Текст книги "В прятки с реальностью (СИ)"

Автор книги: Ежик в колючках

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 45 страниц)

Затем он перемещает три пистолета на полу, меняя их местами, до тех пор, пока мои глаза не теряют из виду средний пистолет, тот, в котором есть пуля. Он берет оружие: один пистолет он передает Тори, другой Гаррисону.

Та, другая Трис, в моем сне, была не так уж не права. Эта просто слепая. Ничего она не видит. Только то, что на поверхности. При всей ее дивергенции, непохожести на других, не та. И мир этот гребаный. И здесь они меня убьют. Странно, но как-то не сказать, что уж очень страшно умирать. Может быть, если они меня убьют… Случится что? Фу, бред какой…

– Подожди, – говорю я. – У меня есть просьба.

– Мы не принимаем просьб от преступников, – говорит Тори. Она стоит на одной ноге, как и в течение последних нескольких минут, выглядит усталой, наверное, хочет поскорее со всем покончить и, наконец, сесть. Для нее эта казнь простое неудобство. И эти люди еще что-то говорят о моей жестокости. Идиоты.

– Я лидер Бесстрашия, – спокойно смотрю на всех. – И всё, чего прошу, чтобы стрелял Фор.

– Почему? – спрашивает Итон.

– Так ты будешь жить с виной, – насмешливо говорю я ему – Зная, что ты захватил меня, а потом застрелил в голову.

Да мне насрать на вас всех тут, придурки. Мне нет места в этом мире. Здесь меня предали все. Джанин, моя мать, мой друг, все. У меня есть другой мир. Во всяком случае, он или был, или будет, хрен разберет, не знаю. Только всю эту вашу казнь я на х*ю вертел, ясно?

– Я не буду чувствовать никакой вины, – говорит Итон.

– Тогда у тебя нет причин для отказа.

Я ему улыбаюсь. Ты думаешь, ты избавишь от меня свой мир и тебе будет лучше от этого? Ты думаешь, вы победите Джанин, поженитесь, и у вас будут детишки? Да, вот тебе хрен на все лицо, Итон. В этом мире ни для меня, ни для тебя, ни для блондинки места нет, ясно тебе? Добро пожаловать в реальность.

Итон берёт одну из пуль.

– Скажи мне, – говорю я ему спокойно. – Потому что я всегда задавался этим вопросом… Ведь это твой папаша появляется в каждом пейзаже страха из тех, что ты когда-либо проходил?

Итон вставляет пулю в пустой магазин, не поднимая глаз.

– Тебе не нравится мой вопрос? Что, боишься, что Бесстрашные поменяют своё мнение? Осознаёшь, что, даже несмотря на существование лишь четырех страхов, ты всё равно трус?

Я выпрямляюсь на стуле и кладу руки на подлокотники. Я готов уйти из этого мира, Итон, а тебе придется еще помучится…

Итон держит пистолет напротив моего левого плеча.

– Эрик, – говорит он. – Будь смелым.

Он нажимает на курок.

Я так сильно дергаюсь, что чуть не упал с кровати. Твою мать, почему я оказался на самом краю-то. Поднимаю голову и пытаюсь сфокусировать зрение и понять, как вышло, что мне нашлось место только на самом краешке огромного лежбища. Разглядев в полумраке помещение, я наконец понял, что случилось. Гроза, опять, блин. Оба близнеца, Люси и Кроша, все вповалку лежат на нашей кровати, пришли в мою комнату и расположились. И почти спихнули меня с нее.

Чуть подвинув сплетение дочери с женой, пристраиваюсь к ним опять. Сладкий запах ребенка и малиновый жены. Тепло, спокойно, хорошо. Это мой мир. Никому его не отдам.

– Эрик? Ты чего проснулся? – сонно спрашивает Кроша, с трудом разлепляя глаза и стараясь рассмотреть сколько время.

– Чуть с кровати не упал. Меня Люси столкнула.

– А чего ты так тяжело дышишь?

– Да так. Кошмар приснился. Все нормально, ты спи. – притягиваю жену к себе вместе с дочерью, обнимаю их обеих своей рукой. Кроша немного повозилась и засопела. А я целую ее в темную макушку.

Комментарий к 24. Параллельный мир В этой части фанфика использованы диалоги и ситуации из книги В. Рот. “Инсургент”, глава 15 и 16.

====== 25. В прятки с Бесстрашием (Отрывок 2) ======

POV Алекс

– Алекс!!! – самый любимый на свете визг прорезал Яму. Ах ты ж, откуда здесь могла оказаться Кнопка? А она уже бежит ко мне, раскинув руки, стараясь обнять ими весь мир и подарить его мне. Я подхватываю ее на ручки и подкидываю над головой, как она это любит. Ребенок в восторге заливается смехом, а я совсем забыл, что на меня сейчас пялятся восемь неофитов, у которых глаза повываливались из орбит. Блин. Ну их на х*й, я так соскучился по Кнопке, близнецам, да, и что уж говорить, по родителям тоже…

Зарываюсь в пушистые Кнопины волосы, она взяла мое лицо в ладошки и целунькает меня в лоб, в нос, в глаза и, даже, умудрилась чмокнуть в ухо. Мне смешно и щекотно, Кнопа, моя маленькая…

– Кнопка, ты как тут оказалась? Где мама?

– Я от нее убежала! – заявляет мне ребенок, – она сказала, что ты занят, а я решила проверить, потому что она всегда говорит, что ты занят. А ты, ведь, не можешь быть занять вообще все время, ты же иногда приходишь, потому мне надо было срочно проверить…

– Нас мама заругает, Кнопа. У меня видишь тут, новобранцы, у них инициация, а я их тренирую, поэтому я, и правда, занят. Когда вы с мамой приехали?

– Сегодня. Сейчас. Пока мама разгружала машину, я сбежала…

– Мама волнуется, наверное. Нельзя так убегать, Кнопик!

– Она знает, что я к тебе пошла! Я всю ушу ей прожужжала, что пойду к тебе, поэтому она не волнуется.

– Все равно, надо было ей сказать, что ты в Яму пойдешь, Люси, нельзя так, ай-ай-ай! – качаю головой и пытаюсь хмурить брови, но все равно улыбаюсь, не могу удержаться, какие умильные она строит рожицы. Надувает губенки, хмурит бровки, насупливается вся и делает вид, что сейчас заплачет.

– Нуууу, Алеееекс, я так скучаааала! А ты меня прогоняешь! Я не буду мешать, я просто побуду с тобой и все!

– Кноп, смотри, ты пришла и все перестали заниматься, отвлеклись, разве хорошо?

– Нет. А ты им прикажи, и они опять будут заниматься.

– Давай, сама им прикажи.

– А ну, чего встали, олухи, вернулись к своим прямым обязанностям!!! – закричала Люся, я грозно сдвигаю брови, девицы просто покатились со смеху, парни прячут ухмылки, но отворачиваются и продолжают тренировку. – Чего они смеются? Я все правильно сказала?

– Ну ты же видишь, тебя все послушались. А теперь пойдем, я тебя к маме отведу. Стэн!!!

– Алекс, я хочу ножи покидать, чууууточку, – Кнопка показывает мне большой и указательный палец, сложенные уточкой, типа, вот столько, всего лишь, —, а то мама меня на полигоне только на лужайку выпускает, а больше там нечего делать, вот совсем-совсем. Можно, аааа? Ну, позязя!!!

Этот ребенок лепит из меня, что хочет и вьет веревки, как ему вздумается. К нам уже подходит ухмыляющийся Стэн.

– Майли, останься на пять минут за старшего, я отлучусь сейчас ненадолго, и вернусь, ОК?

– Не вопрос. А кто это такой у нас тут?

– У вас никто. Без лишних вопросов, Майли.

Подхватываю Люси и несу ее в тир. Беру учебные ножи, сажусь рядом с ней на корточки. Маленькая ручка зажала нож слишком сильно.

– Расслабь ручку, Люси, сейчас мы с тобой будем делать замах. Помнишь, как мы делали в прошлый раз?

– Да!!!

– Вот также, не держи нож так сильно, его надо брать слегка, иначе не получится броска. – отвожу ее ручку за спину, делаю с ней несколько движений и когда чувствую, что она достаточно расслабилась, командую, – давай!

Нож летит и попадает в центр мишени, а Люси прыгает и хлопает в ладоши.

– Вот видишь, ты самая настоящая бесстрашная. А теперь пойдем к маме?

– Аааалекс, покажи фокус! – Нет, пожалуйста, только не этот придурочный выпендреж… Вик удумал, а мне теперь… – Алекс, ты самый любимый, самый лучший, самый красивый, самый сильный, самый бесстрашный, ну, покажи, а? – и такие глаза делает, и губенка трясется…

Обреченно вздохнув, вытаскиваю боевой стреляющий нож. Конечно, не надо бы, потому что настоящее боевое оружие не терпит такого обращения и лишний раз его лучше не вытаскивать вообще, но… Я так давно не видел Кнопку. И не хочу ее расстраивать. И сам давно не баловался, а иногда очень хочется. И вообще. С этими неофитами я стал какой-то злобный придурок.

Пальцы пробежались по рукоятке и лезвию. Зажимаю его между указательным и средним пальцем. Глаза у Люси загорелись, лицо озарилось азартной улыбашкой. Нож пошел в свое путешествие по моим пальцам, привычно и так давно отработано, одновременно снимая с предохранителя стреляющий механизм. Оружие – это все-таки настоящая жизнь. Если оно твое, оно слушается тебя, сотрудничает с тобой и никогда от тебя не уйдет. Обязательно возвращается обратно.

Нож ложится мне в ладонь, лезвием ко мне, и я стреляю по мишени, попадая четко в середину. Сразу после этого, подкидываю его вверх, чтобы немного охладилась рукоятка, ловлю его и бросаю в мишень, попадая прямо в место выстрела. Люси смеется и хлопает в ладоши, а я иду вынимать нож. Возвращаясь увидел, что в тире собрались почти все неофиты, на отдалении, но смотрят, делая вид, что они тут случайно оказались.

– Так, я не понял, а что мы все делаем? Вам тут что, шоу какое-то? Быстро разошлись по своим местам и продолжить тренировку!!! – присаживаюсь перед сестрой на корточки, – ну, а теперь мы пойдем…

– Алекс, Люси не у тебя? – кричит Эшли забегая в Яму. Я выпрямляюсь, а Люси сразу прячется за меня, хотя мать ее никогда и пальцем не тронула. Вот, что за актриса.

– Да, Эшли, мы тут! – Гаркаю на всю Яму. Эшли направляется к нам, укоризненно качая головой. – Люси, разве можно убегать от мамы, ни слова не сказав? Мама испугалась за тебя, когда ты пропала!

– Бесстрашные ничего не боятся! – выдает сестрица, а мать смеется.

– Это вы все, научили ее на свою голову. Так… А чем это вы тут занимались? Ножи бросали? Алекс!!!

– Мы только один бросили. Эшли, даже не мысли меня отчитывать при неофитах. У нас, и так, не все слава богу… – предостерегающе говорю я ей, опасаясь, что она может наделать дел.

– Алекс, – тянет она обреченно, – ну ладно, Ричи с Троем, они хоть мальчики, но Люси…

– А что Люси? Ты ее в поварихи готовишь или в прачки? – сдвигая брови, на манер отца, грозно вопрошаю.

Мать укоризненно на меня посмотрела, но ничего не ответила. Люси поняла, что про нее все забыли и решила, что можно схулиганить. Краем глаза я смотрю, как она подбирается к стойке с ножами, и уже протянула царапки, чтобы схватить один.

– Люси, я все вижу. Эшли, вам пора уходить. Вы чего приехали?

– Мы всего на пару дней, посмотреть как тут все, Люси надо Дину показать, есть одно опасение. Отец просит, чтобы ты с ним связался, надо кое-что обсудить. Как твои подопечные?

– Нормально все. Занимаемся. Ладно, я к вам вечером зайду, с лидером свяжусь, а теперь идите уже, мы сегодня и так устроили тут… – вздыхаю тяжело, – знаешь, я лучше пойду на полигоны сортиры чистить, чем я еще когда-нибудь возьмусь за неофитов. Как ты, вообще, с ними справлялась, ума не приложу…

– Ты просто все принимаешь близко к сердцу. Хотя, именно первые неофиты становятся прямо, как родные. А потом все сливаются в одну общую массу.

Мда… Родственнички… Хмуро смотрю на Громли, Митчелла и Майли, которые о чем-то спорят на ринге. О, сейчас еще и подерутся… Девицы совсем расслабились и стояли в сторонке, перетирая последние новости. Так, и где мой прут.

– Новобранцы!!! Какого х*я вы расслабились? Общий упор лежа принять всем!!! Один подход, выполнять!!!

– Ну да, примерно где-то так и надо. С прутом не переборщи.

– Я разберусь. – Мать ухмыляется и уводит Люси в жилой корпус. А я возвращаюсь к моим смертничкам. – Ну, и чего встали? Продолжаем!!!

====== 26. Где-то в нашей реальности ======

POV Эшли.

Комната тонет в утренних, рассеивающихся сумерках. Меня будит солнечный луч, падающий сквозь окно прямо на подушку. Мурча потягиваюсь и зеваю, пытаясь выбраться из-под тяжелой ручищи, обнимающей меня поперек груди так, что трудно дышать. Потревожив сон мужчины, отчего он завозился недовольно бурча и улегся на живот, расправляю затекшие мышцы. Денек вчера выдался тот еще. А уж ночь… Сладкий спазм в животе заполняется щемящим восторгом. Потихонечку двигаюсь ближе к нему, оставив короткий поцелуй на лопатке, укладываюсь на нее щекой, обнимаю широкую спину. Самую надежную и сильную. Пальцы осторожно касаются выпуклых шрамов, теплой кожи, я веду по ней ногтями, а потом целую, и она тут же покрывается мурашками, а под кожей напрягаются мускулы. Еще один мягкий поцелуй в шею, дрогнувшую под прикосновениями влажных губ. Потом выше… добираясь до уха, прикусывая мочку. Его кожа чуть отдает на вкус солью и пахнет кардамоном и гвоздикой. Мне так нравится этот его почти животный запах. Он сводит меня с ума. Это запах моей жизни. Такой возбуждающий и дурманящий… Я веду носом по крепкой шее, хищно раздув ноздри, усаживаясь на его поясницу, ложусь на любимую спину грудью и обхватываю его руками. И мне становится так тепло и свободно…

– Вот оно, начинается. Прошло всего несколько часов, а ты уже на шею мне залезла, да? – намеренно строгим голосом бурчит Эрик.

Мои губы, язык путешествуют по его плечам, перецеловывая каждый шрам, все тропинки прошедшей боли, снова переходят на крепкую шею, вниз, по позвоночнику, вынуждая его прогибать поясницу и прятать улыбку. Я этого не вижу, просто знаю, что это так. Он заводит руку за спину, поглаживая меня по бедру большой ладонью.

– Да-а, ты теперь мой муж. Мой! Муж! – словно пробуя это слово на вкус, тихонечко мурчу я ему в ухо, потеревшись об его плечо скулой.

– Слезай с меня, а то передумаю, – смеется Эрик, делая осторожную попытку выбраться из-под меня.

– Еще чего, и не подумаю даже. Раньше надо было думать… Никуда я тебя не пущу. Ты только мой!

Прижимаюсь к нему еще сильнее, наваливаясь всем телом, он смеется. Так здорово просто подурачится… Конечно, он все равно выбирается из сплетения моих рук, легонько подталкивает меня, переворачиваясь на спину, быстро опрокидывает навзничь и подминает под себя. Раскаленный узел скручивается внизу живота, разгоняя по крови горячую патоку.

– Так, а ну-ка, сюда иди, жена! – грозно шепчет он улыбаясь одним уголком губ, прищуривается и выдыхает прямо в губы. – Ты самая желанная в моей жизни.

Сильные руки, с напряженными упругими мышцами, бесцеремонно выпутывают меня из простыни, как из праздничной оберточной бумаги, словно желая заполучить свой долгожданный подарок… Яркое серебро с тайной поволокой затмевают расширившиеся, черные колодцы зрачков, глаза блестят, смотрят пристально из-под полуопущенных ресниц. Такие напористые, но необычайно нежные губы жадно прихватывают, накрывая мой рот. Поцелуй получился бешеный, глубокий и непрерывистый, язык проскальзывает внутрь, властно проходясь по маленькому шарику, втягивая в себя, лаская, сплетаясь между собой в безумном ритме. Широкие ладони путешествуют по моим бедрам, поглаживают ноги, переходя вверх, на талию, неторопливо перебираясь на грудь. Мои руки обнимают Эрика за шею, теснее прижимая к себе. Я подаюсь навстречу всем телом, раздвигая бедра, тянусь к нему, желая сплавиться с ним в одно целое и почти растворяюсь, когда он вдруг целует меня в краешек рта, в шею, прикусывает мочку уха. От неожиданности, и от того, что губы такие горячие, меня словно бьет разрядом тока, выгибая дугой спину, призывно подставляясь под мокрую цепочку ласковых поцелуев, аккуратно спускающихся на ключицы, и ниже… Дыхание сбивается, рвется на тягучие, глубокие всхлипы. Губы осторожно обхватывают сосок, нежно дразнят, сжимают… посасывают, поигрывая с колечком. Длинные пальцы пробираются между широко разведенных ног, медленно гладят, проникая внутрь, обволакиваясь влагой… со сводящей с ума неспешностью выходят из меня, замирают, и снова погружаются.

Желание становится почти пыткой. Кровь гулко выбивает в барабанных перепонках, затапливая возбуждением до самых краев. С протяжным стоном обхватываю его за спину, стремясь отдаться полностью, без малейшего остатка. Его губы соскальзывают на живот, судорожно вздрагивающий под нежными, неторопливыми ласками. Гладит кончиками пальцев мою кожу, рассыпая гроздь мурашек, целует так осторожно, словно я тонкий хрусталь. А меня колотит такая задорная дрожь, что успокоить ее не получается никаким усилием воли, касаюсь раскаченных постоянной нагрузкой плечищ, и мне безумно нравится чувствовать их дикую, сдерживаемую пока силу… Эрик, немного сильнее сжимает свою ладонь, устроившуюся на бедре, будто боясь причинить мне хоть малейший вред. Легонько, совсем невесомо целует чуть округлившийся животик, оставляя влажный щекотный след, спускается еще ниже…

Первое прикосновение языка пронзает насквозь сладкой судорогой, вынудив откинуть голову и протяжно застонать. Большой палец нежно поглаживает клитор, отступая и возвращаясь. Меня бросает в нестерпимый жар, и кровь начинает выколачивать в висках первобытный ритм. Губы, кончик языка пытливо ласкают, вольно разгуливая по покрывшимся влагой складочкам, плавно набирая скорость, отчего к центру тела уплывает новый импульс наслаждения. Мои надрывные стоны срываются на вскрики, которые сдерживать совершенно не хочется… Сердце скачет в неудержимом ритме, рискуя вот-вот выпрыгнуть из груди. Пальчики сами вплетаются в короткие, взмокшие от пота волосы. В глазах пляшут темные пятна, вселенная сворачивается в одну плоскость и взрывается, миллионы крохотных точечных зарядов стекаются туда, пульсируя… размётывая на части, на маленькие частички… Постанывания, вскрики, тягучие всхлипы сменяются на рваное хныканье, я закусываю большой палец, пока обжигающие спазмы катаются волнами по моему телу, непроизвольно сжимая бедра и, все еще неторопливо движущиеся внутри меня пальцы.

Эрик замирает и с улыбкой наблюдает за тем, как меня лихорадочно колотит, не отрывая пристального взгляда. Отпускает меня, позволяя себя перевернуть на спину. Поглаживает подушечками пальцев мою щеку, когда я тянусь за поцелуем. Глаза такие темные от страсти, они слишком близко, слишком пытливые, и губы, невероятно нежные, вкусные… Ладошки гладят горячее, взмокшее тело, пальцы пляшут свой нервный танец, языком вывожу дорожки по груди, обводя самым кончиком контур татуировки, медленно вниз, на окаменевший, от напряжения живот. Перемежая ласку нарочито мягкими поцелуями, легкими укусами, веду мокрую ниточку по мускулистым бедрам. Пальчики осторожно обхватывают член, выдергивая из него первый судорожный вздох, язык дразняще перекатывает круговыми движениями по головке, щекочет, слегка надавливая серебряным шариком, принуждая несдержанно подаваться бедрами вперед. Губы плотно обхватывают основание, чуть ощутимо, медленно порхая язычком сверху вниз… Большая ладонь тонет в моих волосах, впутываясь пальцами и пропуская через них отросшие пряди. Обнимает затылок, тихонечко направляет, прижимая к себе мою голову, я с наслаждением впитываю низкие стоны, рвущиеся из его пересохшего горла. За глубоким, резким выдохом следует натянутый сладостный спазм, накрывающий все его тело теплой, пульсирующей волной.

Эрик, уже не борясь с собой и с собственными инстинктами, полностью отдается в такт каждому движению, подаваясь навстречу бедрами. Нежные посасывания, упругие прикосновения языка, провоцирующие касания теплого шарика… выбивают из колеи окончательно. Резкие, глубокие толчки, пальчики чуть сильнее сжимают основание члена, я втягиваю его в себя полностью, губы смыкаются еще теснее… Ощущать любимое тело, будоражащую дрожь, подгоняемую моими прикосновениями, этот озноб, слившийся практически в колючий спазм… Какое-то сумасшедшее удовольствие сносит крышу напрочь… Выдохнув последний стон наслаждения, мощное тело содрогается, вытягиваясь в струну. Эрик жадно глотает воздух между вдохами, вздымая широкую грудину. Усаживаясь на его бедрах, скольжу ладонями по животу, груди, где шумно толкается сердце, шее, зарываясь в волосы на висках. Мои губы накрывают его, захватывают, осторожно прикусывают, поцелуй яростный, жадный до чертиков и невероятно горячий. Неспеша перехожу на колючую щеку, тянусь к мокрому плечу, к ямочке под ключицей… Нежность, которая накатывает взамен схлынувшей страсти, требует теперь невинных, мягких ласк. Он складывает мои руки на своей груди и перебирает пальчики, один за другим. Развязывает полоску бинта на моем запястье, осторожно оглаживая подушечкой пальца тоненькую отметину брачной печати. Я замираю от всепоглощающей нежности, он осторожно касается середины ладошки губами. Потом внутренней стороны запястья. Прикосновение такое теплое и чувственное, что мурашки покрывают руку.

– Ради такого утра стоило пережить вчерашний ужас… – тихо бормочет Эрик, покрывая короткими дробными поцелуями брачный шрамик, – кто бы только знал, как я рад, что это все, наконец закончилось и теперь ты только моя, ясно? И я буду делать с тобой все, что я захочу…

– Ну почему сразу ужас? По-моему все было очень миленько…

– Да уж, миленько… Зато все видели, что ты моя жена, пусть только кто-нибудь попробует что-нибудь сказать… Ты у меня единственная, Крошь… Теперь-то ты мне веришь?

– Я люблю тебя, родной… Только тебя, всегда!

Он смотрит на меня пристально, внимательно, расплавленное серебро любимых глаз, в окантовке черных ресниц, обволакивает своей необычайной нежностью, такой теплой заботой с притаившейся дымкой ласки. Я погружаюсь в эту необыкновенную нежность до самого дна, впитывая, до мельчайших оттенков все эмоции, мелькающие на его лице. До упоения, взахлеб, задыхаясь и пьянея. Сердце стремительно ахает, изворачиваясь хитросплетенным кульбитом и бьётся еще быстрее, плавно разливая мягкую, горячую волну по всему телу, заливая краской щеки. Как-же хорошо, что ты рядом… Люблю тебя, больше жизни люблю!!!

Где-то тут, в нашей реальности…

Мужчина открыл глаза и уставился на потолок. Идиотская лепнина с ангелочками так сильно шла в разрез с его чувствами в данный исторический период, что вызывала просто невероятное раздражение. Хотелось всего и сразу. Но в первую очередь… Надо срочно покурить.

Не глядя, он нащупал на тумбочке сигареты и закурил прямо в постели. Надеюсь, в этой идиотской гостинице нет противопожарной системы, иначе сейчас будет еще и душ прямо в койку. Что ж такое происходит? Как задрали эти сны! Откуда они берутся, уму не постижимо. Я ведь никогда с этой женщиной нигде не пересекался и не нравилась она мне. Мне вообще не нравятся женщины старше меня, да и женщины, в своей общей массе, не привлекают. Очень хочется так, чтобы была одна и на всю жизнь, а так, чтобы каждый день новая… Неа. Быстро надоело.

Вообще, жизнь эта вся очень сильно отличается от того, что рисовало воображение. Все, что касается самого процесса – да, это захватывает, завораживает, заставляет чувствовать себя не просто живым, а позволяет проживать множество жизней… Может, эти сны оттуда? Все-таки больше года мы, практически, жили в Яме, не могло это не запасть в душу. Да и мир этот… Необычный, так скажем.

Вот только все, что вертится вокруг… Это невероятно тяжело, тяжелее, чем основная работа, в разы. Но агент говорит, что это надо… несколько месяцев съемки и потом чертова туча времени уходит на разъезды, интервью, встречи, пиар-акции, фотосессии идиотские и совершенно дурацкие, поклонников и прочую мишуру. Потому и снится всякая хрень…

Ну да, конечно, хрень… Сам-то себя не обманывай, парень. Кому угодно можешь заливать, что тебе не хотелось бы так, как бывает в этих снах. Чтобы она – та, перед которой можно не играть, ничего не изображать, чтобы видела во мне не только раскачанный торс, а, в первую очередь, меня, то, что я из себя представляю, чтобы принимала меня таким, какой я на самом деле, со всеми моими недостатками и заморочками. Банально, да, но именно этого так не хватает в этой жизни. Чтобы можно было спокойно понежится с ней в кровати после бурной ночки и не вскакивать в три утра, чтобы не опоздать на очередной самолет, чтобы быть там-то и там-то… Хочется домик на берегу океана, можно не первой линией, а третьей или четвертой, чтобы ходить с ней по вечерам в обнимку, целовать ее в висок, вдыхать ее аромат, смешанный с теплым бризом, играть ей на гитаре и смотреть, как у нее каждый раз дух захватывает от предзакатного вида…

Джемма долго терпела. Она сама актриса и понимала, что к чему. Она знала обо мне все, терпела меня и мой характер неугомонный, поддерживала, как могла в трудную минуту. Она-то как раз видела во мне больше, чем рельефные мышцы и смазливое лицо. Как она говорила, «сильно на любителя». Вся беда в том, что когда любителей перевалило за миллион, она не выдержала… Чего она не выдержала? Гарри говорит, что она не стерпела конкуренции, что пока я был неизвестным актеришкой, а она звезда сериала, ее устраивало положение вещей, а когда ко мне пришла известность… Заревновала меня к славе, пропади она пропадом… Ну кто ж знал, что все так прозаично? Ушла, бросила меня… За восемь лет я так привык к ней, что не представлял себе жизни без нее… А теперь, вот уже полгода пытаюсь выкарабкаться…

Мужчина погасил окурок в пепельнице и потер лоб рукой. Нет, конечно, он никогда не бросит то, чем он занимается. Это его жизнь, его хлеб, да и своего времени и сил на это он потратил столько, что… Но как все-таки не просто жить, когда за тобой следят хренова туча глаз! Когда тысячи, сотни тысяч людей смотрят на тебя, любят, вожделеют, думают о тебе, собирают твои автографы, фотографии, а журналы с фотосессиями лежат в у них в туалете… Невозможно выйти на пробежку, и не собрать кучу взглядов, они останавливаются, показывают пальцами, снимают на телефон. Ни задницу не почесать, ни гамбургер съесть на ходу… Видеть свою рожу на плакатах, в рекламе, фотографии и селфи эти бесконечные… подходят, трогают, задают вопросы, просят автограф, девушки, женщины и бабушки, вешаются на шею, мальчишки, парни, мужики пытаются влезть в личное пространство, а если получится, и оторвать кусочек на память… И всем нужно улыбнутся, каждому уделить хоть минутку, иначе… Журнашлюшки поедом съедят, как же, известный актер грубит фанатам… Как тут не надираться, чтобы стереть из памяти все эти, мелькающие калейдоскопом, лица… Гарри говорит, что большинство актеров спиваются именно из-за того, что постоянно на виду, не выдерживают прессинга… Ходят слухи, что некоторые инсценируют свою смерть, для того, чтобы их оставили в покое… И я, похоже, уже на грани того, чтобы согласится на это, потому что я живой человек, а не машина…

А самое главное, что все эти люди видят во мне кого угодно, только не меня самого. Никто не знает меня, они видят только тех, кого я изображаю. Джемма знала меня настоящего и бросила меня. Казалось бы, как можно быть таким одиноким, когда вокруг тебя столько людей, и всем им кажется, что они меня любят. А на самом деле… Чтобы почувствовать себя счастливым, нужно не так много людей, но жизненно необходимо, чтобы те, кто рядом, они любили именно тебя, а не того, кто на экране. Нужна одна единственная, а ее нет…

А теперь вот, еще и эти сны. Почему-то с Натали в главной роли постоянно. Это просто безумие какое-то, но там, во сне, я переживаю совершенно потрясающие эмоции. И становится нестерпимо жаль, что в жизни так не может быть… Хотя… Кто знает? Перед глазами возникла лучистая улыбка, темные, пушистые волосы, смеющиеся, голубые глаза. Да, почему бы и нет?

Пальцы тыкают в скрин-тач, выискивая в телефонной книге имя, при мысли о котором на лицо наползает улыбка. Пока идут гудки, пальцы выстукивают по поверхности тумбочки, немного возбужденно и нетерпеливо…

– Алло! Привет! Ты чего не спишь, у вас же еще утро, раннее совсем?

– Эми… Знаешь… Слушай, а что, если я к тебе приеду? Вот, прямо сегодня? Ты сильно занята?

– Ну, вообщем… Занята, конечно, но не так, чтобы на пару часов не вырваться… А что, случилось что-нибудь? Что-то по работе?

– Да нет… Просто, вот захотелось встретиться с тобой. Так я приеду?

– Давай, мне будет приятно. Ты знаешь, как меня найти? Сейчас вышлю тебе адрес, где я остановилась. Ну что, увидимся?

– Увидимся…

Сердце сделало кульбит и захотелось набрать в грудь побольше воздуха. Фанаты охренеют и сразу же нас поженят. Ну и пусть. Чем черт не шутит.

Разудалая мелодия вывела из задумчивости.

– Джай! Ты помнишь, сегодня у тебя три встречи и два интервью? Будь, пожалуйста, готов через час, если сможешь, то раньше.

– Гарри, на сегодня все отменяй. Я еду в Италию.

– Ты совсем охренел, какая Италия, ты чего удумал? Кто тебя пригласил? Почему я ничего не знаю?

– Гарри, успокойся, я еду к Эми.

– Кто это Эми? Кинокомпания? Все, что они тебе предложили…

– Гарри! Сбавь обороты! Я еду к Эми Кларк, с которой снимался в Генезисе. Она в Италии, на съемках, вот я и съезжу к ней, это просто развлечение.

– Джай, ты рехнулся? Какие сейчас могут быть развлечения? У нас интервью горят, у нас встречи… Что на тебя нашло?

– Так, значит, слушай сюда, Гарри. Ты меня оставляешь в покое на пару ней, а потом я весь твой. Но сейчас, мне нужно пару дней, чтобы просто отвлечься, иначе, я за себя не отвечаю. Ты понял меня? Пару дней!

На другом конце связи человек явно закатил глаза, издал протяжный стон и глубоко вздохнул.

– Ладно. Кучу людей подведем, х*й на них положим, но пару дней я тебе выделю. Но только два дня, ты понял меня, только два! А два, это не три и не пять и, уж тем более, не неделя, уясни себе это предельно точно, усвоил? Она, хоть, знает, что ты приедешь? Или позвонить ей?

– Знает. Я, вообще-то, в курсе, что такое телефон и умею им пользоваться.

– Смотри, не наделай глупостей! Слышишь? Без глупостей, Джай!

– Да, ладно, ладно! Хватит уже… Не тупой. Все, Гарри, если действительно хочешь помочь, закажи мне билет на самолет до Милана. На ближайший рейс.

А насчет глупостей… Ничего не обещаю…

Комментарий к 26. Где-то в нашей реальности Посвящается нашему любимому Джаюшке, подарившему нам прекрасного Эрика в “Дивергенте”/”Инсургенте”, и желаем ему большого счастья!

====== 27. История одного знакомства (Ворон/Сани) ======

POV Виктор (Ворон) Гилмор

Время уже к отбою, а мы еще и не думали заканчивать. Как же здорово, что это бодяга с инициацией закончилась, наконец-то свобода. Ладно еще самому ее проходить, в прошлом году отмучились, а в этом году, бл*дь, самому пришлось подрабатывать на этом поприще. Да чтобы я, да когда нибудь…

Командиры давно разошлись, а мы еще куролесим. Мы это Колин, Дарел, Дейв, Хирут, Грег и вся наша п*здобратия. У кого-то день рождения, а вот у кого, я даже не помню. Надо бы конечно как-то поздравить, но мысли уже давно расплылись да и вообще… На мне виснет какая-то цыпочка, надо бы от нее как-то потихоньку избавится, потому как я сегодня, после таких возлияний… Хотя… Она вроде бы даже и ничего, все при ней, волосы вроде светлые, глаза большие… Может и прокатит…

– А может нам замутить зип-лайн? Кто за?

– Неее, на зипы сегодня поздно, вот с поезда попрыгать, да по крышам полазить можно, вот только командование окончательно уляжется и пойдем!