Текст книги "В прятки с реальностью (СИ)"

Автор книги: Ежик в колючках

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 45 страниц)

Нежно чмокаю мужа в живот, ведя губами выше, и вытягиваюсь сверху, потеревшись скулой о влажное плечо, сложив кулачки на его груди, укладывая на них подбородок и вглядываясь в его лицо, все понимая, не сдерживая улыбки и жадно впитывая все эмоции. Хочется лежать так целую вечность, не двигаясь, вдыхая родной запах. Его ладонь ведет по моей щеке, притягивая ближе к себе и любимые губы ловят мои, награждая благодарным поцелуем. Слышу, как гулко перестукивает его сердце в бешеном ритме, и улыбка, еще шире сама ползет до ушей. Довольно потягиваюсь под оглаживающими тело ладонями, прикосновения к коже обжигающие, дурманящие. И этот его затуманенный взгляд из-под ресниц… еще раз целую Эрика в припухшие губы.

– А, теперь, ты больше не злишься? – мурчу я, хитро прикрыв один глаз. – А я уже говорила, что люблю тебя, а? Я люблю тебя, Эрик!

– Пфф, вот чертовка… – фыркает он, пытаясь сдержать улыбку. – Ну и что мне с тобой делать?

 – Как это что? Конечно, любить…

Эрик

Музыка – Metallica «Nothing Else Matters».

По телу все еще прокатываются сладостные судороги. Черт… Мелкая, вот что ты со мной делаешь? Лежит на мне сверху, опираясь на кулачки, сморит на меня игривым, хитрющим взглядом. Притягиваю ее к себе, целую в губы. Ага, дыхание частое, самой, конечно, ни капельки не хотелось…

– А, теперь, ты больше не злишься? – да, как на тебя можно злиться, ты посмотри на себя… – А я уже говорила, что люблю тебя, а? Я люблю тебя, Эрик!

– Пфф, вот чертовка… – улыбку сдержать не получается, не смеяться бы в голос. – Ну и что мне с тобой делать?

– Как это что? Конечно, любить…

– Хм… любить, говоришь… – смотрю на нее из-под опущенных ресниц, – ну, любить так любить!

Резко переворачиваю ее на спину, оказываясь на ней сверху. Она довольно и победно вскрикнула, приоткрыв рот, который я незамедлительно накрываю его своим. Губы ее отвечают на мой поцелуй, обвожу их языком. Торопиться не будем, мне тоже нравится дразнить тебя, дорогая. Отрываюсь от нее, заглядываю ей в глаза.

– Знаешь, что я собираюсь с тобой сделать? Знаешь, да? – Ответом на мой вопрос стал взгляд, полный неприкрытого желания… Целую ее опять, неторопливо, разжигая искру страсти, сбивая дыхание. Проникаю языком в рот, натыкаюсь на любимый шарик. Всасываю в себя язычок, смакую, обхватываю, ласкаю…

Чуть отодвинувшись, глажу ее через одежду. Как мешает она, от нее срочно надо избавится. Но, сначала… Мои губы смещаются на щеку, продвигаются к ушку, прикусывая мочку. Ее руки блуждают по плечам, тело в нетерпении льнет, все теснее прижимается. Отрываюсь от нее, судорожно вдыхаю немного воздуха…

– Эрик… не останавливайся… прошу…

Чуть слышные слова переходят в постанывания, когда мои губы спускаются на шею, дразня и покусывая. Опускаю руку ей в трусики, ну, конечно, вся влажная и горячая. Мои пальцы проникают в нее, заставляя непроизвольно податься вперед, захватывают, поступательно ласкают, трут. Я смотрю, как страсть и похоть захватывают ее сильнее, становится нестерпимо жарко.

Подцепляю ее майку, хочу сдернуть, но она не поддается. Ну, вот нахрена, такое все обтягивающее носить? Дергаю сильнее, тонкая ткань рвется… Да и плевать. Полностью сдираю с нее тряпку, обнажая гибкое, стройное тело. У меня вырывается сбивающий дыхание рваный вздох, когда я вижу потяжелевшую от желания грудь, два тугих, сжатых в горошины соска, одно с колечком… Ох, уж это колечко…

Обвожу его языком, смачиваю, прихватываю. Рука моя ласкает припухшие влажные половые губки, они становятся все горячее. Мои пальцы скользят в ней, пощипывают, проникают, заставляя дышать отрывисто и часто. Однако, пространства для маневра маловато. С явным неудовольствием отрываясь от нее, тащу вниз штаны, отбрасывая их в сторону. Остались кружевные финтифлюшки. Тьфу, пропасть… Даже порвать жалко. Подцепляю их пальцами, но тонкая ткань трещит и все-таки превращается в ненужные тряпочки. Выбросил их куда-то, наконец, получив желаемое: то самое, покорное, не сопротивляющееся, согласное подчиняться тело. Она укоризненно на меня смотрит.

– В другой раз приходи уже без них, целее будут, – отвечаю на ее скептический взгляд.

– Может, ты уже закончишь болтать и не будешь больше останавливаться? – дерзко, совершенно бесстыже, с придыханием, спрашивает, обводя языком верхнюю губу.

– Чччерт, вот ведь…

Переворачиваю ее на живот, руками веду вдоль позвоночника, сначала вниз, потихонечку, потом вверх и опять вниз, до упругих маленьких ягодиц. Шлепаю ее по заду, она взвизгивает, а я целую ее в то место, немного покрасневшее, теплое. Она слегка изогнулась, подставляясь под необычную ласку. Шлепаю еще раз, потом еще… Так, главное не увлекаться… Веду влажную цепочку по нежной, пылающей коже, и от наплыва эмоций прикусываю сильнее, чем хотелось. От неожиданности она слегка дернулась, а я заглаживаю неосторожность мягким поцелуем, спускаясь все ниже и ниже…

Стараясь сдерживать дыхание, спускаюсь поцелуями по ножкам к самому низу, к самым лодыжкам. Подталкиваю, чтоб перевернулась на спину, поглаживаю ножки, от коленей до самых ягодиц. Сжимаю ее сладкую задницу, любительницу приключений, и опять оглаживаю ладонями. Веду по внутренней стороне бедра, не касаясь интимных мест, пусть потомится. Она вся извивается уже, постанывает от моих прикосновений. Я знаю прекрасно, как действую на нее, и сейчас хочу в полной мере насладиться своим превосходством.

Легонько целую, оставляя влажный щекотный след, прихватываю маленькие пальчики, облизываю, проходясь по ним языком. Потом все выше, касаясь губами, дразню, покусываю, срывая у нее, чуть слышные, смешки и стоны. По внутренней стороне бедра веду свою осторожную пытку, вот уже совсем близко, еще чуть-чуть…

Первое прикосновение к центру женского удовольствия сладкой судорогой прошло по всему ее телу. Языком нащупываю клитор, чуть надавливаю, облизываю… Отрываюсь от нее на секунду, провожу языком вдоль, вылизывая внутренние губки, не оставляя ни миллиметра без ласковой пытки. Втягиваю напряженный клитор, посасываю, одновременно начинаю ласкать ее пальцами, погружаясь в жаждущее лоно раз за разом, доводя ее до исступления.

Ее стоны набирают громкость, дыхание учащается и темпа не снижает. Желание давно уже с новой силой захватило меня… А что, собственно, мешает… Проведя по губкам последний раз, я подаюсь наверх и накрываю ее своим телом. Сильный толчок, она обхватывает меня ножками, а я на секунду зависаю, от резкой, затопившей все вокруг, похоти. Поцелуй, за которым я сразу же потянулся, выходит какой-то бешеный, рваный, сумасшедший. Я двигаюсь в ней, проникая, вколачиваясь до упора. Она уже на грани, громкие стоны, почти крики, оглушают своей страстью. Сдерживаться не хочет, выгибается, сжимает ножками, заставляя замереть на секунду, пока оргазм волнами накрывает ее.

Я целую ее в мочку, обводя ее языком, тихонько шепчу:

– Хорошо тебе, девочка? – Она посмеивается, все еще тяжело дыша.

– Какого хрена остановился? – Чуть приподнимает бедра мне навстречу. – Давай, я хочу, чтобы ты кончил.

Бля, вот как скажет иногда чего-нибудь, возбуждает до умопомрачения. Двигаюсь в ней, не сводя взгляда с ее горящих глаз, дыхание сдерживать уже не могу. Скольжу и чувствую, что уже на грани, уже вот-вот. Она опять приподнимает бедра навстречу, сильно, так что я оказываюсь в ней до основания. Движения набирают темп, стоны уже не сдерживаю, так это захватывает, вышибает все мысли, заставляя поддаваться инстинктам. Дыхание становится тяжелым, сбившимся, а она снова облизывается, и это становится последней каплей… Тугая пружина сжимается внизу живота, оргазм накатывает волна за волной и разжимается, вытягиваясь в сладкой истоме.

Вот сразу бы так, в обход всяким упрекам и обидам… Немного отдышавшись, приподнимаюсь на локтях, заглядываю ей в глаза. Она гладит меня по спине, смотрит игриво, улыбается, проводя пальчиком по позвоночнику, до поясницы и обратно.

– Ты вьешь из меня веревки, ты знала? – говорю, чуть приподняв бровь и стараясь скрыть довольную улыбку.

– А ты прям так против-против, да? – приподнимается и запечатлевает на моей щеке звонкий «чмок».

– Накажу, – стараюсь вложить в голос как можно больше строгости, но ухмылку все-таки не удается сдержать.

Она откидывается обратно на подушку и показывает мне язык. С шариком, бл*дь…

– Накажи меня, пожалуйста…

Так близки – не разлучит и даль.

Остальное не важно, не жаль.

Верь всегда – есть ты и я.

И важно лишь это.

Не знаю, впереди сколько дней.

Наша жизнь, и идти нам по ней.

Мало слов, но понять ты сумей,

Что важно лишь это.

Комментарий к 14. Остальное не важно to be continued…

====== 15. Остальное не важно. Продолжение ======

Эрик

Как обычно, просыпаюсь за полчаса до будильника. Еще по древней эрудитской привычке. Есть вещи, которые со временем не вытравишь ничем. Как бы меня это ни бесило. И, как всегда, когда мы засыпаем вдвоем, опять спали чуть ли не друг на друге. Вот как так, кровать два на два метра, а мы спим, как на лежанке. Черт.

Смотрю на темную макушку жены. Во сне Эшли опять забралась под мою руку и свернулась калачиком. Это ее любимая поза. Ей, в отличие от меня, тяжело вставать утром, она еле продирает глаза и долго раскачивается. А без кофе, вообще, жить не может.

Легонько касаюсь губами теплой макушки. Вот не сидится ей, хотя это понятно было с самого начала, не будет она сидеть смирно. Да и не надо это. И так затянулось это уже, надо бы ей возвращаться в строй, она права. А все от того, что я привык за это время видеть в ней обычную женщину, забыв, что она-то ведь, на самом деле, бесстрашная.

Плохо, конечно, начинать с чего-то серьезного, а то, что сегодня все будет не просто, очевидно. Мда… Но ведь, в простой патруль я не смогу с ней пойти, а тут, вроде, сам посмотрю, как она держится… Да и недовольные смирные вроде… Твою мать, свербит чувство, что опасно это, бл*дь, опасно!

Но, все равно, нельзя ее держать тут бесконечно. Эти ссоры будут продолжаться до тех пор, пока она не будет заниматься тем, что ей по-настоящему нравится. Другое дело, сколько мне ее неугомонность добавит седых волос… Ладно, чему быть, того не миновать, да вон и будильник уже пиликает…

Выпутываюсь из нее, легко поднимаюсь с постели. Она со стоном возится под одеялом.

– Мммм, Эрик… Который час? ..

– Время вставать уже. Давай, поднимайся!

Проморгавшись, она пытается сфокусировать свой взгляд на часах.

– Ууу, что ты за вредина, мне еще спать и спать, местные заступают только через три часа…

– А мы выступаем через час, так что, если хочешь в рейд, быстро подняла свою задницу и пошла экипироваться!

Она приподнимается на локтях, заспанная и недоуменная моська выглядит до того забавно, что я отворачиваюсь, чтобы спрятать усмешку.

– Чего это на тебя нашло?

– Идешь с нами, но в составе моей группы. Под моим командованием. Это последнее, о чем я мечтал, если честно, но по другому я тебя пока не отпускаю. Если согласна, пошла экипироваться быстро, иначе останешься, ясно?

Чертыхаясь и недоуменно что-то бурча себе под нос, жена начинает метаться в поисках одежды, раздраженно поджала губы, когда подняла разорванную майку и финтифлюшки. Нахмурилась, а я сосредоточенно вдеваю в петли ремень, углубившись в это действо целиком.

– Лучше бы тебе поторопиться, – подгоняю ее, тайком поглядываю, как она ищет, во что бы завернуться, чтобы добежать до своей комнаты. – И не вздумай подваливать ко мне и огрызаться, в рейде я твой командир.

– Да, лидер, – издевательски шипит сквозь зубы, заворачиваясь в простыню.

Уже перед дверью, останавливается, ну никак не может сдержаться.

– Ты ж отдал приказ, чтобы я осталась в местном патруле.

– Я лидер, я отдал, я и обратно взял. Пошла еще быстрее, если хочешь успеть на выезд.

Но она все-таки подскакивает ко мне, кладет ладошку на затылок, притягивая мою голову к себе, и чмокает меня в губы.

– Люблю тебя, мой деспот. – А я хлопаю ее по заду, в направлении выхода. Вот как ею командовать, а? Чую, сто раз пожалею об этом, бл*дь.

Эшли

Сердце колотится так, что мне кажется, оно сейчас выскочит из груди. Радость кипятком бурлит в крови, отдаваясь громким боем в висках. Эйфория захлестывает меня с головой, я выскакиваю из лидерской комнаты, как черт из табакерки, и бегу, громко топая босыми пятками, на радость парочке, пытающихся отвести глаза свидетелей. Путаюсь ногами в простыне и лихо вваливаюсь в соседнюю комнату. Так быстро, я никогда еще не одевалась, а уж с какой скоростью я смогла собрать двух, отчаянно зевавших, малышей, точно мне на одно место скипидару налили. Мальчишки даже потереть глазки не успели, как мамочка, шумно отдуваясь, зажала их под мышками и пристроила в детской, в окружении уже притащенных сюда Кевина, Матиаса, другой детворы и куче игрушек, чтобы только не вздумали орать.

Вот это да… аж не верится. Это с чего вдруг Эрик так расщедрился и решил взять меня с собой в рейд? Неужели смог принять, что я не в состоянии всю жизнь просидеть на пятой точке ровно? Ох, божечки… роднулечка… спасибо, для меня это так важно. Душа в радостном кульбите переворачивается от одной мысли, что он берет меня с собой. Мурашки ползут по коже. Как же я тебя люблю. Просто безумно люблю… ты единственный понимаешь меня, как никто другой.

У меня перехватывает дыхание от смеси обожания и щемящей нежности. Пляшущий внутри огонек теплоты стал раздуваться в полыхающий языками пламени пожар. Даже на самого властного лидера все же нашлась та, что плавит его сердце в своих ладошках, как снежный комок. Меня захлестывают до невероятной отчетливости смешавшиеся воедино щенячий восторг, ликование и невероятное упоение… Я чувствую себя так, словно в меня вдохнули что-то совсем новое и давно забытое… что-то волшебное, наверное – это счастье. Вся нерастраченная энергия накопившаяся внутри, требовала срочного выплеска в виде затейных приключений для моей любимой заднюлички. Блин… а может случилось чего… Может, недовольные что-то задумали? Густое полотно торжества медленно расступается, исчезая неровными кусками, навеивая необъяснимую тревогу… Ничего-ничего, мы бесстрашные, мы со всем справимся.

Ноги бегом несут меня в оружейку, а оттуда слышатся переговоры ребят и матерные перлы из эльдорадо Сани. Как же я страшно по всем соскучилась… Влетаю туда, словно ураган, и улыбка ползет по щекам до самых ушей, когда через минуту затишья, на все помещение загремели боевой клич подруги и оглушающие вопли приветствия. Я даже теряюсь слегка, когда после крепких обжиманий, похлопываний по плечу меня вздернул вверх Алекс и подбросил. Все мелькает, словно в ярком калейдоскопе: улыбки девчонок, громовой хохот Майка, безобидные подъ*бки и кружка кофе от Колина, смачный матерок беспардонной Сани, шуточки от Трея, мягкий шепоток поздравлений от Джин, пара выданных анекдотов от Рода и Джима. Радостное зубоскальство подросших неофитов, которых мы гоняли на полигоне. Даже заглянувший на шум Джойси, привычно выдав свое «зараза», был мне необычайно рад.

Внутри поднимается просто необыкновенная волна теплой патоки, в носу начинает щипать и слезы порываются сорваться из глаз. Это неповторимое чувство единства. Ощущение, что я здесь своя, что нахожусь на своем месте, среди бесстрашных, среди друзей и тех людей, с которыми без колебаний можно пойти в разведку, в бой, под пули, да хоть к самому черту, вместе и до конца, и никто из них не подставит, не предаст и никогда не всадит нож с спину, накатывает подобно прорыву плотины… И они искренне мне рады, и не потому, что я жена лидера, а потому что я такая же, как они. Я бесстрашная. Я боец. Бесстрашие – это не просто фракция воинов, это семья!

– Кроша?! Бл*дь, да быть них*я не может… а я уж думала, что ты на пенсию упи*дячила! – вскидывается Сани и фальшиво протирает глазки, демонстрируя свое удивление.

– Да не дождетесь! Куда же я без приключений?

– Так, а тебя лидер допустил к операции, или ты сама съ*бнула, а? – тут же вырос передо мной Ворон, сурово сложив руки на груди.

– Конечно, допустил, – закивала я с готовностью. – Честно-честно… Хочешь, у него спроси.

Посверлив мою непроницаемую мурзилку белесым взглядом, Ворон, наконец удовлетворенно кивает, хлопает меня по плечику и радостно скафанит:

– Ну все, пи*дец, скоро я совсем поседею, если лидер мне тебя доверит, – мужчина для убедительности тыкает пальцем в свои черные, как смоль волосы, где не наблюдается ни одного седого волоска. – С возвращением, Крошка. Наконец-то ты вернулась в строй.

– Не ссы, мы тебя покрасим, если что.

От переизбытка эмоций, я подленько и звонко чмокаю друга в ухо, а потом и подоспевшую Сани расцеловала.

– Я, конечно, не очень любопытна… Да х*й там, мне до ус*ачки интересно, каким таким волшебно-ох*ительным образом, бл*дь, ты выцарапала у мужа свое возвращение в наши п*здатые ряды? – шипит Сани, пока я натягивю боевую форму. – Ты лидеру весь мозг вы*бла, или все-таки только нижнюю часть, а, Крошь?

– Похабница, – корчу я ей вредную мурзилку, но ухмылка против воли разъезжается на все лицо, блин. А бесстрашная ехидно хихикает. – Попробовала начать с верхней, а решающей стала нижняя, как оказалось. Во всяком случае, отпустил меня он вот только что, правда, исключительно в составе своей группы. Ну тут уж, чем богаты. Так, глядишь, и в самостоятельный рейд пойду… Годков через несколько…

– Ух ты, какие люди… Инструктор Кроша? – раздается громкий окрик от дверей, в помещение вваливается Сандер и зубоскалит: – Если вдруг понадобится помощь в тренировках, то я всегда к твоим услугам. Могу продемонстрировать парочку новых приемов… а чего? – подскакивает парень, получив затрещину от незнакомой мне девицы. – Я предлагаю исключительно только тренировки, ничего больше…

– Давай, давай, повы*бывайся, парень. Сандер, хавальник закрой! Засунь себе двадцать х*ев в панамку, натяни до самых, *бать их, ушей и пи*дуй курить бамбук. Иначе прискорбно потеряешь то, что обычно коты избирают объектом полировки! – отбивает Сани его подачу, помогая мне натянуть броник. – Зря ты, все-таки, не пошла с нами в выходные в бар. Ох, и оторвались мы с девками, бл*дь. Ох*енная музычка, отличная выпивка и танцульки… А парни какие к нам подвалили, бл*ааадь, просто шизануться… что еще нужно для счастья… Хотя, какие тебе парни, у тебя в этом плане все за*бись. Выглядишь, вот п*здец, как ох*ительно! Сразу видно, что всю ночь… – выдает подруга, загрустив, сетуя на размолвку с мужем. – Я бы за то, что б за х*й чей-нибудь подержаться, все бы отдала… Ладно, ладно, молчу, – отмахивается девушка, видя мои уползающие вверх брови. Не, я, конечно, в курсе, что у них с Вороном семейные проблемы на фоне внезапного материнства Сани, но не до такой же степени. – Вот теперь, ты мне ох*енно нравишься! Не, погодь… – в мои руки, наконец попадает оружие…

Автомат… Аж, сердце сжимается и отплясывает джигу в грудине. Завороженно разглядываю оружие, словно оно живое… Ладошки сцепляются на цевье, пальцами осторожно глажу прохладный металл. Никогда бы не подумала, что буду так радоваться оружию… В животе, будто стая бабочек взлетает… что рот непроизвольно открывается. А тяжелый-то какой, с непривычки… Жадно тяну ноздрями воздух… Блиин, как вкусно пахнет… вычищенный, остро благоухает оружейным маслом. Ну что, родимый, соскучился? А, уж, я то как… Вздрагиваю, когда затишье прорезает резкий голосок Сани:

– Крошь, это автомат, а не член, его ни к чему так наглаживать… – вот зараза, все опошлит…

– Сани, рот закрой уже, заеб*ла до печенок! – Ворон сверкает бешеными глазюками на всю оружейку, злой как черт.

– Да пошел ты на сто х*ев, милый! Че я такого сказала? Вот заступим, бл*дь, в патруль, и будешь командовать до ох*ения.

Экипировавшись, мы вываливаемся всей толпой к гаражам. Бесстрашных, около 200-х человек, из чего напрашивается вывод: не просто так Эрик не хотел меня пускать на это задание, и там может быть очень жарко.

Эрик идет в рейд как командир, Вайро – замком, Трис координирует нас из диспетчерской. Муж бросает на меня внимательный взгляд и чуть ухмыляется, всего одним уголком губ, но зато как… Да уж, представляю, как сейчас выгляжу: довольная, как стадо слонов… и ноги порываются пуститься в лихой пляс от предвкушения… Серебряные глаза охватывают разом, с головы до пят. В них все – и необходимая поддержка, и просьба не высовываться, и любовь с нежностью, и сожаление, что не смог удержать… Да ладно уж тебе, милый… Я же прекрасно знаю, на что иду… обещаю быть покладистой паинькой… а у самой все нервы словно оголившиеся. Лидер с виду само спокойствие, я попадаю под эту магию мгновенно, и мандраж в руках успокаивается. Последний инструктаж перед выездом.

– Мы выступаем на территорию недовольных не с целью подавления мятежей. По оглашению – это мирное население, они живут вне фракций, но не как собственники-афракционеры, а полностью отрицающие нашу систему. Как вы все знаете, в последнее время участились демонстрации, недовольные подходят все ближе к жилым районам, собираются перед штаб-квартирами фракции, нарушают административный порядок. Не дают бесстрашным выполнять свои функции, так как имеют оружие и стреляют в воздух. Наша цель – наведение порядка. Также нашей задачей является выяснить, где они дислоцируются и откуда берут оружие. Оружие – это уже серьезно. За нелегальное хранение мы можем и должны их арестовывать, так что я хочу, чтобы вы четко понимали: там, куда мы направляемся – есть преступники, и они вряд ли захотят с нами пойти добровольно. Будьте очень внимательны и осторожны. Стрелять на поражение только в одном случае – если по вам отрыли огонь. Разбиваемся на группы по 7-8 человек, прочесываем территорию на предмет волнений. Аресты производить только в случае крайней необходимости. Наше положение осложняется тем, что мы ничего не знаем об этих людях, кроме того, что среди них много бывших «Вольников». Они озлоблены и жаждут мести. Потому мы выдвигаемся в составе десяти боевых групп, с тяжелым вооружением. В идеале – приезжаем, прочесываем территорию, уверяемся, что все тихо-спокойно, оставляем там патруль и уезжаем. Патрулирование зоны отчуждения надо поставить как первоочередную задачу. Джойс, ты займешься этим в самое ближайшее время, по результатам сегодняшней вылазки. Вайро, тебе слово.

– Значит так. Зона отчуждения – юг Чикаго, вокруг промзоны, заводы, заброшенные фабрики. Ясно, что укрыться им есть где, надумай они с нами вступать в перестрелку. А те, у кого оружие есть, рано или поздно в перестрелки вступают, бл*дь, уж поверьте моему опыту. Едем туда на драгстерах, по приезду разделяемся на группы. Лидер координирует все передвижения из драгстера, в котором стационарный передатчик, если не будет горячо. Если вдруг, за каким-нибудь х*ем, бл*дские недовольники начинают активничать, лидер – командир штурмующей группы. Остальные распределяются на месте. Пока все тихо – патрулируем, подозрительных опрашиваем, обыскиваем. Всем смотреть в оба, замечать все. Могут быть ловушки, вспоминаем изгоев и «Вольников». Мы суемся в неизвестность, вся надежда на ваш опыт и смекалку. Все по ситуации, бойцы. Местность там обширная, могут быть условия, как городского боя, так и на открытом пространстве. Связь с лидером не теряем, слушаем команды и приказы.

Мы загружаемся в драгстеры и отправляемся в зону отчуждения. Конечно же, я к милому подмышку, чтобы всегда быть на виду. Волнуется, боится за меня… хороший мой. Дыхание перехватывает, рвется на судорожные вздохи.

Зона отчуждения встречает нас щедрыми застройками, развалинами старых заводов, где подобно пикам, в небо высятся каменные трубы. Разбросанные по всей огромной территории старой промзоны очистительные сооружения, бывшая Атомная электростанция, гаражи для фур, ангары, всевозможные склады и прогнившие в труху бараки. За искусственно насаженной лесополосой, отгораживающей город от сильных ветров, струятся останки змеившегося трещинками асфальта.

Нырищи осевших поселков в несколько десятков домов, растянувшиеся вдоль трассы, сорванные крыши, рассыпавшиеся фундаменты, вывороченные окна, разнесенные в хлам здания и огромные кучи мусора. От их мерзкого запаха кружится голова. Посреди этого убожества, скопились кучки недовольных. Грязные, одетые в драные лохмотья, прожигающие бесстрашных лютыми взглядами, но не дергавшиеся в наши стороны. Бывшие «Вольники», мать их за ногу… пи*дец, как я рада их видеть… Они выглядят не просто постаревшими… После действия сыворотки неуязвимости, организмы этих людей исчерпали слишком много ресурсов и износились, делая их старше в два раза…

На перекрестке покосившийся указатель с проржавевшей табличкой и растрескавшейся хлопьями краской. Вроде бы, Оберн Грешам. Необыкновенный хаос и разруха, царившие тут, как намеренный упрек овладевшему спокойствием и благополучию Чикаго.

Высаживаемся из машин, командиры начинают распределение. Эрик выходит из драгстера, глаза прищурены, ведет головой. Что-то не так. Он тоже чувствует это. Опасность стоит в воздухе, напряженность чувствуют все бесстрашные. Муж подходит к нашей группе.

– Я иду с вами. Командиром, Ворон ты зам, патрулируем шестой квадрат. Там много заброшенных зданий, всем быть внимательными и осторожными.

Ох, ты, божечки. Что-то намечается, хотя с виду и не скажешь. Упираемся в баррикаду на дороге, за которой горы мешков с песком и застывшие скелеты металлолома, видимо когда-то бывшей техники.

Внимательно осматриваем территорию. Несколько ржавых конструкторов застыло, как попало, у входа в огромные ангары. Недовольных сразу не видно, в конце остатков заграждений зияют обугленные ошметки того, что наверное было жилыми фургончиками или бытовками. Везде полное запустение и тишина. Только недовольные шныряют здесь, как крысы и странно кучкуются. Серые монолиты зданий почти разрушились, сдаваясь времени. Приходится пробираться по рассеявшейся крошке стен, ошметков кирпича и прочей хрени, плотно усеявшей землю и гулко шебуршавшей под ногами.

Бросив на меня беглый взгляд, Эрик пошел вперед, держа автомат наготове. Рядом с ним пристроился Ворон, о чем-то они заговорили вполголоса. Я смотрю ему в спину. Любуюсь невольно. В боевой форме, высокий, сильный. С оружием. Уверенный. МОЙ. Черт, хорош, сукин сын. Тьфу.

– Крошь, слюни подбери. И перестань на командира пялиться.

– А чегой-то? Мой муж, хочу и пялюсь.

Мы идем с Сани чуть позади остальных и тихо переговариваемся, не забывая зорко посматривать по сторонам. А возле нашей похабной сквернословки, так и вертится примечательный парень, патрульный Мак, но тут же, весьма виртуозно отшивается. Да какими перлами… заслушаешься.

– Тут он командир, ясно, бл*дь? Отвлекать и отвлекаться нельзя. Хотя, я тебя понимаю. Поначалу, тоже долго не могла привыкнуть. Они в форме все оху*нно смотрятся, вот прям до…

– О чем трем, девушки? – догоняет нас Мак, масляно поглядывая на Сани. – Чего-то про форму?

– Мак, тебе чем тут намазано? Ты лучше по сторонам смотри, может травку заприметишь, попасешься.

– Сани, вот, чего ты начинаешь, я ж помочь хочу, девушка новенькая, может, не знает чего.

– Тебе до опыта новенькой девушки пи*довать и пи*довать, как до дальнего полигона раком. Не может быть, чтобы ты о Кроше не слышал? Или у тебя весь мозг в мышцы у*бал?

– Да, ладно тебе Сани… Мне сказали – Эшли, а я знаю, кто это?

– Начальство надо знать в лицо, Мак! – подходя к Маку вплотную и задрав на него носик кверху, Сани хлопает его по мощной груди. – Лидера, надеюсь, ты знаешь? Ни с кем не спутаешь?

– Сани, перестань… – пытаюсь ее урезонить, но девицу, кажется, понесло.

– Погодь, Крошь, надо просветить парня, а то как бы чего не вышло… – Сани слегка косится на наших мужей. – Так вот, перед тобой, ни много ни мало, лидерская жена…

– О, как! – брови Мака подскакивают вверх, а моська становится такая умильная, что все мое смущение, как ветром сдувает. – А я думаю, кого девушка мне напоминает. Всей фракцией на свадьбе гуляли, но я ж не буду на чужую жену пялиться, чтоб в подробностях рассмотреть…

Молодой патрульный в нашем отряде Ворону не нравится. С первой минуты и первого взгляда. Он то и дело оглядывается через плечо, хищно сверкая глазами и раздув ноздри. Вид у него такой… не знала б его так хорошо – испугалась бы. Похоже, вся ситуация его бесит даже больше, чем кажется на первый взгляд. Напряжение уже летает в воздухе и остро ощущается. А Ворон и Сани явно на взводе, из-за своих семейных проблем, а когда чета Гилморов нервничают, лучшее средство для обоих стравить пар – посраться друг с другом всласть… а то и подраться.

Возникшая впереди преграда из полуразрушенного бетонного забора спасительно откладывает это развлечение.

– Мак, пора тебе заткнуться! – Сани опасливо косится в сторону командиров, толкая Мака локтем в бок. – Лидер у нас с характером, хотя сегодня, наверное, лютовать не будет, Кроша постаралась…

– Разговоры в группе прекратить! – рявкает Эрик, полоснув по нам серой сталью. Подходит ко мне, берет за локоть и отводит в сторону. – Заметила что-нибудь странное? Или только языками чесать умеем?

Смотрю на него, думаю, разозлился или нет? Ладно, субординация, так субординация.

– Все странно, лидер. Странно держатся эти недовольные. Такое ощущение, что они знали, что мы придем. Прячутся, и стараются держаться небольшими группами, чтобы, в случае чего, бежать сначала вместе, а потом рассыпаться, заставляя преследовать сразу нескольких, хотят нас разбить, скорее всего с целью заманить в ловушки по одному. – Эрик прищурившись, слушает очень внимательно, кивая каждому моему слову. Знаю, милый, хочешь удостовериться, что я ничего не забыла? – Они что-то готовят, только выжидают. Я думаю того, чтобы мы разошлись как можно дальше друг от друга. Территория-то не маленькая.

– Что думаешь насчет засад?

– Не исключено. Если им, действительно, было известно о нашем рейде, то могут быть и засады. Ты думаешь, они знали?

Эрик задумчиво кивает, большая ладонь трет подбородок.

– Похоже на то. Нужно быть очень внимательными и осторожными, ясно? Прекратить молоть языками, включаемся в работу. Группа, подошли все ко мне. – К нам подходят остальные, опасливо косятся, лица настороженные. Все опытные, все чувствуют, что-то не так. – Докладывай, Эшли. И свои соображения.

Тоненькой струйкой выдыхаю воздух, пытаясь собраться с мыслями и все уложить в голове.

– Недовольные держатся небольшими группами, ведут себя так, будто ждали нас. Есть вероятность, что готовили засады и ловушки. Я предлагаю разбиться по парам, лучше бы, конечно, четверками, но у нас людей мало. Прочесываем территорию более тщательно. Далеко не расходимся. При диверсии преследуем только зачинщиков, стараемся взять в плен. Пары не разбиваем, если нужно обследовать объект, сообщаем командиру. Что я упустила, добавит лидер.