвещающий о сборе. Верховный прислушивался к тому, как пространство медленно наполняется, подходят оставшиеся приглашенные, раздается шарканье золотых сандалий по кафельному полу, доносятся переговоры, шум, шуршание бумаг и щебетание птичек в клетке в углу зала. Секретари перешептывались между собой, проверяя и затачивая перья, готовясь к тому, чтобы начать записывать каждое слово. Каждое слово смертного приговора, которое Давид сейчас сам же себе и зачитает.

– Пора, Ваше Превосходительство, – грустно известил его Сакий.

– Сам знаю… – сквозь зубы просипел тот. – От меня ни на шаг. Если они кинутся рвать на части – меня спасать первым, ты понял?

Сакий доблестно кивнул и попридержал полу занавеса, чтобы начальство вышло в Зал.

И оно вышло, на подгибающихся коленках, отжав от пота свой парик и криво напялив его набекрень. Собственные сандалии раньше никогда не казались Давиду такими пудовыми. Сакий встал за спиной начальника, отрезая ему тем самым путь в заднюю комнату, так что Златокрылому ничего не осталось, кроме как поднять вымученные и неживые глаза на коллег. Он обвел их взглядом – одиннадцать лиц, Апостолов, потомков тех первых двенадцати приближенных послушников Всевышнего, три секретаря, Охрана. Этот зал кишел народом!

– Кхи… – Давид прочистил горло. – З-з-дравствуйте. Рад вас приветствовать сегодня и здесь, уважаемые коллеги, – поздоровался он со всеми глубоким фальцетом. Он растянул губы в своей фирменной белозубой улыбке, но она получилась такая натянутая и жалкая, как будто Апостол страдал непроходимостью кишечника (если бы, конечно, у него в наличии были такие органы).

Апостолы, как один, повернулись и воззрились в его сторону, ожидая того, что последует дальше. Тремор правой руки перекинулся и дернул по всему телу. Давид подкосился на правое колено.

– Прискорбное событие потрясло нашу скромную обитель. Точнее, даже два, но давайте же по порядку, – продолжал он, шевеля языком, распухшим в его рту до размеров хобота слона. – Я собрал вас здесь, чтобы сообщить… Чтобы сообщить… Сообщить вам о том… Уважаемые коллеги…

– Давид? Сообщить о чем? – Апостолы непонимающе переглядывались между собой.

– О чем сообщить? Сообщить… Ах, да… Сообщить… Погода сегодня просто дивная, вы не находите?

– Давид? Говори же, не томи! – страшно шевеля бровями пробормотал седовласый Яков.

Давид сухо сглотнул.

– Сообщить о демооооо…

Слова застряли в его горле на полпути, и Апостол, издав невнятный хрип, замолк в ужасе от происходящего. Одна невысокая девушка-секретарь со светлыми кудрями тут же подсуетилась, спеша к нему со стаканом воды. Златокрылый одарил ее таким кислым взглядом, что у девушки в волосах завяли бутоны прекрасных Райских магнолий. Апостол принял воду в прекрасном стакане из Райского хрусталя. Дробно стуча об его край зубами, он сделал пару глотков. Раздался хруст стекла, и Давид отнял стакан от губ. С края теперь красовалась чудесная лунка в форме челюсти, оставленная тридцатью двумя белыми зубами Апостола. Давид вынул изо рта осколок, некоторое время посмотрел на него, затем на коллег за круглым столом, и сунул стакан Сакию. Охранник с невозмутимым видом принял подарочек, никак не комментируя случившееся.

– На повестке дня... В общем… Яхочупоговоритьодемонах, – выпалил наконец Давид, мечтая об обмороке.

Петр и Павел переглянулись.

– Давид, если ты немедленно не прекратишь ломать комедию, мы тебе объявим импичмент! – погрозился Павел, не предвещающим ничего хорошего тоном.

– Я хочу поговорить о Демонах! – уже медленнее повторил Верховный, услышав страшное слово на букву «и».

В зале наступила гробовая тишина. Это сообщение как будто хлыстом рассекло воздух, заставив всех потрясенно молчать.

– Демонах? – Тихий шепот, как эхо по всему залу . – Демонах… монах… нахнахнах…

– И что с ними? Они у нас на повестке дня всегда! – раздался недовольный голос бородатого Апостола Артемия.

Однако собравшиеся начали понимать, что это будет необычный разговор, обычные случались раз в год, а уж если их здесь собрали специально ради обсуждения данной темы, значит, все точно не к добру.

– Так вот. Демоны. Я не имею понятия, как это упущение произошло на моей территории, но один из наших младших Ангелов… моего подчинения… сумел провести на нашу территорию кое-кого из них.

В зале стало еще тише, все смотрели на Давида так, будто он сам только что отрастил парочку добротных и увесистых рогов.

– Но это невозможно! – Апостол Петр вскочил со своего стула, грохнув огромным кулаком по столу. – Ни одна подобная тварь не посмеет сунуться сюда! Этого просто не может быть, Давид!

– Как видимо, не так уж мы и неуязвимы. Это точно. Факт имеет место быть. Я нашел неоспоримые улики.

Верховный кивнул, и Сакий произвел на свет большую стеклянную тару, в которой лежали все вещи Вильгельма, найденные у него в комнате. Бережно, держа ящик на вытянутых руках, словно опасное бактериологическое оружие, Страж вытряхнул содержимое его на стол. Последним во всей этой куче блеснул пошлый Демонический ошейник со стразиками и пентаграммой, героически довершающий картину. Давид взял его двумя пальцами и осторожно приподнял находку всем на обозрение. Сидящие рядом Апостолы начали отодвигаться подальше.

– Вот, – убито произнес он. – И еще вот.

На стол легла несчастная и мучительная фотография с мальчишкой, которая маячила перед глазами верховного Апостола весь день.

– Вильгельм, – охнул Петр.

– Ты еще скажи, что ты удивлен, – вздохнул Апостол Йоанн.

Вяло бурча под нос, Давид рассказал им все, от начала и до конца. Когда он закончил свою тираду Апостолы потрясенно молчали. Никто из них не мог поверить в реальность происходящего.

– Нам надо принять решение и провести голосование. Что нам делать теперь в этой ситуации с предателем? И как быть с Демоном, который знает то, что не должен знать?

– Решение будет однозначное. Предателей не милуют ни в каких случаях, – спокойно пробормотал Апостол Йоанн. – Вильгельма давно пора было посадить под арест. Демона срочно отыскать. Допросить всех и каждого, начиная с этого Ангела. Ну, и конечно, что это произошло на твоем участке, Давид. Ты немедленно должен был известить всех и вся, поднять панику, Демоны знают проход на нашу территорию!

Праведному возмущению присутствующих не было предела. Как и ожидалось, на этой фразе они все принялись бурно перешептываться.

– Да как-то к слову не пришлось, – уничтожено пробормотал Давид.

– Тебе не приходилось к слову? А вообще, это называется сокрытие преступника, – угрожающе поднялся со своего места теперь уже Апостол Йоанн. – Ты вообще в своем уме?

Златокрылый посмотрел на Апостолов. Все они, как один, изничтожали его взглядами. Впрочем, ничего интересного, все, как он и ожидал.

– Я честно думал, что я справлюсь. Я провел с ним разъяснительную беседу.

– Давид. Это Вильгельм. Он не поддается психологическому давлению. Какая еще разъяснительная беседа? – чуть ли не хором пояснил Совет.

– С глазу на глаз! – с достоинством отбил Давид, будто это помогало ситуации. – Но погодите, это все еще полбеды. В свете всех этих событий нам не стоит забывать о самом важном. Как я и сказал, Вильгельм был сослан мною на землю во избежание дальнейших деяний. И там он, кажется, нашел носителя Амулета. По последним данным, он сейчас держит его под своим присмотром, не знаю уж, что на него нашло, может, пытается выслужиться, но смертный сейчас, кажется, с ним.

Йоанн смотрел на Златокрылого так, будто впервые его видел. Петр достал платочек и промокнул им лоб. Яков налил себе водички, со свистом ухнув обратно в свое резное кресло. Павел безучастно смотрел в окно, а во взгляде его проплывали бескрайние облака и читалась такая непроглядная и тоска, что любой мог бы заплакать без всякой видимой на то причины. Филипп прикрыл ладонью глаза, не в силах заставить себя поднять их. Все остальные просто пораженно смотрели на своего начальника.

– Давид, так почему… – Петр посмотрел на него, как на маленького ребенка, – ПОЧЕМУ, – грохнул он уже на весь зал, – Вильгельм до сих пор еще не здесь, вместе с этим смертным?

Давид окончательно вжался в кресло.

– Потому, что таковы правила, никаких смертных на нашей территории, пока они еще живы!

– Да, но не когда речь идет об Амулете, который мы все так искали тысячу лет, Давид, тысячу лет! От него зависит все! – возмутился Яков, отнимая от лица руку. – Ты ведь знаешь, Алконост тебя подери, что еще давно, когда все это началось, что если этот Амулет найдет кто-то из Ангелов, ему было уговорено отдать все, что он пожелает, наградить его со всей щедростью! Этот закон был заверен нашими печатями и хранился до лучших времен, которые как раз сейчас и наступили. Тем более, поскольку в данном случае речь идет о человеке, как о носителе Амулета, то любому Ангелу, взявшему его под свою опеку нужно оказывать любую помощь – посильную, или не очень! Это ведь в корне меняет всю ситуацию!

Давид проваливался сквозь пол и летел, летел, бесконечно, как в каком-то кошмарном сне, вниз, в черноту. Конечно, он знал все эти премудрости, свои Золотые крылья он получил не просто так, а с учетом того, что зазубривал и заучивал все правила и все Райские законы наизусть, будучи весьма прилежным студентом. И всю Райскую историю и свод непреложных догматов он знал как свои пять пальцев. Но почему-то сейчас это оказалась последняя правда, которую ему хотелось признавать. Ситуация сложилась запутаннее некуда, потому что Вильгельм делал все наперекор правилам, даже когда не собирался! Мир сходил с ума, и Давид готов был сойти вместе с ним.

– Да откуда же я знал тогда, что именно он из всех наших Ангелов сделает то, что не смог сделать никто до него! Я вообще не знаю, понимает ли он там, что он натворил этим своим хождением за смертным! Я же откуда знал, что он вдруг решит встать на путь истинный, или что он там задумал! Это же Вильгельм! Мальчишка, который крушит на своем пути все, на что посмотрит. И как вы себе представляете, мне что, надо было вернуть это обратно тут же? Помогать ему? Может, нам еще его и наградить?