Текст книги "Where Angels and Demons Collide (СИ)"

Автор книги: fifti_fifti

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 44 страниц)

– Я так и знал! – с родительским видом, Георг закатил глаза. – Мы с Густавом видели все оттенки твоей депрессии, пока вытаскивали тебя с краю. И, если честно, я думаю, ты снова начинаешь съезжать вагончиком!

Хотя в словах друга была доля правды, признавать это прямо сейчас Том не стал бы ни за что на свете. Они с Георгом гневно смотрели друг на друга – Том, потому что и сам не мог объяснить насколько он был уверен в том, что творил, а Георг потому, что был уверен: его приятель напрочь сбился с тропы истиной.

– Каким еще вагончиком? Что тебе на этот раз не так? – юный гитарист устало опустил плечи. Он был действительно не в настроении разбираться прямо сейчас.

– Окстись, Том! – Георг внезапно повысил голос. – Ты то отвергаешь одного солиста за другим. А теперь тебе годится и первый встречный, ты приводишь в дом незнакомого парня, делаешь его солистом. Как много ты знаешь о нем?

Этот вопрос казался таким логичным, что пугал до глубины души, Тому и самому хотелось бы знать ответ, однако он уже впал в состояние отрицания и потому откидывал собственные доводы разума:

– Я знаю его достаточно! – сжав кулаки, парень тоже сделал шаг вперед. – Тебе ясно? Если вы мне друзья, вы не станете ставить под сомнение мои решения, к тому же, насколько я помню, еще вчера никто не возражал против его похода в студию. Не ты ли чуть ли не первым уговаривал Петера устроить прослушивание?

– Ну вот сейчас мне эта идея уже не кажется удачной! Я думаю, ты не понимаешь, что ты творишь! Что дальше, Том? Позовешь в группу еще несколько новых членов и тоже приведешь их в квартиру, а потом сопьешься и будешь играть по переходам до конца своей мизерной жизни? – Георг, кажется, тоже, потерял себя от злости. – Давай не будем позволять твоему странному новому увлечению принимать глобальные формы?

– Не вижу никакой проблемы, когда мы нашли решение! – рявкнул Том, сам не замечая, что и его интонация пошла на повышение.

– Мы с Густавом беспокоимся за тебя! Ты же нормальным был, что вдруг на тебя нашло?

Том охренел от такого выпада и даже как-то не сразу нашел слова, чтобы не звучать так, будто он оправдывается.

– Нормальным? А сейчас я по-твоему, какой? – возмущенно парировал он.

– Да откуда я знаю! Я как будто впервые вижу тебя. Тебя и твои новые... Наклонности! Мне кажется, ты снова впадаешь в новое состояние, из которого нам с Густавом потом придется снова вытряхивать тебя как маленького!

Его слова хлестнули больно, как пощечина. Том помнил, что через все самые сложные дни своей жизни он всегда проходил рука об руку с друзьями. Он знал, что Густаву и Георгу порой бывало нелегко, но Георг никогда раньше не тыкал этим прямо в лицо. Тому хотелось бы получить чуть больше поддержки от тех людей, которые знали его достаточно долго, чтобы доверять ему. Если даже они уже ни во что не верили, какой во всем был смысл?

Увидев, как темнеет от обиды взгляд Тома, Густав поспешил вмешаться в перепалку:

– Георг, остынь. Вам обоим это не помешает! Мы вчера все немного перебрали и… – он хотел вступить в разговор, видя, что Георг затянулся для новой трели, однако, стало уже поздно:

– Быстро рассказывай, где ты его подобрал! – не слушая друга, потребовал басист. – Ты начинаешь обманывать нас и это мне не нравится!

Обида кипела в душе Тома. Ему тоже очень много что не нравилось.

– Я не обязан перед тобой отчитываться, – остро прищурившись, процедил он. – Я уже сказал!

– Вот оно как, – Георг понимающе склонил голову. – Значит, решил поставить все на карту – группу, нашу дружбу. Ради чего? Пускаешь в нашу жизнь незнакомца, тащишь его к нам домой, К СЕБЕ В ПОСТЕЛЬ. Ты спятил, Том!

– Даже если это и так, какое твое дело? – голос гитариста звенел как натянутая струна.

Густ снова попытался вклиниться между двумя ребятами.

– Пацаны, хорош!

– Какое мое дело? Ну знаешь, Том... Конечно, катись она под хвост, давняя мечта и много лет работы ради какого-то сомнительного увлечения!

– Я сам могу принимать решения! Я буду делать, что хочу я, притаскивать домой кого хочу, иметь отношения, с кем хочу! И ты мне тут не указ!

Пятна гнева плясали перед глазами Тома, застилая обзор на рожу еще пять минут назад лучшего друга и уродуя его черты лица. Юный гитарист задыхался, кровь бросилась ему в голову и он, вообще не думая, что творит, бросился на Георга, заезжая ему кулаком куда попадется – в ухо, нос, лоб. Тот в долгу не остался, и вскоре клубок из кричащих и дерущихся тел уже катался по кухне, подметая табуретки, круша стол и снося с него посуду. Том не понимал, что происходит, пока люстра вертелась у него над головой, меняясь местами с полом и наоборот, а Георг наносил ему удары.

Что за нездоровый снобизм, о существовании которого Том не подозревал, проснулся в его друге? Какое право Георг вообще имел диктовать свои правила и, тем более, делать это в таком тоне? Том затруднялся с ответом. Обида, злость на эти едкие слова не давали ему дышать. Его крыша действительно ехала вниз, а Том катился туда же, нанося приятелю все больше ударов.

С одной стороны, он был готов признать – с появлением в его жизни Билла он действительно мало отдавал отчет в том, что творил. Но как лучший друг, Георг мог бы это поддержать! Они не могли найти никого так долго, почему нужно было делать из этого такую проблему? Том прицельным пинком отвесил басисту пониже спины, и друг кубарем откатился прочь. Он воззрился на приятеля с такой яростью, что кожа парня едва не зашипела.

– Значит, так, да? Сто лет дружбы ради пары дней траха, да, Том?

– Еще одно твое слово, и мы больше вообще не друзья! Это моя жизнь! Я делаю с ней что хочу! Я держу тут, кого хочу, и выгоняю, когда хочу, ты понял меня? Ты понял? – заорал Том, барахтаясь уже не в руках басиста, а в медвежьем захвате волокущего его прочь Густа. Георг снова попытался напасть, но Густав показал ему кулак и ловко выволок Тома из кухни, прежде чем драка пошла на второй раунд и закончилась травмами. Дверь кухни немедля заходила ходуном под ударами слетевшего с катушек нарушителя спокойствия.

– Так, все, брейк, идиоты. Вы слишком много выпили вчера! – отдуваясь и сопя Густ вволок Тома в его комнату. – Том, будь добр, прекрати создавать мне проблемы и брыкаться. Тебя очень сложно держать.

– Так и не держи, я пойду и быстренько сверну ему шею!

– Нет, сейчас ты побудешь тут, – Густ мощным толчком отправил приятеля на кровать. – Лежать!

Том побрыкался для виду, но в хватке Густава, тем более еще в не очень хорошем состоянии здоровья, отбиваться оказалось не так уж легко. Том злился, но первый прилив бешенства уже действительно его отпустил. Он вяло дернулся раз, другой. После этого опал на матрас и попытался дышать. Густ присмотрелся к нему и, отмерив по часам ровно минуту, окончательно отпустил.

– Ты все?

Том угрюмо молчал, вытирая рукой кровь с рассеченной губы.

– Густ, что на этого долбоеба нашло? Я ничего такого с Биллом не делал, мы просто дурака валяли, вот и все! – попытался пояснить он, усаживаясь ровно.

– Я знаю, Том.

– Знаешь? – удивленный такой покорностью, гитарист поднял голову.

Густ пожал плечами.

– Даже если бы это было не так, какая вообще кому разница? Твоя ошибка была в том, что ты не попытался ничего Георгу объяснить.

– Да ты же видел, какой он! – Том гневно указал рукой в сторону кухни. – Ему сейчас объяснишь!

– Видел.

– Буйный хрен.

– Он остынет.

– Свежо предание! Я никогда не просил носиться со мной как с маленьким!

– Том, – со свойственным спокойствием, Густ смотрел на него. – Мы всегда были твоими друзьями и хотели тебе самого лучшего. Поверь мне, Георг действительно волнуется за тебя. Он думает, ты не понимаешь, что делаешь.

– Волноваться за меня я тоже не просил! – резко ответил Том, отворачиваясь в сторону. Его все еще немного потряхивало от раздражения.

– Ну, это уже поздно менять, – барабанщик тяжко вздохнул.

– Вроде как. А что, ты разве не хочешь обвинить меня в предательстве и прочих грехах? Давай, я с радостью выслушаю твои претензии!

– Я не хочу тебя обвинить. Я считаю, что наша встреча с Биллом – это подарок свыше, – спокойно ответил Густав. – Тебя устроит такой ответ?

Том вытер кровь с разбитой губы и зажал виски руками. Его голова болела, а подбитая скула ощутимо наливалась синевой.

– Я в отстое по уши, Густ. Я не могу вам объяснить, почему я доверяю Биллу. Я встретил его пару дней назад и история про кузена такая же правдивая, как сказка про Красную Шапочку. Вот в чем заключается вся реальность! – честно сознался он, понимая, что Густав совершенно не собирается бросаться на него с обвинениями.

Глаза барабанщика понимающе блеснули.

– Поверь мне, мы знали это. Ты мог бы сразу нам сказать. И не лезть на Георга с кулаками!

– Он не поймет. Ты же видел, как его подбрасывало? Я и сам еще не до конца понял, что это такое, но... – Том обреченно поднял взгляд. – ...Меня, кажется, тянет к Биллу, Густав. Мне от него крышу совсем сорвало, видишь, что я делаю? Ведь Георг – мой лучший друг. Кроме вас двоих у меня вообще никого нет!

Густав, как и всегда, философски поправил очки.

– Том, делай то, что считаешь нужным. В конце концов, выбор солиста всегда заканчивался на тебе. Билл первый, кого ты не отмел сразу же. И если ты доверяешь ему... Мы тоже доверимся тебе, – Густ ободряюще опустил руку другу на плечо. – Георг выживет, ты не переживай. Он тоже погорячился, но не более того.

Том кивнул. Спасибо, хоть кто-то сохранял разум и рассудительность в этой странной ситуации. Он благодарно взглянул на Густава, радуясь, что тот тактично промолчал и не стал комментировать остальное.

– Спасибо, чувак, – Том тяжело вздохнул и прижал ладонь к щеке. – Скот, как же больно-то.

– Он успокоится. В первый раз что ли? Помиритесь.

– Меня бесит, что он так бесцеремонно врывается ко мне и считает нужным диктовать мне свои условия! – проворчал Том, впрочем, ощущая, как все бешенство откатывает от его словно волна. Моментальная ссора вдруг показалась чем-то глупым, совершенным в порыве абсолютной горячки.

– Я поговорю с Георгом. Как и ты, он был прав далеко не во всем, – спокойно пожал плечами Густав.

Том надеялся на это. Оглядевшись, он поискал глазами причину утренних разборок. Во всей заварухе он как-то забыл, что уже пятнадцать минут ничего не слышал о Билле. Того не было в радиусе видимости, и Том вскочил со своего места.

– Погоди, Густав. А где Билл?

Тот тоже осмотрелся и пожал плечами.

– Билл? – позвал Том.

Никакого ответа. Оба парня вышли в коридор. Входная дверь оказалась открыта. Кроссовки Алекса, которые Том вчера вчера дал Биллу, исчезли. Желудок ухнул вниз и разлетелся на ошметки, как шарик с водой, сброшенный с большой высоты. Том обернулся, посмотрев на друга такими глазами, какие тот мог припомнить у него только в день, когда ему сообщили, что он остался совсем один и что его родители больше не вернутся домой.

– Свалил... – жутко прошептал Том.

– Беги за ним, – понимающе кивнул парень в очках. – Нам нельзя его потерять. Озверевшего Жоржа я беру на себя.

– Ты хоть объясни ему, что это из-за него мы на сей раз можем лишиться солиста, – покрываясь мурашками, изрек Том.

Густав кивнул и с видом санитара, готового войти в палату к буйным, направился к кухне. Том благодарно посмотрел на друга, решив, что скажет ему спасибо потом, затем он унесся вниз по лестнице подъезда, натягивая куртку прямо на голое тело. Он был так счастлив с утра, надо же, ну надо же взвинченному Георгу все испортить? Холодный воздух апреля ударил в лицо, неприятно пощипывая разбитую губу, но Том не обращал внимания. Он понял, почему Билл ушел, конечно, он все слышал. Никто бы не хотел, чтобы его обсуждали в таком тоне, тем более, когда он еще и сам не определился в своих чувствах.

Юный гитарист обессилено опустил руки, так и стоя посреди тротуара. Куда идти теперь и где искать этого мальчишку?

Волны необъяснимой паники накрывали его с головой. Он понимал, что если не найдет его сейчас, то его самый страшный кошмар снова сбудется, не станет ни группы, ни их с Биллом теплой дружбы, ничего! Том резко сорвался с места, ненавидя весь белый свет с Георгом во главе, и побежал, чтобы только делать хоть что-то, чтобы поймать, чтобы вернуть себе воздух в легкие. Почему-то без Билла его вдруг резко стало не хватать.

I’m here again

A thousand miles away from you

A broken mess,

Just scattered pieces of who I am

I tried so hard

Thought I could do this on my own

I’ve lost so much along the way

Then you call my name

I come to you in pieces

So you can make me whole.

(Red – Pieces)

Билл устало брел по улице, засунув руки в карманы джинсов. Он не стал дослушивать до конца ссору Георга и Тома, потому что стало и так понятно: он стал лишней величиной в их компании, и из-за него Том, кажется, влип в неприятности. Из-за него ему приходилось постоянно оправдываться. Из-за него друзья перестали доверять ему. Вcе это началось из-за него.

Юный Ангел не имел никакого понятия, что ему делать теперь. Ему стало стыдно за порыв, охвативший их с Томом с утра, и от воспоминания об этом лицо его заливала краска, хотя этого ощущения объяснить он не мог даже самому себе. Но он не мог отрицать, что движения парня, его прикосновения были очень приятны, это было что-то настолько откровенное и личное, теплое и разливающееся в крови. Наверное этого не следовало допускать? Еще только вчера все было так хорошо, что Билла буквально распирало от счастья и накала эмоций, и он мог обнять весь мир, радуясь и прыгая от счастья. Почему все изменилось так резко? Том сказал простую фразу: я зову к себе кого захочу, и прошу их уйти, когда нужно. Вот и все, что следовало понять.

Билл вдруг осознал одну простую вещь, ему нужно было сделать это сразу – развернуться и уйти, не пытаясь внедриться в жизнь, которой он не принадлежал, при том следовало сделать это сразу же, а не дожидаться, когда все станет сложнее. Эти мысли причиняли ему почти физическую боль. Он хотел бы остаться рядом с Томом, чувствовать его тепло и знать, что он часть его жизни, он без оглядки был готов сделать то, что не делал никогда за сотни лет своего существования – подпустить к себе кого-то еще, помочь и получить помощь в ответ, разделить с кем-то радость. Ангел чувствовал, что этот парень знает его лучше, чем кто-то еще может знать, и что у них двоих есть что-то в этом взгляде, известное лишь им двоим. Но, возможно, ему стоило отпустить от себя эту иллюзию.

Внутри него словно оборвались какие-то ниточки, которые раньше отвечали за чувства, и чем дальше отходил Ангел, тем сильнее протестовало его тело. Билл вдруг понял, что хватает ртом воздух, а ноги его заплетаются. Он не понимал, в какие игры играло его сознание, хотя и продолжал движение через силу.

Прохожие пустых в это воскресное время улочек сонного городка странно смотрели на парня, не по погоде легко одетого, бредущего по улицам будто в пьяном состоянии, но никто не подходил к нему, чтобы помочь. Они просто скользили по нему равнодушными взглядами и шли дальше по своим делам. Ангел не разбирал дороги, сворачивая на улицы, едва не попадая под колеса машин и не обращая внимания на ругань водителей. В его голове стоял дикий звон. Когда ноги стали совершенно ватными, он нашел лавочку возле какого– то особнячка и сел на нее.

Что-то было не так. Билл чувствовал себя еще хуже, чем когда вышел из дому, как будто силы покидали его по мере того, как он удалялся от Тома. Ему вдруг стало панически страшно. Он испугался того, что сделал, что вот так просто сорвался и убежал, и того, что начало происходить с его телом. Пульс его словно сошел с ума, дыхание давалось тяжело, и больше всего беспокоила тянущая боль слева, там, где теперь билось что-то живое, что-то чего Ангел никогда не чувствовал раньше, за всю свою долгую жизнь. Он был живым теперь как никогда, только что толку? Кажется, именно из-за этого с тем он умирал гораздо болезненнее.

Ему, правда, пришло вдруг в голову, что он не должен был покидать Тома ни в каком случае, как и сказала ему Дария. Теперь, когда выяснилось, что у мальчишки Амулет – явно опасная дрянь, которая напоминала бомбу с часовым механизмом, и от которой вообще неизвестно чего ожидать, нужно было как никогда держать ухо востро. Немного уняв свою страшную дрожь и привстав с лавочки, он порылся в кармане джинсов, нашаривая там небольшой сверток, тот, что принес ему Рафаэль. Билл задумчиво повертел его так и сяк. В принципе, ему уже пора было сделать это – свистнуть Рафаэля объяснить ему, что Амулет найден, пусть бы Ангелы выставили свою охрану вокруг Тома, пусть бы сделали что угодно, и тогда не будет нужно пытаться сделать все самому, ведь это все равно не доведет до добра в окончании этой истории. Оставалось только свистнуть, и тогда Давид поймет, что ошибался в племяннике, растрогается, простит ему все грехи и вернет его назад. Все станет как раньше, еще только пару дней назад. Как Билл и хотел бы: снова жизнь в Раю, листочки, цветочки и розовые сопли с сахаром. И никакого Тома. И прекратится, наконец, эта мутная тупая боль, потому что там, наверху, все казалось проще – ни мыслей, ни чувств. Кому они вообще нужны?

В голове опять возникли все эти множественные голоса:

«Не доверяй людям, Вильгельм»

«Мелкие, подлые, отвратительные крысы»

«Ничего хорошего в них нет»

«Никогда не проявляй чувств к смертному»

– Да заткнитесь же вы, без вас тошно! – Ангел в отчаянии зажал уши ладонями.

Перед его взглядом назло и некстати пронеслись мгновения – жар, складки простыни под спиной, ощущение тела, которое придавливало его к кровати и вакуум, заполненный лишь присутствием человека. Билл начал скучать по нему не проведя в отдалении и получаса.

Это все заходило дальше, чем надо. Ангел распахнул глаза, прогоняя прочь это страшное и болезненное видение, которого не хотел. Ему нужна была трезвость, чтобы решить, как поступать дальше. Свисток блеснул в ладони в лучах солнца, пока он изучал его, держа в своих тонких пальцах. Какое решение было верным?

====== Глава 16. Сделка. ======

Every time I try to fight you

I always end up right beside you

Stuck in my ways

It’s not too late

Tired of waking up without you

Every single day reminds me

It’s not too late

It’s not too late

I am ready to change

(Decyfer Down – Wasting Away)

Том вылетел на улицу всего лишь через каких-то десять минут после Билла, только он этого, разумеется, не знал.

Ему понадобились секунды на раздумья о том, в какую сторону бежать. Время, разделявшее их, сейчас тянулось как резина, так что молодой человек решил двигать в сторону от центра. Он сам не знал, почему подумал так, просто не мог стоять без действия. Штольцештрассе, Геллерштрассе, Улихшртассе – улицы сменяли друг друга, переулки переходили в закоулки, закоулки – в тупички и улочки, но знакомого темноволосого парня нигде не было. Он канул как будто в никуда, словно стерся ластиком со страниц этой истории.

А может, его и вовсе никогда не существовало? Может, те два дня, пронесшиеся безумным хороводом новых чувств, тоже не являлись реальностью? Том сейчас не мог сказать с точностью. Он чувствовал себя очень паршиво, физически и морально, и с каждой секундой ему становилось только хуже, а по мере того, как секунды таяли в весеннем воздухе, отчаяние становилось сильнее. Том чувствовал себя ужасно из-за того, что допустил оплошность и хуже того – сам спровоцировал ее, только из-за своей глупости ему сейчас приходилось вот так носиться по всему городу в поисках утраченного солиста. Ведь Георг не вытаскивал клещами его язык и не тянул за него, заставляя орать не своим голосом всякую ерунду! Вот теперь куда мог деться явно не местный парень в таком большом городе как Магдебург?

Том понятия не имел, что скажет Биллу при встрече, если она произойдет, он собирался сделать что угодно, только бы найти этого дуралея, который обещал не уходить, и так жестоко нарушил свое слово. Впрочем, винить его было не за что, Том понятия не имел, нашел бы лично он силы простить человека, который обсуждал бы его в таком тоне. Ему становилось все хуже, настолько, что впору просто взять ржавый серп и вспороть себе кишки. Только кому бы от этого полегчало? Нет, Том пообещал себе, что сначала он в любом случае найдет Билла, а уж потом подставит ему лоб для побоев, если тот, конечно, станет разговаривать. Том хотел загладить перед ним свою вину, сделать все, чего бы тот ни попросил, и для этого он был готов тащить парня обратно волоком, даже если тот будет сопротивляться как буйвол. Он стал нужен ему, без него физически чувствовалось отсутствие какого-то жизненно важного элемента. За последние полгода у Тома первый раз мелькнула надежда, что все еще может измениться к лучшему. И надо же было вот так ее просрать!

Огромные дома, казалось, окружали и давили на сознание своими каменными серыми стенами. Том не видел никого и ничего, он лихорадочно метался по пустым улицам, с замирающим нутром преодолевая каждый новый поворот. Его сердце делало страшный кульбит, ударяясь в гортань, как только он осматривал безжизненные переходы, пешеходные зоны, а они оказывались пусты. Парня дико тошнило, болело все, но ему было все равно. Паника билась в его крови, заражая мозг приливами страха, расползаясь метастазами в каждой клеточке его тела. Почему было так сложно дышать?

И нигде – ни в кафе, ни на улицах, ни в скверах – нет даже признака знакомой тонкой фигурки. Тому начало казаться, что Билл теперь дальше, чем за миллионы миль. Родной город вдруг показался огромным, как вся планета, и юный гитарист задыхался, думая, что от напряжения у него носом сейчас пойдет кровь. Сколько ведь времени прошло – час, два часа, год? Какая разница. Это было так же бесполезно как искать иглу в стоге сена.

Пробежав еще пару улиц, Том остановился. Силы и уверенность покидали его тело, и парню просто пришлось схватиться за стенку, иначе он упал бы прямо тут, лицом асфальт. Его трясло, кружилась голова, а руки и ноги хватила такая слабость, будто он только что вернулся из космоса. Все, что он мог делать – лишь стоять, держась за каменную кладку, впившись в гранит ногтями и сглатывая неприятный ком обратно в желудок. Он прислонился лбом к шероховатому камню и закрыл глаза. Нагретый солнцем гранит скреб кожу. Том постарался прижаться к нему лбом сильнее, до боли, чтобы отвлечься хотя бы на что-то и прекратить видеть перед собой последнюю прощальную картину – сидевшего на кровати Билла, мило и смущенно улыбавшегося, встрепанного, в одних джинсах...

Нет. В такой ситуации помочь могло только чудо.

Подумав так, Том широко распахнул глаза. Тошнота мигом покинула его, когда он вспомнил, что произошло вчера. Ну конечно! Как он сразу не догадался? Ведь чудо находилось прямо рядом с ним, и от этого осознания парень едва не подпрыгнул. Том огляделся. Народу вокруг совершенно не было, в своей бешеной гонке он добежал до района Альте Нойштадт, в котором в это время дня, тем более в воскресенье, могли прогуливаться только пенсионеры. Парень задрал рукав и осмотрел свое запястье.

Сама мысль о том, что он собирался сделать, уже наводила его на другую мысль: за последние пару дней в нем поселился запущенный шизофреник. Впрочем, это не удивительно, кто угодно спятил бы в таких условиях.

– Не могу поверить, что я серьезно собираюсь сделать это, – юный гитарист нервно сглотнул.

И с этими словами он взял кулон пальцами другой руки и принялся всматриваться в него.

– Эй... Эм-м-м... Ты? Железяка? – он аккуратненько постучал ногтем по кулончику. – Ау!

Реакции не последовало.

– Эм. О, дух всесильной болтливой железяки!

Тот же результат.

– О, великая своевольная бижутерия!

Молчание.

– Хорошо... О, великая драгоценность от Тиффани! О, не молчи, эта роль уже занята Густавом, ну чего ты ничего не говоришь, когда надо?

Ноль.

– Не прикидывайся глупой! У меня уже нервы на пределе! А то отдам тебя Георгу, а он у нас знатный извращенец, мало ли, что придет ему в голову!

Амулет продолжал упрямиться, так что в ход пошло все из лексикона Тома: угрозы, упрашивания, откровенная лесть: «Цацка-бряцка», «Эй, висюля», «Слышь, ты, плавленый циркуль!», «Ну пожалуйста, око Саурона!», «Але, бл*дь, с*ка, нах! Как тебя там!» и тому подобное.

Прошедшая мимо женщина дико посмотрела на парня, неистово трясшего рукой и выкрикивающего всякие проклятия. От греха подальше она скрылась в ближайшей подворотне, стараясь не подходит близко к явно нестабильному юноше, но Тому было все равно, его заклинило. Он злобно тянул и дергал за цепь, зная, что кулон от этого злится, и в нем просыпается желание поболтать, только вот теперь, когда было реально нужно, дурацкая бижутерия заткнулась, как проклятая.

– Эй, ты... Я согласен на все твои условия, – устало вздохнув, человек попробовал последнее средство.

«Ты станешь моим хозяином?» – тут же среагировало ушлое украшение.

Том чуть не подпрыгнул от радости второй раз. Допуская, что такое возможно хотя бы на минутку, он снова покрылся испариной.

– Ты поможешь мне найти Билла? – спросил он, молясь, чтобы дрянная безделушка ответила положительно.

«Для своего хозяина я исполняю многие его желания...» – туманно ответила подвеска.

– Хрен с тобой, где подписывать?

«Капля крови – и дело в шляпе».

– Ишь, крови ему моей! А если я умру от заражения? Давай я на тебя плюну, ДНК все равно останется, если что, в суде потом докажешь, что это был я!

«Мне нужна только кровь», – уперся кулон.

– Ну ты и дрянь вампирская. Насмотрелся, понимаешь, всяких Эдвардов. Дай угадаю, до этого ты был у какой-то девчонки, и она тебя в кино водила? – возмутился Том.

Ему жутко не нравилась вся эта ситуация, но какой оставался выбор? Амулет молчал и все так же кровожадно горел своей последней надписью. Том пошарил глазами и не нашел ничего умнее, чем подобрать с земли кусочек стекла.

– Фу, какая антисанитария, – пробормотал он.

Царапина на пальце, и пара алых капель упала на кулон.

Билл, некоторое время любовался отблесками солнца на свистке. Затем он сжал кулак и убрал его обратно в карман. Нет, не сейчас. Он перестал бы уважать себя, если бы сдался так быстро.

Сама идея о том, что придется снова увидеть эти Ангельские рожи, была в разы хуже, чем то, что он чувствовал сейчас. Нет уж, ни за что и никогда. Юный сотрудник Небесной Канцелярии снова сел и сжал голову ладонями. Он не имел понятия, сколько вот так просидел на лавочке под косыми взглядами прохожих, да что там, к нему даже подошел один пожилой джентльмен и, тронув его за плечо, поинтересовался:

– Молодой человек, вам плохо?

Билл с трудом разлепил глаза и посмотрел на него мутным взглядом .

– А что, похоже? Нет, мне очень хорошо.

Смертный удивленно поднял брови, и предпочел больше не спрашивать. После этого Вилгельм с трудом поднялся, постанывая и держась за ребра. Он словно разваливался прямо на ходу. Ангел медленно побрел по улицам, путаясь в мыслях, вспомнил про хрустящие бумажки в кармане. Ему так безумно захотелось пить, что он был готов даже нагнуться к ближайшей луже и набрать воды прямо оттуда. К счастью, этого делать не пришлось, на другой стороне улицы он увидел небольшой магазинчик.

Немного подумав, Билл вразвалочку перешел через дорогу и ввалился туда, едва не сшибив кулер, стоящий у входа.

– Вода есть у вас? – хрипло спросил он продавщицу.

Та со скукой оторвалась от журнальчика и посмотрела на парня. Выглядел тот плохо, будто только что сбежал из госпиталя или лаборатории, где на нем ставили опыты.

– Вам, может, чего покрепче? – вежливо предложила женщина, по-своему истолковав его состояние.

– А что есть?

– Да что хотите, коньяк, виски, бренди, абсент.

На слове «абсент» желудок Ангела сделал жалобный кульбит. Но хуже, чем сейчас, стать уже вряд ли могло.

– Давайте абсент, – тяжко согласился Билл, шурша бумажками.

Выйдя из магазина, он огляделся на местности. Какой-то незнакомый, серый район, даже при свете дня он казался унылым. Думая, куда бы ему пойти, Ангел увидел на столбе табличку со стрелочкой, надпись на которой гласила: «Нордпарк». Побулкивая бутылкой, он поплелся туда и медленно свернул под тень деревьев.

Мимо пробегали спортсмены, шли мамаши с детьми и семейки мирно гуляли, поскрипывая колясками.

Какая-то парочка прошла мимо, не особо обращая внимания на темноволосого парня в одной футболке и джинсах, одетого совсем не по погоде. Юный сотрудник Небесной Канцелярии одиноко уселся на парапет. У всех были свои дела и заботы, своя жизнь, в которой они, наверное, были кому-то нужны. Ангел снова почувствовал крупный ком в горле, потому что ему, кажется, стало знакомо чувство одиночества и грусти. Алкоголь начал выбивать из него слезу, и он закашлялся, пытаясь подавить в себе жалость, ставшую поперек его дыхательных органов.

Внезапно неподалеку раздалось настойчивое карканье, и Ангел в удивлении поднял голову. На серый асфальт приземлился гигантский черный ворон.

– Привет, Тео, – печально пробормотал Билл и отвесил ворону легкого щелчка по его большому блестящему клюву. – Что, шпионишь за мной?

Теодор небольно ущипнул его в ответ.

– Мама, смотри, какая у мальчика птичка!

Маленькая девочка подвела свою маму к Биллу, тыча в Теодора пухлым пальчиком.

– Неприлично показывать пальцем, пойдем!

Миловидная женщина улыбнулась и увела свое чадо, а Тео тем временем перепрыгнул Биллу на голову, нагло впиваясь острыми когтями в его волосы. Появление этого экземпляра в парке могло означать только одно: сейчас кое-кто, скорее всего, придет следом проводить сеанс психотерапии.

– И где же твоя хозяйка, что же она сама не пришла? – спросил Билл, впрочем, в это уже отпала всякая надобность.

– Куда я не пришла?

Рядом с Ангелом, криво и как-то нерадостно улыбаясь, возникла Дария. Кинув на нее взгляд, Вильгельм отметил про себя, что выглядела она как-то неважно: волосы растрепаны, на щеке краснеют подозрительные царапины, будто от когтей, и куртка порвана в нескольких местах.

– Да неважно уже. Дерьмово выглядишь, – Билл приложился к зеленой дряни еще раз.

– Ты на себя-то в зеркало смотрел, Ангельский мальчик? Сам не Бред Питт.

– Кто? – невнимательно переспросил Билл.

– Не важно. Я слишком много человеческой прессы читаю, – Дария дернула плечом. Взгляд ее скользнул по подозрительной бутылке. – Ты решил спиться и окончательно пустить жизнь под откос?

Друг нашел в себе силы улыбнуться ей в ответ, впрочем, тут же снова печально опустил подбородок на коленки.

– Никто не станет переживать. Откуда царапины? – поинтересовался он, махнув рукой на рваный рукав ее куртки.

– Это? Сцепилась с одним перцем... Небольшой гость из прошлого, не более того. А с тобой опять что?