Текст книги "В прятки с реальностью (СИ)"

Автор книги: Ежик в колючках

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 45 страниц)

– В принципе, все так. – Эрик явно доволен, даже лицо смягчилось. – Они нас, действительно, ждали. А, значит, готовы. Всем быть на готове, у них есть оружие. На открытых участках группой не идем, попарно держимся ближе к строениям. Стараемся не разделяться, находимся друг у друга в зоне видимости. В случае стрельбы – укрываемся, огонь стараемся вести так, чтобы укрытие было слева, под пули не подставляемся. Ворон, ты идешь с Эшли, Сани с Маком, я беру молодых. Все, двигаем.

Группа начинает распределяться, расходиться по точкам, откуда мы начинаем движение. Эрик чуть задержавшись, разворачивает меня так, что я оказываюсь закрыта от всех его спиной, чуть улыбается.

– Молодец, девочка. Ты в неплохой форме.

– Ты тоже ничего, – поднимаю на него глаза, ох, нравится мне это дело, почаще бы так выбираться.

– Накажу, – сдвигает брови, а глаза смеются. Ха! Напугал! Показываю ему шарик на языке и стараюсь, как можно быстрее, отойти к Ворону.

– Че тебе лидер сказал? – А глаза у Ворона холодные, как два маленьких сканера, опасность чует.

– Тебе это не интересно, – отмахиваюсь от друга, и утаскиваю его ближе к низкому, разваленному забору. – Пошли, надо тут все разведать. Недовольники херовы задумали пакость. Обнаружить бы их лидера, все проблемы сразу бы решились!

– Да уж, лидера. Понять бы, что они сегодня задумали, а ты уж на лидера замахнулась… – качает головой парень.

– Да, я такая… лидера мне подавай…

Музыка: Demon Crusher Really Slow Motion

Борта забора углубляются в глубь зоны и приводят к решетчатым покосившимся металлическим воротам. Серая, растресканная от времени полоса асфальта укрытая ковром гниющих листьев, мусора и грязи ведет к двум зданиям, кое-где обшитыми рыжими листами железа. Снесенные ветрами остальные листы валяются по всей заброшенной, заросшей кустарниками и травой территории. Из стены одного короба выходит наискосок огромная труба до самой земли. Справа от них арболитные руины, с торчащими ржавыми арматуринами. Слева несколько грузовых контейнеров. Все сильно потрепано без ремонта и покраски, но еще довольно крепкое на вид. Никакого движения на первый взгляд не заметно, но муторно на душе, и все тут. Среди глыб и бетонных плит не проблема остаться незамеченным. Ворон докладывает о наших перемещениях в рацию.

Оглядев участок перед воротами, командир с предательским скрипом открывает створку и дает мне сигнал двигаться вперед. Если там кто-то и прятался, то их совершенно не было видно. Заходим слева и продвигаемся вокруг строений, пробираемся сквозь заваленные стены, насыпи, выходя к еще одному забору. Проскальзываем в щель, я так старательно вглядываюсь по сторонам, что язык высовывается сам собой, боясь упустить что-нибудь важное. Тихонечко, стараясь не бухать тяжелыми ботинками, мы крадемся между контейнерами, взяв оружие на изготовку.

– Здесь чисто, – рапортует напарник, скребет щетину на подбородке, хмурит брови и жестом зовет дальше. – Проверим здание, потом руины.

На обследования помещений уходит еще около получаса. Ничего не обнаружив, мы переходим к проверке близлежащего периметра, аккуратно приближаясь к дальним развалинам. Мое сердце рвется на лоскуты, как мокрая тряпка, с треском, в лохмотья… холодок ползет по лопаткам, когда воздух резко прорезают несколько выстрелов. Ах ты ж, бл*дь. Заныкались, суки.

Дружно размазываемся по стенам укрытия, а среди обломков мелькают силуэты и грохочат новые выстрелы… Мать вашу… Брешь в руинах и свалочном валу открывает отличную точку для огня. Ворон кивает – действуй. Пристраиваюсь и открываю огонь. Пуля взвизгивает, выбив крошку над головой. Сердце, отколачиваясь в грудине, разгоняет по венам кровь, впрыскивая дозу адреналина. Кто-то пытается обойти нас справа. Да х*й там, Ворон ювелирно вычмокивает паскуду очередью. Укладываюсь на живот, глаз прилипает к прицелу, палец жмет на курок. Ну, бл*дь, сходила в первый рейд… вот ушлепки, всю шкуру нашпигую свинцом. Рация отзывается сухим голосом, сквозь медленно угасающий гул в ушах начинают проскальзывать четкие обрывки фраз.

– Напали… недово…открыли огонь… стрелять на поражение… – шипение и треск помех, резко обрывают чью-то речь. Глушилки… радость-то какая, бл*дь…

Запах пороха обволакивает окрестности. Сверху сыпятся маленькие ошметки бетона, пыльное крошево… Снова прильнув к рации, Ворон пытается связаться с бесстрашными. Меня бросает в жар, и кровь начинает выколачивать в висках и барабанных перепонках дикий ритм. Пальцы намертво впиваются в автомат. Патрон сочно скользнул в ствол. Стараюсь дышать ровно, но это получается с трудом. В стену нашего укрытия, то и дело долетают пули, прошибая выбоинки и впечатывая нас в землю, как саженцы, по самое не могу...

Выглядываю из-за стены в те непродолжительные паузы между стрельбой и огрызаюсь в ответ. Снимаю говнюка, следующий… Еще один… Краем глаза вижу, как на территорию прорываются Сани с напарником, и прилепившись к контейнерам, перебежками пробираются к нам. Автомат Ворона стрекочет безостановочно, укладывая замертво несколько фигур. От напряжения по его вискам катится пот.

Грохот ахает по камню, звон бьющегося стекла, и куча осколков разлетается в стороны подобно конфетти. А потом все вспыхивает пламенем… Ебт вашу мать, да нас зажигательными смесями поливают… Всю видимость стремительно заволакивает черными клубами дыма. Жарко, до невозможности… Дыхание пожара так близко, что от его рева закладывает уши. Огонь быстро захватывает разногабаритный мусор, рассыпая его, уничтожая, и оседая черной золой и углями. Вся кожа у меня пупырышками. Вонь забивает ноздри. Ничего толком не разглядеть, ничего не расслышать. Грохот моего сердца перекрывает все звуки.

Нужно подобраться поближе к врагу, зажать их с двух сторон. Перебежками мы продвигаемся вперед, не прекращая отстреливаться. Мелкое крошево, дым и бетонная пыль не дают нормально видеть. Яркие вспышки разрывов от бутылок, словно молнии, распарывают разметающийся ветром дым. Ворон прикрывает, я перебегаю, закатываюсь за ограждение, выцеливая ублюдков. Прикладываюсь к прицелу, мишень высунулась из-за проема. Выстрел… Мозги разлетаются в стороны, оседая на серых сводах. Еще выстрел… зацепила урода во время перебежки, пуля попала в бедро, тот почти докатился до укрытия, лежит и воет. Подкравшись со спины, Мак вырубает его прикладом. Вот и ладненько, вот и хорошо, пленный будет…

В груди горит от нехватки воздуха, по спине льет пот. Фух, бл*! А дыхалочка подводит, расслабилась, мать твою, от спокойной жизни. Или это из-за тяжелого бронника и автомата? Кажется, проходит ужасно много времени. На деле же – вряд ли больше нескольких минут. Со стороны контейнеров недовольных выкашивают бесстрашные, а перед глазами всё зависает, словно в замедленной съемке кинофильма.

Уже собираясь двигаться дальше, обвожу взглядом наши позиции. Из развалин все еще отстреливаются, одиночными и очередями, экономят патроны. Пытаюсь разглядеть количество, видимо мало… мысль обрывается, когда вижу скачущего вперед Ворона, на ходу меняющего обойму. Выстрел… командира будто толкнуло ударом, который разворачивает его, и парень теряет равновесие, опрокидываясь на спину… Ну, етит его в качель… суки, подстрелили.

Сани срывается с места, ловко сайгача, и скатывается на землю рядом с мужем. Черт, бл*дский черт, никак не могу достать ублюдка, залегшего за земляной насыпью. Пуля, взвизгнув, высекает каменное крошево над башкой. А я высовываюсь дальше, мне надо его достать, срочно надо… нужно прикрыть Сани. Приподнявшись на колене, оказываюсь на краю здания. Прицеливаюсь… патрон смачно прошибает грязную шею, отправляя тварь в ад. Сани голосит, кажется, наш раненый потерял сознание. Мы с Маком продолжаем взрыкивать стволами, по звуку перестрелки, вражин осталось раз, два и обчелся…

– Ворон, миленький. Ах вы сучьи потрахи, бл*ди еб*чие… Ворон, Вик, держись мой хороший… – сквозь стрельбу слышится голос Сани, ее руки лихорадочно ощупывают тело мужа. Сани кладет ему голову на грудь и задерживает свое дыхание, чтобы услышать его, и подхватив подмышки, оттаскивает за каменные развалины в укрытие. Хорошо, что он без сознания и не чувствует боли… Лужица крови под ним довольна обильная.

– Что там, Сани? – пытаюсь докричаться до подруги. – Что с Вороном? .. только бы живой… он же в бронежилете.

– Подмышку попали, вроде сквозное, но крови много потерял, без сознания, вот же ж пи*добл*дская х*йность, медик нужен.

– Попробуй связаться с медиком, рация у Ворона, бл*дь. Майки должен быть недалеко…

Мак приближается к засаде вы*бков, я с другой стороны. Больше никто не отстреливается, но надо проверить. Руины усыпаны трупами, мы расстреляли их как в тире, кажется, уложив всех. Тело потряхивает от напряжения. Медленно обходим остатки здания. Я не видела никого, не заметила – только почувствовала за долю секунды… Совсем слегка, чуть-чуть, но было уже поздно.

Резкий, сильный толчок в плечо, меня бросает к стене. Боль вонзается клыками в руку, автомат вылетает из ладоней. Звяканье стекла, блестящие осколки, словно бенгальский огонь расшвыривает мне под ноги. Правый рукав моментально обдает прохладной жидкостью, она стекает вниз, до самого запястья, щекоча кожу… А через мгновение, ткань вспыхивает языками пламени, обдав невыносимым жаром мою шею, ухо, лицо… Запах паленых волос ползет в ноздри… Это невозможно невыносимо… От дикой боли, мир мутнеет и переворачивается верх тормашками.

Я падаю на пол, в гущу осколков… пытаясь сбить огонь… но горю, пламя лижет мою кожу, стекло острым жалом впивается в тело… чувствую, как вскипает выступившая кровь… Позвоночник продирает ледяным ознобом, начинает бить крупная дрожь, а потом наступает агония… Я пытаюсь свернуться в клубок и вою от обжигающей боли в плече, в руке, шее… накинувшейся на меня внезапно, разом, разгорающейся и рвущей все сильнее. Черт подери, как же страшно… бесконечно мучительно, словно целую вечность. Жуткий страх, ужас и жажда жизни рвутся из легких криком страдания. Перед глазами скачут слепящие, разноцветные круги… Неужели это все?! Конец? Очень больно… Но ведь мертвым не больно и не страшно…

Эрик

Как знал, стоило нам разделиться, как недовольные начали проявлять активность. Сначала вроде просто стали показываться из укрытий, а потом воздух прорезала автоматная очередь. Бл*дь, ну как знал!!!

– Ворон, ответь как слышишь? Что у вас? – Пытаюсь по рации связаться с отрядом. Но рация шипит, похоже что поставили глушилки. Точно ждали. И народу мало, чтобы большими группами прочесывать. Разведку надо было отправлять сюда. Ну, откуда они знали, что мы будем тут?

Надо срочно найти место, где будет связь или вернуться к стационарному передатчику на драгстрере. И найти Эшли. С ними что-то случилось, иначе давно ушли бы от глушилки.

– Отряд! Слушай мою команду! – сквозь перестрелку кричу своим ребятам. – Самый старший кто у нас? Старший, берет на себя командование, вы должны продержаться минут пять-семь! Я свяжусь с остальными, командую отступление. Через пять минут, отступаете к нашим машинам. Выполнять!

Мелкими перебежками, продолжая вести огонь, перемещаюсь от здания к зданию, от укрытия к укрытию, туда, где мы разошлись с отрядом. Оттуда явственно слышатся выстрелы. А потом чувствую… Химический запах и гарь… Черт, коктейли, как, откуда они… Некогда размышлять, надо бежать, быстро. Это уже совсем серьезно. Если их закидали коктейлями… Бл*дь, вот же п*здобл*дство…

– Всем, кто меня слышит! Отступаем, срочно! – ору в рацию, надеюсь здесь еще есть связь. Да и Вайро должен был догадаться, что нам надо отступать. Надеюсь, он подхватит инициативу.

Издалека слышу, полный муки, крик жены. Еб*ть, вот если могло случиться что-то плохое, оно случится самым отвратительным образом. Выстрелов уже не слышу, значит перебили всех придурков, которые повысовывались. Где же она кричит-то? Попали в нее? Или…

Маленькая фигурка падает на землю, пытаясь сбить пламя с руки, но у нее не получается, вокруг бетон, и от боли она плохо соображает. Держись, Эшли, сейчас все закончится. На бегу сдираю с себя бронник, куртку, стаскиваю футболку, и подбежав, набрасываю ее на жену, сверху тяжелую куртку, хлопая по пламени. Черт, все-таки коктейли. На дороге бензин прогорел уже, остались только небольшие всполохи. Я продолжаю сбивать пламя, пока оно окончательно не затухло. Аккуратно переворачиваю ее к себе.

Горела рука, так, значит рукав куртки надо убрать. Проверив, легко ли он отходит и убедившись, что не сдеру рукав вместе с кожей, отрываю его на х*й. Одежда под курткой, скорее всего, сейчас приварилась. И точно. Рукав длинной футболки сильно обгорел, почти сплавился с кожей. С этим пусть в эрудиции колдуют. Вся рука, лицо, ярко красные, обожженные. Волдырей еще нет, но это вопрос времени. Хотя… регенерация! Волосы на затылке, сгорели почти до основания. Сознание потеряла от боли. Нащупываю в ее выкладке укол регенерации, которую отдал приказ носить с собой всегда и везде. Вхреначиваю ей укол. К нам бежит Мак. Живой и на вид вроде даже целый.

– Мак, твоя выкладка где? – слова с трудом выталкиваются из-за сжатого горла.

– На мне. Сейчас. – Протягивает мне бронник, мой-то где-то на дороге валяется. Достаю его шприц, открываю зубами иголку, осторожно впрыскиваю лекарство на лицо, равномерно распределяя подушечками пальцев. Черт, на руку уже не хватает.

– Давай, Мак, найди на дороге мой бронник, я, когда бежал сюда, содрал его где-то. У меня там еще один укол. Срочно!

Патрульный срывается с места, а я вытаскиваю из Эшли осколки, которые впились в обожженную кожу, оставляя мелкие кровоточащие ранки. Вот, что же за нах*й, бл*дь, а? Вот, хотел вед, оставить ее, не брать с собой, а она вроде и согласилась уже. Знал ведь чувствовал, что здесь будет непросто. Только бы с глазами все в порядке, только бы глаза сохранить… Моя девочка бесстрашная, потерпи, все будет хорошо. Надо связаться с медиками, но я не могу ее отпустить, пока я держу ее на руках, с ней все будет хорошо.

– Лидер, что у тебя тут, – подскакивает Майки. Еб*ный свет, слава богу, медик есть. – Регенерацию сделал? Лидер!!! Ты ей регенерацию сделал?

– Не ори, сделал. Но она без сознания.

– Это ей несказанно повезло, что она без сознания. – Майк накладывает на лицо и руку регенерирующую пену. – Тащи ее быстро в машину, нечего тут сидеть.

– Лидер, вот, я бронник нашел, – протягивает мне мою выкладку. Делаю ей еще один укол, хуже не будет. Эшли стонет. Потерпи, моя девочка, больно, знаю, но так будет лучше. Поднимаюсь и несу ее на руках к машинам. Черт, не могу думать ни о чем, кроме нее.

– Срочно, собираем всех раненых и в Эрудицию, быстро! – кричу остальным бесстрашным.

Устраиваю жену в машине, кроме нее там еще Ворон с огнестрелом, без сознания, несколько ребят тоже подстрелили, но не серьезно.

Вайро подлетает.

– Что с малявкой? Нормально?

– Обгорела, коктейль схватила. Что у нас с потерями, Вайро? И что с пленными?

– Взяли пленных, всего шесть человек. Допросим. Потерь нет, только раненные – огнестрел и ожоги.

У него желваки гуляют по скулам, мне бы тоже челюсти разжать. Вот и сходили, навели, бл*дь, порядок. Кто ж нас слил-то?

– Кто ж нас слил-то, лидер? Это ж чистой воды подстава, так вмазаться. Они как знали, что мы придем. Как будто, ждали, мать их.

– Почему же, как будто, Вайро. Они нас ждали. Какая-то паскуда бл*дская нас сдала. Вот только я и предположить не мог, что у них есть сырье для зажигательных смесей. Технологию-то, допустим, они могли знать, предположим, что среди них есть бесстрашные и подсказали, но где в этих условиях им взять для этого сырье?

– Предположу, что там же, где они берут оружие и патроны.

– Может, разорили какой-нибудь полигон? Там и оружие, и топливо, все есть. Вайро! Надо срочно собирать рейд на полигоны. Над их все проверить. Ты поедешь сейчас же, как только с Линн все будет нормально, ОК?

– Да, в принципе, как скажешь. Ты думаешь полигон разорили все-таки? А откуда узнали?

– Могли случайно наткнуться. А могли в архивы залезть. Если среди них есть бесстрашные, могла просочиться информация. В любом случае это единственное логическое объяснение.

– А тут че делать?

– Эту зону окружить, оставить здесь патруль в огнеупорных костюмах. Надо чтобы тут постоянно кто-то был, чтобы они и шагу не могли ступить. – Злобно смотрю на Вайро, он на меня глядит не сильно дружелюбнее. Кому понравится такой прием, бл*дь. – Допрос проводить буду лично.

Вайро кивает, отходит к другим бесстрашным. Залезаю в машину, к раненным. Эшли стонет, в себя пришла. Все-таки регенерация – вещь! Кожа на лице уже не такая пылающая, хотя тут темно, плохо видно. Здоровой рукой хватает мою ладонь.

– Эрик… Мне так… больно… Пить… Сильно пить хочется… – подношу ей ко рту бутылку с водой, она отцепляется от меня, здоровой рукой придерживая бутылку, жадно пьет. – Рука сильно пострадала… я не останусь калекой? А лицо сильно обгорело? Я теперь уродина…

– Ты меня видишь? Глаза не болят?

– Вижу, только расплывчато, очень все горит… печет… – опять стонет, – мммм, и пахнет ужасно…

– Если вообще видишь, значит, все будет нормально. Регенерация всё восстановит.

– Я не справилась! Не заметила его среди руин… Нужно было тебя послушаться… Всё-таки три года большой срок, я растеряла сноровку… стрелять стала хуже… И Ворона еще подстрелили.

– Тшшш, тише, теряешь силы на разговоры. Ворон в порядке, ранение сквозное, не серьезное, он оклемается. А по стрельбе я тебя сам потренирую, быстрее восстановишься.

– Обещаешь?

– Обещаю! Надо было раньше этим заняться…

– Эрик, ты меня теперь даже не запрешь? Я буду ходить в рейды? Правда?

– Нет таких замков, которые тебя удержат. Так ведь? Я прав?

– Пора бы привыкнуть уже… Можешь посидеть со мной, мне рядом с тобой не страшно… и не так больно. – Ладошка сильнее вцепляется в мою руку.

– Никуда я не уйду. Ничего не бойся. – Чуть улыбаясь, легонько оглаживаю ее большим пальцем. Знаю, что ей так нравится. – Помнишь? Бесстрашные не сдаются и ничего не боятся. А ты самая настоящая бесстрашная.

– Ты снова меня спас, родной! Ты всегда меня спасаешь… Как-же я люблю тебя, если бы ты только знал…

– Я знаю, маленькая, знаю. Главное, что ты жива. Остальное не важно.

====== 16. Не торгуйся... (ПС) ======

«В прятки со страхом». Заварушка с изгоями в Старом городе.

POV Эрик

Музыка: «Bring Me To Life» Evanescence

Кулак впечатывается в железную стену вагона. Я не чувствую боли, все мое внимание поглощает эта мерзкая, чертова девка, открывшая свой рот и посмевшая мне выговаривать, как надо учить неофитов. Еще одна поклонница бл*дского Итона, целующего новобранцев в задницы? Ах, ты, сучка мелкая…

Девица, крепко зажмурив глаза, напряженно отворачивает голову, явно не ожидая ничего хорошего. Немного подрагивает, дышит часто-часто, грудь вздымается… Боится? Правильно, меня все боятся! Так, ты еще и трусиха, стало быть? Что ж, тогда, выговаривала мне, со смертью поиграть захотела? Я ж выкину из поезда на полном ходу, нет девицы – нет проблемы… Почему-то, эта мысль вызывает неконтролируемое веселье. Неожиданно захотелось посмотреть ей в глаза…

– Открой глазки, – она медлит, не хочет подчиняться. Я всегда получаю то, что хочу. Даже не думай играть со мной, малявка. – Открой! – мой тон звучит все настойчивее, а в груди поднимается новая волна раздражения. Она медленно поворачивает голову, смотрит мне в глаза. Язычок чуть высунувшись, пробежался по пересохшим губам, смочив их, и теперь они влажно поблескивали в свете мелькавших за окнами вагона фонарей, притягивая к себе взгляд. Откуда-то я знаю, что под футболкой у нее ничем не стиснутая грудь, а губы пухлые, невинные и очень вкусные.

Подавшись вперед, я накрываю ее губы своими без предупреждения и не спрашивая, просто беру свое, пробую их на вкус. Точно. Она несмело приоткрывает рот и мой язык незамедлительно оказывается внутри, натыкаясь на ее язычок, в котором… Ах, ты, ччччерт… Язык проколола…

Отчего-то эта мысль, вспышкой возникнув в голове, прокатывает по телу огненную волну, воспламенив все, что только можно было. Руки, охватившие ее спину, тянутся к краю футболки, сминая ее, как ненужную тряпку… Я мну ее губы, присасываю, то одну, то другую и не могу насытиться. Хочу ее всю, здесь и сейчас, немедленно…

У нее, и правда, под футболкой нет никаких больше хреней. Моя рука вцепляется в небольшую грудь, явственно ощущая тугой, заострившийся сосок. От моих прикосновений по ее тело пробивает чуть заметная дрожь, а из груди рвется тихий, но совершенно отчетливый стон. Это несказанно меня удивило. Она что… меня хочет? Оторвавшись от нее, недоуменно заглядываю ей в лицо. Так и есть... Расплавленной шоколадной патокой в ее глазах плещется томное желание.

Намного отступаю, тяну ее за собой, туда, где в окно попадает свет от фонарей. Рассматриваю ее, будто раньше не видел никогда, ощупывая взглядом ее всю, и не могу понять, что в ней такого? Знаю только, что хочу ее целовать и хочу, чтобы она мне отвечала. Чтобы тело изогнулось и прижалось настолько плотно, насколько это возможно. Чтобы маленькие теплые ладошки гладили по щеке, спускаясь на шею, плечи, прижимали к себе так, будто я могу исчезнуть… Чтобы прикосновение моих губ срывало стоны и пробуждало неподдельное желание… Чтобы язык с шариком оглаживал мой, прошелся по губам, захватывая их, чтобы можно было проникнуть в приоткрытый рот, чтобы поцелуй был таким глубоким и возбуждающим, чтобы не осталось ничего, ни поезда, ни вагона, ни мерных постукиваний колес, ни фракций, ни раздражения, ни ненависти…

Моя рука тянется к ней. Я беру ее лицо в свою ладонь, большим пальцем оглаживаю девичью щеку, и она прикрывает глаза от такой неожиданной ласки. Притягиваю к себе, наклоняясь, осторожно, будто бы боясь спугнуть мгновение, тянусь к просящим прикосновения губам. Последовавшее за этим ощущение влажное, легкое, опьяняющее, кружит голову, лишает рассудка...

Снова внимательно разглядываю ее, и никак не могу взять в толк, что же происходит со мной. Ее взгляд также пытливо ощупывает мое лицо, силясь понять, что же ждать дальше. Я вижу, чувствую, как она меня хочет, меня это невероятно будоражит. Целую ее еще и еще, уже потихоньку раздвигая губы языком, прокатывая по ним, прихватывая, втягивая в себя. Она отвечает мне, ладошка ложится на затылок, каким-то невероятным, казалось, привычным жестом, гладит его, зарывается в волосы. Я обнимаю ее за поясницу, притягивая ее к себе еще ближе, заставляя ее тело прижаться, ощутить его близость. Другая рука пробирается под футболку, чувствуя ее обнаженную мягкую кожу, ладонь скользит вдоль позвоночника снизу вверх, девичье тело плавится в моих руках, поддается, прекращая сопротивление, полностью подчиняясь моей воле. Ее руки оплетают меня, как-то надрывно, крепко…

Поцелуй набирает темп, становится глубже, теперь это уже не невинное касание, это уже ожесточенная борьба двух стихий. Дыхание у обоих сбивается на рваные вздохи, воздуха не хватает… Мои губы опускаются на ее шею, от нахлынувшей страсти, прикусываю, вызывая у нее едва заметное подрагивание. Она доверчиво подставляется под напор моих ласк, а я не могу больше стоять. Поворачиваю ее и впечатываю опять в стену вагона. На секунду оторвавшись, уже не сдерживая ни дыхание, ни бушующее желание, стаскиваю с себя куртку, отбрасывая ее куда-то. Ее руки сразу прошлись по моим плечам, опускаясь вниз и сдирая с меня футболку, обнажая голый торс. Я поворачиваюсь, чтобы прижаться спиной к стене вагона. Избавляю ее от футболки, срывая ее через голову и подхватываю ее под бедра, усаживая на себя, не прерывая поцелуя, неистового и совершенно безумного… Прикосновение голого тела вышибает все мысли, остаются только инстинкты, мне хочется избавиться вообще от всей одежды, содрать, порвать на ласкуты, и плевать, на все плевать, я хочу только ее, здесь, сейчас, до чертиков…

Внезапно девица начинает таять. Она исчезает, растворяется в пространстве, мои руки уже не держат легкое тело, потому что его нет. Я до боли, до рези, до исступления хочу вернуть его… Нет, не надо, это мое, только моё! От отчаяния и досады бьюсь затылком о железную стену вагона… И открываю глаза.

Чччччччерт! Вот же п*здобл*дство! Какого хера?.. И который час-то уже? Ммммм, твою мать, полвторого... Или еще только… С учетом, что я завалился в девять утра… Бл*дь!

Упругие холодные струи душа выколачивают из головы все мысли, оставляя только одно желание – поскорее согреться. Но я стою в надежде, что это поможет. Минут через пятнадцать, собрав себя по кусочкам, кое-как выбираюсь в столовую и хмуро прохожу вдоль рядов, направляясь к раздаточной. Мне нужно кофе. Много.

Последний рейд был, вот просто, полный п*здец. Три дня, без сна и отдыха мы просидели в засаде выслеживая изгоев, которые по данным разведки могли что-то знать. Потом арест, допрос, море крови, гора костей, жалкие крупицы информации. И вот, после этих совершенно, просто на х*й, измотавших меня дней, ко мне подсаживается свеженький и бодрый Макс.

– Ты чего такой хмурый, Эрик? У тебя никто не умер? – жизнерадостно спрашивает меня старший лидер, и приходится собирать в кулак весь свой контроль, чтобы не ответить ему в тон. Очень смешная шутка, Макс, заценил!

– Попробовал выспаться после трехдневного рейда, – равнодушно-устало отвечаю ему. – Не получилось.

– А почему ты мне не доложил о результатах? Лидерам принято докладывать обо всем, что произошло на выезде по прибытию во фракцию! Эрик, ты же знаешь правила!

– Я доложил Саймону, – прихлебываю бодрящий напиток, чтобы скрыть набирающее обороты раздражение. – Он божился, что передаст тебе все слово в слово. Меня, если честно, подза*бли последние три дня, хотел выспаться, а тебя не было нигде.

– Мда… Я был… занят, – да все знают, где и чем, а если быть совсем уж откровенным, кем ты был занят. – Ну так что, все удачно прошло?

– А Саймон не сказал, разве? Мы схватили…

– Макс! – рявкает кто-то из секретарей в открытую дверь общепита. – Тебя лидер Эрудиции вызывает на связь!!!

– Иду! – отзывается лидер и вскакивает, бросив на меня короткий взгляд. – Извини, Эрик, вечером зайдешь ко мне, все расскажешь. А сейчас мне надо бежать!

– Как скажешь, Макс, как скажешь… – протянул я ему в спину, стараясь затоптать поглубже эмоции и сконцентрироваться на чем-нибудь другом. Выходит х*ево. Уродский бл*дун. Насрать ему на дела фракции, думает только о… Ладно, хер с ним.

В столовой нет почти никого, обед уже кончился. Ну хоть кофе оставили, уроды. Хорошо, что неофитам кофе не дают, а то бы не было его уже… Кстати, а где они? Когда проходил мимо Ямы, никого там не видел, в столовой тоже никого нет… Куда они уп*здовали то?

Беру свою кружку и выхожу из столовой, направляясь в командирский отсек. Там тоже никого нет, только Ворон и пара каких-то ребят. При моем приближении сразу стихают все разговоры и взгляды настороженно устремляются на меня. Кажется, вид у меня не пылает дружелюбием, бл*дь.

– Ворон, ты не в курсе, где неофиты? – угрюмо спрашиваю я молодого командира. – Я что-то вообще никого не наблюдаю…

– А зачем тебе неофиты, лидер? – немедленно начинает хохмить Ворон, не заботясь об уместности своих подъ*бок. – Хочешь обнять их покрепче, чтобы не только тебе плохо было?

– Ты договоришься когда-нибудь, Ворон, до беды. Уйми язык свой поганый и скажи, где неофиты, мать их!

– Так Фор с Лорен их в Старый город повели, на изгоев смотреть…

Я чуть кофе не поперхнулся.

– Что, бл*дь? Куда они их повезли?

– В Олд Таун, а что такое?

– Ничего, кроме того, что там может быть засада, бл*дь!

Швырнув кружку на стол, я быстро, как только могу, бегу к диспетчерской. Черт, не спросил, когда они уехали, но если на поезде, то, скорее всего, недавно. За мной, слегка бледный, бежит Ворон – понял, что п*здец случился.

– Когда они уехали, на каком поезде, – бросаю ему, быстро продвигаясь к диспетчерской, надеясь, что может удастся их перехватить.

– Да вот, недавно совсем, час назад где-то. В четырнадцать десять поезд был. Сразу после обеда их и повезли.

– Черт, вот же х*йность п*здобл*дская! Так, диспетчеры, установить мне связь с патрульными старого города, и с Фором, мать его! Бл*дь, не мог меня дождаться, идиот! Сообщите всем о мобилизации трех отрядов бесстрашных! Ворон, организуй, возможно, придется срочно выезжать туда.

– Так точно, сделаю! – с готовностью кивает разведчик, пытливо сканируя меня белесым взглядом. – Мой отряд мобилизован, еще два соберем быстро!

Ворон выскакивает из диспетчерской, а радиостанция шипит и не выдает никаких сведений. Нет, невозможно сидеть тут и ждать у моря погоды, лучше свяжемся с ними по дороге.

– Докладывать мне обо всех сообщениях их того района, – рявкаю я на диспетчера, который смотрит на меня испугано и мелко-мелко кивает. – Обо всех, совершенно, ясно?!

Дорога в оружейку кажется бесконечной, но спешка при экипировке не нужна совершенно. Быстро, насколько могу себе позволить в этой ситуации, рассовываю по карманам обоймы, ножи пистолеты... Все что может понадобиться, чтобы выручить неофитов, которые, я уверен, застряли там в переделке. В машине уже ждут все, кто оказался свободен от патруля и дежурств: Ворон, Джойс и их отряды.

– Да что там такое, лидер, может введешь нас в курс дела? – нервно спрашивают бойцы, готовые к самому худшему.

– Там тоннели коммуникационные, – стараюсь ввести их в курс дела как можно быстрее, а у самого мысли только о том, что там сейчас неофитов положат всех, недорого возьмут... – Мы были в трехдневном рейде, задачей которого было выяснить, зачем изгои кучкуются в старом городе. Взяли пленных, провели допросы, выяснили, что они обнаружили ходы. Изгои разбили вокруг тоннелей лагерь, и будут убивать всех бесстрашных, оказавшихся там на расстоянии ближе, чем сто ярдов. Тоннель этот ведет в другие части города, чтобы они могли беспрепятственно ходить на территории других фракций и устраивать диверсии, грабежи и нападения. Мы же обычно Старый город только по периметру патрулируем, внутрь не заходим. Бл*дь, вот устроили экскурсию, черт!

– Лидер, – ожила радиостанция, – там на связь вышел Олд Таун!

– Давай, соединяй!

– Эрик! – это голос Фора. Ну хоть живой, может и обошлось все. – У нас тут засада, стреляют, суки, отовсюду, устроили перекрестный огонь. Одного неофита и патрульного убили, – вот же бл*дь! Холодный пот прошиб спину.

– Кого из неофитов, – получается даже невозмутимо спросить, хотя горло сжало и не отпускает.

– Он из урожденных, не успел пригнуться, когда началась стрельба. Остальных неофитов мы сунули в укрытие…