Текст книги "В прятки с реальностью (СИ)"

Автор книги: Ежик в колючках

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 45 страниц)

– Неа, не получается. Мы с тобой не так часто виделись и Алекс нас, своих корешей, называет братьями. Так откуда?

– Почему это так важно?

– Ты интересовалась мной, но почему-то боишься это признать. Я прав? – девица посмотрела на противоположную стену вагона и закатила глаза.

– Ну спросила я у твоего Алекса, как тебя зовут, отчего это имеет какое-то значение? – девушка, продолжая обнимать себя за плечи, прошла вглубь вагона и села, прислонившись к стене, – мне иногда кажется, что я непрерывно лгу, всем подряд и это уже вошло у меня в привычку.

– А почему? – спрашивает Диего, присаживаясь рядом с ней, – у тебя есть какие-то на это причины, или ты просто так, из любви к искусству?

– Нет, мне не нравится обманывать, но иногда… у меня просто не остается другого выхода… – она прислонилась головой к стене и повернулась лицом к Диего. Улыбка получилась грустной и какой-то щемящей.

– Выход есть всегда, просто предлагаемые варианты могут быть неудобными. Тебя бьет отец? – в лоб спросил он, а девушка вся вскинулась.

– С чего ты это взял? У нас хорошая семья, и я в ней счастлива!

– И именно поэтому у тебя слезы на глазах? От счастья?

– Что ты делаешь, Диего? Что ты от меня хочешь? Чтобы я перед тобой душу вывернула? А зачем? Чего ты хочешь добиться? – она вскочила, он поезд мотнуло, и она снова села, – это ничего не изменит. Ты останешься в своей фракции, я останусь в своей и эта информация, которую ты пытаешься из меня вытащить, будет совершенно бесполезна для тебя! Потрать лучше свое время на какую-нибудь другую девицу, у которой меньше проблем!!!

– Но я сейчас хочу тратить время на тебя, Ирэн. Если хочешь, в знак благодарности, что ты потратила на меня свое. И на мою сестру. Если бы не ты, она бы умерла, медики даже не хотели ее осматривать, думая, что она не жилец. А ты обратила внимание, и я не могу тебя не отблагодарить. Поэтому скажи мне, почему тебе так больно говорить о своей семье?

Девушка спрятала лицо в ладошках и замерла так, отрицательно качая головой. Сквозь пальцы у нее просочились слезы, но бесстрашный ее не торопит. Ему вдруг показалось очень важным, чтобы она ему все рассказала. Что он будет делать потом, он не очень четко понимал. Ну вот откроет она ему душу, расскажет о своих проблемах и что? Он похлопает ее по плечу и скажет, нельзя сдаваться, только вперед, и они разойдутся восвояси… Зачем он вообще вовсе это полез…

– Вот ты сейчас сидишь и думаешь, зачем ты возишься со мной, когда мог бы весело проводить время со своими друзьями… А мне… У меня ведь, кроме отца и сестры никого нет. В Отречении не принято дружить, мы просто общаемся, чаще всего на общие темы. Не найти себе друга по интересам, не пошептаться с подружкой на всякие… там темы. Мы живем как монашки, непрерывно помогая, спасая, милосердствуя даже там, где в этом нет необходимости…

– Получается, ты на самом деле понимаешь, что нельзя было кормить митингующих? – удивился Диего.

– Конечно, понимаю. Но им разве что-то докажешь? Они считают добродетель спасет мир, а мне кажется… что некоторые этого просто не понимают и считают доброту за проявление слабости. И пользуются этим!

Диего задумчиво уставился на девицу, глядя на нее с новой точки зрения. Ну кто бы мог подумать, что у нее в голове такие мысли. Он-то думал, что она из тех фанатичек, которые орут на всех углах о спасении через милосердие… А тут вон оно что…

– Не надо на меня так удивленно смотреть. На самом деле многие из нас это понимают, вот только мой отец… Да, он любит меня и сестру. Он хочет, чтобы мы выросли хорошими людьми, хочет, чтобы мы были счастливы. Но иногда мне кажется… что вся эта его добродетель, это все лишь попытка отмыть с нашей помощью свои прошлые грехи.

Отец Ирэн не любил ее мать, женился только по залету. Мать была бесстрашной по рождению, а отец искренним, они познакомились в школе и решили вместе перейти в отречение. Точнее, мама так решила, потому что уже была беременная Лайрой. Вот с этого перехода все и началось. Отец старался как мог, полюбить девочек и жену, но не смог этого сделать в полной мере. Что уж было причиной этого, Ирэн не знает. Знает только то, что она всю жизнь старалась соответствовать тому, чему не могла. Мать умерла, не смирившись с такой жизнью, когда Ирэн было пять лет. Отец очень быстро женился снова, и его новая жена делала все, чтобы девочки захотели сменить фракцию. Они ей мешали. Напоминали первую жену, очень сильно. А Лайра еще была и остра на язык. Ирэн тоже хотела бы уйти в Дружелюбие, но ее всегда притягивали поезда и вот теперь… Когда она встретила этого темненького бесстрашного… Что-то неизведанное родилось в ней, что-то такое, что она давила в себе всю жизнь.

– Спасибо тебе, что показал мне поезд. Ты как знал, что мне всегда хотелось попробовать, но сама я, конечно, никогда не решилась бы.

– Тебе действительно так плохо с отцом?

– Он мне запрещает почти все: общаться с друзьями, ходить куда-нибудь. Вот сейчас он узнает, что я не была у Сью, и мне опять влетит. Но знаешь… Оно того стоит. Хоть что-то будет интересное в моей серой жизни.

– Хочешь, я пойду с тобой и все ему объясню…

– Это не поможет. Спасибо тебе, что осуществил мою мечту, но… не нужно больше ничего. Будет только хуже.

Диего поднялся и подошел к открытой двери вагона, высовываясь в нее. Когда он расспрашивал девушку, это было всего лишь дань вежливости и некоего чувства долженствования, которое он испытывал к ней, но после ее рассказа… Ему было совестно оставлять ее вот так, один на один с не любящим ее отцом и мачехой, которая мечтает о том, чтобы девочка сменила фракцию.

– Все хорошо, Диего… – она подошла сзади и положила ладошку на его плечо, – со мной все будет хорошо, не бери в голову. Поезд замедляется. Куда мы приехали?

– Это конечная станция, Нави парк, который тут был раньше. Хочешь посмотреть?

– Нет, как-нибудь в другой раз, сейчас нам надо возвращаться.

– Слушай… ведь ты все равно убежала, какая разница придешь ты сейчас или через час? Огребать ради одной только поездки на поезде обидно, а так будет что вспомнить, – поезд остановился, но Диего медлит и не спрыгивает на землю. Ирэн стоит так близко и такая маленькая по сравнению с ним, и ему почему-то очень важно, чтобы она согласилась. – Решайся, все равно в обратную сторону состав поедет не раньше чем через полчаса!

– Идет, – решилась она и скупо улыбнулась. Надо же какой он, а с первого взгляда показался пустым, как болванка. Никогда, ни один мужчина не беспокоился за нее не потому, что ему положено за нее волноваться, а просто потому… что хочет сделать ей приятное. Поддавшись порыву, девушка поднялась на цыпочки и чмокнула его в щеку. Надо же, какая колючая… А еще теплая и волнующая такая…

– Тебе лучше так не делать, а то еще влюблюсь, потом не отвяжешься от меня, – смеется Диего, разглядывая девушку в новом для себя ракурсе. Да, она не красавица, но у нее очень добрая улыбка. И улыбка эта меняет ее до неузнаваемости. И еще… ему очень хочется защитить ее. Она такая… хрупкая и уязвимая перед этим миром, сначала он думал, что это из-за ее же собственной глупости, а теперь он понял, это потому, что она и вправду такая. Никем никогда не любимая…

Парень протягивает девушке руку, и она легко спрыгивает со ступеньки. Перед ними мрачный, разрушенный, но оттого еще более привлекательный парк, где у бесстрашных раньше проходили игры. Некоторые строения отреставрировали, обновили маяк, несколько лет назад покосилась конструкция колеса обозрения, ее тоже подправили. Все это показывал и рассказывал девушке Диего, пока вел ее вглубь парка, туда, где возвышались башенки Баллрума.

– А что это такое? – с детской непосредственностью спрашивает Ирэн, тыкая пальчиком в местами проржавевший, но все еще целый купол.

– Ааа, это старая карусель. Видишь там машинки, лошадки, какие-то еще повозки… Родители приводили сюда детей, и карусель ездила по кругу.

– А зачем?

– Это такое развлечение. Я видел фотографии, детям нравилось, они смеялись, – пожимая плечом, рассказывает парень, – сейчас у наших детей другие игры, но до войны развлечения были… более безопасными.

– Безопасными? О чем ты говоришь, Диего? – удивленно вытаращила глаза на бесстрашного Ирэн, – ты только посмотри на это колесо! Оно же стоит посреди болота, на открытом пространстве. Ветер тут такой, что…, а если ребенка сдует оттуда? А если кабина перевернется? А ливень… Да нет, эти люди были самоубийцы просто. Катать детей на такой… штуке, я никогда не стала бы.

– Эти, как ты говоришь, штуки тогда были безопасны, они все на электронике и несчастных случаев было один-два за все время эксплуатации, и то по вине людей, не соблюдающих меры безопасности. А вообще… и тогда ведь, наверное, были бесстрашные люди. Да вот, например, карусель… Почему ты думаешь, что она опасна? Хочешь, я запущу механизм, ты сама убедишься, что тут может быть очень весело?

Ирэн опасливо поглядела в сторону конструкции и ничего не ответила, потому что не хотелось выставлять себя совсем уж трусихой перед этим парнем. А он, тем временем, переключал тумблеры, даже не надеясь, что сработает. И не ошибся. Застарелый механизм никак не хотел включаться. В расстройстве, Диего шандарахнул по нему кулачищем, и лампочки неожиданно замигали, а механизм со страшным скрипом пришел в движение.

– Смотри, кажется работает! – воскликнул Диего и поставил карусель на запуск. Медленно, будто через силу, круглый купол пришел в движение, издавая такие истошные звуки, что Ирэн закрыла уши руками.

– Да, но кажется, я сейчас оглохну, – пытаясь перекричать дикий скрип, сказала Ирэн, – что в этом веселого?

– А ты не обращай внимания и попробуй прокатиться! – Диего запрыгивает на круг, и, держась за поручень, машет ей рукой, – смотри, Ирэн, я от тебя уезжаю! Давай, догоняй!

Карусель все набирает обороты, а скрип или становится тише, или просто девушка немного привыкла. Она запрыгнула, но не удержалась на ногах и завалилась на колени. И что может быть тут интересного? Оглянувшись, она заметила, как Диего, довольно ровно стоящий на ногах, бросается к ней, чтобы поднять.

– Что ж ты такая неуклюжая? – ухмыляясь, спрашивает он.

– Уж какая есть, – недовольно бурчит Ирен, стараясь не обращать внимания на саднящую боль в коленках.

– Сильно ударилась? – Диего хмурится, а в голосе столько заботы, что Ирэн удивленно подняла на него глаза.

– Скажем так, вашу инициацию я бы не прошла. Отправилась бы прямиком к недовольным.

Диего расхохотался и рывком поставил ее на ноги. Ирэн покачнулась и вцепилась в рукава его куртки.

– Давай, я посажу тебя на пони, покатаешься хоть раз в жизни, – он потащил ее к маленькой лошадке, и девушка, наконец, обрела опору, чему была несказанно рада. – Ну как, тебе нравится?

– Мне нравится, но если я смотрю за пределы круга, я начинаю чувствовать тошноту!

– А ты смотри на меня, и тогда будет все в порядке!

– Чего это мне на тебя смотреть?

– Ну во-первых, я красавчик, – девушка фыркнула, но улыбнулась, и Диего опять подумал что улыбка у нее просто завораживающая, —, а во-вторых, так у тебя не будет кружиться голова, а, наоборот, станет нестерпимо весело. Ну, попробуешь?

– Ну ладно, – она подняла на него глаза, все также улыбаясь по-детски и непосредственно. И по мере того как карусель набирала обороты, у нее в груди шипучим коктейлем вспыхивала и искрилась радость, глаза парня излучали весь спектр эмоций, и веселье, и задор, и некую бесшабашность… Ей хотелось смеяться в голос, такого с Ирэн не случалось с детства. Сначала она сдержанно хихикнула, а потом плюнула на все и стала хохотать, неотрывно глядя на Диего. Он тоже смеется, обнажая белые зубы, его кудрявые волосы совсем растрепались и девушке почему-то немедленно захотелось их пригладить и понять какие они наощупь… Мягкие или жесткие, густые или шелковистые… Непонятное ей доселе чувство поселилось в душе, будто этот парень… он… хочется на него смотреть всю жизнь.

Когда Ирэн смеется, она совсем другая, думал Диего. Она абсолютно не такая, какой он ее запомнил с первой встречи и определил ее для себя как «серость». Эта девушка на самом деле совершенно… живая и настоящая. Да в жизни бывают яркие дни, но они скорее исключение, а в основном жизнь – это череда будней, которые маленькими бусинками собирают на нитку события, образуя цепочку жизненного пути. Ирэн была таким днем, ничем не выдающимся, но наполняющим жизнь смыслом. Такая естественная, когда вылезает из своего серого кокона, в который позволила себя загнать.

Диего невольно стал представлять ее себе сначала в одежде эрудитки, потом искренней… и каждая форма подходила ей, а вот эти серые тряпки… были лишними! Но лучше всего в воображении парня, Ирэн смотрелась бы… в обтягивающей черной майке и плотных узких брючках… Воображение разыгралось не на шутку, глаза стали поблескивать совсем недвусмысленным огоньком. Да, определенно, эта девушка… Улыбка у нее просто… покоряющая, надо бы заставить ее улыбаться как можно чаще! Как жаль, что нельзя навсегда запечатлеть этот ее смех, взгляд, такой доверительный и нежный, обращенный только на него, а больше ничего вокруг не существует…

Карусель замедляется, смех тоже потихоньку утихает, а они все смотрят друг на друга, пытаясь хоть как-то продлить эти мгновения…, но ничто не может длиться вечно. Когда механизм полностью остановился, Диего подал Ирэн руку, чтобы помочь встать в лошадки, она поднялась, но не сразу поняла, почему все кренится в сторону. Ни одного шага она сделать не смогла и повалилась прямо в руки бесстрашного.

– Диего, – испуганно пролепетала девушка, – что со мной такое?

– Голова закружилась, мы ведь на карусели катались! – смеется он, не позволяя ей упасть.

– Ну это ведь пройдет?

– Ну конечно, сейчас только…

– Ой, мне кажется плохо…

– Погоди, я сейчас вынесу тебя отсюда, может быть вне круга тебе станет получше! – бесстрашный легко подхватил ее на руки и спрыгнул с карусели, относя девушку подальше от аттракциона. Ирэн, несмотря на довольно сильное головокружение, пыталась понять, что с ней происходит. Ей страшно хотелось обнять Диего за шею, но она никак не решалась, хоть он смотрел на нее тепло и едва заметно улыбался. Она рассматривала его щеку и боролась с желанием поцеловать ее снова, ощутить ее колючесть и тепло.

Диего поставил девушку на ноги, но от охвативших ее новых чувств, она никак не могла сохранить равновесие. Схватившись за его плечи, она буквально повисла на них и отчаянно покраснела.

– О, прости, Диего, я сейчас в себя приду и перестану тебя хватать!

– Да я, в общем-то, и… как бы сказать… не против, – он склонил голову и с улыбкой разглядывал ее макушку, растрепанный пучок, из которого смешно торчали разрозненные прядки. Поддавшись порыву, парень вдруг вытащил из ее волос заколку. Волосы рассыпались по плечам, совершенно преобразив девушку, она стала… совсем девчонкой, такой, за которой хочется ухлестывать и дергать за косички. Внезапно он вспомнил, что ей всего лишь семнадцать, она совсем еще малявка! Его совершенно сбивал с толку ее этот строгий пучок, старивший ее лет на десять. Он понимал, что она совсем невинна и, наверное… даже ни разу не целовалась.

Сам не вполне четко понимая, что он делает, Диего подцепляет пальцами девушку за подбородок и поднимает ее лицо к себе. Взгляд бесстрашного остановился на ее нежно-розовых губах безо всякой косметики, таких изящных и притягательных. Внезапно, горло сжало, в животе прошла сладкая судорога, и захотелось вобрать в грудь побольше воздуха, чтобы не дышать слишком тяжело ей в лицо. Она смотрит на него во все глаза, пытаясь понять, что он от нее хочет и что же делать дальше. Диего прожигает ее взглядом так, что у нее подкашиваются ноги и головокружение не проходит, а становится только сильнее.

Большой палец парня огладил ее щеку, и Диего запустив ладонь в ее волосы, и склонился к девушке, приближаясь неумолимо. Она отпрянула было, но Диего мягко, но в то же время настойчиво притягивает ее к себе. И она совсем потерялась, ведь никогда, ни разу, и никто не пытался ее поцеловать. Губы парня все ближе, а сердце у девушки заходится и вдруг стало очень важным, чтобы он закончил начатое.

Едва прикоснувшись к ее губам, он понял, что не ошибся. Да, она ни разу в жизни не целовалась, и то, что он у нее первый во всех смыслах вдруг распалила его донельзя. Она никак себя не проявляла, просто закрыла глаза и подставила ему свои губы к которым он сначала просто прижимался, не пытаясь углубить поцелуй. Однако ему показалось этого мало. Диего чуть раздвинул ее рот языком, и прихватил верхнюю губу, провоцируя сделать девушку то же самое с ним. Ирэн распахнула глаза, не в силах справится со своими эмоциями. То, что с ней делали его губы, рот и язык совершенно не поддавалась никакой идентификации. Он чуть посасывал ее, прихватывая, время от времени, она ощущала легкие прикосновения языком, будто пробуя и приглашая, и ей больше всего на свете хотелось ответить ему, но она не знала, как… и что делать вот с этим… этой сладкой болью внизу живота… Рот ее приоткрылся и умелый, настойчивый язык проник ей прямо внутрь. Поддавшись незнакомым чувствам, почти себя не контролируя, она нежно дотронулась до этого чужого языка своим и почувствовала, как парень судорожно вдохнул и сильнее вжал ее в себя.

Ее руки, и без того крепко вцепившиеся в его плечи, отказывались ей подчиняться. Ей хотелось обнять его, прижать сильнее, но девушка боялась пошевелиться, чтобы невзначай не сделать что-нибудь не так. Диего примостил одну ладонь у нее на талии, крепко прижимая к девушку к себе, а вторая оглаживает ее спину, доставляя немыслимое и неизведанное ей удовольствие. Что же он делает… и как же это приятно… не передать. Руки Ирэн, наконец, обрели способность двигаться, и она обняла парня за шею, зарываясь в его густые вьющиеся волосы, сорвав у него едва слышный низкий грудной стон. Она все-таки ухватила как ответить ему, и теперь полностью растворилась в новых для себя ощущениях. Диего совсем не хотелось прекращать это. Ей явно нравится его целовать, а он… поймал себя на том, что раньше с ним ничего подобного не происходило…

Волосы Ирэн слегка щекочут ей шею, и Диего отводит их, нежно поглаживая кожу, а длинные нежные пальцы пробуют изгиб шеи, будто проверяют, она действительно такая… нежная, шелковистая и соблазнительная. Чего только не узнаешь, начав целовать отреченную… Парень так увлекся, что пропустил момент, когда уже можно было без проблем прервать поцелуй. Все зашло слишком далеко… и слишком сладко. Он и не думал, что невинность в чистом виде, может так завести его, инстинктивно, он всегда избегал общения с «целками», как называл их Алекс, справедливо считая, что с ними, то есть с девственницами, слишком много возни. Но что невинные девушки могут быть такими… горячими, Диего не мог представить ни за что в жизни. Желание разгорается в нем нешуточным огнем, девушка ответила ему, неумело, робко, но от этой ее невинности ему только больше и сильнее хочется ее целовать, а не наоборот.

«Чччерт, да как же теперь… не могу я с ней так поступить. Она доверилась мне, а я…»

Стоило только ему оторваться от нее, как она судорожно втянула большой глоток воздуха и распахнула глаза, глядя на него испуганно. Дыхание срывается у обоих, восстановить его никак не получается. Диего чувствует себя пацаном, впервые держащим девушку в объятиях, хотя, вообще-то, так быть не должно.

– Зачем ты это делаешь? – на одном дыхании спрашивает девушка, глядя ему прямо в глаза.

– А в чем дело, куколка, тебе не понравилось? – криво усмехнулся Диего, стараясь отвлечься и успокоить бушующий ниже пояса пожар.

– Куколка… я для тебя лишь очередная куколка, тогда как для меня это… первый поцелуй в жизни! Ты меня на завтра забудешь, а я…

– Оооо, нет, Ирэн, тебя я не забуду, – качая головой и глядя на нее, ощупывая взглядом, отвечает ей парень. – Ведь со мной это тоже впервые, – ну надо же какая она… В глубине ее необычной радужки он так явно видел желание, что никак не получалось взять себя в руки. Она хочет его, с ума сойти! Такая нежная, юная и такая… страстная…

– Вот уж никогда не поверю, что ты целовался первый раз, – чуть дернула плечиком Ирэн, – слишком уж…

– Что? – хохотнул парень, – до этого я никогда не целовался с девушкой, у которой это был первый поцелуй, так что мы с тобой квиты, – он слегка отстранился от нее и взял за руку, – пойдем, у нас еще будет время поговорить в поезде, если мы хотим на него успеть, нам надо поторопиться.

В отдалении и правда просигналил состав, и они со всех ног припустили к железнодорожному полотну. Ирэн все пыталась определиться, как же ей быть, как себя теперь вести. Ведь понятно, что вместе они быть не могут, она если и сменит фракцию, то точно не на Бесстрашие, а он… Она прекрасно понимала, что он говорит правильные слова, но для него все это… лишь очередная забава. Быть первым у отреченной, это что-то вроде нового опыта, или ролевая игра, как, например, поцеловаться в медсестрой или официанткой… Всего лишь игра…, но как же жаль, что это так.

Ирэн залезла в поезд и забилась в самый дальний конец вагона. Диего решил пока не приставать к ней с расспросами. Он сам, если честно, не ожидал от себя такого, вовсе у него не было в планах ее целовать, и уж тем более так сильно возбуждаться. Парень всего лишь хотел отвлечь ее от невеселых дум, и чтобы она запомнила эту прогулку. Бесстрашный всегда жил в окружении друзей, сестра его очень любила, и хоть матери он не знал, а отца помнил смутно, он никогда не чувствовал себя несчастным, нелюбимым или одиноким. А девушка, вроде бы и в семье живет, в самой милосердной фракции и… такая несчастная и заброшенная. Диего хотел ей помочь, но совершенно не представлял как. Она никогда не перейдет в Бесстрашие, ей там совершенно нечего делать, а в любой другой фракции она будет для него недоступна. И… он совсем не уверен, что хотел бы связывать с ней жизнь…, но вот так расставаться… В конце концов, это он начал, ему это и расхлебывать.

Диего подошел к девушке и присел рядом.

– Ирэн, чтобы ты себе не надумала, для меня этот поцелуй был едва ли не самым прекрасным в жизни. И действительно впервые. – Сказав это, он посмотрел ей в лицо, и понял, что она плачет. Опять, – слушай, ты прости меня, я не хотел, чтобы оно все вот так…

– Да, Диего, – давясь слезами, отвечает ему девушка, – я все понимаю, ты можешь ничего не говорить мне. Для тебя это всего лишь эпизод, ты вернешься в свою фракцию и уже через час обо всем забудешь. И это правильно, а я… все равно всегда, всю оставшуюся жизнь буду благодарна тебе за эту прогулку. Правда. И не надо больше ничего говорить…

– Такое забыть у меня ни за что не получилось бы, даже если бы я этого хотел. – он подается вперед и пытается заглянуть ей в лицо. – А я не хочу, малышка. Послушай… через два дня мы с парнями уезжаем патрулировать стену, это в качестве наказания за все наши… безголовые поступки во время инициации. Лидер психанул и отправил Алекса, а заодно и всех нас туда. Это ненадолго, на несколько месяцев, максимум год. Я не знаю, как мы там будем обустраиваться, но там есть диспетчерская, а у меня есть свои идентификационный номер, личный. Если бы ты нашла возможность написать мне… я был бы рад получить от тебя весточку и… ответить тебе. Только скажи куда.

Пока он говорил, девушка отняла ладошки от лица и с удивлением посмотрела на Диего.

– Ты, правда, хочешь, чтобы я тебе писала?

Диего прикрыл глаза и засмеялся.

– Конечно, глупышка Банни. Я буду с нетерпением ждать! Ну так что, мы договорились?

_____ Глава 5 _____

Письмо 1. Ирэн.

Привет. Не знаю с чего начать. Ну, наверное, с того, что мне все-таки удалось найти компьютер, я поступила на курсы медиков в Эрудицию, а компьютеров тут хоть отбавляй… И если вдруг захочешь ответить мне, пиши прямо вот на этот адрес.

Мне нравится в Эрудиции, тут совсем по-другому все, но от этого только лучше. Я познакомилась с Зои, она мой куратор, одна из бесстрашных. У меня последнее время слабость к бесстрашным, чтоб ты знал, поэтому у нас с ней неплохо выходит общаться. С отцом не удалось… договориться, так что я теперь живу в общежитии для медиков, а потом… наверное, тут и останусь. Он практически выгнал меня из дома, а Кайли, моя мачеха, его поддержала, так что… Но я успокаиваю себя банальщиной вроде того, «все что ни делается, к лучшему». И на этом хватит обо мне.

Как ты, как стена? Зои говорит, что это действительно наказание – патрулировать стену, но мне почему-то кажется, что с Алексом везде будет весело! Смотрите, не сожгите ее там и не взорвите. Что-то я пишу всякую чушь, но это оттого, что я ужасно… скучаю, Диего. Тот день, для тебя он, скорее всего, один из многих, а для меня… он перевернул всю мою жизнь. Стал началом чего-то нового, и я очень, очень тебе благодарна. Я всегда тебя буду помнить и никогда не забуду. Мне действительно хорошо в Эрудиции, я нашла новых друзей, занимаюсь любимым делом и… становлюсь счастливой. Даже если ты не ответишь мне, все равно, пусть это письмо покоится где-то на просторах общественного канала, может быть когда-нибудь ты его и прочитаешь. Твоя глупая Банни.

Письмо 2. Диего.

Привет, малышка. Я глазам не мог поверить, когда увидел кто мне пишет, это просто чудо какое-то. Можешь не верить мне, но я тебя просто не могу выкинуть из головы. Тут, у стены, совершенно нечего делать, и только воспоминания о той нашей вылазке поддерживают меня.

Отец поступил с тобой, конечно, по-уродски… У меня просто слов нет, как так? Но то, что ты занимаешься делом, которое тебе нравится, это же отлично, здорово! У тебя и правда талант, ты не просто лечишь людей, ты их спасаешь, да-да и нечего улыбаться, я серьезно. Я скучаю по тебе, Банни, и ничего ты не глупая. Вспоминая наше с тобой свидание, я больше всего на свете хочу повторить его, только я бы не повез тебя больше кататься на карусели, от этого слишком сильно кружится голова… Но я знаю куда мы пойдем, дай мне только вернуться.

С Алексом, конечно, не соскучишься, благо, у нас тут гитара есть, но все равно тоска тут смертная. Тут даже мух нет, потому что все передохли, так что не знаю, сколько я выдержу тут. Как ты совершенно правильно подала идею, остается только взорвать к чертям эту стену, и я бы уже тогда вернулся к тебе. И никогда, слышишь, никогда не смей думать, что я не отвечу на твое письмо, даже если мне придется идти пешком до ближайшего компьютера сотню миль, я пойду, но тебе отвечу. Твой Диего.

Письмо 3. Ирэн.

Привет, мой храбрый, скучающий бесстрашный. Вот я получила твое письмо и сижу тут, улыбаясь как дура. Разве можно девушкам писать такие вещи, ведь так хочется верить, что хотя бы часть из того, что ты мне пишешь правда.

У нас тут трудовые будни. Все чаще поступают люди после терактов и, самое главное, дети. Это невыносимо больно, Диего. Я не знаю, как с этим справиться, не знаю, как мы будем жить дальше. Все говорят, что дело идет к войне, а мне кажется, что мы и не переставали жить в состоянии войны, слишком много нелепых, ужасных смертей… А когда погибают дети, это просто ужасно.

Зои говорит, что бесстрашные по-другому относятся к смерти, что она всегда преследует их и они учатся жить быстро. Я все это время думала, зачем ты меня поцеловал тогда, а потом поняла, ты просто не можешь себе позволить долго размышлять. Я хочу, чтобы ты знал, я ни о чем не жалею. Это был самый прекрасный и единственный поцелуй в моей жизни… И я хочу сказать тебе спасибо, ведь ты спас меня, вытащил из пучины, в которую я сама себя загнала. Зои сказала, что мне надо избавиться от моего старушечьего пучка, и я постриглась. Долго не могла решиться…, но все-таки сделала это. И, знаешь… мне идет. Я стала похожа на эрудитку, но это лучше, чем на серую мышку. Твоя Банни.

…… …… …… …

Письмо 34 Ирэн.

Привет, мой бесстрашный Диего! У меня большое событие, я вернулась из отпуска, который я провела в Дружелюбии, гостила у сестры. Потому я так долго не писала, ты уж не сердись на меня. Я рассказала Лайре о тебе, о том, что с нами произошло… О том, что ты пишешь мне письма. Она долго смеялась и крутила у виска, говорила, что я сумасшедшая. Говорила, что ничего у нас с тобой из этого не выйдет. А я улыбалась и, знаешь, о чем думала? Что нет девушки на свете счастливее меня. Потому что когда я пишу тебе, я знаю, что ты мне ответишь. А даже если и нет… Ну, значит, так должно быть, но я все равно буду писать.

Каждый раз я даже представить не могу, о чем я буду рассказывать тебе, но как только передо мной оказывается клавиатура, буквы сами собой появляются на экране. Я думаю о тебе, мой храбрый воин, и я знаю, что прочтя эти строки, ты тоже будешь думать обо мне. А больше мне ничего и не надо.

Дни чаще всего у меня похожи друг на друга, работа, учеба, потом опять работа. Но я могу совершенно точно сказать тебе, не проходит ни дня, чтобы я не возвращалась мыслями к тому дню, что мы провели с тобой вместе. И знаешь что? Я хочу сказать тебе спасибо. Спасибо, что пришел, позвал с собой, показал поезд, катал на карусели. Спасибо за необыкновенный поцелуй… который я никак не могу забыть. Спасибо за тот взгляд, спасибо за то, что не хотел отпускать. Спасибо за прощальный поцелуй, одновременно нежный и страстный. Диего, ты даже не представляешь, что для меня значишь… Я так боюсь, что когда ты вернешься, ты даже не навестишь меня…, а все это – только красивая сказка! Но даже если это и так, то пусть, спасибо тебе, что эта сказка была в моей жизни.

Моя сестра не верит, что мы можем быть вместе, я, признаться, тоже. Где ты и где я. Кто ты и кто я… Но на самом деле важно то, что был тот поцелуй. И я его никогда не забуду. Твоя Ирэн.

Письмо 35. Диего.

Ренни, девочка моя. Я сегодня опять видел тебя во сне, а утром от тебя пришло письмо. Ты его ночью писала? Значит, это правда, если кто-то думает о тебе, ты увидишь его во сне… Я прошу тебя, не благодари меня за то, что доставило мне огромное удовольствие. Ты думаешь мне тут просто, так далеко от всех, от фракции, думать о том, что до отпуска еще уйма времени, а ты меня ждешь, такая красивая, Ирэн. И если вдруг когда-нибудь ты захочешь меня называть своим любимым, я был бы самым счастливым на Земле.

Я рад, что у твоей сестры все хорошо, но знаешь… Никому не видно то, что видно нам. Она ошибается, уверяю тебя. И я докажу это тебе, как только вернусь. Я защищу тебя, от всего что может тебе угрожать. Ты будешь падать, я буду рядом, помнишь, как в поезде. Я не дам тебе упасть. Буду оберегать тебя, где бы я ни находился, я все сделаю, чтобы ты была в безопасности.